Четыре вечера с Эмили

Каждый раз, когда я куда-нибудь иду, я выбираю маленькие улочки и переулки. Здесь мало людей, дома давно не ремонтировались, а по обе стороны дороги стоят старенькие автомобили. Я захожу в магазин и покупаю лимонад. Я покупаю не тот, что за огромные деньги продаётся во всём мире, а тот, что в дешёвых простых бутылках. Такой всегда продавали в киоске около школы. И когда я пью его, то вспоминаю о своём детстве, прекрасной поре, которую нам уже не вернуть. Но внезапно в эти воспоминания врывается эхо вечеров с Эмили. И я прислоняюсь к забору и вновь погружаюсь в тот вечер, когда встретил её в первый раз.
Мы жили в соседних номерах отеля. Я был знаком с ней, но мы никогда ещё лично не общались. Эмили приехала из Брюсселя на несколько месяцев в наш провинциальный городок. Когда мне выпала роль её проводника, оставался лишь месяц до её отъезда. Однако я провёл с ней лишь четыре вечера.

– Привет, Эмили! – сказал я скромно.
– Привет!
– Я буду твоим гидом на оставшееся время, – я улыбнулся.
– Да уж, в этой стране без гида не обойтись!
И мы отправились бродить по городу. Ей уже показывали все главные достопримечательности, но ведь жизнь – она в мелочах… Потому мы шли к центральной площади узкими улочками и тихими дворами.
– Классно! Город совсем не такой, как на фотографиях.
Я смущённо помолчал, не смея сказать то, о чём думал. «Эмили, ты тоже совсем не такая, как на фотографии», – эта фраза крутилась в моей голове. Эмили была обычной девушкой, но в то же время она была такой доброй и такой красивой!
Ночью я закрывал глаза и мог представить себе её лицо. Удивительно, но оно легко запомнилось.

Вторым вечером я угощал Эмили русскими блюдами. Повар из меня никакой, но мне всё же удалось приготовить окрошку.
– Какой странный вкус!
– Все ингредиенты намешаны.
– Вкусно…
А после мы учили русские песни. В моём номере была гитара, и я показывал Эмили, как извлечь русскую душу из испанского инструмента.

Я всегда думал, что только наши девушки способны на отчаянные поступки. Но на третий вечер Эмили разрушила все мои предположения.
Я не знал, каков он, настоящий французский поцелуй. И я решил спросить у Эмили, хотя она и приехала из Брюсселя. В ответ она меня обняла, а после вдруг и поцеловала по-французски. Я был приятно шокирован. В свою очередь, Эмили мне сказала: «Да не волнуйся ты! Я была так же удивлена русскими песнями, как ты – моим поцелуем!»
С бокалом вина в руке мы до утра рассказывали друг другу истории о наших мечтах. На следующий день Эмили собиралась ехать в областной центр. Это было необязательно, и я старался переубедить её. Но она не слушала моих пьяных слов.

Меня разбудила сирена. Я не мог понять, что произошло, и пытался убедить себя, что эти звуки – всего лишь часть моего сна. Но явь была явью. Около вокзала произошёл взрыв. Три цистерны с нефтепродуктами взлетели на воздух, подчистую снеся всё вокруг. Я знал, отчего мне страшно.
Четвёртым вечером я видел Эмили в последний раз. Она лежала на моих руках в военной машине, направлявшейся в больницу. Врач тщетно пытался остановить кровотечение. Я гладил Эмили живот, что-то бормоча себе под нос. А она сказала: «Всё прекрасно, когда мы это теряем…»
Я помню её замёрзшие на открытом зимнем воздухе глаза. Я вижу её лицо, когда сжимаю ночью веки. Эмили мне кажется такой красивой, она мне кажется лучшей девушкой на Земле. Ведь я больше никогда её не увижу, я потерял её навсегда.