Техникум 7. Каратисты и танцы

Наши спортивные ребята все ушли в армию, а тут обнаружилось новое поветрие –парни из посёлка и общежития стали ездить к Москве поближе, в маленькие спортивные залы на занятия карате, где за десять рублей три раза в неделю по два часа их обучали общим принципам борьбы и нескольким ударам. С занятий ребята возвращались воодушевлённые, передавая рассказы о необыкновенных достижениях опытных каратистов.

– Представляешь, если научиться быстро бить кулаком в подвешенную вертикально газету, то при резком ударе из неё вылетит клочок бумаги как раз по площади кулака, – делились они новыми знаниями.

В те дни я часто видел как пытаются пробить газету то в одной комнате, то в другой, подвесив в дверном проёме. Как мне кажется, никто этому так и не научился. Самые упорные тренировались помногу, бегая по утрам, отжимаясь на кулаках, «крутили каты», то есть каскад движений из карате в своих комнатах.

Были среди ребят в общежитии действительно серьёзно занимающиеся боевыми искусствами. Когда учились первый год, на четвёртом курсе учился парень, про которого говорили, что он КМС, кандидат в мастера спорта по боевому самбо. Когда третий этаж сильно шумел, то он со своим другом, качком с третьего курса, проходил по комнатам и качок «укладывал» отдыхать особенно буйных. При этом сам обладатель КМС никого не трогал, только демонстрировал обнажённую по пояс фигуру с проработанными мышцами. Говорили, что ему применять свои навыки опасно.

Наш одногруппник Равшан, приехавший учиться из Туркмении, с приездом четвёртого курса часами отсиживался в их комнатах. Сам он вроде как имел третий разряд по боксу и усомнился, что боевое самбо «круче».

– Я ему сказал, – рассказывал потом Равшан, - Что у боксёров реакция лучше. Тогда дед встал напротив меня, объявил, что ударит в лоб пяткой левой ноги и чтобы я приготовился. Откуда она мне в лоб прилетела, я заметить не успел. Когда очухался, то дед мне сказал, что он только слегка приложился, но в другой раз силы может и не рассчитать.

Большие драки на моей памяти в посёлке были редко, мне лично пришлось застать только одну, когда прозвучало «лесники — на выход». Вышли все, вышел и я. В темноте, кое-где озаряемой фонарями уличного освещения, мне, очкарику, было мало что видно и понятно. Слышались крики, азартные возгласы погони, внезапно кто-то и куда то бежал, перепрыгивая через стриженные кусты аллеей или продираясь сквозь них. Отсветы дальних фонарей на стёклах очков сильно затрудняли ориентацию, потому я, выхватив взглядом из темноты Менделеича, старался держаться к нему поближе.

Вскоре рядом с нами обнаружился местный авторитет, носивший голубой берет десантника, который, как рассказывали, ему подарил старший брат, служивший в армии. Этот парнишка наблюдал за действиями своих местных бойцов, которые то тут, то там схватывались в коротких стычках с нашими студентами. И его бойцы и наши ребята, все ездили на тренировки по карате, потому азартно радовались возможности почесать кулаки.

Менделеич внезапно направился к одиноко стоящему авторитету и нагнулся к лежащему парню, которого, как оказалось, тот лениво пинал ногой:

– Слышь, кончай, ты его убьёшь, – сказал Мендель, склонившись над лежавшим, подставив открытую спину.

Я приблизился поближе, ожидая неприятностей, прикидывая, что я смогу сделать в этом случае, но они не последовали. владелец голубого берета скучающе глянул на Менделеича и немного отстранился. Потом, кажется, мы отвели этого парня к общежитию.

В тот же день я впервые увидел стиль Ушу. На небольшой площадке раздавались пронзительные звуки, которые произносил парень, двигаясь стелящимися над землёй движениями, выкидывая в разные стороны руки со скрюченными пальцами. Наши противники опасливо кружились вокруг, но нападать на него боялись.

Позже я услышал, что этот высокий парень приехал учиться с Дальнего Востока. Его звали Лёха Чемоданов, и он в самом начале жизни в общежитии «обидел» старшекурсников, учившихся после восьми классов. Те зашли к нему, кинули на стол червонец и велели купить водки. Потом пришли, но ни денег ни водки не обнаружили. На все претензии Лёха ответил тем, что спустил обоих с лестницы. В тот день больше желающих вступать с ним в конфликт не нашлось. Куда и когда он делся потом, не узнавал, но больше я о нём ничего не слышал.

Был короткое время в общежитии ещё один интересный парень. На вид неказистый, угловато-крестьянский, он выпросил у коменданта общежития свободную комнату на пятом этаже и ходил туда тренироваться. Оказалось, что он служил в Германии в обычных войсках. А рядом с их частью были десантники, замаскированные под такую же обычную часть, потому как наступательным войскам по договору там находиться было запрещено. Отрабатывали десантники боевые навыки под видом спортивных тренировок в обычном спортзале. Наш парень этим воспользовался и тренировался вместе с ними.

В его подготовленности мне пришлось однажды убедиться лично. Идя по коридору навстречу я не удержался, гормоны наверное заиграли, и сделал имитацию удара в его сторону. Он улыбнулся, слегка подпрыгнул и приземлился на то же место, откуда прыгал, почти в двух метрах от моего местонахождения. Ростом он был ниже меня, но движение его пятки над моей головой я прочувствовал очень явственно. Тут же сделав извиняющийся вид, сопровождаемый его добродушной улыбкой, я ретировался. Больше при встрече с ним судьбу не испытывал.

Однажды наши парни применили свои навыки против фашистов. Когда они это рассказывали, то всё услышанное в голове не укладывалось. Но слышал я это из первых уст.

– Короче, нас попросили приехать в Москву 20 апреля. Там, на улице Горького фашисты задумали провести шествие в день рождения Гитлера. Для этого они простых пацанов приглашали, не объявляя правду. Типа, придёшь в коричневой рубашке и чёрных брюках, с зализанными волосами, пройдёшь по улице. Тебе за это двадцать пять рублей или диск «Битлз».

Деньги, между прочим, были почти в размере моей месячной стипендии, а такой диск купить было практически невозможно. Я решил тогда уточнить:

– Да ладно, откуда в Москве фашисты?
– Их немного, но они есть. Главный у них – сынок одного из заместителей министра. У него даже типа штаба в гостинице Россия комната имеется.

– В общем, когда они собрались и пошли, мы на них налетели, помесили немного, потом стали отходить за оцепление, а тех менты стали хватать и распихивать по машинам.

Об этом нигде в средствах массовой информации ничего не прозвучало. Как теперь видится сегодня, много что ещё тогда замалчивалось.

Мне заниматься карате даже не заикалось. Очки с мину шестью диоптриями, отсутствие свободных денег делали это совершенно невозможным. Но я неплохо танцевал, часто в центре круга, где показывал движения, подсмотренные у наших каратистов. Подсмотрел у них и походку типа «аля Брюс Ли», которой частенько стал передвигаться ко коридорам общежития. Молодёжь опасливо уступала дорогу, как будто и впрямь им встретился реальный спортсмен.

В нашей группе с самого начала учился Александр из Крыма по прозвищу Дед. Глядя на него, ни за что бы никто не сказал, что он отслужил в армии, да ещё и в десантных войсках. Часть его была буквально в километре от дома, так что он там только числился, а не служил.

Дед явно конфузился фактом такой службы, потому тоже ездил на тренировки «за червонец». Вечерами он отрабатывал каты в своей комнате. Я немного с ним дружил, потому что он как и я, домой не ездил, проводя выходные или в общежитии, или в Москве. Иногда он давал мне копии ходивших по рукам пособий по карате, которые я старательно переписывал.

Однажды зашёл к нему в комнату в момент тренировки. Его маленькая сутулая фигура двигалась по комнате, отрывисто фукая напряжённым дыханием и размахивая руками. Неожиданно он сделал выпад в мою сторону, а я машинально выкинул в его сторону свою длинную ногу, особенно длинную в сравнении с его ногами. Он улетел через всю комнату на дальнюю кровать, а я тут же выскочил из комнаты. Ну их, этих каратистов, вдруг чему уже научились!

Наш знаменитый Вовочка к этому времени перевёлся на заочное обучение и стал работать в Москве. Зато на третьем курсе добавились двое отслуживших в армии. Это были Игорь, с которым я дружу по сей день, и Саша, которого мы сразу прозвали Чёрный.

Саша Чёрный отслужил на Северном флоте три года, потому был такой дед – всем дедам дед! Парни из нашей группы не любили ходить гонять молодняк, но без этого те становились неуправляемыми. За их воспитание с большим удовольствием взялся Чёрный, превратив это в занимательный спектакль. Часто ему помогал наш Серёга Слоник.

Слоник имел перекачанный верх, потому и кличку такую получил. Бегать он почти не мог, зато на турнике выходил в верхнее положение без видимых усилий, прикалываясь над молодыми, которые тужились сделать упражнение «выход силой». Он любил подойти к турнику, когда там его ещё не знали и приговаривал, с серьёзным лицом восторгаясь успехам молодых:

– Ребят, как это вы, здорово у вас получается!

Потом сам повисал на турнике, делая вид, что пыжится и пытается подтянуться. Дождавшись появления снисходительных улыбок, Серёга одним движением, как будто это не турник, а только палка в его руках, оказывался в верхнем положении.

– Ух ты, а я тоже оказывается так могу! – валял дурака Слоник.

Так, одним движением выйти на верх Никто из находившихся в тот момент у турника точно не мог. А Слоник легко и непринуждённо то опускался вниз, то внезапно оказывался опять наверху, повторяя это несколько раз подряд.

Чёрный воспитание молодых превратил в спектакль. Однажды я в числе других присутствовал в фойе, на втором этаже, где мы сидели на креслах, а Саша Чёрный проводил очередное «обучение».

Представьте человек сто, стоящих в две шеренги в коридоре. А перед ними прохаживается точная копия волка из мультфильма «Ну погоди!». Та же тельняшка, тот же выдающийся животик, только на ногах ещё и шлёпанцы. Походка такая же, один к одному.

Саша подходил то к одному молодому, то к другому, беря их по очереди за ухо. Делал движение пальцами и раздавался громкий щелчок. Это был один из трюков, подчёркивающих превосходство сильного над слабым, которому он научился на своём корабле.

Потом Чёрный поставил стул и заставлял их с этого стула рассказывать стихи и анекдоты. Ребята переминались с ноги на ногу и натужно улыбались. Им было немного весело, но и немного страшно, потому как всё с той же улыбочкой этот морской волк мог и врезать под дых, чтобы не расслаблялись. Впрочем, это он делал очень редко.

Когда желающих зачитать что-нибудь весёлое не находилась, то Саша мог и сам для примера декламировать. Память у него была изумительная, он много знал длинных нецензурных стихотворений Баркова других поэтов, которые в те годы нигде не печатались.

Это потом у меня установились ровные отношения с Чёрным. А поначалу он пытался самоутверждаться в нашей группе, выбирая наиболее уязвимых по внешнему виду. Нашего Деда он третировал недолго, удовлетворившись его уступчивостью. Потом взялся за меня, как единственного очкарика. Однажды, находясь в комнате, в общей компании, слово за слово мы с ним грызанулись и он предложил:

– Пойдём, выйдем?
– Пойдём, – беспечно ответил я и мы вышли из комнаты.

Сначала никто не обратил внимание, потом ребята спохватились и пролетели по коридору в сторону то одного, а затем другого умывальника, где обычно проводились такие «разборки». Мы в это время были ровно посредине, в комнате для приготовления пищи.

Саша Чёрный, взяв меня одной рукой за грудки, помахивая перед моим носом кулаком второй руки, что-то мне внушал, не помню уже точно, что.

Я стоял, слегка улыбаясь, внимательно глядя емумежду глаз, чтобы не пропустить момент начала удара, держа руки в карманах. После такой драки хорошего ожидать не приходилось. Мысленно прокручивал в голове варианты ответного удара, конечно ногами, который он вряд ли предвидел. В этот момент в двери наконец-то появились наши парни. Прозвучало обычное в таких случаях:

– Харе, мужики! Свои ребята и такая х*ня!

Чёрный рукой, которой меня держал, слегка толкнул в грудь. Дескать, живи пока. На том и закончили. Вообще драк среди своих в нашей группе никогда не было. А с Чёрным мы потом ещё и зажигали вместе на общетехникумовской дискотеке.

На втором курсе мне было не до танцев. Когда перешли на третий курс и стали сами «авторитетами», я иногда танцы посещал. В память врезалось, как однажды, возвращаясь откуда-то вошёл в общежитие, а там в этот момент прямо в фойе первого этажа были танцы. Неожиданно для меня прозвучало:

– Валера, давай сюда! – раздалось сразу несколько голосов.

До этого вроде бы никто не выказывал заинтересованность в моём участии в танцах, да ещё коллективно. Я быстро переоделся в тренировочный костюм и спустился вниз.

Народ топтался, образуя круг. Мальчики в наглаженных брючках и начищенных ботиночках, или в модных джинсах. А я в обычных трениках и кедах, в центре круга. Это при том, что мне в восьмилетней школе дали выходную характеристику, в которой главное слово было: «застенчивый»!

Тут я танцевал, показывая всё, что слышалось в тексте песен. Передавал движениями как музыку, так и слова, хотя большинство песен слышал впервые. Движения сами приходили ко мне, я просто рисовал руками, ногами и всем телом то, что слышал. Мне потом говорили, что некоторые преподаватели специально заходили посмотреть, что я там вытворял. Чувства ритма у меня было, а музыкального слуха нет совсем, в чём разочарованно неоднократно в течение моей жизни убеждались разные люди, удивляясь, когда видели, что я неплохо танцую.

– Валер, мне нравится как ты танцуешь, – однажды одобрительно высказался самый большой наш человек,Коля Шелухан, – т ничего не стесняешься!

Общетехникумовскую дискотеку я не любил, но однажды всё-таки танцевал и там. Как раз тогда Чёрный встал напротив меня как спарринг партнёр, и стал показывать подобие движений карате, хотя сам он этой борьбой не занимался. Я ему подыграл. Очевидно наш танец со стороны показался вызывающим, так как в один из моментов я еле успел увернуться от удара каратиста из числа местных «маслопупов».

В следующий момент его уже зацепили наши парни. До сих пор перед глазами стоит картина, когда над тесной кучкой возвышается кудрявая голова Игоря и его кулак, взлетающий вверх, а потом летящий вниз, будто он что-то забивает кулаком. Игорь тогда сильно осерчал, потому что тот каратист успел расцарапать кольцом ему лоб.

Потом уже другие выскочили из зала на высокое парадное крыльцо. Против их каратиста стал наш, отражая вполне грамотные удары. Потом наш исхитрился и врезал «маслопупу» банальную пощёчину. После пощёчины «каратист» замахал по-деревенски, за что тут же поплатился, пропустив грамотный удар нашего бойца.

Впрочем, какие танцы у молодёжи бывали без драк? Это было и до появления каратистов, и теперь, наверное, без этого не обходится.


Продолжение:
http://www.proza.ru/2017/02/24/1026

Начало воспоминаний о техникуме:
http://www.proza.ru/2016/04/20/1622