Ловушки и крючки

Любая работа накладывает отпечаток - это неизбежно. Вот и моя прокатилась по мне - как каток. Когда каждый день сталкиваешься со смертью - так или иначе начнешь видеть мир в другом свете. Однако Помимо этого я еще была в некотором смысле особенной. И только недавно (относительно недавно) поняла, как удачно я выбрала род своей деятельности. Знание тонкостей и нюансов нашей работы позволяло мне годы делать незаметно то, что Я должна была делать. Будь я кем-то другим - уже давно непременно была бы поймана за руку.

Я вышла из квартиры и захлопнула за собой дверь. Следов осталось столько, что следователи еще долго будут смаковать каждый из них. Но ни одного, который говорил бы о том, что здесь была именно я. Они их разложат по полочкам, будут рассматривать, изучать, въедаясь в каждую деталь, что-то уйдет на экспертизу, что-то "зависнет" на нашем потрясающем складе улик.

Я, как всегда, была осторожна и осмотрительна. Спускаюсь по лестнице, на ходу снимая латексные перчатки, очень люблю именно голубого цвета. И размышляю, усмехаясь про себя: как всегда - без шума и пыли. Идеально. На стол моего коллеги в очередной раз ляжет нераскрытое дело, которое он пригвоздит к предыдущим. Мы ищем серийного, помешавшегося на религиозной почве. Мы все... очень "стараемся". "Стараемся" уже много лет. Я сама это дело не веду, но очень пристально наблюдаю и изредка даю рекомендации и советы. "Меня" поручили моему коллеге, который так удачно до беспамятства в меня влюблен. Все складывалось как нельзя лучше.

Я уже почти спустилась, когда раздался звонок мобильного. Я чертыхаюсь, осторожно достаю из кармана телефон и на мгновение замираю, видя на экране имя моего коллеги. Что ему может быть от меня нужно в такой час?
Краем уха я слышу шевеление у подъездной двери и понимаю, что снаружи кто-то есть. Лучше подняться и подождать, пока люди пройдут туда, куда им нужно пройти. Крайне неудобный дом, обычная панельная пятиэтажка, где в подъездах нет перехода от лифтовой зоны к зоне лестничной клетки. Не спрятаться. Все как на ладони.

Снимаю трубку, возвращаясь обратно и максимально сонным голосом отвечаю:

- Данилин? Чего тебе?

- Рина! Рина, ты дома? - возбужденно кричит он мне в трубку.

- Естественно, я дома, где мне еще быть... Два, черт возьми, часа ночи!

- Странное эхо, - слышу я, как он говорит кому-то в трубке и снова обращается ко мне. - Рина, мы, кажется, его поймали! Сейчас поймаем!

- Кого - его? - не понимаю я, и в свою очередь тоже слышу "странное эхо". Я понимаю, что внизу - Данилин, я его голос слышу и в трубке, и снизу. Идиот. Еще громче ори. Сейчас мне твой идиотизм на руку, но будь то кто другой, и преступник, не будь дураком, понял бы, что пришли за ним.

- Кого-кого, того самого! Мы у подъезда, - он называет адрес, и я понимаю, что у меня не галлюцинации. - И он - внутри, он не успел уйти.

Я судорожно пытаюсь понять, где прокололась и в панке бегу на верх, размышляя по дороге, что выхода с крыши, по-моему, нет, но попробовать - стОит. Я слышу, как внизу открывается дверь подъезда. Я на пятом этаже, лестница на крышу прямо передо мной, но наверху - замок, который я быстро и тихо не вскрою. Нет времени, не успею сбежать по верху. Я слышу, как Данилин поднимается наверх, и я слышу, что он не один, я кожей чувствую, что попалась. И мне в голову приходит бредовая идея. Я же - особенная, и нужно использовать все козыри.

Я спускаюсь им на встречу.
Еще пара пролетов, и я вижу их.
Данилин меняется в лице.

- Короткова?! - восклицает он удивленно. - Ты же дома, как ты тут... что ты тут...

И на полуслове его догоняет осознание. Он начинает понимать, что именно я тут делаю.
Я смотрю на него и улыбаюсь: да, да. Именно так. Это была я, все это время - это была я, та "девочка", которую ты так сильно любил, которой с трепетом сдувал пылинки с плеч. И, как оказалось, пылинки - далеко не самая страшная "грязь" на моих плечах. Конечно, грязь в вашем понимании, я же так жестоко расправлялась с "невинными жервами". По вашему мнению - невинными. Но кто же это поймет? Никому не объяснить. Я по уши в крови.

- Не шевелись, - цедит он сквозь зубы и поднимает на меня пистолет.

Я вздыхаю, поднимаю руки в капитулирующем жесте и отвечаю:
- Не суетись. Давай поговорим. Данилин, не делай глупостей, - я опускаю руки и демонстирую ему "чистые" пустые ладони. - Я безоружна. И я никуда не убегаю.

Он неуверенно опускает пистолет, а я - сажусь на ступеньку. Сопровождающий Данилина недоуменно переводит взгляд то на него, то на меня. Данилин садится рядом и долго молчит.

- Ты не ожидал, верно?

- Верно, - выдыхает коллега. - Рина... Но зачем? Как ты вообще до этого дошла? И ты же проходила все проверки...

Пока Данилин задает массу вопросов, которые накрыли его лавиной, я выстраиваю в голове свой монолог, он должен быть проникновенным, а глаза - максимально честными. Здесь я и воспользуюсь его чувствами ко мне. Я на автомате отвечаю на его вопросы.

- Мне этого не объяснить.Ты не поймешь. Я вменяемая. Проверки... Я тебя умоляю, думаешь, так сложно обмануть полиграф? Пройти тесты?

Данилин посмотрел на меня и, видимо, понял, что мне это было в самом деле не сложно. Я только что намотала кишки жертвы на люстру, а теперь сижу, спокойная, как рельса и отвечаю на его вопросы. И даже не пытаюсь откусить голову. И, кажется, он до сих пор не верит, что это была я. Он готов поверить в какую угодно чушь, но не в то, что эти "кошмары" - моих рук дело. И я оказалась права:

- Рина. Ты прикалываешься. Это ведь не ты.

- Ну а как ты еще объяснишь то, что я здесь?

Он почесал в затылке.

- Да уж, даже я случайно узнал, будучи на дежурстве. А ты... Ты никак не могла знать, если ты не телепат. Ну? И что же мы теперь будем делать?

Ну вот, мой выход.

- Ты меня не отпустишь.

- Нет, конечно! - вспыхивает Данилин.

Я смотрю в его глаза и максимально мило расплываюсь в улыбке.

- Ты такой правильный, Дима. Такой правильный, - я легко прикасаюсь к его щеке тыльной стороной ладони. Кажется, это мое первое прикосновение за много лет службы к нему. - Я так и знала, что ты меня не отпустишь. И ты знаешь... я сама устала от всего этого. Если я тебе расскажу, зачем я все это делаю, мне психиатрички не избежать. Хотя, как знать, может быть, так было бы лучше.

Я наигранно тяжко вздыхаю и отворачиваюсь:

- Я так устала от всего этого, может быть и к лучшему, что ты оказался здесь и сейчас, сегодня. Это нужно прекращать.

Он удивленно на меня посмотрел.

- Но... знаешь что?

- Ммм? - невнятно промычал он, все еще укладывающий мысли в своей голове.

- По старой дружбе, старой службе... - я беру его за руку. - Дай мне пару дней, не сейчас. Сейчас - отпусти меня. А через пару дней я приду сама, с повинной. Клянусь. Ты загнал меня в угол, я признаю. И я умею проигрывать.

Я вижу, как скрипят шестеренки его мозга. Данилин много старше и опытнее меня, но... если быть честной, основная масса раскрытых дел - моя заслуга. Его только там, где ему чертовски повезло, как сегодня, например, когда он совершенно случайно оказался в нужном месте в нужное время. А это бывало крайне редко.

Я молчу и смотрю ему в глаза. Он сомневается.

- Дима, - называю я его по имени, хотя обычно зову по фамилии. - Я ведь не много прошу. Я тебя хоть раз обманывала? - я делаю ставку на то, что он вспомнит только хорошее, и выигрываю - а что он еще может вспомнить? - Ты мне доверяешь?..

Он вздыхает. Обреченно и устало. Мы сидим в тишине.
Он мне доверяет. Отлично, Данилин!
И только я понимаю, что это - последняя наша встреча.