Непридуманные рассказы - Вольтер

                ВОЛЬТЕР


                «Разверзнитесь, небесные чертоги!
                Пернатые, сияющие боги,
                Вы, охранительной рукой своей
                Ведущие народы и царей,
                Вы, что за радугою крыл таите
                Небесных сфер таинственный предел,
                Посторониться соблаговолите,
                Чтобы и я одно из странных дел,
                Происходящих в небе, разглядел,
                И любопытство мне моё простите»               
 
                ЧАСТЬ  1

  Его лицо (схожесть поразительная – как две капли) я увидела недавно на экране телевизора. И вспомнила…
Мне – всего 24. А время проведённое в командировках преодолевает все мыслимые пределы. Вот и сейчас в расслабленном состоянии возлежу на верхней полке в поезде спешащем в город Энск. Бездумное разглядывание картинок за окном быстро сменяющих одна другую прервано внезапным появлением нового пассажира. Мужчина молод, высок, силён. Черты его лица будто небрежно вырублены топором папы Карло. Тотчас в купе стало невыносимо тесно. Новый попутчик напомнил мне наш двустворчатый шкаф: такие в изобилии выпускали советские мебельные фабрики. Комплексы (стеснительность, молчаливость, чувство неловкости) обошли его стороной. Похоже, общительность об руку с напористостью – его главный «конёк», на том стоит. Опираясь локтями на обе верхние полки, как из рога изобилия, сыплет «дежурные» вопросы: куда, откуда, зачем? И, не дожидаясь ответного интереса, начинает рассказывать о себе.
Зовут – Михайло. Такие семьи, как моя, в милицейских протоколах проходят с эпитетом «неблагополучная». Вечный вопрос в адрес матери «опять пьяна?» уже не застревал в сознании. Отец тяжело работал на шахте и не успевал меня заметить за очередным скандалом. Неблагополучные семьи неблагополучны по-разному, но одинаково в них страдают дети. Уютный простор улицы хранил тьму соблазнов. Стать вором-карманником оказалось делом прибыльным и забавным: были – ваши, стали – наши. Когда жизнь вплотную приблизилась к восемнадцати, пришла повестка из военкомата. Меня  никогда не посещала мысль  «косить от армии». И мы с приятелем прибыли на вокзал несколько раньше. Поезд в направлении призывного пункта не подавал признаков жизни. И, в ожидании его, выпить пива в привокзальном буфете – грех не столь большой руки. За столиком напротив весьма некстати оказался пьяненький шахтёр, из всех видимых карманов которого торчали денежные купюры. Мысль «если не мы, то другие» не показалась крамольно-криминальной. Изъять отечественную валюту нам, профессионалам, - дело плёвое. Но для  присутствовавших в кафе бдительным гражданам эта затея означала деяние вступившее в конфликт со здравым смыслом, порядочностью и Уголовным Кодексом. Вызванная милиция в беге была стремительней – правда на её стороне. А оказанное сопротивление усугубило вину. Вину отягчало ещё и то обстоятельство, что противоправное деяние было совершено группой лиц по предварительному сговору. И группа эта – не кто-нибудь, а призывники в армию-победительницу, которым ответственные лица собирались доверить безопасность государства.
Мы с приятелем умудрились  нанизать на свою биографию целую кучу статей УК. Судья оценил наши старания и был щедр. Семь лет лишения свободы не были для нас малозначительными. 
Ведая о крутых «законах» колоний, я сразу же решил: никаких «главных», подчиняться не буду никому; я – сам с усам.  Но и подчинять себе никого не намерен: мы там все равны. И, определив единожды для себя свой статус, стал обрастать со всех четырёх сторон (не делая при этом никаких усилий) обижаемыми и угнетаемыми, неспособными защитить себя самостоятельно.
Вскоре ритм жизни колонии стал привычным: работа, события колониального масштаба, жестокие забавы охранников, чифирь. Выжить за околицей свободной жизни помогла обширная тюремная библиотека. За хорошее поведение правосудие простило мне два года. Свобода обернулась работой на шахте и хорошими заработками.   

                ЧАСТЬ  2   

                «Я не рождён святыню славословить,
                Мой слабый глас не взыдет до небес,
                Но должен я вас ныне подготовить
                К услышанью Иоанниных чудес.
                Она спасла французские лилеи.
                В боях её девической рукой
                Поражены заморские злодеи».

                ВОЛЬТЕР
                (ФРАНСУА МАРИ АРУЭ)

Мой поезд прибыл в город Энск за новыми заботами. Я рассталась с нечаянным знакомцем. И даже воспоминания о нём тотчас улетучились из памяти, «как сон, как утренний туман». 
Каждый рабочий день весьма хорош предвкушением свободного вечера. Поскольку место встречи изменить было невозможно, многоместные номера для инженеров, технологов, конструкторов из «Механобра» - всего 15 человек повидали многое. Украшением одного номера был азартный покер. Другой, за короткий период пребывания в нём постояльцев, дважды отмечал лучезарные дни их появления на свет Божий. Будучи бесконечно простодушной принимала причину веселья за чистую монету. Когда пошли по второму кругу, дошло: для одних – предлог, для непосвящённых – розыгрыш. 
Вернувшись однажды с работы узнаю, что возле гостиницы меня дожидается мужчина. Он огромен, как шкаф; голенища – всмятку, а в них заправлены брюки. Изумлённые сослуживцы и предположить не смели, что у меня могут быть такие(!) приятели. Евгения, а ждёт он тебя уже очень давно. Ехидство в хоре голосов было слышно невооружённым ухом.
Я узнала его мгновенно – мой попутчик! Михайло предложил пойти в столовую: я тебя накормлю и сам поем. Отказаться от прогулки по городу было уже неловко. И, беседуя, мы не заметили, как обозначилась окраина – город как-то быстро закончился.
Ты знаешь, Женя, уже прошло немало времени после колонии, но память постоянно возвращает меня во тьму пережитых потрясений. Заключённые в тюремный барак «университеты» ломали людей, как спички. И всё мнится мне один невольник, совсем ещё мальчишка, из соседнего барака. Обижаемый и угнетаемый, он был «опущен» ниже некуда. Его, превращённого в «петуха», пользовали постоянно все. Он был доступен всегда. Заключённый сходил с ума незаметно и постепенно. Его надеждой и целью стала месть. И, однажды, безумный мститель после работы сумел пронести в барак большой болт и камень. Одурманенный чифирем народец упал в беспамятстве на нары и стал беззащитен, как тяжко больной. Болт через глаз попадал в мозг, убивая наповал. Утром барак не поднялся с нар – повержены были почти все. А те, кто остались в живых, указали на парня. Окончательно обезумевшего заключённого увезла машина с красным крестом.
Я же обнаружил в колонии библиотеку. И, чтобы жизнь не была нестерпимо тусклой и окончательно безнравственной, стал постоянно туда наведываться. В результате, перечитал всё. Особенно хорош был господин Вольтер. Он спасал и отчасти избавлял меня от страданий плоти. Женя, ты же понимаешь, что женщины приходили к нам только во сне. Сексуальное напряжение достигало границ немыслимых. Иными словами, оно было безгранично. Читая Вольтера, я видел этих дам наяву. Я перечитал «Орлеанскую девственницу» трижды, а многие сцены знал наизусть.   

«…       Время и Амур
Вблизи Агнессы позабыли крылья.
Карл повторял, обвив её рукой,
Даря подруге жаркое лобзанье:
«Агнесса, милая, моё желанье,
Весь мир ничто перед твоей красой».   

Это не Карл, это я, обвив рукой, дарил Агнессе жаркое лобзанье. Это я был участником событий и наблюдателем со стороны.
«…       они глядят
На девушку, открытую их взорам
Совсем нагой, и господин декан,
Вотще искав какой-нибудь изъян, 
Вручает миловидной внучке Евы
Пергаментный патент на званье девы».

Меня, конечно, впечатляет боле, ежели обнажена. Но почему именно защитница Орлеана должна быть голышом?.. Господину Вольтеру видней, конечно. Он – француз.  И я ему доверяю. С удовольствием.

«Гермафродит, рождённый похотливым –
Он в этом мать с отцом не посрамил,
Сказал: я создан, чтобы быть счастливым,
В себе я чую всех желаний пыл - 
Так сделай же, чтоб я их утолил».

Как я его понимал, этого Гермафродита! Господа, так сделайте же хоть что-нибудь, чтоб я их утолил, эти не дающие покоя во сне и наяву немыслимые желанья. С ума бы не сойти.

«Я должен вам сейчас же доказать,
Что нас, британцев, и в подобном деле
Затмить ещё французы не успели,
И что моя любовница лицом,
Плечами, грудью, крупом, животом
И даже, я сказал бы, чувством чести,
Конечно, вашей не чета невесте».

Бритт д’Арондель, в пылу бесконечных сражений Вы, однако, не успели  заметить, что женщина – не кобыла на аукционе. Она – цветок лазоревый. Для нежностей и обожанья.

«Настигли хищники в смятенном стаде,
Агнесса благородная, и вас,   
И вы своей не избежали доли –
Быть грешницей помимо вашей воли.
Начальник святотатцев, рослый бритт,
Бросается к сопернице Харит.
Ему, о дисциплине помня свято,
Агнессу уступают два солдата».               

Боже, как мне хотелось защитить эту Агнессу! И от короля, и от солдат, и от британца. Ну, просто чесались мои пудовые кулаки. Втянуть бы ноздрями запах её кожи, коснуться дивных кудрей. И никакого насилия. Только по доброй воле. «Дерзостна рука у сладострастья, а любовь робка».               
 
Господин Вольтер, Ваша вещица была написана не для дам. Я слышал, гвардейцы Её Величества Екатерины Второй любили ваш роман в стихах? Как я их понимал! И разделял пристрастие гвардейцев.

                ЧАСТЬ  3

Мне было стыдно – я не читала Вольтера. А Михайло интересно и подробно передавал содержание сатирической поэмы, иллюстрируя рассказ стихами.  Без запинки. Наизусть.
Вечерело. По обе стороны шоссе лёг туман. Вдруг недалеко от нас дорогу пересекли согнувшись пополам две фигуры. Я испугалась: бандиты! Михайло ответил спокойно, как бы между прочим:
- А я-то кто?
-Всё  же надо возвращаться. Я устала.                Он подхватил меня на руки и понёс. Вкоре показались дома.
-Женя, ты могла бы выйти замуж за такого, как я?
-Конечно, ты очень хороший. Но у меня есть жених (вру).
-Я понимаю… А жаль.                Покой вечера рассёк паровозный гудок. Показался товарный поезд. Он шёл на незначительной скорости. Платформы полупусты.
-Это – мой. Прощай.
Он разбежался, могучий, незнающий страха, и вскочил на одну из платформ. И навсегда отбыл. В свою жизнь. В своём мире. 

1959 – 2015