Первая машина

В Новой Ладоге была одна достопримечательность  - Автошкола  ДОСААФ. Во-первых, она была бесплатна, во-вторых, через неё проходили все уважаемые люди. Со временем я стал уважаемым, всё-таки единственный рентгенолог, и главный врач предложил составить ему компанию на учебной парте. Мы пришли в одноэтажное красного кирпича, казарменного вида здание. Это и была знаменитая Новоладожская автошкола. На девять месяцев мы стали её курсантами.. Параллельно с нами в соседнем классе учились на военных водителей ребята допризывники. Программа у нас была одна.

       Пришла зима. Устройство машин, двигатели, ходовая часть мы познавали весьма усердно. Занятия шли почти каждый день. И это было большим благом, так как альтернатива была не богатая. Вечерами либо школа, либо ресторан, либо развлечения по домам, но с тем же водочным меню. Конечно, были книги, но застолицы они не исключали. Вечерами было скучно и одиноко. А в автошколе было шумно и интересно. Уважаемые люди как то:  Начальник электросети, Директор продовольственной базы, помощник прокурора, Главный инженер завода «Мезон», Главный бухгалтер судоремонтного завода, Главный врач больницы водников. Конечно, там были не только начальники. Были строители, сварщики, электрики, рыбаки, даже один рентгенолог. Всего двадцать человек. Учились мы дружно и с удовольствием, не чинясь, и уважая друг друга.
 
        Наконец, пришло время практики. Зима в разгаре. Мороз, плотный обледеневший снег на дороге. Первое практическое занятие. Я договорился, что меня пропустят первым, перед работой, у меня в 9 часов приём. Сижу с инструктором в кабине ГАЗ 51. Греем машину. На ветровом стекле, внутри кабины плотный, толщиной в 2 см слой инея. Так и просидели час моего времени. В тот день я так и не выехал. Когда оттаяло ветровое стекло, пришёл следующий курсант, мне уже было пора на работу. Потом было много поездок по скользким корявым дорогам. По глубокому снегу, по талой воде, доходящей до порожка кабины. А вредный инструктор шипел под ухом «заглушишь мотор, полезешь в воду толкать». Но мотор я так и не заглушил и по разлившейся речке проехал без проблем. Мы научились маневрировать,  легко проезжать между двумя хворостинами, поставленными в 10 см от бортов кузова. Ездить по глинистой грязи и весенней воде, не буксовать в песке, и ещё многому другому. Наконец пришла весна. Проклятый снег сошёл с асфальта, и я, испытывая невероятный восторг, разогнал старенький газон аж до 60 км в час  по уже просохшей  дороге. В  начале июня мы сдали экзамены. А ещё через два месяца мне пришёл вызов в ординатуру, и я вернулся домой в Ленинград.

        Следующим летом мы всей семьёй отдыхали в Крыму. Побывали в гостях у институтских друзей. Муж нашей однокашницы Володя Барановский, водитель дальнобойщик собирался в рейс, и я напросился ехать с ним на грузовой «Шкоде» с полуприцепом до Риги. Отправив Нину с детьми на поезде, мы выехали. Тяжёлая машина, 16 тонн яблок в кузове-рефрижераторе, хозяйка дорог. Володька большой рослый парень, под стать своему автомобилю. Между нами, через всю кабину проходит, укутанный стеганой попоной двигатель, имеющий почему-то имя Кондрат. Кабина большая, как веранда. Звук мотора приглушен звукоизоляцией, но давит своей мощью. Едем по осенним, набирающим холод дорогам. Низкое небо всё чаще проливается студеным, каким-то безнадёжным дождём. В кабине не жарко. На мне тонкая курточка, и каждое открытие широкой дверцы  «Шкоды» выдувает ненавязчивое тепло наружу. Мы едем двумя машинами. Вторая машина рахитичное дитя  грузинского автомобильного завода из города Кутаиси, КАЗ. Водитель  КАЗа Андрей, напарник Володи по дальним рейсам. Вечерами в «Шкоде» Володька ставит на спину Кондрата туристский примус Шмель, и мы варим густой суп или жидкую кашу с мясом. Чтобы снять напряжение дороги и обрести тепло, принимаем по полстакана водки. И пошли шофёрские байки. Мне жжёт карман новенькое водительское удостоверение, и я в этой компании не чужой. Конечно, я мечтал о машине. Я уже поездил на «Запорожце» друга, уже испытал сладостное чувство власти над расстоянием, ощущение полёта над асфальтовым полотном скоростной трассы. Я очень хотел машину.

     Однажды, когда я, разомлев от еды, водки и причастности к романтическому племени шоферов, рассказал ребятам о своей несбыточной мечте. И в этот момент судьба приоткрыла дверцу своей ловушки, куда  я доверчиво сунул свою восторженную голову. «Почему же несбыточной? Сказал Андрей. – Все первые машины покупают в долг». У меня дрогнуло сердце. А совращение продолжалось. «Подержанная машина стоит не дорого, а потом её всегда можно продать за ту же цену. Вот, кстати,  и у меня есть машина на продажу, Володька её знает. Крепенький «Москвичок». Мы не раз ездили на нём на рыбалку». Володька подтвердил. «Да, машина на ходу. Четырёх крупных мужиков везёт легко». «Сколько»? спросил я  - «Три тысячи», не моргнув глазом, сказал  Андрей.      Я не имел никакого представления о рынке машин, не знал, что продавцы подержанных автомобилей по определению жулики все поголовно. Я был доверчив и наивен. На следующий день мы преодолели девять подъёмов Запорожья, и, выйдя на Харьковскую трассу, Володька предложил мне сесть за руль. После «Запорожца» Шестнадцатитонная «Шкода» подарила мне совершенно незнакомые ощущения. Педали, кулиса коробки передач, даже руль с вакуумным усилителем были очень большими и с таким запасом свободного хода, что машина в начале, казалась не управляемой. По трассе под моим управлением она сначала шла по синусоиде, змейкой. Но постепенно я нарастил размах и силу своих движений, укротил с помощью Володи чудовищный люфт многоступенчатой коробки, и «Шкода» поехала прямо. «Ну, чего ты тянешься, газу, смелее, переходи на третью передачу». Дороги в те годы, как и всегда в России были узковаты, в основном в две полосы туда и обратно. Мне казалось, что громадная «Шкода» занимает обе и вообще ели-ели умещается на трассе. Слава Богу, что дорога была прямая до горизонта, а то в поворот я поначалу мог и не вписаться. Но пока едем. Растёт скорость, растёт кураж. Далеко впереди я наметил тёмную точку и двигаюсь, взяв её на прицел. Машина идёт ровно, даже дорога стала казаться немного шире. Точка стала расти, превращаясь в раздолбанный, заляпанный глиной ГАЗ ¬¬51 еле ковыляющий по трассе. Я поднял ногу с педали газа и сразу получил: «Ты чего? Давай обгоняй, не позорься». И я вдавил огромную, как стопа 47 размера, педаль газа в пол, повернул руль похожий на штурвал бригантины влево ,каким-то чудом с первого раза попал кулисой коробки передач в шестерню четвёртой скорости, и машина плавно обошла несчастный ГАЗон, прижатый мною к обочине. Я увидел краем глаза завистливо посмотревшего на меня замурзанного водителя, и снова впереди пустая дорога и далёкий, розовеющий горизонт. Это было круто, и это была очередная приманка судьбы.  Моё скромное желание превратилось в навязчивую идею. Вскоре я пересел в машину Андрея, и за несколько часов разговоров был выработан чёткий план покупки машины.
          
         В Ригу мы прибыли в конце октября. Ребята лихо провели тяжёлые машины по узким кривым улочкам. Чудом пролезли в ворота внутреннего двора  овощного магазина и встали под разгрузку. Конечно, в рефрижераторах яблок было больше, чем указано в документах. Вскоре во двор въехал красный Запорожец, и из него выбрался огромный латыш с необъятным чревом. О чём-то пошептавшись с водителями, он вынул из нагрудного кармана рубашки свёрнутый рулончик денег и вручил ребятам. Так сказать сверхприбыль. Я не выдержал и спросил повеселевшего директора магазина,   почему Запорожец, а не Жигулёнок или Волга? Латыш  сказал: «Я скромный человек, и только в запорожскую дверцу пролезает мой живот». Переднее сиденье в салоне его автомобиля было сдвинуто максимально назад. Заднего сиденья просто не было. Вечером мы весьма умеренно отметили удачное окончание рейса в ресторане. Взяли знаменитую рижскую копченую курицу, и едва избежав драки с пьяными латышами, благополучно добрались до наших машин. А утром я уехал в Ленинград.

       Дома я развил кипучую деятельность. Я всем рассказывал, как здорово иметь свою машину, как экономически выгодно путешествовать на своём транспорте. Как легко мы сможем её продать если, что. Я разливался гомеровской  сиреной, убеждая сам себя в роскошном будущем на своём автомобиле, забыв печальную судьбу «Антилопы Гну». К сожалению, я сумел убедить не только себя. После ноябрьских праздников я собрал нужную сумму, договорился на работе, выехал в крымский город  Белогорск. Ребята меня встретили с энтузиазмом, особенно Андрей. Моя будущая машина оказалась  ветераном, сменившим к нашей встрече, пять хозяев. Москвич 402, год рождения 1956, переходная модель от 401, послевоенного ремейка  немецкого Опель-лейтенанта. Правда, двигатель у него оказался от 407 Москвича, но без заводского номера. В то время такие варианты были возможны. Машина была свеже покрашена в голубой цвет и сияла новыми фарами. Конечно, предчувствие меня уже грызло изнутри, но я как под гипнозом не хотел верить в плохое. На следующее утро мы выехали в Керчь снимать машину с учёта и оформлять документы купли-продажи. Андрей выехал из гаража на трасу, но здесь я его сменил. Володька, почему-то смущенно уселся на заднее сиденье. Наконец, руль в моих руках. Шоссе Керчь – Симферополь довольно широкое и малонагруженное в этот осенний день. И я вдавил педаль газа до полика, быстро перешёл на четвертую передачу, и мы полетели. Глаза у Андрея стали вылезать на лоб, у Москвича фары тоже стали светить, почему-то вверх. Они оба к этому были не готовы. «Ты, что, ты зачем, сломаешь машину». Вовка сидел тихо, а Андрей, почему-то вспотел. Но Москвичок выдержал и не подвёл своего старого хозяина, он надеялся остаться в Крыму. Но его отдали мне. Оформление  прошло быстро, мы вернулись в Белогорск, отметили покупку и утром я выехал в Ленинград. И начались мои хождения по мукам. Москвич категорически не хотел покидать курортный Крым. Он понимал, что его машинное здоровье  уже не то, Что ему не дадут спокойно ржаветь в тёплом гараже, что предстоящая дорога смертельна для его старых шаровых опор и изношенных вкладышей. А подшипники коленвала, лучше о них не думать.

        Довольно резво я доехал до Джанкоя и тут, как будто кто-то застучал железной палкой по капоту машины. Я неплохо знал устройство автомобиля, но как врач познавший анатомию врядли сможет поставить диагноз, так и я был полнейшим профаном в болезнях машины. Двигатель пока только стучал, но ещё продолжал движение.  Я подъехал  к открытым воротам какой-то автобазы и, увидев шоферского типа мужика, попросил помощи. В России добрый и любопытный народ. Подошли два промасленных дедка. «Заводи». Я завёл. Звук пожарного колокола заглушал работу мотора. «Глуши. Ну, парень ты влетел, застучал двигатель, провернулся подшипник коленвала. Здесь тебе не помогут, возвращайся в Белогорск. Надо разбирать двигатель, менять подшипники, протачивать коленвал». Вот так,  приехали. Легко сказать возвращайся. Денег у меня в обрез. Буксирного троса у меня нет. Безнадёжная тоска проклюнулась, где-то у диафрагмы. Но загнав тоску, куда-то вглубь тела, я нашёл недалеко на обочине кусок стального троса, исколов руки, распустил его на отдельные жилы и сделал буксир. Мне повезло, подъехали молодые парни на ЗиЛе с будкой в кузове, я их уговорил дотащить меня до Белогорска. Затянули петлю на передней серге Москвича, вторую петлю набросили на фаркоп Грузовика и понеслись. Коробка передач на нейтралке, скорость подбирается к 80 км, я еле успеваю тормозить, чтобы не врезаться в задний борт ЗиЛа. Жму на кнопку клаксона, она  выскакивает из рулевой колонки и исчезает под передним сиденьем. Если я волновался на «Шкоде», то сейчас я был просто в панике. Стальной трос дёргал Москвич, грозя оторвать передок, я время от времени выезжал из-за кузова и пытался привлечь к себе внимание  водителя ЗиЛа, но всё напрасно. Мы неслись по трассе обгоняя  другие автомобили, а я болтался на тросе вцепившись в руль и крыл последними словами свою упрямую покупку, лихачей и гада Андрея, всучившего мне этого престарелого инвалида. В конце концов, я перестал отпускать тормоз. Рывки прекратились, но в кабине запахло сгоревшей пластмассой. Как ни странно, мы всё-таки доехали до Белогорска.  Москвича я не разбил, но когда я вылез из машины из под задних колёс валил дым. Перепуганные водилы грузовика, получив деньги, стремительно скрылись. А мои  «друзья» Володя и Андрей, отмечающие удачную продажу были в шоке. Вид у меня был такой, что даже нахальный крымчанин Андрей, попытавшись наехать на меня: «Ну, ты, наверно, очень быстро ехал», всё же осадил назад. «Есть два варианта» сказал я. «Ты мне возвращаешь деньги, и я уезжаю домой на поезде счастливый, и  второй вариант, вы ремонтируете Москвича так, чтобы я смог доехать до Ленинграда. Тогда я тоже уезжаю, гораздо более несчастным, но деньги остаются у тебя. Иначе я остаюсь жить у Барановских навечно». Мужики переглянулись, и мы пошли в дом. То, что деньги мне не вернут, я понял сразу, но вытолкнуть меня за пределы Крыма, наверно, будут стараться.

          Ночь я почти не спал. Утром позвонил домой, предупредил, что немного задержусь. Андрей с Володькой  мотались по городу, поднимая все свои связи. Наконец, к вечеру пришёл Андрей и сообщил, что нашли почти «новый» двигатель, только с капремонта.  Стоить он будет очень дёшево, но тут я упёрся. Денег у меня практически нет. «Забирайте старый двигатель, со временем почините, выкручивайтесь сами». Короче, на следующий день мы отбуксировали находящийся в коме Москвич, в какой-то просторный двор, собрались несколько мужиков, друзей Андрея и Барановского. Под брезентом в саду лежал целый двигатель. Оказалось, что двигатель от 408 москвича, он почти такой же, без номера, как и мой, застучавший, но мощнее и диаметр цилиндров у него чуть больше. Не разбирая двигатель это определить невозможно. Моя наивность ещё полностью не улетучилась и я в очередной раз купился на «более мощный двигатель», хотя выбора у меня не было. Москвич закатили на «яму» тут же в саду и мужики с шуточками и матерком начали потрошить «старика». А мне оставалось, улёгшись на пузо, следить за их манипуляциями. Это оказалось единственным полезным действием, которое мне принесло пользу в будущем. Из-под машины вытащили кардан, затем из-под заднего моста, я принял коробку передач. В это время другая пара, Андрей и Володька Барановский, отсоединили все трубки и провода от двигателя, отсоединили сам двигатель от кузова. Ни подъёмного крана, ни лебёдки у нас, естественно, не было. Привязав двигатель к длинной доске мы впятером удачно, уронив  доску на крылья Москвича всего один раз, вытащили   мотор наружу. Когда мы поменяли двигатели местами, день склонился к вечеру.

        Мужики перекусили,  и слегка накатили домашнего крымского вина. «Ну, заводим». Я повернул ключ в замке зажигания, стартёр задушено пискнул и всё. Небо потемнело, а у меня в душе началась вообще полярная ночь. «Ну и, что дальше?». Андрей вдруг оживился: «Ничего страшного, двигатель после капиталки, всё сделано очень плотно, немного обкатается и всё будет в порядке». «Ты его заведи сначала, а потом будем говорить об обкате». Меня уже трясло. Никакой надежды, фатальное невезение. Но мужики приступили к делу. Стартёр не может провернуть коленчатый вал, зато это можно было сделать специальной ручкой заводилкой. Андрей аж посинел от натуги,  но коленвал сдвинулся с мёртвой точки. Потом по очереди подходили друзья Андрея. Наконец, удалось провернуть двигатель на целый оборот. Последним подошёл Володя, надо сказать, что все ребята были не хилые, шофера дальнобойщики, каждый весом под сто килограмм. Я к ручке даже не подходил. Володька взялся основательно, машина даже подпрыгнула и неуверенно чихнула. Ещё несколько оборотов и мотор завёлся. Стука не слышно, хотя какая-то вибрация портит всю картину. «Давай, Гена, садись всё притрётся». Я сел в кабину, включил фары, отжал сцепление и почувствовал сильную вибрацию на педали. «Давай, включай передачу, домой пора». Но передача не включалась, чтобы я не делал. Андрей не выдержал. «А ну, пусти профессионала». Но и у профессионала  ничего не получилась. Стемнело, в Крыму и так ночи тёмные, а тут, для усиления момента стал накрапывать дождик. Под машину сунули переноску, Андрей с Володькой ели влезли в смотровую яму. Сняли кожух маховика. И раздался, ожидаемый мною, полный отчаянья мат. У отремонтированного двигателя оказался деформированный маховик. Никто и никогда не слышал о погнутом маховике. Его погнуть просто невозможно. Толщенный металл.

        На меня ребята стали коситься со страхом. «Давайте снимем маховик со старого двигателя». Как бы ни так. Двигатель  407 и 408 внешне похожи, но отличаются мелкими деталями, такими, как узел крепления маховика. Всё! приехали. Двигатель Москвича работает, а я в очередной раз на верёвке тащусь за Володькиным жигулёнком к нему домой. Самое паршивое, что ребятам надо завтра в рейс. Машину поставили в соседском гараже. Там даже была яма. Расклад такой: денег у меня почти нет. Добраться до дому я могу только на своей машине. Времени у меня тоже нет, пора на работу. Конечно, можно бросить машину, занять денег у того же Барановского и с комфортом доехать до Питера. Но так сдаваться я не мог. Утром, перед отъездом в рейс  забежал  радостный Андрей и притащил маховик. Достал его у какого-то старого барахольщика, не успевшего сдать железку в металлолом. Все решили, что двух кривых маховиков одном месте быть не может. Кроме того, ребята отдали мне на  полторы тонны талонов на бензин и масло. Раньше государственные перевозчики заправлялись на любой бензоколонке по таким талонам. Ребята уехали в рейс. 

            Я вышел на улицу холодного осеннего города.    Неужели это Крым. Полуостров у тёплого моря, сказка вечнозеленых парков, и шумных пляжей. С каштанов облетели листья. Промозглый ветер  гонит их сморщенные лохмотья между домами, пересыпая пылью. Небо низкое, копит холодную морось. Я зашёл в булочную, купил батон. Вернулся в дом, переоделся и пошёл к машине. Не теряя время, чтобы не передумать, я полез в яму. Инструменты у Барановского были, да и Андрей не пожалел, дал мне несколько самых ходовых ключей.   
      
         Не Боги горшки обжигают. Не зря я пролежал вчера на брюхе почти весь день. Четыре болта на кардане поддались лёгко. Я отсоединил его от коробки передач и выложил наружу рядом с машиной. Отсоединил кулису от коробки. С трудом открутил болты крепления коробки к двигателю. На днище кузова на двух болтах крепится траверза, поддерживающая коробку, отвернул и её. Коробка легла мне на плечи. Дальше корзина сцепления. Пока все болты отдаются сравнительно легко.  Корзину просто так не снять. Побежал в соседний  гараж, нашёл старого деда при таком же, как у меня раритете. Дед объяснил и помог, отжав педалью из кабины прижимной подшипник, а я тремя гвоздями закрепил пружины и вытащил корзину.  Теперь пришла очередь маховика. Болты старые приржавевшие упёрлись рогом и долго, очень долго не поддавались. Уже стало смеркаться. Наконец, сдался первый болт. Провернулся со скрипом.  Я нашёл здоровую трубу, насадил её на ключ, и дальше дело пошло. Вскоре маховик качнулся и упал ко мне в руки. Я всё разобрал, теперь надо собрать.
    Когда я завернул последний болт, уже стемнело. Грязный  и уставший, кое-как вытерев руки ветошью, я забрался на сидение. Повернул ключ зажигания. Стартёр напрягся, я думаю, что в этот момент Москвич признал во мне хозяина, потому, что он завелся через силу, но с пол-оборота. Двигатель работал ровно, вибрации не было. Я осторожно отжал сцепление. Передача включилась. Мы поехали. Когда я пришёл в квартиру Барановских, Рита, жена Володьки, уже пришла с работы. Мы вместе учились в институте. Мой видок её, конечно, потряс, но я исчез в ванной и через полчаса уже был человеком. Мы пообедали, и я сказал, что выезжаю в ночь немедленно. Рита не хотела меня пускать, но, слава богу, она была не в курсе наших дел и, в конце концов, будучи женой водителя, смирилась.

С собой я взял пару ритиных котлет и ещё утренний батон.  Меня провожал мелкий занудливый дождик. Я залил полный бак на заправке, взял в запас маленькую канистру масла АС-8 и осторожно выехал из Белогорска.
Я ехал довольно уверенно по степному Крыму сквозь забрызганную дождём осеннюю ночь, приближаясь к Перекопу. Остались за кормой и канули в ночи огни Джанкоя. Справа всё ближе к дороге подступают волны Азовского моря, слева притаился во тьме Сиваш. Неожиданно серой медузой в свете фар на дорогу выползло плотное косматое облако тумана, ослепив меня на несколько секунд. Порыв ветра унёс его в сторону Сиваша. Фары пробили световой туннель метров на 50 , и я увидел справа надвигающийся  плотный фронт густого тумана.

     На мокром асфальте   крымской дороге не было белых линий дорожной разметки. Неотрегулированные фары смотрели скорее в небо чем на землю, и когда я, сбросив скорость, вломился в светящееся месиво, то потерял из виду даже капот Москвича. Резко затормозив, я выскочил из машины. За те несколько секунд, пока я осознавал катастрофу, постигшую меня в очередной раз, автомобиль умудрился развернуться поперёк дороги. Я выключил фары, оставив слабенький свет подфарников. Появилась видимость метра на три . Развернув машину  к Перекопу я всё таки рискнул двинуться вперёд. Стоять нельзя, первый же грузовик снесёт меня с дороги и не заметит как. Медленно, со скоростью улитки, останавливаясь и почти на ощупь, находя дорогу, я полз сквозь ночь и туман, пытаясь уйти от парящей воды Азовского моря. Иногда порыв ветра приподнимал туманное одеяло, и тогда я замечал редкие силуэты застрявших в кюветах автомобилей.
 
     У поста ГАИ  на выезде из Крыма была длинная очередь машин. Милиция перекрыла крымскую трассу до утра, а я, пока искал где бы припарковаться, уехал так далеко, что туман стал редеть, и останавливаться уже не было смысла. Ещё часа два проехал по трассе, затем нашёл съезд с дороги и, пристроившись  к ночующим грузовикам, решил всё-таки немного поспать. Ночью похолодало. Похоже, что температура скатилась до минуса. Чтобы не прихватило радиатор, несколько раз запускал двигатель. Наконец, небо посветлело. Водители зашевелились в запотевших кабинах. Я доел остатки раскрошившегося батона, усилил завтрак последней половинкой котлеты, запил ледяной водой из бутылки и задним ходом выполз на трассу.
 
           Туман ещё держался, но днём совсем другое дело. Я мог видеть обочину, да и вперёди метров на 50 дорога просматривалась достаточно чётко. Постепенно день разгорался. Потеплело. Туман ушёл вверх. Москвич покорно крутил свои старые колёса мимо украинских деревень, маленьких городков и городов побольше. Пронёсся мимо нас Мелитополь. Трасса стала заполняться грузовиками. Проходил часы. Машина с поразительной садисткой правдивостью раскрывала всё новые свои пороки. Печка не работала. Бензин Москвич потреблял, как водку алкоголик с глубокого похмелья. Кстати маслом он тоже не брезговал. Масло подтекало на выхлопную трубу глушителя, и за мной тянулся романтический дымный след, как от подбитого истребителя. Но, несмотря ни на что, мы всё-таки двигались. В кабине было холодно и я, чтобы повысить температуру воды в радиаторе, прикрыл его картонкой. Минут через двадцать  из-под капота пошёл пар. Я остановился, открыл капот, а дальше действия мои были не предсказуемы и необъяснимы. Я начал открывать пробку радиатора. Она была очень горячая. Взяв большой лоскут ветоши, я всё же пробку отвернул. А дальше столб пара и кипящей воды ударил мне в лоб. Я успел заткнуть  радиатор тряпкой, скорее всего это был не я, а мой ангел хранитель, так молниеносно всё  произошло. И вот стою я у машины удерживая тряпкой кипящую воду, а на душе у меня такая тоска, что не чувствую ни голода ни холода, а хочется мне садануть по башке этот лимузин и доломать его своими руками окончательно до самых последних винтиков.
      Вода остыла, я залез в салон и  посмотрел на себя в зеркало заднего вида. На красном  обваренном лбу красовался прилипший жёлтый лист. Я истерически заржал. Потом вышел из машины, выкинул к чёрту картонку, долил из лужи воды в радиатор и поехал дальше. Впереди были девять подъёмов Запорожья.
       На втором подъёме, не доезжая метров 20 до перевала, Москвич встал. Тяжёлые машины шли сплошным потоком, очень медленно, на самых пониженных передачах, и мой ещё не обкатанный двигатель заглох. Тут же выяснилось, что ручник не держит. Из машины мне не выйти, двигатель не запускается. Очередная нештатная ситуация. Дождавшись небольшого просвета в колонне машин. Я  переключился на нейтралку и покатился под горку. Снизу загудели, но я, прижимаясь к обочине, пёр не останавливаясь. Разогнавшись, попытался включить заднюю передачу, и, о чудо, старикан завёлся. Первая передняя передача не включилась, вторая вошла в зацепление. Я дал полный газ, и мы двинулись, обгоняя тяжеловозы по обочине, вскарабкались на перевал и покатились вниз. Перешёл на нейтральную передачу, скорость увеличилась. Скатившись с горы, я смог по инерции забраться на треть следующего подъёма, а дальше перешёл на вторую до перевала. Таким манером удалось пройти все подъёмы и добраться до Краснограда.

             При въезде в город станция техобслуживания, заворачиваю на стоянку, и …тормоза отказывают. На малой скорости упираюсь в поребрик. Время пять часов вечера, конец рабочего дня. Денег у меня нет. Два вездеходовских колеса в багажнике и старый, но работающий автомобильный радиоприёмник в машине. Мастера торопились на день рождения, я был совершенно невыгодный клиент, но  они всё же прокачали мне тормоза. Наступала ночь. Я въехал в город. Две скорости вторая и задняя, а впереди полстраны. На главной улице я увидел машину ГАИ и бросился на капот, испугав водителя.  Милицейский 408 Москвич был тоже весьма потрёпан жизнью, пассажирское переднее сиденье сразу, как только я на него сел, отвалилось, но этот Москвич был на ходу. Я рассказал молодому парню свою историю,  он принял её близко к сердцу.

            Он привез меня к умельцу автомеханику пожилому дядьке, который поковырявшись в коробке передач, сказал, что сделать можно, но не скоро. Короче машину я оставил у него. Гаишник довёз меня до железнодорожного вокзала, а там, в милиции мне помогли хорошие люди, посадив на поезд. И так в конце ноября я приехал домой голодный и усталый, без машины, но живой  и уже обладавший немалым жизненным опытом.

     Прошелестел, теряя последние листья ноябрь. Декабрь  начался с ранних снегопадов и ночных морозов. В конце первой декады позвонил мой красноградский умелец и сказал, что можно приезжать за машиной. За прошедшие дни я отдохнул и расслабился. Снова поверил в чудо. Но ехать надо было в любом случае. На этот раз я позвал с собой школьного друга Андрея Клюкина. По сравнению со мной он был разумен и прагматичен, и имел свою машину, тоже Москвич, но наследство от отца, из первых рук.     Андрей сразу согласился, и мы прибыли в Красногорск.

             Машина стояла на улице, на яме. Вокруг лежал снег  неглубокий, но плотный и нетающий. Мороз – 17 градусов. Чуда не произошло. Мастер при нас поковырялся под машиной, заморозив себя и нас, с помощью монтировки включил третью передачу и сказал, что мы можем забирать машину. Я неправ. Чудо всё-таки было. Этим летом, в городе Луге я был на празднике у своего сводного брата Валерия, и там познакомился с его друзьями. Один из них, кажется Саша, крупный ухоженный мужчина, живёт в Харькове. На почте я дозвонился до дома. Напряг всю свою родню, они позвонили в Лугу, узнали у жены Валерия адрес и телефон Саши, связались с ним. Саша ничего не понял, но сказал, приезжайте.  Я залил кипяток в радиатор. Расплатился с мастером за стоянку машины, и мы выехали.

     До Харькова всего 50 километров. Пятница, вечер. Машина кое-как движется на второй передаче. Печка не работает. Лобовое стекло приходится постоянно протирать. Два раза застревал рычаг коробки передач, и я лез под машину, переключая его вручную. Расход бензина 30 литров на сто километров. Наконец, показался Харьков. Нам надо проехать его насквозь. Саша живёт в новом районе на въезде в город со стороны Москвы. Выходим на объездную дорогу. Веселенькие городские огни  всё дальше уходят вправо, скрываясь за заснеженными елями. Дорога пустая, а бензина всё меньше. Заправки не видно. Скорость двадцать километров в час. Но хоть мы этого и не поняли, невезуха кончилась. В нужный момент маяком в ночи засияла бензоколонка. Я залил полный бак, добавил масло, и мы снова понеслись со скоростью телеги по зимней дороге. Между чёрных силуэтов елей появились робкие огоньки. Их становилось всё больше. Наконец мы выехали на ярко освещенную улицу новостройки. А ещё, через несколько минут, мы, на третьем этаже нового дома, позвонили в дверь    Сашиной квартиры.

          Нас встретили тепло и уют. Саша меня сначала не узнал. От холода, нервов и машинного масла я несколько изменился.  Но после душа и плотного ужина в тепле стал походить на себя летнего. Моя исповедь затянулась надолго и глубоко потрясла Валериного друга. От таких везунчиков надо держаться подальше. Но станция техобслуживания в субботу и воскресенье не работает. Я попаду туда только в понедельник, и если мне, наконец, повезёт, во что ни он, ни я не верили, то я смогу уехать только во вторник. Андрей рисковать не мог и уедет завтра утром. Когда машина будет готова, мы созвонимся.  А пока мы вышли на улицу и загнали Москвича в пустой, и пока не отделанный, Сашин гараж. Наутро мы проснулись поздно. Дома никого не было, но завтрак был. Помыли посуду, и я пошёл провожать  Андрея в Ленинград.

            Прошло два дня. Рано утром в понедельник я принёс в гараж канистру с горячей водой, залил её в радиатор, с трудом провернул коленвал ручкой заводилкой и Москвич завёлся.  День был солнечный, но морозный. Ветровое стекло сразу заледенело, и я постоянно протирал глазок перчаткой. Объездная дорога почти пятьдесят километров, но я прошёл её без приключений.

          На станции меня сразу загнали в цех, Москвича подняли на подъёмник
 и работа началась. Два механика быстро сняли коробку, разобрали её на верстаке, показали мне развалившуюся скользящую шайбу. Пришло время обеда. Меня пригласили за стол, угостили хлебом с салом, даже предложили выпить, но я надеялся уехать и ограничился чаем. «А теперь» сказал бригадир «расскажи нам, как ты умудрился приобрести этот хлам». Я даже не обиделся, а рассказал ребятам всё подробно и правдиво. Мне даже показалось, что в глазах механиков промелькнуло удивлённое уважение. По крайней мере, машину они облазили и что смогли, поправили. Заменили карбюратор, отрегулировали трамблёр. Рабочий день кончался. Ремонт коробки передач мне обошёлся в 8 рублей, смена карбюратора в 25 рублей. Когда я съехал с подъёмника и, вырулил на улицу, это уже была совсем другая машина. Ребята попросили подвезти их товарища, и я с удовольствием согласился. Вечером я позвонил Андрею, и он обещал в среду приехать. Жизнь налаживалась, но впереди нас ждала зимняя дорога. Распрощавшись с харьковчанами, протоптанной тропинкой я принёс в гараж горячую воду.

Москвич завёлся с помощью ручки заводилки. Андрея я взял в Харькове на вокзале ещё затемно. Мы снова вышли на объездную дорогу. Обогнув  Харьков,  резво покатили по трассе М-2  на Белгород. Мороз немного отпустил. Снег стал подтаивать, превращаясь в грязную кашу. Выяснился очередной порок москвича. Не работает стёклоомыватель. Брызги из-под колёс, обгоняющих нас машин, очень скоро забили лобовое стекло так, что пришлось остановиться. Дворники только размазывали грязь.  Стекло протёрли, выход нашли. Андрей, время от времени,  высовывался из открытого окна дверцы и брызгал из бутылки питьевой водой на стекло. Продолжили движение. На очередной заправке залили полный бак, я долил быстро убывающее масло и снова вперёд. Белгород прошли по объездной. Впереди Курск.

        Выяснилась ещё одна особенность моего ветерана автопрома. Он не переносит слово Москва. Стоило сказать, что до Москвы уже меньше тысячи километров, как Москвич заглох. Сердце упало, куда-то совсем низко. Открыли капот. Бензин поступает. Искры нет. Проверили все контакты, попробовали завести. Мотор легко завёлся. Ах ты, старая капризная железяка. Я придавил на газ. Москвич побежал, как молодой. Мы поменялись местами. Андрей за рулём, я пытаюсь отдохнуть. Через 4 часа снова смена. За рулём мне легче. Стемнело. Дорога подмёрзла, стекло, слава Богу чистое. Проходим города и посёлки. Машин мало, дорога блестит от гололёда. На спидометре 80 километров в час. Педаль газа в одном положении. Снова смена. Вскрыли банку тушенки, оторвали по куску батона, запили холодной водой. Андрей ведёт хорошо, надёжно, но я спать не могу. Нервы напряжены, жду очередного подвоха. «Так скоро и до Москвы долетим». Я только и успел проорать «Андрей»! Москвич заглох. «Ну, я же тебя предупреждал. Он не хочет в Москву!» Андрей в мистику не верит, но что-то в нём дрогнуло. Снова открыли капот, подёргали за провода. Снова эта зараза легко завелась. Едем. В 12 часов ночи выехали на Московскую кольцевую дорогу. ГАИшник, увидев наши транзитные номера, махнул рукой, проезжайте. Наконец,  мы съехали на ленинградское шоссе. Осталось 700 километров. Дальше всё прошло без приключений. Ночь отстала в Гатчине. Уже совсем рассвело, когда мы свернули с улицы Ленсовета на Типанова и остановились у моего дома    № 5. Всё! Как любят говорить киношные американцы -  МЫ СДЕЛАЛИ ЭТО. Дома нашлась бутылка вина. Нас накормили. Андрей пошёл к себе, а я забрался под душ, а потом СПАТЬ.
         
         Со временем я довёл Москвича до рабочего состояния. Мы ездили без больших проблем по  Ленинградской области, в Новгород, в Псков, Прибалтику. Он больше никогда не ломался в пути. Он всегда довозил меня до дома, правда, доехав, он позволял себе развалиться. Но никакие поломки меня уже не могли не только испугать, но и просто озадачить. Я чинил его застарелые болячки, и мы снова отправлялись в путь. Через три года я уехал на зимовку в Антарктиду. Гаража у меня не было и Москвича пришлось продать. Дальнейшая его судьба мне не известна. Но с тех пор машина у меня была всегда.


                1977 - 2014       
                Ленинград-Санкт-Петербург
               


Рецензии
ВСЁ ТАК! ПРИВЕТ ОТ ТАКОГО ЖЕ УВЛЕЧЁННОГО ТЕХНИКОЙ ЧЕЛОВЕКА! ТОЛЬКО У МЕНЯ ПЕРВЫМ АВТО БЫЛ ЗАПОРОЖЕЦ - ЗАЗ -965. (горбатый)
За десять лет сменил четыре коленвала, звменил всю подвеску, всю электросхему, установил за задним сидением 70-литровый бензобак с выводом горловины в мотоотсек.
Отопление сделал от выхлопных газов и т.д и т.п. Жму руку!
Только я ещё об этом не писал, пока только мотовояжи.

Адольф Зиганиди 2   02.03.2017 22:48     Заявить о нарушении
Примите совет: разделите на несколько частей и прономеруйте их. За один раз прочесть трудно - лучше по частям.

Адольф Зиганиди 2   02.03.2017 22:51   Заявить о нарушении
Спасибо Адольф за понимание и сочувствие. Это действительно была крутая авантюра,но дуракам везёт.Приятно было познакомиться с умельцем.Вашему Запорожцу очень повезло.Одно время я ездил на Запорожце друга ЗАЗ-966.Пока у хозяина не было прав. Очень уважаю эту машину.До встречи в прозе Геннадий.

Геннадий Шальопа   16.03.2017 22:32   Заявить о нарушении
На это произведение написаны 3 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.