Непридуманные рассказы - экскурсия

                ЭКСКУРСИЯ
                Часть 1

Дабы приобщиться  к совершенствам Армении, мне понадобилось 49 лет. За это время случилось высшее образование, работа, дети. И вот теперь, когда неотложных забот поубавилось,
«Как хорошо порой покинуть
И дом, и город свой родной;
И в мир, что пред тобой раскинут,
Отправится совсем одной».
По прошествии времени правота Мариетты Шагинян в «Песне дорог» уже не кажется мне удивительной. Теперь я знаю, что некой «заезженности» желаний и телодвижений подвластно притупить вкус жизни. А смена впечатлений, «…охота к перемене мест» способны исцелить. Страдая от любознательности, мы с Наташей радостно приняли приглашение  закадычной  подружки – одноклассницы. В этом повествовании Эльза заслуживает особого почтения. От своей матери она унаследовала мощные математические гены, и, приумножив их мощь в Университете на матмехе, уехала на практику в Армению. Выдающиеся математические способности потрясли до основания Бюроканскую Астрофизическую обсерваторию в лице её будущего мужа Арсена. Он был поражён: как в таком нежном цветке – девушке с пепельными кудрями и огромными голубыми глазами уместились все точные науки разом да в этаком немыслимом объёме? И чтобы Эля не растворилась в дремучем математическом интеллекте вся без остатка, Арсен полетел в Ленинград просить у её мамы руки дочери взамен своего пылкого сердца. Пенатами Эльзы навсегда стала Армения. А местом работы – обсерватория. Там Эля вместе с мужем – сыном Армении и отдавала свой долг Отчизне.
Везло ли когда-нибудь Вам, читатель, так, как повезло нам с Наташей? На южном склоне горы Арагац в тридцати пяти километрах от Еревана метровый в диаметре телескоп Шмидта не утаил от нас звёздные ассоциации молодых и новорождённых звёзд. Всё это, казалось, рукой не только подать, но и достать. А красоты галактик кружили голову. Мы просто прилипли к телескопу.

                Часть 2
Озабоченные бесперебойным поступлением новых впечатлений мы с Наташей решили вписаться в обзорную экскурсию по городу. Она начиналась от турбазы во-он на той горе. Но перейти трассу, по которой непрерывным потоком мчались авто, не представлялось возможным: кнопка «стоп» на столбе не работала. Сосредоточившись на переходе, мы увидели их уже рядом.
-Девочки, а вы куда?.. Вам это интересно?.. Ай, бросьте! Через два дня – экскурсия вглубь страны. Вот где будет интересно: Ехегнадзор, Севан, Белые скалы… Присоединяйтесь к нам. Давайте знакомиться. Я – Ашот, профессиональный экскурсовод. Мои друзья: художник Камо и физик из Киева Николай. Завтра к нам должен присоединиться мой коллега с медиками из Москвы. А ещё через день от автостанции мы и поедем. Все вместе.
В этот день мы все вместе побывали в музее Современного Искусства; пообедали в ресторанчике национального колорита. И все друг другу понравились. Да и как не понравиться? Камо увлечён литературой, музыкой; Николай любит спорт, его «конёк» - классическая борьба. И мы согласились с предложением поехать в глубь страны. Почему – нет? Интеллигентные люди – наши новые знакомые. Как нам опять повезло!
Однако, Эльза – закадычная наша подруга давным-давно живущая в Армении советовала отказаться от предложения. Она сказала, что это – опасная авантюра. Расхожую сентенцию, что все народы – братья, я разделяю. Но!.. Ваше мировоззрение, мироощущение, мировосприятие весьма отличаются от здешних. Незнакомая страна. Незнакомые люди… Мужчины… Здесь не принято  путешествовать одиноким дамам: выводы – не в вашу пользу. Нет, не советую.
Раздумье было не из лёгких. Мысль «побывать в Армении и Армению не увидеть» нас с Наташей безмерно огорчала. Соблазн усыпил бдительность, осторожность, и мы решили рискнуть. Возможно, Эля подумала о нас, что харакири – дело сугубо личное.

                ДЕНЬ ПЕРВЫЙ
На автобусной станции утром не было ни напарника Ашота, ни группы московских медиков. А где же?.. Наверно, укатили в Ехегнадзор, нас не дождались, сказал Ашот. Ну, да не беда. Там встретимся.
Тревога явилась без приглашения. Отказаться от поездки? Но как это возможно? Ведь отказом можно нанести оскорбление: мы вам не доверяем!!! Что подумают о нас, русских? И, потом,.. они такие молодые ребята – лет тридцать – тридцать пять. Ну, зачем мы им – такие матроны под пятьдесят? Последним и самым весомым и значимым для нас аргументом мы убедили себя и свели на нет свои сомнения и страхи.
В гостинице города Ехегнадзор, что на реке Арпа, о группе московских медиков с экскурсоводом никаких сведений не оказалось. Ашот спокоен: не беда, впереди долгий путь. Ещё встретимся. Чувство тревоги притупило окружившее нас пышное совершенство горной страны. Оглянувшись вокруг, поразились красотам осиянных солнцем снежных шапок на вершинах недалёких гор. Добавить к этому объявшее нас со всех сторон разноцветье кустов роз и деревьев, и  вот оно – эстетическое наслаждение. 
Ночевали не в гостинице, а у друга Ашота на окраине города: зачем идти в гостиницу? Мы, армяне, гостеприимны, это качество досталось нам от дедов-прадедов, это у нас – в крови.

                ДЕНЬ ВТОРОЙ

Иной раз, проблемы растут на пустом месте. Так кажется непосвящённым. Проснувшись не только в дивном отпускном настроении, но и в лучах восходящего солнца, вижу мою Наташу… плачущей. Немалого труда стоило добиться внятного объяснения. Оказывается, вчера Ашот при выходе из автобуса приобнял её за талию и поцеловал руку. Слёзное повествование о «преступлении мерзавца» закончилось угрозой: если он не прекратит это безобразие, то Наташа уедет в Ереван. Сегодня же!
Неадекватная реакция на весьма невинные знаки внимания была вполне объяснима: эта драма – родом из детства. Любовь отца к ней – его ребёнку представлялась маленькой Наташе незыблимой как нечто разумеющееся само собой. Как дыхание. По другому просто не могло быть. Любимый и, как казалось Наташе, любящий её отец ушёл из семьи однажды и навсегда. И рухнул мир! Ни разу более не появившись в жизни дочери, он унёс с собой ту самую мужскую составляющую, тот образ, который обожающие отцов девочки, взрослея, переносят на других мужчин: друзей, будущих мужей. Сравнивая и «подгоняя» их под идеал. Оставленное взамен предательство обернулось изувеченной судьбой. Для Наташи закрылась дверь в состояние естественной приязни к противоположному полу, в желание прихорашиваться перед зеркалом, нравиться, кокетничать, любить, достичь семьи… Как только она ощущала интерес к себе как к женщине, тут же скрывалась за другой дверью спасавшей её «от все-го э-то-го». Наташа не была красавицей. Она светилась изнутри. Походкой динозавра не ощущающего своей неуклюжести шла по жизни всё вперёд и вперёд. Жила с изуродованной психикой, не считая себя ущербной. И другой уже быть не могла. Рана не затянулась, не зарубцевалась во времени. Её – раненую птицу не тяготило быть «ягодой несорванной, запутанной в траве». И нерастраченность эта была Наташе безразлична. Поскольку замещалась другими ценностями имевшими в её жизни решающее значение.               
Я знала историю подруги, но не могла постичь всей глубины трагедии. Для себя определила это недомогание расхожей примиряющей словесной конструкцией: у каждого в голове свои тараканы. И всегда готова была защитить и придти ей на помощь, принимая  такой, какая есть.
Ашота попросила оставить за скобками все свои пассы в отношениях с Наташей. Если, конечно, он не хочет, чтобы экскурсия закончилась сегодня же, сейчас. Сделав для себя нехитрый вывод, всю мощь своего очень личного мироощущения с вытекающими дальнейшими действиями экскурсовод обрушил на меня. 
По программе, мы – в гостях у армянского художника. Он – друг Камо. Стены  гостеприимного дома украшены работами хозяина. Многодетная семья живописца искренне рада гостям из города на Неве: друзья моих друзей – мои друзья.
Повышенное ко мне внимание со стороны Ашота и непрерывное за мной наблюдение в минуты один-на-один разрешилось требованием интимной близости. Открытым текстом. Сегодня же ночью, слышишь? Если нет, столкну в пропасть. Или задушу. Нависая надо мной своей огромностью, полу-невнятно бормотал: задушу-мне-за-это-ничего-не-будет-у-меня-справка-справка. С некоторым опазданием и несамостоятельно явилось долгожданное озарение, чётко обозначив  опасность и понуждая к действию. Прочь сомнения: Ашот болен и состоит на учёте у психиатра. Пока неясная, возникла мысль о побеге.
Намеченный на вечер поход в театр состоялся. По дороге в местный храм искусства, улучив момент, спрашиваю у Камо, хорошо ли он знает Ашота. Мне кажется, у него нарушена психика. Художник ответил, что пока он здесь, ничего плохого ни с кем не случится. Мимоходом отметила про себя: Камо ушёл от прямого ответа.
После спектакля мы приглашены в дом Героя Социалистического Труда Армена Саркисяна. Его сын Григор шестнадцати лет хочет поступать в Ленинградский Первый Мед. Мечта мальчика стать врачом. Замечательная армянская семья! Григор, будешь поступать в медицинский, можешь остановиться у нас. Вот адрес.
Перед сном сказала Наташе, что нам следует немедленно, завтра же уехать: мы – в опасности! Наташа решила, что я перегрелась на солнце.

                ДЕНЬ ТРЕТИЙ

Знакомство с Арменией, тем временем, шло своим чередом без пропусков и впечатлений, и эмоций. Наступившее завтра – встреча с главным архитектором города. Территория владений хозяина огромна; особняк грандиозен и потрясает воображение. Всё вокруг – пышно и зелено; слышно, как рядом журчит вода.
Ашот слов больше не тратил, а от угроз перешёл к делу. Он настиг меня по дороге в туалет. Разве я не могу пойти одна? Не можешь! Схватив за горло, душил до тех пор, пока не прохрипела «да». Происходящая действительность невероятна, чудовищна! Несколько успокаивает мысль, что кругом – люди. Но кому рассказать-то? Кто поможет? Небось, и не поверят.

                ДЕНЬ ЧЕТВЁРТЫЙ

История Армении это, в том числе, и полуразрушенные храмы. На следующий день – всё  внимание артефактам. Наташа что-то записывает, фотографирует. Я – в смятении, и мне ни до чего. Делаю вид, что внимательно слушаю, лихорадочно ища выход. Прихожу к выводу, что другого способа спастись не дано: надо бежать. Предсказание-предостережение Эльзы: «это путешествие – опасная авантюра, опасная авантюра!» набатом стучит в висках.
Вечером возвратились в дом главного архитектора. И вот тут мне удается рассказать Николаю немыслимую правду последних дней. Ашот психически неполноценен. Он душил меня уже дважды. И его угрозы – не пустые слова. Физика из Киева мой рассказ заставил задуматься. Когда бежать? Пожалуй, удобнее всего утром, когда они с Ашотом пойдут искать авто для дальнейших передвижений.
Восторженность заката раскалённого солнца отравлена появлением экскурсовода. Теперь он общался со мной в повелительном тоне: явишься ко мне в два часа ночи. Если нет, – не доживёшь до утра. 

                Часть 3   

Наташа, милая Наташа, послушай меня! Отложи в сторону тетрадь и фотоаппарат. Мы – в беде. И это – не шутка. Я не перегрелась на солнце. Утром ни свет - ни заря, бросив все вещи – не до них, мы должны бежать. Ашот серьёзно болен. Он грозил меня убить. В два часа ночи он явится сюда, чтобы угрозу привести в исполнение. Поэтому, на широкой кровати ты будешь спать одна. До тех пор, пока я не разбужу тебя. Я очень надеюсь, что ты всё поняла про степень  опасности и сделаешь так, как я прошу, в нужный момент.
Я села в ногах, в самый уголок кровати и стала ждать. Ужас подобрался ко мне так близко, так вплотную! Не смыкая глаз, неотрывно смотрю в чёрный проём двери. Чуть позже двух часов ночи на его фоне показался ещё более чёрный огромный силуэт. Ашот стал шарить руками по одеялу, желая убедиться, что обе женщины – здесь. Не найдя, чиркнул спичкой… Мне показалось, что Наташин вопль услышал Ереван. Ашот исчез.   

                ДЕНЬ ПЯТЫЙ 

Первоначальный план побега не отличался изяществом. Возле каменного забора высотой почти в два человеческих роста позади сарая я заметила поленницу. По ней можно было бы забраться на самый верх, а затем спрыгнуть по другую сторону. Минусов было два: во-первых, мы не знаем, что там внизу на другой стороне; во-вторых, есть опасность при приземлении повредить ноги. План был отвергнут.
Рано утром мы вышли во двор. Наташа, брось вещи. Так ведь нет же! Тащит одна и своё и моё. Хозяин тоже проснулся и был очень недоволен, когда мы попросили открыть калитку: все вместе-то и поехали бы! Мы стали врать, что забыли у Армена Саркисяна нечто дорогое и важное, и нам необходимо туда вернуться, чтобы это забрать. Дабы никого не задерживать.
По бесконечной тропинке мы бежали в дом, где можно было найти защиту. Уже приблизившись, видим Григора. И просим его сопроводить нас на автобусную станцию.  Григор же предложил по горной тропе идти прямо в аэропорт. Кажется, я догадываюсь, произнёс он негромко, почему вы спешите с отъездом. Не зря мой отец недолюбливает Ашота. Проблемы с туристами – не впервой… Надо бы  сначала узнать у кассира время первого рейса. Кассиром была хозяйка дома, из которого мы только что так молниеносно исчезли.
Я поняла: нас найдут. И, чтобы мальчик не стал свидетелем (возможно!) безобразной сцены, отпустили его домой с середины пути: аэропорт уже виден. Дойдём сами, не заблудимся. Спасибо тебе, Григор, приезжай в Ленинград – гостем будешь.
Для такого небольшого города, как Ехегнадзор, здание для пассажиров авиарейсов было сооружением впечатляющим. Мы вошли внутрь так рано, что кроме дежурного в одном из кабинетов более никого не обнаружили. Он строго сказал нам, что здесь находиться нельзя.
 Я вышла на воздух. Рассвет уже обозначил дальние вершины гор. Они, не ведая печали, приподняли свои белоснежные шляпы, прощаясь. Поросшие лесом безмолвные горные склоны на теневой стороне казались чёрными.  Моё внимание привлекло раннее редкое движение машин по шоссе. Без сигналов.  Соблюдая тишину райского утра, автомашины сворачивали на заправку – одна, другая, третья. Четвёртая на высокой скорости мчалась в аэропорт. Внутри у меня всё сжалось: это – они. Я вбежала в здание аэропорта: едут! Схватив багаж, мы с Наташей ворвались в комнату дежурного стремительно: другого заступника просто не было. Зачеркнул его возражения застывший на наших лицах ужас – не до соблюдения запретов. Мы плюхнулись на диван, прижав к себе сумки, и стали ждать.
Ну, как же без дешёвых театральных эффектов? Появившись в комнате с друзьями и кассиром, Ашот картинно опустился передо мной на одно колено: я же говорил, что никуда не денешься. Кассир предложила перейти для оформления документов в другое помещение. Минуя художника, я обронила: Камо, ты же обещал. Он, глядя в сторону, безразлично ответил: я – не полицейский. Мелькнула мысль: какое вероломство!
Туда, в другую комнату, вела длинная галерея, одна стена которой – прозрачна. Сквозь стёкла к нам рвалось отдохнувшее за ночь солнце, а взлётная полоса была, как на ладони. Размеренный негромкий топот шести пар ног пресёк характерный металлический звук. Громадная тень заслонила яркий свет. Я обернулась и увидела занесённый надо мной кинжал. Последние доступные звуки – грохот упавшего огромного тела и голос Николая: кажется, я повредил руку.
В комнату вслед за кассиром вошли только Наташа и я – потерявшаяся во времени и пространстве. Звуки исчезли. Соблюдая жизнь, инстинкт самосохранения диктовал непреодолимую потребность спрятаться. Не выпуская из рук багажа, стремлюсь, стараюсь изо всех сил протиснуться позади кассира между стулом и шкафом. Однако, это невозможно. Нет места. И Наташа, пытаясь вытащить меня оттуда, хочет высвободить мои руки, но спазм сковал кисти – пальцы не разжимаются. В ушах – ровный гул, я ничего не слышу, вижу только артикуляцию. И тут в комнату вошёл Камо. С наглой улыбкой («моя хата с краю, я здесь ни при чём,  всё – превосходно!») в вольной позе развалился в кресле, закинув ногу на ногу. Одного взгляда на него оказалось достаточно: пришла в себя. Тут же вернулись звуки, разжались пальцы. Проходя мимо художника, бросила презрительно, с удовольствием и глядя в глаза: предатель!
На взлётном поле на фоне испепелённой горным солнцем травы – маленький летательный аппарат. Поднявшись по трапу, обернулась. В проёме двери аэровокзала – Николай и Камо. Машут руками, прощаясь. Ашота нигде нет. В самолёте внутренних авиарейсов притомились, нас ожидаючи, два человека и две козы.

Вернувшись в Ереван, Наташа набрала номер экскурсовода. Трубку взяла его мама. «Я – знакомая Вашего сына. Где он?» «Какая же Вы знакомая, если не знаете, что Ашот в больнице?»
Ещё будучи в Ереване, Ашот однажды проводил нас до дома. Мысль, что экскурсовод может сбежать из психиатрической клиники и появиться возле Элиного жилья, не покидала меня до самого отъезда.

Р. S. Прошло время. Экскурсия осталась занозой в памяти. Но вот – звонок в дверь. У порога – двое мужчин: я – папа Григора, а я – дедушка. Мы приехали узнать, как Вы добрались до Ленинграда. Помните, Вы оставили нам свой адрес?..
Какие замечательные люди – эти армяне!

                ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Оглядываясь на минувшее, расцениваю свою жизнь как бег с препятствиями  различной степени сложности. Не заостряя внимания на издержках, выходя из ситуаций живой и не покачнувшейся разумом, не забываю сказать игривому экспериментатору – Судьбе СПАСИБО.

1984 – 2015