Холодно в марте по утрам

Вера Ивановна открыла глаза. Утро только забрезжило. В палате стоял предрассветный полумрак. Анна Петровна еще спала на койке у окна и постанывала. Надо бы поспать и Вере Ивановне, да теперь уже не заснуть. Она лежала тихо с открытыми глазами, чтоб не тревожить соседку по палате.
Из реанимационного отделения их привезли в эту палату. Ходить они еще не могли и в свободное время между процедурами разговаривали, рассказывая о себе, своей семье и соседях.
Начала разговор Анна Петровна, сухонькая остроносая старушка с короткими, словно выбеленными волосами.
- Меня Анной Петровной звать. Можно просто Анной. А тебя как? – спросила она.
Вера Ивановна назвала себя, хотя такое быстрое знакомство было ей не привычно. Но женщина оказалась доброжелательной, разговорчивой, и скоро Вера Ивановна многое узнала о ней.
- Похвалиться мне нечем,- горько вздохнула Анна Петровна, начиная рассказывать о себе.- Дочка моя умерла, оставила мне внучку. Со мной она и росла. Да упустила я ее. Не доглядела. Работала в три смены на фабрике. Не уследила. Спозналась она с какими-то бандитами. Домой ночевать не всякую ночь приходит. Когда дня три где-то пропадает. Двоих детей родила. Мальчик и девочка. Их-то мне жалко. Чем они виноваты, что от такой матери народились? Воспитываю их, тяну на свою пенсию. Не до жиру, конечно, но не голодаем. На еду хватает. Одежку люди дают, соседи. Жалеют. Вот так-то,- снова вздохнула Анна Петровна и попросила. – Расскажи и ты о себе, Вера Ивановна.
Пришлось и Вере Ивановне рассказать о себе без утайки, но без подробностей, коротко:
- Живу в достатке, на пенсию мужа. Он у меня военный был. У меня два сына. Близнецы. Игорь и Руслан. Хорошие сыновья, школу с медалями закончили. После института в фирме работают. У них уже свои сыновья выросли, в институтах учатся.
Она не стала говорить о том, что всю жизнь по гарнизонам за мужем ездила. И только до замужества, сразу после школы, окончив курсы, недолго работала секретарем у директора школы.
По коридору провезли каталку с кем-то стонущим, потом бегом пробежала медсестра. Обычные будни кардиологического отделения.
Вера Ивановна осторожно, чтоб не скрипнула койка, села, на ощупь нашла тапочки и всунула в них босые ноги. Свет из коридора через стеклянную дверь косо падал на покрытый линолеумом пол к ее койке. Да уже и весенний мартовский рассвет вползал в большое окно с короткой занавеской. Вера Ивановна достала из тумбочки расческу и стала неторопливо расчесывать длинные волосы. Когда-то они были черные, а теперь поседели и поредели. Она заплела две жиденькие косы и уложила их вкруг головы, как делала еще тогда, когда косы были густые и тяжелые, а большие карие глаза под выразительными дугами бровей еще не затуманились чувством неуверенности и покорности.
Дежурная медсестра щелкнула выключателем. Зажегся тусклый желтоватый свет. Она оставила термометры и вышла.
- Вот и еще один день наступает. Проживем его, будет ближе к выписке, - сказала Вера Ивановна.
- Да, - вздохнула проснувшаяся Анна Петровна,- ты-то уже ходишь, тебя скоро и выпишут. А я… Когда еще доктор ходить разрешит?
Ничего, и тебе разрешит,- уверила ее Вера Ивановна. – Раз садиться уже можешь, значит и ты идешь на поправку, - и добавила. – Главное, не отчаиваться и верить в выздоровление. Перезимовали, до весны дожили. Значит, будем жить.
После завтрака и утренних процедур стали готовиться к обходу врача. Навели порядок в тумбочках. Анна Петровна пригладила ладонью короткие волосы. Вера Ивановна поправила косы. Обход задерживался. А уже стали приходить посетители.
Вера Ивановна вздохнула украдкой. К ней-то ее сыновья ни разу не пришли. Теперь ей даже неловко, что при знакомстве назвала их хорошими. Зря, выходит, похвалила. Но нет, они, конечно, хорошие. И Руслан, и Игорь. Им просто некогда. Работы в фирме хватает, и нет у них времени по больницам разъезжать. Хотя какая была бы радость, если б хоть один из сыновей навестил ее. Как-то раз пришли невестки. Принесли сок, мандарины и печенье. А так хочется домашней еды – лапши с курицей или блинчиков. Не готовят что ли дома ничего невестки. Кто их знает? Они теперь редко встречаются. Раньше-то внучат к ней приводили. А теперь те выросли. Зачем им свекровь и бабушка? Конечно, если позвонить и попросить, чтоб пришли, наверняка кто-то придет. Может, даже сыновья. Но стоит ли лишний раз напоминать о себе? Вера Ивановна задумалась. Почему-то вспомнилось прошлое.
Вспомнилось, как перед свадьбой будущий муж повел ее знакомиться с его бабушкой, которая жила одна в небольшой квартире. Бабушка происходила из старинного дворянского рода, образование получила в Швейцарии в пансионате. Знала иностранные языки. Вера Ивановна волновалась перед встречей.
Встретила их все еще стройная, не смотря на годы, старая женщина. Седые пряди волос уложены в высокую прическу. Строгое темно-синее платье со множеством мелких складочек было тоже не обычно. Она внимательно и долго смотрела на Веру Ивановну, потом улыбнулась, открыв еще крепкие зубы, и просто сказала:
- Так вот ты какая… Сейчас чай пить будем, проходите к столу,- и вышла из комнаты.
Вернулась с красивой узкой коробочкой и подала ее Вере Ивановне:
- Это тебе. Открой ее. Надень на свадьбу. Это колье, последнее, что осталось от нашего дворянского прошлого. Вещь эта очень дорогая, вы даже не представляете, сколько она может стоить. Но, Вера, не поддавайся соблазну продать его, постарайся сберечь. Колье передавалось из поколения в поколение от матери – дочери. Но дочка у меня не родилась. На невестку не надела, ждала внучку и тоже не дождалась. Теперь уж оно твое, а ты передашь его своей дочке. Да открой же коробочку, - поторопила она.
Вера Ивановна дрожащими руками осторожно открыла коробочку и достала колье. Даже она, не знавшая дорогих украшений, поняла, что эта вещь необыкновенная.
Колье было в виде кокетливой бабочки, крылья которой были украшены драгоценными камнями. На золотой цепочке по обе стороны от бабочки – сверкающие камни в виде мелких цветков. С крыльев бабочки свисали по три тонких цепочки, на конце средней – переливающаяся маленькая бабочка, а на крайних – мелкие лучистые цветки.
Она всю жизнь берегла это колье. Ни дочки, ни внучки у нее не появилось, передать было некому. Как-то, когда решался вопрос об обмене квартиры на большую, муж заговорил о продаже колье. Она не сдалась. Сказала, что обещала бабушке сберечь его. Но муж все-таки отнес колье к эксперту для оценки. И оказалось, что действительно оно стоит целого состояния. Но продать и он не решился.
В палату зашла соседка Анны Петровны, низкая, полная, громкоголосая пожилая женщина.
- Здравствуйте,- прогремел в тишине ее голос.
Торопливо кивнув Вере Ивановне, она взяла стул, стоявший у входа в палату, поставила рядом с койкой Анны Петровны и тяжело опустилась на него.
- На-ка, Анна, поешь. Яблочков тебе принесла,- сказала она, выкладывая на тумбочку крупные зеленоватые плоды.
- Что долго не приходила? – тихо спросила Анна Петровна.
- Да все дела, - вздохнула соседка.
- Так что дома-то у меня? Как там дела?
Дела-то… Не знаю, Ань, что и сказать. И рассказывать-то не надо бы тебе. Больная ты теперь. И не рассказать-то не могу. А то останусь виноватая.
- Рассказывай. Чего уж теперь? – вздохнула Анна Петровна.
- Да Алька-то твоя опять ушла из дома и пропала. Зашла я навестить твоих. Дети одни, голодные. Что мне было делать? Накормила их, да увела в приют. Мало ли что с ними случится, если они без присмотра. А там хоть сытые будут.
- О – ох, - протяжно всхлипнула Анна Петровна.
- Да за детей-то не беспокойся. Я сказала, что ты заберешь их, как из больницы выпишут.
- Ясное дело, заберу, - подтвердила Анна Петровна. – А Алька-то вернулась?
- Пришла дня через три. Ухо порезано. Соседи видели ее во дворе. Слышала, между собой толковали. Говорили, что резаное ухо – это знак, что она принадлежит банде, и любой бандит может забирать ее себе, как гулящую.
Анна Петровна всхлипнула громко, со стоном.
- Теперь снова пропала, - вздохнула соседка. – Я уж сколько раз к ней заходила. Нет ее. Вернется, так пришлю ее к тебе.
Анна Петровна глухо застонала. Соседка молча посидела, потом торопливо попрощалась:
- Так пойду я. Не переживай ты уж так. Найдется Алька-то. Поправляйся. Ешь яблочки-то.
Анна Петровна продолжала стонать, и Вера Ивановна вышла в коридор, нашла медсестру Соню. Эту сестричку больные любили. Она была приветливой, веселой и удивительно легко и безболезненно делала уколы.
- Анне Петровне плохо, - сообщила Вера Ивановна.
Вскоре в палату вошел врач, худощавый, русоволосый, средних лет. Он коротко поздоровался и прошел к Анне Петровне.
- Что же такое случилось с вами? Дело уже шло к выздоровлению. Что же произошло?
Он осмотрел больную и быстро вышел. Следом вошла медсестра с кардиографом и записала Анне Петровне кардиограмму. Соня поставила ей капельницу. Снова вошел доктор, разглядывая кардиограмму и озабоченно качая головой. Он дал указания сестре , и они оба вышли. Уходя, Соня попросила:
- Вера Ивановна, позовите меня, когда лекарство прокапает.
- Позову, - отозвалась та.
Анна Петровна стонала тихо и глухо. Вера Ивановна подошла к ней, присела на стул, оставленный соседкой. Анна Петровна лежала неподвижно, бледная, с синевой на губах. По щекам текли слезы.
- Анна Петровна, потерпи, милая. После системы легче станет. И не плачь, не расстраивайся. Вернется твоя внучка. Не сегодня, так завтра навестит. Давай-ка я для тебя спою. Когда-то в нашей станице я первой певуньей была. Потом уж и не пела, - вздохнула Вера Ивановна.
- Чего не пела-то? – чуть слышно спросила притихшая Анна Петровна. – муж что ли суровый был?
- Строгий. И детей в строгости воспитывал. Лишний раз и не приласкаешь их. Не делай из них, говорил, кисейных барышень. Мне мужчины нужны, настоящие солдаты. Вот и выросли… Мужчины… - Вера Ивановна вздохнула и подумала: «Сейчас спросит, почему они меня не навещают?» и внутренне сжалась. Но та не спросила.
И Вера Ивановна запела негромко старческим дребезжащим голоском. Но потом голос очистился, налился силой, и песня зазвучала вдохновенно и вольно:
- « Скакал казак через долину,
через Манджурские края…»
- « Кольцо казачка подарила,
когда казак шел во поход…»
Песня кончилась, но Вера Ивановна запела снова.
- « Помню, я еще молодушкой была…»
Песни звучали одна за другой. Они выливались из ее души, истосковавшейся по чему-то хорошему и доброму. А в коридоре через раскрытую дверь палаты стояли и слушали ходячие больные из других палат. Анна Петровна затихла и, казалось, задремала. Вера Ивановна допела песню тихо и сказала:
- Засыпает. Пусть поспит, - и отошла, поставив стул на место. – Да и капельницу пора отключать. Пойду позову Соню.




*
Врач пришел на обход после обеда. Анна Петровна уже проснулась и, тяжело дыша, постанывала. Доктор, осматривая ее, тихо разговаривал с ней:
- Подвели вы нас, Анна Петровна. Так хорошо дело шло. Что же сегодня случилось?
- Да к ней соседка приходила, расстроила ее, - сказала Вера Ивановна.
- Выходит, не каждый визит во благо, - огорчился доктор и сказал Анне Петровне строго. – Теперь никакой самодеятельности. Постельный режим.
Веру Ивановну доктор обнадежил:
- Если так лечение пойдет, так вас скоро выпишем.
- Может быть, сегодня можно?
- Нет, Вера Ивановна, надо подождать. Потерпите несколько дней.
- Потерплю,- кивнула та.
Кончилось время вечерних передач и посещений. К Вере Ивановне никто не пришел. Но сегодня ей не было так больно, как в прошлые дни. Привыкла ли к этому, или отвела душу, перепев сегодня столько песен.
Удивительно спокойно спала она ночью. И только под утро проснулась от неприятного тревожного поскрипывания. Мимо две санитарочки вывозили на каталке Анну Петровну, закрытую белой простыней. Вера Ивановна похолодела от страшной догадки. Она поняла, что случилось, но почему-то спросила:
- Что с ней?
- Померла, - вздохнула одна из санитарочек.
Вскоре она вернулась и застлала койку Анны Петровны чистым бельем.




*
Наконец-то  наступило утро. Вера Ивановна, нервно дрожа, сидела на койке, накинув на плечи одеяло. Ее тянуло взглянуть на койку Анны Петровны, но взгляд упорно останавливался на стеклянной палатной двери. Хоть бы кто вошел. Положили бы кого –ни будь, чтоб не быть ей одной. Иногда мысли перескакивали на свою боль. Не приходят сыновья. А если и с ней вот так случится…
- Да что сыновей-то винить? Сама виновата, - негромко вздохнула Вера Ивановна.
Конечно, виновата. Ласки-то материнской они и не видели. Сказки бы им перед сном читать, пока маленькими были, гладить их вихрастые головенки. Так нет. Все мужниного окрика боялась. Даже заступиться за них не могла, когда отец их наказывал за небольшую провинность. Так и прожила жизнь под его строгим взглядом. Не переча. Одной боялась остаться. Он был ее опорой в жизни. И это, наверное, было большой ошибкой. Теперь не исправить. Сыновья-то выросли. И мужа уже нет. Вот так незаметно одна и осталась.
Вера Ивановна пересилила себя и посмотрела на койку Анны Петровны. Она была аккуратно заправлена. Вера Ивановна прошла к окну и открыла форточку, чтоб проветрилась палата после всего случившегося. Сразу ворвался холодный влажный ветер. Да, холодно в марте по утрам. Вера Ивановна села на свою койку, но студеные струи воздуха обожгли босые ноги. Тогда она надела чулки и теплые носки и снова поверх халата накинула одеяло.
- Что-то градусник еще не несут, - сказала Вера Ивановна. – Пойду, узнаю.
Она сбросила одеяло. Медленно подошла к двери и столкнулась с Соней. Медсестра  была чем-то расстроена и вытирала слезы. Халат на ее полноватой фигуре был расстегнут, колпак сбился на бок, и густая темная прядь волос прилипла к влажной щеке.
- Вера Ивановна, присядьте на койку,- сказала она.
Та вернулась и села. Соня склонилась к ней и всхлипнула:
- Вера Ивановна, я перед вами виновата. Простите ли вы меня? Простите, пожалуйста.
- Соня, что случилось? – Тревога охватила Веру Ивановну. – Да что же случилось? Что? Говори, Соня.
- Мне по смене передали, что одна больная в вашей палате умерла и назвали вашу фамилию. А я не проверила и позвонила вашим сыновьям.
- Ой, Соня, что же ты наделала! Они там с ума теперь сходят. Позвони им, что я жива.
- Звонила. Не отвечают.
- Значит, сюда едут. Через час и будут. Ничего, Соня. За то какая радость для них будет, что мать жива.
Сыновья все не ехали. Вера Ивановна  не пошла ни на завтрак, ни на обед. Все ждала их. Часто забегала Соня.
- Еще не приехали? – спрашивала она. – Я виновата и отвечу перед ними за свою ошибку. Но что-то долго их нет.
- И я так думаю, - озабоченно сказала Вера Ивановна. Что-то случилось с ними. Чувствует мое сердце, что-то не так. Наверное поехали на одной машине и попали в аварию. Если б каждый на своей машине, так хотя один бы доехал. Что-то случилось. Я уже попросила доктора, чтоб меня выписал, поеду домой.
- Вера Ивановна, я знаю,что вас выписали, я вас провожу. Заведующая меня отпустила. Надо все объяснить вашим сыновьям.



*
Когда они поднялись на этаж и вышли из лифта, Вера Ивановна сказала Соне:
- Вначале позвоню, узнаю про сыновей. А тебе, Сонечка, огромное спасибо, что проводила.
- Я зайду с вами, - ответила медсестра и взяла Веру Ивановну под руку.
Дверь квартиры была приоткрыта, и в коридоре был слышен громкий разговор сыновей. Вера Ивановна облегченно вздохнула: живы. Но почему они так кричат? Она прислушалась.
- Зачем тебе это колье? Не дам. Я старший.
Это Игорь наседал на брата. Руслан не соглашался и тоже кричал:
- Давай тогда продадим это колье и поделим деньги.
- Нет, - не соглашался Игорь. – Деньги уйдут и колье не будет. А оно с годами подорожает. Пусть будет оно у меня. Давай так сделаем. Мне – колье, а ты возьмешь материну квартиру.
Вера Ивановна похолодела. Сыновья делят ее колье. И колье и квартиру уже поделили… Она почувствовала слабость, стало темнеть в глазах.
- Соня, уведи меня отсюда, - прошептала она. – Только войди в квартиру, скажи им, что я жива
Соня вошла в коридор, поздоровалась и сказала:
- Я пришла попросить у вас прощения и сообщить, что Вера Ивановна жива. Произошла ошибка. Простите.
Лица братьев выразили недоумение и раздражение, что медсестра пришла некстати и они еще не закончили дележ.
Соня вышла. Вере Ивановне было плохо. Она стояла бледная, прислонившись к стенке. Медсестра подхватила шатающуюся Веру Ивановну и довела ее до лифта. У подъезда они посидели.
- Куда вы сейчас пойдете? – спросила Соня.
- Проводи меня в парк. Это рядом. Там посижу. Мне уже лучше.
В парке медсестра снова спросила:
- Куда вас проводить? Не могу же я вас здесь оставить.
- Я с часок здесь посижу. А потом меня соседка заберет, Дарья Степановна. Мы с ней дружим. Она меня не оставит здесь. Ты только позвони ей. Есть телефон-то?
- Телефон есть. Какой номер?
Вера Ивановна достала из сумки кошелек, вынула из него узкую бумажку с написанным номером. Медсестра позвонила.
- Я бы осталась с вами, но мне смену надо сдавать. Простите, - сказала она.
- Да что ты, Сонечка. Спасибо за все. Будь здорова. Счастья тебе и удачи.
Вера Ивановна сидела на скамейке в парке. Был март, и чувствовалось приближение весны. День стал длиннее, хотя уже вечереет. На асфальте от дневного солнца подтаял ледок, и в лужице плескались голуби. Крикливые воробьи дрались из-за какой-то крошки. Вера Ивановна, стараясь отвлечься от тяжелых дум, достала из сумки кусочек батона и стала крошить воробьям, наблюдая, как они склевывают крошки, стараясь успеть вперед налетевших голубей.
Но как тут успокоишься, когда перед глазами злобные взгляды сыновей. И не столько поразило ее, что делят сыновья ее колье, а то, с какой ненавистью они смотрели друг на друга. Родные люди. Братья. Близнецы, одно целое. Увидеть такое – страшно и больно. Да и квартиру так же делить станут…
Скоро ни одной крошки на дорожке не осталось. Но птицы не улетали, надеясь найти еще что-нибудь.
- Кыш, летите себе. Нет у меня больше ничего. – Вера Ивановна взмахнула руками, отгоняя птиц.
Вера Ивановна задумалась. Надо все решить, пока жива. Надо завтра же составить завещание. Чтоб без обид. Коль нет у нее ни дочки, ни внучки, пусть колье передадут правнучке, которая родится первой, или праправнучке…А до того пусть оно хранится в Сбербанке. Что-то и с квартирой надо решить. Квартиры-то у сыновей хорошие, да и они ни в чем не нуждаются.
Вера Ивановна посмотрела на часы. Скоро придет за ней Дарья Степановна. Хорошая она женщина. И дружат они давно. Живется вот только ей трудновато. Жила вдвоем с дочкой. Потом появился зять. Вскоре после его гибели родилась внучка. Внучка выросла, вышла замуж и привела мужа в семью. Потом родились две правнучки. И живут шестеро в маленькой двухкомнатной квартире. Хорошо, пока девочки маленькие. А как вырастут…
Неожиданно пришла мысль – завещать квартиру внучке Дарьи Степановны. Не обида ли на сыновей подсказала ей эту мысль? Может быть. Но так будет правильно. И не будет у сыновей повода для ссоры. Это не было еще ее решением, но мысль, появившись, все более утверждалась в ней.
А пока она еще порадуется веселым солнечным лучам и скоро зазеленеющим деревьям в парке. Она ждала Дарью Степановну. А около нее копошились воробьи. Они весело чирикали и тоже радовались весне.