Алжирский пленник - часть 22

И так, я приступил к приготовлению, чтобы показать настырным алжирцам, что такое есть настоящий сибирский чай! Так как своей посуды у меня не было, кроме найденного здесь же металлического стаканчика, то я, для чистоты эксперимента, взял его, помыл, налил  воды, всыпал немного зеленого чая и прикрыл крышечкой от найденного маленького зеленого чайничка, потом, как и Хандж, поставил на угли, но обложил для ускорения процесса сухими веточками. Огонь ярко вспыхнул. Из веток  вместе с дымом выделилась липкая смола, закоптив и стаканчик и крышечку. Скоро вода закипела. Снял с углей испачканный смолой стаканчик при помощи найденной где-то по дороге проволоки, торжественно перелил свой чай в большой обычный стеклянный стакан. Потом взял чуть-чуть сахара и под возмущенные взгляды моих попутчиков размешал все это своей проволочкой. Попробовал… Получилась редкостная гадость! Но я не отступал. Пригубив, знаками предложил попробовать Зино и Ханджу. Зино отпил, улыбаясь, но потом скривился: «Не сладко!» - сказал он. А Хандж вообще отказался. «Пойдем!» -  сказали они. Я возмутился: «Как! Я еще не допил свой чай!» «Пойдем, по дороге допьешь!» «Нет!» - запротестовал я. «Мы – русские, не пьем чай на ходу. Мы любим посидеть, побеседовать за чаем! Но, кому я это говорю?!» Зино обычно покупает где-нибудь в придорожной лавочке чай в маленькую пластиковую бутылочку, бережно заворачивает в пакетик, и, прихватив двумя пальцами еще одну чашечку своего до одури сладкого чая, пьет на ходу в машине, одной рукой поворачивая руль, другой ловко удерживая стаканчик.
Мои друзья немного постояли, я быстренько выпил зеленую невкусную жидкость, и мы пошли к машине. «О! где бы достать черного чая!» - мечтал я. «Видимо Зино специально увез меня на «монтану Шрия» из Алжира, накануне нашей поездки в Сахару, чтобы я не осуществил свой план: обменять евро, заехать в супермаркет купить водку и черный чай! Ах, эти хитрые алжирцы!»
Время было уже обеденное, и мы поехали обратно в Игли поесть. На этот раз Хандж не повез нас к своей маме, которая вчера вечером так и не появилась, оставаясь за занавеской.
Мы сначала поехали в магазин. Меня тоже пригласили. Я-то без денег! Как сирота казанская, хожу по магазину, руки в карманах. А сам про себя думаю: «Счас найду черный чай!» Чая не нашел! Но не нашел и чего вообще можно поесть. На всех полках снизу доверху одни только сладости!
Алжир – рай для сладкоежек. Чего тут только нет, и все в огромном количестве, но поесть нормальному русскому мужику нечего! Ни колбасы, ни ветчины или сала, тушенки, консервов, черного или белого хлеба, соленой, копченой  или вяленной рыбы, пельменей, окорочков – ничего нет! Из курятины, только одна Галина Бланка, или еще куриная колбаса с оливками внутри, сухая и невкусная. Из рыбы только малюсенькие консервы, которые и продают-то упаковками по три.
Я хотел было взять сардин, но Зино мня остановил, мол это не вкусно. «Что-то я тебе не верю, брат!» - ворчал я про себя. Он взял для меня малюсенькие консервы. Я деликатно поинтересовался, а может можно будет найти сковородку, тогда бы купить хотя бы яиц что ли? «Нет, нет!» - ответил Зино, – «здесь это не принято». И стал продолжать складывать в пакет апельсиновый сок, йогурты, сладкие творожки. Поинтересовался, не хочу ли я еще, каких ни будь сладостей? Потом, видимо на моем лице было такое отчаяние, он спросил что-то у Ханджа, и, я услышал, спасительное: «Ноу проблем!» Оказывается, это слово есть и в их языке! Зино купил 10 яиц. Я забрал их у него, потому что он как-то подозрительно небрежно их нес.
Мы приехали  в строящийся дом Ханджа. На первом этаже в небольшой небеленой кухоньке теснились большие духовые шкафы для выпечки. Стояла какая-то мясорубка, но явно не для мяса, т.к. она была вся в муке. Рядом на полу пол мешка муки и стопкой громоздились черные противни. На одном из них сиротливо лежала печенюшка в виде цветка с повидлом посередине. Наверное, меня скоро будет тошнить от одного вида всякого печенья, пирожных плавающих в сахарном сиропе и пирожков с шоколадной начинкой.
Оказывается, у Хаджа небольшой собственный бизнес, он по утрам стряпает печенье и относит их в кафе, где и работает посменно барменом. Готовит он их здесь, в этих непритязательных условиях, совершенно кустарным способом. Единственное, что придает всему этому производству сколько-нибудь солидный вид, это промышленная электромясорубка и шкафы для выпечки. Здесь в Алжире почти все делается именно такими мелкими производителями, что дает им возможность жить, строиться и насыщает их рынок своими, доморощенными разнообразными товарами.
Хандж поставил на цементный пол газовую плиту, подвел к ней газ, выдал мне сковородку и я стал жарить яичницу. Так как посуды в строящемся доме естественно еще не было, то я, чтобы снимать со сковороды готовую яичницу, помыл обычный шпатель, найденный тут же, тарелку заменила пластиковая коробочка из-под масла. Хандж с удивлением и недоверием следил, как я жарил по 2 яйца в малюсенькой сковородке. Когда все было готово и яйца стопкой лежали на импровизированном блюде, мы поднялись на второй этаж, где среди песка, кирпичей и цемента отыскали отдыхающего Зино, лежащего головой на новеньком, еще не установленном унитазе. Правда, на полу было постелено покрывало. Хандж принес кирпичи, из которых мы соорудили стол, стулья и уселись есть. Каково же было мое удивление, когда эти два вредных сладкоежки налегли на мою яичницу. «Ага!» - торжествовал я про себя, – «это не принято!» Правда яичницу они запивали сладкой газировкой и заедали сладким плавленым сырком, загребая кусками от французской булки прямо из пластиковой коробочки. Я же демонстративно нарезал свой хлеб ломтиками и ел только ложкой.
После обеда пошел осматривать достопримечательности недостроенного дома. Зино, положив голову на перевернутый унитаз, уснул. Хандж куда-то ушел. А я поднялся на третий этаж, который в общем-то и не был жилым помещением, просто открытая терраса  отгороженная кирпичной стеной. Меня все еще интересовал их способ строительства и я стал изучать соседний строящийся дом.