Запертая дверь

Это было тихое место. Четыре сотни деревянных домов, где жизнь теплилась круглый год. Несколько новых кирпичных, которые оживали в конце апреля, а с ноября погружались в зимнюю спячку. И отдельные брошенные покосившиеся и почерневшие от собственной ненужности, прижимаемые к земле бременем одиночества. Цивилизация робко подступала, но она требовала денег. Водопровод могли себе позволить лишь те, из каменных домов, дачники. Как с нескрываемым раздражением отзывались о них коренные жители.
Поэтому, когда в поселке произошло убийство, местные, посудачив, обвинили во всем дачников. Это они своим приездом нарушали установленный уклад, врываясь с вечными шашлыками и музыкой до утра. Пересуды не утихали до тех пор, пока следствие не обнародовало некоторые факты, которые поворачивали нить рассуждений в другом направлении. И вот уже жители стали поглядывать друг на друга с опаской, вычисляя возможные мотивы.
Произошло же следующее. В ночь с 23 на 24 апреля во дворе собственного дома ударом тупого предмета по голове был убит мужчина. Окровавленный камень лежал неподалеку. Судя по всему потерпевший не видел нападавшего. Скончался на месте.
Следственная группа с понятыми зашла в дом, который, к слову сказать, был заперт на ключ. Соседи, при беглом осмотре, пропаж не обнаружили, только одна странность – на столе были разложены альбомы с фотографиями. Одна лежала отдельно. Там была девушка. Привлекательная. Она дарила свою улыбку и любовь фотографу. Следователь рутинно листал альбомы, но больше снимков этой девушки не нашел. Были другие, тоже привлекательные, тоже влюбленные.
Выяснилось, что мужчина Круглов Олег Иванович был женат. Гражданский брак. Несколько недель назад жена ушла. Растворилась.
- Нет, вроде у нее другого-то мужика не было… Так, собрала вещички и съехала.
- Да и не ругались вроде, - говорившие переглянулись, ища в друг друге подтверждение своих слов.
Следователь записал в блокнотике «Найти и поговорить с женой».
- А вот на фото девушка кого-то напоминает. Не пойму. Это ж сколько лет назад было?, - соседка настроилась на волну воспоминаний, но нет.
На обороте, где влюбленные обычно обменивались памятными посланиями, было пусто.
Еще одна пометка в блокноте – «Показать местным фото девушки».
Осмотр помещения закончен. Труп увезли, с ним тоже все понятно. Непонятно кто?
Найденный снимок кочевал из рук в руки, вызывая у некоторых напряжение, что-то смутное. Но нет.
Может школьный архив?

- Фотографий классов такой давности у нас не сохранилось, - секретарь с сожалением пожала плечами.
Следователь, выходя из школы, бросил беглый взгляд на стену. Доска почета занимала чуть ли не два квадратных метра. Там были и пожелтевшие фото, неумелые с крупными носами, были и прошлогодние. Как изменились школьники, дело ведь не только в фотографе.
Взгляд выхватил ее. Вот она – девушка со снимка. Отличница. Аня Соколова. Только без улыбки. А год? Тысяча девятьсот семьдесят четвертый. Странно, что ее никто не вспомнил.
Записал «Найти одноклассников А.С.»
А сам Круглов? Нет, он на год старше.
Среди одноклассников удалось обнаружить только Инну Сергеевну: «Да, припоминаю. Аня, она поздно к нам пришла. В старших классах уже. До этого училась в другой школе в соседнем поселке, здесь неподалеку, но там восьмилетка была… Их много тогда пришло. Училась хорошо. После школы сразу уехала поступать. Я ее с тех пор не видела… Родители лет двадцать назад умерли. В доме потом женщина поселилась… с мальчиком. Да, какой уж мальчик! Выше нее. Только болен. Он все время с ней. Сама впереди, вечно сумки, ведра тащит, а он за ней – прямой высокий – собачку на поводке ведет. Маленькую такую… Да, годы идут, а у них все по-прежнему. Только собачки меняются».

- Простите Анна…
- Георгиевна…
- Я хотел бы с Вами побеседовать, - следователь остановил женщину, представился. Сын рослый, неестественно прямой, остановился в отдалении. Мать обернулась, успокоила его взглядом: «Ну что ж, пойдемте в дом».
Она открыла дверь, ключ положила в карман. Все в доме было разложено по местам, кругом стерильная, какая-то нежилая чистота. Взяла из рук сына перчатки, положила на тумбочку. Затем сняла с него верхнюю одежду, развесила по местам. Обувь аккуратно поставила на коврик, подала тапки. Делали они все механически, заученными движениями, не проронив ни слова. Сын прошел в комнату, сел на стул. Спина прямая, ноги ровно, руки на коленях. Она наклонилась над ним, погладила по голове и что-то шепнула на ухо.
- Пойдемте на кухню.
- Посмотрите на этот снимок, – следователь положил на стол фотографию.
Женщина безучастно смотрела на лицо с фотографии.
- Эта девушка проживала здесь, потом уехала. Вы ничего о ней не слышали?
- Это моя фотография, - мертвый взгляд пронзил следователя насквозь и припечатал к стене, но лицо ее не выражало никаких эмоций.
Отделяясь от стены и от взгляда, он вернулся к разговору: «Эта фотография была найдена на столе в доме убитого мужчины Круглова Олега Ивановича. Вы были знакомы?»
- Да, он учился в классе на год старше.
- Вы его хорошо знали?
- Знала, - она невесело улыбнулась, - он увлекался фотографией. Этот снимок был сделан еще в школе. Я в десятом училась, он уже закончил. Он много тогда фотографировал.
- Вы дружили?
 - Я любила его.
- Но Вы же уехали после школы. Поступать?
- Поступать.
- Где Вы учились?
- Я училась…, - она усмехнулась, - я училась мести дворы, потому что за это давали жилье. Я беременна была. Срок маленький, поэтому и взяли, не видно было. Ну, а потом сжалились. Спасибо, не выгнали. Домой дороги не было. Родители как узнали, - она замолчала, устремив взгляд внутрь, онемев для внешнего мира.
Послышались шаги, она вынырнула: «Извините, мне нужно покормить сына». Она встала, поправила волосы, дала понять, что разговор окончен.
Пометка в блокноте «Сын А.С. от Круглова?»

Наконец, удалось обнаружить сбежавшую гражданскую жену Круглова. Придется ехать в другой город. Следователь позвонил, договорился о встрече. Она согласилась, но нехотя. Ей бы не хотелось возвращаться в ту жизнь.
Она не спрашивала, как и за что был убит ее муж. Пусть бывший, но они прожили вместе много лет.
- Почему вы уехали?
- Я просто не могла больше с ним жить.
- Так просто? Но ведь что-то послужило толчком?
- Да я о нем, оказывается, ничего не знала… К нам в дом пришла женщина. Он ее даже не вспомнил. Говорила, что больна. Просила позаботиться о сыне. У них был сын! Я никогда о нем не слышала. Он отказался. Я потом нашла эту женщину. Она мне рассказала, как он тогда предлагал деньги, но она не смогла. Потом писала ему, просила помочь. Сын родился больным. Но он от них отказался. У нас не было детей. Он не мог… не хотел, - она сдерживала слезы, - я думала он не мог, а он не хотел, - она встала, налила стакан воды, но так и не смогла выпить.

Следователь направлялся к Анне, когда увидел стайку жмущихся и хихикающих подростков.
- Вы тут часто гуляете?
 - Да, - они переглянулись, защищаясь от вторжения.
- Вы знаете женщину вон из того дома? У нее взрослый сын.
- Да они постоянно тут. Он со своей собачкой и она… Она к нам даже один раз подошла, говорит: «Мой сын думает, что вы над ним смеетесь. Смотрите, он злопамятный, может и убить». А мы в их сторону даже не смотрели. Больной короче. Чего тогда не в психушке?
Пометка «Узнать диагноз».

В поликлинике сказали, что он не опасен для окружающих. Бывали обострения, но после медикаментозного лечения все проходит. Стационар не требуется.
- Возможны ли проявления агрессии?
- Да, но с ним мать все время рядом. Она следит.
- Что может вызвать такой приступ?
- Он всегда старается  все делать правильно. Быть «хорошим мальчиком». Любой негатив по отношению к себе воспринимает как обиду, в этом случае возможна непредсказуемая реакция, но мать следит.

- Простите, Анна Георгиевна, но я опять к Вам.
Она впустила и закрыла дверь на ключ. Ключ положила в карман. Жестом указала на кухню. Сама прошла в комнату к сыну. Через минуту вошла.
- Скажите, Вы говорили сыну, что Круглов его отец?
- Да, я недавно показала сыну отца.
- Зачем Вы сделали это именно сейчас, спустя столько лет?
- Я больна. Врачи сказали, что опухоль стремительно растет, но я не могу оставить сына. Я думала Олег… он присмотрит. Но он опять отказался.
- А поместить сына в стационар?
- Это долго. Оформление. Да и не могу я сына в дурдом сдать! – она в первый раз позволила себе эмоцию, но тут же собралась и продолжила казенным языком, - а потом, он не социально опасен. Владеет навыками самообслуживания. Ну, приставят к нему человека, будет изредка приходить. Он не может один.
- Скажите, а Ваш сын может сам выйти из дома?
 - Да, иногда я поручаю ему покупки, сама издалека наблюдаю. Сейчас можно покупать не общаясь. У него список. По списку набирает продукты, немного – хлеб, молоко – и оплачивает в кассе.
- Нам нужно снять отпечатки пальцев Вашего сына.
- Вы его подозреваете?
- Я не знаю, но слишком многое связывает вас с убитым.
- Хорошо, я предупрежу сына.

На изъятой фотографии не было свежих отпечатков пальцев Круглова. Были чьи-то смазанные отпечатки с лицевой стороны, словно кто-то поглаживал по лицу.
- Анна Георгиевна, я вынужден арестовать Вашего сына. На фото обнаружены его отпечатки. Вы можете объяснить, как Ваша фотография с отпечатками пальцев Вашего сына оказалась на том столе?
Она отрицательно покачала головой, не сводя глаз со следователя.

Сына арестовали. Суд признал его виновным в убийстве. По состоянию здоровья он был направлен на принудительное лечение.
Анна даже до суда не дожила. Последняя ее фраза: «Прости сынок, так будет лучше», - вызвала недоумение медперсонала, но только она знала, что ее сын никогда не закрывал дверь на ключ.