Не зарекайся. Отрывок из произведения

Она  теперь  хотела  только одного, чтобы ушла боль. Но боль не уходила, да это была и не боль, а просто   пытка. Нога её  горела  на костре и сил,  терпеть больше не было ни   каких.   

 И, она  закричала   дико и громко, во весь голос.  Так она кричала  впервые в жизни.

Ей столько  приходилось терпеть  в жизни    боли,    что она  уже считала, что знает всякую боль. С детства не боялась уколов, удаляла зубы  без  анестезии.  Да, сустав, что выскакивал  тысячу раз на дню, приносил ей  такую боль, что  ей иногда хотелось на стенку лезть.  Но, она  сжимала зубы, прокусывала   губу, но не кричала.      

А  вот, оказывается,    она ошибалась.    И,  ведь, терпела,    даже, когда рожала  детей.    Ну, а   боль   та  была  не слабая, это уж вы поверьте.    Это ведь только говорят, родила.     А, как это родить? 

Ведь   рвётся  живое  тело, без  наркоза, без  обезболивающих, когда  головка ребёнка проходит  между тазовыми костями. Что   может,   растянется, а остальное рвётся по живому.    И, тебе хочется просто завыть от боли  по  животному, но ты   терпишь.      

Однозначно,    там,      ты  знаешь, ребёнок  должен  выйти в целости и сохранности и о себе, как правило,   забываешь. Только одно  тебя волнует, он.               


Теперь  боль была  в разы  сильнее той боли, что приходилось ей  терпеть по жизни.  Ей наложили  аппарат  Илизарова,   и врач ошибочно  попал спицей в нерв.  Нужно было перепроводить   спицу, но он не посчитал нужным сделать это, сказав при этом:  Мария, ты  женщина сильная, выдержишь. 

И, первое время  она  терпела (ей,  оказывается,     кололи  сильные препараты в больнице) и она,   даже, как  - то  попеняла  своей  соседке по палате, что слишком она нежная, когда та кричала от боли.   У неё  был перелом  стопы.    

А вот когда её  саму  выписали  домой и, уколы  закончили своё  действие, тут  -  то она и узнала  Кузькину  мать.     Она  задохнулась от боли, ничего не видела и не слышала. Одна боль,  боль, боль.    И, только боль.     В сердце, в мозгу, в крови, в костях, в тканях.   

Боль разрывала, сжигала, раздирала  на кусочки,   и от неё  некуда  было деться.  Ей  казалось, что   мир  перевернулся с ног на голову. Она ничего не понимала.  Мозг   плавился, отказываясь понять ситуацию.      

Нужно было собраться и потерпеть, а иначе можно сойти с ума. Но, собраться не получалось. Боль была сильнее её и, уже  победила.      Она не могла  остановить себя и всё кричала, и кричала.      

Неужели есть боль, которая  сильнее её?  - думала она и продолжала  кричать.               


Она  не видела   даже  детей, своих любимых девочек,   а дети для неё  были всем.   Ради них, она готова была в огонь и в  воду. Она  отдала бы свою жизнь  ради них, не задумываясь. Кровь по капле сцедила бы, если это понадобилось бы  им.   А тут, не видела, не слышала  их.   

Она не слышала, как  младшая   дочка Катенька,  просила  её потерпеть.    Мамочка, ну ты же сильная у нас.     Ну, потерпи, почему  - то шептала она.   

Муж, глядя на Марусю, и слыша её крики, качал головой и просил: Да выпей ты, грамм двести и увидишь, всё пройдёт. Это я говорю  тебе, как   человек со стажем.     Любая боль уходит, на себе испытал.
Но, Маруся ничего этого не слышала,    и только очередной укол   спасал её  от этой страшной    боли.

Когда, сделали укол,   и он  начал  действовать, ей  страшно было поверить, что боль не вернётся сиюминутно.   Нет, боль не  была    беспрерывной,     она    уходила на  какое  -  то время и снова периодически   возвращалась.    Как будто    какой  -   то рычажок  включал  её,   и тогда  не было терпения.  Аппарат нужно было носить не меньше полугода,    и она  испытывала   эту  невыносимую боль изо дня  в день.