Непридуманные рассказы - с новым годом!

                С  НОВЫМ  ГОДОМ!

                ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
   
                Ich wei; nicht, was soll es bedeuten,
                Da; ich so traurig bin;
                Ein M;rchen aus alten Zeiten,
                Das kommt mir nicht aus dem Sinn.
                Die Luft ist k;hl, und es dunkelt,
                Und ruhig flie;t der Rhein;
                Der Gipfel des Berges funkelt
                In Abendsonnenschein.

                «Die Lorelei»,  Heinrich  Heine

Я помню всё, что было, так ясно, будто случилось вчера.   
Моя послевоенная молодость была категорически бедна. И дело даже не в том, что скудна была еда. А это – именно так. И даже не в том, что семья перебивалась на мамины «инвалидные» деньги. При этом, не падая духом, грызя гранит наук в ВУЗе и веря в светлое будущее. Знаю не понаслышке, инвалидность без права работать это та самая удавка, которая вынуждает идти на любые меры, не пренебрегая и не вступая в конфликт с законом. Коробочки для высоко ценных авторучек клеили всей семьёй. Однажды, пришедшая в гости шумная компания студентов заготовленной тарой наполнила комнату до краёв. 
Я же лично втайне от мамы уже давно донор. У меня – низкий гемоглобин. Поэтому и крови берут меньше, и деньги платят нещедро. Нещедрые малые деньги лишними тоже нельзя было назвать. Но и это недомогание не стояло во главе угла.
Скудость впечатлений и жгучая потребность молодого праздника, - вот, что было главным.
Остановить приближение новенького с иголочки тысяча девятьсот пятьдесят седьмого года был не в силах даже Господь Бог. И только Он знал, как мне хотелось нескучно встретить Новый Год.

                &    &    &      

Этого рослого парня я наблюдала уже не первый раз. Он тоже давно переступил порог станции переливания крови. И только сегодня мы разговорились. Николай не поражал меня ни мужественной красотой, ни галантным обхождением. Скорее – бледностью лица. Он был просто коллегой, единомышленником по способу выживания. Всё остальное – уже неважно.
Приблизившись в разговоре к новогодней теме, Николай предложил встретить Деда Мороза с ним и в компании его друзей. Я обрадовалась возможности впервые в жизни выйти за рамки традиции: ведь встреча Нового Года – семейный праздник. Так было, сколько себя помню. Однако, неизвестно, как посмотрит на это отступление мама. А мама колебалась, опасаясь принять неверное решение: маленькие детки – маленькие бедки; взрослую же дочь отпускать в неизвестность ещё страшней. Но понимая, что всю жизнь ребёнка возле юбки не удержишь, – разрешила. Уповая на моё благоразумие. Моё же благоразумие на заданные себе самой вопросы: куда? с кем? что за компания? не находило ответы. В моём багаже знакомства с Николаем – только случайные визуальные встречи и единственная сблизившая нас беседа.   

                &    &    &   

Об руку с Дедом Морозом мы с Колей поспешали к дому на Пестеля. Возле парадного подъезда нас поджидали неприметные парень с девушкой, невысокого роста красавчик с именем Борис и два верзилы бандитской наружности. В моём представлении, их сходство с «работниками ножа и топора» промышляющими на большой дороге было поразительным. Изумление в паре с оторопью расшевелили сомнения. Борис, балагур и весельчак, прочитав их на моём лице, очень старался сгладить негативное впечатление. Остроумные шутки сыпались, как из рога изобилия. Я почувствовала к Борису доверие и расположение. Мои сомнения смолкли.
В безразмерной коммунальной квартире не было и намёка на приближение глобального праздника – стояла мёртвая тишина. Но в приоткрытую дверь одной из комнат я увидела празднично накрытый стол и хозяйку. Она – лет за сорок серенькая мышка, скромна и бессловесна. Сама невзрачность. Женщина неспешно сновала между столом и  кроватью с подзором и горой подушек под кружевной накидкой, совершенствуя сервировку.
Пока рассаживались, я приняла решение (окончательное и бесповоротное), что алкоголь – под  запретом. Компания всё ж сомнительна.
О музыкальном праздничном фоне вспомнили позднее. Телевизор же об те времена был предметом роскоши. И, усиленный линзой маленький экран КВН-49 был доступен немногим. Поэтому наспех сколоченная компания принялась уничтожать съестное молча. И только Боря всячески развлекал меня, уговаривая выпить за Новый Год.
Наконец, закружились диски, зазвучала патефонная музыка. Незнакомая пара и мы с Борисом стали танцевать.
В этом контексте да на фоне пришепётывающих звуков Генрих Гейне в подлиннике был странен и невероятен. Мой удивительный новый знакомец читал стихи с улыбкой, не рисуясь. Его немецкий проникал в суть поэтических строчек без усилий, давно сроднившись с ними. Среди стихов, как бы между прочим, я узнала, что родители Бори – обрусевшие немцы были сосланы ещё до войны. А он вырос в детском доме. И теперь – совершенно один. Какое недетское детство, подумала я. И почувствовала сострадание и влюблённость в этого красивого, образованного и недурно воспитанного человека. Несомненно, выпадающего из незатейливого облика новой компании. И я доверила Борису номер своего домашнего телефона. А почему – нет? Ведь он, Борис, чувствует, что наша встреча – неслучайна. Что это – судьба! Мне показалось, что я разделяю это предчувствие.
Про Николая, с которым пришла на праздник, я совершенно забыла.
Мужчины вышли покурить…
Не прошло и пяти минут, как из-за двери – крики, брань, грохот. Потасовка переместилась в комнату. Дрались Николай с Борисом. Остальная компания под крепким градусом и со знанием дела присоединилась к дерущимся, демонстрируя богатый опыт в деле. События развивались с нарастающей скоростью. Кому-то понадобилось за скатерть стащить на пол всё, что было на столе. Кому-то показалось необходимым бросить в люстру бутылку… И наступила тьма. Я вжалась в угол между шкафом и дверью. И оттуда, привыкнув к темноте, наблюдала фильм ужасов. Коля, получив удар по голове, упал на пол в осколки. Из содеянного кошмара я решила бежать. Немедленно. И, поскользнувшись, упала коленями на битое стекло. Выбежав во двор, заметила, что вся в крови: ладонь рассечена; от раны на колене по чулку красная дорожка стремится к туфле. Чтобы не истечь кровью, сняла чулки и перевязала раны. В платьице и выходных туфельках на босу ногу даже на лёгком морозце прохладно. Пошарив взглядом по двору, вижу грузовик. В туфельках да по снежку – к нему. О, чудо! Дверь в кабину открылась, и я, забравшись на сиденье, нырнула под оставленный (спасибо!) ватник. И замерла.
Вскоре вместе с громогласной ненормативной лексикой из подъезда вывалились оба верзилы бандитской наружности, высоко интеллектуальный Борис совместно с Генрихом Гейне и молодой человек без имени и уже без спутницы. Они скрылись за углом вместе со шлейфом знакомых слов из татарского.
Подождав, на всякий случай, ещё немного, поднялась в квартиру. В разгромленной комнате на кровати с подзором и горой подушек под кружевной накидкой рыдала хозяйка дома. На полу среди салатов, битых рюмок и тарелок лежал Коля. От сотрясения мозга беспощадно болела голова. Из раны текла кровь. Перевязав голову полотенцем, одела Николая и оделась сама.
Медленно, но верно мы одолели расстояние от Пестеля до Чайковского. Я позвонила в Колину квартиру, и, услышав шаги за дверью, быстро ушла. Чтобы избежать вопросов, на которые не знала ответов.

                &    &    &   
 
Мама поверила, что я повредила себе руку, споткнувшись на лестнице. И в 6 часов утра мы пошли в травмпункт. Новогодняя ночь травмировала тьму народа. И мы терпеливо ждали свидания с врачом.
Рана на руке была ужасна. Мышца вылезла наружу и торчала сама по себе, дожидаясь вердикта. Это непостижимо, но врач почему-то колебалась: с наркозом зашивать или без. Нет причины тратить наркоз, молодость должна быть терпеливой. Решение состоялось не в мою пользу.
Я взвыла от боли. И пока хирург с удовольствием мучила меня, я, вцепившись зубами, трепала её руку в толстом шерстяном рукаве под белым халатом.

                ЧАСТЬ  ВТОРАЯ      

                «Я не знаю, что это значит,
                Но печаль моя только в том:
                Ко мне сказка времени мрачного
                Не приходит вместе со сном.

                Воздух чист и темнеть начинает,
                Рейн несёт свои воды бурля,
                Туча солнце в себя забирает
                Лишь вершине чуть света даря».

                «Лорелей», Генрих Гейне      

Время заживило все раны. Как-то поздно вечером – телефонный звонок. Борис извинялся за всё сразу. Он просил… нет, умолял срочно придти к нему. А иначе он покончит с собой.
У меня тотчас возникла потребность узнать, что стряслось. И, возможно, вновь услышать Генриха Гейне в подлиннике.
Была почти ночь – половина двенадцатого. Поздно, конечно, но мама отпустила меня на полчаса к Ириному дому. Ире очень нужно, мама. А в двенадцать я вернусь.
Борис возле своего подъезда был нетерпелив. Живенько поднялись в квартиру. И что я вижу?!.. В комнате за столом – вся новогодняя компания. Нехватало только Николая. Боря, пропустив меня вперёд, запер дверь на ключ, оставив его в замочной скважине.
Возбуждённый спор между молодым человеком и его спутницей уже преодолел порог повышенного тона. Я не успела додумать мысль об обмане и возможном повторении новогоднего сценария, как кавалер выбил стул из-под своей дамы и стал бить её, лежащую на полу, ногами.
От происходящего ужаса я потеряла ощущение реального. Мой крик «Борис, сейчас же прекрати это!» вынудил его к действию. И пока он уговаривал стороны успокоиться, я повернула ключ в замочной скважине. Перепрыгивая через две ступеньки, стремглав понеслась вниз по лестнице.
Знаток немецкой поэзии в подлиннике выбежал из квартиры за мной в тот момент, когда нас уже разделяли три лестничных марша. Его крик «стой, я всё объясню» больше не имел надо мной властной магической силы. И был неспособен сбить с толку. Моя наивная месть за содеянное «ты всегда, всегда будешь один!» прозвучала убеждённо и не без удовольствия. Но уже на расстоянии недосягаемости.

                ЭПИЛОГ

Быть раздавленной скороспелыми знакомыми – не моя участь.
В быстро текущей жизни встречи с борисами способны, как ни странно, радужно раскрасить бытие, одарив высотой душевных движений: умилением, восторгом, сожалением, состраданием, влюблённостью. Ведь нам, дамам, любо заблуждаться.
Однако, иной раз постигают сюжеты такого свойства, что остаться в живых бывает непросто.

       
1957г. – 2016 г.