На день Победы мы танцуем цыганочку

Агафья с тревогой посмотрела на спящих Галочку и Николеньку. Вопрос — как спасти детей от неминуемой гибели — не давал покоя. 

Причем, проблема голода остро не стояла. За несколько дне до того, как фашист занял станицу, удалось запастись мясом. Спасибо русской подруге Валентине. В станице знали, что во время эвакуации племенное стадо коров и свиней попало под бомбежку. Часть скота разбежалась или погибла. Вот она и предложила повторить маршрут, и если повезет, поймать отставшую корову или свинью, а, может освежевать  тушу.

Ганю долго уговаривать не пришлось — она и сама подумывала над этим. Только одна идти побаивалась, а вот в компании… Почему бы и нет?

Пока собиралась, мать Евдокия причитала:

- И куда ты идешь, ненормальная! Погибнешь, что с твоими детьми делать буду?

- Как что? - смеялась неунывающая Валентина, - научишь, как на петрянду ходить!

Евдокия махнула рукой и, по уже ставшей привычке, стала перед иконой Тихвинской богоматери на колени. Она постоянно молила матушку-спасительницу о защите и помощи.

Меж тем молодые женщины быстренько собрались и прихватили с собой старшую дочку Галочку,  в надежде, что шустрая девочка свинью в кукурузном поле увидит быстрее, чем они.  Едва вышли на дорогу, как увидели летящие в небе самолеты. Они летели так низки, что можно было рассмотреть не только черные кресты на крыльях, но и улыбающиеся лица фашистских асов за штурвалом.

- Чтобы вас всех паралич цыганский разбил, - подняв кулаки в небо, бросила в небо  Агафья. Ей повезло. По счастью, летчики не обратили внимание на путниц никакого внимания. А ведь запросто могли пустить пулеметную очередь, подобные случаи бывали и довольно часто.

Шли они долго. Никаких валяющихся на дороге туш коров или  резво бегающих свиней в кукурузном поле им, к великому огорчению, не повстречалось. Зато звуки канонады слушались все лучше и лучше. Пожалуй, надо возвращаться, предложила Валентина. И только они повернули, как зоркая Галочка увидела чей-то светлый бок в зарослях кукурузы. 

- Мама, мамочка, - закричала девочка, - гендело, гендело! (скорее,

скорее). 

Молодые женщины, не сговариваясь, наперегонки кинулись на звуки. Существо со странным визгом понеслось вглубь поля. Они, расставив руки, пытались преградить путь. Через некоторое время им удалось рассмотреть, за кем они гоняются.

- Ганька, - захохотала Валентина, ударяя себя кулаками по бедрам, - це же риконо! (собака). 

В общем, «охота» не удалась. Всю обратную дорогу домой женщины не переставали смеяться. На другой день рано утром они вновь отправились на поиски пропитания, только в этот раз Галочку с собой брать не стали. Девочка так устала, что обратную дорогу ее пришлось нести на руках. Вторая экспедиция оказалась довольно удачной. Им удалось все же удалось поймать отбившуюся от стада свинью, которые потом закололи, а мясо засолили...


*** 

Молодая женщина украдкой вытерла слезы. Жить было страшно. Поначалу имелась слабая надежда, что никого не тронут. Уверенности придавал тот факт, что 1 сентября вновь заработала школа. Никто не думал, что оккупанты разрешат детям учиться. Галочка безумно рвалась к знаниям, и ей было совершенно безразлично, какая власть в станице. Лишь бы учили, шептала она с надеждой каждый вечер. Как же она радовалась, что учебный год все-таки состоится. Не важно, что обучать будут всего трем предметам - арифметике, чтению и закону Божьему, главное,  она станет грамотной и сможет написать папе письмо на фронт! 

Тетрадей школьники не имели.  Свои первые буквы дети писали на табачных листах или полях старых газетах. Азам грамоты ребятишек учил старый педагог-еврей, пользующийся великим уважением у всех жителей станицы. Чужих детей любил, как своих родных. Ему было безразлично, ребенок какой национальности находился в классе — цыган, русский, украинец, белорус... Все они были такими же «его» детьми, как и единственная внучка, пятилетняя Сусанночка.

Однако вскоре стало ясно — радовались зря. На лучшее рассчитывать не стоит, особенно это стало очевидным, когда стали возвращаться высланные советской властью кулаки. В числе первых  прибыл экс-хозяин избы, куда еще в конце 20-х годов вселили Ганину семью. 

В качестве группы поддержки Петр Семенович, одетый в форму полицая и с белой повязкой на руке, привел двух солдат-румынов. Агафьи на тот момент дома не оказалась, видимо, он специально выбирал такой момент, чтобы шуму поменьше было. Так что кулака встретили дети Галочка и Николенька да старая Евдокия.

Коля сидел на полу и руками, причмокивая от удовольствия, с аппетитом ел мамалыгу из алюминиевой миски, так, по его твердому убеждению, было вкуснее. На непрошеных гостей мальчик не обратил никакого внимания. 

- Бабка, убирайся прочь со своими выродками. Это теперь моя хата, - объявил бывший хозяин. - Убирайтесь жить в хлев. Только там вам, цыганам, и место!

Евдокия принялась доказывать, что в избу вселились не по своей воле и что это сделано было по решению советской власти, когда ее муж Михаил, решил привести табор к оседлой жизни. Она кричала, что на улице зима, а у них двое маленьких детей!

Коля оторвался от еды. Гости его явно заинтересовали. Особенно шашка с серебряной насечкой, что висела на поясе у гостя. Ручки сами собой потянулись к блестящим ножнам. На смуглом личике явственно читалась: большего счастья, чем дотронуться до оружия, он себе не представляет.

- Ах ты ворюга проклятый! Выкормыш цыганский, - раздался злобный крик, резкий взмах рукой и... Мальчика спасло только то, что гад поленился вытащить обнажить шашку и ударил ножнами. 

Коля зашелся криком от дикой боли и залился кровью. Старшая сестра, памятуя, что мать наказывала всегда следить за братиком и никому не давать в обиду, кинулась с кулачками на обидчика. Тот, будто котенка, отшвырнул девочку в угол кухни и схватился за пистолет. Дело приобретало серьезный оборот. Еще немного и разрядит всю обойму в детей. 

И тут случалось чудо. На помощь ребятне пришел один из солдат-румын. На ломанном русском языке резко приказал прекратить безобразие. Полицай, тихо матерясь и угрожая всех расстрелять, двинулся к выходу. Бабка Евдокия прижимала ревущих и дрожащих от страха внуков к своей необъятной юбке.

- Старая ведьма, - рявкнул уже на пороге полицай, - чтобы к вечеру вас здесь не было. И передай своей большевичке, пусть завтра приходит пшеницу убирать. Не явится, самолично вздерну ее уродов! 

Напуганная Евдокия попыталась объяснить, что Ганя никакая не большевичка. Более того, даже в комсомоле не состояла, а то, что до войны на комбайне работала, так жить-то на что-то надо было. Отец умер, муж без вести пропал. Но ее никто не послушал…

Потом моя мама, та самая Галочка, рассказывала, что бабушка Агафья все-таки пошла убирать хлеб и ей даже заплатили — дали полведра зерна, такого горелого, что его есть нельзя было. Полицаи и фашисты громко гоготали, когда она заплакала от обиды, получив эту подачку.

 ***

От раздумий Агафью отвлек тихий стук в дверь.

Дрожащим голосом, теперь следовало бояться собственной тени, женщина тихо спросила: кто? Услышав знакомый голос, бросилась отодвигать задвижку. Свою двоюродную сестру Раду, которая жила в Ейске, она  давно не видела и была рада встрече. Однако, в ужасе отшатнулась, едва гостья предстала на пороге. От прежней юной красавицы не осталось и следа. Голова девушки стала седой, а лицо враз постарело и покрылось глубокими скорбными морщинами. 

Когда страсти немного улеглись, выяснилось, что девушку,  вместе с такими же как и она, несчастными, толпой загнали в так называемый газваген, а говоря проще, душегубку. В последний момент, когда Рада поняла, какая участь ожидает, ее словно осенило. Дрожащими руками оторвала от нижней юбки кусок ткани, намочила своей мочой и закрыла тряпкой нос и рот.  На чудо не надеялась. Но оно произошло. Все, кто был рядом, умерли в страшных муках, а ей повезло.  Специальная команда, посчитав, что прошло достаточно времени, распахнула дверцы, быстро покидала тела в заранее приготовленный ров и, торопясь, лишь слегка присыпала землей. 

На свежем воздухе девушка довольно быстро пришла в себя. Рада выползла из-под груды трупов и постаралась поскорее уйти. В первой же хате, куда постучалась, добрые люди приветили несчастную, обогрели. А когда немного пришла в себя, посоветовали как можно скорее идти к своим. 

Ганя горько вздохнула.

- Ты, Радка, не туда спасаться пришла! Сегодня утром  мы все ходили провожать евреев. Их к нам со всех ближайших мест согнали. Я бы не пошла, да Галочка настояла. Ведь в этой толпе оказался Учитель, который учил ее грамоте. Нам объявили, что все они переезжают на постоянное место жительства в Германию. Специально так сказали, чтобы паники не было. Потому-то и приказали взять самое ценное. А автоматчики — так это охрана!..

Судя по всему, для старого Учителя самым ценным в жизни была его пятилетняя внучка. Ибо в отличии от своих соплеменников, нагруженных узлами с вещами, он только ее нес на руках Кто-то из женщин-станичниц, подчиняясь какому-то внутреннему порыву, попросила отдать девочку. Удар автоматом заставил ее замереть в ужасе. А вскоре все услышали пулеметные очереди, доносившиеся на окраине станицы. Палачи не обманули — людей встретила новая жизнь.

Через несколько дней фашисты добрались до цыган. Только им, в отличии, от евреев доброй жизни не обещали. Все понимали — они обречены.

 ***

. 

Едва наступали сумерки, станица начинала жить особенной жизнью. Цыганские женщины принимались бегать от избе к избе, причитать, петь печальные песни на родном языке. Агафья никуда не выходила. Просто сидела на лавке, крепко прижав к себе своих кровиночек, которые вместе с ней в том страшном списке значились под номером четыре. По не известной причине, дата казни постоянно переносилась. Евдокия молилась перед образами, не вставая с колен сутками... В семье никто не знал, что ходила к старосте и просила вычеркнуть из списка Галочку и вписать ее. 

- Какая тебе разница, - уговаривала она, - ведь никто по именам проверять не будет — количество останется прежним.

Староста смеялся,постукивая короткой плеткой по начищенным до блеска самогам: 

- Нельзя, бабка! Внуки твои в метриках значатся как цыгане, значит, не жить им… А ты записана как русская. Вот живи себе и молись за упокой их души!

Наконец, всем стала известна дата расстрела - 7 февраля. Умирать, когда слышится грохот канонады советских орудий, было особенно обидно. Агафья встала на колени вместе с матерью и молила только об одном — чтобы ее детки долго не мучились. И тут случилось настоящее чудо. 

Неожиданно для всех оккупанты резко засобирались и третьего февраля спешно покинули станицу. За ними, теряя на ходу награбленное добро, бежали их прихвостни. А пятого февраля сюда вошли советские войска. Это была 58-я дивизия под командованием генерала Мельникова

Тот ранний морозный день моя мама запомнила на всегда. Солдаты Красной армии, в белых полушубках и масхалатах, с автоматами в руках,  показались ей настоящими сказочными богатырями. Быстрым шагом передовые отряды прошли станицу и двинулись прямиком к Ейску. Вскоре город-порт, один из важных стратегических объектов на Азовском море, был освобожден…

***

Сейчас уже мало кто знает, что вместе со всеми в годы Великой Отечественной войны, родину ушли защищать и цыгане, среди которых было много из табора, где родилась моя мама и бабушка Агафья Михайловна Берникова. Он делали это с честью. Никто не стал предателем и не продал свою землю за тридцать серебреников.
      
Но судьба моего дедушки Василия Николаевича Щербакова была долгое время не известна. За время оккупации связь с многими была утеряна. Теперь Агафья обивала пороги военкомата и забрасывала письмами различные учреждения, в надежде, что любимый отзовется. Но ответа все не было. Пришел май 45-го. Из сводок было известно -  советские войска бьют фашистов в его логове. а раз так надо постепенно возвращаться к мирной жизни. Ни тракторов, ни комбайнов в станице не осталось. Поля приходилось вспахивать на себе. Труд этот был невыносимо тяжелым. Но выхода не было. Если сегодня не посадишь зерно, осенью останешься без хлеба.

В этот день, как обычно все ранним утром ушли на работу и вдруг кто-то заметил мальчонку, который стремглав несся к ним. Все в страхе замерли. Точно также 22 июня 41-го года им принесли весть о начале войны.

Поначалу никто сразу не понял, что он кричит. А когда разобрали слово «Победа!», все мгновенно кинулись в деревню. На поле осталась одна Агафья. Она упала лицом в землю и впервые за долгие четыре года зарыдала. Какое счастье, что никто не видит ее слабости! Слезы рвались из самого сердца и остановить сей поток было невозможно. Перед глазами, как в калейдоскопе пронеслась жизнь в оккупации, каждодневное ожидание расстрела и чудесное спасение.

Наплакавшись вдоволь, она встала с колен, утерла подолом лицо и двинулась в станицу, откуда уже доносилось пение и музыка. В одном танце кружились русские, цыгане, украинцы, казаки. Цыганские песни перемешивались с русскими народными. Обычный хоровод менялся цыганочкой с выходом, а потом украинским гопаком.

Вместе со всеми выплясывали ее детки - Галочка и Николенька. Особенно старался Николенька. Он хлопал ладошками по острым коленкам и громко кричал: Аджай! Глядя на их веселые личики, Агафья, как заклинание произнесла: пусть ваши дети и внуки никогда не узнают войны! Пусть над нашей семьей всегда будет мирное небо! И пусть мой Васенька  отзовется!..

***


На день Победы наша семья по возможности старается собраться вся вместе. Когда был жив дедушка Василий, он всегда восседал по главе стола. От тех общих застолий в памяти навсегда осталось, как они танцуют вместе с бабушкой Агафьей цыганочку. Прошли годы. Дедушки и бабушки давно нет в живых, но традиция отмечать 9 Мая стараемся блюсти. В этот день все, не взирая на национальность, а крови в нашем роду, собралось столько, что сразу всех и не  перечислишь, в память о всех погибших цыганах обязательно танцуют цыганочку…


Справка.

В годы Второй мировой войны, по последним исследованиям, от 200 тыс. до 1,5 млн цыган в Центральной и Восточной Европе были истреблены нацистами и их союзниками. Из них около 30 тыс. были гражданами СССР.