Ванна с солнечным светом

 Воскресное утро....окно распахнуто, штору колышет морской бриз, пахнет солнцем, морем, кофе, коньяком и радостью...дада....оказывается, радость имеет свой аромат.....наверное, так и должно пахнуть счастье...
возможно для кого-то все иначе....но думается, что про ощущение счастья можно написать тома, равные числу жителей Земли... не будем погружаться в такие глубины, а просто остановимся на одном конкретном утре....
Юна посмотрела в окно: морской прибой, шум накатывающих волн…каждый бурун, каждый новый накат волны показался ей напоминанием о новом дне и о дне прошедшем…она подумала: вот же он мой каждый день: идет издалека, кипит на подъеме, приближается, касается … ступаем в него и вдруг уже ничего нет….волна откатила, как забытый сон, и где-то там вдалеке зарождается новый день…и новые тревоги, и новые радости… и только сейчас Юна поняла свою любовь к морю… Это моя жизнь, подумала она, как же мы похожи…
Уже не раздражали крики чаек, морская весна вовлекла ее в свой безудержный круговорот, Юна задумалась……. И мысленно погрузилась в прошлое…

Пропали желания. Это, пожалуй, самый последний серьезный синдром в анамнезе болезни, которую не принято диагностировать в клинике. Хандра, тоска, уныние, кручина – назовите ее, как угодно, имя не изменит сути: душа больна.
Краткие промежутки между темными, долгими зимними ночами и хмурыми, быстротечными днями, серая вата шершавого неба, все чаще скрывающего верхние этажи высотных зданий, протирающего плешь на макушке, одиноко-пустой почтовый ящик, клетчатое поношенное пальто, буро-зеленый цвет двери соседней квартиры, неудержимо капающий кран, раздражительно моргающая лампочка на кухне – все это не улучшало настроения, но что-то можно было не замечать, что-то исправлять, с чем-то мириться. Можно было радовать себя новыми книгами, вкусным ужином, яркими красками витрин, встречами с друзьями, но число действенных рецептов близилось к нулю, а зиме не виделось и края.

 И Юна хандрила. Внутрь проникала городская серость, смешанная с солью, рассыпанной по тротуарам, и разъедала изнутри, словно жук-короед, который, пробурясь внутрь, начинает истачивать, истачивать свои витиеватые ходы до тех пор, пока все живое не превратится в буровую муку. А потом дыра, пустота, тьма, вакуум, смерть, и никакой эскулап не возьмется сварить снадобье, способное наполнить смерть жизнью. Нельзя допускать того, чтобы чернота затопила твой мир, нужно бороться, отбивая у ночи даже последний люкс.

 Вот об этом и думала Юна, пролеживая плюшевую пижаму, а еще она думала, на сколько килограмм буровой муки осталось в ней древесины до тех пор, пока что-то не изменится. Сама что-то менять она уже не хотела. Да, были мысли, но пропали желания.
- Юна - трухлявое бревно, отойдите подальше, я заразна…

В комнате было темно, пахло сырой землей, плесенью и гниющими листьями. Застой – предвестник смерти ощущался во всем, не гнались друг за другом даже стрелки часов. Вдруг что-то всколыхнуло неподвижный воздух, легкое, еле уловимое дыхание коснулось волос, словно кто-то стоял совсем близко. Сквозь едва приоткрытые веки Юна увидела, что рядом с ней появилось светлое пятно.
- Луна…нужно было плотнее задвинуть шторы.
Пятно увеличивалось, становилось ярче и выше. Чтобы избавиться от рези в глазах, Юна закрыла их рукой.
- Идите все к черту – подумала она.
- Меня там не принимают – с усмешкой прозвучал голос в ее голове.
- Вставай!

 Все еще жмурясь, Юна вгляделась в светящуюся прореху ночи. Рядом с диваном стоял высокий, светловолосый человек. Его кожа была настолько белой, что в темноте казалось, она светится. Черты лица плохо различались, Юна сказала бы, что видела перед собой мужчину, но твердо настаивать на этом не стала бы. Она села на диване.
- Вставай, идем!  – настойчиво повторил незнакомец.
Девушка протянула к нему руки.
- Ну так помоги мне!
- Ты уже получила помощь! – человек повернулся к ней спиной и пошел.
- Идем за мной – услышала Юна и встала.

 Выйдя за пределы ее небольшой квартиры, они оказались в темном извилистом коридоре с земляным полом. Юна была босая, поэтому сразу поняла, что под ногами земля, идти было мягко, но горячо: ступни жгло, словно она шла по раскаленному солнцем песку, однако выбора не было.
- Молчание, терпение… - скрипели мысли.
Юна не различала дороги, лишь послушно шла след в след за светящимся впереди пятном. Запинаясь обо что-то в темноте, она наклонялась и ощупывала препятствия.
- Игрушки… разбросанные игрушки… - Юна остановилась и прислушалась.
- Дети плачут… Почему?
- Им страшно.
- Чего они боятся?
- Оказаться в вашем мире.
- Для них это наказание?
- Да.
Земля под ногами словно вибрировала, откуда-то снизу тоже доносились звуки, плохо различимые крики или стоны.
- Ты ведешь меня вниз?
- Нет, все еще поправимо, нам выше.

 Тьма становилась серой, словно близился рассвет. Юна уже могла различать стены и дорогу перед собой. Теперь впереди двигалось не светящееся пятно, а фигура в белом до пят плаще с массивным капюшоном и рукавами длиннее обычного. Было ощущение, что внутри плаща никого не было. В конце коридора виднелась дверь, незнакомец прикоснулся к ней, и она исчезла, словно растворилась. Жестом пригласив Юну пройти внутрь, он вошел следом.

 Они оказались в просторной полусферической по форме комнате, было ощущение, что кто-то, взяв громадный из матового стекла шар, рассек его пополам, накрыв одной половиной свободное пространство.
- Одна здесь, а где вторая?.. – Юна огляделась.

 Внутри было просторно и светло, как днем, но матовое, словно запотевшее, стекло стен не позволяло разглядеть, что снаружи. В центре красовалась огромная круглая купель, наполненная желтой маслянистой жидкостью, это было единственным предметом интерьера, но все выглядело очень органично, возникало ощущение, что ты попал внутрь яйца.

- Это для тебя, - произнес незнакомец, указывая рукавом на ванну, и исчез.
- Как спокойно… - прислушалась к себе Юна.
Она подошла ближе, содержимое купели светилось, искрилось, переливалось всеми цветами радуги.
- Ты собираешься нырнуть в кипящее масло, конек-горбунок? – заворчал разум.
Юна поднесла ладони ближе к поверхности.
- Не горячо… Сухое, приятное тепло…
Коснулась кончиками пальцев и не почувствовала ничего, словно притронулась к туману.
- Что это? Не жидкость, не масло… А что? Солнечный свет!

 Девушка окунула в него ладони, кожа вдруг сделалась прозрачной, но вместо ожидаемого анатомического строения своих рук Юна увидела, что они наполнены изнутри то ли клубами дыма, то ли грозовыми облаками. Она в испуге отдернула ладони, поднесла их, рассматривая, ближе к глазам.
- Все в порядке, обычные, нормальные руки…
- Смелее… - словно подтолкнул кто-то, но рядом никого не было.

 Вздохнув, Юна сбросила пижаму и, шагнув в купель, с головой погрузилась в сияние солнечного света. Со всем телом произошло то же, что недавно с ладонями. Кожа стала прозрачной, как идеально чистое стекло, а под ней заклубились черные облака. Сквозь невидимые отверстия внутрь под кожу, вытесняя чернь, просачивалось золото солнца, над купелью завихрились, изгибаясь, дымные струйки.
- Я жива! Я счастлива!
Купол стен превратился в мерцающую радугу, глубокую и пульсирующую.
- Я счастлива!
Пульсация становилась отчетливее, полусфера расширялась, истончаясь, словно надуваемый воздушный шар.
- Я счастлива!

 Радуга рассыпалась на миллиарды осколков-звезд, звезды, разлетаясь, слились в миллионы стройных созвездий, обнажилась гармония Вселенной.

 Юна повернулась с боку на бок и проснулась. Сквозь окна виднелась синева неба, комната освещалась утренними солнечными бликами, на душе было легко и радостно.

- Весна! Весна! Дождались! – подскочила с дивана, ликуя, Юна.
- Нет, - услышала она голос ночного гостя. - 21 февраля.

 Просто новый день.