А, Лилу и я

      Вечер был чересчур сладким. Что было тому виной в большей степени — три ложки сахара в кофе, которым я тщетно пыталась приглушить вкус яблочного суфле…

      На заметку — никогда больше не есть яблочное суфле.

      …или приторные речи торшерообразного лысого льстеца с вечно выключенной лампочкой, или же нашествие детей с мордочками, измазанными мороженым, запломбированным лимонадом и сахарной ватой? Не знаю, да это и не важно! В любом случае, я настолько пропиталась сахаром, что даже чувствовала, как ветер прилипает к коже, и видела облизывающихся на меня мух, а потому, когда меня похитили, я в большей степени обрадовалась, чем испугалась.

      По-моему, страх появился в моей картотеке чувств только тогда, когда некто снял мешок, накинутый мне на голову. Хорошо хоть мешок, а не пакет, иначе бы я давно задохнулась и не смогла бы посмотреть в глаза — остальные части лица скрывались за маской — моему похитителю и плюнуть в его наглую рожу. Последнее пришлось отложить, и не из-за наличия маски, которая вряд ли бы передала всю гамму моих эмоций, а из-за того, что я увидела… металлический стол для допросов, шатающуюся лампочку, издающую фоновые звуки для фильма ужасов, и обшарпанные стены, хранящие крики и кровь предыдущих допрашиваемых… хотелось бы написать мне, но, увы (увы?.. Я разве не должна кричать «ура»? Странный я человек…), перед моим взором красовалась довольно уютная, выполненная в жёлтых тонах и обставленная мебелью из IKEA кухня.

      Похитительница (хотя, можно было бы предположить, что человек додумавшийся украсть другого человека может быть психически неуравновешенным и носить юбку, будучи особью мужского пола, но зная, что в жизни всё намного обыденнее, даже если дело касается похищения, смею предположить, что передо мной всё-таки девушка) стояла, постукивая ногой по керамической плитке, и перекладывала из одной руки в другую сковородку. И ладно бы тефлоновую, так нет же — бабушкину, чугунную. Именно этот факт заставил меня слегка напрячься и попытаться пальцами связанных рук отрыть что-то мало-мальски полезное в складках дивана. Мною были обнаружены фантик, три черенка от яблока, один огрызок и стержень от ручки, предположительно пустой.

      На заметку — проверить складки своего дивана, вдруг там миллион другой завалялся.

      Мда… Похоже, из оружия у меня только зубы и язык. Последним я не преминула воспользоваться в мирных целях. Пока.

      — Кто ты?

      — А, — cказала она, поудобнее перехватив сковородку левой рукой.

      — А? В смысле?

      — В прямом, — отрезала девушка. — Ты что думала, я тебе сразу фамилию, имя, отчество и номер паспорта скажу? Может тебе ещё код от сейфа, где печеньки лежат?!

      Последний пассаж окончательно сбил меня с толку, зато страх ушел, его место заняло любопытство, которое принудило внимательность проанализировать окружающее пространство на наличие вещей, которые могут помочь понять психологию моего похитителя, а лучше узнать причину, по которой я здесь оказалась.

      Так-так-так… Что же может сойти за подсказку?

      Банка чая, покрытая пылью? Вряд ли мне как-то поможет тот факт, что мой похититель не любит зелёный чай и уборку — у нас половина страны таких. А вот ваза с цветами, выглядывающая из картины, говорит о многом, так как является пазлом, состоящим из нескольких тысяч кусочков. Это значит, что она скрупулезная и очень терпеливая, то есть информацию из меня будут выпытывать долго и со вкусом. Ещё бы знать, какого рода информация ей нужна… Стоп. А это что? Неужели… Воспользовавшись тем, что девушка отвлеклась на комариху, укусившую её за нос, и отскочила вправо, одновременно замахиваясь сковородкой, я слегка приподнялась, чтобы разглядеть обложку, лежащей перед телевизором книги. И тут мне всё стало ясно.

      — Ты хочешь узнать, кого выбрала Лилу.

      Девушка подавилась вздохом и уронила сковородку, к сожалению, не на ногу — на пол, а точнее, на непонятно, что делавшую там виноградину. Но А, будто не заметив этого, присела на табуретку и, закинув ногу на ногу, вздёрнула подбородок.

      — Да.

      Боже… Как они меня достали… они забрасывал письмами мою электронную почту, они вынудили меня познакомится с нашим домашним почтальоном, который из-за регулярно ломающегося почтового ящика, вручал мне письма лично, они поджидали в моём любимом кафе, лишая меня тем самым аппетита, и даже преследовали от дома до работы и обратно, но ещё никто не додумывался меня похитить только ради того, чтобы узнать, кого выбрала моя самая неудачная книжная героиня.

      — Развяжи меня.

      Не знаю, что сработало — усталость и обреченность в моем голосе, клятва, которую она с меня взяла или же договор о том, что я не позвоню/напишу/пойду/побегу/поеду/полечу/поползу… (и ещё миллион синонимов… Вот… дотошная! Я настолько зла, что даже восхищаюсь!) в полицию (так просто? С чего бы это? Есть же ещё прокуратура, суд. К тому же не стоит отбрасывать возможность, что полицию снова переименуют в милицию!), а она отпустит меня сразу после того, как я отвечу на все интересующие её вопросы. Уф… Хорошо, что у этого договора нет юридической силы, а то… А то что? Я бы всё равно никому ничего не рассказала — нужна мне эта шумиха. Главное, что я уйду отсюда целой и невредимой. И в конце концов, никто не просил меня отвечать на вопросы честно.

      На заметку — держаться подальше от людей, собирающих пазлы.

      — Ну давай, мисс А… (Анастасия, Алёна, Алина, Алиса, Аня, Агафья, Антонина… А если это не первая, а последняя буква имени? Или фамилии? Или просто первая буква, которая прилетела в её неразумную голову?) Задавай свои (никчёмные, неоригинальные, давно прописавшиеся у меня в печёнках) вопросики! — протянула я, скрестив ноющие в районе запястий руки на груди.

      И чего я точно не ожидала, так это того, что она станет пересказывать мне содержание моей же книги, да притом с такими подробностями, которые мне доселе были не известны, о некоторых я в процессе написания даже не думала.

      — В начале был Пролог…

      Да простит Господи её бедную неразумную душу за эту отсылку.

      — Лилу сидела у окна, пила любимый чай Джеймса, ела печенье, которое так нравилось Нику и…

      Чего?!

      — Насколько я помню, — рискнула я перебить. — Это были самое обычное печенье и ещё более обычный чай.

      Она посмотрела на меня как на больную.

      — Нет, это были любимое печенье Ника и не менее любимый чай Джеймса.

      Вот откуда в её голове этот?..

      — Откуда ты это взяла? Там что, так и написано «любимый чай Джеймса»?

      Я же такое не писала, да? Если честно, то не помню — это давно было, но я ведь не дура!

      — Нет, но это подразумевалось.

      — Кем?

      Клянусь — мне интересно. Нет, даже не так — я жажду узнать кто же тот человек, что вложил какой-то смысл в мою книгу! К сожалению, моя жажда так и осталась неутоленной.

      — Контекстом. — Пожала плечами самая внимательная читательница в мире. — Или подтекстом…

      Именно после этих слов я поняла — любые попытки объяснить, что я на самом деле имела в виду, бессмысленны. До неё я не достучусь.

      Эх… Чувствую, я здесь надолго…

      — Допив чай, Лилу выбежала из дома и села в автобус «точно зная, что едет к человеку, которого любит больше всех на свете». И всё. На этом пролог заканчивается.

      Кушать хочется…

      — В первой главе она встречает Джеймса, но уже во второй знакомится с Ником. В третьей главе опять сталкивается с Джеймсом, в четвертой падает прямо на Ника. В пятой главе Лилу ужинает с Джеймсом, чтобы в шестой позавтракать с Ником…

      Она продолжала и продолжала, вызывала головокружение и продолжала, осипала, но продолжала… всё тише и тише, но быстрее и быстрее.

      Благо, к тому моменту, когда меня начало подташнивать, она добралась до двадцать седьмой главы.

      — Где парни наконец-то узнают о существовании друг друга и встречаются с Лилу, чтобы вынудить её сделать выбор.

      — Вынудить? Хороший синоним к слову «умоляли»… — этот мой комментарий, как и многие другие остался без внимания.

      — Начался эпилог. И ладно, пофиг, что он начался так же как пролог, это можно понять и даже простить. Но то, что он и закончился как пролог… вот этого я вам никогда не прощу! Столько страниц…

      439.

      — Столько часов…

      3-3,5, ну 4 — максимум.

      — Столько слез…

      Ооо… ведра два — не меньше!

      — И всё ради чего? Ради того, чтобы в конце концов опять прочитать, что она «едет к человеку, которого любит больше всего на свете»? И всё? Это по-вашему нормально?

      Пожав плечами, я наконец-то попыталась оправдаться.

      — Я просто не хотела никого обидеть. В любом случае меня бы возненавидели либо те, кто был за Джеймса, либо те, кто был за Ника. Я же пыталась избежать конфликта. Я хотела, как лучше.

      — Лучше? — Она усмехнулась и покачала головой. — Неизвестность — самая худшая из пыток. Именно поэтому вас теперь ненавидят все. И первые, и вторые, и даже третьи — те, кому изо дня в день приходится выслушивать «Ну она же сделала правильный выбор, да? Не предпочла же она Ему это… недоразумение?» Х-х… — она выдохнула, сложила руки в замок и слегка прищурилась. — А теперь ты скажешь мне то, ради чего мы здесь собрались

      Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались…

      — Кто в конечном счете покорил сердце Лилу?

      — Знаешь, вопрос скорее в том сердце ли? Мне всё-таки кажется, что мозг играет в любви гораздо большую роль, чем нам кажется…

      — Ник или Джеймс?

      — А кто тебе больше нравится? — очередной маневр не удался, она лишь больше разозлилась.

      — Я здесь не шутки шучу, а вполне серьезно спрашиваю. Кого она выбрала? — и по её глазам я прочитала, что если ответ не будет получен, то меня начнут пытать. Недолго, но с особой жестокостью.

      — Хорошо, я скажу! Но ты сама напросилась! Она выбрала… — Я выдохнула и ненадолго замерла, давая ей возможность достигнуть пика любопытства. — Никого.

      Девушка, приблизившаяся ко мне максимально близко, широко распахнула глаза и нахмурила брови.

      — Издеваешься, да?

      — Нет!

      — И как же ты тогда объяснишь фразу «едет к человеку, которого любит больше всего на свете»?

      — Я имела ввиду маму.

      Она презрительно улыбнулась. (по отношению ко мне, конечно, уж точно не к маме, пусть и вымышленной), но улыбка её тут же пропала.

      — Ты серьезно?

      — Да. — Я пожала плечами. — Лилу запуталась и решила съездить к маме, чтобы отдохнуть и, посоветовавшись с ней, во всем разобраться.

      — Но как же… как же так? — Моя похитительница растерялась. Казалось, из её глаз вот-вот польются слезы. На мгновение мне даже стало жаль её, но я сдержалась, и она тоже сдержалась, чтобы снова завести свою шарманку. — Неужели, всё было зря? А как же Джеймс? А Ник? А печенье?

      — Да что ты пристала-то к этому печенью?

      — А?..

      — А твою приязнь к чаю я вообще не понимаю! Ладно бы, если он был без сахара, тогда ещё можно было бы подкопаться! Но искать философское дно в чашке чая с сахаром — верх глупости!

      — Слова «приязнь» нету, — обиженно пробормотала она.

      — Слова «нету» тоже, однако это не мешает тебе его употреблять!

      Наши взгляды скрестились в недолгой борьбе, из которой я вышла победителем. Правда, своей победе я порадоваться не успела. Дорогая (не дорогая, но уже оставившая след на одной из моих почек) А никак не могла угомониться.

      — Но Лилу бы доехала до мамы, поговорила, отдохнула и сделала бы выбор, — размышляла она, бегая глазами по обоям. — Почему вы не закончили историю? Потому что всё, что ты сейчас сказала — это бред, да? — скривилась девушка.

      — Нет.

      — Тогда скажи, почему ты не дописала! — Она приподнялась на локтях, давя на меня и морально, и физически одновременно.

      — Потому что я…

      — Честно!

      — Потому что она умерла! — Этого девушка точно не ожидала. — Автобус на полпути столкнулся с камазом. Шесть человек погибли, в том числе и Лилу.

      У А даже не осталось сил на то, чтобы выдавить из себя очередное «но». Рот открывался и закрывался, будто забыв о том, что его функции не ограничиваются только поглощением воздуха и еды.

      Эх, если бы знала, что лишить её дара речи настолько легко, сказала бы это ещё минут пятнадцать назад.

      — Ну что ж… — вымолвила она через несколько минут, а я еле сдержалась, чтобы не улыбнуться. Все, она наконец-то решила меня опустить. — Пусть будет так, — она тяжело выдохнула…

      Не нравится мне это.

      …встала и, немного растеряно обернувшись, отодвинула картину, за которой оказался… сейф! Ага, тот самый, в котором печеньки лежат, причем те самые, которые у Ника любимые. Даже не буду спрашивать, по каким признакам она выбрала именно эти среди сотен других, тем более, что в сейф она полезла не за печеньем, а за бутылкой шампанского с бокалами.

      — Любимое шампанское Лилу.

      Я даже не сомневалась.

      — Помянем?

      И вправду, почему бы не помянуть книжную героиню её любимым шампанским? На халяву ведь.

      Мы молча подождали пока уляжется пена и, кивнув друг другу, стали поглощать содержимое бокалов. Она, еле сдерживая слезы, а я, пряча ехидную улыбку.

      Какие мы наивные… Думаешь, чуть поднажала и я сразу всё выдала? Да я таких как ты на неделе по десять раз вижу. И Лилу у меня уже и открывала в себе талант факира и уезжала за границу, и сбегала за ту же границу с тайным любовником по переписке, и даже оказывалась наемной убийцей. И пока я кормлю чересчур дотошных читателей этими небылицами, моя тайна покоится в целости и сохранности…

      Да конечно же она выбрала Джеймса! Я ведь так люблю черный чай с сахаром…