Кирилловская тоня. Художник неизвестен

Век девятнадцатый, художник неизвестен:
«Кирилловская тоня». Соловки.
Рисунок – литография. Как в песне:
река и небо, лодки, мужики.

Дома стоят в крюк рубленые – знаю:
бывал я, так случилось, в тех краях.
Но, глядя на картинку, вспоминаю
не о проворных плотницких руках.

Напуган монастырь стрельбою зычной
с британских кораблей, но враг иной
Придёт под флагом алым в горемычный
год восемнадцатый, а век – двадцатый. Мой.

История, рассказанная Тоней,
а ей - приданым к взрослости дана
прапрадедом, служившим… Нет. Не стоит.
Об этом знает пусть она одна.

Расколотые вдоль на «тех» и «этих»,
столкнувшиеся лбами ни на жизнь -
Все - русские, все - русских мамок дети,
Русь всмерть не поделившие - сошлись.

А впрочем… Я - короче. К чёрту стоны!
Рассказ о Пасхе. Светлой? Точно - нет.
Хотя, огонь пылал. «Они сожжёны!» -
кричали дети. – «Заживо! В избе!»

… и выли бабы жалобно за печкой.
Вздыхали и курили мужики.
Потом кино показывали: встреча
красноармейцев. Пристань. Соловки.
 
… вот, собственно, и всё. Ах, да!
И литер за цифрою. Под ним - «Враг побеждён!»
«Запасы конфискованы». «Обитель…
прикрыта». «Васька Кононов сожжён».