Хитрый дурак

А.Н.ПАВЛОВ

ХИТРЫЙ ДУРАК

     Научная Станция в Адлере только начинала свою жизнь.  Заканчивалось строительство лабораторного корпуса, гаража, мастерских и жилых домиков для сотрудников. Чтобы избежать каких-то непредвиденных осложнений со строителями, директор Станции поручил мне с коллегой поселиться в одном из домиков, заняв наши будущие квартиры. Следовало там присутствовать, отапливать, охранять и наблюдать за ходом окончания строительства, как представителям Заказчика.
      Наконец, объект был сдан. Наступил момент истины: распределение квартир. За своё жилье мы не беспокоились. И вдруг возникли сложности. Комиссия заседала как-то уж очень долго. Что-то там не срасталось. Наконец, всё было кончено, и мы въехали, уже официально по ордерам, в свои однокомнатные квартирки в новом сборно-щитовом оштукатуренном доме. Мы были счастливы.
     Спустя неделю-другую мне по секрету рассказывают, что против моей кандидатуры выступил наш парторг. К счастью, комиссия у него на поводу не пошла, хотя он и проявлял большую настойчивость.

     В один из полевых сезонов мне пришлось работать в одной с ним. Юрий Николаевич был опытный и хороший геолог, прекрасно знающий наш регион Кавказа. Жил в Сочи, кажется на площади, предоставленной его жене, одно время работавшей в химической лаборатории института Курортологии. Родом из Черновиц. Отец – тамошний секретарь обкома партии. Так что квартирных проблем не имел, что называется, сызмалу.
    С нами старался вести себя как рубаха-парень. Но многое в нём настораживало. Чувствовалась фальшь. Бывало, выйдем перекурить. Разговор о каких-нибудь научных проблемах. Рассказываешь  свои взгляды. Он умел подзадорить. На следующий день вдруг всё это преподносится им как своё.  Было неприятно. Решили его проучить. Привезли пробы нефтяных вод из кубанских скважин. Научный шеф попросил номера проб зашифровать, чтобы проверить качество работы химической лаборатории. Пустили их как пробы из Западной Грузии. Результаты по нефтяным признакам, естественно, оказались для Западной Грузии неожиданными. Аналитиком была жена Юрия Николаевича. Она сразу вручила результаты супругу, который тем районом занимался. Тот тут же начал «звонить во все колокола» как автор потрясающих результатов. И надо сказать, что он не особенно сконфузился, когда прилюдно вместе с женой был уличён в научной нечистоплотности.
      На одной из ночёвок Юрий Николаевич вдруг сообщает мне о своём разговоре с завхозом Станции – полковником в отставке, бывшем замполитом полка. Этот отставник был человеком, воспитанным  в духе требований тогдашней армии. Красноречив и изворотлив как уж. Бывало, идёт обсуждение очередного постановления ЦК Партии. Я никогда не понимал, что тут можно обсуждать. Если это директива, то она обязывает. Её нужно исполнять. Никто не может её критиковать по определению. Зачитали. Все молчат. Наш замполит поднимает руку и начинает речь. Он мог говорить часами. Фразы его были округлы, грамотно построены. Расставлялись акценты, но я никогда не мог понять, о чём он говорит.  Заканчивал он свою речь, формулируя задачи, которые якобы вытекали из Постановления применительно к нашим программам исследований, которые утверждались в высших академических структурах задолго до  Постановления. Потом ловко как-то переходил к выводам и решению, которое следовало записать в протокол собрания. В общем человеком он был для таких случаев незаменимым. Но опыт службы привил в нём вкус к закручиванию интриг и созданию конфликтных ситуаций. Так вот, по словам Юрия Пастушенко, он спросил его:   
– Как Вы работаете с Павловым? Всё нормально?
Пастушенко ответил, что всё в порядке, работа спорится. Завхоз удивился:
– Странно. А ведь он знает, что ты выступал против выделения ему квартиры. (Кстати замполит сам же мне и раскрыл этот «секрет»). Знаешь он либо очень хитрый, либо – дурак.
     Что я мог на это ответить?
– Да ведь работа есть работа. Но водку пить с вами, Юрий Николаевич, я никогда не сяду.