Лоскутки

_ _ _ _

26.05.03
     Мои болезни, о которых я, в общем-то, не говорю и стараюсь не вспоминать, начинают всё чаще беспокоить меня. Я и здесь о них говорить не собираюсь, потому что - зачем? Жалеть меня и бегать вокруг меня всё равно некому, самой себя жалеть невкусно; а лечиться - что толку? Мне незачем отвлекаться от упоительного занятия - жить, чтобы только продлить свои дни; да и не вижу я в этом смысла. Всё равно завершить свою жизнь, как некую работу, невозможно. В каком-то возрасте она просто обрывается - так же вдруг, как вдруг возникла. Просто какая-то Парка перерезает нить существования, и всё.
   Я не боюсь самой смерти, хотя, конечно, боюсь умирания, как боюсь всяких мучений. Но мне нетрудно представить себе, как это мир будет существовать без меня после меня, потому что я уже научилась представлять мир без меня - до меня. Я не могу расчленить собой Вечность; она просто есть, "да и не в зуб ногой", как говорил поэт...
    А с чего я вдруг начала писать всё это? А с того, что всякий момент в вечности ведь как-то всё-таки связан с предыдущим и с последующим.  И хотя нет у меня собственных внуков, но есть внучатые племянники, которым мои воспоминания и рассуждения, с ними связанные, могут быть интересны. А может быть, в чём-то и полезны.

     Много-много людей живёт во мне, и не всех я знаю даже по именам - только некоторых. Но вот ловлю себя на том, что засмеялась точь-в-точь, как тётя Броня; повернулась сейчас - как бабця; подперлась рукой, как тётя Соня; как мама, рассказываю сама себе, что нужно ещё сделать; как папа, задрёмываю в кресле или почёсываю кота за ушком... ну и так далее. Интересно мне всё это...
     Я не хочу определять для себя форму этих записок. Да никакой формы мне и не надо. Просто писать буду, как вспомню, а вы читайте, если вам интересно - хоть всё подряд, хоть местами...
     История одного только человека неизмеримо глубока, как история всего человечества. Сказано в "Агаде", что бог создал человека в единственном экземпляре, имея в виду три цели: во-первых, чтобы никто не мог похваляться  перед другими древностью своего происхождения; во-вторых, чтобы знал человек: то, что он испортил, исправить будет некому; и, в-третьих, чтобы понимал человек: спасая одну жизнь, он спасает всё человечество; а одну жизнь губя - всё человечество губит.
   Относя это к любому человеку, нельзя не отнести и к себе. Я тот человек, которого в полной моей власти спасти или погубить; и я тот человек, об истории которого размышлять мне всего интересней.
     Мои друзья-геологи с лёгкостью играют тысячами, миллионами и миллиардами лет; а мне тысячелетие представляется такой бездной, что и заглядывать-то в неё страшно. А между тем, ведь и собственная моя история уходит далеко за край тысячелетия. Тётя Броня, любимая сестра моего отца, говорила мне как-то, что мы, Лурье (мы Лурье со стороны её отца, моего деда), происходим из дома царя Давида. А вот откуда происходят Окснеры (это фамилия моей бабушки и прадеда, бывшего главой нашей киевской семьи) - этого тётка не знала. Знала только, что значение фамилии "Окснер" как-то связано с упрямством. Очень может быть, по всем по нам судя!
    Да, но каково - из дома царя Давида! То есть, во всех нас, хотя и сильно разбавленная, течёт древнейшая царственная кровь; и за нами - тысячелетия... Дед даже рисовал для своей старшей дочери, тёти Брони, наше родословное древо; но, будучи в то время очень верующей комсомолкой, она всё это отвергла с иронией - вполне, впрочем, уместной...
     Однако, откуда у моего отца, выросшего в нищете (потому что семья была из весьма нуждающихся), это чувство достоинства и это умение и потребность ненавязчиво помогать, защищать, покровительствовать - это было у него буквально в крови, и он умел всё это делать с тончайшей деликатностью. Откуда? И чуть ли не все, кто соприкасался с ним, совершенно естественно прибегали к этой его способности - чуяли её, что ли... Ибо ведь это и есть истинно царское дело - защищать обиженных и угнетённых. Ибо именно так и узнаётся царская кровь...
    Вам смешно? Разумеется. Я и сама смеюсь. Но и уважаю.

     Удивительно, как мало интересовались мы историей нашей семьи. А ведь, в сущности, История - наука интимная. История - она ведь и складывается не из чего другого, как только из человеческих судеб - из любовей, вражды, обид и радостей людей. Из рождений и смертей. Из всей этой житейской путаницы, в которой сам чёрт ногу сломит.
     История - это, собственно, то, что было с нами и прошло, и вследствие чего мы - то, что мы есть. И если мы нравимся себе, то похваливаем свою историю, которая причиной того, что мы такие хорошие. А если мы себе не нравимся, то честим её почём зря, ведь это она во всём виновата. И нет такого отрезка истории, такого момента, который можно было бы перечеркнуть или оплевать так, чтобы самим же не пришлось потом утираться.
     Вот нам уже привычно ругать (и не без основания) "эти 70 лет Советской власти". А между тем, большинство ныне живущего народа нашего обязано просто физическим своим существованием этим годам, так перетасовавшим людей, что произошли самые невозможные встречи и союзы, от которых, естественно, явились дети. Вот эти дети и есть наш теперешний народ, от которого дело идёт дальше, дальше... я надеюсь, что очень далеко вперёд. Хотя это - как судьба, как получится.
    Взять, хотя бы, меня - я ведь от кого родилась? От киевского еврея и смелянской украинки, которые встретились на Чукотке... Возможно ли это было без бурь и потрясений, через которые прошла страна? (Оглянитесь же и на себя - откуда вы сами?)...Возможно ли было, чтобы потомки запоржских казаков (читай Шевченко и Гоголя) породнились с евреями? Чтобы потомки раввинов (были, я знаю, среди Лурье великие ребе, знатоки и комментаторы Торы)породнились с потомками воинствующих христиан? Ведь мой пра-пра-прадед из рода Зинченко с Гонтой гулял! Однако вот, произошла и встреча, и любовь, и я сама результат того - прекрасный или плачевный, это уж как на чей вкус. Но таковы игры Истории - да таковы ли ещё?
     Муж мой, например, был русский дворянин, и я ношу его фамилию - Ланковская я. А отец его, Макаревский, был польский шляхтич; но Кирилл его практически не помнил, потому что он рано умер. И Кирилл носил фамилию своего крестного отца, брата матери - Ланковский. А Ланковские - это производное от Ланга Коске: предки Ланковских были шведские дворяне, перешедшие на службу Петру.
    Каков поворотик в этой истории?..
    Но на сегодня хватит. Завтра продолжу, если будет настроение. Впрочем, если настроение появится сегодня вечером, то я и вечером что-нибудь запишу. Я решила никаких преград себе не ставить и писать вольно - как бог на душу положит.

     (продолжение следует)