Перемирие

                Перемирие.               
  Арапиха встретила сына сдержанно, но  расспрашивать не стала. Знала, что придёт время, сын успокоится и всё расскажет сам. Время загладит  раны. Саша устроился работать в лесхозе, чтобы не быть обузой для брата. Летом артельщики следили за «сталинскими» лесопосадками, зимой вязали метёлки из чилиги, строгали дере-вянные лопаты, грабли, черенки и продавали в окрестные колхозы. Вскоре Арапиха стала замечать, что Саша всё реже ночует дома и расспросила Марию. Та и рассказала, что Александр живёт с Антониной  Артемьевой с Овражного  края. Тогда Арапиха решила сама съездить на рудник проведать внуков и узнать подробности скандала. Прожив на руднике два дня, она поняла, что  сын прав, но и дети не виновны, что у них такие родители. Они, как сироты, жались в уголке нетопленной комнаты  и со страхом смотрели на незнакомую бабушку, варившую им суп и стиравшую пелёнки.
-Тётя, а я это сама умею делать - робко проговорила Мария, когда бабушка стала развешивать детское бельё.
Девочка смотрела на Арапиху внимательными, чёрными глазёнками с некоторым страхом.
–Совсем как у Васеньки глазки- то! - подумала Арапиха, вспомнив убитого племянника.
-А мама опять нынче поздно придёт. У неё работы много, потому и некогда  домом заниматься – по- взрослому пробовала Маша оправдать опоздание матери.
 - Рождённая сучкой до старости  ****ью будет - подумала  Арапиха про сноху, но вслух свою мысль говорить не стала.
Для девочки мать всегда остаётся матерью, и она считает все её слова правдой. Со снохой Арапиха почти не встречалась. Та приходила поздно и рано утром снова убегала на работу.
После возвращения домой, Арапиха сразу пошла к сыну. На улице был первый морозец, и она пришла, закутан-ная в пуховую шаль.
Саша сидел на табуретке и чинил валенки, когда мать вошла в дом Артемьевых.
Антонина, увидев свекровь, засуетилась, не зная, что делать и как её называть. Крутой нрав Арапихи она знала хорошо и боялась её взгляда. Молчал и сын.
- Была я у твоих - проговорила Арапиха, присев без приглашения на табуретку.
- Плохо им там, сынок. Сгинут дети без тебя. Старшей в школу пора идти, а куда она мальчонку бросит? Баба твоя совсем скурвилась.
-Знаю, мама. Да чо я то сделаю? Сюда забрать, так не отдаст она, а там жить мне не вмоготу больше. Глупость я сотворил, каюсь, но и менять уже поздно.
- Я понимаю, сынок, да разве дети виноваты в твоей глупости? Кто тебе бабу выбирал? Я, али отец? Сам выбрал, так и неси крест тобой взятый, а на детей ношу свою не перекладывай. Их вины в том нет! Ни один отчим, али мачеха, родными не станут. Чужой дядя им и останется, хотя может и не плохой человек. Детям отцовская кровь нужна, тогда они людьми станут. Сироты с малых лет хорошими людьми не становятся.
Она помолчала немного и  скорбно проговорила сыну:
 - Жениться, сынок, легко, женатым быть тяжело. Чтобы вместе ужиться, надо уметь слушать, понимать, уступать, коли, что-то не так. Тогда только наладить семью можно. С кондачка да с руганью дело не поправить. Да и ошибки свои на детей перекладывать грешно. Погибнут ребятишки без тебя, Саша! Вернись в семью и терпи, сынок. Детишки, когда вырастут,  тебе за это благодарны будут.
Она тяжело встала с табуретки, поправила платок на голове и пошла к двери.
После ухода Арапихи, Антонина не сказала Саше ни слова. Молчал и Саша, продолжая с упорством ковырять шилом и хомутной иглой старый валенок.       
 Ночью, прижимаясь разгоряченным телом к Саше, Антонина проговорила:
- Езжай, Саша, к детям. Даст бог, уговоришь ты её отдать нам детишек, а я тебя ждать стану. А так - не будет нам доли. На чужом горе счастье не построить, а на детских слезах и тем более.
Саша промолчал, до утра так и не сомкнул глаз и курил одну цигарку за другой.
На следующий день он собрал вещи и уехал на рудник. Перемирия не произошло, но скандалы прекратились. Саша редко выходил из дома и кроме работы был занят уходом за детьми. Так прошло два года. Арапиха наве-щала сына, привозила внукам гостинцы, наводила порядок в доме и была довольна, что внуки растут не сиро-тами. Жена по-прежнему пропадала в клубе, называла себя культработницей, но похождения свои по чужим му-жикам прекратила.