Мандарины из китая

 
   
 
   Война застала меня в восьмимесячном возрасте с воспалением лёгких в больничной кроватке. Отец, выпускник артакадемии, по-видимому, поспешил с закаливанием, и я оказался в московской больнице под обстрелом. Но бомба упа-ла в другом крыле, а мать, обезумев, забрала меня домой не долечив, что в последствии сказалось через много лет, несмотря на мои гимнастические усилия!
   
   Мать собрала нехитрые пожитки,и мы отправились в деревню Ивановка, 80 километров от железной дороги в Оренбургской области. На московском вокзале мать побежала за кипяточком, передав меня в руки военного. Время было быстрое,дали сигнал к отправлению, военный передал меня девушкам, а мать кричала не своим голосом – у кого чужой ребёнок! Я неохотно оторвался от девушек, которые передавали меня по рукам, и мы, не помню как, добрались до Ивановки...

   Мать устроилась работать на почте, в перерывах обстирывая семью отца, так что я её практически не помню, зато хорошо усваивал   доступные элементы школьной программы с помощью трёх подрастающих сестёр отца. С ними же проводил всё свободное время, за исключением вдивания бабушкиных иголок и распутывания её же клубков.

   Летом вся время был на улице, дождей было мало, они были настоящим наслаждением! По ним можно было не только шлёпать босиком, но и строить запруды на дороге, по которой почти не ездили машины. Зимой катались по замёрзшей речке на ледянках. Вечером в таз с навозом и соломой заливали воду, делая старым горшком углубление и вмораживая верёвку, утром получали сносное приспособление для съезжания с горки. Баланс удавался не каждому, но радости предела не было! Забираться в гору надо было аккуратно, ибо верёвочки часто обрывались, но к утру новая ледянка уже наготове!

   Весной ребята постарше ходили на бугор выливать сусликов.
Когда удавалось, то вели по деревне, как поросёнка, обвязав живот. Я был самый маленький в компании дошколят. Мы тоже ходили на бугор, таскали весеннюю воду, пробовали выливать... То ли воды не хватало, то ли суслики глубоко зарылись, но они не появились. Кто-то сказал, что ребята рукой доставали упирающихся сусликов. Напрасных трудов было жалко, но ребята постарше не решались... Пришлось мне... Не сказать, что я был самый храбрый, как сейчас помню, руки дрожали, но ребята подначивали... Не помню, был там суслик, или нет, но сохранилось твёрдое ощущения, что он меня цапнул за палец, но крови не было...

   Война, продолжалась. Вернулся слепой сосед Авдеев... Часто звал меня к себе, ставил на табуретку, и я читал ему стихи – пролетают кони шляхом каменистым... Зимой он подшивал мне валенки, которые буквально горели на ногах...

   Летом как-то зашла голая молодая женщина. Я сидел у открытого окна, все куда-то исчезли мгновенно... Я сидел, ничего не понимая. Эта женщина, получив похоронку, тронулась умом. Она подошла, ласково погладила меня по голове, выпила воды из кастрюли с очистками и пошла дальше по опустевшей улице...

   Летом 43 года на почту пришла срочная телеграмма, что на один день приезжает с фронта отец. Я кроме этого эпизода, а мне не было и трёх лет, ничего не помню. Отец получал артвооружение в Москве, и товарищи по академии
устроили ему пару дней. Помню только руки, когда он поднял меня, и то, как они пили самогонку с соседскими стариками за дверью, где я подсматривал в щёлку. Наконец, они налили мне в гранёную стопку на донышке, после чего я добровольно пошёл спать. В следующий раз отца увидел зимой 46 года, когда нас с матерью забирал в Ростов-на-Дону.

   Первый класс я успешно закончил в Ростове. Летом 48 года была поездка в Минск, к старшей сестре матери. Её семья жила в недавно построенном доме. В этой квартире живу теперь я! Но это длинная история...

   В сентябре отца направили на Сахалин для дальнейшего прохождения службы. Мать плакала, т.к. была беременна моей сестрой, но отец настоял чтобы ехать всем. В Южно-Сахалинске мы прожили 7 лет. Пять лет жили в японском доме, продуваемым пургой, и два года в точно таком же доме, как и сейчас, но на втором этаже! Это было волшебно!

   Почему получилось 7 лет, когда все уезжали через три года, это я понял далеко не сразу. Подвернулась статья к газете о генерал-полковнике, который в сходной ситуации смог вырваться после пяти лет Сахалина только через выездную комиссию по приёму в военно-воздушную академию, и то потому,  что в совершенстве освоил американские «Кобры»! Но отца уже не было...
   Отец шесть дней выходил из ок-ружения под Полтавой. Войну встретил в Киеве, потом с боями выходил из окружения с большой группой войск. Он оказался на фланге с группой пограничников, которые шли от самой границы, и не услышал команды к отходу из-за плотного огня. Пограничники с ним прорвались, а окруженцы ещё скитались два месяца. Отец вышел в форме офицера с оружием, но особый отдел его долго допрашивал и потом он был отправлен на переформирование.
   Интересно, что под Полтавой он встретил С.А. Ковпака, который, впоследствии дважды герой, прошёл от Путивля до Карпат по немецким тылам с боями. Отец попросился к нему в партизаны, но хитрый командир сказал, что мы тут все друг друга знаем, а вы, кадровый офицер, принесёте больше пользы на фронте! С тем и расстались, и тут же по опушке ударили немецкие самоходки! Отец впоследствии освобождал Калинковичи, Брест,
дошел до Потсдама!
   После войны снова начали закручивать гайки. Нашли немного ржавчины на автоматах ППШ, которые складировались под навесом.  В итоге, мы торчали на Сахалине семь лет, почти до 20-го съезда партии, когда его готовили, нас срочно отправили с Сахалина на «Дугласе» через Татарский пролив.
Была жуткая декабрьская метель, земли не видно, болтало так, что я  сидел на ящике с нашими вещами, вцепившись в крышку! Сели в Хабаровске, встретил нас на машине фронтовой товарищ отца, командир полка...
   После пяти лет жизни в японском доме, который стонал, казалось по японски от каждого порыва ветра, и после ареста Берии, нам дали квартиру в таком же дома, как я живу и сейчас. Это небо и земля...

   Наконец, начали зимой привозить мандарины и яблоки из Китая. До этого фруктов не бывало. Закупали ящиками. Фрукты было пересыпаны рисовой шелухой, что было естественно, и доставляло большое удовольствие! Ящики стояли в тёмном коридоре стопочкой, что не мешало освободить верхний ящик с яблоками и запустить ловкие пальцы в тёмное чрево знакомого ящика! Это было
удобно ещё и потому, что кожура быстро освобождалась на месте, и пряталась в ведро, которое стояло в туалете, а выносить его была моя обязанность. Родители постоянно удивлялись, что яблоки в ящиках почему-то укладывались намного плотнее мандарин, я в этих разговорах не участвовал...
 
   Время не особо торопится с выводами... Прошли годы, наполненные
иногда необычными эпизодами... Но память старается выделить главное. Это помогает правильно сориентироваться в жизни, которая вырастает из прошлого и прорастает будущим... Будущее формируется мышлением, основанным на некой национальной идее, которая может сплотить страну и народ, чтобы с уверенностью смотреть в будущее... В СССР сложилось не совсем так, но история, как и время, движется только вперёд, и с этим ничего не поделать...