Крошка из Менга. Гл. 1 Гостиница Вольный мельник

Глава 1. – Гостиница «Вольный мельник»

Мой отец все еще выправлял какие-то бумаги по купчей «Вольного мельника», когда в слякотный день 26 ноября 1628 года в Менг вступила армия короля, возвращавшаяся из под стен Ла-Рошели.
- Полин, Полин, гляди, - кричал мне маленький поваренок, единственный, кого отец твердо решил оставить из прежней челяди.
Не стоит лишь высовываться из окна, коль взволнованные горожане скопом высыпают на улицу. Победителей надо встречать у ворот. Конец скуке и сонному царству. Пока только в мечтах я искала взгляда бравого мушкетера, или молоденького гвардейца, а тут вон сколько их. Вся эта война затянулась, и, казалось, увела из нашей местности задор жизни. Нельзя же считать веселым обществом снующих по базарной площади служанок с корзинами провизии, да хмурых поденщиков в залатанных штанах коричневого домотканого полотна.
Топот сабо раздался по коридору и лестнице, тут я оторвалась от подоконника и в одной рубашке выбежала из распахнутых дверей гостиницы, где провела последние две ночи. И правда, войско короля могучей толпой вливалось в улицы нашего городка.

Опережая всех, к гостинице приближалась четверка мушкетеров, увлекаемая самым молодым из них. Кого-то он мне сразу напомнил, но надо было принять гостей, да еще в отсутствие отца не ударить в грязь лицом, ведь он долго копил, чтобы приобрести у Жането это заведение.

Господи, такое событие и никого нет рядом!
Мой статус в гостинице еще не определился. Отец настраивал, чтобы сразу чувствовала себя тут хозяйкой, но юный возраст и отсутствие опыта не позволяли командовать поварами и слугами.
- Сначала хозяина, пригласите хозяина, - кричал молодой мушкетер с гасконским акцентом, в котором я не сразу признала начальника, уж больно лейтенант был молод. Пришлось объясняться.
- Хозяин в отлучке, я Полин Мартен его дочь.
- У той образины не может быть такой хорошенькой дочери, - сказал лейтенант.
Он был чуть старше меня, но держался таким хватом, словно мне было совсем уж мало лет.
- Так вы прежнего хозяина имеете в виду; у Жака Жането действительно не было дочери, - отвечаю.
- Коль хозяин сменился, новый нам не интересен, - произнес лейтенант со все еще горящими глазами.
Великан-мушкетер включился грубым басом, – зато нам интересна эта хорошенькая милашка.
- Ах, Портос, оставьте комплименты для своей герцогини, симпатичная девушка выберет нам лучшее вино, - сказал томно молодой мушкетер.
- Не тратьтесь Арамис, у меня припасено испанское и Гримо уже разбирает багаж, - произнес самый старший по возрасту.

Зал быстро наполнился гвардейцами и мушкетерами, но первая четверка заняла центральное место и забронировала лучшие номера. Суматоха вокруг не устроила компанию и они, попросив меня обслуживать их отдельно, удалились в свою комнату на бельэтаже. Тут, прислуживая знатным господам, я быстро вспомнила историю трехлетней давности. Это было тем легче, что молодой лейтенант сам все время возвращался к ней. Мне тогда было 16 лет, но отец в своем вожделении завладеть гостиницей просил меня приглядываться к заведенным в ней порядкам, я часто бывала поблизости, и события тех дней разворачивались на моих глазах.

По правде, в той истории мне больше запомнилась роскошная карета и голубоглазая блондинка в ней. Меня, как пчелку к цветку, привлек к карете нежный аромат духов, каких совсем не встретишь в провинции. Ее белое кружевное платье с бледно-розовыми клинообразными вставками на лифе, упирающимися в пояс, как сейчас стоит у меня перед глазами. В разговоре с мрачным собеседником она часто подносила руку к корсажу. Это был ее жест. Попорхав вместе с летучими словами, согнутая к себе ладошка в конце фразы прикасалась снова к этой части расписанного кружевами наряда, от которого и так трудно было отвести взгляд.

Удивительно, как по разному люди смотрят на одно и то же. Я хорошо помню жалкий вид молоденького забияки, получившего несколько ударов палкой да каминными щипцами. Гасконский бахвал живописал друзьям, как от него улепетывал на коне граф Рошфор и только раны не позволили ему остановить карету с миледи.

В самый разгар бражничества компании прибыл гонец с письмом. Он попросил провести его к графу де Ла Фер, причем это имя, сказанное очень громко, привело в смятение всю группу храбрых воинов. Кому есть дело до графа де Ла Фер? – мрачно выдавил самый старший и самый пьяный мушкетер. Мне поручено передать письмо лично в руки графа, сказал посланный всем видом показывая, что знает к кому обращается, но не хочет опережать действия адресата, оставляя за ним право раскрыть инкогнито. Мушкетер огляделся с видом, что его кто-то выдал, но протянул руку за письмом.

- Я второй раз в Менге и всякий раз история с письмом. У меня его украли, зато Атосу доставили. Правда, не могу сказать, - добавил гасконец, - чтобы прилетевшая весть радостнее для него, чем моя буря отчаяния после потери рекомендательного письма отца. Все молча посмотрели на своего друга, упрямо накручивающего на палец нежданное послание.

- Наследство в Руссильоне, - промолвил, наконец, Атос. При слове наследство Портос оживился, а Арамис возвел очи в гору, творя беззвучную молитву. В мутных глазах Атоса проходил какой-то мыслительный процесс: отложим до завтра, - заключил он и кивнул Гримо на пустой стакан.

Назавтра мушкетер был собран и ясен.
- Д’Артаньян, вы теперь наш командир и должны знать первым, - начал он.
- Король идет в столицу короткими переходами с длительными остановками и мне хотелось бы воспользоваться такими задержками, чтобы осмотреть имение, доставшееся в наследство.

- Бог с вами, Атос! Мы совсем недалеко от Парижа и, как бы ни мешкал король, вам до Руссильона не обернуться.
- Имение в двух шагах отсюда, под Блуа. По большому счету вчера мы проехали мимо; посланец видимо ждал прохода армии. А с чего дорогой д’Артаньян, вы упоминаете Руссильон?
- Вы сами, Атос, сказали, что наследство досталось вам в Руссильоне, а это самый юг Франции, если я, хоть что-нибудь понимаю в географии.
- Не горячитесь д’Артаньян, я сказал вчера про Руссильон иносказательно, в смысле, как далек тот край и как далеки мы все от забот мирной жизни, какая разворачивается в провинциальном имении. Вот моя мысль. Впрочем, что вы хотите от мертвецки пьяного человека?
- Атос, смею вам заметить, что мертвецки пьяным мы вас видим постоянно, но таких аллегорий вы еще вход не пускали.
- Что поделать, друг мой! Эту женщину вы убиваете впервые, а вот я уже второй раз по отношению к ней исполняю роль палача, и провидение подсказывает, что третий раз тоже понадобится.

- У меня так тоже две смерти разом, - вмешался Портос.
- Одна другой краше. Пока мы давили гадюку в образе женщины, забираясь в болота Фландрии, скоропостижно скончался в Париже мэтр Кокнар.
- Вы думаете на смертях можно построить счастье, Портос? - Атос окинул великана задумчивым взглядом.
- Да, уж печалиться как вы, точно не стану, а если денег в сундуке старого скряги окажется много, то и полк оставлю. За бравурной фразой последовал энергичный жест.
Атос снова внимательно посмотрел на друга.
- Что там полк, весь мир суета сует, - вымолвил Арамис, и тогда Атос решительно повернулся к д’Артаньяну.
- Дорогой друг, предупредите Тревиля, а я поскакал.
- Куда ж вы, Атос?
- Имение называется Бражелон недалеко от Блуа в сторону Кур-Шеверни.

По счастью король решил задержаться в Менге. Это было тем удобнее, что с 1338 года в нашем городе существовала Большая конюшня, и хотя со времен Генриха IV она была в полузаброшенном состоянии, запас фуража имелся, и армии удобнее было задержаться здесь, нежели в ином месте. Королю требовалось время, чтобы в Париже приготовились его встретить, как великого победителя. В предместье Сен-Жак парижские мастера срочно сооружали нечто напоминающее триумфальную арку. Покорителя гугенотской Ла-Рошели решили встретить, как будто король разбил не собственных граждан, а иноземных захватчиков.

Чтобы в столице парад был торжественным, решили отрепетировать его в Менге. На окраине города возвели деревянные ворота, и войска три раза продефилировали через них. Сначала прошли, как полагается. Потом королю захотелось посмотреть, как это выглядит со стороны, а затем пункт наблюдателя занял Ришелье. Именно от него пришли дополнительные инструкции по порядку прохождения.

На другой день в гостиницу пожаловал граф Рошфор. Я его тоже сразу узнала и решила, что тут будет дуэль, но у него была иная цель.
- Господин лейтенант, - холодно смерил он взглядом д’Артаньяна, - кардинал желает знать, где находится самый преданный его защитник среди мушкетеров?
- Самый преданный защитник всегда в распоряжение его преосвященства, - отвечал тот.
- Однако кардинал не видел его на репетиции парада, а у него отменный глаз и хорошая память.
- Не может того быть, я возглавлял свою роту, и пусть мой рост не достигает полных пяти футов, конь добавил высоты, так что кардинал не мог меня не заметить.
- Речь не о вас, храбрый лейтенант, а о милейшем господине Атосе.
- Обратитесь к господину де Тревилю.
- Вы, стало быть, не в курсе?
- Не имею права, граф, оглашать то, что является прерогативой капитана.
- Тогда разрешите откланяться.
- Извольте, граф.

На следующий день явился Атос, и не успели друзья перекинуться первыми приветствиями, как пожаловал их капитан.
- Понравилось вам имение, граф? – начал он. Атос вскинул бровь, - прилюдно капитан к нему так никогда не обращался. После вопроса Тревиля повисло молчание. Окинув взором всех, капитан продолжал.
- Его величество в присутствие его высокопреосвященства интересовались причиной отсутствия вас, господин Атос, на репетиции парада. Я отвечал, что вы покидаете полк и вступаете во владение имением, доставшимся по наследству. Его величеству было любопытно узнать в какое именно имение удаляется славный мушкетер и, когда я неудачно отшутился, мол, не помню, что-то вроде Буржелона, кардинал поправил меня – Бражелон.
 Атос молча поклонился. Отвесив общий поклон, Тревиль удалился.

На кой вам черт это имение, Атос? – вы и так наследный граф, судя по титулу, это нам младшим сыновьям рода не пристало копаться, накинулись на него трое друзей. Атос стоял ошеломленный и заговорил без обиняков о том, что скрывал все эти годы.
- Друзья, представьте мою ситуацию: знатный граф не наедине, а в присутствии самых уважаемых гостей округи раскрыл такую тайну, что дальнейшее существование в привычном статусе и обществе становится невозможным. Я тут же совершил ряд безумств. Велев покинуть всем место охоты, повесил на дереве свою жену, потом вышел к реке, разбросал одежду, инсценировал собственное утопление. Затем прямым ходом в Париж и упросил де Тревиля, который мне родственник по материнской линии, принять меня в мушкетеры с условием, что имя графа де Ла Фер никогда не появится более.

- Сейчас родственники дознались, что я жив, но графство давно управляется новым собственником – как и полагается, утопленнику наследовали. Что буду требовать свои земли назад у них опасений нет, но путем комбинаций решили выделить мне крохотное виконтство. Съездил, убедился – полная безделица. Хотел отписать, что не принимаю, а видите, как с Тревилем вышло?

Через пару дней объявили, что король возобновляет движение к Парижу.
- Милая Полин, - обратился ко мне Атос и мне было приятно сознавать, что он помнит мое имя, - мне нужно организовать друзьям вечер перед их отъездом.
- Вы не поедете с ними в Париж? – спросила я, притворившись, что не очень-то в курсе их дел.
- Я оставляю службу, но не друзей, и пусть расставанье нам тягостно, отметить его следует, по возможности, весело. Вначале я отказался от услуг ваших погребов, но испанцы крепят свои вина и они годятся, чтобы напиться, а нам надо вести разговор. Сначала хотел остановиться на старом бургундском, но моменту больше соответствует местное вино. Тут и припомнилось, что д’Артаньян отдает предпочтение Божанси. Не найдется ли в ваших припасах легкое Божанси?
- Божанси соседний городок, и, конечно, его вина у нас есть.

Атос не только организовал вечер, но и вел его. Видно было, что друзья удивлены таким оборотом. От крепкого собутыльника и молчаливого собеседника такого не ждали.
- Друзья, мы расстаемся, и Бог знает до каких пор, - начал Атос, но где бы я ни был в моем сердце всегда будет жить признательность к каждому из вас за то время, что мы провели вместе. Мы находили поддержку друг у друга и, несомненно, оказывали воздействие на родственную душу. Хочу попросить прощение у каждого за то негативное влияние, какое внес не нарочно. У вас, Портос, что отбил желание общаться со своими родными. У вас, Арамис, что отвратил пути и мысли от Бога. У вас, д’Артаньян, что привил ввязываться в драки.

Друзья слушали с величайшим вниманием и полным согласием, только д’Артаньян при последних словах Атоса сделал протестующий жест. Атос упреждающе поднял руку и продолжил: недавно мы пережили событие, которое тоже связывает людей накрепко. Уход на небо человеческой души произошел по нашей совместной воле и, как клеймо на ее плече оставил единый знак на живых душах наших.

Тут д’Артаньян не выдержал.
- Атос, не навязывайте собственный взгляд на ситуацию, которую каждый оценивает по-своему. Портос недавно не разделил вашей печальной оценки. Я хочу сказать вслед за ним, что для меня здесь тоже идут две смерти рядом, и первая – смерть Констанции, перекрывает всё в этом деле. Вы вправе печалиться о своем, но на всех это моральное клеймо не ставьте.

Все задвигали стульями, поднялись, и я решила, что сейчас возникнет драка, но в комнате повисла тишина. Атос тихо, будто себе под нос, произнес, но слышно было, как если бы кричал: есть свершившийся факт смерти причиной которой стали именно все мы; пусть каждый из нас оценивает его по своему, наверное, перед Богом тоже по разному спросится с каждого, но всё решали мы вместе и это событие у нас одно на всех четверых, - разве не так?

Д’Артаньян передернул плечами, - когда речь заходит о Боге уж лучше послушать Арамиса.
- Духовник из меня никудышный, - тоже тихо начал тот, я так виноват перед святой церковью, что даже не знаю примет ли она заблудшую овцу, но должен заметить, что именно событие, так угнетающее Атоса, выталкивает меня из мира и направляет в ее лоно.

- Наши мысли не похожи, идет разнобой мнений, - громко заговорил Портос, но пока мы мушкетеры, - рубанул он рукой воздух, а впереди поход, не лучше ли проведать лошадей, чем тянуть словами друзей в разные стороны.

- Портос прав, лучше действовать, чем препираться, - снова заговорил Атос вполне громко и твердо, - я только хотел еще сказать вам друзья, что мой рапорт об отставке подписан и назавтра мой конь не пойдет рядом с вашими.

Портос встал, собираясь идти. Теперь Арамис упреждающе поднял руку.
- Может мы последний раз вчетвером за столом. Думаю, настала пора д’Артаньяну рассказать друзьям, по каким причинам нам нужно было рисковать головой по пути в Англию. У всех были раны, мы их стойко снесли; а ради чего?
- Это тайна не моя, а коронованной особы, - д’Артаньян склонил голову набок.
- Хорошо помню, что вы обещали посвятить нас в нее, несмотря на «племянницу богослова», - не унимался Арамис. При слове «племянница богослова», все почему-то посмотрели на меня. Не имея никаких связей с богословием, я быстро смекнула, никакая тайна при мне рассказана не будет; и, качнув подолом юбки, заявила, что пошла за ветчиной.
- Портос, гляньте за дверь, у крошки глаза полны любопытства, - не унимался Арамис. Когда гигант двинулся к двери, я, притаившаяся за ней, бросилась вниз.

После отбытия армии Атос еще задержался в «Вольном мельнике».  Теперь он был без мушкетерского плаща в одном камзоле, и сразу бросились в глаза потертости и потрепанность одежды человека принявшего не один бой. Видимо это было понятно и такому угрюмому дворянину. Прикупив шляпу, перчатки и сапоги, он разом сменил облик. Видимо в своё имение ему хотелось въехать барином. Преображение было столь разительным, что я себе сразу взяла на заметку, - можно за счет аксессуаров подать себя в ином свете.

Не выпитое Божанси отец уговорил Атоса забрать с собой. У того были воистину аристократические замашки, - оставьте себе.
- Что вы, что вы, господин мушкетер! Вино оплачено вами, к тому же ваш слуга возит багажом целый арсенал вин. Пусть присоединит к ним эти бутылки. В память о ваших друзьях. Легким кивком Атос снизошел до согласия и Гримо утяжелил багаж.