Глава 2-я

*Глава 2-я: «Происшествие»

Сегодняшнее утро – в тумане. И это хорошо: днём непременно будет ясная, солнечная погода. И можно будет вечером сходить на залив искупаться. Вечером всегда тёплая вода. К сожалению, я не часто бываю на заливе утром, потому что занятия в школах поглощают утреннее и дневное время. Но раз в десять дней мы с мамой ходим на залив по утрам. И мне это время нравится больше. Вода, хоть и прохладная, но чистая, прозрачная. Сквозь неё можно видеть дно, даже на глубине нескольких мер. А нырнув, можно оказаться в компании жёлтых рыбок – нежных и пугливых…

Утром я просыпаюсь сама, в точное время. Мы с мамой никогда не пользуемся будильником. Это просто: мысленно заказать себе вечером время для побудки. Обычный тренинг. Мы не делаем пробежек по утрам, это не наш стиль. Лишь лёгкая растяжка и гимнастика, чтобы не тратить утреннюю энергию, которая пригодится в течение дня.

Сегодня… О… Что это? На постели красное пятно… Кровь? Мои трусики тоже в крови… Я знала, что это скоро случится, но всё же – неожиданно.

- Мам! Кажется, что-то происходит…
Мама вошла в комнату и, увидев, что произошло, улыбнулась:

- Поздравляю: ты созрела, моя милая, - и обняла меня, - Тебе надо будет сообщить об этом Причелле. А сейчас – под душ… Я всё приготовлю и покажу, что надо делать. Ничего особенного, распорядок дня обычный. Лишь от купания в заливе придётся воздержаться на три дня.

Через час, после завтрака, я уже бежала в школу, с маленьким рюкзачком за спиной. Лёгкие, спортивные  туфли, шорты и майка, волосы узлом… Клима выбежала из своего дома в точное время, и мы вместе зашагали в школу.
Клима – крепкая девушка, с мускулистыми руками и ногами, загорелая и с короткой стрижкой. А я – немного уступаю ей, и вид у меня скорее танцевальный, нежели спортивный. И это хорошо, что мы разные – так нам интереснее друг с дружкой.

Во дворе школы я разыскала Причеллу и уж было раскрыла рот, чтобы сообщить ей новость, но она меня опередила:

- Знаю! Уже по виду твоему всё знаю, - она улыбнулась, - Сегодня, после занятий зайди в мой кабинет. Ты уже сказала Климе?

- Нет, - я покачала головой, - Мама не велела.

- Правильно! Твоя мама тебя не подвела. Расскажешь через несколько дней. А сегодня воздержись. Мы ещё должны с тобой пообщаться. Ты поняла меня?

- Да, - я поняла. Ещё как поняла! Я знала, что если расскажу раньше времени, то испорчу своё будущее. В этом вопросе нельзя быть неосмотрительной. Мама мне объяснила, что до обряда «посвящения» я должна молчать. Только что мне сказать Климе после занятий? Причелла прочитала мои мысли.

- Просто скажи, что я тебя позвала для разговора. Какого разговора? – ты сама не знаешь. И это не будет обманом, верно?

Я кивнула с облегчением. Ведь, одно дело – лгать, и совсем другое – молчать.
После занятий я сказала Климе, что задержусь, что Причелла меня вызывает, и когда освобожусь – не знаю. Клима – тактичная. Она только кивнула и бросилась догонять других девочек. Иногда мне кажется, что ей скучно со мной… Что ж… Но нельзя насильно привязывать друзей, это основное правило. Да и сейчас не время размышлять на эту тему.

Причелла ждала меня у себя в кабинете, и когда я вошла, усадила  в кресло, а сама села напротив, на резную скамью.

- Все основные вещи ты уже знаешь, - начала она, пытливо глядя мне в глаза, - поэтому, без лишних слов: ишлея Фрама назначила встречу с тобой в 5 мер вечера. Я буду ждать тебя у школьного родника и провожу. Твоя мама знает,  что тебе потребуется. Не опаздывай. У тебя есть вопросы?

Вопросов у меня не было. Кивнув головой, я направилась к выходу, но всё же остановилась и спросила осторожно:

- Мне будет страшно?

- Нет! – воскликнула Причелла и, подойдя ко мне, нежно обняла, - Ты же знаешь, мы никому не угрожаем. Пока ты под нашей опекой, ты в безопасности, и нет причин бояться.
 
Она помедлила, а потом спросила:
- Ты так и не избавилась от страха перед цветами?

- Я стараюсь контролировать свои эмоции, мне помогает тренинг. Лишь во снах мне,  действительно,  иногда становится страшно…

- Милая… - прошептала Причелла, - ишлея Фрама сделает всё  что может, чтобы твой путь оказался ровным… Верь ей!

Я спустилась по ступенькам школы и вышла на улицу. Мимо шли по своим делам редкие пешеходы-женщины, и подростки-девочки катались на велосипедах. Я шла домой в задумчивости… Наш дом был недалеко, в десяти минутах хотьбы, но я шла медленно, и даже останавливалась. Я не мыслила прямо, как обычно мыслят практичные люди, думая о том, что они приготовят на ужин, или прикидывая, сколько понадобится ткани на шторы. Голова, как будто сама, без моего участия, крутила некое внутреннее колесо… Чтобы поймать хоть фрагмент из цепочки подсознательной работы мозга, потребовалась бы полная отрешённость, которую я не могла себе позволить, идя по улице. Поэтому, я находилась в каком-то пограничном состоянии… Возможно, я пыталась представить, что произойдёт вечером, не замечая при этом, что что-то уже начинало происходить…

Я не успевала осознавать то, что видела, но когда я стала пересекать бульвар и находилась в центре аллеи, меня окружили девочки-подростки на велосипедах. Они кружили по радиусу со смехом и визгами…  Приостановившись, я увидела, что их скорость постепенно снизилась,  они окружили меня плотным кольцом и, наконец, тоже остановились. Лица их  внезапно стали непроницаемы. Весёлые улыбки исчезли, а глаза жутко потускнели. Вид их был странен: разноцветные майки с рисунками неизвестных мне животных с открытыми, оскалившимися пастями. Волосы растрёпаны. Не стану скрывать, что по спине у меня пробежал холодок…
Я не понимала, что им нужно, но они излучали непонятную мне угрозу. Ретироваться было некуда, и не было времени сосредоточиться, потому что буквально на глазах их вид стал изменяться. Волосы сами поднялись вверх и зашевелились, извиваясь. Из пальцев стали расти длинные, крючковатые ногти. А выражения лиц исказились и стали похожими на зловещих животных, изображённых на их майках. Мне стало жутко, и я закрыла глаза. Я не только не знала, что мне делать, казалось, что мой мозг перестал мыслить. И тут я услышала их голоса:

- Она боится…  Смотрите: она боится! Боится!

И они засмеялись,  визгливо захлёбываясь.

- Вот теперь мы над ней поиздеваемся…

Какая-то внешняя сила стала толкать меня в спину, а голоса визжали:

- На колени! На колени! На колени!

И когда я поняла, что они не успокоятся, пока не добьются своего, мои ноги внезапно отяжелели, и я ощутила, как врастаю в землю, а колени становятся несгибаемыми. А потом сверху опустился белый кокон, который обхватил меня  и не давал пошевелиться. Невозможно было понять, в чьём плену я нахожусь. Но чувство страха внезапно отступило. Бешеный визг стал постепенно заглушаться нарастающим звуком многоголосого пения, в котором не было мелодии – лишь общий звук хора, некий аккорд, которому не было определённой тональности. И тёплый свет, нисходящий и скользящий по моей коже, как будто поглощал страх…
Звук внезапно закончился, и наступила абсолютная тишина. Пропали все ощущения, и я упала навзничь.

Не знаю, сколько я так пролежала.… Не было сил даже открыть глаза. Но постепенно ко мне стал возвращаться слух. Причём острота его была более тонкой: я слышала даже шорохи насекомых в траве. В кронах деревьев шуршали крыльями птицы, а откуда-то издали доносились голоса прохожих.

Я попыталась открыть глаза и, повернув голову в сторону, увидела, что лежу в центре аллеи, но люди проходят мимо, меня не замечая. Приподнявшись и оглядевшись, я поняла, что мои обидчицы исчезли. Встав, я отошла к краю газона и села на лавочку. Рядом сидела пожилая женщина, обмахиваясь маленьким веером. Прищурившись, она скользила отсутствующим взглядом по отдалённым клумбам, но внезапно повернулась в мою сторону, и глаза её расширились. С удивлённым видом она пыталась что-то сказать, но беспомощно ловила ртом воздух. Я встала, почувствовав силы идти, и пошла к дому. По-видимому, эта женщина до последней минуты ничего не видела – ни меня, ни девочек на велосипедах, ни всего происшедшего. И я, сидящая рядом с ней, появилась в поле её зрения неожиданно и непонятно.

Я поторопилась скрыться у неё из виду, избежав ненужных вопросов. Может быть, спустя какое-то время, она подумает, что ей почудилось странное явление.… Мне же необходимо было понять, что  произошло? Но странности на этом не закончились.

Войдя во дворик нашего дома, я сразу поспешила в мамин садик и остановилась, потрясённая увиденным. Кругом валялись разбитые горшки и кортусы с обнажёнными корнями утопали в грудах рассыпанной вокруг земли. Цветы были измяты, и посреди этого ужаса стояла на коленях мама. Никогда в жизни я не видела её в таком состоянии. Она гладила руками свои погибающие цветы и плакала.

Подбежав к ней, присев рядом на корточки и обняв, я пыталась её успокоить. А она, увидев меня рядом, заплакала ещё горше. Через несколько минут она справилась с собой и встала на ноги.

- Лили, ты жива, - сказала она полувопросительно, - девочка моя…

- Что произошло, мама?

- Потом расскажу… Пойдём, я покормлю тебя…

Мы направились к дому, и мне пришлось поддерживать маму, которая шла спотыкаясь. Когда мы вошли внутрь, силы её стали покидать. Я помогла ей лечь на диван и накрыла пледом, и она задремала.

На столе меня ждал приготовленный обед, но есть не хотелось. Меня тянуло обратно, в сад. Я чувствовала потребность спасти погибающие мамины цветы. Она столько сил вложила в свой садик, и для неё будет горем его потерять. И я побежала наводить порядок.

Набрав воды в садовую ванну, сложив туда ещё живые кустики, я сгребла чернозём в кучу и сложила черепки в корзину. Простая работа помогла мне прийти в себя. Ко мне вернулось моё обычное состояние, мозги прояснились, и я стала мыслить, как обычно – спокойно.

Судя по всему, наш дом был атакован какой-то враждебной силой. Жертвами оказались мы обе – я и мама. На меня напали в аллее, а на неё – здесь. Правда, на бульваре обошлось без последствий – даже сидящая на скамье пожилая женщина не заметила ничего странного. А тут – произошла катастрофа.

Вновь подойдя к ванне с погружёнными в воду кортусами, я испытала сострадание. Впервые в жизни моё неприятие цветов сменилось сочувствием. Я взяла лейку,  побрызгала цветы и почувствовала их благодарность. Это было отчётливое чувство, которое они излучили волной. С удивлением, я провела ладонью по их лепесткам, и они задрожали, как слабые дети, ищущие защиты. Догадавшись, что их надо срочно пересадить, иначе даже ванна с водой их не спасёт, я бросилась искать запасные горшки в мамином садовом домике.

Расставив найденные горшки на прежние места, где раньше стояли их предшественники, я стала заполнять их грунтом и осторожно рассаживать по ним увечные кустики. Я поймала себя на мысли, что такая работа приносит мне удовольствие. Полив напоследок саженцы, я окинула взглядом мамин уголок и осталась довольна работой. Впервые в жизни я испытывала совершенно новые чувства. А прежние меня покинули, как будто их и не было никогда. Я смотрела на оживающие цветы и не ощущала больше никакого страха и скрытой угрозы. И не могла найти этому объяснения.

Вернувшись в гостиную, где спала на диване мама, я всё продолжала думать о том, что произошло. Машинально сев за стол, стала есть остывшую пищу, не задумываясь над тем, что именно лежит в тарелке. Потом оглянулась и увидела, что мама проснулась. Сев рядом на пол, я склонила к ней голову.

- Что же такое случилось с нами? – спросила я.