Мое пребывание в ГСВГ. Глава 22

Дембель

И вот настал тот долгожданный день, которого так ждал каждый советский солдат. Этот день я в мечтаниях своих ожидал все два года. Последний ужин  в столовой.  По традиции «дембель» должен на прощанье отнести за себя и за других поднос с грязной посудой. Когда он относил, вся рота громко хлопала в ладоши. В те дни у нас это было повальное явление, аплодисменты в столовой не умолкали. Много дембелей увольнялось моего периода. Хотя некоторые остались и на сверхсрочную. Васька Гальцев уже ходил в форме «сверчка». Была и у меня возможность остаться. Появилось вакантное место в клубе киномехаником. Если бы можно было съездить сперва в отпуск домой, то может я бы и остался. Но нужно было дослужить до весны и потом уже давали отпуск. Ждать же до весны я более не мог. Ностальгия замучила меня. Хотелось домой…
В последнюю ночь я уже не мог уснуть. В три часа ночи нас должен был разбудить дневальный, для построения на плацу очередной партии дембелей. Но будить меня не пришлось. Думаю, и других не будили, все также не спали. Мы поднялись, попрощались с ротой. Остающиеся служить обычно просыпались в таких случаях попрощаться с дембелями. После этого мы отправились с чемоданами на улицу.
Мы стояли перед штабом полка, ожидая офицера, который должен был нас сопроводить до вокзала в Шлотхайме. Никто из нас и не догадывался тогда, что уже через каких-то два года наш 244 Гвардейский Краснознаменный Ордена Суворова III степени "Берлинский" полк прикрытия границы постигнет бесчестие, о котором заговорит весь Союз… На смену нашему боевому Командиру (с большой буквы) полка придет другой человек, который предаст свой полк, предаст своих подчиненных ради какой-то мзды… 29 ноября 1990 года в  244 МСП  объявят общее построение  на плацу. А в это время командир полка и командир роты РМО отправятся в парк. Там уже будут стоять предварительно загруженные в УРАЛ три снаряда к новейшим тогда танкам, ПТУР «Кобра» и зенитная ракета «Тунгуска». И «Кобра» и «Тунгуска» на тот момент будут еще считаться секретным оружием нашей Армии, имеющими секретные коды «свой – чужой». Они выедут через запасные ворота из парка. Водитель, догадавшийся, что происходит что-то не ладное, выскочит из машины, а эти два офицера продолжат свой путь до ФРГ… Это будет ЧП на всю Армию Союза… Много голов полетит тогда и разрушатся многие судьбы. Приедут большие генералы и будут унижать весь полк… И вступится за полк Начальник Штаба полка, говоря, что из-за двух моральных уродов нельзя бесчестить весь полк, другие офицеры ведь не виноваты… И эту дерзость офицера не простят, прикажут в течении суток покинуть Германию… А потом наш полк в спешном порядке выведут в Союз, на два года раньше задуманного, и там, в Союзе, его расформируют и он прекратит свое существование… Васька уволится накануне выхода полка и поедет в свое село…
Но мы тогда об этом еще не могли знать… Прошло много лет, но в сердце моем до сих пор живы те волнительные переживания, когда я смотрел в последний раз на свой гарнизон и будто прощался с чем-то родным…что оставило след на всю мою жизнь… Да, много бардака было в той армии, но было и много положительного и полезного…
Вернулся я домой аж 12 декабря. А ушел из дома 9 октября. Переслужил два месяца...
В заключение хотел бы извиниться перед читателями за риторику, которую использовал в этих мемуарах. Я просто хотел донести дух той атмосферы, который ощущал в то время, используя те слова, которые звучали тогда. Конечно же я не называю сегодня людей ни «чурками», ни «хохлами». Пусть не обижаются на меня представители этих народов. Но тогда это все было и так обращались часто друг к другу в советской армии. Была там и неприязнь друг к друга, как были и дружественные отношения между выходцами из разных народов.