Беспощадно нежная любовь

 

Когда мужчина хочет помочь женщине он всегда думает: «А вдруг…» не думая о том, что кого-то любовь лечит, а кого-то и калечит.
Поезд стучал колесами и навевал мысли о том, что поездка подходит к концу. Любонька стояла в проходе около своего купе и загадочно смотрела в окно. Она знала, что ее ждут. Мужчины к ней липли как мухи на мед. Не находилось ни одного, который бы проходя мимо не попытался с ней заговорить. Один просто к ней прилип. Заговорил и потом не отходил, как будто нашел свое место в жизни.   На вид полноватый, еще крепкий и явно озабоченный. Из разговора узнав, что у попутчицы тяжелые чемоданы обещал ей помочь.
- Даже и не волнуйтесь. Я вам обязательно помогу, - сказал надежно прилипший  мужчина и тут же представился. – Василий Петрович. 

Электропоезд подъехал  к перрону, плавно, словно ножик заскользил по бутерброду с маслом.  Двери открылись, и наружу повалил народ. Летом среди приезжающих всегда можно выделить  тех, кто возвращается после отдыха. Среди нервно вздрагивающих, загнанных горожан эти, заласканные донельзя  солнцем, сияют  красивым загаром,  здоровьем и привлекательно улыбаются во всю ширину лица.
Любовь вышла на перрон с очаровательной улыбкой на тонких и высоченных каблуках, которые несли ее над асфальтом, как нечто неподражаемое и исключительное. Она знала о своей красоте и пользовалась ей так же умело,  как слесарь высокого разряда напильником, отверткой и гаечным ключом. За ней из вагона вытянул два тяжелые чемодана полноватый и суетливый  мужчина средних лет, который представился Василием Петровичем.
- Как же вы такую тяжесть носите? – прокряхтел  он. – У вас же каблуки сломаются.
- Вот так и ношу, - сказала Любонька, вкладывая в эти слова одной ей понятный смысл и, поигрывая бедрами, покачивая в такт шагам грудью, пошла по перрону.   
- Что у вас там? – прокряхтел через какое-то время тащивший ее чемоданы Василий Петрович.
- Сувениры, подарки. Не рассчитала немного…
Ее формы могли потрясти  любого мужчину, что они и делали по пути следования. Потрясенные мужчины из числа встречающихся с завистью смотрели на ее тщедушного помощника, который тащил чемоданы, согнувшись в три погибели, на полусогнутых и говорили ему с завистью:
- Повезло тебе, мужик…
- Дай понести…
- Не жадничай, у тебя коленки уже подогнулись…
Но Василий Петрович никому не хотел отдавать доверенные ему чемоданы, рассчитывая на особое внимание красавицы. Все в нем встрепенулось и поднялось от одной мысли: «А вдруг!» Но фривольные мысли его  подавлялись тяжестью двух чемоданов почти до самой  земли, то есть до самого асфальта. Потому что нести ему чемоданы становилось все тяжелее и тяжелее и уже хотелось лечь и ползти с ними  в том же направлении. Но  единственное что он мог себе позволить, это улыбаться сквозь невероятное напряжение, чтобы поддерживать состояние возбужденного самца. Поэтому он настойчиво  тащил чемоданы, не желая выпускать их из рук, чтобы они не достались кому-то другому,   и в самый первый  момент даже забыл свою собственную сумку у вагона, за которой пришлось вернуться. Через пятьдесят метров он взмок от накатившего пота. Еще через пятьдесят метров начал слегка и незаметно для себя постанывать. И еще через двадцать метров начал тяжело дышать. В этот момент  он еще думал, что чемоданы – это его награда. Но пройдя еще несколько десятков метров он подумал, что  они – это его испытание. Слишком уж тяжелы оказались. Один из чемоданов уже даже начал чиркать дном по асфальту, потому что ноги начали сами собой подгибаться. И тогда  он  вдруг подумал, что  чемоданы, которые он нес, это  не иначе как его - грыжа. И, наконец, еще через несколько метров, вымотавшись в конец, он подумал, что эти чемодане не иначе  его крест, причем на могиле. «Нет, - подумал он, - мне чужой инфаркт не нужен». И как только эта мысль пришла к нему в голову, он поставил чемоданы на асфальт с окончательной мыслью – «Ну, их к черту. Жизнь у меня одна, а женщин хорошеньких много». 
- Все, больше не могу, - сказал добровольный помощник Василий Петрович на выходе из вокзала, покраснев и вытирая со лба пот и подрагивая ногами и руками. – Спешу, дела, знаете ли,  дела ждут, - торопливо дрожащим голосом пробормотал он, взявшись за сердце,  и испарился. 
«Ну и мужики пошли, - подумала Любонька. – Сто метров чемодан пронес и весь промок как после проливного дождя.  И запах от него пошел какой-то нехороший, будто он на ходу протух. Где они настоящие мужики?» - огляделась она.  И уже подумала взять носильщика, чтобы донести чемоданы до стоянки такси.
- Куда едем? – подвернулся ей под руку невысокий крепкий  носатый мужчина с  акцентом и  восточной внешностью.
 - Мы не едем, мы стоим, - отбрила его Любонька и посмотрела вдаль.
Но, как говорится,  свято место пусто не бывает.
- Проблемы? – послышалось тут же рядом.
- Можно и так сказать, - ответила Любонька игриво оглядывая подошедшего энергичного  мужчину в расцвете лет, сил и здоровья с азартным выражением лица и готового к приключениям. - Ищу настоящего мужчину, - сказала она с иронией.
- Считай, что ты его нашла, - послышалось в ответ.
- Ничего себе заявочки, - сказала Любонька веселому,  озорному  мужчине с жадным взглядом охотника и ловеласа.
- После отпуска?.. Денег нет?.. А домой ехать надо?
- Как ты догадался? – снисходительно улыбнулась ему Любонька.
- Я с тебя денег не возьму. У меня свой интерес. Я тебя, как увидел, сразу полюбил. С первого взгляда понял - моя!..
И что теперь?
-  Я тебе помогаю, а ты меня  потом зацелуешь.
- Зацелую? – совсем развеселилась Любонька. - Давно ли мы с вами на ты?
- Да вот только что, – находчиво засмеялся в ответ мужчина. – Я доставляю тебя с твоими чемоданами домой и  -  ты моя. То есть я помогаю тебе, а ты мне.
- Тебя как зовут?
- Славик…  А тебя?
 - Любонька, - засмеялась она. - Ладно, неси, раз ты такой шустрый.
Славик схватил чемоданы и потащил к своей машине. Чемоданы показались ему не такими тяжелыми. Но когда он укладывал их в багажник автомобиля, то почувствовал, что его кинуло в жар от напряжения.
- Куда едем? – спросил Славик, усаживаясь за руль рядом с пассажиркой.
- Теплый стан.
Славик тут же пошутил про Теплый Стан и двинул машину с места. Во время пути он беспрестанно шутил. Любонька непрерывно смеялась.  В голове у Славика крутились картинки, как  эта женщина будет его благодарить и как она станет его.  И от этого все в нем восставало и просило предельных выражений.
- Приехали! – сказал он, подъехав к указанному дому, после чего порхающей бабочкой выскочил из машины.
Он тут же  помог выйти Любоньке и с ласковой улыбкой достал из багажника ее чемоданы.
- Куда идти? – спросил Славик, готовый взобраться с ее чемоданами хоть  на Эверест.
- На двенадцатый этаж. Только я забыла предупредить. У нас лифт не работает.
Это только слегка неприятно кольнуло Славика, когда он с чемоданами в руках устремился к подъезду.
На первом этаже он недовольно скосился на неработающий лифт. На втором этаже он почувствовал всю тяжесть чемоданов окончательно. На третьем этаже он почем зря ругал коммунальщиков, которые никак не могли починить лифт. На четвертом этаже он покраснел и основательно вспотел. На пятом этаже он окончательно взмок и начал уставать.
- Слава, - с жалостью сказала на шестом этаже Любонька. – может быть отдохнешь?
- Нет-нет, - ответил он, не показывая вида усталости, слегка дрогнувшим голосом и почувствовал, как немеют его ноги, руки и как от напряжения начинает стучать в висках.
На восьмом этаже чемоданы чуть не вываливались у него из онемевших рук. Пульс его достиг 120 ударов в минуту. И каждый удар отдавался в ушах, как будто кто=то стучал молотом по наковальне. В глазах помутилось.
Поднимаясь на девятый этаж он несколько раз спотыкнулся о ступеньки и чуть не упал.  Чемоданы просто чудом не утянули его вниз, ударяясь о ступеньки. 
На десятый этаж Славик еле-еле взошел.
- Еще немного и я твоя, - сказала ему Любонька. 
Услышав это Славик странно взбыркнул и потянул чемоданы вверх по лестницы с новой силой. Пульс участился до предела. Сердце норовило выскочить из груди. 
На одиннадцатом этаже Любонька  сказала Славику:
- Еще немного и я твоя!
И он из последних сил втащился на двенадцатый этаж. Шатаясь, он поставил чемоданы на площадке и прислонился к стенке обливаясь потом без всяких сил.
- Все! Я твоя! - шепнула ему Любонька.
- А я?... А я? Я чей?...  – пролепетал Славик бледнея и теряя сознание и постепенно стал оседать по стенке на пол. -
- Человеку плохо, - охнула  Любонька и позвонила в дверь к соседям.
 «Надо же, такой молодой, красивый, сильный и здоровый мужчина за какие-то пять минут на ее глазах превратился в тряпку, которой можно было начинать мыть полы».
Из открытой после звонка  двери вышел сосед, молодой парень.
-  Паша, мужчине плохо. Вызови ему  «Скорую помощь».
- Нет, не надо, - пробормотал Славик, открывая глаза. – Я сейчас… - И попытался встать на ноги.
У него это плохо получалось. Но он встал.
- Паша, помоги ему вниз спуститься… Он на ногах не держится…
Когда Паша повел Славика вниз, Любонька поправила на себе одежду, прическу и позвонила в квартиру напротив. Дверь почти сразу открылась.
- Здравствуй, дорогой! Я по тебе так соскучилась, - сказала Любонька. – Любимый, - сказала она и чмокнула вышедшего  навстречу  ей мужчину в щеку.
- А что это здесь шум был?
- Это так, ничего. Одному человеку плохо стало.
- Что же ты мне не позвонила? Надо было мне позвонить. Я бы тебя встретил. Это твои чемоданы?
- Да, только ты сразу оба не бери. По одному…
- Опять глыбы в чемоданах приволокла?
-  Камушки с моря привезла.  Бери, пожалуйста, по одному… У тебя позвоночник больной. 
-  Ты хочешь, чтобы у меня позвоночник рассыпался и  позвонки ссыпались в мои трусы? Я же тебе говорил, что твои камни таскать не буду, - ворчал муж, хватаясь за чемоданы. -  И как ты такие чемоданы только  тащила,
- Ничего, я сильная, - сказала Любонька и улыбнулась. -  Мужчин нужно любить, - сказала тут же она и добавила. – А мужей еще больше.
- Это правильно, - сказал муж.
- Чего не сделаешь ради  любви, - пылко сказала Любонька, следуя за ним. 
И за закрытой дверью тут же послышалось очаровательное воркование.


Конец.