Oui

«Знаешь, я думаю, ты должна была родиться во Франции, в Париже»- говорил он. «Правда? Почему?»- восхищенно спрашивала она, наклоняясь, чтобы поцеловать его.
«Мне кажется, твоя манера жить – это настоящий art de vivre по- французски,»- ответил он, в то время как его руки спускались от ее груди к бедрами, повторяя плавные изгибы ее тела. Она встряхнула волосы набок и закусила губу, сидя на нем «верхом» и позволяя любоваться своим totalement nu телом.
«Расскажи подробнее, s'il vous pla;t,»- прошептала ему на ухо она и легко укусила мочку его уха, а после – дерзко облизнула его край и поцеловала в щеку. Сравнявшись с его лицом, она на мгновение замерла, ловя его взгляд: он смотрел на нее, а в его глазах читалась страсть, смешанная с обожанием и вдохновением. Иногда ей казалось, что боготворить женщину настолько, насколько делал это с ней он – просто невозможно. Она думала, он выпил приворотного зелья или он слеп, не видя, что она плохо готовит и иногда ругается нецензурными словами.  Бывает вредной и ест много конфет... Но он обожал ее любой и делал все, чего она хотела. Улыбнувшись, она коснулась кончиком своего носа его, и они поцеловались.
«Я думаю, ты многое делаешь как настоящая француженка, парижанка,»- начал он, когда она, поднявшись над ним и, удобно устроившись на нем сверху, опиралась на его грудь руками и пристально смотрела на него,- «Ты всегда элегантно одета: на тебе женственные платья и юбки, даже в проливной дождь ты наденешь туфли на каблуках и не выйдешь из дома без капли духов. Помада – это твой почерк, я помню, как ты мне это сказала, и с тех пор я вижу, что к большинству итальянок это не относится.  Ты ценишь эстетичность и никогда не пойдешь в то место, где просто вкусное кофе. Ты найдешь то, где висят канделябры, а в бюро из дерева вишни лежат самые вкусные и красивые десерты.
Ты никогда не оголишь руки, спину и грудь одновременно: ты понимаешь, что так поступают те, кто не может привлечь внимание ничем другим. Не ругаешься матом, но можешь закурить, когда захочешь. Никогда не навязываешь себя мужчине, но делаешь так, что он теряет от тебя ум после одного твоего взгляда.
А еще… твое умение жить, жить красиво, со вкусом, элегантно. Пить кофе по утрам и читать книгу, разговаривать в заведении с официантами и знать каждого из них по именам. Знать все вкусы эклеров из Maitre Choux и ;clair de genie и по выходным собираться с твоим cercle d'amis на вечерний кир-рояль с видом на мерцающие огоньки Эйфелевой башни. Покупать домой цветы и ароматные свечи.  Слушать музыку на французском и не признавать итальянскую моду, смотреть французское кино и спорить со всеми, что только оно – достойно внимания. Как и шампанское, в отличие от которого игристые вина Италии – просто неудачная шутка.
Я смотрю на тебя и понимаю, что ты должна быть на красивой террасе парижского дома с видом на все эти голубо- серые крыши города где-то в районе Маре. Пить прохладное шампанское, есть устриц (ты всегда говорила, что сексуальнее еды просто быть не может, поэтому- вы созданы друг для друга) и закинуть ноги на теплые от солнца кованые ограды балконов. Я вижу тебя читающей Le Monde и сидящей в Caf; de Flore по утрам четвергов. Тебя, в длинном кремовом пальто, под которым будет платье в стиле провокационного YSL и темных очках наперевес с сумкой, в которой лежит хрустящий багет, соленое масло и конфитюр.
Тебя, кто живет возвышенным, чувственным, вечно прекрасным. Как сады Тюильри по весенним утрам, чайная Laduree на Елисейских полях и французская речь. Ты должна быть там, я чувствую».
«Но ведь я родилась в России,»- заметила она и, грустно сложив губы и опустив взгляд. «Иди сюда,»- произнес он и положил ее рядом, так, что ее голова оказалась на его груди. Поцеловав ее макушку, он накрыл ее одеялом и продолжил.
«Тогда, найдем компромисс. Насколько я помню, в 19 веке российское дворянство поголовно говорило на французском, верно? Так вот, именно в то время твое имя попало в Россию и стало настолько популярным, что его воспел даже Пушкин. И ты говорила мне это сама. Разве это, не знак? Знак, что ты, девушка, чье имя переводится как «благородная» не наслаждалась бы пышными балами? Мужчинами, которые идут за тебя на дуэль? Французскими слезливыми романами и chocolat, привезенным из Парижа?» - рассуждал он, мягко накручивая прядку ее волос на палец.
«Tu savez, je pense que tu avez raison, mon cher,» (Знаешь, а ведь ты прав, мой дорогой)- прошептала она, подняв на него взгляд. Его губы коснулись кончика ее носа, и она улыбнулась.
«Je fais une omelette?» (приготовлю тебе омлет?)- спросила она, накинув на себя его рубашку и проследовав на кухню.
Она гремела посудой и взбивала яйца, а он смотрел на нее и думал, что готовить омлет после секса будет только настоящая француженка.
…
Было теплое утро четверга, 9 утра, Париж.
Французская столица уже проснулась и наполнилась утренними голосами ее жителей и туристов. Первые круассаны уже выносились из печи, а парижане пересекали Елисейские Поля и широкий проспект у Grand Opera, торопясь на работу. Бульвар Сен-Жермен был также прекрасен, как на картинах Писарро: казалось, Бог дал Парижу столько красоты, что, увидев ее однажды, можно было умереть.
Она купила свежий выпуск Le Mondе, чтобы за утренним кофе снова заняться практикой языка и потушила сигарету, устроившись за столиком на улице в любимом Caf; de Flore- символе богемной жизни города уже несколько веков.
Легендарное место Парижа стало ее традицией для посещения каждый четверг, где когда- то любили выпить кофе или даже шампанского по утрам такие личности как Жан-Поль Сартр и Симона де Бовуар, Эрнест Хемингуэй, Трумэн Капоте, Альбер Камю, Пабло Пикассо… список можно было продолжать бесконечно.
«Bonjour, Mademoiselle,»- произнес галантный официант, положив перед ней меню. «Мне как обычно,»- сказала она, сняв темные очки и улыбнувшись.
Сегодня в Le Monde обсуждали новую реформу образования и проблему нелегальной иммиграции, а за соседним столом стильно одетые парижанки говорили о мужчинах. От их пиджаков пахло Chanel №5, а на спинках плетеных стульев висели классические сумочки 2.55. Официант сервировал тарт татен с шампанским пожилому месье, а  пара молодых туристов неловко подбирала слова по- французски, чтобы попросить к багету джем.
Сегодня у нее был типичный французский завтрак: круассан, апельсиновый фреш и кофе. Добавив в последнее молока из изящного графина, она откусила мягкий свежий круассан, который до сих пор был горячим. Мягкое тесто податливо крошилось под руками, выпуская наружу густой сливочный крем. Одна его капля уже текла по ее руке, и она бесстыдно облизала ее, не стыдясь посторонних взглядов. «Умеют же французы делать гениальное сладкое и выпечку,»- думала она, наслаждаясь каждым кусочком сдобного теста.
«Mademoiselle, mi scusi, вам принесли цветы,»- скромно произнес официант за ее спиной. Оглянувшись, она увидела в его руках огромный букет фиолетовых анемон, которые она так любила. «Merci,»- поблагодарила она, приняв в свои объятия «ароматную» ношу. Внутри была записка.
«Надеюсь, и спустя 2 года после нашей встречи и разговора, ты каждый четверг завтракаешь в Caf; de Flore и наслаждаешься жизнью. Наблюдаешь за прохожими и мечтаешь выпить шампанское в 7 утра у Эйфелевой башни и поцеловать любимого мужчину под занавес представления в Grand Opera.
Мне не хватает тебя, ma cheriе, но я надеюсь, что ты счастлива».
Закрыв записку и вдохнув аромат цветов, в уголке ее глаз проступила слеза, и она прошептала «Oui».