Петля

   За окном уличные фонари тускло освещали дороги, почти также как свечи в квартире. На столе стояла ваза с цветами, виноград, два бокала и пустая бутылка шампанского.
   Шел уже седьмой час вечера. Она обещала вернуться в шесть. Нервы потихоньку сдавали, что, между прочем, бывало нередко, и за одной бутылкой шампанского пошла вторая припрятанного коньяка. Алкоголь – целитель, который никогда еще не подводил по ощущениям: некая притупленность чувств, легкая сонливость и отстраненность от проблем, но потом наступало иное: гнев, побуждавший пить в надежде избавиться от него, только усиливался. Но куда там до осознания столь существенного недостатка, когда привык заливать беды спиртным?
   Она не любила этого. Всегда упрекала, доходило до скандалов и прочей ерунды, становившейся причиной новой выпитой рюмки. Но во всем этом ее вина, только ее, и ничья больше. Разве так трудно ради любимого человека выполнить одну единственную просьбу? Но нет, она снова и снова встречалась с известными ей одной друзьями, запиралась в ванной при каждом сигнале мобилы, вызывающе одевалась, вынуждая ревновать и требовать большего.
   Много ли времени надо, чтобы понять, что никому ты не дорог, никому не нужен, а деньги твои и недвижимость – единственная форма магнитного поля, притягивающая столь дорогой тебе магнит? Иной раз доходило до рукоприкладства, после которого наступало мучительное чувство вины и чистое раскаяние, но любовь от этого крепче не становилась. Неужели не сложится? Неужели все это пусто, и словно на сотни километров, разделены судьбы? Если так, то зачем терпеть, ведь никому это не нужно. И есть на примете способ проверить чувства…
   Спустя минут десять метаний по комнате, нашлась-таки толстая веревка, еще со времени работы вожатым, когда дети играли в перетягивание каната. Щепотка коньяка и люстра, стул, канат готов. Осталось только ждать. И ждать очень долго: час, другой… Десятый час ночи. Когда-то она вернется, нет сомнений. А что если, она снова гуляет с тем парнем из факультета? Что если, к ней пристал какой-нибудь быдлан?  А что, если? Мысли больше сходились к измене…
   Ждать уже не было смысла. Ну не дурак ли? Чувство, словно на голове у тебя ветвистые рога, и мычишь ты, словно корова, о том, что досталась на долю такая стерва. Определенно, во всем этом не было смысла. Целый год… Подумать только!
   С этим надо кончать, и кончать прямо сейчас! Одинокий стул, да бутылка на нем остались в темной пустой квартире. Потухшие свечи едва испускали аромат. А на улице еще горели фонари, все также тускло, под стать настроению, только мороз, кажется, никогда не знавший печали, игриво бегал по коже.
   На вскидку прошла целая вечность, а она все не открывала. Значит, все правда. Она с кем-то проводит ночь… Не очевидно ли было? Дурак же все-таки.
   Замок не сразу поддался запасным ключам, но дверь все же открылась. Загорелся свет и… В комнате, на переливчатой люстре, украшенной граненными камнями, свисала веревка, на ней девушка с черными как смерть волосами мерно покачивалась над опрокинутым табуретом, и в роли зрителя, всея наблюдателя данной сцены, вы бы тут же узнали Самару Морган.
   На телевизоре, таком же старом, как пожилая «В СССР было лучше» женщина, лежала записка, слегка размазанные чернила на ней еще пахли химией.
   «Я больше не могу терпеть это, прости. Думаю, ты и так знаешь, о чем я. Мы не можем быть вместе, но я люблю тебя и без тебя не смогу. Глупо, да? Ну, как-то вот так…»