Дед кусок начатого

Село стояло у дороги, у федеральной трассы. На границе с Калмыкией. В селе была школа и детский сад, текла речка Джурак, пересыхающая каждое лето, откровенно обнажая дно. Ещё там была старая ветряная мельница, гордость и раритет. В селе горели фонари по ночам – летом почти каждый день.
Село располагалось по одну сторону федеральной трассы, которую денно и нощно уминали шинами автомобили, мотоциклы и автобусы. Очень редко какой-нибудь водитель заворачивал в село, а прочие все неслись мимо, к большим городам.
По другую сторону федеральной трассы располагалась степь. С балками, весною покрывающимися разноцветными тюльпанами, лесополосами, полями невысокой пшеницы, стадами коров, овец и с джигитующими на неосёдланных конях загорелыми пастухами. А ещё по ту сторону было кладбище с железной оградой.
Ежедневно через трассу, как через рубеж, совершали путь люди и звери. Утром уходили стада на выпас, уезжали в поле на работу трактористы, а вечером возвращались. Всегда в срок.
В селе вообще всё всегда совершалось чётко в свой срок. В своё время выпадал и таял снег, ударяли заморозки, прилетали розовые скворцы, дул сильный астраханский ветер. Свой срок был уборке урожая, цветению розовых кустов на реке, световому дню.
А частные редкие случаи выпадения из сроков не брались во внимание и быстро забывались природой и людьми, как забывается преждевременно выросший в роскошной девичьей шевелюре седой жесткий волос: забывается и выдирается с корнем без следа.

***
Этот день был тихий, а для природы громкий, наверное. Чувствует земля падающий на неё снег? Слышат птицы, как приминается снежный покров под каждым новым комком?
Этот день был снежный, что редкость для нашей зимы. В загоне стояли овцы, молчали, таращили глаза на меня. В кругу их, жалкий и мокрый, сидел новорожденный белый ягненок. Вид у него был недовольный; мамаша наклонялась к нему и тихо блеяла – не знала, чем и угодить.
Я пошла домой. Краем глаза приметила какого-то зверя за оградой. Подошла к воротам, заглянула – по белому снегу вдоль соседского забора бежал черный здоровый котище. Я никогда такого не видела: холёный, с блестящей шерстью.
- Кот? – позвала я. Он не ответил, конечно, даже взглядом не одарил. Отправился по своим делам, строить свою кошачью судьбу.
Интересно, а если земля чувствует падающий на неё снег, то какой же, должно быть, тяжёлый для неё кошачий бег? Какой грохот от этих маленьких лап слышат птицы? Так мы, наверное, свою землю уже убили, роняя на неё самолёты и здания.
Но я не слышала ни единого шороха, поэтому была вполне довольна этим днём и собой. Зашла в дом: после ослепительной снежности двора комнаты показались неуютными, нечистыми, душными. Что-то бубнит телевизор, мерцает гирлянда на неразобранной ёлке. В этих комнатах я живу уже целую вечность, но не меняется ничего. Белёные стены и потолок, деревянный пол, старый телевизор «Фунай». Кинескоп страдает зеленью по углам. Два кресла с разодранной старой обивкой, утратившей цвет и узор.
Я упала в одно из этих кресел, свернулась клубочком. На живот тут же прыгнул толстый кот, острыми когтями впился в кожу – это он так ласкается, надо терпеть, пока не уснёт.
В дом зашла мама с улицы, влетела холодная в зал и сказала, обратившись к отцу:
- Васька Лубенцов помер.
Папа удивился, заахал, начал расспрашивать подробности. Я не очень чутка к именам, поэтому подумала, что это кто-то из сельских стариков. Тут чуть ли не каждую неделю кто-то помирает. На всех не наудивляешься.
- Говорят, нашли его где-то на дороге, - продолжила мама – Лежал в снегу, видно, от пьянки помер. Бухал с мужиками вчера, видела его.
Я внезапно поняла, о ком идёт речь. Показалось, что всё это сон или кино. Показалось, что я смотрю со стороны на наши удивленные лица, на маму. Будто я в окна на нас смотрю, будто я черный кот на белом снегу, смотрю в окно на нас и бегу себе дальше прочь. У этих людей каждый день кто-то умирает, на всех не наудивляешься.
Я заявила маме, что не верю. Что этого не может быть. Мама ушла искать очевидцев или самого умершего, требовать истины. Но я знаю, что никаким доказательствам не поверю. Такие люди не умирают, нет.
- Он мне снился недавно, - внезапно произнёс отец. Я знаю, что если папе кто-то снится, то этот человек либо уже умер, либо ему скоро это грозит. У папы дар такой, я не шучу. Это всегда сбывается, можно проверить.
Он, вроде, и не обращался ко мне. Кажется, он сказал это в телевизор. Ведущий на экране предложил перейти к другим новостям.
Мы с папой молчим. Спящий кот сопит, лежа на моём животе. Что-то бубнит телевизор, мерцает гирлянда на неразобранной ёлке. В этом доме ничего не меняется.
И слава Богу, слава Богу.