А ну ее...

   Мне мама в детстве говорила, - Сыночка, ну соври хоть разочек, порадуй мамочку, нельзя быть таким честным. Как же ты жить будешь, - смотрела на меня грустно и гладила по голове.

   Дело в том, что я не умею врать. Таким вот родился, - честным.  Все врут и не краснеют, а из меня щипцами слова  неправды не вытянешь.

   Спрашиваете, - били меня за это?  Конечно, били.  И в детском саду били в старшей группе, и в школе в младших классах. А потом бить перестали и бояться начали, так боялись, что стороной обходили. Грешки за каждым водятся. Дружить со мной все в школе отказались. А что,  я ни себя, ни кого  не жалел.
 
   - Директор Павел Николаевич вчера в троллейбусе остановку проехал, а за проезд не заплатил.

   - Елена Ивановна, математичка, в школьной столовой за два куска хлеба заплатила, а два бесплатно съела.

   - Нинка младшего брата за ухо крутила, за то, что он ее дурой обозвал.
 
   - А я сам в кабинете биологии, когда пол мыл, воду грязную в кадку с пальмой выливал, чтобы далеко не бегать.

   Меня и в пионеры три раза принимали. Только на меня галстук вязать, а я им – не достоин носить гордое имя пионера-ленинца, поскольку у меня неисправленная двойка по пению.

   Старше стал, обличать принялся. На трибуну заберусь и начинаю, - Воры, вы все, никого не стесняетесь, а по вам давно тюрьма плачет. Взносы комсомольские не платите, лопату с пожарного щита домой утащили, и  картошку  ей копаете.

   Друзей у меня нет. Кто с таким дружить будет? Родственники и те боязливо по телефону с днем рождения поздравляют, а домой приходить  опасаются.

   Как меня приняли в комсомол, я ума не приложу. Комсорг курса как-то подошел, потупился и говорит,- тебе, это, надо в райком идти, зовут тебя, и, подняв на меня умоляющие глаза, жалобно попросил, - про меня только им все не рассказывай, я у матери один, мне назад в деревню никак нельзя.

   В райкоме комсомола, я, конечно, все рассказал, что знал про комсорга, профессуру, своих одногрупников и одногрупниц, одного знакомого участкового, соседей по подъезду, двух водителей автобуса, одну  трамвайную вожатую, прихватил еще пару малоизвестных деятелей культуры. Не позабыл про себя и своих родственников.

   Побелев и вжавшись в стулья,  внимали комсомольские вожди моим  пламенным речам, а потом только и выдохнули, - Достоин…

   С женой своей на улице познакомился. Идет неприметная такая девчушка, мороженое ест. Доела, и обертку, не глядя на асфальт. И дальше, как ни в чём ни бывало.  Во мне сразу все вскипело. Подбегаю, - Подберите, милая девушка мусор. Дворники с утра до вечера метлой машут, за такими, как вы убирают. Не уважаете вы чужой труд. Смотрит она на меня и улыбается, ласково так. Оторопь меня взяла. Подобрал бумажку и в урну опустил. А девушка пальцем на уши показывает, улыбается и головой качает. Оказалась, слабослышащая.
Встречаться начали. Худо - бедно освоил язык жестов. Не то, конечно, красноречия маловато. Но на бытовые темы хватает. Сынок родился, Ванечка, весь в меня. Только зубки прорезались, а он мне на пороге, - А меня мамка сегодня покормить забыла и конфетку сладкую вместо завтрака дала, а сок полезный не давала.

   А меня тем временем голоса одолели. Видимо честность моя дошла до определенного максимума. Если случайно, что – то не так сделаю, вот ту же бумажку на улице на асфальт кину, голос мне властно приказывает, - вернись, подбери. За квартал убегу, думаю, может, отстанет. А он все громче, - Не мусори, вернись. Пока не сделаю,  не отстает.

   Сам я уже устал от такой своей честности. Люди вокруг живут и горя не знают. Где что плохо лежит, - тащат, на каждом шагу врут, друг про друга такие гадости пересказывают, что волосы на голове шевелятся, по любовницам от жен бегают. И, заметьте, не расстраиваются при этом, ну ни капелечки.

   Пришло время отдохнуть, собрались мы семьей, в Турции на пляже  поваляться. За две недели обгорели, на красоты заморские любуясь. Перед отъездом отправился я на местный колхозный рынок. Думал, прикуплю дешевых фруктов.

   Как зашел, - чувствую, подкатывает. Выбираю место повыше, чтобы меня все видели и слышали, и начинаю.

   - Оглянитесь, - рукой вокруг себя круг очерчиваю, - что делается. Средние века, антисанитария, помойка. Воняет чем-то ужасно - один шаг до холеры или дизентерии. Фрукты шевелятся от мух и всяких насекомых.  А  руки  продавцов, видели? Они же  их от рождения не мыли. Как мыть, если они и мыла в глаза не видели, а теперь  персики продают. Наедитесь, а вас всех завтра отправят в дизентерийный барак, и будете в нем жить в карантине до скончания века. И дальше ужасы лечения живописую.

   Продолжаю.
   - Где соблюдение правил торговли, где забота о покупателе или элементарная вежливость. Сам уже чувствую, хватит, сейчас бить начнут. А голос подначивает, - Правду, правду им говори, - и не умолкает. Торгуют-то  как, за рукав схватят, чуть не оторвут, - купи, купи. В лавки затаскивают. Ценников нет - произвол. Один обсчет и обвес.

   Народ на меня смотрит, и, по глазам вижу, за бесноватого принимает. Кто расходится, а кто и кулаки сжимает. Но мне не привыкать, я за правду… Тут кто-то  в меня гнилым персиком запустил. Может свои, может и чужие. Чувствую, нет интереса, напрасно силы расходую, завод кончился. Развернулся и поплелся с базара.

   Вот и отпуск кончился. Гиды наши, девчонки, завозят в магазин.  Говорят, - тратьте ваши лиры, больше нигде дешевле не будет. В аэропорту дорого, а в России вам они не понадобятся. Вокруг товар для туристов: магниты с видами, сладости восточные и  всякая прочая ерунда. Конечно, набрали подарков. Нам турок все в большой черный пакет сложил, и ручкой сделал, мол, гуд бай.

   Турецкий аэропорт вы видели. Одна суета кругом. Кто прилетел, кто улетает, - не разберешь.  Осматриваюсь, -  Вот ведь дикий, у нас народ! Турки и те сообразительнее и вежливее будут. Прут мои соотечественники, как лосось на нерест. Друг дружку топчут, отталкивают, матерятся, руками, как плавниками машут. Никакого порядка не соблюдают. Вещи на ленту, что на досмотр, как попало бросают. Галдят, как галки. Нет, чтобы женщин с детьми вперед пропустить, все  сами норовят влезть.

   Дрожь по телу прокатилась, чувствую, близок приступ. Я сам себя успокаиваю,  остынь,- домой летишь. Не помогает. А голос командует,- Три, четыре, начинай.

   И пошло. Я им, - разобрались по парам дружно. Всех к порядку призываю.
- Соотечественники, - говорю, Вы же лицо великой нации. Наш предок сам Пушкин. Мы форпост культуры, самая читающая нация. В метро все книги прочитали, до электронных добрались.

   А вы что делаете? Какой пример подаете? Разберите вещи и детей. Аккуратно, не толкаясь, приступайте к досмотру.

   - Мужчина, Вы кто? Слон или человек? Слон и тот видит, куда ногу ставит. А вы уже ребенка затоптали, два шага назад.

   - Гражданочка, паспорт не веер, что  вы им обмахиваетесь, раскройте на нужной странице и вперед.

   - Вот я не рвусь вперед, а встаю со своей женой и ребенком  в самый хвост, пример вам всем подаю.

   Пропускаю одних, передвигаю других, к совести взываю, нотации читаю, пот градом. А где мои? Пропали, далеко впереди маячат! Бросился догонять. Вещи на  ленту кое-как пихнул – поехали. Хватаю, не глядя, и дальше бегу. Меня в спину толкают, матерят. Еле своих догнал. Успокоился только, когда печать в паспорта шлепнули.
 
   Прогуливаемся, до рейса еще времени много, но что-то, думаю, вещи наши потяжелели и рук не хватает.  Смотрю, а у меня уже два больших черных пакета. Один только чуть поменьше. Это еще, что такое, кровь в голову ударила. Один точно наш, а другой тогда чей? 

   Внутрь заглянул украдкой – кепка детская, коробки, кульки какие-то. Дальше и смотреть  не надо, - не мой пакет. В суматохе  прихватил нечаянно. Голос набатом в голове бьет, - Ух, ворюга, чужие вещи хватать будешь, а ну верни немедленно!

   Бросился обратно, а все с паспортами мимо идут, на меня ноль внимания. И у всех в руках такие же черные пакеты, как и у меня. Отдать бы свой, а кому? Как мне теперь от этого подарка судьбы избавиться.
 
   Голос мучает, - как же это ты, эталон честности,  а целый пакет чужого добра присвоил, а по-простому - спёр.
 
   Я про все забыл. Только  и думаю, куда теперь этот пакет девать. Дай-ка, я его в уголок  поставлю, и пусть себе стоит.  Ставлю, ногой, как бы невзначай, подальше подпихиваю и бочком отодвигаюсь. Думаю, - пронесло…Тут кто-то меня за плечо аккуратно трогает, и мужичок  в шортиках, из наших, российских, вежливенько мне говорит, -  вы мужчина свой пакетик  забыли, и в руку мне его толкает. Ах, ты думаю, глазастый. Какой честный  выискался.  Нет, чтобы себе забрать.

   Брожу я с пакетом в одиночестве, то  пытаюсь в мусорный бак затолкать, то в чужой багаж пристраиваю, а он опять ко мне возвращается. Вспомнил все, что про чужой багаж на вокзалах и в поездах рассказывают. Не берите, не принимайте, вдруг там бомба.  Это, что же получается? Я могу, как какой-нибудь террорист в кутузку попасть. Пока  разберутся, что у меня никакой бомбы  нет, самолет улететь может. Вот попал, так попал.  Я уже на всякий случай и билеты жене отдал. Сам буду в здешней тюрьме мыкаться.

   Оглядываюсь, а за мной  отряд полицейских выстроился. Мужчины все крупные, видные. На меня подозрительно поглядывают, кобуры  расстегивают  и на поясе передвигают.  Решили, видимо, что я их аэропорт взрывать собрался.  Я им, мусью, сэры, пакет -  ошибка, досмотр, нот май. Как им бестолочам объяснить мою ситуацию.

   Чем-то им мой язык жестов не понравился.  Лица злые, недобрые. Бить, что ли готовятся. Я опять, плиз, пакет черный, блэк бэг, турецкий сувенирс.
   Ничего не понимают, хвать пакет у меня из рук, - а там, как у всех магниты, рахат-лукум и  все остальное. О-кей , - говорят, карашо, блэк бэг, по плечу похлопали, заулыбались  и от меня отстали. И опять пакет мне в руки сунули.

   Как рейс на Россию объявят, я скорей к стойке, пакет повыше поднимаю, всем показываю, выглядываю семейные пары с ребенком. Ни одной подходящей не попадается. Плач детский услышу, на звук бросаюсь. Вдруг дитё пропажу оплакивает. Но - никого. И не плачут, и не подбегают, и пакет из рук не рвут.
Стыдно до слез, и не отдашь и не выбросишь.
   
   Так и пришлось домой лететь с чужим пакетом. А там - две больших коробки рахат-лукума, халва, кепка капитанская взрослая, кепка капитанская детская, 10 магнитов с видами, кальян с набором табаков, поднос, две коробки  специй, упаковка чая, духи женские. Это я уже дома разглядел, а до этого мне  и заглянуть совестно было.

   Все эти  чужие подарки жена родственникам раздала, а кое-что и нам досталось. Маялся я, маялся, а потом наелся турецкой халвы, рукой махнул.
А  ну ее, эту честность...