Вечерний деканат

Из сборника «Страна, которую мы забыли»

Глава 8. Как я учил в МГИМО (1977-1990)

8.2.Вечерний деканат

     Чаще всего продвинуть меня на какой-нибудь совершенно ненужный мне пост старалась Нина Петровна Семенова, преподававшая экономику Китая. Долгое время она была председателем профкома МГИМО. Поскольку ни мужа, ни детей у нее не было, всю нерастраченную материнскую энергию она направляла на заботу о трудящихся. Тем не менее, недоброжелателей у нее хватало. За глаза они уничижительно называли ее Снегурочкой. Когда-то на одном из новогодних мероприятий она исполняла роль этого обязательного персонажа. Но этого многие уже не помнили или просто не знали, а вот ее небольшой рост был заметен сразу.
     Надеясь на мое бедственное финансовое положение (зарплата 125 рублей в месяц при двоих детях), Нина Петровна предложила мне по совместительству должность своего заместителя. Сама она недавно была назначена деканом вечернего факультета и, засучив рукава, принялась разгребать авгиевы конюшни, образовавшиеся в результате долголетней бездеятельности предшественников. На факультете числилось множество мертвых душ, то есть студентов, которые давно махнули рукой на учебу, но формально отчислены не были.  Студентов с «хвостами» переводили на следующие курсы. Приказы о переводе студентов с курса на курс не заносились в личные дела. И т.д. и т.п.
     Рекорд поставила Лена Михеева, самая профессиональная из машинисток, с которыми я сталкивался во время работы в приемной комиссии. Дойдя до пятого курса, она не сдала немецкий язык еще за второй. Обычно только языковые кафедры были непоколебимы в своей принципиальности. Всех остальных преподавателей можно было или взять измором, или уговорить через знакомых. Максимум, чего удалось добиться в данном случае, это организовать для Лены последний решающий экзамен. Хотя моё знание немецкого языка не выходило за пределы «битте» и «данке», меня в качестве представителя администрации включили в состав комиссии. Чтобы гарантировать пущую беспристрастность и объективность.
     Бедная девушка так волновалась, что, казалось, вот-вот упадет в обморок. В другое время эта вполне взрослая, видная дама была весьма бойкой и в карман за словом не лезла. Добиться от неё хоть одного слова на немецком языке экзаменаторы так и не смогли. Хотя уговаривали очень доброжелательно и без нажима. Может быть, причиной был нервный стресс. Ведь момент для испытуемой был действительно судьбоносный. Несмотря на мой нулевой немецкий и положение стороннего наблюдателя, присутствовать на экзекуции было тягостно.
     Под стать набранным студентам преподавать и управлять учебным процессом на Вечерке бросали провинившихся или выработавших ресурс, а также молодежь, еще не выслужившую достойную ступеньку в иерархии. В результате, до назначения новой деканши заправляла всем восьмидесятилетняя секретарша Зинаида Даниловна Михонек. За мелкие подношения она устраивала студентам облегченный режим, в том числе договариваясь с преподавателями, чтобы они благосклонно отнеслись к ее протеже на экзаменах. Второй работник деканата, Екатерина Ивановна Чигринова, ограничивалась тем, что, пользуясь попустительством начальства, проводила на рабочем месте максимум часа два в день. Ей было около сорока лет, она была разведена, миловидна и еще не отчаялась устроить свою личную жизнь.
     Предполагалось, что, заступив на предложенную должность, я смогу убить сразу двух зайцев. Все равно мне приходилось читать лекции и проводить семинары на вечернем факультете, а тут я бы еще получал тридцатипроцентную прибавку к зарплате как заместитель декана. Оставалось только так подогнать расписание, чтобы утренние и вечерние занятия не выпадали на один и тот же день, иначе пришлось бы торчать в институте с утра до ночи.
     Однако вскоре обнаружилось, что профсоюзное прошлое заключалось не только в раздаче новогодних подарков. Нина Петровна строго следила за трудовой дисциплиной, то есть точно подсчитала, сколько времени необходимо проводить на рабочем месте в соответствии с КЗоТом. Двум сотрудницам полагалось отрабатывать полный восьмичасовой рабочий день без оглядки на то, что они постоянно выходили во вторую смену. За прибавку в 30% к месячному окладу я должен был отработать в деканате 12 часов в неделю, то есть три вечера по 4 часа с 18 до 22. Даже при минимальной ставке 10 рублей за полтора часа экономическая эффективность репетиторства была в десять с лишним раз выше.
     Первой не выдержала Екатерина. Она быстренько перебежала в первый отдел под крыло престарелого кагэбэшника. Кроме надзора за единственным в институте ксероксом, он, по-моему, ничем больше не занимался. Теперь же он мог еще и любоваться своей полнотелой сотрудницей. Хотя бы время от времени, поскольку за эту привилегию она выговорила себе свободный график.
     Зато бабушку Зинаиду Даниловну пришлось по-настоящему выпихивать. Она даже попыталась апеллировать ко мне, чтобы я подтвердил, будто она вполне справляется со своими обязанностями. Я не подтвердил, после чего она сокрушалась по поводу того, каким змеем я на самом деле оказался. Надо понимать, вопреки моей внешней обходительности. Вполне понятно, как ей хотелось сохранить студенческие подношения, бесплатную бумагу для дочери, печатавшей на дому дипломные работы студентов, да и сами эти дипломные работы, вернее их источник.
     При подборе новых сотрудников Нина Петровна проявила весьма прагматичный подход. Вместо сбежавшей Екатерины она взяла свою соседку по мидовскому кооперативному дому, который стоит на Садовом кольце рядом с американским посольством. Ирина Федоровна Райская готовилась к отъезду вместе с мужем в длительную загранкомандировку. Но при этом в Москве оставалась ее дочь, которая к этому времени оканчивала школу. Трезво оценивая свои возможности, они не претендовали на дневной факультет, но чтобы гарантировать дочери хотя бы вечерний, Ирина Федоровна согласилась поработать до отъезда (и до вступительных экзаменов) в деканате. Вместо Зинаиды Даниловны пришла Анна Семеновна Степанова, у которой старший сын уже учился в МГИМО. Но на подходе был младший, которого - при подразумевавшейся со стороны Нины Петровны поддержке - мать надеялась направить по стопам старшего.
     Вечерники занимались на протяжении пяти с половиной лет четыре дня в неделю по две укороченные пары с перерывом между ними. Укороченные пары означали два урока по сорок минут без перерыва вместо двух сорокапятиминуток с пятиминутной переменкой между ними. Из моих трех присутственных дней как минимум на один никакие занятия на вечернем факультете не выпадали. Тогда я приходил в деканат незадолго до начала занятий, решал со студентами их проблемы и во время первой пары выполнял задания деканши (в основном составление приказов и представлений на отчисление нерадивых или вовсе исчезнувших студентов). Дождавшись перерыва между парами, можно было опять выслушать стенания студентов и жалобы преподавателей. После этого делать было уже совершенно нечего.
     Тут появлялась Нина Петровна с жестяной банкой подаренного китайского жасминового чая и предлагала почаевничать коллективом. Подневольные коллеги ничего возразить не могли, да и смысла не было. Все равно сидеть до победного. Но на мою защиту Ирина Федоровна становилась стеной: «Ну, какой чай, Нина Петровна! Николая Николаевича дома жена, дети ждут!» Не думаю, что такая аргументация имела значение в глазах Снегурочки, но это давало мне возможность и основание раскланяться.
     В те дни, когда я проводил занятия, рабочий день у всех сотрудников деканата заканчивался одновременно. Поэтому по дороге домой я довозил двух дам на своих «Жигулях» до троллейбусной остановки напротив американского посольства. Не исключаю, что попытки Нины Петровны заманить меня на чай были связаны с надеждой комфортно доехать до дома. Почему она не хотела присоединиться ко мне, когда я уходил немного раньше, остается загадкой.
     Первый учебный год в деканате завершился работой в факультетской приемной комиссии. Заместитель декана автоматически становился ее ответственным секретарем. Вместе с Ириной Федоровной мы принимали документы, я проводил собеседование (было и такое обязательное мероприятие), разъяснял правила приема, отказывая тем, кто поступал не «по профилю». В ходе так называемого собеседования надо было выяснить осознанность выбора абитуриентом будущей профессии, а также сделать выводы о его «морально-политическом облике», общем уровне развития, увлечениях.
     Начальница к нам регулярно захаживала, чтобы посмотреть, кто же претендует на поступление на ее факультет. Больших откровений здесь не предвиделось. Фамилия Ястржембская, хотя и запомнилась, но тогда никому ничего не говорила. Масштаб знаменитостей вполне соответствовал статусу вечерки. Дочка знаменитого хоккеиста Анатолия Фирсова пришла подавать заявление вместе с подружкой, мама которой была всего лишь директрисой магазина «Балатон». Нина Петровна хоккеем явно не увлекалась, а вот подружка вызвала ее неподдельный интерес.
     Товары некоторых социалистических стран продавались в Москве в фирменных магазинах, носивших соответствующие названия. В «Лейпциге», «Ядране» можно было, отстояв очередь, ухватить какой-нибудь дефицит. «Балатон» специализировался, в основном, на фруктовых консервах. Но знакомство с директрисой сулило доступ и к другой венгерской продукции, если бы она вдруг появилась на складе.
     Обе упомянутые абитуриентки вполне соответствовали возможным ожиданиям. Фирсова была на удивление скромной, но фантастически непросвещенной, а ее подруга – такой же дремучей, но довольно раскованной девушкой. Когда Ирина Федоровна со смехом рассказала Нине Петровне, как барышня из торговой среды кокетничала со мной во время собеседования, начальница не на шутку всполошилась. Совместными усилиями мы попытались ее успокоить, поскольку ничего зазорного в поведении вчерашней школьницы не усмотрели. Тем более что во время беседы я намеренно ей подыгрывал. Не помню наверняка, но, кажется, на первый курс были зачислены обе подружки.
     На самом деле главный вывод из этой истории должен заключаться в том, что автор был не просто молод, но и неплохо выглядел с точки зрения выпускницы московской школы. Такую оценку постоянно подтверждали и родители абитуриентов. Когда уже во время приемных экзаменов я выходил из здания в Николощеповском переулке ко мне неизменно бросались с разных сторон мамаши, которые обычно выспрашивали подробности у тех, кто уже «отстрелялся». Вооруженные блокнотами, они со слов отмучившихся абитуриентов старательно записывали все формулировки и задания в экзаменационных билетах, а также случившиеся дополнительные вопросы. Польщенный (гордый?) самим этим фактом, я, тем не менее, не помню главного: каким образом отнекивался от приставаний. Увы, очень скоро страна уже «знала своего героя», и повышенное внимание со стороны родителей абитуриентов радовать меня уже не могло.
     В итоге при подборе кадров Нина Петровна ошиблась только во мне. Нет, по работе никаких претензий не было. Все складывалось гораздо хуже: это у меня были претензии к совершенно бессмысленному времяпрепровождению в деканате. Сославшись на семейный кризис ввиду моего регулярного отсутствия по вечерам, я предупредил начальницу об уходе. Случилось это в мае 1981 года.
     Вскоре меня вызвал проректор по кадрам. Иван Никифорович Устинов запомнился тем, что при рукопожатии отчаянно пытался оторвать вам руку. Усадив меня в своем кабинете, он поинтересовался, почему я отказываюсь от должности замдекана. «Что-то никто не задерживается у Нины Петровны»,- заметил он как бы невзначай. Однако я постарался успокоить его. По негласной советской этике в таких случаях следовало ссылаться только на семейные обстоятельства или здоровье.
     Моему заявлению дали быстрый ход. Я сразу же объявил радостную новость Коле Зайцеву. Он был бессменным ответственным секретарем приемной комиссии и уговорил меня (sic!) поработать своим заместителем. Предполагалось, что в дальнейшем я мог бы  заменить его на этом посту. Узнав о моем увольнении, Коля всплеснул руками. Он как раз рассчитывал, что я, будучи заместителем декана, на время работы летом в приемной комиссии буду в качестве компенсации получать хотя бы эти пресловутые тридцать процентов надбавки за совместительство. Да и вообще, зачем увольнять человека перед летними каникулами, когда на его место никто не назначается. Ведь эти деньги никто не получит. При этом Коля с досадой заметил: «Ну, с Ниной Петровной все ясно, но Устинов-то почему поторопился, я же его предупреждал!?»
     Мою радость все это не омрачило, я был по-настоящему счастлив, что отделался от Снегурочки и ее вечерних посиделок. К тому же в дальнейшем, приобретенный негативный опыт помог мне в сходных ситуациях принимать верные решения.

     На фото вручение дипломов выпускникам Вечернего факультета.

Москва, ноябрь 2015