Нужно ли нам смиряться?

О, хитрость самолюбия! Мы можем гордиться даже смирением.
Святитель Иоанн Златоуст
 
Есть понятия, о которых говорить не принято в силу их неземной важности или даже какого-то неземного происхождения. Но так или иначе они всегда связаны с проявлениям Божественного в человеке. Хотя, казалось бы, вот любовь (куда уж более бесконечное понятие найди, конца и края в определении семантики не видать), ан нет, всё тянет и тянет куда-то в более прозаичную плоскость, даже если стихами о ней говорить. Иное дело смирение! Здесь сразу начинает чувствоваться какой-то сверх-подтекст, сверх-человечность, сверх-понимание... и пусть во многом знании немалая печаль - сказал мудрец Экклезиаста, я не мудрец, но почему так часто мне жаль весь мир и человека жаль. Эти слова Заболоцкого всплывают в памяти именно при упоминании смирения. И входим мы не куда-нибудь в быт, о которой обычно разбивается любовная лодка, а в дискурс РЕЛИГИОЗНЫЙ. Так или иначе но у большинства носителей языка слово "смирение" ассоциируется именно с религией, верой, с людьми в священных одеждах. Наверное, поэтому и овладевает нами трепет при размышлении над этим понятием. А как не впасть тут в ересь? Но между тем, смиренным может быть и атеист. Или не может?
В том-то и дело, что смиренными, с точки зрения языка, можем быть мы все! В словарях ничего не сказано о том, что этому состоянию или на это действие способна лишь какая-то категория лиц. Обратите внимание так же на то, что это действие или состояние (да и состояние не появляется на ровном месте, оно всегда чем-то обусловлено, какой-то нашей работой над собой, даже если это работа по уничтожению себя - в данном случае я говорю о любом состоянии, не только смиренном). А раз в основе лежит действие, то здесь уже логично встает вопрос - что же это такое делает с собой человек, что становится смиренным?И сразу возникнут ассоциации с сирыми, кроткими, убогими, осознающими свою ничтожность людьми. То есть дело в "нищете" духа (точнее, тела)? Но так ли уж смиренны бомжи в московском метро? Скорее нет, их мятежный дух все прорывается и прорывается наружу сквозь коросту образа маргинала, "падшего" человека, в них как раз-таки чаще всего и проглядывается желание заявить о себе: испачкать окружающим одежду, порвать вещи, испугать и т.п. Более того, чем менее значимым ощущает себя человек, тем меньше в нём смирения, а больше САМОЛЮБИЯ, которое по существу и является антагонистом смирения. Причем для того, чтобы быть самолюбивым ничего делать не надо, люби себя на здоровье и будет тебе счастье! Не нужно никаких там поступков, доказательств, проявлений воли, свидетельствующих о том, что ты хорош во всех смыслах. То есть смирение, так или иначе, представляет собой усилие, некий душевный труд. Только в чем он состоит этот труд и сводится ли он к уничтожению самолюбия, любви к себе?
Возьмем постой пример: человек учится играть на скрипке... У него не получается, сложно овладеть музыкальным инструментом, а очень хочется, да и сомнения в себе начинают появляться - да я, да не могу! И дальше у него два пути: обругать инструмент в силу его непослушности, обругать себя в силу криворукости... И то, и другое смирением не является, поскольку нет покоя в сердце, нет принятия ситуации, а значит нет и выхода из неё! И тут возникает альтернатива, третий путь, который всегда обозначается в былинах: "Направу ехати - женату быти; налеву ехати - богату быти. Как пряму ехати - живу не бывати - нет пути ни прохожему, ни проезжему, ни пролетному" (характерно, что васнецовский витязь с картины думает именно над прямым путём, которым всегда идут все герои сказок). Что же это за путь прямо да ещё и с утратой самого себя? Не путь ли это сложения буйной головы? Но как ни странно, стоит лишь понять, что скрипка, велосипед, полотно не даются с первого раза, как тут же возникает желание учиться снова, с целью эту вершину взять... И себя, действительно, в некотором смысле потеряешь, поскольку это будешь уже не ты старый, а ты новый с новым знанием, умением или навыком. То есть смирение - это маленькая смерть ради новой жизни, воскресение в новом статусе, когда ты отбросил всё старое (свою гордыню, самолюбие), "унизил" себя (осознал, что не Боги горшки обжигают) и ПРИНЯВ ситуацию, стал действовать, пошёл дальше. То же мы можем говорить и о людях, о ситуациях, с которыми сталкиваемся. Можно долго и упорно играть на чьих-то нервах, но оттого инструмент не зазвучит, а зазвучит он лишь в руках умелого маэстро, человека терпеливого и смиренного, хотя не факт, ведь танго всегда танцуют двое, то есть хорошему мастеру даешь хороший инструмент. Возможно, на меня лично сейчас обрушатся громы и молнии, но смирение так или иначе направлено в большей степени на нас самих, на создание нашей собственной внутренней гармонии, всё той же любви к себе. О чём это я? Да, всё о том же, что если мы и проявляем смирение, то это совсем не значит, что получим его в ответ, что убедившийся в собственной значимости возьмёт да и изменится (вспомним грабителей, напавших на Серафима Саровского). Как ни парадоксально, но мы работаем с собой, с переменами в себе, с созданием внутреннего спокойствия. То есть любить себя человеку все же необходимо, иначе он без некоторой уверенности в своих силах не сможет гармонично развиваться и утонет все в той же гордыне (ах, мы самые уБОГИЕ, спасибо, что вы нас самых черненьких полюбили - зачем, собственно, меняться, если вы примите нас любимы, позволите вытирать о вас ножки?), но нельзя любить только и исключительно себя (самолюбие, позволяющие видеть в мнении других собственное превосходство, ощущать себя выше, базирующиеся на неумении слышать и слушать)...
И вот... вроде все хорошо, вроде всё так... Ты принимаешь ситуацию, человека таким, каков он есть, ты что-то делаешь, дабы измениться, дабы помочь, дабы поспособствовать, но... ты ощущаешь себя совершенством. Это гордыня и самолюбие так прёт из тебя. Обращаясь к эпиграфу, ты любуешься своими смирением... И вот удивительно оно улетучивается, поскольку мало примиряться с обстоятельствами, ВЗАИМОдейстовать с ними, необходимо ещё как-то ограничивать себя, не раздувая смирение до масштабов подвига, геройства. Это та грань, за которой себялюбие перетекает в самолюбие. И смирением там и не пахнет. Значит, смирение - это не только принятие с любовью в сердце людей, мнений, обстоятельств, но и умение ощутить свою ограниченность, увидеть в этих противоположных мнениях, людях, обстоятельствах свои непрозрачные грани, простить себе своё несовершенство, научиться ладить с ним, не зацикливаясь на себе.
 
В фильме "История одной монахини" с Одри Хепберн в главной роли примечательным является один диалог. Уходящая в монастырь дочь говорит отцу: "Я сделаю всё, чтобы ты мной гордился". А он отвечает: "Я не хочу тобой гордиться, я хочу, чтобы ты была счастлива". Парадоксально, но смирение в данной ситуации демонстрирует именно человек из "светского" мира. То есть смирение - это путь к душе другого человека через любовь, путь всегда тернистый и не всегда означающий взаимность, путь, требующий усилий и напряжения, действий и понимания не только ради другого, но и ради самого себя!!!