Берём!

В чём сложность быть мужем педагогини? Проверка тетрадей вместо ужина? Вечные собрания, вечный поучающий тон, разговоры только о детях? Конечно, и это тоже. Но не это главное. Главное – отпуск. Я работаю в большом коллективе, в котором все хотят иметь отпуск летом. А всем нельзя! Летом работы становится не меньше, а больше, на всех отдыха не хватает, поэтому летние отпуска строго по графику. Получается, что мой отпуск далеко не каждый год летом. А у неё, педагогини, отпуск всегда летом! Да ещё такой длинный – 45 дней, ровно половина лета! Мечта! Съездила жена с детьми в санаторий пару раз. Во-первых, срок не сравним – максимально 24 дня. Во-вторых, путёвку достать не так-то просто. И что ещё делать летом? Жарко, шумно, домашние дела надоели. В общем, получается, что летом она в городской квартире потихоньку сходит с ума. Женщина, которая сходит с ума, опасна для окружающих.

И решили мы купить дачу. Сразу почему-то решили, что дачный кооператив нам не подходит. Фиксированные шесть соток, соседи нос к носу, домик чуть лучше собачьей будки – так нам представлялся дачный кооператив. Будем искать дом в селе.

Объявлений много. Выбираем. Едем смотреть. Вот домик на берегу речки, красиво. Но построен наполовину. Я, как распорядитель семейного бюджета, складываю стоимость дома со стоимостью достройки, плюс время и силы на достройку. Нет, не потянем. Едем дальше. Вот дом подальше от реки, дешевле. Построен на три четверти. Я прикидываю, что если напрячься, то можно достроить. Жена категорична:
– Нет! Не нравится.
- Почему?
- Не знаю! Не нравится и всё!

Ищем дальше. Изучаем объявления, звоним, задаём вопросы, получаем ответы. И делаем вывод, что наши финансы позволяют купить дом в селе не ближе 100-150 км от города. А машины нет.
По очередному объявлению соглашаемся поехать к чёрту на куличики, благо хозяин везёт на своей машине. Февраль, ещё лежит снег. Два часа ехали по трассе. Разговоров хватило на полчаса, потом потянулось молчаливое ожидание – ну когда уже приедем? Когда, наконец, машина свернула на каменистую просёлочную дорогу, подумалось: «Наконец-то приехали». А нет, не приехали! Едем и едем, трясёмся на камнях. На заснеженном поле дорога плохо видна, но водитель знает куда ехать. Гравий под колёсами шуршит, время от времени из-под колёс вылетают камни и громко бьют по днищу. Через 10 минут подумалось «ну когда же?». Через 15 – «ну сколько можно?». Через 20 – «ну и вляпался! Ни за что не соглашусь покупать здесь дом». Вдруг впереди открылась панорама, вид сверху.  Странно, вроде бы на гору не поднимались. Заснеженные леса, поля, вдали блестит вода, наверное, река. В синей дымке из мохнатой поверхности лесов и полей торчит элеватор. Вблизи видны сельские домики. Спустились. Ещё немного попетляли по селу, и, наконец, приехали.

Дом по сравнению с большинством сельских мазанок выглядел хорошо – железная крыша, кирпичные стены. Сева, как и полагается хозяину, расхваливал своё имение. Я рассматривал всё критически и настороженно. Прикидывал, как мы будем сюда добираться без машины. А Сева расписывал: как здесь хорошо летом, а как поют соловьи! Сам пел соловьём. Речка? Да вон она за тем лесочком! Рыбалка отменная. А какая тут охота!

Жена слушала в пол-уха, смотрела вокруг.  Вокруг были видны заросшие лесом холмы. Лес не был зелёным. Он был полупрозрачным, дымчатым, акварельным. Я, как и положено покупателю, находил недостатки и охотно предъявлял их Севе: пол холодный, не деревянный, окна не открываются, русская печь занимает половину хаты, сарай хилый и маленький, деревянный туалет во дворе со щелями и покосился. Не берём.

И тут жена выдохнула:
- Берём!
Я замолчал. Она мне всю игру испортила. Причин, чтобы отказаться от покупки, достаточно.  Я искал повод. И что я должен был делать? Не мог же я спорить с ней в присутствии продавца. Она повторила решительно:
- Берём! Мне здесь нравится!

Женская логика для меня непостижима, но, в конце концов, я покупаю дачу для неё. Это ей здесь проводить свой длиннющий отпуск.

И сделка состоялась.

Чтобы оформить бумаги, Сева возил нас то в соседнее село, то в райцентр. В документах даже адрес был: Набережная, 17.

И вот мы домовладельцы! Есть куда девать старую мебель, изношенную одежду, разрозненную и треснувшую посуду, и вообще весь тот хлам, что скопился в квартире на балконе.

Когда формальности были завершены, деньги выплачены, погода установилась – мы с трудом уговорили соседа по киевской квартире с грузовым микроавтобусом отвезти вещи. Дорогу до поворота с трассы на каменистую дорогу вспомнил без труда, а дальше сплошные сомнения. Пейзаж изменился. Снега уже не было, и я с трудом узнавал дорогу. Зимой по ней ехали долго, а сейчас, на грузовом авто она показалась и вовсе бесконечной.

Вот, наконец, спуск с горы. Крутой спуск. Мама дорогая, как бы не опрокинуться! Вымоины после таяния снега, мокрая, скользкая как мыло, глина. На миг представил – колесо соскальзывает  в промоину, автобус накреняется и вместе с диваном, шкафами, старым сервантом, холодильником, и кучей прочего хлама, нет  - уже не хлама, а имущества, падает на бок. Мысль проскочила как молния – мгновенно и её изгибы  необъяснимы. Не о вещах, которые сломаются, не о себе, что мог покалечиться под вещами. А думал о вероятной тяжбе с соседом – кто будет компенсировать расходы на вытаскивание и ремонт машины? Он сам виноват, что не справился? Или я, что не предупредил о такой дороге?
Но спустились благополучно.

Так, где тут наша покупка? Вспоминаю дорогу, но не могу узнать. Кажется, когда ездил с Севой,  было меньше поворотов. Или наоборот больше? Ага, вон идёт дедок, явно местный. Поравнялись с ним,  спрашиваю: «Где тут Набережная, 17?». Дед не ответил, а только посмотрел на нас, явно не понимая, как на инопланетян: «Шо? Яка набережна?». Слово за слово, выяснили, что он знает Севу, и что Сева продал дом, и мы, наверное, покупатели. «Да вот она, ваша хата» – показал рукой на дом совсем рядом.

Позже выяснилось, что такого адреса в селе вообще не существует. Нотариус требовал назвать адрес, а никто – ни продавец, ни сельские власти, расположенные в соседнем селе – не знали его. Вот и придумали на ходу, а сельский голова без колебаний подписал. Дедок, который указал нам дорогу – Михась – до сих пор смеётся над тем вопросом: «Где тут Набережная 17»! Тут отродясь никто не пользовался адресами. Спроси, кто тебе нужен – и тебе покажут. Село-то маленькое, меньше полутора десятка дворов, да и те не все обитаемы, а если обитаемы, то такими же дачниками, как мы. Местных жителей – раз два и обчёлся.

Я потом спрашивал жену, почему она так категорично сказала «Берём». «Не знаю! Наверное, лес на холмах заворожил. Вид с горы. Всё вместе. Нравится тут всё! Это – моё!».

Так мы тут и поселились.

Речки рядом не оказалось, зато оказалось болото. К охоте я равнодушен. Как потеплело, стали досаждать комары. Свежевыбеленные к продаже стены быстро стали рябыми от убитых комаров. Трудности с колодцем и туалетом во дворе поубавили романтики. Добраться без автомобиля было настолько трудно, что доводило до отчаяния. На нас, потомственных горожан, соседи смотрели то со смехом, то с жалостью. Особенно их повеселило, когда мы посадили лук корешками вверх. Что удивительно, лук взошёл и вырос, хотя и покалеченный неестественной позой.

Зато соловьи таки пели безумно красиво, поросшие лесом холмы манили красотой и радовали грибами. Со временем мы приобрели машину, и это в корне поменяло качество жизни.  А потом разрешились и бытовые неудобства, когда мы очень удачно поменяли дом в том же селе на более благоустроенный. Да, далеко. Да, плохая дорога, каждый камень, вылетевший из-под колёс и ударивший в днище автомобиля, бьёт по сердцу. Каждый дождь ставит вопрос: выберемся ли? Но если бы была хорошая асфальтированная дорога, то вряд ли хотелось бы напевать песню «У нас в раю». Здесь было бы многолюдное село со своими птице- и свинофермами, со своим сельским менталитетом, где надо быть "как все". Плохая дорога - это тот барьер, который отделяет наш маленький рай от огромного мирового ада.

В конце концов, все проблемы решились, и мы ни разу не пожалели, что было произнесено это категорическое «Берём!».