Выродок 21

Не знаю, простила ли меня Татьяна Сергеевна на самом деле, но с тех пор я погрузился в какой-то затвор. Я снова был совсем один, но, нужно признаться, уже стал привыкать к своему состоянию, - начал примиряться со своим одиночеством. Я много читал, безумно много: сначала потому, что так сказала Татьяна Сергеевна, и она же снабжала меня книгами. Потом - оттого, что больше нечем было заняться, и, наконец, потому, что чтение стало захватывать меня.

Никогда раньше не думал, что смогу прочитывать даже по одной среднего размера книге в день, а сейчас мне и этого было мало. Поддерживая курс на мое интеллектуальное и эстетическое развитие, Татьяна Сергеевна каждый день давала мне какую-нибудь книгу, а вечером проверяла, как я её понял, справился ли я с содержанием, осознал ли главную мысль. Татьяна Сергеевна мастерски комбинировала классическую литературу с пособиями и методичками по экономике. Когда я стал помаленьку разбираться в экономических понятиях, для меня был приглашён репетитор, который растолковал мне многие премудрости предпринимательского дела. Как ни странно, эта дисциплина мне понравилась, я хорошо соображал в этом направлении, - о чем, конечно, было доложено Татьяне Сергеевне, и она сменила гнев на милость.

Вообще, в наших отношениях наступила оттепель, - подозрительная для меня, потому что, как бы я ни хотел верить, я не верил... Но я старался больше не разочаровывать Татьяну Сергеевну, по крайней мере. Глотал предложенные ею книги, и, нужно сказать, её выбор нравился мне. Сам я поначалу совершенно не ориентировался в литературе. Со временем, когда я благосклонно получил доступ к домашней библиотеке, я обрёл своих любимых авторов, - Достоевского и Васильева. И вообще, несмотря на мои успехи в экономике, я в то время предпочитал чтение всему, - именно оно исправило и обогатило мой язык настолько, что я в последствие мог успешно общаться с людьми. И написал то, что вы сейчас читаете.

То ли в поощрение за мои успехи, то ли потому, что она сама очень устала, Татьяна Сергеевна однажды вечером сообщила мне, что она купила путевки на море. Сказала, что нам нужно отдохнуть. При этом себе в попутчики она взяла свою стилистку, которая каждый день укладывала ей волосы и приводила в порядок ногти, и своего массажиста. А мне для отдыха почему-то был взят мой репетитор по экономике.

Я понял, что, там, куда мы направляемся, поблажек мне не будет, и я должен буду работать, как обычно. А летели мы в Грецию - загадочную для меня страну, как, впрочем, и все заграничные страны. К тому же, на остров, который называется Родос. Татьяна Сергеевна была там много раз, она уже знала, в каком отеле остановиться, для неё ничего там не было  в диковинку, как, думаю, и для наших провожатых, - поэтому из всех только я, наверное, испытывал эйфорию от предстоявшей поездки. Я пытался держаться сдержанно и подавлял в себе всяческие всплески радости.

Я никогда не был на море, а тут можно было не только смотреть на него на картинках, - можно было в него занырнуть, почувствовать прохладу волны, и я непременно собирался это сделать, хотя и не умел плавать.

Я очень много ожидал от этой поездки, думал, что вот, хорошо, что заграницу, - Татьяна Сергеевна сможет, наконец, отвлечься от своих дел, её перестанут дергать, не достанут там, на берегах Эллады. И она сможет посвятить мне больше времени.

Я живо представлял себе, как мы гуляем с ней по прибережному песку, а набегающая волна то и дело лижет наши босые ноги, как преданная собака. Я видел перед собой все: прозрачные рассветы, дурманящие закаты, я хотел покататься на лодке, поймать осьминога, - в путеводителе я прочитал, что их там много. Я хотел, чтобы мы выбрались в столицу острова - с незамысловатым названием Родос, - посмотреть, где при входе в гавань возвышался когда-то Колосс, одно из семи чудес света. Говорят, что он все-таки существовал; многие в это не верят, но я почему-то верю. Ещё я прочитал, что там основали своё гнездо крестоносцы, - я толком не знал, кто это такие, но мне нравилось само название - крестоносцы.

Греция меня не разочаровала: здесь было все, чтобы быть счастливым! Тогда как у нас на севере стояла ещё невнятная весенняя погода, вполне мог ударить морозец или сорваться снежок, тут уже царило лето. Вода в море в конце апреля-начале мая была ещё холодная, - но только не для русского. Я плескался в волнах, под ногами у меня был мягкий желтый песок, устилавший бухту, в которой стоял, защищённый от всех ветров, наш отель. Над головой - жаркое солнце, которое уже успело выжечь всю бедную подножную греческую растительность. И только одни оливковые рощи, не боящиеся зноя, колыхались своими словно запылёнными листиками и радовали глаз.

Я выбежал из воды и растянулся на полотенце, вздрагивая от приятной, щекочущей истомы, которая волнами гуляла по всему моему телу. Прежде чем высохнуть на моей коже и исчезнуть навсегда, соленые капельки переливались под солнцем россыпью маленьких алмазов. К моему великому разочарованию, Татьяны Сергеевны опять не было на лежаке рядом, дела снова куда-то увели её. Лежаки стилистки и моего репетитора тоже пустовали, - я ещё в начале путешествия заметил, что они заигрывали друг с другом, и теперь у меня не было ни малейшего сомнения, чем они занимаются, уединившись.

Я опять остался совсем один. Поднялся и сел на своём полотенце, осматриваясь вокруг, ища хоть какую-то живую душу. Здесь, в Греции, я вдруг столкнулся с такой бурей чувств, переживаний, которых не испытал прежде за всю свою жизнь, - и мне очень хотелось с кем-то поделиться этим. Меня буквально распирало от эмоций; именно здесь я с удовольствием обнаружил, что, несмотря на все годы "отмораживания", ничто человеческое мне не чуждо: я умею чувствовать красоту, я на неё откликаюсь и переживаю её по-своему, но глубоко и остро.

В Родос мы все-таки съездили, но без Татьяны Сергеевны, - она была занята. Меня вызвались сопроводить репетитор и стилистка. Мне кажется, что они сделали это, чтобы скрыться с глаз Татьяны Сергеевны, которая все-таки платила им за работу, а не за их флирт. Всю поездку они не обращали на меня никакого внимания; уж и не знаю, что удерживало их от того, чтобы накинуться друг на друга. Несмотря на то, что в машине, которую мы взяли напрокат, мы с репетитором сидели спереди, а стилистка - на заднем сидении, запах похоти заполнил весь салон. Я чувствовал его, и мне было стыдно. Я еле удерживался, чтобы не сказать репетитору, который был за рулём: "Пожалуйста, смотрите больше на дорогу, а не в зеркало заднего вида, а то мы разобьёмся!"

Должно быть, они смотрели на меня, как на недоросля, и все мои редкие восклицания казались им не больше, чем детским лепетом.

- Какое море красивое!
- Сколько лет этим стенам!
- Как много людей!

Моя наивность, наверное, умиляла их, а, может, - и просто бесила. Сами они уже перестали удивляться очень многим вещам, - ну, что ж поделаешь, переросли. И им было скучно опускаться до моего уровня. Не их вина, что они не могли представить, как это, вырасти в детском доме.

Потихоньку я замолкал, подавал голос все реже, предоставляя им наслаждаться друг другом. Они облизывали друг друга на каждом шагу, очень фальшиво делая вид, что стесняются меня. Я загрустил и впервые тогда вспомнил о Кате. Она была бы рада пройтись со мною по этим улочкам, обсудить увиденное, посудачить про прохожих. А где-нибудь в подворотне крепко обняла бы меня, - и я бы не чувствовал себя таким одиноким...

Следующая страница http://proza.ru/2017/02/17/1670