Из любви к Дженни

ИЗ ЛЮБВИ К ДЖЕННИ

повесть

космическая фантастика, приключения, боевик

Юджин Вэнг

2016 - 2017




ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. КОМАНДОР-ЛЕЙТЕНАНТ




1.

«Dum spiro, spero» – гласит латинское изречение. «Пока дышу – надеюсь». Что ж, мне это высказывание подходит наилучшим образом.

Я здесь один на пустой планете. Со мной тут лишь отголоски прошлого, призраки воспоминаний.

Каждый день я брожу по безлюдным просторам и с надеждой гляжу на небо. Когда-нибудь за мной прилетит звездолёт – я знаю это твёрдо, потому что Он так сказал.

Не знаю лишь одного – сколько времени мне суждено здесь провести. Я оставлен здесь, обречён на одиночество. Дженни, наверное, считает, что я это заслужил…

Я знаю, что в будущем покину планету, но ждать в этом одиноком аду – невероятно тяжело. Возможно, мне придётся ждать здесь множество десятилетий.

Дженни, о, Дженни! Когда ты вернёшься за мной? Время способно изгладить любую обиду.

Время… Для нас с тобой время не имеет значения, не так ли? Я знаю, что мне нужно лишь дождаться тебя, но именно ожидание меня и мучит.

Я с надеждой гляжу на небо и жду твоего звездолёта, Дженни. Я нахожусь здесь уже более пяти лет, и чувствую себя так, словно застрял в одном вечном застывшем мгновении. Разве прошедшего срока не достаточно?

То, что я сделал – я сделал из любви к тебе, Дженни.




ЗАПИСЬ ПЕРВАЯ:

Итак, ты включил эту запись, чтобы выяснить где ты находишься, как ты здесь оказался, и что происходит. Эти вопросы, вероятно, ты задаёшь сейчас, выйдя из стазиса. Я собираюсь тебе на них ответить.

Я оставляю эти записи для тебя, потому что Он сказал, что они тебе понадобятся.

Эта планета называется Крайтон. Она находится на границе, где встречаются человеческая цивилизация – Галактическое Содружество – и цивилизация эзентидов, во Внешнем Рукаве между 40-м и 50-м градусами Галактической Долготы.

Крайтон напоминает планеты марсианского типа: бесконечные просторы пустынь, песчаные бури, небольшой размер планеты. Притяжение здесь – чуть меньше 1 Джи. Небо часто меняет цвет, и цвета его непривычны для человека – иногда оно бывает красным, а иногда даже кислотно-зелёным. На Крайтоне человек может без вреда для жизни дышать только в специальной маске типа «Breath of life». Снаружи Крайтон выглядит как красно-бурый шар.

Изначально здесь велись научные работы, связанные с изучением эзентидов. Между цивилизацией людей и эзентидами были напряжённые отношения. Крайтон был миром-родиной эзентидов – поэтому планета стала объектом пристального внимания людей. Планета уже несколько столетий пустовала, эзентиды давно покинули её, так что высадке людей ничто не помешало.

Некоторые ископаемые, найденные на планете, оказались полезны для военных исследований, в ходе которых разрабатывалось оружие против эзентидов. Разработки велись по двум направлениям: нанотехнологическое оружие и волновое (не спрашивай, я не знаю с какими волнами работали привлечённые к делу физики). Оружие пригодилось бы, если б началась война с эзентидами. А вероятность того, что она вскоре начнётся, была высока.

Эзентиды обладали неприятной особенностью – они могли с огромной скоростью регенерироваться. Каждая особь эзентидов была, практически, неубиваема. Учёные Содружества как раз и пытались изучить природу их регенерации и найти средство против неё.

Через некоторое время после того, как люди обосновались на планете, на Крайтон высадились звездолёты эзентидов. Формально этот мир был ничьим – пограничьем – так что высаживаться на нём могли и люди, и эзентиды.

Эзентиды спешно построили несколько баз, обосновались на них и стали наблюдать за людьми. Иногда они совершали вылазки, близко подбирались к людским научным центрам, устраивали провокации. Несколько раз на планете вспыхивали короткие бои между военными Галактического Содружества и эзентидами.

Я говорю «людские центры» и «военные Содружества», а не просто «наши», потому что у меня есть на то причины. Я не могу больше причислять себя к человечеству – среди людей «моих», «наших» нет. Что я имею в виду, когда говорю так? Я объясню позже.

Несмотря на прибытие эзентидов, эвакуироваться с планеты никто не собирался. Наоборот, решили, что присутствие поблизости живых эзентидов будет только на руку. Решили, что этих эзентидов можно использовать в качестве подопытных, когда оружие будет готово.

Для защиты исследований и учёных требовались боевые группы. Состав военных на планете постоянно обновлялся: улетали звездолёты с бойцами, отработавшими обговорённый контрактом срок, прибывали новые.

Последним звездолётом, когда-либо опустившимся на Крайтон, стал звездолёт «Актиния-Л», наш звездолёт.

Нашей группой космопехов командовала Дженни. Точнее, командор-лейтенант Флэтпорт. Двойное звание среди космопехов было обязательным. «Лейтенант» – означало её обычное звание в наземных условиях, а «командор» подразумевало, что, при отсутствии обладателей более высоких чинов, она автоматически становится старшим на военном звездолёте. 

Все наши так её и звали – «командор-лейтенант», иногда для краткости – только «командор». Мне тоже приходилось так к ней обращаться.

Но бывали моменты, когда для меня она была просто Дженни. Моменты, проведённые в её каюте.

Собственной каюты на звездолёте я не имел, спал в общей спальне – ведь я всего лишь солдат. А Дженни, имея статус командора, разумеется, обладала собственной каютой. Там мы и встречались.

Да, Дженни и я состояли в любовных отношениях.

Вся эта история случилась из-за Дженни – той, кого я люблю. То, что я сделал – я сделал из любви к Дженни. 




2.

Закончилась ещё одна ночь на Крайтоне – и я, пробудившись, встаю с койки.

Ночь я провёл на научной базе Содружества, спал в общем спальном отсеке.

Эта база – «База 6-5» – была местом, где более пяти лет назад произошли те события, из-за которых я здесь и застрял. Она же оказалась последней базой на Крайтоне, населённой людьми – когда военное напряжение с эзентидами стало нарастать, другие базы спешно закрыли, а научный и военный состав покинул планету или перебрался сюда. Последние 50 человек на Крайтоне обитали здесь.

Сейчас единственным обитателем базы, как и единственным человеком на планете, был лишь я.

Я осмотрелся: меня окружали койки – разумеется, пустые – в помещении царила тишина. Я покинул спальный отсек и побрёл по пустым коридорам. Путь я держал к пищевому отсеку.

Стены металлического цвета отливали мрачным серым оттенком в полутьме. Эхо шагов подчёркивало мёртвую тишину и усиливало чувство одиночества.

В пути мне попался личный жилой отсек командора-лейтенанта Флэтпорт. На круглой двери, стилизованной под двери отсеков на звездолётах (этот стиль и дизайн назывался «Космо-колониальный Модерн»), висела табличка с её именем. Я бывал в этом отсеке уже сотню раз за прошедшие годы, но не смог удержаться и решил заглянуть снова.

Я ввёл пароль, открывающий дверь – «Amralime» – и две половинки круглой двери с шаркающим звуком разъехались в стороны. Я вошёл.

Всё здесь оставалось таким же, как когда отсек принадлежал Дженни – автоматизированные системы базы продолжали работать и содержать помещения в чистоте и порядке. Моим глазам предстал стол с компьютером-терминалом, выходящим в общую сеть базы, кровать, гардеробный отсек. Он был открыт: форма Дженни висела на плечиках, а боевые костюмы сидели на манекенах.

В глаза сразу бросился красный бронеэкзокостюм. У него были две дополнительных роботизированных руки-манипулятора, которыми Дженни могла управлять мысленно с помощью специального гаджета, сканирующего мозговую активность. Гаджет был похож на слуховой аппарат, Дженни надевала его на правое ухо. Этот красный бронеэкзокостюм был её любимым, она надевала его на боевые операции чаще всего.

Воспоминания о Дженни расстроили меня – как и всегда. Я провёл рукой по бронеэкзокостюму и покинул отсек.

В пищевом отсеке я заказал робо-повару завтрак – техника на базе работала так же сносно, как и пять лет назад, в том числе и производящая пищу – а пока тот возился с приготовлением, я съел пару снэков долговечного срока годности.

Я взглянул на обёртку снэков и прочёл название марки: SOS. Эти снэки напомнили мне о Дженни и прежних временах.

Во время операции на планете Тэлэссия нам с Дженни пришлось более суток провести в пути по дикой незаселённой местности. Нас было лишь двое. Из еды у нас имелись только снэки этой марки (они входят в стандартный паёк на космофлоте). Когда пришло время подкрепиться, и мы достали снэки, Дженни прочла:

– SOS – Space of Snacks. Остроумно.

– Ты раньше никогда не читала, что написано на обёртке снэков?

– Нет, не обращала внимания на такие мелочи.

Я снова поймал себя на том, что погрузился в воспоминания. Чёрт, на этой базе всё напоминало о Дженни – было бы странно, если бы грустные воспоминания не преследовали меня здесь на каждом шагу.

Перекусив тем, что приготовил робо-повар – стейком, распечатанным на пищевом 3D-принтере (мясо произведено по технологии «мясо из пробирки»), тушёными овощами (они выращивались на автоматизированных гидро- и аэропонных фермах прямо здесь, на базе, в фермерском отсеке на подземном этаже), и выпив стакан свежевыжатого апельсинового сока (апельсины тоже выращивались на базе), я решил, что нужно как можно скорее покинуть это место, чтобы прекратить распалять себя воспоминаниями о старых временах и той, кого люблю.

В гардеробном отсеке я подобрал себе простой выходной костюм – комбинезон «Космопроходец». Это был стандартный костюм для путешествий по нетерраформированным планетам, а также его носили на борту звездолётов. Костюм был из эластичного облегающего нано-материала и казался словно сошедшим с комиксов и иллюстраций к научной фантастике старых времён. «Космопроходец» мог быть мужского и женского вариантов и имел несколько расцветок – мне достался серый.

Мне не требовалось что-то крутое и навороченное типа бронеэкзокостюмов: планета была почти пустынна, особо опасных противников мне ждать не приходилось. Да и потом – что могло причинить мне вред? Я мог бы гулять по Крайтону в домашних тапочках и банном халате – и чувствовал бы себя превосходно, в то время, когда другие люди гибли бы. Прежде всего – гибли от воздуха на планете.

В оружейном отсеке я взял плазмомёт «Мьёльнир» – он был полезен не только в бою, но и помогал справиться с проблемами геологического характера – а затем направился к выходу с базы.

У выхода на подставке лежало множество дыхательных масок. В них я не нуждался – так что я просто скользнул по ним взглядом и прошёл мимо.

За мной сомкнулись створки круглой двери выходного отсека – защищая здание от попадания внутрь воздуха атмосферы – а передо мной распахнулись могучие врата, ведущие во внешний мир.

Я мысленно приготовился к тому, что обычно происходит, когда я перехожу с кислородного дыхания на воздух Крайтона. В такие моменты со мной случается короткое помутнение, сопровождаемое яркими переживаниями.

Я сделал первый за сегодня вдох крайтонского воздуха, и тут же последствия не заставили себя ждать. Перед глазами заплясали цветные пятна, вспыхнули салюты, мир вокруг начал мерцать и переливаться всевозможными цветами. Мне показалось, будто тело отрывается от земли и летит, парит, плывёт. Несколько мгновений я плыл и плыл в потоке ярких вспышек, света и разноцветного мерцания.




ЗАПИСЬ ВТОРАЯ:

Я влюбился в Дженни с первого взгляда. Наша встреча произошла во время битвы с зандоранами на планете Арконод – вечно снежной, холодной планете (на что указывает её название – имена всех снежных планет начинаются с «арк»), входящей в состав Галактического Содружества. Шла война с зандоранами, известная как «Зандоранская война» или «Война 2183 года».

Название войны означало лишь год, когда она началась – а вовсе не отражало продолжительности. «Война 2183 года» продлилась более 4-х стандарт-лет («земных лет»).

Войну начали зандоране – они просто ни с того ни с сего напали на человеческие колонии, расположенные на краю Галактического Содружества, и это положило начало войне.

Зандоране были разумной ксено-расой с развитыми наукой и техникой. Глядя на их внешность, вы ни за что бы не поверили, что перед вами жестокие, кровожадные, воинственные существа.

Зандоране были близки внешне людям и многим животным Земли: две руки, две ноги, ноги снизу, голова сверху, прямоходящи, на голове два глаза и два ушных отверстия, один рот.

Зандоране были ростом человеку примерно по грудь. Кожа – гладкая, серого цвета, иногда с оттенками и цветными разводами. Голова зандоранина – слегка сплюснутая, на конце пасти клюв – но не как у птиц, а как у коал. Глаза – крупные и расположены по бокам черепа, чёрные, зрачок – вертикальная полоска, как у кошки, цвет зрачка – в диапазоне от красного до коричневого. На лапах – по четыре пальца. Маленькие пухлые ручки – подобны человеческим, пальцы ловко манипулируют кнопками, хорошо справляются со сборкой техники, большой палец – отстоит от остальных, как у людей.

В общем, головой зандоране походили одновременно на ящериц, птиц и коал, а туловищем – на человека.

У зандоран был забавный голос – сиплый высокий хрип, будто у тролля-карлика из комичной сказки. Язык был под стать голоску – витиеватая речь, полная смешных слов, произносимых ритмично и в рифму, будто стишки. Например, «Здравствуйте. Как поживаете? Хорошая сегодня погода, не правда ли?» звучало как целый стишок-считалка:

«Ин хиари ханко дэ,
Хири хаймо найтти сэ!».

И так они разговаривали всегда.

Сложно было поверить, что милые клювастые ящерки-коалы с голоском комичного карлика-тролля – кровожадные существа, начавшие ни с того ни с сего войну и устраивающие дикие зверства в местах, где захватывали человеческие колонии. Однако это было так.

Сами зандоране лично на атакуемые миры не спускались, вместо себя в бой посылали ГМ-животных, выращенных специально для ведения войны именно с той расой, с которой воевали. Например, во время войны с людьми ГМ-животные зандоран были спроектированы специально для битв с людьми.

Кроме всего прочего, это означало, что ГМ-звери зандоран обожали человечину. Запах человеческой крови приводил их в неистовство, а жажда человеческого мяса была инстинктом и заставляла преодолевать множество километров и вступать в жестокие бои, лишь бы её утолить. Да, вот таких зверей создавали малыши-зандоране со смешным голоском!

Из спуска зверодесанта зандоране устраивали целое представление – корабли-носители сбрасывали в атмосферу кучу громадных капсул со зверьём, находящимся в состоянии стазиса внутри. И это походило на то, будто гигантская рыба в небе мечет икру или гриб разбрасывает споры.

Капсулы неспешно планировали на землю, а, достигнув поверхности, раскрывались, как бутоны цветов – гигантские лепестки расходились в стороны. И внутри каждого «цветка» оказывалась ГМ-тварь, пробуждённая стимуляторами, впрыснутыми в кровь автоматикой капсулы. После раскрытия капсулы ГМ-зверь тут же бросался в бой, круша всё на своём пути, ведомый лишь одним – жаждой отведать человеческого мяса и крови.

Сами зандоране находились на своих звездолётах и сверху любовались тем, как их зверушки убивают местное население. Делали ставки, прогнозы, транслировали это по своему аналогу телевиденья – в общем, для них это было развлечением.

***


Арконод – планета, на которой располагались научные комплексы. Спасти лаборатории, учёных, их разработки и технологии – было задачей первостепенной важности.

Отряд, к которому был приписан я, защищал научный комплекс, называющийся «Башня Талмор». Комплекс представлял собой устремившуюся ввысь цилиндрическую башню с округлой вершиной – 10 надземных этажей и 2 подземных – и окружающие её 5 зданий-полусфер. Здания были связаны друг с другом надземными тоннелями-переходами, также от каждого здания тянулся переход к самой башне. При взгляде сверху можно было увидеть пятиугольник. В центре него башня, и к ней от каждого угла тянутся лучи-переходы.

Бои с зандоранами велись вне планеты, в космосе, и их постепенно оттесняли всё дальше от Арконода и всей звездной системы – но они уже успели высадить зверо- и рободесант, и тот устраивал на планете хаос, погромы, вёл охоту на людей. С этим десантом и должны были разбираться присланные на Арконод космопехи. К которым относился и я.

Боевые отряды оборонялись в переходах и зданиях-полусферах, башня же – была заперта наглухо, там осели учёные и представители корпорации, которой принадлежал этот комплекс – OSSCIR. Outer Space Science Research. Корпорации принадлежала большая часть территории и ресурсов на Арконоде. Сначала снаружи комплекс  защищали автоматизированные турели и боевые дроны – но во время атаки ГМ-зверья они были уничтожены.

ГМ-звери прорвались в комплекс – пробив дыру в стене в одном из переходов между зданиями-полусферами – и бой начался внутри помещений.

Первым зверем, прорвавшимся в помещения, стала Омерзительная Креветка. Зандоране, проектируя ГМ-зверей, создавали настоящих монстров Франкенштейна – фантазия у них была просто безумной.

Омерзительная Креветка была 5-7 метров в длину, 2 метра в высоту, и внешне походила на рака. Она была грязно-болотного цвета, имела множество ног, а спереди – громадные ужасные клешни. При быстром передвижении слышалось мерзкое цоканье о пол множества ножек. От этого звука у меня пробегали мурашки по телу и перекашивало лицо – мне казалось, будто это не здоровенный монстр ползёт по коридору, а маленькие многоножки снуют по моему телу.

Омерзительная Креветка была медлительна, неповоротлива и тупа, но это компенсировалось тем, что она… стреляла из глаз лазером! Да-да.

Конечно, не сами глаза генерировали лазерный луч – установки, выпускающие мощный лазер, были имплантами, вживлёнными рядом с глазами. Эти импланты срабатывали по мысленной (волевой) команде креветки, а батареи для лазера были намертво приделаны к её телу – креветка носила на себе множество здоровенных цилиндров-батарей.

Под лазеры креветки было лучше не попадать – почти любой объект резало как хлеб.

Понятно, что и стрелять в первую очередь следовало по лазерному механизму – в импланты возле глаз и батареи на теле, а лишь потом заниматься самой креветкой.

Креветка прорвалась в коридор между двумя базами-полусферами – просто проломив стену перехода – и срезала лазерным лучом нашего командира, как травинку. Когда его тело свалилось на пол, его ноги, обрезанные до колена, остались стоять. Жуткое зрелище.

Мы тут же занялись лазерным механизмом и быстро отстрелили батареи на спине твари. Те из нас, кто посмелее, сунулись к ней спереди и расстреляли импалнты. Кажется, даже подбили один глаз.

Теперь креветка стала относительно безопасней – из джедая с лазерными мечами она превратилась во всего лишь рака-переростка со смертоносными клешнями и крепким панцирем.

Рака, от которого лучше улепётывать, если не знаешь, чем его взять. А брать было нечем – пули наших гаусс-автоматов «Эскалибур» почти не причиняли вреда её панцирю.

Поэтому мы отступали, а креветка на всех парах гналась за нами по коридору перехода.

Мы спешили к спасительному дверному проёму впереди, ведущему в полусферу, где могли бы забаррикадироваться. Мы надеялись некоторое время отсидеться там, а потом двинуться к башне «Талмор» – полусферы и переходы нам не отстоять, нужно отступать под защитные своды башни.

По квантовой связи сообщили из центра, что снаружи к нам прорывается на выручку группа элитных космопехов, но пользы от этой информации было немного – судя по всему, мы не продержимся до их появления. Нас оставалось пятеро, командира мы только что потеряли, и мы улепётывали от разъярившейся креветки по коридору, не чуя своих ног. Как вдруг…

Стена коридора впереди будто взорвалась, и в переход ворвался ещё один монстр.

Это была Бегемото-свино-крыса. Она выглядела как крыса, но размеры имела как у бегемота. Она была жирной, но юркой.

Крыса уставилась на нас красными глазами и мерзко захрюкала. Оскалилась, и с клыков потекли вязкие струи слюны.

Она пригнулась, готовясь броситься на нас, шерсть взъерошилась, а сзади беспокойно заёрзал длинный хвост. Говорили, хвостом свино-крыса орудует как хлыстом и запросто может сбить человека с ног.

Хрюкая и визжа, крыса бросилась на нас, перекрыв путь впереди – а сзади нас догоняла креветка. Кажется, мы были обречены. Положение безвыходное, нам не спастись.

Один из нашей пятёрки – бежавший впереди – не успел затормозить и угодил прямо в лапы крысы.

Тварь накинулась на него, повалила на пол, придавила своей тушей и принялась бешено вгрызаться в броню. Бедолага заверещал, задёргался, но крыса прочно прижимала его к полу. Наконец, ей надоело ломать зубы о броню солдата и она сомкнула челюсти на его шлеме и оторвала вместе с головой.

– Что будем делать? – спросил я у оставшихся троих напарников.

Мы встали спина к спине, бледные от страха и уже мысленно смирившиеся со своей участью, а крыса и креветка наступали на нас с двух сторон.

Положение ухудшилось ещё больше – к зверям присоединились зандоранские боевые дроны, показавшиеся позади креветки.

Зандоранские боевые дроны походили формой на дроны космофлота – тоже были шарообразными, летающими, но, как всё у зандоран, имели свои особенности. Один тип шаро-дрона зандоран стрелял лазером – как та же креветка. Луч был такой же мощный и свободно резал любую броню. Другой тип – был «дроном-камикадзе». Эта дрянь выискивала цель, бросалась к ней и взрывалась рядом. Самым неприятным было то, что, взрываясь, проклятый дрон расплёскивал плазму, которая ошпаривала жертву с ног до головы.

Позади креветки дронов – и первого и второго типа – появилось штук шесть. Они ринулись к нам.

Всё, теперь мы точно были обречены.

Но в этот момент через дыру в стене, оставшуюся после Бегемото-свино-крысы, ворвалась группа людей.

Снаружи стояла жуткая метель, густо сыпал снег. Гремели взрывы, полыхал огонь, валил дым, звучал рёв ГМ-зверья. Эти несколько человек – кажется, семь – вышли из пелены метели, будто материализовавшиеся духи из стены тумана.

Они двигались очень быстро. Вырвавшись из дыры в стене, они тут же бросились на врагов. Но не так, как это сделали бы другие солдаты – вступая в бой со страхом и неуверенностью… Нет, они ринулись на врагов так, будто были охотничьими зверями, а те два монстра и шаро-дроны – были их добычей. Они бросились на них так храбро и отчаянно, будто преследовали тех тварей и дронов по всему Арконоду, и вот, наконец, настигли и теперь планировали сожрать их на завтрак.

Впереди группы мчался человек в красном бронеэкзокостюме с двумя дополнительными роботизированными руками. Все четыре руки вооружены – в двух по скорострельному гаусс-пистолету «Con Dar», в одной – плазмомёт «Мьёльнир», и в ещё одной – громадный выдвижной меч «Матой», почти двухметровый меч с широким лезвием, способный с лёгкостью резать практически любой материал – благодаря наноструктуре лезвия и атомарной заточке.

Человек в красном вёл, остальные следовали за ним. На всех бойцах были шлемы, так что было невозможно увидеть лица, но мне показалось, что красный костюм лидера внешне повторял женскую фигуру.

Я присмотрелся к остальным членам группы – насколько успевал разглядеть быстро бегущих бойцов – кажется, среди них была ещё одна или две женщины – в синем и фиолетовом бронеэкзокостюмах. Остальные – мужчины, их костюмы – чёрные.

Началась свалка – креветка, дроны, свино-крыса... – и во всю эту кашу ворвался боевой отряд. Нас с приятелями оттеснили в сторону – мы не возражали, пусть новоприбывшие лезут в бой, оставив нам работу болельщиков.

Бойцы действовали чётко и слажено, словно управляемые единым дирижёром. Быстро и с лёгкостью расстреляли шаро-дроны, будто те были неподвижными мишенями в тире. Им удалось подгадать момент и подстрелить дрон-камикадзе, когда тот пролетал над креветкой – и тварь получила хорошую прожарку своему панцирю.

Кто-то из моих товарищей произнёс восторженно:

– Это же элитные космопехи!

– С чего ты взял? – спросили у него.

– У лидера отряда – костюм с четырьмя руками. Только элитные космопехи умеют управляться с дополнительными руками-манипуляторами. К тому же, взгляни, как чётко они урабатывают врагов.

– И что?

– Им это удаётся благодаря Ускорителю. Лидер группы использует Ускоритель, а затем отдаёт команды подчинённым. А Ускорителем пользуются только элитные космопехи!

Ускоритель! Ну и ну!

Ускоритель – это механизм, встроенный в бронеэкзокостюм, с помощью которого можно субъективно замедлять время. Пилот костюма отдаёт мысленную команду, и костюм впрыскивает ему вещество, ускоряющее восприятие и мышление. В этот момент пилоту кажется, будто время остановилось, всё вокруг замерло или движется очень медленно. У пилота появляется возможность оценить ситуацию и составить план дальнейших действий. Это как поставить мир на паузу и поразмыслить. Затем пилот отдаёт новую мысленную команду, и костюм впрыскивает ему антидот – и время снова начинает идти с обычной скоростью.

После того, как пилот составил план для себя и подчинённых – если речь идёт о лидере группы – он отдаёт мысленные приказы бойцам, руководя их действиями. Приказы-мысли, считанные мозговым сканом в шлеме, переводятся в графические символы и значки на стекле шлемов бойцов – типа стрелок или крестиков, показывающих куда идти или кого атаковать – для каждого бойца своё индивидуальное задание – и так достигается сплочённая работа всей группы.

Теперь понятно, почему элитные космопехи разобрались с дронами так быстро и слажено – ими действительно управлял один общий дирижёр, их лидер в красном.

В дальнем конце коридора появились новые шаро-дроны – и двое элитных космопехов кинулись туда. Четверо окружили агонирующую в ярости креветку, пытаясь её добить – твари оставалось недолго шаркать своей кучей ножек: плазма прожгла в панцире порядочные дыры и добралась до мяса.

А оставшийся боец – лидерша в красном – сцепилась в одиночку со свино-крысой. Теперь я не сомневался, что это женщина – не только из-за фигуры, но и голоса – она издавала короткие стоны, сражаясь со зверем, и они явно были женскими. (Голос, кстати, мне понравился).

Ей не повезло, зверь вышиб из руки гигантский меч «Матой» и свалил женщину на пол. Свино-крыса придавила её своей массой, прижала к полу все четыре руки и, с мерзким хрюканьем, оскалилась. С пасти свино-крысы на шлем потекли струи слюны. Крыса раскрыла пасть шире и приготовилась повторить трюк с откусыванием головы.

Случай рассудил так, что меч «Матой» отлетел прямо к моим ногам. Я не стал ждать, пока монстр обезглавит лидершу элитных космопехов, подхватил меч, направил остриём на крысу и помчался на неё. Я не умел владеть мечом, так что использовал его как копьё. На мгновение я себя ощутил Дон Кихотом, бегущим на ветряную мельницу.

Я с разгона врезался в крысу, вонзив меч ей в бок. Та мерзко завизжала, изогнулась, злобно зыркнула на меня красными глазами и стегнула хвостом по ногам. Удар был таким быстрым, что я не успел ничего заметить – щёлк хвостом-кнутом, и вот я уже лежу на полу.

Крыса оставила прежнюю жертву и попёрла на меня. Я принял сидячее положение и попятился.

Женщина-воин мгновенно вскочила на ноги, перемахнула через крысу, используя летающий ранец(он входил в стандартный комплект боевого бронекостюма), и приземлилась возле раненого бока зверя. Выдернула меч, промчалась перед мордой крысы и нанесла колющий удар зверю в голову – куда-то рядом с ухом.

Крыса резко повернулась к воительнице, клацнула пастью – но клыки цапнули лишь пустоту, так как женщины на прежнем месте уже не было, она отпрыгнула назад. Воительница выстрелила крысе в голову из плазмомёта.

Крыса завизжала, завалилась набок, обнажая беззащитное брюхо. Воительница решила не упускать момент: она проткнула брюхо крысы, и та заверещала как тысячи адских мучеников. Монстр попытался соскочить с лезвия, неистово задёргал лапами, но женщина-воин не отпускала его. Зверь бился, нанизанный на острие, как рыба, заглотившая крючок.

Несколько мгновений такой возни, и крыса стала сдавать. Она полностью завалилась на бок, перестала верещать, движения ослабли, а женщина всё глубже вгоняла меч во внутренности и сильнее пригвождала зверя к полу. Ещё пара секунд, и крыса испустила дух, лишь лёгкие подёргивания лап продолжались ещё некоторое время.

Битва вокруг тоже подошла к концу – бойцы расправились и с дронами, и с креветкой. Воцарилась тишина.

Женщина-воин сложила меч – лезвие втянулось как перископическая трубка – и теперь у неё в руках была только рукоятка. Процесс складывания и раскладывания меча управлялся мысленными командами, благодаря гаджету, считывающему мозговую активность. Женщина убрала рукоятку и подошла ко мне. Она протянула руку, помогая подняться. Я принял предложенную помощь, встал.

Её шлем разделился на части, и те втянулись в бронеэкзокостюм, полностью обнажая голову.

Так я впервые увидел лицо Дженни.

Я уставился на неё и не мог оторвать взгляд. Лишь в тот момент я понял, почему я, чёрт побери, нахожусь в космофлоте. Я часто задавался вопросом о том, как меня угораздило пойти на службу в космофлот – я плохо помнил, как принял решение, и всё время думал, что сделал это случайно по пьяни. Но увидев её, я осознал, что поступил в космофлот не зря. Всё произошедшее – произошло ради этой встречи.

У Дженни были красные волосы, почти достающие до плеч. Чёлка зачёсана набок, направо, так, что почти закрывала глаз. Слева обнажалось ухо – сплошь покрытое маленькими серьгами-кольцами, их там было не меньше десятка.

Глаза были густо подведены чёрным, макияж – со стрелками. У неё были широкие тёмные зрачки, и взгляд казался то ли растерянным, то ли удивлённым. Губы  казались обиженно надутыми.

Я продолжал смотреть на неё и не мог отвести взгляд.

Она сказала:

– Спасибо, что помогли.

Я кивнул.

Она сказала:

– Я – командор-лейтенант Флэтпорт. Мы пришли вам на выручку.

Я продолжал молча пялиться на неё.

Она спросила:

– Где командир?

– Командир погиб.

Я указал на трёх человек, стоявших неподалёку.

– Мы четверо – всё, что осталось от нашего отряда.

Она сказала:

– Тогда я беру командование на себя, вы присоединяетесь к моей группе. Нужно отступать к башне. Главное – защитить её, а на эти постройки плевать. Вы готовы выдвигаться?

– Готовы по первому вашему приказу, командор-лейтенант.

– Тогда выступаем. За мной!

Так я впервые встретился с Дженни. Её группа спасла остатки нашего отряда, и мы временно оказались под её командованием. Это «временно» заняло около недели, в ходе которой мы вместе обороняли башню «Талмор», защищали учёных и сотрудников OSSCIR от нападавших несколько раз волн зандоранских роботов и ГМ-зверей.

За время этого приключения я успел влюбиться в Дженни так сильно, что, когда всё закончилось, и мы встретились с основными силами космофлота в этой системе, я попросил командование приписать меня к её группе.

Так я стал членом группы элитных космопехов командора-лейтенанта Флэтпорт.




3.

Я посмотрел на руки – кожа покрылась странным узором. Он напоминал ячейки сот, цвет линий был зелёным. Я не удивлялся – всё это мне было уже знакомо. Так организм реагировал на смену дыхания с кислорода на воздух Крайтона. Через некоторое время зелёный узор исчезнет.

Несмотря на странности с пигментацией, я чувствовал себя неплохо, и потому решил незамедлительно отправиться в путь – мне нужно было добраться до одной из баз Содружества. Несколько дней назад в беседе со мной Он подсказал мне как избавиться от мук долгого ожидания звездолёта Дженни на этой чёртовой планете. Для того чтобы претворить Его совет в жизнь, мне нужно попасть на «Базу 2-1». Туда я и держал путь.

За прошедшие пять лет я исходил Крайтон вдоль и поперёк, и теперь знал планету как свои пять пальцев. Мне было тяжко находиться где-то в одном месте, поэтому я странствовал – так было легче убивать время в ожидании прибытия звездолёта Дженни. Я чувствовал себя цепным псом, что ходит и ходит вокруг своей будки, и не может никуда сбежать.

Я двинулся в путь, «База 6-5» осталась позади. Почва под ногами была песчаной и глинистой, цвет её был жёлтый и, местами, оранжевый. Вокруг вдоль всего горизонта возвышались холмы, но там, где шёл я, была равнина.

Небо тоже было жёлтым, свет, пробиваясь сквозь него, приобретал кислотную насыщенность. Температура стояла около нуля по Цельсию, но в костюме «Космопроходец» меня это не волновало – он обладал функцией терморегуляции. Впрочем, даже будь я в одних трусах на сильном морозе под минус тридцать – и тогда бы меня это не волновало. Конечно, я бы испытывал неудобство, чувствуя холод – но не умер бы, мой организм не может получить серьёзных повреждений.

Путь до нужной базы был не близкий – я уже потратил на него несколько суток, и столько же предстояло потратить ещё.

Вскоре часть неба – вдали над горизонтом – окрасилась в ядовито-зелёный цвет. Я не разбирался в атмосферных процессах Крайтона, так что мне было неведомо что всё это значит.

Я провёл в унылом безмолвном пути, погружённый в мысли, несколько часов, а потом остановился на привал. Передо мной возвышался холмистый хребет, причудливо извивающийся – он напоминал спину гигантского дракона или змея – я забрался на него и устроился на отдых.

С хребта открывался хороший обзор – местность было видно на многие километры вокруг. Вдали – прямо по курсу на моём пути – я заметил силуэт базы. Я помнил её: это была база эзентидов. Я решил, что остановлюсь на ночёвку на ней.

Я сидел на вершине хребта, жевал сухпаёк – снэки от SOS – и таращился по сторонам. Любоваться было нечем – Крайтон пуст и уныл. Поэтому я всё чаще посматривал на небо. И вовсе не для того, чтобы услаждать взор его сумасшедшими цветами – я, по старой привычке, ждал звездолёта.

Она могла прилететь в любой день, в любую минуту. И именно это больше всего и мучило меня – бесконечные ожидания, бесконечная надежда. Это изматывало. После пяти лет, проведённых здесь, я чувствовал себя как выжатый лимон, я был эмоционально истощён.

Когда я беседовал с Ним несколько дней назад – Он подсказал мне выход из ситуации. Потому я и отправился в этот путь – с мучениями пора было покончить, выносить это и дальше не было сил.

Звездолётов в небе так и не появилось – как всегда, а моя трапеза подошла к концу, и я тронулся в путь.

Когда я спустился с хребта, то заметил под ним пещеру. В ней буйно разрослась крайтонская растительность: громадные цветы на высоких стеблях – удивительных форм и расцветок – в окружении трав.

Растения были ростом мне по грудь, а некоторые даже выше меня. Растения светились – это была биолюминесценция, обыденное явление на Крайтоне. Где-то светились бутоны цветов – и тем они напоминали лампочки. У других растений светились прожилки в листьях. Где-то светилась лишь часть цветка – например, пестик. У разных растений свечение было разным: одни цветы и травы светились зелёным, другие – синим, некоторые – испускали желтоватое сияние, некоторые – мерцали красным.

Затем я услышал из травяной чащи слабый рык. Мне не хотелось лишний раз убивать очередное глупое животное, но кроме плазмомёта у меня из оружия ничего не было, а плазмомёт не оставляет шансов на выживание.

Животные Крайтона, действительно, были глупы – они ничему не учились. Я положил их уже сотнями за то время, что провёл на планете – а они всё никак не могли уяснить, что не следует нападать на этого странного двуногого чужака, если не хочешь последовать за своими павшими сородичами.

Животное в чаще оказалось таким же глупым, как и его предшественники. Оно зарычало громче, трава зашевелилась. Рык не был низким и пугающим – наоборот, звучал комично, так мог рычать маленький тролль из детских сказок – и я понял, что зверь, решивший напасть на меня – горволарикс. Точнее: крайтонский архи-горволарикс.

Горволариксы считались давними предками зандоран, прямой биологической роднёй – но примитивной и отсталой формой. Горволариксы встречались на многих обитаемых ксено-мирах (мирах, заселённых не человечеством), и среди них были такие виды, у которых развился разум, появилась культура, речь, цивилизация, технологии. Их называли «высшими горволариксами», с ними активно контактировало Галактическое Содружество, они общались с людьми, селились на человеческих планетах, легко приобщались к человеческому образу жизни.

Высшие горволариксы отличались от зандоран размерами и были мирные. Зандоране – воинственная раса, и они довольно крупны: грузны, широки, как бочка – а горволариксы поджары. Стандартный рост горволарикса в положении стоя на задних лапах достигал, пожалуй, человеческого пупка, не выше.

Горволариксы напоминали лемуров и галаго. На руках у них было по четыре пальца, и те были подобны человеческим. У горволариксов были громадные уши-локаторы и пушистый хвост. Горволариксы разговаривали хрипловатым высоким голосом.

На Крайтоне водились лишь дикие горволариксы, архи-горволариксы, примитивные – они вообще не разговаривали, только рычали. Они были обычными животными, при чём, хищными – и они были враждебны всему, что могли принять за врага или пищу. Не знаю, за кого они принимали меня – но они постоянно пытались на меня напасть.

Горволарикс, скрывающийся в густой растительности внутри пещеры, был не исключением. Он отчаянно рыкнул и бросился на меня. Я успел заметить серый пушистый силуэт, красные широкие глаза и оскаленную маленькую пасть – всё это неслось на меня с огромной скоростью – и я выстрелил.

Горволариксы слишком малы, поэтому плазмоиды «Мьёльнира» не просто способны ранить или убить их – а, как правило, полностью аннигилируют всю тушку животного. Вот и сейчас – только что был зверёк, несущийся на меня, и вдруг его нет, а на его месте лишь лужа плазмы, быстро остывающая на песчаной почве.

Я решил, что, при случае, нужно будет обзавестись другим оружием – крохе-горволариксу для науки хватило бы и пули гаусс-пистолета, выпущенной в конечность. Я мысленно укорил себя за то, что не взял на базе гаусс-оружие. А всё из-за того, что воспоминания о Дженни и всколыхнувшиеся чувства сделали меня рассеянным.

Я продолжил путь по своему маршруту, оставив хребет и пещеру позади.




ЗАПИСЬ ТРЕТЬЯ:

После недели боевых приключений на Арконоде группа космопехов Дженни и я с тремя товарищами, наконец, встретились с основными силами космофлота в системе. К тому времени выяснилось, что космофлоту удалось отбить Арконод, зандоране отброшены за пределы системы – так что теперь мы могли рассчитывать на небольшой отдых – не меньше недели.

Мы добрались до основной военной базы космофлота на Арконоде. Дженни отчиталась перед командованием, а потом объявила нам, подчинённым, что мы свободны, и отправилась по своим делам. Бойцы её группы разбрелись кто куда: кто-то отправился в медотсек, кто-то в пищевой отсек, кто-то поспешил в спальный отсек, чтобы отоспаться на славу после недели мучений. А я последовал за Дженни – и никакая сила в мире в тот момент не смогла бы заставить меня пойти в другую сторону.

Она направлялась в раздевалку. Оказалось, на этой базе космофлота царили консервативные порядки: раздевалки и душевые делились на мужские и женские – я такое редко встречал, обычно они были общие.

Дженни не замечала меня, она думала, что она одна. Женская раздевалка была пуста – ни души, только Дженни и я, следующий за ней.

Она подошла к одному из шкафчиков и принялась разоблачаться. Сначала она избавилась от красного бронеэкзокостюма, и я впервые увидел её без него. Она оказалась невысокой – меньше меня на голову – и стройной. У неё вовсе не было могучих мышц, повторяющих габариты и форму бронеэкзокостюма – плечи у неё были узкими, ручки худыми, талия – тонкой. Грудь и таз женственно выделялись в фигуре – и меня это порадовало.

Избавившись от брони, Дженни сняла с себя внутренний костюм – женский вариант «Космопроходца» – и оказалась в одном нижнем белье.

Тут она обернулась и заметила меня.

– Что вы здесь делаете, солдат? Разве не видите – я переодеваюсь?

Я кивнул.

– Конечно, вижу, и смотрю во все глаза, стараюсь ничего не пропустить.

– Остряк, да?

– Разумеется.

Она некоторое время молча глядела на меня.

– Ну, всё, насмотрелись и хватит. Оставьте меня.

– Не насмотрелся. Знаете, я сейчас пойду и подам прошение о переводе в вашу группу.

– Зачем?

– Чтобы вы всегда были у меня перед глазами. Хочу насмотреться.

– Вы могли насмотреться за прошедшую неделю.

– Мне этого оказалось мало, хочу ещё.

Она снова молчала и пристально смотрела на меня. По выражению лица было трудно догадаться о её эмоциях – она была неэмоциональным человеком, мимика её была бедна.

– Вы решили, что я – простая девчонка, которую легко подцепить, чтобы переспать разок? Только ради этого вы собираетесь перевестись в мою группу?

– Нет. Непростая. Да и один разок – слишком мало. От вас я хочу много разков.

Она продолжала смотреть на меня, не выражая никаких эмоций.

– Я иду в душ, оставьте меня. Переводитесь в группу, если хотите – я не буду этому препятствовать – вы хороший боец, я оценила ваши способности. Но постель я вам не обещаю.

– А я думаю, постель будет и скоро.

Она вскинула брови.

– С чего вы решили?

– Я лишь надеюсь. Это просто надежда на удачу и судьбу.

Она – всё с тем же серьёзным лицом – опять постояла в молчании, потом сказала:

– Я иду в душ. Не ходите за мной. Всего хорошего, солдат.

Она развернулась и направилась в гигиенический отсек, где были душевые. Я проводил её фигуру взглядом и вышел из раздевалки.




4.

Память не подвела, база действительно оказалась сооружением эзентидов. Над главным зданием красовался шпиль, а на нём фигура спирали – это был символ эзентидов. База состояла из одного приплюснутого строения, больше похожего на уродливый кривой булыжник – правда, порядочных размеров, в несколько этажей – и двух таких же строений поменьше, примыкающих к нему с обеих сторон.

Как и предыдущая база, эта тоже была памятным местом. Здесь в своё время держали в плену Дженни.

Темнело, и я поспешил внутрь.

Ворота на входе в базах Содружества открывались голограммным ключом, имевшимся у каждого солдата или научного сотрудника. База эзентидов имела иную методику проверки статуса входящего: я поднёс руку к специальному сканеру на воротах, и из него вырвались лучи и просветили мою ладонь. Когда рука находилась в лучах сканирующего устройства, на коже вновь проступил зелёный узор сот.

Сканирующее устройство удостоверилось, что в здание пытается войти свой, эзентид, и ворота открылись.

Я вошёл. Внутри было темно, и я громко произнёс:

– Amralime! – и хлопнул в ладоши.

Зажёгся свет. Я уже бывал на этой базе много раз и успел разобраться с эзентидовой автоматикой и настроить под себя. Для удобства у меня все пароли были «Amralime» – ничего другого в голову не приходило.

Я окинул взором – далеко не в первый раз – внутреннее пространство базы эзентидов. Конечно, эзентиды здорово отличались от людей – но чего-то сверхординарного, экзотического, во внутреннем убранстве базы не было. Даже зандоране имели технологии, убранство и культуру более экзотичную.

После того, как я произнёс пароль, на базе началась подача кислорода. Мой организм почувствовал это, и по телу пробежало несколько волн несильной боли. На коже проступил узор сот – на этот раз цвет его был синим – но он тут же исчез.

В стенах по обеим сторонам от себя я видел множество круглых отверстий, выстроенных в ряд. Я знал, что это было чем-то вроде срочной медпомощи, аптечки – эзентиды, вернувшиеся на базу с боевых заданий, засовывали в отверстия свои тонкие длинные конечности, и начинался процесс лечения и восстановления организма.

Я поднёс руку к одному отверстию, сжал ладонь в кулак и засунул его туда, и в следующее мгновение ощутил, как всё тело пронзает волна удовольствия. На коже проступил узор, но на этот раз он был золотистого цвета и мерно светился – будто я лампочка, и кто-то играется с моей яркостью, ритмично увеличивая и уменьшая напряжение.

Так прошло несколько секунд, и свечение исчезло, узор пропал, удовольствие растворилось – я был просто обычным человеком, засунувшим руку в дырку в стене.

Я пошёл дальше по базе. Коридоры были пусты, стерильно пусты, стояла тишина, стены и пол были белыми. Свет не исходил из каких-то конкретных источников – светился весь потолок.

Надеяться на то, чтобы чем-то тут перекусить, я не мог – эзентиды не ели человеческой пищи. У меня оставались с собой снэки и вода во фляжке – так что насчёт еды я не переживал.

Спальные помещения эзентидов мне тоже не подошли бы – эзентиды спали в специальных люльках, подвешенных к потолку, спали вниз головой.

Однако много раньше я позаботился о том, чтобы принести на базу нормальный человеческий матрас и постельное бельё – взятые с человеческой базы, и теперь они ждали меня в помещении в конце одного из коридоров, там имелось нечто вроде ложа, на котором человек мог комфортно выспаться.

На этой базе одиночество ощущалось намного сильнее, чем на человеческих. Там хотя бы были вещи, напоминающие о других людях, о Дженни. Я мог поесть человеческой еды, поспать в человеческой спальне, принять человеческий душ. Автоматика тоже была «дружественной человеку» – робо-повар, системы ухода за помещениями, автоматизированные фермы – всё было «человечным», всё было знакомым и близким. Тут же мне всё было чуждо.

Эзентиды были чужды. Они сильно отличались от людей. У них было по шесть конечностей и голова как у земных насекомых. Они могли передвигаться как горизонтально – на всех шести лапах, так и вертикально – только на двух задних. Формой тела они походили на богомолов, но могли сжимать туловище, и тогда становились похожи то ли на пауков, то ли на медуз. Самые высокие достигали трёх метров, вставая на задние лапы. Самые низкие – едва достигали метра.

Ксено-биологи Содружества классифицировали эзентидов как «псевдо-инсектоидов». Занятно, но предки эзентидов вообще походили на земных водных динозавров – плезиозавров. Как же они превратились из плезиозавров в инсектоидов, как дошли до жизни такой? Эволюция – сначала, и генные, био- и нанотехнологии высокоразвитой цивилизации – потом. И вот – на выходе мы получаем существ типа эзентидов.

Голос эзентидов напоминал стрекот – при разговоре с ними казалось, будто вы общаетесь с гигантским сверчком. Однако иногда они могли издавать и рокот – довольно жуткий и низкий. Совсем не те нелепые потуги запугивать рыком, что предпринимали горволариксы или зандоране, эзентиды могли напугать любого. Их рокочущий рык был сухим, металлическим, низким, и от него кровь стыла в жилах.

Самой неприятной чертой внешности эзентидов была насекомообразная голова. Вы не могли понять, какие эмоции они испытывают и испытывают ли хоть что-то. Вы будто общались с вещью, роботом, машиной, которая сухо – стрекотом и рокотом – сообщала вам информацию. Информацию порой жуткую, пугающую – и это настолько контрастировало с тоном и внешностью собеседника, что вызывало диссонанс.

Например, вы смотрите в инсектоидные глаза эзентида – бесстрастные глаза машины, а он ровным стрекотом сообщает вам, что собирается отрезать кусок от вашей возлюбленной и прислать вам – прислать вам её руку, отрезанную до плеча. Он говорит это так спокойно и серьёзно, будто обсуждает математическое уравнение или химическую структуру какого-то вещества.

Да, история с рукой произошла на самом деле – и это касалось Дженни. Собственно, это всё одна и та же история. История про Дженни и про меня.

Мне не хотелось спать, не хотелось бродить по пустым унылым коридорам и отсекам базы, поэтому я решил подняться на крышу – на верхнем этаже была лестница и люк, ведущие туда.

Я поднялся на крышу, пережил короткий шок отвыкания от кислорода, устроился рядом со шпилем и принялся ужинать той скромной снедью, что имел при себе. Уже опустилась ночь, небо очистилось от цветовых безумств, и я видел море звёзд, рассеянных среди космической черноты.

Где-то там – Дженни. Где-то там – миры Галактического Содружества. Где-то там – летают звездолёты космофлота и частные звездолёты. Где-то там – космопроходцы открывают и исследуют новые миры, добавляя их в человеческую копилку изученных планет. Где-то там – жизнь, моя прежняя жизнь.

Дженни… Когда ты прилетишь за мной? Я смотрел на мириады звёзд и мысленно взывал к ней. Дженни, о, Дженни!

Я включил на наручном гаджете – хэнд-джете (от «наручный» и «гаджет»), или мульти-джете (от «мультифункциональный» и «гаджет»), или уни-джете (от «универсальный» и «гаджет») – в разных местах устройство называли по-разному – функцию записи голосового сообщения и принялся надиктовывать очередное послание тому, кто будет его слушать, когда выйдет из стазиса.

– Запись четвёртая, – сказал я, дожевал очередной снэк и запил водой из фляги. – Вечером того же дня…




ЗАПИСЬ ЧЕТВЁРТАЯ:

Вечером того же дня состоялась церемония вручения наград героям – поскольку Арконод был отбит, и зандоране отступили, Содружество чествовало храбрых воинов космофлота. Вечеринку устраивала корпорация OSSCIR. 

И отряд, к которому ранее был приписан я, и группа Дженни – тоже внесли в общее дело свою лепту, а потому вечеринка посвящалась, в том числе, и нам. Конечно, группа Дженни сделала не в пример больше, чем мой отряд – в конце концов, это была элитная группа космопехов.

Я надел стандартную парадную форму военного космофлота – чёрную с белыми окаймлениями, внешне похожую на экзотические халаты одной из старых наций Терры – китайской – халаты для занятий тай-цзи – даже застёжки были как на китайских халатах – и отправился на церемонию. Она проходила в большом помещении, зале высотой в несколько этажей.

В самом центре залы была круглая сцена, где выступали музыканты, а вокруг веселилась публика, люди праздно шатались, прикладывались к напиткам и угощениям. Сцена находилась на первом этаже – с него вела лестница на этаж выше, и он походил на балкон в театре, только полностью по кругу огибавший всё помещение. Со второго этажа лестница вела на третий, четвёртый, пятый – и я, честно говоря, даже не знал сколько ещё этажей было в зале.

Этажи были круглые, в центре каждого была широкая дыра, окаймлённая перилами, через которую можно было видеть сцену внизу. Несмотря на удалённость верхних этажей от сцены – музыка вовсе не звучала на них тише – на каждом этаже имелись динамики, транслирующие происходящее на сцене.

В целом, зала напоминала эдакий многоярусный колодец. На самом дне его находилась сцена и выступали музыканты, а на каждом из ярусов бродила публика.

Я ходил среди нарядных, улыбающихся людей, поздравляющих друг друга с локальной победой в затяжной войне, и искал Дженни.

Если она зашла в залу через вход для офицеров нижнего звена – а она была хоть и командор, но лейтенант – то искать её следовало на третьем ярусе. Мне казалось, Дженни не захочет бродить по зале, исследуя другие ярусы – я полагал, она останется на том, на который попала, войдя в помещение. Именно на этом ярусе я её и искал.

Сначала я её не узнал – она была в стильном чёрном облегающем вечернем платье с обнажённой спиной, и это было необычно. Я привык видеть её в бронеэкзокостюме, и лишь сегодня в раздевалке впервые увидел в чём-то другом – и вот теперь такие сюрпризы!

Наряд ей шёл. У меня дух захватило, когда я увидел её. Я поспешил к ней.

Она заметила меня и пристально посмотрела в глаза – её тёмные широкие зрачки завораживали, я тонул в них.

– А, солдат. Вы специально искали меня?

– Разумеется, Дженни. Это единственная причина, по которой я нахожусь на этой вечеринке.

– Дженни? Вам не кажется, что вы нарушаете субординацию?

– Нет, Дженни. Сейчас мы не на поле боя, не во флоте, мы на светской вечеринке. Поэтому вы просто Дженни.

– Гм… А как зовут вас, солдат? Я знаю вас только по фамилии…

– Эстал. Коротко: Эст.

– Эстал, – произнесла она и взяла бокал с напитком с подноса у остановившегося рядом робофицианта. Затем задумчиво взглянула на меня и взяла второй бокал.

Один она протянула мне. Когда я брал бокал из её руки, то коснулся её пальцев, накрыв их своими. Всё это время Дженни неотрывно смотрела мне в глаза.

Жестом она велела робофицианту уехать, и мы остались одни. Всюду шумно беседовали люди, чокались, громко хохотали, постоянно перемещались по этажу – но вокруг нас словно образовался небольшой островок покоя и уединения.

– Эстал – красивое имя. Очень красивое. Звёздное имя. Оно же – от «Stella»? Ваши родители, видимо, были романтики, – сказала она вдохновенно.

Я был удивлён её неожиданным проявлением эмоциональности.

Я посмотрел на напиток, что она мне дала – это был коктейль, состоявший из нескольких слоёв разного цвета – слои не смешивались. Здесь был жёлтый слой, зелёный, тёмно-красный, бесцветный и ещё несколько очень тонких, которые трудно было рассмотреть.

Она заметила, что я с интересом разглядываю напиток, и сказала:

– Это один из моих любимых коктейлей – «Дэлия, душа Тэрктона».

– Это из той сказки – про деву в беде?

– Да, – сказала она и сделала глоток.

Всё это время она продолжала пристально смотреть на меня. Будь кто другой на её месте, я бы смутился от такого взгляда. Но глаза Дженни не позволяли отвести от них взгляд – для меня это были любимые глаза, в которые хотелось смотреть и смотреть, тонуть в её взгляде, купаться в нём.

– Вам нравится сказка про деву в беде?! Вот уж не подумал бы.

– Мне нравится вкус напитка. А что не так со сказкой?

– Вы же никогда не будете на месте девы в беде, Дженни. Вы отважный космопех с отличными боевыми навыками. Правда, тот случай с крысой…

– Да, Эстал, я никогда не буду девой в беде. Тот случай с крысой – никогда больше не повторится. И как же вы намерены соблазнить меня, не имея возможности сыграть роль рыцаря-спасителя?

– Видимо, придётся мне самому стать парнем в беде.

– Парнем в беде?! – её губы тронула лёгкая улыбка.

– Да. Буду попадать в беды, а вы будете спасать, Дженни.

– Мне бы не хотелось, чтобы вы попали в беду, Эстал.

Я взял её за руку. Её ладонь была мягкой и тёплой. Её ладошка утонула в моей ладони.

– Вот именно, Дженни, вам бы не хотелось. Потому что я вам не безразличен. Я же говорил, что постель у нас будет и скоро.

Она надула губы, но не выдернула ладонь из моей.

– Это просто дружеская забота, Эстал, об одном из членов вверенной мне группы – а не чувства влюблённой женщины.

– Я так не думаю, Дженни. Когда я обратился в регистраторскую и попросил приписать меня к вашей группе – мне сказали, что вы уже отправили им хорошие рекомендации на мой счёт и заранее выразили согласие на мой перевод.

– Я просто… я же сказала, вы хороший боец, и я не имею ничего против пополнения моей группы новыми полезными людьми.

– Вы уведомили их о своём решении раньше, чем я сам связался с ними. Мне кажется, вы пулей вылетели из душевой после нашей встречи и спешно надиктовали послания на хэнд-джет и отправили в регистраторскую.

– Пулей… вылетела… – Дженни усмехнулась и впервые отвела взгляд. – Глупости говорите… Как вы себе это представляете?

– Я представляю, как вы нагая выскакиваете из душа и бежите отправлять сообщение.

Она рассмеялась, а потом занялась напитком. Я тоже не отставал и постепенно расправлялся с «Душой Тэрктона».

Напиток пьянил, и сама атмосфера вечеринки располагала к тому, чтобы опьянеть. Но больше всего пьянило близкое присутствие Дженни. Я был уверен, что и она чувствовала то же. Я заметил, что у неё начали слегка краснеть щёки и уши, а в глазах появился блеск.

– Вы намерены и дальше увиваться за мной, Эстал?

– Да, конечно.

– А вы знаете, почему робофициант принёс два напитка?

– Вы решили выпить сразу двойную порцию? Чтобы набраться храбрости и признаться мне в любви?

Она усмехнулась.

– Я ожидала, что вы появитесь, и заказала сразу для нас обоих.

Я мог лишь молчать и бороться с изумлением, не позволяя ему отразиться на лице.

– Знаете, Эстал, я бы поднялась на пятый этаж – там сейчас полно моих знакомых. Но я подумала, что вы станете искать меня на третьем, поэтому осталась тут – дожидаться вас.

На этот раз я не смог побороть изумление, и она заметила его и довольно улыбнулась. Не просто довольно, а победно – будто только что обыграла меня в трёхмерные шахматы.

– Дженни…

– Да, дорогой Эстал?

– Дженни, ты невероятна…

– Я знаю, дорогой Эстал.

Она протянула руку и погладила меня по щеке.

– Знаешь, когда у меня появились чувства к тебе, дорогой Эстал? – Дженни говорила тихо, пристально смотрела мне в глаза, и подошла близко. Настолько, что можно было ощущать тепло её дыхания, а в нос бил аромат выпитого ею коктейля – приятный фруктовый аромат.

Тепло её ладони будто разлилось по моей щеке, потекло дальше по голове, и я почувствовал, что у меня горят уши, и в помещении становится слишком душно.

– Когда?

– Когда впервые увидела тебя. Ты был такой смешной. Ты так изумлённо смотрел на меня – у меня аж сердце защемило от твоего взгляда. Мне захотелось поцеловать тебя и погладить по голове. Как хорошо, что мы пришли вовремя к вам на выручку – было бы очень печально, если бы ты погиб, дорогой Эстал.

Я положил ладонь на её талию, обнажённую сзади, и почувствовал, что её кожа горит, пылает. Впрочем, моя рука, наверное, была так же горяча.

– Дженни, поскольку я теперь член твоей группы, я хочу всегда быть с тобой во всех операциях. Ты, конечно, хороший воин, но я хочу самолично прикрывать твою спину и видеть, что с тобой всё в порядке и ты защищена от неприятных неожиданностей. Как в той ситуации с крысой…

– Хорошо, дорогой Эстал, я обещаю, что всегда буду брать тебя на операции. Ты будешь…

Она взяла мою вторую руку и положила себе на спину рядом с первой, а потом плотно прижалась ко мне.

– …Всегда прикрывать мою спину. Эстал, человек со звёздным именем.

Затем что-то произошло со светом – на нашем этаже он померк (что было на других этажах – мы не знали), а люди вокруг весело зашумели и захлопали. Но не нам, конечно же – просто в этот момент на сцене внизу заиграла медленная романтическая музыка, и, видимо, настало время для танцев.

Окружавшая нас публика разбилась на пары и принялась танцевать, и мы с Дженни как раз находились в подходящем для этого положении.

– Я не умею танцевать, Эстал, – грустно сказала она. – Я неуклюжая.

– Глупости, – возразил я, покрепче приобнял её за талию, и мы стали медленно раскачиваться. – Я видел, как ты танцуешь во время боя – особенно когда орудуешь мечом.

– Это пляска смерти, Эстал. Я знаю, как танцевать убийство и смерть. Но как танцевать любовь? Этого я не знаю.

– Дженни, просто расслабься и делай, что делаю я. Я тоже не умею танцевать – но для медленных сентиментальных танцев это и не требуется. Нужно просто обняться и неспешно раскачиваться, будто мы плывём на лодке, а её качает на волнах.

Она уткнулась мне в плечо, руками обняла за шею, и мы так некоторое время раскачивались в неуклюжем танце. Благо, никому до нас не было дела, никто на нас не смотрел.

– Дорогой Эстал, я вообще ничего не умею, кроме того, что должен уметь солдат, – жалобно пробубнила она мне в плечо.

Я провёл пальцами по её волосам, чудесным красным волосам.

– Да кто умеет? – сказал я.

– Все умеют. Все что-то да умеют, а я не умею ничего. Ты, наверное, тоже что-то умеешь. А я не умею – ни танцевать, ни петь, ни играть на инструментах, ни сочинять сказки, ни писать стихов, ни рисовать. Я даже готовить не умею, Эстал! Я не разбираюсь в музыке. У меня нет вкуса. Я могу только воевать. Я плохой собеседник, у меня нет друзей, я неопытна в любовных отношениях. Я чувствую себя стеснённо и неуверенно с людьми. Умею общаться только с подчинёнными – отдавая приказы, или с начальством – принимая приказы. Дружески с кем-то поговорить, или нежно ворковать с любимым человеком – я не умею. Я неуклюжа.

– Дженни, ты напилась всего с одного бокала?

– Это очень крепкий напиток, – жалобно пропищала она и подняла ко мне лицо.

Она выглядела несчастной – глаза увлажнились, брови сложились домиком, на лбу появилась морщинка, и губы капризно надулись. Она искала поддержки и помощи, была готова вот-вот расплакаться, и я поцеловал её.

Губы Дженни… Они были мягкие, тёплые, нежные, влажные. Целуя их, я ощущал, как волна блаженства разливается по телу. Мурашки пробегали по спине, слабели ноги. Я догадывался, что она чувствовала то же – на мгновение её ноги подкосились, но я удержал её и обнял крепче.

Поцелуй был долгим. Дженни шумно дышала, обдавая меня горячим дыханием. Наконец, мы разомкнули поцелуй, и уставились друг другу в глаза. В тот момент казалось, что мира вокруг просто не существует – есть только мы напротив друг друга, и на этом вселенная заканчивается.

– Пойдём отсюда, дорогой Эстал, – прошептала она.

Я с готовностью принял предложение, и мы быстро покинули вечеринку.

Оказавшись снаружи, мы побрели к одной из военных баз под куполом. Мы могли бы добраться туда по тоннелям – пешком или воспользовавшись скоростным поездом – но решили прогуляться по арконодскому холодку. Вела Дженни, я просто следовал за ней, на ходу она взяла меня под руку – и это напоминало старые добрые времена романтики на Терре. Я обернулся и взглянул на здание, что мы покинули – это была высокая цилиндрическая башня, огромные светящиеся буквы на ней сообщали: «OSSCIR», а ниже: «Tower of Babel Concert Hall».

Было холодно, всё вокруг утопало в снегу, изо рта вырывались облачка пара. Хоть на нас были тёплые куртки, соответствующие арконодскому климату, Дженни начала дрожать, и я обнял её. Я посмотрел вверх – над нами было ночное небо, полное мириад звёзд, рассыпанных среди космической черноты.

– Как много миров… – сказал я. – Как много там миров…

Дженни тоже взглянула наверх, потом потянулась ко мне и поцеловала.

– Ты прекрасен, Эстал. Ты такой добрый, романтичный и загадочный. У меня никогда не было такого мужчины. Мне кажется, я влюбляюсь в тебя – влюбляюсь безумно.

– Дорогая Дженни, а я уже безумно тебя люблю. Кстати, куда мы идём?

Она показала пальцем на одну из военных баз под куполом.

– Меня поселили там. Поскольку я офицер, мне дали личную комнату. Она недурна, но в ней кое-чего не хватает.

– Чего же?

– Прекрасного романтичного мужчины в постели, мужчины со звёздным именем.




5.

– …со звёздным именем, – сказал я и остановил запись.

Надвигалась песчаная буря, и я поспешил внутрь здания.

Вечные ожидания Дженни, вечная надежда на спасение – мучили меня. Но эти записи – мучили ещё больше. К сожалению, этого нельзя было избежать – записи должны быть предельно откровенными, достоверными и обращаться напрямую к эмоциям.

Растревоженный воспоминаниями о Дженни, я начал беспокойно бродить по пустым коридорам базы эзентидов, слушая, как снаружи бушует песчаная буря, как мощные порывы ветра обрушиваются на стены строения. Крайтон – тюрьма, в которой я заключён. В которой Дженни меня заперла.

Её можно было понять. Но можно было понять и меня. Разве я мог поступить иначе? А как бы она поступила на моём месте?

Чёрт возьми, я взял с неё обещание всегда брать меня на задания – и именно то, что обещание было нарушено, привело к неприятным последствиям.

Я вспомнил одного из бойцов нашей группы – человека по имени Малитан Гэмэдж – смуглого крепкого парня, ловкого, быстрого и хорошо владевшего холодным оружием. Если бы чёрт не дёрнул меня попросить его научить меня фехтовать мечом – я хотел произвести впечатление на Дженни, так отлично орудующей своей громадной полоской металла «Матой» – обещание не было бы нарушено, и за этим не последовали бы неприятные события. Из-за которых я здесь. А Дженни – там, среди звёзд, на «Актинии-Л».

Интересно, что она делала все эти годы? Она вернулась в космофлот? Она продолжает сражаться за человечество? И что вообще происходит в галактике? С зандоранами мы разобрались – но не появился ли новый враг? Не началась ли война с эзентидами? А вдруг всё человечество погибло в этой войне? Пока я здесь, страдаю в одиночестве, брожу кругами по унылой планете, как пёс на привязи – вдруг всё человечество уже полностью истреблено? И если это так – кто виноват в этом? Есть ли здесь доля и моей вины?

Нет, глупости, – одёрнул я себя. От того, что произошло на этой маленькой планетке, не может зависеть исход масштабной войны между галактическими цивилизациями. Исследования, что проводились здесь – лишь одни исследования из множества.

Буря продолжала бушевать, порывы ветра снова и снова обрушивались на здание, а я, в смятении и расстроенных чувствах, наконец, добрёл до искомого помещения в конце одного из коридоров. Там находилось помещение поменьше, похожее на одиночную камеру-тюрьму, только решётку ей заменяла стена силового поля. Сейчас поле было отключено.

Я вошёл в помещение и улёгся на устроенное там эзентидами – специально для содержания людей – ложе, на которое много времени ранее мной был постелен матрас и постельное бельё, что я специально принёс с человеческих баз.

В этой камере, прямо на этом ложе, эзентиды держали Дженни.

Мой взгляд наткнулся на знакомый предмет на полу, лежавший неподалёку. Это был «Генератор гравитационного удара» или просто «Гравипушка», гравипушка «Шторм». Это оружие принадлежало Дженни.

Я решил взять оружие с собой – с ним я смогу избавляться от назойливых тупых зверей Крайтона, не убивая их. Генератор гравитационного удара просто отбросит зверя волной, и тот поостережётся повторять попытку нападения и ретируется. Я долго глядел на гравипушку и, незаметно для себя, провалился в сон.




ЗАПИСЬ ПЯТАЯ:

Тэлэссия… Пожалуй, пришло время рассказать про неё. Я уже упоминал Тэлэссию раньше.

Пойми, я не собираюсь подробно излагать всю нашу с Дженни жизнь – Он посоветовал мне рассказывать в записях, сделанных специально для тебя, лишь о ключевых моментах нашей истории. Таких, что пробуждали бы эмоции. В любом случае, что бы я ни делал – я не могу ошибиться. То, как я запишу аудиопослания для тебя – это то, как они и должны быть записаны, альтернативы нет, ошибки быть не может. Я это знаю, потому что Он так сказал.

Когда мы отправились на Тэлэссию – война с зандоранами была уже закончена. Ты, конечно, не помнишь ни «Войны 2183 года», ни кто в ней победил. Сообщаю: никто. Закончили, заключив мировую. У Содружества не было сил и ресурсов вторгаться в пространство цивилизации зандоран (а всю войну человечество вело на своей территории, отбиваясь от их атак и освобождая занятые ими окраинные миры) – а у зандоран почему-то пропало желание вести войну дальше. Зандоране первые мир и предложили.

Поведение зандоран, конечно, было странным – начали войну, повоевали немного, а потом сами же предложили мир. Человечество так и не смогло понять их мотивы и цели.

Кажется, о чём-то подобном рассказывалось в той сказке про деву в беде – «Спасение с Тэрктона» – там как раз говорится про первое нападение зандоран на человеческую колонию, Тэрктон, и про их мотивы. Но я не склонен считать ту сказку правдой – не было обнаружено никаких свидетельств того, что главные герои истории – дева в беде, Дэлия, и её спаситель, Сэйгл – реально существовали. Об этих людях не было никакой информации. Впрочем, во время войны с зандоранами из баз данных пропало немало информации о множестве людей…

Итак, в любом случае, война была закончена, и командование космофлота начало страдать фигнёй, не зная куда применить имеющиеся военные силы и как оправдать дальнейшее содержание армии Содружества. Впрочем, это моя личная интерпретация их действий – Дженни так не считала, она была «правильным» человеком – с честными мыслями, верностью флоту и Содружеству, и даже с некоторой готовностью к самопожертвованию. Мы нередко спорили из-за мировоззренческих, политических и иных разногласий, но чаще я старался говорить при ней то, что она хотела услышать, чтобы не ввязываться в очередной морализаторский спор. Я настолько нигилист, что могу притвориться и не-нигилистом, мне не трудно.

Итак, космофлот оказался не у дел, и, чтобы как-то оправдать своё существование, взял на себя функцию эдакой галактической полиции.

Во время войны с зандоранами в Содружестве настал хаос: на многих планетах воцарился бардак, появились банды, выросла преступность. Содружество столкнулось с серьёзными внутренними проблемами, к которым было не готово. Именно такие проблемы теперь и должны были решать боевые группы космофлота.

Работа была менее пыльной, чем военное дело – быть полицейскими, пусть и неким спецназом, легче, чем участвовать в масштабных военных баталиях. Дженни с готовностью взялась за новое дело, легко перестроившись из армейца в «блюстителя порядка». Ну, а куда она – туда и я, своих планов на жизнь у меня всё равно не было, хоть я и продолжал удивляться тому, как же меня угораздило однажды записаться на космофлот.

Это удивление преследовало меня постоянно, пока однажды не появился Он и не раскрыл мне истинную причину, по которой я попал на космофлот. Я тебе об этом расскажу позже – думаю, события нужно излагать по порядку, а до встречи с Ним мы ещё не дошли.

Итак, элитная группа космопехов Дженни превратилась в элитную группу «блюстителей порядка», и нас послали на планету Тэлэссия.

Тэлэссия относилась к тем планетам, что находились в стадии колонизации – причём колонизировали их силами отбывающих наказание преступников. Это называлось «исправительная колонизация».

Преступники – среди которых были отпетые уголовники: убийцы, маньяки, садисты – отбывали срок «исправительной колонизации» на многих мирах Содружества, когда началась война с зандоранами. Представь, что произошло с этими мирами потом. Надзор за колонистами-осуждёнными исчез, бандиты оказались предоставлены сами себе, многие из них обзавелись оружием, сколотили банды, заполучили звездолёты, правительству Содружества было не до них, вокруг царил хаос войны… Нетрудно догадаться, что преступники установили власть на многих мирах, объявили независимость от Содружества, кто-то из них занялся космическим пиратством, кто-то даже присоединился к зандоранам и стал коллаборационистом.

И вот с этим отребьем нам – новоиспечённым «блюстителям порядка» – и пришлось разбираться после заключения мировой с зандоранами.

На Тэлэссии как раз такое отребье и обитало.

Мы летели на Тэлэссию на небольшом звездолёте космофлота, вмещавшем только нашу команду из восьми человек и пару пилотов. Звездолёта «Актиния-Л» тогда ещё не было.

Кроме нас с Дженни команда включала следующих людей:

Энни Сатуба – симпатичная блондинка, голубоглазая, обладала приятным мягким голосом, была чуткой и дружелюбной, носила синий бронеэкзокостюм. Она была хорошим стрелком и мечтала стать офицером.

Визерелл – ещё одна девушка в нашей команде. Её тёмные волосы были убраны в хвост, а виски – чисто выбриты. На постоянно сердитом лице у неё было тату в стиле «трайбл». Она была вспыльчива и гневлива. Свободное время она обычно проводила за физическими тренировками и отработкой приёмов рукопашного боя, которым владела в совершенстве. Её бронеэкзокостюм был фиолетовый.

Чжун Лун – азиат, любитель китайской кухни, плечист и мускулист, носил аккуратную бородку и усы, хорошо владел холодным оружием. Передвигался грациозно и бесшумно, как кошка, свободное время любил проводить за тренировками по фехтованию различным холодным оружием. Его бронеэкзокостюм был чёрным.

Малитан Гэмэдж – смуглый бугай с индийскими корнями, имел резкий голос, был груб, часто всех подкалывал, любил скалится в ухмылке. Его броня – тоже чёрная.

Харрингтон – крашеный коротковолосый блондин, высоченный дылда, молчалив, держался особняком, хороший стрелок, любил армреслинг. Зрачки его – белые (за счёт специальных линз), а броню носил – чёрную.

Днабо – последний участник нашей команды. Лысый парень, ловкий, как обезьяна, умел вытворять невероятные акробатические трюки – особенно с использованием летающего ранца – носил чёрный бронеэкзокостюм.

Все эти люди были подобранны Дженни по одиночке в ходе войны с зандоранами в различных горячих точках, никто из них не был настоящим элитным космопехом – только Дженни прошла обучение в Академии Космофлота, только она имела офицерское звание, только она владела двумя дополнительными манипуляторами на костюме и умела использовать Ускоритель.

***


Большую часть полёта я проводил с Дженни в её личном отсеке – окончание войны с зандоранами сказалось на нашем поведении необычно: мы стали вести себя смелее, наглее, перестали скрывать наши отношения. Не то, чтобы мы выставляли их напоказ, но и таить ото всех тоже не собирались. Мы – ветераны войны с зандоранами, чёрт побери, и мы осознавали это с гордостью и чувствовали себя хозяевами жизни.

– Сержант, командор-лейтенант просила вас зайти, – сказала Энни Сатуба, встретив меня в пищевом отсеке.

Да, теперь я был сержантом. Меня повысили – разумеется, не без активного ходатайства со стороны Дженни. Ей, почему-то, страстно захотелось произвести меня в сержанты – я не стал сопротивляться, но в глубине души удивлялся произошедшему: я – и сержант? Надеюсь, позже меня не повысят снова. Мне вовсе не хотелось головной боли, связанной с ответственностью, что накладывают командирские звания. Меня вполне устраивало быть в космофлоте обычным рядовым – делай, что скажут, «бей-беги!», и ни о чём не волнуйся.

Я поблагодарил Сатубу и направился в каюту Дженни.

Дженни сидела на стуле посреди каюты. Справа находилась постель, слева – стол с компьютерным терминалом. На потолке над постелью располагалось широкое окно, через которое можно было видеть космос снаружи (если звездолёт летел на досветовой скорости). Это было приятно – лежать на кровати и смотреть на космос за окном. Особенно это было приятно после секса. Секс и космос – почему-то составляли идеальное эстетическое сочетание.

– Дорогой Эстал! – она поднялась мне навстречу.

– Дорогая Дженни!

Мы обнялись. Она надула губы и обиженно проговорила:

– Почему ты ко мне не заходишь? Ждала тебя с самого пробуждения.

– Не могу же я всё время проводить в твоей каюте. И так уже шепчутся у нас за спиной.

– Да? И что говорят?

– Малитан Гэмэдж поздравил меня с тем, что я затащил в койку командора-лейтенанта. Энни Сатуба, каждый раз передавая мне твои приказы, подмигивает и улыбается.

– Ужасные люди! Хочешь выпить?

– Пожалуй.

Она налила что-то в бокал и протянула мне.

– Это виски, – пояснила она. – Но не простой. Это виски с Терры.

– Да ну?! – заполучить что-либо с Терры – означало заполучить дорогущий раритет.

– Незадолго до нашего отлёта мне вручили бутылку в командном центре космофлота – «За заслуги» и всякое такое. Я хотела приберечь её для особого случая, но не вытерпела. Ты же знаешь, я не умею быть романтичной.

Она налила себе, мы чокнулись и приступили к распитию. Она села на кровать, а я пристроился на стуле напротив. Дженни включила на терминале лёгкую музыку, и обстановка стала почти идеальной.

– Любишь вещи с Терры? – спросил я.

– Я никогда там не была. Но в приюте мне говорили, что мои биологические родители живут на Терре. Поэтому, собственно, я и попала в приют – ведь на Терре запрещено рожать.

– Хочешь найти их?

– Честно говоря, нет. Какой смысл? Я провела детство без них – а теперь и тем более не нуждаюсь в них.

Я взял её за руку.

– Любимый Эстал, – она накрыла мою ладонь своей. – Ты такой чуткий.

Мы некоторое время молча смотрели друг на друга, потом она сказала:

– Я хотела тебя спросить.

– Да, Дженни?

– Дорогой Эстал… ты… не хочешь ли…

– Что, Дженни?

– …сыграть в трёхмерные шахматы! – выпалила она и засмеялась.

Я изобразил притворную обиду.

– Ты же знаешь, что я не умею играть в эту чёртову игру…

– Как и я, – грустно вздохнула она.

– Так выпьем же за бесталанность!

Чуть позже я спросил:

– Дженни, давно хотел узнать кое-что. Расскажи мне: каково это – использовать Ускоритель?

– Проблема Ускорителя в том, что ты не можешь двигаться в этот момент. Да, мир вокруг застыл – но застыло и твоё тело. Твоё дыхание очень медленное, твои мышцы неподвижны и одеревенели. Ты не можешь даже пошевелить зрачками. Единственное, что ты можешь делать в состоянии «Стазис Ускорителя» – это мыслить, думать, анализировать.

Поэтому перед тем, как воспользоваться Ускорителем, тебе приходится занять правильное положение в пространстве – чтобы иметь нужный обзор. Даже взгляд нужно сосредоточить в правильном направлении. И только потом ты запускаешь Ускоритель. Костюм делает тебе инъекцию – и мир замирает.

Ты анализируешь обстановку, планируешь дальнейшие действия, а потом мысленно приказываешь Костюму сделать тебе инъекцию антидота. И мир возвращается к прежней скорости

– Не большая ли это нагрузка на мозг? – спросил я.

– Большая. Как и использование манипуляторов. Но нас в Академии специально тренировали для этих дел. Я не часто пользуюсь Ускорителем и манипуляторами – так что надеюсь сберечь свой мозг от перегрузки, – она усмехнулась, и мы вернулись к распитию виски.

Позже, когда у Дженни от нескольких бокалов уже заблестели глаза и слегка порозовели уши – судя по всему, алкоголь действовал на неё всегда одинаково – она сказала:

– Я покажу тебе кое-что. Я никому этого не показывала, а тебе покажу. Только обещай не смеяться.

– Ни за что на свете, дорогая Дженни.

– Хорошо.

Она встала и направилась к гардеробному отсеку. Достала оттуда красный бронеэкзокостюм, быстро облачилась в него, надела гаджет управления руками-манипуляторами, а затем достала из отсека-шкафчика 6 шариков – размером с теннисные шары.

Дженни улыбнулась, встала так, будто выступает на сцене, выставила вперёд руки, сделала то же руками-манипуляторами и… начала жонглировать. Жонглировать в четыре руки! Это было потрясающе!

– Великолепно! – воскликнул я и зааплодировал.

Дженни закончила номер, улыбнулась и отвесила поклон. Избавившись от бронеэкзокостюма, она вернулась на прежнее место напротив меня.

– Мне хотелось научиться хоть чему-то не военному, Эстал, и я какое-то время назад решила овладеть жонглированием.

– Дженни, мысленно управлять манипуляторами, имея при этом свои две руки – уже тяжёлая работа, а ты смогла даже жонглировать! Ты – удивительный человек!

– Ой, брось, Эстал. Я смухлевала. На самом деле, это ведь тоже – военное дело. Когда я училась в академии, и мы изучали управление манипуляторами экзокостюма – жонглирование входило в список занятий, рекомендованных к освоению. Правда, мало кто смог им овладеть – лично я видела только одного студента, освоившего жонглирование. Сама я в те годы жонглировать с манипуляторами так и не научилась – повторно занялась тренировками лишь недавно.

К тому же я смухлевала в другом: это не было настоящим жонглированием шестью шариками – это были два одновременных жонглирования тремя шариками. Тремя шариками жонглировать легко – это азы, основы в этом деле. Сложность была лишь в том, что одной троицей я жонглировала с помощью левой руки и правого манипулятора, а другой – с помощью правой руки и левого манипулятора. Сложно не запутаться и не сбиться, не так ли?

Я кивнул.

– А вот и нет! Тут тоже есть один трюк – я синхронизировала процессы жонглирования, и потому управляла левым манипулятором как левой рукой, а правым – как правой. Получается, несмотря на то, что были две тройки шариков – мне нужно было управлять ими как одной. Легче лёгкого!

– Дженни, для меня всё равно всё это – тёмная материя. Как и для большинства простых смертных. К тому же, ты провернула этот номер будучи пьяна.

– Это как раз не проблема, дорогой Эстал. Если бы я была трезва – я бы не отважилась показать этот номер. Я бы чувствовала себя глупо и стеснялась.

– Даже меня??

– Особенно тебя. Ведь я же… тебя… люблю.
 
Чуть позже мы лежали на постели, голые, уставшие, счастливые и смотрели на космос за окном на потолке. Дженни покопалась в хэнд-джете, прочла что-то на экране и сообщила:

– Почти через 24 стандарт-часа мы прибудем на Тэлэссию.

– Ох, Матушка-Мультивселенная, когда же нам дадут отдохнуть? Только что закончилась война, а нам даже не дали отпуска – тут же бросили на новую операцию!

– Не ворчи. Думаю, после этой операции нам дадут отпуск. Да ещё какой! Я потребую, чтобы нас отправили на курорт.

– Куда?

– На Лилит, разумеется.




6.

Я проснулся. В здании всё оставалось таким же, как вчера ночью – потолок светился, стояла тишина, было стерильно пусто. Окон на базах эзентидов не было – так что было сложно определить какое сейчас время крайтонских суток: проспал ли я всю ночь и встал утром, или проспал несколько часов, и до сих пор длится ночь.

Я поискал функцию часов на хэнд-джете. Было раннее крайтонское утро. Отлично, решил я и встал с постели. Пора выдвигаться в путь. Чем скорее я прибуду на «Базу 2-1» – тем скорее избавлюсь от мучений вечного ожидания звездолёта Дженни, от мучений вечного прокручивания в голове воспоминаний о прошлом, от мучений одиночества.

На ходу я подобрал генератор гравитационного удара и направился прямиком к выходу из здания.

Ворота базы закрылись за мной, организм снова пережил короткий шок привыкания к крайтонскому воздуху, на коже вновь проступил зелёный узор сетки из сот. После чего я тронулся в путь.

Я шёл без остановки, сохраняя быстрый темп. Есть и пить я решил на ходу. День был погожий – если можно так сказать про обстановку на Крайтоне: небо было ядовито-зелёным с редкими красными разводами, температура стояла около +5 по Цельсию, я шёл по равнение.

Ближе к вечеру местность стала холмистой, и почти под каждым холмом попадалась пещера, а в ней царила жизнь. Прежде всего, это была растительность – биолюминесцирующая ксено-флора. Цветы были прекрасны, но вряд ли их стоило бы дарить девушке – многие из них были радиоактивны, другие – испускали токсичные пары. Впрочем, такой девушке, как Дженни, эти цветы не причинили бы вреда. Ведь она такая же, как я.

Среди густой растительности нередко скрывались представители ксено-фауны Крайтона. Чаще всего это были какие-то малявки или медлительные травоядные – бросаться на меня им и в голову не приходило. Но иногда встречались и неприятные товарищи.

Горволариксов я сегодня не встретил, но в какой-то момент на меня набросился здоровый тучный зверь, размером с пони – элдорнатор. Это существо походило на помесь бегемота и одного динозавра, обитавшего когда-то на Терре – стегозавра, только без костяных щитков на спине. Получался эдакий голый стегозавро-бегемот. Он был травоядным, но агрессивным. Среди обитателей Крайтона он считался самым крупным представителем фауны.

Туша весом около двух центнеров неслась на меня со свирепым рычанием, и я незамедлительно пустил в ход гравипушку. Бум! – и гравитационная волна отбросила незадачливого агрессора на десяток метров назад. Кое-как перевернувшись на ноги, бедолага тут же пустился наутёк. Отлично, хорошая работа – порадовался я – от противника избавились, не устраивая ненужного кровопролития. Я продолжил путь.

Ночь застала меня в пути. Я устроился в небольшой пещере, полной светящейся флоры, и решил сделать в ней ночной привал. Там было светло, поэтому я и решил переждать ночь там.

В пещере было тихо, никакое зверьё меня не доставало. Я сидел в окружении светящихся цветов и трав, а также кристаллов – на Крайтоне в пещерах встречались светящиеся кристаллы, порой порядочных размеров – до двух метров в высоту – и ужинал скромной походной снедью.

Вскоре обстановка в пещере оживилась – появились маленькие летающие существа, похожие на медуз или грибные шляпки со свисающими снизу нитями мицелия. Существа были прозрачны и светились. Они парили плавно и грациозно – казалось, будто они танцуют. Эти медузы обитали только в пещерах и появлялись лишь на небольшой срок и в определённое время суток, после чего вновь прятались по щелям. Они были безопасны, и я спокойно продолжал ужинать в их присутствии.

Я знал из краткого введения в историю Крайтона, что когда-то эти медузы были огромны и летали прямо среди облаков. Крайтон был почти весь покрыт водой. В ней жили предки эзентидов – плезиозавро-образные существа с шестью лапами. Они развивались, строили подводные города, у них была речь, культура, искусство, они развивали технологии.

Главными врагами плезиозавров были гигантские хищники – для себя я их обозначил, как «кито-каракатицы». Они были поистине громадны и в бою использовали такую часть тела, как «ударная щупальца». Огромным щупальцем они могли оглушить, убить, переломать кости любому существу, обитавшему тогда на Крайтоне. Также на конце щупальца имелся шип, которым они могли пронзать жертву и подтягивать к себе. Удар щупальца был очень быстрым – так говорили ксено-палеонтологи, изучавшие биологическую историю Крайтона – например, человеческий глаз не успел бы ничего заметить. Также, предполагали учёные, кито-каракатица могла пропускать по ударному щупальцу ток – и тогда удар становился сродни удару мощным шокером, тут же вырубающим жертву или вовсе убивающим её.

Но ни это было самым интересным. Кито-каракатицы не обитали в воде – они летали по воздуху! Точнее, они могли обитать и в водной среде, и в воздушной. То же со временем освоили и предки эзентидов – правда, естественным, эволюционным путём, они воздушной средой не овладели (как и люди), но создали технологии, подобные летающему ранцу. Именно в воздухе, среди облаков, и происходили основные баталии между летающими шестиногими плезиозаврами и гигантскими кито-каракатицами. А всюду вокруг парили огромные прозрачные медузы.

Вот так выглядел Крайтон в прошлом.

Со временем планета стала высыхать. Кито-каракатицы вымерли, эзентиды выбрались в космос, колонизировали множество миров, изменили свой облик, а вся водная и парящая живность Крайтона уменьшилась в размерах и перебралась в пещеры, где вскоре обзавелась биолюминесценцией.

Что касается горволариксов – изначально их на Крайтоне не было. Неизвестно, как они сюда попали – но учёные говорили, что в период высыхания планеты горволариксы приложили наибольшие усилия по уничтожению местных видов. Проще говоря: они почти всех сожрали.

Я тоже закончил свою скромную трапезу, и теперь мог заняться чем-то другим. Спать на просторах Крайтона я опасался – только в закрытых помещениях баз – так что я решил скоротать ночь в пещере среди светящихся растений, кристаллов и медуз за ежедневным рутинным занятием – записью очередного голосового сообщения для того, кто будет их слушать, когда выйдет из стазиса.




ЗАПИСЬ ШЕСТАЯ:

Мы достигли Тэлэссии.

В том месте, где мы собирались высадиться, стоял пасмурный сезон. Было что-то вроде ноября средних широт Терры – снег сменялся дождём, дождь – снегом. Вырастали сугробы, потом они таяли, всюду текли ручьи. Затем они покрывались коркой льда, снова падал снег – а потом снова всё таяло. И так – весь сезон. Солнце не выглядывало, небо постоянно затянуто тучами.

Дышать на Тэлэссии человек мог свободно. Притяжение было почти равно стандартному для человека 1-му Джи.

Звездолёт завис среди облаков, на поверхность не приземлялся – мы не хотели привлекать ненужного внимания. Высадку решили проводить с воздуха – спускаясь на планету с помощью летающих ранцев.

Со звездолёта можно было провести быстрый ознакомительный осмотр поверхности планеты. Наследие колонизации представляло собой жалкое зрелище – постройки, воздвигнутые в период активной «исправительной колонизации», пришли в запустение, техника – в негодность, простаивала, ржавея под дождём и снегом.

Ну, а осуждённые колонисты… Те разбрелись по планете, разбились на шайки, обзавелись оружием, вступили друг с другом в войны. Некоторые шайки добрались до ангаров со звездолётами и, получив доступ к такому транспорту, стали космическими пиратами, а Тэлэссию сделали постоянной ставкой, разбойничьим станом, и даже переименовали планету в Тортугу.

Также на планете обосновались зандоране – непонятно как сюда попавшие и почему отколовшиеся от своих. Обитали тут и высшие горволариксы, съехалось сюда и бандитское отребье со множества человеческих планет – все со своей культурой, своими порядками, привычками.

В этот винегрет мы и собирались окунуться, как только спустимся на Тэлэссию.

Каково же было наше задание? Зачем мы здесь?

– Слушайте все, – начала Дженни, собрав всех на инструктаж. – Несколько стандарт-недель назад звездолёт бандитов с Тэлэссии напал на звездолёт Содружества, на борту которого находился крупный учёный – профессор Ахан Сингх. Профессора похитили и держат на этой планете.

Наша задача – вызволить Сингха. Командование космофлота решило не посылать на планету войска – это могло бы поставить под угрозу жизнь профессора – а решило послать небольшой отряд элитных космопехов, нас с вами – профи. Они возлагают на нас большие надежды. Давайте не подведём командование и всё человечество!

Этот профессор очень важен для всех нас – людей – он занимается важнейшими исследованиями в военной области. Вы все знаете, что кроме зандоран мы имеем дело с ещё одной враждебной ксено-расой – эзентидами. Профессор Сингх – специалист по эзентидам, лучший из всех. От его спасения зависит, возможно, судьба всего человечества, если мы вступим в войну с эзентидами. Всё ясно?

– Да, – вяло ответили мы.

Чжун Лун спросил:

– Как же мы найдём одного человека на огромной планете?

– Командованию космофлота известно, какая банда похитила профессора. Они называют себя «Звёздные акулы». К счастью, не вся Тэлэссия принадлежит этой банде – планета поделена между уголовным отребьем, и нам необходимо прочесать только ту территорию, что контролирует интересующая нас банда. Это немалые расстояния, но и не вся планета. Для большей эффективности мы разобьёмся на пары и высадимся на территории противника в разных точках. Нас восемь – это четыре пары.

Мы должны высадиться в безопасных местах, где нет свидетелей, а затем прочесать наиболее вероятные места содержания Сингха – там, где находятся обитаемые базы противника или ангары со звездолётами. Кроме того, у противника есть ПВО – поэтому нам придётся высаживаться в особых, «слепых» для ПВО зонах – на границе их территории, иначе они заметят наш звездолёт и откроют огонь. Из мест высадки мы начнём двигаться навстречу друг другу, а когда мы отыщем Сингха, нас заберёт звездолёт. Друг с другом будем держать постоянную связь.

– Разбиться на пары?! – воскликнул я. – Чёрт побери! Я-то решил, что быть космическим копом – легче, чем воевать с ксеносами. Думал, мы будем кататься по планетам, как капитан Джоселина Сантьяго из сериала «Трансценденция», раздавать ксеносам и бандитам тумаки налево и направо, всех вязать, допрашивать, отправлять за решётку, а потом праздновать закрытие очередного дела в баре «Весёлая ночка на Вандэе», с выпивкой. Но вижу, что нам предстоит суицидальное задание –сражаться парами против орд головорезов.

Меня поддержали дружескими смешками, а Дженни ответила:

– Ой, не плачь, сержант. Ты отправишься в паре со мной.

Малитан Гэмэдж, стоявший рядом со мной, пихнул меня в бок и подмигнул.

Дженни продолжала:

– …Со мной. А со мной тебе нечего бояться, трусишка, не так ли? Если будет совсем страшно – спрячешься под мою юбку, мамочка тебя в обиду не даст, малыш.

Все рассмеялись, а Энни Сатуба сказала:

– О, это так мило.

– Командор-лейтенант, – обратился Малитан Гэмэдж. – Почему вы берёте с собой сержанта – он даже не умеет обращаться с «Матой». Я бы больше пригодился вам.

– Да, действительно, – вступил Чжун Лун. – Я тоже неплохо владею «Матой», командор-лейтенант, вы же знаете. В случае чего, вдвоём мы бы показали «вихрь мечей» местным ублюдкам – помните, как мы устроили подобное на Сиа-3?

– Это я помню, но я что-то не припомню другого, – ответила Дженни, – А именно: с каких это пор у нас открылся дискуссионный клуб по обсуждению моих приказов?

Все тут же угомонились.

– Сержант будет в паре со мной, я так решила, и точка, – резко, командным тоном, заявила она. – Сатуба идёт с Луном, Гэмэдж с Харрингтоном, Днабо с Виз.

Дав несколько секунд, чтобы усвоить эту информацию, она продолжила:

– Теперь по поводу возражений сержанта. Все вы, полагаю, в душе согласны с ним: это суицидальное задание – вдвоём противостоять превосходящим силам противника. Так вот – никаких превосходящих сил не ожидается. По данным космофлота, население Тэлэссии – не достигает и ста тысяч человек… и представителей других рас. Население Тэлэссии – беспорядочно рассеяно по планете, и нарваться на большие скопления людей будет непросто.

К тому же на планете есть военные наёмники, дезертиры и бывшие коллаборационисты, сотрудничавшие с зандоранами во время войны. Их снаряжение внешне идентично нашему – поэтому вы всегда сможете выдать себя за них. На ваших хэнд-джетах уже находится информация, которая может пригодиться вам во время операции – названия банд на планете, особенности местной культуры, жаргон и прочее. Ознакомьтесь с ней обязательно. Всем нам, скорей всего, предстоит выдавать себя за дезертиров и наёмников, обосновавшихся на Тэлэссии. Кроме того, разбивка на пары нужна лишь на период поиска профессора. Когда одна из пар его обнаружит – мы все соберёмся в одном месте, и всей группой вызволим его. Всё ясно?

– Да, – ответили мы.

– Тогда приступаем к заданию. Сейчас мы как раз в той точке, где должна высадиться первая пара. Это мы с тобой, сержант. Пошли на выход.

Кто-то хлопнул меня по плечу на прощание, кто-то пожелал Дженни «ни пуха», и мы покинули звездолёт. Несколько секунд планирующего полёта, затем смягчённое тягой летающего ранца приземление – и мы ступили на слякотную почву Тэлэссии.

На карте на экране шлема отобразилось, что звездолёт пришёл в движение и покидает эту местность – поспешил доставить следующую пару в точку высадки.

Поскольку на планете можно было свободно дышать, я решил временно обойтись без шлема – я выбрал опцию «без шлема», и он разобрался на части, и те втянулись в корпус бронеэкзокостюма. Дженни поступила так же. Мы переглянулись.

– Ты взяла меня с собой, потому что обещала всегда брать с собой на операции?

Она кивнула.

– Жаль, что я и впрямь не так хорош, как Гэмэдж или Лун. Это обещание связывает тебе руки в тех случаях когда требуется сделать выбор.

– Не волнуйся, – сказала она. – Я не маленькая и не слабая, обойдусь прекрасно без Луна и прочих. До знакомства с тобой я и в одиночку отправлялась на задания, знаешь ли.

Мы осмотрелись. Местность была уныла, вид вгонял в депрессию. Падал мокрый снег, под ногами чавкала грязь, мы находились на открытом пространстве. Кое-где росли голые деревья – привезённые, видимо, с Терры – они казались скрюченными пучками нервов, вырванных из почвы Тэлэссии и источающих агонию. Вдали виднелись постройки колонистов – они были разрушены, грязны, пребывали в жутком запустении.

Я посмотрел на карту местности на хэнд-джете.

– Нам нужно двигаться в ту сторону, верно? – спросил я, указывая на постройки впереди.

Дженни кивнула, и мы двинулись в путь.

Снег продолжал валить, и всё вокруг постепенно становилось белым. Дженни шла впереди, на ней был красный бронеэкзокостюм, руки-манипуляторы пребывали в собранном – «компактном» – положении, сложенные за спиной в отдел, похожий на рюкзачок. Мой бронеэкзокостюм космопеха был серый, дополнительных конечностей у него не было – я бы с ними не управился.

Снег падал на волосы Дженни, и я залюбовался видом – Дженни с крупными редкими снежинками в волосах смотрелась красиво. Видимо, она почувствовала мой взгляд, потому что обернулась.

– Что? Ты чего так смотришь?

– Дженни, какая же ты красавица.

Она смущённо улыбнулась и сказала:

– Не забудь, у нас включена связь с остальными.

– У меня только на приём.

– У меня тоже, но не сболтни лишнего, когда будет включена на передачу. Не хочу устраивать им радиоспектакль «Рамона и Пилигрим».

– Рамона и Пилигрим? А почему не Мэри Джейн и Питер Паркер?

– Джон Картер и Дея Торис.

– Шепард и Лиара Т’Сони.

– Ричард Сайфер и Кэлен Амнелл.

– Кили и Тауриэль.

– Марио и Принцесса Пич.

– Не считается, – сказал я. – Разве они состояли в любовных отношениях? Мы об этом не знаем.

– Хорошо, – сказала она. – Тогда моя любимая история: Дэлия и Сэйгл.

– Опять эта сказка – «Спасение с Тэрктона»…

За разговором мы быстро и незаметно преодолели путь к постройкам и оказались в заброшенном поселении колонистов.

– Я только что получила отчёт, – сообщила Дженни. – Все остальные пары уже высадились и двинулись в путь.

– Хорошо, – сказал я и приготовил гаусс-автомат «Эскалибур».

Постройки мне не нравились, обстановка казалась враждебной, и Дженни это тоже чувствовала – и тоже приготовила оружие. Её манипуляторы остались в заспинном отсеке, но в собственных руках у неё появился такой же «Эскалибур», что у меня.

Задувал холодный ветер, некоторые из построек издавали скрип. Одни постройки имели форму полусферы, другие – были горизонтальными параллелепипедами.

Полусферы должны быть белого цвета, но сейчас они были серыми, а некоторые и вовсе покрылись коричневыми пятнами. Корпусы полусфер были разрушены – всюду зияли дыры, и всё это напоминало треснувшую скорлупу яиц. Обшивка местами была содрана, листы обшивки стучали на ветру.

Параллелепипедные постройки стояли с дверьми, открытыми настежь или вовсе выломанными. Стёкол в окнах не было. Мебель выброшена и валяется снаружи.

Неподалёку мы видели недостроенную высотку – видимо, когда-то пытались возвести вертикальную ферму-небоскрёб. Сейчас она представляла собой уродливый серый каркас, из которого всюду торчали концы арматуры, а по пустым этажам свободно гулял ветер.

– Вот итоги исправительной колонизации, – сказал я. – Мне никогда не нравилась эта затея правительства Содружества. Колонизацией должны заниматься профессиональные астро-колонисты и поселенцы, что обоснуются на новой планете – а не уголовники, согнанные силой.

– Но преступников из одной банды расселяли отдельно по разным планетам, – сказала Дженни, – чтобы они не могли вновь сколотить прежнюю банду в том же составе. А за поддержанием порядка на планетах следили специальные сотрудники и роботы. Всё было продуманно до мелочей.

– Это не помешало уголовникам перебить и сотрудников и роботов и сколотить новые банды с новым составом, как только Содружество утратило контроль над их мирами. Никогда нельзя доверять таким людям, как зэчьё.

– Может, ты и прав. Я думаю, программу исправительной колонизации отменят после всего, что устроили уголовники на мирах, где эта программа действовала.

Мы продолжали осторожно двигаться среди заброшенных строений, держа наготове оружие, заглядывая в помещения. Там было пусто. Вся местность казалась безлюдной.

Обследовав заброшенный комплекс построек, мы двинулись дальше.

Мы снова оказались на открытом пространстве. Сырой снег продолжал валить, но всё быстро таяло, под ногами чавкала слякотная жижа. Вдали вокруг виднелись силуэты гор. Они были покрыты снегом и напоминали горы на Терре – кажется, называвшиеся «Гималайскими». Они тонули в тумане и за пеленой снегопада – но даже их слабые силуэты восхищали.

Мы провели в пути несколько часов. Местность оставалась всё так же безлюдна, мы никого не встретили. Редкие случайные комплексы построек, что попадались нам, были пусты и пребывали в разрухе. Горы во время нашего пути то приближались к нам, выплывая из тумана и возвышаясь величественными громадами, то отдалялись обратно в туман. Когда горы приближались, мы чувствовали себя букашками на их фоне – настолько они были огромны.

В пути нам попадались рощи, большинство растительности было с Терры или это были изменённые ГМ-технологиями потомки растений Терры. В рощах нам встречались морозостойкие ГМ-папоротники, сосны-гиганты, марсианские бамбукалисы, деревья дикой гоглуши – «питательных плодов». Вся эта растительность причудливо смотрелась под беспрестанным густым снегопадом.

– Да, терраформирование на Тэлэссии шло полным ходом, – сказала Дженни, оценив насаждённую колонистами флору.

Когда мы проходили через рощи, иногда у нас на пути оказывались упавшие сосны-гиганты. Стволы были в ширину от трёх-пяти метров – и нам приходилось преодолевать препятствие, используя летающие ранцы.

Рощи заканчивались, и мы оказывались на открытом пространстве – иногда это были луга с густым травяным покровом. Несмотря на низкую температуру и снегопад, трава зеленела (или – иногда – имела иной цвет, например, бордовый) – что говорило о том, что это морозостойкая ГМ-трава.

За лугами нам встречались скалы, среди камней бежали ручьи, попадались небольшие водопады, озёрца – которые снова приходилось преодолевать с помощью летающих ранцев – а потом снова мы попадали в рощи.

Иногда мы выходили на проторенную множеством ног и колёсами транспорта дорогу, и по обеим сторонам вновь прорисовывались силуэты гор-гигантов.

Иногда удавалось рассмотреть в горах сквозь густую пелену снегопада и тумана образы строений, баз, жилых комплексов, и к ним даже вела транспортная дорога – монорельсовая или что-то в этом роде. Но, присмотревшись через оптику шлемов, мы понимали, что комплексы либо заброшены, либо не достроены, а транспортные пути в определённом месте просто обрывались.

Вечерело. Мы провели в пути уже много часов. Время от времени Дженни выходила на связь с другими членами команды, и те сообщали, что находятся в таком же положении, что и мы – бредут по дикой местности, сквозь снегопад и холод заброшенной планеты.

Нам попался очередной пустующий комплекс колонистских построек, и мы решили сделать небольшой привал. Забрались в один из домиков, нашли мебель, чтобы присесть, и решили перекусить.

Я протянул пару снэков Дженни. Она прочла название:

– SOS – Space of Snacks. Остроумно.

– Ты раньше никогда не читала, что написано на обёртке снэков?

– Нет, не обращала внимания на такие мелочи.

Я полез в рюкзак и достал оттуда бутылку. На этикетке была надпись – «Питательный коктейль Блумс!».

– Ещё веселее, – меланхолично сказала Дженни, когда я протянул бутылку ей.

Коктейль содержал комплекс витаминов, минеральных веществ и 30 грамм протеина на бутылку –  полезный продукт в походном рационе космопехов.

Перекусив и отдохнув, мы продолжили путь.

Вскоре нам встретился первый обитатель планеты. Это был человек, он шёл нам навстречу – мы заметили его ещё издалека – и на нём была странная одежда: просторная белая накидка-дождевик, длиннополая, непромокаемая, а на голове красовалась огромная конусная шляпа – в стиле одного из народов старушки Терры – в японском стиле. За спиной был огромный рюкзак, а в руках путник нёс гаусс-автомат.

Поравнявшись с нами, он остановился.

– Приветствую! – он тронул конусную шляпу. – Вы были в тех строениях? Там кто-нибудь есть?

Он указал на комплекс построек, что мы оставили позади. Мы покачали головами.

– Отлично. Там и переночую, и никто не будет меня доставать. Вы голодны? Хотите кусочек чанга? А деньги у вас есть? За просто так чанга не дам.

– Что ещё за «чанг»? – спросил я.

– Ну, чанг. Чангонокс.

Мы продолжали недоумевающе смотреть на него, и он пояснил.

– Местный зверь. Я его сам подстрелил.

Помолчав мгновение, он спросил:

– Вы что – не местные?

Я помнил, как Дженни на инструктаже велела выдавать себя за местных, и собрался было ответить, что местные, но она меня опередила:

– Нет. Мы только сегодня прибыли на планету.

– Наёмники? Дезертиры? – спросил он и понимающе улыбнулся. – Вас доставил сюда звездолёт? А где он сейчас? С ним у вас будет больше шансов попасть в банду: звездолёты на Тортуге – большая ценность.

– Звездолёт нас только доставил, а теперь он улетел, – ответила Дженни. – А мы своими силами подыщем себе банду.

– Здесь территория «Звёздных акул». У них тоже есть звездолёты, и наёмников они всегда принимают – так что вы не ошиблись с местом высадки. Двигайтесь в том направлении, и со временем выйдете на их главное поселение. Только идти туда придётся долго, ребята. Зря вы высадились тут – лучше бы сели ближе к их штабу.

– Ничего. Пройдёмся, – сказал я. – Познакомимся получше с планетой. Тортуга, да? В Содружестве её всё ещё называют Тэлэссией.

– Пусть называют как хотят – плевали мы на них. Ладно, ребята, поболтали и будет. Я поспешу к тем постройкам, а то продрог уже под этим мерзким снегопадом.

Он распрощался с нами и решительным шагом продолжил путь. Пройдя немного, он остановился и крикнул нам:

– Да, кстати! Если вам встретится зандоранский уродец в такой же шляпе, как у меня, белый весь и с красными глазами, и будет расспрашивать про меня – вы меня не видели, хорошо? И не верьте тому, что он вам наплетёт – этого чанга я подстрелил сам, а не украл у него! – он похлопал по толстому рюкзаку – видимо, загадочный зверь «чангонокс» находился в нём – махнул нам рукой и продолжил путь.

Мы тоже продолжили путь.

Мы отмахали несколько километров, прежде чем местность оживилась – появилось поселение. Оно было обитаемым – но народу там было негусто – не более десяти человек.

Мы остановились вдали от поселения – местные нас ещё не видели, а мы не спешили показываться им на глаза.

– Здесь вряд ли держат профессора Сингха, – сказала Дженни.

– Но мы могли бы разузнать что-нибудь. Например, где его могут держать.

– Но как расспросить людей, не вызвав подозрения?

Тут мы заметили, что в нашу сторону движется какое-то невысокое существо. Приглядевшись, мы признали в нём зандоранина. Судя по тому, что на нём была конусная шляпа, а цвет его кожи был белым – это и был тот «зандоранский уродец», о котором нас предупреждал недавний встречный.

Существо достигло нас, и мы увидели совершенно комичного зандоранина. Он был ростом по грудь среднему человеку, широкий и грузный, как бочка – как все зандоране – и на нём была огромная конусная шляпа, а также накидка-дождевик, а под шляпой голова была укутана в платок.

Здоровенная башка зандоранина, укутанная в платок, вызывала смех, но мы старались сдержаться. За спиной у забавного ксеноса был громадный заплечный рюкзак, размером почти с него самого.

Он заговорил с нами, и мы снова еле сдержали смех – как и все зандоране, этот говорил сиплым высоким хрипом, прищёлкивая клювом, а сам язык в сочетании с сипом только усиливал комизм: «Хра-бла-блю-блю, лю-кху-нях-кха» и всякое такое в этом роде.

У зандоранина на груди висел уни-транслит – гаджет-переводчик, переводящий с любого языка галактики на любой другой. Этот, видимо, был настроен переводить с зандоранского на галаксикон (общегалактический язык человечества, также называется «уни-галакт»).

– Приветствую вас, человеческие отродья! – перевёл уни-транслит.

Мы с Дженни переглянулись. Нам и так было непросто удерживать себя от насилия при виде представителя расы, с которой мы недавно воевали, а тут ещё это существо хамило!

– Вы, мерзкие людишки, – продолжал зандоранин, – случайно, не встречали другого мерзкого человечишку, укравшего моего чанга? Я заметил, вы пришли как раз оттуда, куда он убежал. Я торгую чангами, чтоб вы знали, это мой бизнес. Я сам их добываю, сам свежую, продаю мясо, и тем зарабатываю на жизнь, чтоб вы знали. Да здравствует Тортуга, не так ли? Тот человеческий отброс также украл одну из моих шляп – так что вам будет не трудно понять, о ком идёт речь, если вы видели человека в такой шляпе. Ну, что скажете, мерзкий людской биомусор?

Дженни рассвирепела. Она выхватила скорострельный гаусс-пистолет «Con Dar» и направила прямо на громадную смешную голову зандоранина. Тот удивлённо моргнул.

Моргали зандоране забавно – не одновременно обоими глазами, а поочерёдно и медленно: сначала они закрывали один глаз, потом, когда он начинал открываться, закрывали второй. Казалось, будто они пытаются «пустить волну» веками.

Зандоранину было мало удивлённо моргнуть – он ещё прищёлкнул клювом.

Я вдруг подумал, что ситуация с хамом не настолько проста, как кажется. Я остановил Дженни, взяв за руку, в которой она держала пистолет, и обратился к зандоранину (я не сомневался, что в его ушном отверстии находится другой гаджет уни-транслит, переводящий поступающую речь – на просторечном сленге его называют «вавилонская рыбка»):

– Скажи-ка, друг, ты сам настраивал свой уни-транслит, или кто-то из местных тебе помог?

Зандоранин закивал и засипел, быстро щёлкая клювом и попутно издавая клокочущие в горле смешки:

– Да-да, человеческий отброс – местные лысые бесхвостые макаки оказались столь любезны, что настроили мой уни-транслит, чтобы облегчить моё общение с человеческим биомусором.

Дженни недоумённо посмотрела на меня и опустила оружие.

– Кто-то над ним подшутил, – сказал я. – Теперь бедолага хамит каждому человеку, сам того не зная.

Я вновь обратился к зандоранину, настороженно следящему за нами:

– Слушай, дружище, я тебе рекомендую сбросить эти настройки и вернуться к заводским. Тебе подложили свинью, настроив уни-транслит по-новому. Ты видишь, какую реакцию вызвали твои слова у моей подруги? Твой уни-транслит сыплет оскорблениями – и ты можешь попасть в неприятную ситуацию из-за этого.

Зандоранин озабоченно закачал головой и принялся спешно настраивать уни-транслит. Когда всё было закончено, он заговорил:

– Спасибо, друг! А я сначала не понял, почему эта самка человека так отреагировала на мои слова, будто я прищемил ей клюв дверью. Я было решил, что вам заплатил тот мерзавец-вор, чтобы вы прикончили меня. Так вы встречали его?

Мы переглянулись. Дженни взглядом дала понять, что сольная партия в этой беседе остаётся всецело за мной, так что мне решать, что ему ответить.

Сначала я хотел было – по доброте душевной – сдержать обещание (которое мы, правда, не давали тому незнакомцу) не рассказывать о случайном встречном зандоранину. Но потом смекнул, что из этого можно извлечь пользу, и сказал:

– Ты – хороший малый, и ты мне нравишься. Тебе я расскажу всё, как на духу. Но взамен я попрошу поделиться со мной информацией. Мы новички в этих местах, прибыли на Тортугу только сегодня – так что нам не помешает твой совет.

Зандоранин захихикал и, в такт смеху, затрясся в мелкой дрожи.

– А! Информация в обмен на информацию! Коммерция – это я люблю, чтоб вы знали. Мы, зандоране, это любим.

– Точно, – сказал я. – Коммерция. Так вот, мы видели того парня. И мы даже знаем где он собирается провести эту ночь. Но я расскажу тебе, если ты сам поделишься с нами кое-какой информацией.

Зандоранин принял условия, и я предложил Дженни самой расспросить его о том, что она хотела узнать – про Сингха и остальное.

– Скажи, друг, – начала она. – А не знаешь ли ты где те, кому принадлежат эти земли, держат важных заложников?

– Как же, – ответил зандоранин, снова довольно хихикая, – в главном поселении, «Весёлый Роджер», там находится их штаб и ангар со звездолётами.

– А где оно расположено и далеко ли туда добираться?

Зандоранин указал нам на навигаторе хэнд-джета место, где находился «Роджер», и сообщил, что отсюда до той локации до темноты не добраться. И в целом путь будет не близкий, поэтому лучше обзавестись транспортом.

Мы поблагодарили его, и я сообщил где решил заночевать тот любитель ворованного мяса и шляп.

Зандоранин захихикал ещё задорней прежнего – видимо, это был смех триумфатора – злорадно потёр лапки и сказал:

– Что ж, поспешу туда! К ночи доберусь и пристрелю его во сне, а-ха-ха-ха-ха! Никто не смеет красть мои шляпы, чтоб вы знали!

Он извлёк из-за пазухи дождевика здоровенный гаусс-пистолет «Старина Джорджи» и с гордостью продемонстрировал нам. Пушка была крупнокалиберной – выстрел в голову разносил её напрочь, на мелкие осколки черепа и ошмётки мозгов – было понятно, что торговец шляпами и мясом чангонокса настроен решительно.

Продолжая хихикать, он прошёл мимо нас и быстрым шагом двинулся по направлению откуда мы пришли. Что ж, не завидую судьбе шляпного вора.

– Планета сумасшедших, – сказала Дженни, провожая зандоранина взглядом.

– Эт точно. Но вернёмся к нашему заданию – что нам делать дальше?

Она разослала координаты, полученные от зандоранина, остальным участникам операции, и договорилась, что завтра мы встречаемся в локации «Весёлый Роджер» и вместе отбиваем профессора Сингха. Теперь дело оставалось за малым – добраться до этой чёртовой локации.

Опускалась тьма, становилось холоднее. Мы обдумывали что делать дальше, как вдруг заметили парящий по поселению флай-кар.

– Транспорт! Это наш шанс быстро и с комфортом добраться до «Весёлого Роджера»! – сказала Дженни.

Мы решили отобрать флай-кар у его владельца, кем бы он ни был. В конце концов, это планета ссыльных преступников, к тому же взбунтовавшихся и промышляющих пиратством – вряд ли стоит кого-то здесь жалеть.

Мы осторожно двинулись к поселению, пригибаясь к земле и прячась в тени.

Флай-кар остановился возле одной из построек на краю поселения, и мы направились прямо туда. Это был длинный флай-кар на семь мест: два сидения спереди, два посередине, одно сидение на троих сзади. Из машины раздавалась ритмичная громкая музыка – жанр Gulp’n’Dump.

Сначала все места в салоне были заняты. Потом трое с заднего сидения покинули флай-кар и вошли в дом, четверо других остались в машине.

Через некоторое время мы с Дженни уже крались к флай-кару вдоль стен строений, прячась в тени. Мы подобрались как можно ближе, и теперь от нас до авто оставалось лишь метров пять. Мы приготовили оружие, переглянулись и, кивнув друг другу, начали действовать.

Мы выскочили из-за угла и подбежали к флай-кару с двух сторон. Я открыл переднюю дверь и расстрелял сидевшего на пассажирском месте. Дженни пустила в ход манипуляторы, одновременно открыла обе двери и в четыре руки расстреляла оставшихся в салоне.

Мы встретились взглядом, и она сказала:

– Две руки хорошо, а четыре лучше.

Мы выволокли трупы из авто и забрались внутрь. Дженни оказалась на водительском месте – я не возражал. В салоне продолжала грохотать музыка Gulp’n’Dump.

Бойню заметили, и из дома выскочили оставшиеся трое пассажиров и бросились к нам. Они кричали и на ходу доставали оружие.

Дженни взялась за управление. Мы поднялись над землёй – такой флай-кар взлетал не выше, чем на 3-4 десятка сантиметров – и рванули с места.

По корпусу машины застучал град пуль, Дженни открыла ответный огонь – одной рукой она стреляла из окна возле водительского места, а один из манипуляторов стрелял из окна у места за ней. Я высунулся в своё окно и тоже открыл огонь. Было неудобно – приходилось стрелять то перегнувшись над крышей, то над капотом.

Свободной рукой Дженни уверенно управляла авто, и машина находилась в постоянном движении – мы кружили, объезжали противника по дуге, заходили в спину. Надо признать, грохотавшая в салоне музыка здорово вписывалась в происходящее, подчёркивая драйв бойни.

К трём противникам присоединились обитатели поселения, полезшие из всех щелей, как крысы из нор. Дженни дала волю своему водительскому таланту – и мы виртуозно гоняли среди построек, отстреливаясь от врагов. Кого-то даже сбили – хотя летающим авто трудно причинить столь же тяжёлый ущерб, как, например, наземным.

Перестрелка была весёлой, и я чувствовал себя членом авто-банды, терроризирующей маленький городок – мы лихо гоняли по улочкам среди унылых строений, весело выли и расстреливали местных.

– И-и-ха-ха! – кричали мы. – Йо-хо!

Вскоре мы перебили всех. Весь десяток местных жителей валялся в лужах крови в грязи, присыпаемый снегом.

Мы медленно проехали через поселение, отыскивая выживших, внимательно вглядывались в постройки, в окна, прислушивались к звукам. Пусто, никакой активности.

Мы отыскивали выживших – с целью добить – для того, чтобы те не смогли предупредить о нас главарей банды в «Весёлом Роджере».

– Что ж, – сказала Дженни, – никого. Значит, сваливаем отсюда.

Мы выехали на открытую местность, нарастили бешенную скорость, и за полминуты преодолели пять километров. Где-то посреди пустой поляны мы притормозили и сели. Музыку выключили – не было больше сил выносить этот грохот.

– Отлично, теперь у нас есть транспорт, – сказала Дженни в резко наступившей тишине. – Но я жутко хочу спать. Не вижу смысла ехать в «Роджер» прямо сейчас – подождём до утра. Ты согласен?

Я кивнул.

Дженни откинулась на спинку кресла и вздохнула.

– Ах, как же здесь тепло! Наконец-то, согреюсь, – сказала она, подняв стёкла на окнах.

Мы порылись в бардачке и нашли там выпивку в банках типа «стазиспэк». Такое громкое название означало всего лишь особую упаковку для продуктов. Она сохраняла свежесть еды и питья веками, но на этом её функции и заканчивались. Название на банках гласило: SOMA.

Мы открыли по банке, чокнулись и плотно приложились к напитку. Он был приятный, с целой гаммой фруктовых вкусов и ароматов, но было непонятно относился ли напиток к опьяняющим или нет. Вскоре мы это выяснили – через пару минут нас стало развозить, да так необычно, как никогда в жизни. Было ясно, что это не алкогольный напиток, а наркотический.

Я ощутил, как по всему телу разливается нега и блаженство. Салон начал окрашиваться в радужные цвета, формы размывались, углы скруглялись. Более того, углы скручивались – скручивались в спирали!

Я почувствовал прилив счастья и спокойствия: всё во вселенной было прекрасно и шло своим чередом. Всё во вселенной – хорошо, всё правильно, всё – на своём месте.

Дженни чувствовала то же самое – она блаженно улыбалась и смотрела на меня. Глаза её блестели.

Нам захотелось послушать музыку, и мы начали копаться в аудиофайлах в библиотеке флай-кара, и, наконец, отыскали что-то подходящее – плейлист с приятным астро-эмбиентом, космо-колониальным лаунджем и Л-чиллом (что означало «Чилл с Лилит» – эта планета считалась столицей чилла во всей галактике).

Порывшись в других отсеках флай-кара, мы обнаружили вейпинговый девайс и тюбик с жидкостью с надписью «AURA». В составе значилось ТГК, и мы решили: гулять – так гулять, и сделали по десятке затяжек.

Я умел пускать дымные кольца и с гордостью продемонстрировал это Дженни.

– О! – сказала она. – Как тебе удаётся пускать дым в виде спиралевидных галактик?!

Нас развезло окончательно. Мы счастливо смотрели друг на друга, развалившись в креслах, и блаженно улыбались.

В динамиках некоторое время звучал трек с использованием мантр астро-буддистов, навевая мысли о полётах сквозь космическую пустоту, а потом он сменился Л-чиллом – и нас захватили воображаемые картины прекрасных пейзажей Лилит. Я говорю «нас», потому что был уверен, что Дженни чувствовала то же, что и я.

Мы мысленно видели пальмы, море, накатывающие в ночи на берег волны, небо, полное звёзд, плывущие в небе три луны. Мы чувствовали на лицах дыхание бриза, видели прекрасные дворцы и Центры Наслаждения, которыми славилась Лилит. В море неспешно уходили яхты, в воздухе летали робо-фонарики, источая мягкий свет и цветочные ароматы.

– Я так счастлива! Мне так хорошо, любимый Эстал!

Дженни протянула ко мне руку, и я протянул свою в ответ. Я подержал некоторое время её тёплую ладошку, а потом потянулся к её лицу и погладил по щеке – щека была горячей. Дженни почему-то взяла мою ладонь в свои, поднесла к губам и начала целовать.

Затем она потянулась ко мне, обняла за плечи и принялась целовать в лицо. Она целовала и целовала и не собиралась останавливаться, целовала так усиленно, будто от этого зависела её жизнь, а Л-чилл продолжал звучать в салоне, и в нашей крови бродил наркотик. Дженни шумно сопела, издавала короткие стоны, и губы её были мягкие и влажные.

Так длилось некоторое время, пока она не успокоилась. Но тут же взялась за другое: начала спешно избавляться от бронеэкзокостюма. Я последовал примеру, и вскоре мы остались без них, в одних комбинезонах «Космопроходец», и пребывали в объятиях друг друга – Дженни пересела ко мне на колени.

Мы сделали музыку тише, чтобы можно было слышать друг друга.

– Чёрт, крутая была бойня, – сказал я. – Я себя почувствовал каким-то подростком-хулиганом из авто-банды.

– Да, я тоже. Хотя никогда в такой не состояла.

– Слушай, а ты здорово завываешь: Йо-хо, И-и-ха!

– Я? Это ты начал, а я присоединилась – трудно было удержаться: такой драйв.

– Я начал? Мне показалось, что начала ты.

– Ничего подобного. Я скромная девочка, и бандитских наклонностей у меня никогда не было. Я солдат и выпускник военной академии.

– Так говоришь, будто бандитские наклонности есть у меня!

– Разумеется. Ты хулиган и пофигист. Вообще странно, как ты оказался в космофлоте – мне кажется, тебе в армии не место.

– Мне тоже всегда так казалось. Но ты даже добилась, чтобы меня произвели в сержанты! Хорошо иметь подружку, обличённую властью. Особенно хорошо, что ты пляшешь под мою дудку.

– Пляшу, да.

– Несмотря на то, что ты считаешь, что в армии мне не место – ты же рада, что я в армии – и что сейчас мы с тобой вместе?

– Конечно, рада, любовь моя. Честно говоря, я уже и не представляю себе жизни без тебя – ни в армии, ни на гражданке.

– Чудненько.

– Чему ты радуешься, дилер? Тому, что подсадил на свой наркотик бедного торчка?

– Какой наркотик, дорогая Дженни?

– Ты – наркотик, дорогой Эстал. Любовь – наркотик, отношения с тобой – наркотик. А я – торчок.

– Ой, бедненькая Дженни – привязалась к Эсталу и теперь не может без него. Ну, иди сюда, бедняжка – я тебя пожалею и поглажу по головке.

– Никакого сочувствия от тебя не дождёшься, – буркнула она, но подставила свою красноволосую голову для поглаживаний.

– Что ты там говорила насчёт того, чтобы забраться к тебе под юбку?

– Забирайся, пожалуйста. Я уже давно этого жду.

Мы быстро избавились от «Космопроходцев», потом того, что оставалось под ними, и, опустив спинки сидений, занялись любовью.

***


«…Занялись любовью», – сказал я, и на этом месте меня прервали мерзкие звуки – хрип, писк, нестрашное, но противное, рычание. Я обернулся и увидел стайку горволариксов, проникших в пещеру и крадущихся ко мне.

– Проклятые тупые твари! – вскрикнул я, вскочил на ноги и выстрелил из гравипушки.

Волна отбросила назад сразу четырёх горволариксов, а заодно сорвала светящиеся цветы и травы в том месте, где были звери, и сломала пару люминесцирующих сталагмитов. Волна оказалась настолько сильной, что горволариксов вышвырнуло из пещеры. Возвращаться звери не решились, и меня это устраивало.

Как оказалось, эти четверо были не всем составом шайки – пока я занимался ими, ко мне подкрался пятый, которого я не заметил, и с рыком сказочного тролля-карлика вонзил клыки в ногу.

Я вскричал, отшвырнул горволарикса, припечатал его к стене пещеры ударом гравипушки, потом достал «Мьёльнир» и, сыпля проклятиями, поджарил оглушённого зверька, оставив от него лишь лужу плазмы на земле.

Я посмотрел на ногу – на голени остался отчётливый след клыков горволарикса. Вообще, их слюна, конечно же, опасна для человека – необходимо продезинфицировать рану, сделать инъекции от болезней, которыми может грозить укус горволарикса, принять лекарства. Но всё это касалось обычных людей, не меня.

Я присел на камень, отдышался, успокоился, достал из сумки бутылку – это оказался «Питательный коктейль Блумс!» – и сделал пару глотков. Успокоившись окончательно, я решил вернуться к записи прерванной истории. Перед тем как начать наговаривать следующую часть истории на диктофон хэнд-джета, я бросил взгляд на рану на ноге – вокруг укуса на коже проступил знакомый узор из сот, он был зелёным и мерцал, пучки света бегали по узору. Я знал, что через пару минут – максимум, через пять – от укуса не останется и следа.

Я запустил функцию аудиозаписи и начал говорить:

– Утро… 

***


Утро встретило нас стуком в окно флай-кара, а когда мы открыли глаза и осмотрелись – утро показало нам здоровенную рожу с клювом на конце пасти – рожу белого цвета и с красными глазами. Голова, на которой находилась рожа, была укутана в смешной платок, поверх которого сидела конусная шляпа.

Утро, в лице этого существа, поприветствовало нас сиплым писклявым хрипом – что-то типа:

«Харли-кенко-марли-ка,
эни-хака-ва-ка-кха».

А потом рожа захихикала, а уни-транслит перевёл:

– Здравствуйте, друзья! Как я рад снова вас встретить!

Он попросился внутрь, и мы его впустили. Мы всё ещё сидели на сиденьях с опущенными спинками, и появление третьего участника создало обстановку некого пикника, пикника в салоне авто.

– Извините, – сказал зандоранин. – Я плохо знаю поведение человеческих особей. Я надеюсь, я не помешал вам спариваться?

Дженни вскинула брови, а я не растерялся и ответил:

– Нет, дружище. Сейчас утро, а мы вынуждены спариваться по ночам, так как днём у нас полно других дел.

– Хорошо, – захихикал, мерзко булькая жижей в горле, зандоранин, и мелко затрясся всем телом. – А то я слышал, что люди становятся очень стеснительны, когда кто-то оказывается случайным свидетелем их спаривания.

Я сказал:

– Это ретрограды – сторонники устаревшей культуры Терры. Большинство людей не волнуются по таким пустякам. Зато, я слышал, ваша раса ещё более щепетильна в этом вопросе.

– Да-да. У нас мужская и женская особь встречаются только наедине и никогда публично. Мужская и женская особь не могут даже находиться в одном помещении в присутствии посторонних и разговаривать.

– Как это у вас всё организованно? – спросила Дженни. – Разве это не создаёт сложности?

– Никаких сложностей. Женские особи живут в женской части города, мужские – в мужской. Есть нейтральная территория – дома встреч. Туда мужская и женская особь прибывают отдельно друг от друга и встречаются – для знакомства – в специальной комнате.

– А как они узнают кого приглашать на свидание? – спросил я.

– Мужские и женские особи изучают досье подходящих для союза кандидатов, их генетический паспорт, фото, а потом назначают встречу особи, которую считают подходящей. Досье, генетические паспорта – всё хранится в общей базе данных. Обычно мы прислушиваемся к советам программ, специально отыскивающих для нас подходящую пару на основе наших вкусов и предпочтений, а также на основе генетики.

– Генетики?

– На основе информации из генетических паспортов программа может вычислить, насколько две особи подходят друг другу – по характеру, темпераменту, взаимной симпатии по поводу внешности. Это называется «генетическая совместимость».

– Слушай, друг, если мужские и женские особи не должны никогда пересекаться коллективно, то как же вы перемещаетесь по улицам?

– Женские и мужские особи перемещаются в одноместном персональном транспорте, окон у транспорта нет. Общение между женскими и мужскими особями по рабочим вопросам – осуществляется только письменно. Иногда речью – но в этом случае программа-чтец становится посредником между ними.

– Какие сложности, – сказала Дженни.

– Пуритане, – вздохнул я. – Мне это кажется глупостью, друг.

Зандоранин моргнул.

– Ваша культура мне тоже кажется глупой.

Я начал шарить в походном рюкзаке, пытаясь отыскать что-нибудь, чем можно было бы промочить горло и перекусить.

Зандоранин словно прочёл мои мысли и сказал:

– Хотите кусочек чанга? У меня с собой есть. Угощаю бесплатно.

– Почему ты хочешь угостить нас бесплатно? – спросила Дженни.

– Вы мне помогли найти того вора – и я хочу отплатить вам.

– Ты уже разобрался с ним? – спросил я.

Зандоранин захихикал и потёр лапки. Потом он открыл рюкзак и извлёк оттуда большой стазиспэк. Я заметил, что помимо него в рюкзаке находилось ещё несколько таких же. Зандоранин открыл его, и мы увидели, что тот доверху набит кусками сырого мяса.

– Во флай-каре должна быть печь, – сказала Дженни, и я поискал.

Небольшая портативная печь нашлась, и мы забросили в неё куски мяса, включили режим приготовления «стейк», и принялись ждать.

Через несколько минут еда была готова, и мы взялись за завтрак. Зандоранин тоже завтракал с нами. Теперь обстановка действительно напоминала пикник.

Мясо чангонокса оказалось вкусным и напоминало свинину. Нам не пришлось есть просто приготовленное мясо – в мульти-печи имелись соусы и специи, которые аппарат использовал в соответствии с режимом готовки.

– Друг, а как выглядит этот чангонокс? – спросил я.

Вчера я изрыл всю базу данных на хэнд-джете – но наручный мини-компьютер не смог предоставить никакой информации по запросу «чангонокс».

– Чангоноксы белые, ростом почти с меня и перемещаются на четырёх лапах. Они издают короткий отрывистый рык, и у них большие носы с большими ноздрями.

Некоторое время мы ели в молчании, но вдруг зандоранин сказал:

«Ин-киари-тэ-ка,
хири-ни-ха-да-ха».

Уни-транслит перевёл:

– У меня есть кое-что ещё.

Он извлёк из рюкзака другой стазиспэк, размером поменьше прежнего. Затем он достал из рюкзака три чашки, открыл стазиспэк и разлил его содержимое по ним. Жидкость была красного цвета.

– Это томатный суп-пюре. Я его приготовил сам. Я называю его суп «Супец»!

Мы с Дженни попробовали «Супец» и переглянулись.

– Великолепно! – сказала она. – Прямо как кухня с Терры!

Зандоранин снова захихикал и потёр лапки.

– Я сам вырастил томаты, из которых приготовил «Супец». У меня домашняя ферма, чтоб вы знали.

– Да ты большой молодец, я посмотрю, – сказал я. – Меня вот что в тебе удивляет: как ты можешь есть человеческую пищу и дышать кислородом? Зандоране всегда ходят в скафандрах с дыхательными аппаратами вне своих звездолётов и своих миров, не так ли? Вы не дышите тем же воздухом, что и мы. В чём же твой секрет, приятель?

Зандоранин – как полагается – немного похихикал и сказал:

– Я прошёл процедуру генной инженерии, чтобы безбоязненно дышать вашим воздухом, есть и пить вашу еду. Я, можно сказать, почти человек.

Зандоране были мастера биоинженерии – это всем известно. Их виртуозное владение биотехнологиями прекрасно иллюстрировалось примерами ГМ-зверья, что они создавали во время войны. Бегемото-свино-крысы, саблезубые гиено-тигры, многоножки-иглострелы… – не было конца списку того зоопарка, что они вывели, воюя с человечеством. Но чтобы сам зандоранин подвергся процедуре биоинженерии – о таком мы слышали впервые.

– Правда, процедура не прошла для меня без последствий, – сказал зандоранин. – Вы видите, какого цвета моя кожа и глаза? Так быть не должно, чтоб вы знали. Просто я был первый, на ком была использована технология – и потому столкнулся со всеми рисками нового неопробованного метода. Другие представители моего вида, что прошли процедуру после меня, уже не встретились с побочными эффектами – технологию доработали.

– И все зандоране на этой планете – такие как ты? В смысле – свободно дышат без дыхательных аппаратов и едят человеческую пищу? – спросил я.

– Нет. На этой планете – только я один такой. Кстати, за мой внешний вид мои друзья-люди прозвали меня Моби Дик, чтоб вы знали.

– Что? – спросили мы с Дженни хором.

– Моби Дик.

– Что это? – мы продолжали недоумевать.

– Мои друзья-люди сказали, что это животное-гигант из фольклора Терры – оно было белого цвета.

– Впервые слышу, – сказал я и обратился к Дженни: – А ты?

Она пожала плечами.

– Ты у меня спрашиваешь, Эст? Я же ни в чём не разбираюсь, кроме военного дела.

– И истории про Тэрктон.

– Ну, да, виновата – люблю сказки про деву в беде.

– В общем, друг, – сказал я, – мы никогда ни о каком Моби Дике не слышали. Скорей всего, над тобой опять подшутили – как в случае с уни-транслитом.

Зандоранин расстроенно моргнул и сказал:

– Тогда зовите меня другим моим именем – Белая Акула. Меня так прозвали за цвет и за отличные навыки охотника, чтоб вы знали.

На том мы и порешили.

– Я могу помочь вам, когда доберёмся до «Весёлого Роджера», – сказал Белая Акула.

Мы с Дженни переглянулись.

– Почему ты хочешь нам помочь и в чём? – спросила она. – Откуда ты знаешь, какая у нас цель и в чём нам нужна помощь?

– Вы спрашивали про заложников. Полагаю, вы прибыли сюда, чтобы вызволить одного из них. Я могу помочь вам – у меня полно друзей среди тех, кто охраняет заложников, чтоб вы знали. Если вы прибыли сюда от Содружества – вы можете предложить им сделку, и они помогут вам вызволить нужного вам заложника.

Мы молчали. Нам было неприятно осознавать, что этот маленький комичный зандоранин так легко раскусил нас. Можно ли ему доверять?

– Это довольно обыденная практика, чтоб вы знали, – сказал он. – Так часто делают, и я уже несколько раз помогал пришельцам в подобных делах. Хоть главари банды и ведут строгий надзор за содержанием заложников – всё равно время от времени кто-то прилетает на Тортугу, тайно сговаривается с охранниками, и те отпускают заложника, получив плату, а иногда и улетев вместе с пришельцами. Не все хотят здесь жить, чтоб вы знали, не всем здесь нравится.

– А какая тебе выгода от участия в подобных делах? – спросила Дженни.

– Я тоже надеюсь получить свою плату. Тысяча галаксикоинов, например. У вас есть такая сумма? И это только мне – за посредничество. Сколько возьмёт человек, с которым я договорюсь – я сказать не могу, но, очевидно, больше.

Мы с Дженни посовещались.

– Можно ли ему доверять? – сказала она.

– У нас нет никаких причин доверять ему, – сказал я, – но он уже знает нашу тайну и может сдать нас бандитам в «Роджере».

– Не сдаст, если мы пристрелим его прямо сейчас.

Мы посмотрели на зандоранина. Он выглядел всё так же комично и жалко в своём платке и шляпе, смотрел на нас недоумевая и выжидающе моргал. Нашей беседы вполголоса он не слышал – мы отсели подальше от него.

Дженни вздохнула.

– Что-то я совсем размякла. Пожалуй, у меня не хватит духу пристрелить этого бедолагу, не имея веского повода.

– Тогда что? Вышвырнем его из машины и поскорей помчимся в «Роджер»? Что говорят другие – они сейчас в пути? Они далеко от «Роджера»?

– Они в пути, и не у всех есть транспорт. Все вместе мы сможем собраться не раньше, чем через несколько стандарт-часов.

Мы некоторое время помолчали, а потом Дженни сказала:

– Мы можем попробовать такой вариант. Мы принимаем предложение зандоранина, обговариваем условия сделки с тем, кого он к нам приведёт – но саму сделку провернём лишь тогда, когда остальные доберутся до «Роджера» и присоединятся к нам.

– Ты босс, – сказал я.

Дженни связалась с остальным отрядом, сообщила, что мы выдвигаемся к «Роджеру», где будем дожидаться остальных, разведаем обстановку, попробуем узнать где держат профессора Сингха и попробуем договориться с продажными охранниками. Затем она сообщила Белой Акуле, что мы принимаем его предложение, завела двигатель, и мы полетели.

Шёл мерзкий дождь, день снова был серым и навевал тоску. В пути нам попался небольшой посёлок, но мы быстро промчались сквозь него, не успев даже ничего рассмотреть.

На окраине посёлка мы чуть не сбили горволарикса – он вовремя отскочил в сторону, но поскользнулся в грязи и упал. Белая Акула засмеялся.

– Тупой горволарикс! Так ему и надо! Мерзкие горволариксы! – хихикал он и потирал лапки.

– Вы же с горволариксами родня, – сказал я.

– К сожалению, да, – сказал зандоранин. – Но горволариксы нам не ровня, чтоб вы знали.

– Что это значит?

– У них нет клюва – о чём тут ещё говорить?!

Зандоране любили свои клювы – делали на них татуировки, украшали специальной бижутерией и драгоценностями, пирсингом и металлическими вставками.

Мы быстро преодолели несколько десятков километров и теперь подъезжали к поселению «Весёлый Роджер». Мы заметили вдалеке ангары для звездолётов – высокие и широкие строения стояли в ряд, и было их не меньше десятка. Ангары находились в центре поселения, их окружали небольшие домики, а также поблизости располагалась пара жилых комплексов-баз.

Дженни замедлила ход.

– Ну, давай, Белая Акула, показывай, где держат заложников, – сказала она.

Зандоранин взялся исполнять роль проводника, и флай-кар неспешно заскользил по улочкам поселения.

Здесь царила настоящая мешанина культур, архитектуры, технологий – мы словно попали в анархополис, типа Нео Нью-Йорка на Шаати-5.

Одни дома были построены в стиле Космо-колониальный Модерн – типичные постройки астро-колонистов – чаще всего в форме полусфер – возводимые из распечатанных на строительном 3D-принтере деталей. Изначально они были белыми – типичный цвет для этого стиля, но от постоянных осадков и времени они посерели.

Другие напоминали прямоугольные уродливые многоэтажки из кирпича или бетона – такие любили строить жители Терры в прошлом. Многие из этих домов были полуразрушены, отовсюду из стен торчали концы арматуры. Между домами улицы становились узки.

Всюду на земле валялся мусор, гниющие кучи отбросов. Жители – в основном люди, но иногда и ксеносы – бродили с унылым, понурым видом.

Один из бетонных домов в стиле старой Терры оказался в настолько плохом состоянии, что у него отсутствовал целый кусок стены, и с улицы открывался вид на внутренности одного из отсеков – или, как их называли когда-то на Терре – «квартир».

Квартира находилась на третьем этаже, и в ней сидел горволарикс. Сидел на стульчике прямо перед зияющей дырой в стене и смотрел на улицу. Он был белым – что означало, что это был горволарикс-старик. Вид у него был печальный. Горволарикс курил.

Я ни разу не видел курящего горволарикса – у них не было человеческих (или обезьяньих, если уж на то пошло) губ, так что курить им было нелегко. Но этот старый горволарикс курил – длинную трубку с тонким мундштуком. Он неуклюже затягивался безгубым ртом, а затем выпускал густое облако дыма.

Другие дома – выглядели как типичные сооружения зандоран и горволариксов.

Здания первых выглядели как закрытые колониальные базы сложных конструкций, покрытые металлической обшивкой – будто это не дома, а звездолёты зандоран, приземлившиеся прямо посреди поселения.

Сооружения горволариксов были самыми странными – казалось, у них не было какого-то определённого стиля, и они строили не дома, а возводили громадные абстрактные скульптуры – дома были витые, напоминали ракушки, шары, на которых вырастали множество шаров поменьше, волнообразные фигуры, растёкшиеся кляксы…

На стенах красовались граффити – мы не сомневались, что краска была люминесцирующей, и в ночи всё это дело светилось. Надписи были сделаны на множестве языков – уни-галакте и человеческих наречиях, языках ксеносов, были тут даже спиралеобразные иероглифы эзентидов.

На улочках встречались бродячие торговцы, большинство из которых были зандоранами или горволариксами. Они носили перед собой лотки на лямках, на которых лежали товары, а за спиной тащили громадные рюкзаки.

Зандоране, действительно, все были при дыхательных аппаратах – так что Белая Акула оказался прав насчёт того, что на этой планете он один такой – генномодифицированный зандоранин.

Белая Акула продолжал направлять нас, и мы ехали по улицам «Весёлого Роджера». Никто не обращал на нас внимания – помимо нашей, на улицах встречались и другие машины. Кроме того, мне показалось, что местные жители были слишком грустны, оцепеневши, словно погружённые в транс, словно живущие в своих печальных размышлениях, чтобы обращать на нас внимание.

Что ж, это, пожалуй, одно из лучших качеств населённых пунктов типа «анархополис» – там всем на вас наплевать, никто не будет совать нос в ваши дела.

Вдруг Белая Акула попросил нас притормозить, и при этом он вскрикнул так резко и неожиданно, что мы с Дженни подпрыгнули. Дженни притормозила, зандоранин спешно вылез из транспорта и ринулся к какому-то прохожему.

На бегу зандоранин выхватил пушку «Старина Джорджи».  Поравнявшись с прохожим – это был человек – зандоранин направил дуло ему в голову и выстрелил. Голова тут же разлетелась на ошмётки, а Белая Акула уже спешил обратно к флай-кару.

– Можем ехать, – сказал он, устраиваясь на сидении и пряча пушку обратно под дождевик.

– Что это было? – спросили мы.

– Этот человек – тот самый, кто настроил мой уни-транслит, чтоб вы знали. Он – тот, кто подложил мне свинью, как вы выразились. Больше он так шутить не будет. Все знают на Тортуге – с Моби Диком шутки плохи, чтоб вы знали!

После этих слов он довольно захихикал. Вообще зандоране – очень смешливая ксено-раса.

Наконец, мы добрались до места назначения – оно находилось прямо возле ангаров со звездолётами. Место, где держали заложников.

Белая Акула указал на три двухэтажные длинные постройки из кирпича и бетона, по стилю похожие на те каменные муравейники старой Терры.

– Там держат заложников, это тюрьма, чтоб вы знали. Ждите в том переулке, – он указал на один из переулков поблизости, сокрытый между причудливыми домами горволариксов. – А я пойду договариваться с охранником. Да, на встрече должен быть только один из вас – таковы условия, охранник не согласится встретиться с несколькими людьми.

Зандоранин направился к постройкам, а Дженни откатила флай-кар в указанный переулок. Тут было безлюдно, и можно было рассчитывать, что никто не помешает нашей встрече с охранником.

Мы переговорили с другими членами группы – те были ещё в пути, и многие выразили опасения по поводу предстоящей встречи. Мы и сами начинали всё больше сомневаться в правильности нашего решения. Почему мы так слепо доверились какому-то зандоранину?

– Сколько у нас шаро-дронов? – спросил я.

– Только один.

– Я заберусь на крышу и буду сверху следить за обстановкой. Если потребуется – приду к тебе на помощь. Шаро-дрона возьму с собой.

Дженни согласилась. Она достала дрона-шар из одного из отсеков на бронекостюме, и я забрал его, надел шлем, установил с дроном связь, затем, используя летающий ранец, взлетел на крышу ближайшего здания. Дженни отогнала флай-кар подальше и осталась ждать встречи с охранником, стоя одна в переулке.

Прошло немного времени, и охранник появился. Это был человек, мужчина, он был при оружии и в броне.

– Вы от Содружества? – спросил он.

– Да, – сказала Дженни.

Я наблюдал за ними сверху, а также по переулку летал дрон-шар, и мне на экран шлема транслировалось то, что снимала камера. Речь беседующих я слышал прекрасно, потому что у нас с Дженни постоянно оставалась включённой связь.

– Моби Дик сказал, вы хотите вывезти заложника и готовы за это заплатить.

– Да.

– Я тоже хочу убраться отсюда подальше, так что вам придётся забрать и меня.

– Хорошо.

– Но я не хочу, чтобы в Содружестве меня разыскивали, как преступника. Мне нужна амнистия и удаление информации обо мне из судебных баз данных.

– Это мы можем решить.

– Хорошо. Кроме того, вы доставите меня на ту планету, что я назову.

Дженни вздохнула.

– Это мы тоже можем устроить.

– Замечательно. Теперь поговорим о цене – мне нужно 10 000 галаксикоинов.

– Сколько??

– 10 000, или я не подписываюсь на это.

Дженни помолчала – наверное, мысленно считала до ста, чтобы успокоиться. Я сказал ей:

– Соглашайся. Это же не твои деньги – платить будет космофлот и правительство Содружества.

Она сказала:

– Хорошо. Десять – так десять.

– Отлично. Какой заложник вас интересует?

– Профессор Ахан Сингх.

– О, чёрт! Тот спец по эзентидам? За этого я беру 40!

– 40??

– Да, чёрт возьми! Это самый важный заключённый в нашей тюрьме. Главари только о нём и говорят, требуют с него пылинки сдувать. Если я отпущу Сингха – меня будут искать по всей галактике, пока не найдут и не прикончат. За такой риск я хочу получить 40 000.

Дрон-шар показал мне группу людей, одетых в броню и с оружием, направлявшихся к переулку.

– Сюда идёт группа каких-то бойцов, – сказал я.

Дженни достала два скорострельных пистолета «Con Dar», и охранник встрепенулся.

– Кого ты сюда привёл? – строго спросила Дженни.

– Что? Кого? Я никого сюда не…

– А, Джарвис! – прозвучал мерзкий хриплый голос, он принадлежал бойцу, шедшему впереди группы. – Продажная крыса.

Охранник испуганно повернулся на голос.

– Кому нас продаёшь? Космофлоту? Сколько ты выторговал у этой девчонки?

– Что? Ты о чём? – залепетал охранник.

– Я думаю, Джарвис, сколько бы ты ни попросил – ты ошибся. Твоя настоящая цена – две пули в голову.

С этими словами главарь группы дважды выстрелил, и охранник замертво повалился на землю.

Затем главарь обратился к Дженни:

– А ты кто такая, цыпочка? Какой стильный бронекостюм – красный! В космофлоте теперь ходят так? Ты здесь одна? Совсем одна-одинёшенька на чужой враждебной планете? Не хочешь договориться с нами вместо этого придурка?

Дженни спокойно ответила:

– Почему бы и нет? Если вы поможете мне – космофлот предоставит вам амнистию и заплатит хорошие деньги.

Главарь рассмеялся, другие поддержали его. Вся группа напоминала оскаленных смеющихся гиен.

– Амнистию? Да всем плевать на нас. Нас нет в списках преступников – мы наёмники. Деньги? Ты знаешь, сколько мы зарабатываем за один пиратский налёт? Похоже, у твоего космофлота, милашка, нет ничего, чем бы он мог нас заинтересовать. Впрочем, мне пришла сейчас в голову идея. Ребята, судя по костюму – это космопех, при чём – элитный космопех. Хотели бы вы попробовать элитного космопеха?

Бойцы поддержали его свистами и завыванием.

– Да, крошка. Нас так достала в своё время военная субординация в космофлоте, что мы были бы не прочь взыскать за это. Ты такая хорошенькая, стоишь тут, совсем одна – элитный космопех, наверное, ещё и офицер. Выпускник Академии Космофлота, а? Ребята, как мы относимся к офицерам?

– Ненавидим! – раздалось в группе.

– Хе-хе, верно. Но мы были бы не прочь попробовать твоей офицерской плоти, малышка.

Он двинулся к Дженни, и его люди последовали за ним. Всего их было человек семь – я не думал, что у нас с Дженни возникнут с ними проблемы.

– Попробуй это, тварь! – сказала Дженни и открыла по нему огонь. Главарь шайки с простреленной головой рухнул на землю.

Тут же началась пальба. Дженни и её противники бросились за укрытия – в переулке стояли какие-то ящики, в стенах были углубления. Завязалась утомительная затяжная перестрелка.

Дженни активировала дополнительные руки-манипуляторы, и теперь вела огонь с четырёх рук.

Дрон-шар был не только наблюдательным устройством, но и боевым. Я направил его в гущу перестрелки и открыл огонь по противникам. Мне удалось пристрелить двоих, прежде чем дрон-шар сбили.

Я спрыгнул с крыши, смягчив приземление тягой летающего ранца, и очутился за спинами врагов. Я открыл по ним огонь и успел уложить ещё двоих, пока другие соображали что происходит. Когда меня заметили и переключились на меня, Дженни мощным прыжком – сделанным за счёт силы экзокостюма и тяги летающего ранца – перенеслась к нам и двумя взмахами меча «Матой» покончила с остатками боевой группы.

Мы добрались до конца переулка и сели во флай-кар. Дженни нашла в одном из отсеков салона банку напитка «SOMA» и тут же с жадностью приложилась к ней. Она передала банку мне, и я тоже сделал несколько порядочных глотков.

Дженни откинулась на спинку кресла и вздохнула.

– Я прикончу этого зандоранина, – сказала она.

– Думаешь, он нас подставил?

– А разве есть ещё какие-то варианты? Откуда же эти боевики взялись?

– Но первый, кто пришёл на встречу – был действительно тем, кого зандоранин обещал привести. Может быть, зандоранин тут вовсе ни при чём – и у них организована слежка за охранниками. Может, обжегшись несколько раз на таких случаях, они решили пристально следить за перемещениями и встречами охранников?

– Не знаю…

Дженни сообщила о произошедшем другим членам команды. Нас здорово отругали, а потом Энни Сатуба потребовала, чтобы мы больше ни во что не ввязывались и сидели тихо, дожидаясь, когда в «Роджере» соберётся вся наша группа.

Мы пообещали, но тут в окно флай-кара кто-то постучал.

***


Будильник на хэнд-джете сообщил, что уже настало крайтонское утро, рассвело, и мне пришлось остановить запись и отправиться в путь. Закончить записи важно, но я смогу наговорить их и когда доберусь до «Базы 2-1».

Крайтон встретил меня красным небом, в воздухе стояла песчаная пыль, почва под ногами тоже была красной. Из укрытий выбрались экзотичные обитатели Крайтона – парящие змеи или парящие драконы. Их редко встретишь, они появлялись лишь в определённые сезоны, которые я называл «сезонами песчаной пыли».

Эти существа действительно напоминали змей, только они были широкими и казались полыми, их пасти всегда были раскрыты, и существа летали. Они походили на водную живность, что плавала с открытой пастью, фильтруя воду и вылавливая из неё микроскопическую живность. Возможно, парящие змеи тоже кого-то вылавливали в песчаной пыли – но кого? Я не видел в красной взвеси, накрывшей всю местность, каких-либо микро-существ, ни о чём подобном я не слышал и от ксено-биологов, изучавших Крайтон.

В любом случае, парящие змеи были безвредны, поэтому мне их появление не мешало. Зато марево красной пыли, в котором уже в нескольких метрах ничего не разглядеть, здорово усложняло путь. Но я ориентировался по навигатору на хэнд-джете, и это меня выручало.

Пыль лезла в глаза, в нос, оседала на коже, и это причиняло большие неудобства. Я пожалел, что на мне нет экзокостюма и, особенно, его шлема.

Несколько часов мучительного пути, и мне посчастливилось наткнуться на базу. Это оказалась база Содружества. «База 4-3» – гласила надпись на стене одного из строений.

Без труда я попал на базу и решил переждать «сезон песчаной пыли» там – обычно он длился несколько дней.

С большой радостью взгляд мой встретил человеческую обстановку – за несколько дней пути я успел истосковаться по ней. Просторы Крайтона, базы эзентидов – всё это было мне чуждо.

Я пережил обычный короткий шок привыкания к кислородному дыханию, а затем по-хозяйски отправился обживать строение.

Первым делом я поспешил в гигиенический отсек и как следует отмылся от песчаной пыли.

Затем направился в столовый отсек и поел на славу – робо-повар приготовил стандартный на колониальных базах заказ: стейк, тушёные овощи, свежевыжатый апельсиновый сок. Обычно я питался только этим – ничего из мучного или круп на колониальных базах уже не имелось. Всё производство омни-зерна, С-риса и нано-пшеницы почему-то вышло из строя. Продолжала работать лишь технология мяса из пробирки и гидро- и аэропонное выращивание овощей и фруктов. Иногда на некоторых базах встречались также фермы, где разводилась рыба и прочая водная живность – но я был не из любителей морепродуктов.

Покончив с трапезой, я посетил гардеробный отсек, где нашёл подходящий бронеэкзокостюм. Хватит выпендриваться и разгуливать в одном лишь «Космопроходце», решил я.

Бронеэкзокостюм оказался серого цвета. Он жутко напоминал тот, в котором я был в те дни, когда пять лет назад на Крайтоне произошли события, из-за которых я здесь застрял. Я отложил бронеэкзокостюм в сторону, оставил на видном месте, чтобы сразу надеть, когда буду покидать базу.

Также в гардеробном отсеке мне попалась банка-стазиспэк с напитком. Видимо, это принадлежало кому-то из военных или сотрудников базы, что обитали тут пять лет назад. На банке было написано: «SOMA».

Я захватил напиток с собой и направился на поиски спального отсека. Я собирался удобно устроиться на кровати и, потягивая напиток, продолжить наговаривать историю на диктофон хэнд-джета.

Когда я шёл по коридорам базы, мне попался предмет, который был мне хорошо знаком: на полу у моих ног валялась заколка.

Я подобрал её. Это была заколка с Терры – раритетная вещь, как всё с Терры. Она была из особого золотого сплава – розовато-белого, металл испускал мерное пульсирующее свечение, и цвет свечения менялся в зависимости от освещения. На заколке имелся узор, изображавший ветвь сливы мэйхуа. Цветы мэйхуа были инкрустацией из красных драгоценных камней – все тоже с Терры.

Это была дорогая вещь – чтобы приобрести такую заколку или две кому-то пришлось бы потратить годовое жалование сержанта космофлота. Я положил заколку в карман и осмотрелся. Значит, здесь Дженни и потеряла её. Я припомнил: на «Базе 4-3» произошла битва – эзентиды атаковали базу, а наша группа пыталась вывести отсюда учёных и перевезти на «Базу 6-5». Видимо, во время битвы с эзентидами Дженни заколку и потеряла.

Пять лет прошло, и вот – потерянная вещь нашлась.

Я отыскал спальный отсек, устроился на кровати, открыл банку «Сомы» и включил диктофон на хэнд-джете.

***


В окно флай-кара постучали, мы обернулись на стук и увидели… треклятого зандоранина-альбиноса! Мы уже не надеялись его встретить.

Дженни открыла ему дверь и направила на него пушку.

– Ты нас подставил!

– Нет, что вы, – запричитал Белая Акула. – Я не знаю, откуда взялись эти бойцы – я привёл к вам только охранника, Джарвиса. Я не обманываю друзей, чтоб вы знали.

– Чёрт с тобой. Всё это уже не важно, – устало сказала Дженни и откинулась на спинку кресла. – Ну и зачем ты пришёл? Что ты ещё хочешь? Разве не видишь, что сделка провалилась?

– Друзья, те люди, которых вы прикончили – были всей охраной в тюрьме. Точнее, всей сменой. Прямо сейчас тюрьма – почти никем не охраняется. Там осталась лишь пара человек, чтоб вы знали. Они пока ещё не знают о том, что стало с группой, ушедшей вслед за Джарвисом. Это ваш шанс, друзья – вы можете взять тюрьму штурмом и освободить своего пленника.

Мы с Дженни переглянулись.

– Мы ждём, когда в город прибудут наши люди, – сказала Дженни.

– Сейчас у вас есть шанс – тюрьма почти пустая, а через полчаса-час придёт смена, и здание снова заполнится охранниками. Если вы будете ждать – вы упустите такую хорошую возможность.

Мы сомневались. После случившегося мы намного меньше были склонны доверять этому ушлому зандоранину.

– Не знаем, стоит ли тебе доверять, – сказала Дженни. – Вдруг ты нас снова подставишь?

– Что значит «снова»? Я вас и не подставлял, чтоб вы знали. Я обещал встречу с Джарвисом – я её устроил. А почему за ним увязались другие охранники – я не знаю, для меня самого это было неожиданностью. Предупредить я вас не успел – ведь мы передвигаемся медленнее людей, чтоб вы знали.

– Зачем ты нам хочешь помочь освободить пленника из тюрьмы? – спросила Дженни. – Сделка сорвалась, так что теперь твоё дело – сторона.

– Если я помогу вам освободить вашего заложника – я надеюсь, что вы заплатите мне тысячу галаксикоинов, о которых мы договаривались. Сделка не сорвалась, просто изменился формат моих услуг.

Мы с Дженни переглянулись, ожидая найти в глазах друг друга ответ.

– Ну, что, попробуем? – спросила она.

– Ты босс, Дженни. Хочешь рискнуть – давай рискнём.

Мы посадили в авто зандоранина, и Дженни направила флай-кар к тюрьме. По связи она сообщила о своём решении остальным членам группы. Мы, конечно, услышали в ответ целый поток возражений и проклятий, но нас это не остановило.

Мы быстро добрались до нужных строений. Снаружи было тихо, охраны мы не заметили.

Мы оставили флай-кар и направились внутрь одного из зданий – куда нас повёл зандоранин. Когда мы приготовили оружие, он тоже достал из-под дождевика свой неизменный гаусс-пистолет «Старина Джорджи».

Внутри было темно и пусто, пахло извёсткой и сырым камнем. Шаги отдавались резким эхом.

– Куда идти? – спросили мы у него.

– Камеры с заключёнными находятся на подземных этажах, чтоб вы знали. Идти нужно вниз.

Мы нашли ступенчатую лестницу и начали спуск. Прошли два пролёта и достигли подземного этажа. Прямо рядом с лестницей нам повстречался охранник, и мы пристрелили его быстрее, чем он успел поднять шум.

Мы прошли некоторое расстояние по пустым залам с бетонным полом и стенами и оказались в длинном коридоре, зандоранин продолжал указывать путь. Мы, крадучись, двигались вперёд. Коридор поворачивал, и за поворотом нам попался ещё один охранник. Он стоял к нам спиной, и Дженни разобралась с проблемой одним выстрелом в затылок.

Мы продолжали двигаться, и вскоре оказались в очередной просторной зале с бетонными стенами. Оттуда вело несколько выходов, и Дженни спросила:

– Куда дальше?

Но никто не ответил.

Мы стали искать зандоранина, но его с нами не было.

В это мгновение на всех выходах из помещения стали опускаться металлические двери, а в самом помещении включилось стазисное поле – нас с Дженни подняло в воздух, и мы не могли двигаться.

– Белая Акула! – простонал я. – Его зовут Белая Акула!

– И что?

– А как называется банда, что держит эту местность?

– «Звёздные Акулы», чёрт побери! Он – один из них!

В помещение вошли шесть зандоран. Нашего альбиносого друга среди них не было. Зандоране выглядели достаточно стандартно – с дыхательными аппаратами, в экзокостюмах и типичного для своего вида цвета – серые.

Увидев нас, зандоране захихикали.

Я сказал:

– Дженни, похоже, это и есть главари «Звёздных Акул». Бандой заправляют не люди – а зандоране.

– Этого мы не предвидели, Эстал…

В помещении появился горволарикс. Один из зандоран отдал ему приказ, а уни-транслит у него на груди перевёл на галаксикон (очевидно, эти зандоране постоянно общались с людьми – потому их транслиты были настроены на перевод для людей по умолчанию):

– Включи ЭМ-поле, глупый горволарикс!

Другие зандоране подхватили:

– Да, тупой горволарикс! Мерзкий горволарикс! Включи ЭМ-поле.

Горволарикс послушно подошёл к панели с кнопками, вмонтированной в стену, и произвёл нужные манипуляции. Тут же вся наша электроника отключилась – оружие пришло в негодность, бронеэкзокостюмы открылись и слетели с нас, связь с другими членами команды пропала.

Зандоране захихикали.

– Тупой горволарикс, ну-ка, принеси нам то, что с них выпало!

Слуга притащил зандоранам наше оружие и бронеэкзокостюмы.

Один из зандоран набросился на красный бронеэкзокостюм Дженни, другой вцепился в плазмомёт «Мьёльнир».

– Кого вы хотели спасти, мерзкие людишки? – обратился к нам один из зандоран. – Сингха, профессора?

– Конечно, Сингха, кого же ещё, – ответил вместо нас другой зандоранин.

– Эй, это плазменное оружие! – воскликнул зандоранин, что крутил в руках «Мьёльнир». – Давно такую красотищу не видал!

– Сингха вам не получить. Эзентидовый специалист нужен империи Ксандор! Через несколько дней за ним прибудет звездолёт с Ксандора, так и уясните себе, мерзкие людишки.

– Эй, тупой горволарикс, посмотри на меня! – скомандовал зандоранин с «Мьёльниром» в руках.

Горволарикс повернулся к нему, и зандоранин выстрелил. От горволарикса осталась только лужа плазмы. Зандоране принялись исступлённо хохотать и трястись в такт смеху.

– Одним тупым горволариксом больше, одним меньше, подумаешь! – сказал зандоранин с «Мьёльниром».

– Да, тупой горволарикс. Мерзкий горволарикс.

– Что будем делать с мерзкими людишками?

– Продадим их представителям империи, когда те прилетят за Сингхом? Это же солдаты человеческой армии.

– Солдаты им уже не нужны. Они уже закончили войну с мерзкими людишками – и больше не проводят над ними психологических экспериментов.

– Да. К сожалению, закончили.

– Мягкотелые. Будь я адмиралом космофлота Ксандор – я бы добил этих проклятых людишек. Истребил бы всех до последнего. И горволариксов.

– Да, проклятые горволариксы!

– Мерзкие горволариксы!

– Эй, глупые людишки! Вот вам пистолет, – один из зандоран бросил нам гаусс-пистолет «Гладий». – Кто из вас пристрелит другого – тот и останется жить!

Он отключил стазисное поле, и мы с Дженни грохнулись на каменный пол.

Я взял «Гладий».

И направил на зандоран. К сожалению, вокруг нас всё ещё был купол защитного поля, не выпускавший нас наружу, и не пропустивший бы и пулю.

– Спасибо за пистолет, мерзкий зандоранин, – сказал я. – Именно им я тебя и пристрелю, когда выберусь отсюда.

Зандоране засмеялись над незадачливым товарищем.

– Да, ты уж точно не ксено-психолог! Попытка эксперимента над людишками – провалилась.

– Дайте-ка мне плазменную пушку, – рассвирепел обиженный зандоранин. – Сейчас этот мерзкий человечишка пожалеет о своих словах! Сначала я прикончу самку человека – посмотрим, как ему это понравится.

Всё это время один из зандоран возился с небольшим предметом странного вида, который относился к снаряжению Дженни. Зандоранину было не понятно что это – да и кто бы догадался?! Какая-то трубка, на одном конце которой нечто вроде полоски-гарды, а из неё торчит небольшой широкий прямоугольник тёмного металла... Всё это напоминало обрубок меча, даже не настоящего, а бутафорский сувенир. Сложно догадаться, что перед тобой – складной меч «Матой», чья длина лезвия в боевом состоянии достигает почти двух метров.

– Они отключили ЭМ-поле, – тихо сказала мне Дженни. – Мой гаджет мысленного управления костюмом и мечом снова работает.

Зандоранин, возившийся с рукояткой «Матой», как раз направил её неудачным образом – в сторону своих товарищей. Дженни отдала мысленный приказ мечу, и лезвие тут же раздвинулось на все свои 2 метра – по пути пронзив насквозь одного зандоранина и ранив в руку рядом стоящего. Началась суета, крик, паника, а Дженни мысленно отдала команду рукам-манипуляторам бронеэкзокостюма, и они схватили двух зандоран за шеи и раздавили им горло.

Оставшиеся зандоране кричали, верещали, стали звать на помощь, а бронеэкзокостюм Дженни – используя руки-манипуляторы как ноги – двинулся к панелям управления в стене.

Дженни активировала у бронеэкзокостюма шлем – части его выдвинулись из костюма и сложились шлемом – и направила изображение с камеры шлема на экран своего хэнд-джета – который всё ещё был у неё на руке, как и мой на моей. На экране хэнд-джета она увидела изображение панели с кнопками, нашла нужные кнопки и отдала мысленную команду манипуляторам. Благо из-за низкого роста горволариксов и зандоран панель находилась не высоко от земли, так что манипуляторы без труда дотянулись до кнопок. Руки отключили силовое поле, и теперь мы были свободны.

Зандоранин, с которым я поцапался, был ещё жив, и он как раз направлял на нас «Мьёльнир». Я оказался быстрее, и через мгновение зандоранин с простреленной головой уже валялся на полу.

Мы с Дженни переглянулись.

– Я же обещал, что пристрелю его этим же пистолетом.

– Да ты – прямо герой боевика. Осталось выдать ироничную фразу.

Оставшиеся два зандоранина подняли двери на выходах из помещения и пустились наутёк.

Мы быстро облачились в доспехи и вооружились.

– Твои манипуляторы неоднократно нас спасали, – сказал я. – Но этот раз – просто нечто.

– Я сама балдею от того, что мы творим, – сказала Дженни, затем звучно чмокнула меня в губы и двинулась в направлении одного из проходов – туда, куда убежали зандоране.

– Куда мы? – спросил я на бегу.

– Не знаю. Будем двигаться за ними. А что ещё остаётся? Не стоять же на месте – они подняли тревогу.

Мы бежали по коридору, надеясь, что наткнёмся на помещение, где держат Сингха.

– Со мной связался Гэмэдж, – сказала Дженни. – Они с Харрингтоном уже здесь. Штурмуют здание.

– Отлично!

– Лун и Сатуба на подходе и тоже скоро присоединятся.

– Ещё лучше! Осталось найти Сингха – и жизнь наша станет просто сказкой.

Завернув за очередной угол, мы наткнулись на группу бойцов, посланных нам навстречу, их было четверо. Завязалась перестрелка, из которой – ожидаемо – вышли победителями элитные космопехи, пусть и в составе всего пары человек.

Мы продолжили путь и вскоре попали в очередную просторную залу. Здесь мы заметили убегающего одинокого зандоранина. В два гигантских прыжка – совершённых благодаря силе экзокостюма и дополнительной помощи летающих ранцев – мы настигли его, схватили и приставили пушки к его здоровенной голове.

Зандоранин заверещал, уни-транслит выдал:

– Мерзкие людишки! Нет! Не убивайте меня!

– Ты нас отведёшь к Сингху, – сказала Дженни. – Иначе я прямо сейчас прострелю тебе башку.

Зандоранин согласился, и мы двинулись в путь. Дженни вцепилась в экзокостюм зандоранина одним из манипуляторов и сказала:

– Эту руку не отцепить, не пытайся убежать, зандоранское отродье – это железная хватка. 

Некоторое время мы провели в пути, новых боевых отрядов мы не встретили.

Вскоре мы достигли места назначения. Перед нами возникла просторная камера всё с теми же бетонными стенами, условия в ней казались сносными – кровать, еда на столе, а роль решётки играло защитное поле. Внутри камеры находился лишь один заключённый – пожилой мужчина, чья внешность совпадала с изображением Ахана Сингха в базе данных наших хэнд-джетов.

– Профессор Сингх? – спросила Дженни.

Человек встал нам навстречу.

– Да, это я.

– Нас послал космофлот, чтобы спасти вас.

– Хвала Мультивселенной!

Мы выпустили Сингха из камеры, и Дженни приказала зандоранину:

– А теперь выведи нас отсюда – так, чтобы мы не встретили никаких проблем в пути, иначе, когда по нам откроют огонь, я подставлю тебя вместо щита.

По связи Дженни велела нашим – к тому времени у здания собрались уже все три пары, и они вели ожесточённый бой с боевиками «Звёздных Акул» – не лезть в здание, а ждать, когда мы сами выйдем из него.

– Сингх с вами? – спросила Сатуба.

– Да, – ответила Дженни.

– Как мы покинем планету? – спросил Лун. – Если вызвать сюда звездолёт – по нему откроет огонь ПВО.

– Что если улететь на их звездолёте? –  предложила Виз.

– Отличная идея, Визэрэлл, – сказала Дженни. – По своим звездолётам, скорей всего, их ПВО работать не будет. Вы с Днабо и Харрингтоном двигайтесь к ангарам и расчищайте нам дорогу, остальные – ждите нас с Сингхом, мы скоро появимся.

Зандоранин, действительно, провёл нас безопасными путями к выходу из здания, и вскоре мы присоединились к нашим. Зандоранин попросил его отпустить, и Дженни выполнила просьбу, дав ему вдогонку пинка и крикнув:

– Вали за горизонт событий, зандоранское отродье!

Все вместе мы поспешили к ангарам, оставив бойцов «Звёздных акул» стрелять по укрытиям, за которыми уже давно никого не было.

– Зандоранин-альбинос обвёл вас вокруг пальца! – сказал Гэмэдж и насмешливо осклабился. – Серьёзно? Где были ваши мозги, командор-лейтенант?

– Командор-лейтенант всегда глупеет, когда рядом с ней сержант, – вставил Лун.

– Прекратите нести чушь! – прикрикнула Дженни.

– Больше никаких парных вылазок, – сказала Сатуба. – Иначе, командор, я сама вам дам пинка, как вы тому зандоранину, и вы сами улетите за горизонт событий.

– Вы, я посмотрю, решили взбунтоваться! – сказала Дженни. – Совсем позабыли про субординацию?

– Просто все за вас очень волновались, – сказала Сатуба.

– И винили во всём сержанта, – добавил Лун.

– Я сама принимала все решения, – сказала Дженни.

– А он поддакивал, – всё тем же насмешливым тоном сказал Гэмэдж. – Он всегда поддакивает вам. Со всем соглашается, никогда не перечит.

– Потому что я соблюдаю субординацию, – сказал я. – В отличие от некоторых наглецов. Командору-лейтенанту виднее, какое решение принимать – она старший по званию, офицер и выпускник военной академии.

– Конечно-конечно, – усмехнулся Гэмэдж.

– Хватит болтать, – сказала Дженни. – Поспешим к ангарам.

Не без трудностей мы справились с несколькими малочисленными боевыми группами, высланными, чтобы задержать нас, добрались до ангаров, встретились с Виз, Днабо и Харрингтоном, и все вместе загрузились в один из звездолётов.

– Давайте-ка оставим им подарок напоследок, – предложил Гэмэдж.

Он развернул звездолёт в направлении ряда остальных звездолётов и открыл огонь из орудий. После чего мы спешно взлетели, а ангары внизу осветились вспышками взрывов, а затем занялись ярким пламенем.

Мы связались с нашим звездолётом и вместе покинули Тэлэссию и всю систему.

Да, приятель, это была славная история – прямо как сюжет для приключенческих сказок.

***


– Прямо как сюжет для приключенческих сказок, – сказал я и остановил запись.

В отличие от многих других воспоминаний, вызывавших у меня грусть и тоску по Дженни, история о приключениях на Тэлэссии пробуждала позитивные эмоции. Допив напиток «Сома» я, в хорошем настроении, лёг вздремнуть. Засыпая, я сжимал в руке заколку Дженни.




ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ДЕВА В БЕДЕ




7.

Сезон песчаной пыли продолжался – когда я проснулся и взглянул в окно, то увидел всё ту же красную взвесь, накрывшую Крайтон, и парящих в воздухе летающих змей.

Несколько часов я бесцельно шатался по базе, потом перекусил, затем забрёл в один из личных жилых отсеков и убил ещё несколько часов за просмотром сериалов, что смог отыскать на компьютерном терминале. В медиатеке баз Содружества на Крайтоне имелось огромное количество сериалов и фильмов – но за время, проведённое на планете, я уже успел просмотреть их все. Некоторые даже дважды.

Я пересмотрел серии замечательного старого сериала «Приключения Тафа», затем перешёл на «Ийона Тихого», а под конец мне попалась «Академия» Азимова. Во время просмотра я пил напитки типа «Сома», а также алкоголь, что удалось найти на базе.

Да, это расслабляло, помогало забыться, и, можно сказать, что это – пример того, как можно вполне сносно жить, оставленный в одиночестве на безлюдной планете. Так можно жить. Можно, да, но долго ли? Опьянение проходит, и наступает похмелье. Сериалы и фильмы заканчиваются, и вновь настаёт тишина – тишина присутствия наедине с собой.

Покончив с вечеринкой сериаломании, я взялся за запись очередной части нашей с Дженни истории. Я включил диктофон на хэнд-джете и начал надиктовывать: «Запись седьмая. Лилит…».




ЗАПИСЬ СЕДЬМАЯ:

Лилит – курортная планета, жемчужина коллекции миров, колонизированных человечеством. Самый лучший отдых – на Лилит.

Планета располагалась в Рукаве Персея, между 120-м и 140-м градусами галактической долготы.

Лилит во многом походила на старушку Терру. Только притяжение на Лилит было легче. Лилит – планета океанов. На всей материковой суше, что имелась на Лилит, а также множестве искусственных островов, стоял тропический или субтропический климат.

У Лилит было три естественных спутника – тоже колонизированных – и множество городов-орбитальных станций. И спутники, и орбитальные города Лилит – тоже были вечными курортами.

Дженни обещала, что наш отпуск пройдёт на Лилит – и всё это будет за счёт космофлота – и ей удалось сдержать обещание. У нас было две недели отпуска на Лилит, её спутниках и орбитальных городах и почти неограниченный кредит от космофлота – мы могли веселиться на полную катушку.

Дженни радовалась как ребёнок. Когда мы высадились на Лилит, она преобразилась, её стало не узнать. Следующие две недели она носила только белый топ или купальник и длиннополую юбку из лёгкой ткани с изображением красных цветов на белом фоне или белых на красном. В волосах она носила крупный белый тропический цветок.

Пока мы были на Лилит, она принципиально ходила по планете только босиком и улыбалась гораздо чаще обычного.

В первый же день отдыха, под вечер, она отлучилась на несколько часов, оставив меня в одиночестве в шезлонге на берегу моря. Вокруг веселились люди, по морю плыли яхты, прекрасные птицы бороздили небо. Я пил расслабляющие напитки и смотрел как местное солнце погружается в море на горизонте – будто красная таблетка, падающая в стакан с водой. Постепенно темнело, мир окрашивался в лиловые цвета сумерек, появились летающие дроны-фонарики – они светились и источали приятные ароматы.

Вскоре появилась Дженни. Я взглянул на неё и обалдел – оказывается, она посетила парикмахерский отсек в Центре Красоты, где удлинила волосы и сделала стильную причёску. Теперь волосы были чуть ниже лопаток, и ей это чертовски шло.

– Ну, как? – спросила она.

– Потрясающе! – сказал я. – Хочешь поплавать?

– Не в море, – сказала Дженни. – Пошли в Ундинариум?

Я принял предложение.

Ближайший Ундинариум находился на соседнем острове, так что мы сели в летающее двухместное автоматизированное такси, указали пункт назначения, и транспорт взлетел. Мы любовались морем внизу, огнями гостиниц и Центров Наслаждений, яхтами, плавучими домами, роями дронов-фонарей, и чувствовали себя, как в сказке.

– Я так счастлива, Эстал, что мы сейчас здесь. Ради этого момента стоило жить.

Я согласился. Дженни обняла меня, и мы поцеловались.

Мы приземлились на нужном острове, покинули такси, и заметили поблизости маленький импровизированный концерт.

Уже совсем стемнело, горели огни на фасадах зданий, горели расставленные всюду свечи в стеклянных подставках, горели костры на пляже, летали дроны-фонарики.

Публика собралась вокруг выступающих, и мы вклинились в толпу и протиснулись вперёд.

Выступала певица и несколько музыкантов. Они исполняли произведение из репертуара старой Терры – «Камень слёз» под авторством Джозефа ЛоДуки.

– Мне нравится эта музыка, и особенно вокал, – сказала Дженни.

Мне тоже нравилась.

– Как ты помнишь, под эту музыку Кэлен убивает Ричарда, – сказал я.

– Не убивает, – ответила Дженни и ткнула меня пальцем в плечо. – А оплакивает уже убитого и раскаивается в том, что натворила. Но всё закончилось хорошо, как ты помнишь.

Мы подошли к пляжному бару, и я заказал робо-бармену два бокала «Души Тэрктона».

Я протянул один бокал Дженни и сказал:

– Будь моей Дэлией.

Она улыбнулась, взяла бокал и чокнулась со мной.

– Будь моим Сэйглом.

Мы сделали по глотку и двинулись в здание, где находился Ундинариум.

Перед входом мы чуть не наступили на какого-то горволарикса – мы не смотрели под ноги, увлечённые обнимашками и поцелуями.

– Извините, – сказал я невысокому большеухому существу, на которое чуть не налетел.

– Всё в порядке, – пропищал горволарикс. – В таком месте, как Лилит, сердиться, испытывать негативные эмоции – кощунственно.

– Это точно.

– Ну, всего хорошего. Может, ещё увидимся. Меня зовут Атитютя, – сказал горволарикс и побежал куда-то по своим делам.

Мы рассмеялись – у горволариксов были забавные имена.

В Ундинариуме Дженни интересовал вполне конкретный объект, и очень скоро мы его нашли –  водяной куб – куб, состоящий из воды.

В этой необычной воде, или, точнее, ею самой, можно было свободно дышать. Мы сбросили верхнюю одежду, вошли в куб и поплыли в своё удовольствие. Собственно, для этого такие кубы и были созданы – в них можно плавать, кружиться, танцевать, ходить по дну, всплывать, вновь погружаться и наслаждаться парением в воде. Кроме того, что водой можно дышать, она не причиняла дискомфорта глазам – глаза можно спокойно держать открытыми. Кажется, будто плаваешь в воздухе, только густом, более плотном.

В кубы просто входили – как в комнату – жидкость не находилась в бассейне, в неё не нужно было нырять – просто посреди большого помещения стояли огромные, объёмные кубы, и любой желающий мог войти в понравившийся и плавать в нём. Вода, из которой состояли кубы, не растекалась. Не требовалось бортов, стенок – ничего. Вода удерживалась в форме куба с помощью специальных силовых полей.

Для возможности общения в воде можно было использовать специальный гаджет – он надевался на ухо, как слуховой аппарат – гаджет переводил мысли собеседника в речь, звучащую в микронаушнике. Гаджеты были настроены друг на друга, так что общение с конкретным собеседником никто посторонний слышать не мог.

Мы с Дженни веселились, как дети, резвясь в кубе, хотя я не понимал в чём смысл кубов – ведь всё то же самое можно было достичь на любом звездолёте с помощью невесомости. Хотя, конечно, плавать по воздуху при невесомости – нырять, грести, всплывать, резко менять направление – затруднительно, ведь его плотность уступает воде.

Длинные красные волосы Дженни растрепались в воде, разметались, и теперь были похожи на какое-то прекрасное морское существо. Я мысленно сказал ей:

– Твои волосы плывут, танцуют, как актиния.

Она улыбнулась.

– Ты поэт, Эстал.

Покинув куб, мы, с помощью одного из самых продвинутых уни-транслитов, пообщались с дельфинами, обитающими в отдельном резервуаре, имевшем выход в море. На Лилит дельфины признаны разумной расой, как и на Терре, и полноправными гражданами планеты: участвуют в политике и социальной жизни на планете.

Затем мы отправились в наш номер в отеле – он находился на другом острове. Туда мы решили добраться на скоростном поезде в вакуумном тоннеле (тоннель проходил по океанскому дну).

Попав в свой номер, мы всю первую половину ночи напивались, слушали Л-чилл, любовались на три луны Лилит в распахнутое настежь окно и пробовали танцевать.

Позже танец перешёл в обнимашки с поцелуйчеками, я вспомнил парящие волосы Дженни и сказал:

«Ты летишь, как актиния,
ты звучишь, как море,
ты пахнешь, как песня…»

Дженни улыбнулась.

– Это что?

– Вот это, наверное, стих, – сказал я.

– Звучит красиво и загадочно.

И мы продолжили целовашки и обнимашки.

Мы прекрасно проводили время на Лилит. Наверное, хорошо, что наш отпуск занимал всего две недели. Две недели в раю – это здорово, больше – уже проблема: наступит пресыщение.

В конце первой недели мы снова встретили того горволарикса со смешным именем – Атитютя. Мы бы его не узнали – для людей все горволариксы на одно лицо, как и все зандоране или эзентиды – но он сам нас узнал и подошёл поздороваться.

В ходе беседы он достал стазиспэк с каким-то жидким продуктом внутри, и мы с Дженни обратили внимание на надпись:

«Томатный суп-пюре «Супец».

Дженни выхватила у Атитюти упаковку и прочла название производителя:

– Компания «SUGEGASA».

Я проверил значение слова в хэнд-джете и сказал:

– На одном из языков старой Терры – японском – так называется конусная шляпа.

Мы с Дженни переглянулись.

– Проклятый Моби Дик жив, и теперь ещё и создал свою пищевую компанию, – злобно прошипела Дженни.

– Эй, в чём дело? – сказал Атитютя. – Верните мне мой завтрак!

Я вручил ему стазиспэк, но заметил:

– Дружище, возможно, ты расхочешь есть этот «Супец», если узнаешь, что его производит зандоранин, который ненавидит горволариксов.

– Да мне плевать. Все зандоране ненавидят горволариксов – ну и что? Это не повод потерять аппетит.

– Мы должны как-нибудь наведаться в эту компанию, – решительно сказала Дженни.

Я согласился. Кроме того, что у нас были личные счёты с Моби Диком, он ещё и представлял угрозу для человечества – складывалось впечатление, что такие зандоране, как он, были чем-то вроде засланных в Содружество агентов. Было неясно какова их цель, но они явно что-то затевали, и их следовало вывести на чистую воду.

***


Атитютя позвал нас слетать на один из орбитальных городов Лилит, где мы посетили аэрариум и насладились выступлением аэро-танцоров и аэро-гимнастов, вытворявших невероятные трюки в аэро-трубах и невесомости. Сами мы тоже попробовали свои силы, но у нас ничего не вышло, кроме неуклюжего парения в воздухе.

Затем мы посетили матч по анти-грави-болу.

Игра проходит в камере невесомости (потому её чаще всего и проводят в орбитальных городах). Участвуют две команды. Игра напоминает гандбол и водное поло – только без воды. Нужно забросить мяч в ворота противника.

Для удобства перемещения в невесомости стены, потолок и пол в камере (хотя в невесомости нет потолка и пола – т.к. нет верха и низа) снабжены поручнями – за которые игроки могут ухватиться, чтобы остановить своё движение или оттолкнуться и придать себе нужное направление полёта.

В анти-грави-боле разрешается удерживать, хватать, отталкивать, закрывать игроков команды противника – как в регби.

Камера невесомости отделена от зрительских мест прозрачной силовой стеной.

Атитютя болел за команду Пи-Лямбда-Мю и во время матча постоянно агитировал нас тоже стать их болельщиками. В конце концов, он добился своего – команда была очевидно сильнее противников, и болеть за неё было естественно и легко, что мы с Дженни и делали.

***


На вторую неделю отдыха, на один из дней пришёлся день рождения Дженни.

Кажется странным – как можно отмечать дни рождения и вообще вести счёт годам в галактической цивилизации, в постоянных космических путешествиях? На самом деле, ничего странного тут нет. Такие вещи могли удивлять только людей прошлого – жителей Терры в докосмическую эпоху. Бедолаги, они жили в ужасных условиях…

Например, они не знали технологии ВАРП-двигателя, из-за чего плелись по космосу со скоростью улитки. Их космические аппараты назывались «космические корабли», а не «звездолёты» – потому что от звезды до звезды они и не перемещались. Иногда доходило до такого безумства, что учёные старой Терры предлагали отправлять людей в межзвёздные полёты в замороженном состоянии! Или – на кораблях-городах, где за время полёта сменятся несколько поколений пассажиров. Какие дремучие были времена!

Также бедняги со старой Терры не могли создавать на кораблях гравитацию. Звучит смешно, но единственный способ создания гравитации, который они знали – использовать принцип центрифуги. Создавать гравитацию вращением – для нас, современных людей – такая же дикость, как хранить продукты в холодильнике вместо стазиспэка или ездить на колёсном транспорте вместо летающего.

Третьей бедой несчастных жителей старой Терры было отсутствие технологии связи, основанной на квантовой запутанности. Сейчас всю галактику опутывает галакси-нет – единый галактический интернет – и мгновенная квантовая связь – но когда-то люди были вынуждены ждать долгих сигналов, посылаемых с Терры до Марса, с Терры до Цереры, с Терры до Ганимеда и Европы. Дикость несусветная!

Именно благодаря технологии ВАРП и квантовой связи мы имеем возможность вести счёт прожитым годам и праздновать дни рождения даже в условиях космических путешествий. Общегалактические единицы времени равняются на стандарты Терры. Час называется «стандарт-час» – что означает «земной час». Сутки – «стандарт-сутки», т.е. «земные сутки». То же касается недель, месяцев, лет и т.д.

Стандартное общегалактическое измерение времени – в любом месте вне Терры – это измерение времени по Гринвичу. Измерение велось постоянно, и доступ к нему имел любой космопроходец в любом уголке галактики, стоило лишь обратиться в галакси-нет. Запрос в поисковике «Сколько сейчас времени по Гринвичу?» означал, буквально, «Сколько сейчас времени в Галактическом Содружестве?».

(Разумеется, параллельно каждый обитаемый мир вёл и собственный отсчёт времени – везде были свои планетарные сутки, год, смена местных сезонов и т.д.).

Итак, благодаря этим хитросплетениям мы могли знать, когда у Дженни – или у любого другого человека – наступал день рождения. Когда он наступал в соответствии с измерением времени по Гринвичу и единым отсчётом стандарт-лет в Содружестве – тогда он и наступал вообще, в любой части галактики. Благодаря связи на основе квантовой запутанности мы имели дело с такими понятиями как «мгновенно», «одновременно», «немедленно».

Я подготовился заранее и на годовое жалование сержанта космофлота заказал пару красивых заколок с Терры. Они были из золотого сплава – бело-розового цвета – который испускал мерное пульсирующее свечение, и цвет свечения менялся в зависимости от освещения. Заколки украшала инкрустация из красных драгоценных камней, изображавшая цветы на ветке сливы мэйхуа.

Дженни осталась довольна: она бросилась мне на шею и осыпала поцелуями.

Подарок ей настолько понравился, что она стала носить заколки постоянно. Даже потом, когда мы вернулись с Лилит вновь в боевой строй космопехов, можно было увидеть командора-лейтенанта в боевом бронеэкзокостюме, идущего на операцию с мечом «Матой» и гаусс-пушкой в руках, а в волосах у неё две миленькие заколки.

Когда мы покидали Лилит, Дженни вновь укоротила волосы до плеч. А ещё – перекрасилась в чёрный.

– Дженни, почему ты перекрасилась в чёрный? – спросил я.

– Заколки плохо смотрелись на красном, терялись в этом цвете. А теперь они отчётливо выделяются.

Это было правдой. Чёрный ей шёл, и заколки отчётливо выделялись на его фоне. Но то, что она перекрасилась специально ради заколок – было удивительно. Я не ожидал от неё такого радикального шага. Дженни была загадкой. Впрочем, может, это было вовсе не так – может, сказывалось то, что она действительно была неопытна в романтических отношениях, а потому уделяла слишком много внимания мелочам.

Когда мы вернулись с Лилит, наша группа получила от космофлота собственный звездолёт. Теперь у командора-лейтенанта Флэтпорт был боевой транспорт для межзвёздных перелётов, приписанный только к ней и её группе.

Звездолёт был двухпалубный (внешне напоминал букву Z), но компактный, имел обтекаемую форму, а двигатели его выдавали скорость «ВАРП – 9,9999» – т.е. звездолёт преодолевал 5 000 светолет за 10 стандарт-дней.

По праву командора выбор названия был за Дженни.

При встрече наедине она мне сказала:

– Знаешь, как я назвала наш звездолёт? Помнишь, что ты говорил про волосы-актинии?

– Да.

– Мне так понравилось это поэтическое сравнение, что я до сих пор не могу забыть его. Да и весь отдых на Лилит! Поэтому я назвала звездолёт «Актиния-Л».

– Почему «Л»?

Дженни не ответила, лишь загадочно улыбнулась. Я так и не узнал что же означала «Л» до того самого дня, когда Дженни оставила меня прозябать в одиночестве на Крайтоне – лишь тогда она открыла значение этого сокращения.




8.

Сезон песчаной пыли всё не заканчивался, но я всё равно решил отправиться в путь – ждать надоело, ожидания утомляли.

Я облачился в бронеэкзокостюм – жутко напоминающий тот, что носил пять лет назад – и пережил короткое дежавю. Мне казалось, будто я очутился во временном отрезке между битвой с эзентидами, что произошла на этой базе – «4-3» – и той парой дней, в течение которых я сделал то, что должен был сделать – сделал из любви к Дженни.

Если может показаться, будто я о чём-то жалею и хотел бы всё переиграть – то это не так. Я не жалею о том, что совершил из любви к Дженни. Единственное, что я бы изменил – чтобы избавить себя от пяти лет пребывания на этой паршивой планетке – это ужин с Дженни в последнюю ночь на Крайтоне. Если бы я отказался от того треклятого ужина...

Я покинул «Базу 4-3» и через красную песчаную взвесь, ориентируясь по навигатору на хэнд-джете – теперь проецирующего карту прямо на экран шлема – отправился в путь.




ЗАПИСЬ ВОСЬМАЯ:

На новеньком собственном звездолёте «Актиния-Л» – красном, плавной обтекаемой формы – наша группа элитных космопехов отправилась на Крайтон.

Дженни сказала, что на планете проводятся военные исследования, связанные с эзентидами. Поэтому, как не трудно догадаться, среди научных сотрудников на Крайтоне обосновался и профессор Ахан Сингх. Когда начались проблемы с эзентидами, вдруг нагрянувшими на Крайтон и осевшими там в наспех построенных базах, профессор попросил у командования космофлота прислать непременно нашу группу – после операции на Тэлэссии у него сложилось о нас самое лестное впечатление, он считал нас профи высшего класса.

Пока мы летели к Крайтону, ещё одна красная дата календаря выпала на нашу долю – очередной день рождения. На этот раз, мой.

Дженни подарила мне меч катану. Разумеется, как у нас с ней повелось, подарок был раритетом с Терры. Меч был красивый, дорогой и отличного качества, в прекрасном боевом состоянии.

– Почему же ты подарила не «Матой»?! – удивился я.

– «Матой» тебе пока ещё рано, дорогой. Позанимайся пока с катаной, – сказала Дженни, когда мы с ней наедине отмечали наш маленький праздник в её каюте.

На следующий день я разыскал Малитана Гэмэдж и попросил его научить меня фехтованию – хотел произвести впечатление на Дженни.

Гэмэдж согласился – он был славным парнем, а все его подколки и скабрезности были лишь словами, поступками же он всегда показывал себя с хорошей стороны.

– Поскольку тебе вручили катану, – сказал он, – то мы будем изучать японское фехтование – кэндзюцу. «Кэн» – означает «меч», и ему соответствует китайский иероглиф «цзянь». «Дзюцу» – означает «искусство», и ему соответствует китайский иероглиф «шу».

– Ты всегда подробно расшифровываешь японские термины, разговаривая со случайным собеседником?

– Да. Я, знаешь ли, не люблю японский язык и культуру – и считаю, что у них всё содрано с Китая. Китая времён династии Тан, прежде всего. Я, знаешь ли, по одному из своих образований историк-востоковед, изучавший прошлое Терры в докосмическую эпоху.

Эрудированность хамоватого и простоватого Гэмэджа оказалась неожиданностью для меня.

 – Станешь хорош в кэндзюцу – можешь не ждать нового меча от командора-лейтенанта. Я сам вручу тебе «Матой», дружище, – сказал он.

И мы стали заниматься. Тренировки были регулярны – по полтора часа каждый день.

Дженни отнеслась к этому крайне положительно.

– Когда ты начнёшь хорошо фехтовать – мы как-нибудь с тобой сразимся, любовь моя, – сказала она. – Всегда мечтала сразиться на мечах с любимым мужчиной. Это так романтично. И это будет поинтересней, чем танцы, поверь мне!

Тем временем звездолёт продолжал двигаться к Крайтону. Путь до планеты занял пару стандарт-недель, и вскоре мы достигли пункта назначения. Из иллюминаторов можно было видеть унылый красно-бурый шар. Крайтон.

Мир, на котором я окажусь заперт на долгие годы.




9.

Сезон песчаной пыли продолжался, а я продолжал путь к «Базе 2-1».

Ночь застала меня в пути, никаких построек в дороге мне не попалось. Не встретились также и пещеры – так что пришлось ночевать на открытом пространстве. Я отыскал небольшой холмик, сел возле него, наглухо закрылся в бронеэкзокостюме и выбрал в функциях костюма режим сна.

Он подразумевал, что бронеэкзокостюм застынет в той позе, которую я выберу – я сел, скрестив ноги, как в позе для медитации – и я смогу, будучи внутри костюма, опираться на сам костюм, как на спинку кресла, костюм будет поддерживать меня. Костюм впрыснет мне снотворное, и я спокойно и быстро засну.

Когда придёт время вставать – которое я сам установлю в настройках режима сна – костюм впрыснет мне пробуждающее вещество, и я мгновенно проснусь. Во время моего сна костюм будет внимательно следить – не угрожает ли что моей жизни: камеры на шлеме и другие сенсоры костюма будут наблюдать за происходящим вокруг и, если потребуется, костюм мгновенно разбудит меня и сообщит об опасности.

Итак, сидя в позе медитирующего астро-буддистского монаха, я погрузился в сон.

Через несколько часов костюм разбудил меня, и я продолжил путь. Красная взвесь всё ещё укутывала Крайтон, и я был вынужден продолжать «идти по приборам». Хоть «База 2-1» и приближалась с каждым шагом – до неё было ещё далеко.

День я провёл в пути. Ближе к вечеру мне попалась недостроенная база Содружества. Я решил провести ночь на ней.

Внутри было пусто и даже негде было прилечь – можно было лишь сесть на небольшие возвышенности и опереться о стену за спиной, и проспать в таком положении. Мне это подходило.

В одном из пустых помещений я обнаружил на полу хорошо знакомый предмет. Это был меч катана. Мой меч.

Что он здесь делал? Скорей всего, я когда-то притащил его сюда и тут оставил. За прошедшие пять лет я исходил весь Крайтон, побывал во всех строениях, и не было ничего удивительного в том, что что-то из моих вещей можно было найти в разных местах планеты.

Я взял меч с собой. Теперь я ещё больше напоминал мне себя пятилетней давности – меч, серый бронеэкзокостюм, и даже заколка Дженни в кармане. Чем дальше я продвигался по пути к «Базе 2-1» – и чем дальше я продвигался по пути воспоминаний в аудиозаписях – тем сильнее ощущение дежавю накатывало на меня. Казалось, будто время истончается, и я могу в любой момент попасть обратно в прошлое.

В другом помещении я обнаружил сложенные на полу продуктовые припасы в стазиспэках – наверное, ими питались колонисты, строившие базу. В глаза тут же бросилась упаковка с надписью «Томатный суп-пюре «Супец» от компании SUGEGASA». Я в ярости схватил упаковку, подбросил в воздух и расстрелял из гаусс-пистолета, красная жидкость брызнула во все стороны.

Чёртово прошлое, чёртовы воспоминания, чёртово дежавю – на этой планете мне никуда от них не убежать! Скорее, скорее бы добраться до «Базы 2-1» и забыться, уйти от всего этого, убежать от вечных мучительных ожиданий момента, когда за мной прилетит звездолёт Дженни.




ЗАПИСЬ ДЕВЯТАЯ:

Итак, мы приземлились на Крайтоне.

Нашим постоянным местообитанием стала «База 6-5» – самая крупная база на планете.

База состояла из пяти надземных этажей, одного подземного, и пристроенного рядом большого ангара для звездолётов.

На первом этаже располагался входной отсек, общий холл, пищевой отсек и спортивный, оружейный отсек и отсек для экипировки. На втором – общие спальни для военных, отсек для удалённых боевых операций (отсек управления дронами) и личные отсеки командиров боевых отрядов. К таким относилась Дженни – и у неё был личный жилой отсек.

На третьем располагались общие спальные отсеки для научного персонала нижнего звена. На четвёртом – личные жилые отсеки научного персонала высшего звена (например, Ахана Сингха). А на пятом располагались лаборатории, где и велись разработки оружия и исследования.

Лифты на базе были аэротрубами – поднимали и опускали потоками воздуха. На подземном этаже располагалась серверная, аппараты связи (выхода в галакси-нет), а также автоматизированные гидро- и аэропонные фермы.

Кроме нас на базе обосновалась ещё одна группа военных.

Большую часть времени мы лишь ходили в разведку – к базам эзентидов, и время от времени сопровождали учёных или перевозку техники с базы на базу.

Жизнь на Крайтоне была скучна, обретаться среди учёных, постоянно слушать их терминологический бред, было тяжко, планета была унылой, и потому у многих из военных наступила апатия. Со временем мы теряли бдительность, расслаблялись. С того момента как «Актиния-Л» прибыла на планету – не случилось ни одной стычки с эзентидами, поэтому наша группа никаких сюрпризов от ксеносов не ждала.

Так всё и было – уныло и скучно – пока не случилось нападение эзентидов на «Базу 4-3». Наша база была ближайшей к ней, поэтому туда послали нас – группу элитных космопехов командора Флэтпорт, а также другую военную группу, делившую с нами базу.

На «Базе 4-3» завязалась знатная бойня, и тут мы смогли увидеть воочию ярость и мощь эзентидов. Мы расстреливали шестиногих тварей с насекомообразными головами – но они тут же заживляли раны и отращивали утерянные части тела и продолжали бой. Мы стреляли по ним из плазмомётов – но ранения даже от этого оружия они легко залечивали.

Твари перемещались чрезвычайно быстро – когда они наращивали скорость, можно было разглядеть лишь смазанное пятно. Они сновали не только по полу, но по стенам и потолку, летали с помощью летающих ранцев, палили сразу из множества орудий – 6 конечностей позволяли им иметь по 4-6 вооружённых руки на особь – и издавали жуткий металлический рокот и раздражающий насекомый стрекот. 

Бойня была безумной, настоящим адом, эзентиды сновали повсюду на огромной скорости, и из-за этого складывалось впечатление, будто их больше, чем на самом деле. Мы словно оказались внутри разворошённого роя гигантских насекомых, которых насчитывалось сотнями.

Несмотря на такую непростую обстановку, нам удалось спасти много людей из научного персонала и перевезти на «Базу 6-5». Однако «База 4-3» пала, людям пришлось оставить её, теперь она принадлежала эзентидам.

В тот же день мы узнали, что эзентиды по всему Крайтону совершили ещё несколько налётов на слабозащищённые базы – погибла масса народу, остальных спешно эвакуировали на более крупные базы.

Официально правительство Содружества ничего не могло предъявить эзентидам – ведь это была их планета, а люди на ней – вторгшиеся чужаки.

Через несколько дней на Крайтоне остались лишь три базы Содружества, населённые людьми.

Ещё через несколько дней на них тоже совершили нападение, и в итоге выстояла лишь одна база – наша, «6-5». Спасшихся обитателей других баз перевезли к нам.

Наша база выстояла, потому что она была более защищённой, чем остальные. Она имела бронированные стены, базу можно было наглухо закрыть, запереть от внешнего мира, и тогда она превращалась в несокрушимую крепость. Снаружи базу защищали средства внешней защиты – боевые шаро-дроны и автоматизированные турели. Эзентиды не могли даже подступиться к базе, а уж проникнуть внутрь – тем более.

База могла обеспечивать комфортное проживание лишь пятидесяти обитателям – поэтому все, кто в это число не вошли, покинули Крайтон. Планета опустела – остались лишь мы, последние 50 человек на «Базе 6-5», и они – эзентиды.

Нам бы тоже следовало покинуть планету – но Ахан Сингх и его коллеги настаивали на продолжении исследований. Они уверяли, что оружие против эзентидов почти готово – осталось подождать пару недель, и эзентиды будут нам неопасны.

Ахан Сингх был умный человек, но некоторых вещей не предвидел. Он не знал об одном техническом достижении эзентидов. И ещё – он разбирался в эзентидах, но совершенно не разбирался в людях. Всё это стало его ошибками. Роковыми ошибками.




10.

Ночь закончилась, и я продолжил путь. «База 2-1» становилась всё ближе.

Сезон песчаной пыли шёл на спад – тучи красной взвеси уже не были так густы, и в воздухе перестали сновать летающие змеи.

Снова ночь встретила меня в пути, и снова я провёл её, уснув сидя со скрещенными ногами.

С утра я продолжил путь. Песчаная пыль практически полностью развеялась, и теперь я мог видеть дальние объекты. В полдень я заметил на горизонте комплекс построек. Я знал что это и не удержался от радостных криков и триумфального танца. Это была «База 2-1».

К вечеру я достиг её. О, с каким наслаждением я прочитал надпись на стене одной из построек: «База 2-1». И другую надпись на другой стене: «Конец пути».




ЗАПИСЬ ДЕСЯТАЯ:

Тот день. Тот проклятый день.

В обед у нас с Малитаном Гэмэдж была стандартная тренировка кэндзюцу, и мы направились в просторный тренировочный зал, так как никаких дел у нас на тот момент не было.

Во время тренировочного боя на мечах Гэмэдж нападал как разъярённый тигр, и мне приходилось лишь пятиться и кое-как отбиваться. В какой-то момент я решил провести атаку в прыжке. Гэмэдж легко ушёл от удара, а я неудачно приземлился и заработал растяжение в щиколотке. Мелочь – но это обеспечило меня хромотой на последующие несколько дней.

Мелочь – но из-за неё всё дальнейшее и произошло так, как произошло.

Из-за хромоты я стал непригоден для боевых операций, робо-врач перебинтовал мне ногу и посоветовал несколько дней отдыхать и дать растяжению пройти. И надо же было такому случиться, что именно в этот день Сингх и его коллеги подыскали для нашей группы задание!

Отряд должен был доставить кое-какие технологии с одной из близлежащих баз на нашу – эти технологии были нужны для работы над оружием против эзентидов.

Я просил Дженни взять меня с собой – ведь она всегда брала меня с собой, и таково было её обещание. Но она отказала – из-за растяжения, из-за моей хромоты. Я сказал:

– Я не могу отпустить тебя и оставаться здесь, не зная, что с тобой происходит.

Дженни сказала:

– Ты будешь со мной, дорогой, не волнуйся. Ты будешь управлять боевым дроном-шаром. Ведь мы уже делали так много раз – я иду в бой, ты прикрываешь меня дроном.

Это было не то, чего я хотел, но я согласился и на такую мелочь – так я хотя бы мог видеть что происходит с Дженни и оказывать ей помощь. Хотя во всех предыдущих случаях, когда я прикрывал её дроном, ситуация в какой-то момент постоянно требовала от меня личного участия. Я мог лишь надеяться, что на этот раз до такого не дойдёт.




11.

Я вошёл на «Базу 2-1». Мне не терпелось поскорей сделать то, ради чего я сюда пришёл – но меня останавливала необходимость закончить аудиозаписи.

Придётся подождать пока я не завершу их – но, тем не менее, я был рад, что, наконец-то, достиг «Конца пути». Теперь я был в шаге от того, чтобы избавить себя от мучений вечного ожидания звездолёта Дженни.

Я побродил по базе, исследуя помещения. База находилась в хорошем состоянии: техника продолжала работать, не было проблем с энергией, автоматика поддерживала помещения в чистоте и порядке.

Мне попались настоящие музейные помещения, где хранились ископаемые останки древних обитателей Крайтона. Среди экспонатов я обнаружил даже гиганта кито-каракатицу – это была чудом сохранившаяся окаменелость, монстр был в длину не менее восьми метров и три метра в толщину. Ударное щупальце я не увидел – у ископаемого оно находилось во втянутом в тело состоянии, но я догадывался, что оно должно быть очень длинным.

В других помещениях я увидел остатки экспериментов над эзентидами – в специальных прозрачных стазис-хранилищах находились трупы эзентидов. Некоторые тушки были препарированы, некоторые целы.

Меня заинтересовали записи на одном из компьютерных терминалов: «Результаты исследования реакции организма эзентидов на крионику». Я с интересом прочёл статью, затем отправился дальше обследовать базу.

Чуть позже я поужинал в столовом отсеке, понежился немного под душем в гигиеническом и стал готовиться ко сну. Лёжа в койке в одном из личных жилых отсеков, я решил перед сном сделать очередные записи. Записи для того, кто будет их слушать, когда выйдет из стазиса.




ЗАПИСЬ ОДИННАДЦАТАЯ:

Перед тем, как отряд во главе с Дженни покинул «Базу 6-5», учёные и инженеры, работавшие над оружейными новинками, вручили Дженни прототип нового оружия. «Генератор гравитационного удара» – так они это назвали. Более проще – «гравипушка». Они даже маркировали её, назвав  «Шторм». Эта пушка была единственным в своём роде гравитационным оружием, единственный экземпляр во всей галактике, первый рабочий прототип.

Учёные сказали, что это оружие идеально подходит для борьбы с эзентидами. Разумеется, это было не то противоэзентидовое оружие, над которым велись работы – но и гравипушка была существенным прорывом человеческой военной науки в вопросе противостояния с эзентидами. Удар гравитационной волной, говорили учёные, на некоторое время сбивает механизм регенерации эзентидов. Это было связано с работой их нано-био-роботов – эзентиды регенерировались не сами по себе, эта способность была связана с тем, что их тела состояли из нано-био-роботов.

Вооружившись гравипушкой, в составе всей своей боевой группы – кроме меня – и в компании нескольких членов другой группы, Дженни покинула «Базу 6-5».

Всё шло хорошо, пока отряд двигался к месту назначения. Без проблем прошла и та часть операции, где отряд проник на нужную базу (она была пуста) и добыл искомые технологии. Но когда отряд стал возвращаться обратно – на него напали эзентиды.

Я видел происходящее на поле боя через камеру шаро-дрона. Битва была ожесточённой, и эзентиды постепенно стали брать верх. Мой шаро-дрон помогал как мог – я вёл огонь по эзентидам, путался у них перед мордами, когда они пытались атаковать кого-либо из моего отряда – но пользы от этого было немного.

В той битве мы потерпели поражение.

Сначала на моих глазах убили Виз и Харрингтона.

Двое эзентидов схватили за руки девушку в фиолетовом бронеэкзокостюме, растянули в стороны, как распятую, а затем сзади подскочил третий эзентид. Он каким-то способом – может, ЭМ-волной – открыл шлем на бронекостюме, после чего размозжил её незащищённую голову чем-то тяжёлым.

На Харрингтона они навалились целой толпой, пикируя сверху, используя летающие ранцы. Навалившись, они прижали его к земле и обездвижили. Один из эзентидов снова нашёл способ открыть шлем на костюме бойца и – это было самое ужасное – в образовавшийся зазор запустил несколько плазмоидов из плазмомёта. Т.е. они просто залили плазму в зазор на шлеме Харрингтона!

Затем сбили мой дрон-шар. Он лежал на земле, как поверженный боец, не способный двигаться, и лишь продолжал снимать происходящее и транслировать на компьютерный терминал на базе.

Эзентиды убили несколько военных другой группы, а затем Луна. Как бы ни был быстр китаец-кунгфуист, эзентиды оказались быстрее. Двое эзентидов маленького роста – еле дотягивая до метра – схватили его за ноги, пока он занимался другими врагами, дёрнули, и он упал. Другие выбили у него меч «Матой», а затем, лежащего, его проткнули собственным мечом. Атомарная заточка и нано-структура «Матой» позволяла с лёгкостью проходить даже сквозь материал бронеэкзокостюма – так что Луна ничто не защитило от смертельного удара.

Мне было больно видеть, как убивают напарников, было отвратительно ощущать беспомощность, неспособность принять участие в бою и помочь товарищам. Помочь Дженни. Я чувствовал себя, как мой подбитый дрон-шар – что может лишь снимать, но не способен пошевелиться.

А потом убили Дженни.

Убили на моих глазах. В пылу боя к ней подкрался эзентид, и, с помощью направленного ЭМ-потока, отключил бронеэкзокостюм. Костюм раскрылся на спине, и один из эзентидов выстрелил в Дженни несколько раз из гаусс-пистолета. Она вскрикнула, выгнулась вперёд и повалилась на землю. И больше уже не двигалась.

Как я кричал, сидя перед экраном терминала – о, боже, как я кричал. Весь мир для меня в тот момент словно покрылся трещинами – как скорлупа яйца – и готов был лопнуть и рассыпаться. Я потерял единственное, что придавало моей жизни смысл. Дженни, душа моя…

На шум сбежались находившиеся поблизости люди – не я один следил удалённо за выполнением операции. Меня пытались успокоить, трясли за плечо.

– Они все убиты, – говорил я сквозь слёзы. – Дженни убита. Моя дорогая Дженни убита.

Чуть позже выразить сочувствие явился сам Ахан Сингх. Он помнил, что это мы с Дженни спасли его из тюрьмы «Звёздных Акул» на Тэлэссии, и эта женщина была для него не чужой.

– Если бы я был там… – бормотал я, не замечая никого, уставившись в точку на полу и разговаривая то ли сам с собой, то ли со всей вселенной. – Она же обещала всегда брать меня с собой на боевые задания… Если бы я был там, с ней…

Сингх успокаивал меня и хлопал по спине.

Кто-то спросил его:

– Профессор, получается, раз миссия с доставкой технологий провалилась – наша работа сворачивается? Мы покидаем Крайтон?

– Нет, почему же, – ответил Сингх. – Наша работа продолжается. Скоро она будет завершена, и у нас появится оружие против эзентидов.

Затем он обратился ко мне, продолжая хлопать по спине:

– Скоро вы сможете отомстить им, дружище. У нас появится оружие, несмотря ни на что. И мы перебьём всех эзентидов на этой планете.

Я его не слушал, продолжал бормотать про нарушенное обещание и глядеть в точку на полу.

***


На базу вернулись Днабо, Гэмэдж и Сатуба – им удалось выжить в бойне и вовремя ретироваться, вместе с ними вернулись и несколько бойцов из другого отряда. С собой они принесли технологии, за которыми их посылали – им всё же удалось выполнить задание.

Их встретили радостно, будто уцелевших в крупной катастрофе. На лицах бойцов из моей группы радости не наблюдалось. Особенно они избегали смотреть мне в глаза.

Сатуба под конец дня нашла меня и, запинаясь, сказала:

– Извини, Эстал, что не уберегли командора-лейтенанта. Она была хорошим человеком. Я, наверное, покину космофлот после того, как мы улетим с Крайтона – я не хочу служить под чьим-то ещё началом кроме её.

Я ничего не ответил. Она грустно улыбнулась, тронула меня за плечо и ушла. Остальные выжившие меня не посещали.

Посреди ночи я вскочил, разбуженный навязчивой мыслью: «А вдруг она жива?».

Я нашёл койку Гэмэджа в общем спальном отсеке и растормошил его.

– А? Что? – спросил он.

– Ты видел, как командор-лейтенант погибла? Она точно мертва? Может быть, она выжила? Может, её лишь ранили, и она потеряла сознание?

– Успокойся, Эст, – Гэмэдж вцепился в мои руки, которыми я его тряс. – Она погибла. Нам всем больно это признавать, но командор-лейтенант погибла.

– Ты же не проверял! – вскрикнул я. – Вы даже не потрудились доставить сюда её тело!

Гэмэдж что-то сказал в ответ, но я его уже не слушал – меня посетило озарение: тело! Нужно найти тело! Пока нет мёртвого тела – причин считать Дженни мёртвой нет!

Я поспешил в отсек, откуда управлял шаро-дроном. Я отыскал новый шаро-дрон и выпустил его наружу, в крайтонскую ночь, и повёл к тому месту, где произошла бойня.

Когда шаро-дрон достиг места назначения, выяснилось, что большинство тел исчезли. На земле лежали лишь три мёртвых бойца – все были не из нашего отряда. Куда делись остальные тела – неизвестно.

Я продолжил поиски, рыскал по всей округе, искал следы, посылал шаро-дрон за каждый холм, залетал в каждую пещеру. Безрезультатно.

Утром меня посетили Сатуба, Гэмэдж и Днабо. Они сказали, что беспокоятся за меня, за мою психику, Сатуба уговаривала прекратить поиски и не мучить себя пустыми надеждами. Я послал их и продолжил управлять шаро-дроном, обыскивающим одну и ту же территорию уже по десятому кругу.

Завтрак я пропустил, но на обед пришлось пойти – за мной явилась Сатуба и, буквально, силой потащила меня в столовый отсек. Пока я ел, меня посетила мысль – неподалёку от места битвы находилась база эзентидов. Очевидно, они явились оттуда – и туда же они могли утащить тела… или выживших.

Покончив с обедом, я вернулся в отсек, из которого управлял дроном, и направил его к базе эзентидов.

Сначала я нерешительно подбирался к базе, боясь привлечь внимание эзентидов. Я кружил на порядочном расстоянии вокруг базы, приближаясь лишь постепенно. Я летал над базой, пытался что-либо рассмотреть. Я не видел ни эзентидов, ни следов, указывающих на то, что на базу притащили тела.

Чем ближе я подбирался к базе, тем больше она казалась опустевшей, покинутой. В конце концов, я утвердился в этой мысли и смело направил шаро-дрон в саму базу. Я летал возле строений, пытался найти хоть какие-то признаки активности эзентидов, но ничего не обнаруживал. Жаль, что в зданиях эзентидов не было окон – мне хотелось заглянуть внутрь, а ещё лучше – попасть туда – но я не знал, как это провернуть – двери были заперты.

Я продолжал нарезать круги вокруг построек эзентидов, когда вдруг кто-то схватил шаро-дрон – я успел заметить хватающие лапы, они были зелёного цвета. Я пытался вырвать шаро-дрон из этих лап, но схвативший держал его крепко. Затем он развернул дрон камерой к себе – и передо мной предстала насекомообразная морда эзентида.

Эзентид что-то прострекотал, в такт звукам задвигались боковые пластины вокруг его рта, напоминающие жвала, только плоские и прямоугольные, а уни-транслит у него на груди перевёл:

– Эстал?

Я отшатнулся от терминала. Откуда он знает моё имя? Откуда он знает, что шаро-дроном управляю я?

– Эстал, мы надеемся, что это ты. Мы наблюдали за полётом дрона и решили, что это ты. Мы не можем быть полностью уверены, но…

Он на мгновение замолчал, потом стрекот возобновился:

– «Я лишь надеюсь. Это просто надежда на удачу и судьбу».

Я сразу понял смысл сообщения. Эзентид только что процитировал меня самого – он повторил слова, что я сказал Дженни в раздевалке на военной базе на Арконоде, когда клеился к ней. Откуда он это знает?

– Эстал, мы не знаем, один ты сейчас или нет – но нам не хотелось бы, чтобы кто-то ещё был свидетелем нашего разговора.

Я осмотрелся – в помещении было пусто.

– Поэтому мы пришлём тебе с этим дроном гаджет – мы прицепим его к корпусу – специально для нашей с тобой беседы. Мы отпустим дрона, а ты вернёшь его обратно на вашу базу. Если ты не знаешь, зачем тебе с нами разговаривать – то подумай вот о чём: откуда мы знаем, что ты сказал Дженни в тот день в раздевалке? Мы уверены, что ты крайне заинтересован в том, чтобы поговорить с нами. Но помни, Эстал – никто кроме тебя не должен об этом знать. Это в твоих интересах. Итак, мы отпускаем дрона – возвращай его на базу, сними с корпуса гаджет и свяжись с нами.

Эзентид отпустил шаро-дрон. Я, ошарашенный от того, что только что произошло, машинально повёл его на базу.

Пока дрон возвращался, мысли путались у меня в голове. Что эзентиды от меня хотят? Правильно ли я поступаю? Зачем мне с ними разговаривать? Стоит ли сообщить кому-то о случившемся? И, наконец, откуда они, чёрт возьми, знают что я сказал Дженни в тот день в раздевалке??

В голове кружился рой этих противоречивых мыслей, но, вместе с тем, в душе теплилась надежда. Монолог эзентида мог свидетельствовать о том, что Дженни жива, и эзентиды хотят со мной о чём-то договориться. Дрон с гаджетом для связи с эзентидами летел на базу, и я ожидал его возвращения с нетерпением.




12.

Я проспал счастливым сном – на меня благотворно действовало осознание того, что я достиг «Базы 2-1».

Проснувшись, я рутинно провёл первую половину дня – за едой, за гигиеническими процедурами – а потом отправился бродить по базе. В пути я наткнулся на отсек, ради которого и совершил весь путь до базы.

Да, это было нужное место. Это – конец пути. Ради этого отсека я сюда и пришёл.

Я заглянул внутрь. Отсек был в прекрасном состоянии, вся интересующая меня техника продолжала исправно работать – и настроение моё поднялось ещё выше. Впрочем, сомнения были неуместны – ведь это Он направил меня сюда, а это значит, что всё должно пройти так, как надо. Иначе просто быть не может.

В приподнятом расположении духа я забрёл в первый попавшийся жилой отсек, устроился на стуле и продолжил наговаривать аудиопослание.




ЗАПИСЬ ДВЕНАДЦАТАЯ:

Дрон вернулся на базу, и к его корпусу был прикреплён гаджет для связи с эзентидами. Я отцепил гаджет и заперся в пустующем жилом отсеке Дженни. Гаджет выглядел как небольшой планшет, снабжённый экраном и фронтальной камерой. Также к нему прилагалась гарнитура в виде микронаушника. Я вставил наушник в ухо и включил планшет.

Тут же на экране появилась морда эзентида – не знаю, был ли это тот же самый или другой.

– Эстал! – обратилась ко мне морда. Хотя нет, сама морда прострекотала что-то на своём инсектоидном, а человеческую речь я услышал уже в наушнике.

– Да, это я.

– Мы знаем, что это ты – мы знаем, как ты выглядишь.

– Откуда? И почему вы со мной связались?

– Меня зовут Тррр-Ттрр-Тпррррс. У эзентидов имена абстрактные, ничего не означают, но когда я его себе выбирал, то думал о журчании ручья – поэтому, если тебе будет так удобней, пусть моё имя означает для тебя «Журчание ручья».

Помолчав немного, он продолжил:

– Женская особь… Дженни… командор-лейтенант Флэтпорт. Мы покопались в её памяти, и так узнали о тебе, и потому связались с тобой. Она жива, твоя Дженни.

– Жива? Покажите мне! – я жадно припал к экрану.

– Конечно, – ответила морда, и эзентид повернул камеру – и я увидел Дженни, лежащую на чём-то типа кровати.

Глаза её были закрыты, на Дженни был красный бронеэкзокостюм. Место, где находилось ложе с Дженни, было чем-то вроде маленькой тюремной камеры – там было три стены, а вместо четвёртой работало силовое поле, сквозь которое Дженни и можно было видеть. В камере было светло – с потолка лился ровный свет.

– Она точно жива? Почему она лежит неподвижно?

– Жива, – ответил эзентид за кадром. – Она спит. Мы держим её в спячке – так будет меньше проблем и для нас и для неё.

Силовое поле отключилось, и камера вплыла внутрь – видимо, эзентид нёс её в руках. Он поднёс камеру к лицу Дженни, и я услышал её дыхание – оно было ровным, спокойным. Веки слегка подрагивали, ноздри чуть-чуть раздувались и сужались в процессе дыхания. Она действительно была жива.

Как я был рад в тот момент, о, боже, как я был рад! Как я был счастлив видеть это лицо – милое, любимое, самое дорогое во вселенной лицо. Самое важное для меня личико. Самое нужное личико. Самое главное личико во вселенной.

– Что касается остальных, Эстал – они мертвы. Они погибли в бою, им не повезло. Твоя Дженни выжила. Мы залечили её раны.

Я помнил сцену, когда эзентиды ранили Дженни, и она упала без чувств. Эта сцена последнее время постоянно стояла у меня перед мысленным взором.

– Смотри, – сказал эзентид за кадром.

Он бесцеремонно развернул Дженни вниз лицом, быстрым движением открыл бронеэкзокостюм, приподнял полу «космопроходца» и показал в камеру её спину. На спине Дженни не было ни одной раны, никаких шрамов.

Зелёная трёхпалая лапа эзентида скользнула по нагой спине Дженни.

– Видишь? Мы полностью её исцелили. Она в полном порядке.

Эзентид небрежно застегнул части бронеэкзокостюма, повернул Дженни на спину. Потом камера выплыла из маленькой тюрьмы, и силовая стена вернулась. Снова перед объективом появилась морда эзентида – морда насекомого, в которой не различить никаких эмоций и чувств.

– Из её памяти мы знаем, Эстал, что она тебе дорога. Дорога настолько, что ты готов пойти на риск ради неё, пойти на жертвы. Мы вернём тебе твою Дженни живой и здоровой – если ты сделаешь то, что мы от тебя хотим. Если ты не согласишься – мы убьём Дженни. Но убивать её будем медленно – отрезая от неё по куску. Если ты не примешь наше предложение – завтра мы пришлём тебе её отрезанную руку, до самого плеча – и так по частям всю Дженни.

– Что вы хотите?

– Нам нужен полный доступ к вашей базе. Нам нужны все ваши исследования по созданию оружия против нас. Эти исследования не должны покинуть планету, человечество не должно узнать о них. Ваши учёные – лидеры проекта – должны умереть. Как ты обеспечишь нам полный доступ на вашу базу – мы не знаем, это твоя задача – тебе её и решать. Мы должны получить полный доступ ко всем отсекам на вашей базе. Все ваши учёные – особенно Ахан Сингх – должны быть мертвы. Вероятно, другие обитатели базы будут против этого – так что тебе придётся сделать что-то и с ними.

– Как я могу вам доверять?

– Мы показали тебе твою Дженни – она жива и здорова. Мы вернём её тебе, если ты выполнишь наши требования. Вы с Дженни нам не нужны – нас интересуют только ваши специалисты по эзентидам и данные о разработках оружия.

– Я хочу, чтобы вы разбудили Дженни. Вдруг она в коме или при смерти? Мне нужно убедиться, что вы меня не обманываете.

– Хорошо, Эстал, как скажешь. Разбудите её!

В камеру, где спала Дженни, поступил какой-то газ, и через пару мгновений она очнулась. Она вскочила с ложа и подошла к стене силового поля.

– Где я? Эзентиды?! Что вам нужно? Вы меня понимаете, эй?

Эзентид подошёл к стене силового поля и направил камеру на Дженни.

Она посмотрела в объектив, и её брови взметнулись вверх.

– Эстал?

– Дженни! Как ты себя чувствуешь?

– В порядке. Голова слегка кружится… Что происходит? Почему ты на экране планшета эзентидов?

– Ты выжила в той бойне, и эзентиды притащили тебя в своё логово. Ты у них в плену.

Глаза Дженни округлились. Она несколько мгновений молча крутила головой, осматриваясь.

– Почему они связались с тобой?

– Они предлагают сделку. Если я соглашусь – тебя отпустят. Если откажусь – они тебя убьют, расчленив на куски.

– Сделка? Никаких сделок с этими тварями! Чего они хотят?

Я вздохнул.

– Я должен убить Сингха и остальных учёных-лидеров проекта, а также обеспечить эзентидам полный доступ к базе, ко всем отсекам и всем научным исследованиям.

– Но для этого придётся убить и остальных обитателей базы… – сказала Дженни и вдруг испуганно посмотрела на меня. – Ты что – всерьёз собрался это сделать?!

Я снова вздохнул.

– А разве у меня есть выбор, дорогая Дженни?

– Есть! Плюнь на эту сделку! Сообщи обо всём Сингху и руководству базы!

– Но ты умрёшь, Дженни!

Её глаза заслезились.

– Пусть так, Эстал. Моя жизнь – не стоит того, чтобы погибли 50 человек на базе. Не стоит того, чтобы поставить под угрозу судьбу всего человечества! Ты же знаешь, как эти исследования важны для всего Содружества! Не смей рисковать человечеством ради меня!

– Дженни, я не могу. Я сделаю то, что они хотят.

– Нет! Не смей! Я запрещаю! Это приказ, сержант!

– Дженни, мне плевать на твои приказы. Ты – дева в беде, и теперь – решать мне.

Эзентид отвёл от неё камеру, а Дженни вдогонку разразилась истерикой:

– Нет! Нет, Эстал! Не смей! Не надо! Пожалуйста, Эстал! Не делай этого! Нет!..

На экране снова появилась инсектоидная физиономия. Эзентид приказал кому-то:

– Усыпите её. Слишком много шума.

Дженни вскоре затихла, а эзентид обратился ко мне:

– Ну, что – доволен, Эстал? Твоя Дженни в полном порядке – живая, здоровая и даже шумная. Ты согласен на нашу сделку?

А что я мог сказать? Разумеется, чёрт побери. У меня что – был выбор? Есть такой выбор – «дать Дженни умереть»? Я что – мог это выбрать?? Я что – сумасшедший, чтобы выбрать такое?! Я что – идиот? Да кто из влюблённых хоть когда-нибудь выбрал бы такое?!

– Конечно, согласен, – сказал я.

– Хорошо. У тебя есть остаток сегодняшнего дня и завтра. Послезавтра мы придём. К этому времени ты должен обо всём позаботиться.

– Почему такой срок?

– После этого разговора мы включим экранирующий щит над планетой, что разорвёт вашу связь с космофлотом и Содружеством – чтобы ваши учёные не смогли передать данные об исследованиях по галакси-нету. Долго экранирование мы удерживать не сможем – поэтому ты должен со всем разобраться к послезавтра.

– Когда я получу Дженни?

– Когда мы удостоверимся, что ты выполнил свою задачу – мы тут же вернём тебе твою Дженни.

Стоило ли верить им? Я хотел верить им. Хотел верить, и верил. Другой вариант развития событий – смерть Дженни… я не хотел даже думать об этом.

– Если будет какая-то ловушка или обман, Эстал – Дженни умрёт. У вас не получится обмануть нас. Ты это понимаешь?

– Не будет обмана.

– Хорошо, Эстал.

***


Стояла ночь, большинство обитателей базы спали.

Я вошёл в один из общих спальных отсеков научного персонала нижнего звена, что находились на третьем этаже.

Один из плюсов гаусс-оружия заключается в том, что оно стреляет практически бесшумно – так что я быстро перестрелял спящих, не подняв тревоги. Сколько там было человек? Общие спальные отсеки, как правило, рассчитаны на десятерых – столько там и находилось.

В какой-то момент один человек проснулся. Он испуганно спросил:

– Что происхо…?

Но я тут же ответил на его вопрос пулей в голову.

Оказалось, ещё один не спал – я принял его за спящего, но он просто лежал со смарт-очками на глазах и в наушниках – смотрел что-то, фильм, наверное. Он заметил возню, сорвал с себя очки и вскочил.

Он не успел поднять шума или убежать – выстрелом я уложил его на месте.

Я покинул отсек, створки круглой двери с шипящим звуком сомкнулись за мной. Я прошёл по пустому длинному коридору среди стен металлического цвета, в тусклом освещении мрачно отливающих серым, и вошёл во второй такой же отсек. Там тоже спал научный персонал нижнего звена, тоже 10 человек. Я повторил те же действия.

И снова не всё прошло гладко. Опять один из спящих проснулся. Он был последним, остальные к тому моменту были уже мертвы. Он закричал, зачем-то сгрёб подушку и побежал к выходу.

Я быстро догнал его, схватил шею в замок и придушил. Когда он обмяк и свалился на пол, я, для верности, прострелил ему голову.

Уходя из отсека, я наступил на чёртову подушку, она заскользила, и я чуть не упал, но вовремя удержался.

Выйдя из отсека, я столкнулся с проходившими мимо двумя учёными – мужчиной и женщиной. Я кивнул им, они ответили на приветствие, не прерывая увлечённой беседы, и миновали меня.

Женщина говорила:

– Если ни ЭМ-поле, то чем ещё можно воздействовать на их нано...

Я расстрелял их в спины и поспешил покинуть это место.

Я спустился на аэролифте на этаж ниже. Когда я шёл по коридору, мне встретились трое бегущих военных.

– В чём дело? – спросил я.

– Диверсия! На базу проник противник! Кто-то убил в спальном отсеке этажом выше целую кучу народу!

– Уже подняли тревогу?

– Разумеется! Все военные направлены патрулировать базу, активирован протокол «382».

Чёрт! Не удалось сделать всё бесшумно и быстро! Но ничего не поделаешь – придётся продолжать работу в такой обстановке.

– Вы вооружены? – спросили меня.

– Да, – я показал на гаусс-пистолет на поясе.

– Отлично. Найдите отряд, к которому вы приписаны, и отправляйтесь на патруль по заданному маршруту.

Я распрощался с ними и продолжил путь. Я не собирался искать отряд, а раздумывал над дальнейшими действиями.

Я находился на втором этаже. Здесь располагался отсек, из которого я управлял шаро-дроном, общие спальные отсеки для военных, а также личный жилой отсек Дженни.

Я добрался до отсека откуда управлял шаро-дроном – он был пуст – и решил провести некоторое время в нём. Я сел перед терминалом, запустил шаро-дрон, направил его в места, где разыскивал тело Дженни, и стал дожидаться кого-нибудь из нашей группы – Гэмэджа, Днабо или Сатубу.

В помещение ворвалась Сатуба.

– Эстал, ты здесь?

– Да. Что происходит?

– На базу напали!

– Эзентиды?

– Кто же ещё! Все подняты по тревоге.

– Что будем делать?

– Ты сержант. Какие твои распоряжения?

– Думаю, главной их целью будут крупные учёные – типа профессора Сингха – и разработки противоэзентидового оружия. Поэтому нужно защищать лидеров проекта и лаборатории.

В помещение ворвался Днабо.

– А, вы здесь! Какие будут распоряжения, сержант?

– Где Гэмэдж? – спросил я.

– Я его не видел.

– Дождись его здесь и отправляйтесь на защиту лабораторных отсеков. Мы с Энни отправимся на поиски Сингха.

Днабо остался дожидаться Гэмэджа, а мы с Сатубой покинули помещение.

– Где Сингх может находиться сейчас? – спросил я.

– На четвёртом этаже располагаются жилые отсеки старших научных сотрудников. Скорей всего, он там.

– Поспешим же.

Мы бегом направились к ближайшему аэролифту. На ходу Энни сказала:

– Я рада, Эстал, что ты взял себя в руки. Хотя, конечно, сейчас не лучший повод для радости, но эта ситуация привела тебя в чувство.

– Ага…

– Ты что-нибудь нашёл… там… с помощью дрона?

– Нет…

Она тронула меня за плечо.

– Мне жаль, сержант.

– Я продолжу искать.

– Конечно. Мы все тебе поможем. Если мы найдём… эм… тело командора-лейтенанта – его надо будет доставить на кладбище героев космофлота – на астероид Сэмэтри.

Мы добрались до аэротрубы, воздушный поток которой поднимал вверх по этажам, и шагнули внутрь. Поток подхватил нас и понёс вверх. Мы пролетели мимо выхода на третий этаж и вышагнули из трубы в следующий, обозначенный числом «4».

У стены стояли терминалы с экранами, на которых отображалась карта этажа. Мы быстро отыскали отсек Сингха и поспешили туда.

Отсек был закрыт, и на вызов никто не отвечал.

– Наверное, он сейчас в лаборатории, – сказала Сатуба. – Они работают там круглые сутки.

– Значит, отправляемся туда.

Мы направились обратно к аэротрубе, и тут из неё вышли трое военных. Они были в полном боевом облачении – нацепили бронеэкзокостюмы, вооружились гаусс-автоматами «Эскалибур».

– На этом этаже всё в порядке? – спросил один из них.

– Да, как видите, – сказал я.

– Все учёные живы?

– Мы проверили только отсек Сингха. Профессора там нет – вероятно, он в лаборатории. Другие отсеки мы не проверяли. Сейчас мы отправляемся в лабораторные отсеки.

– Хорошо. Мы проверим другие отсеки, останемся здесь и будем защищать этаж.

Мы с ними распрощались и вошли в трубу. Поток воздуха поднял нас выше, и мы вышагнули в дверной проём под номером «5».

На этаже царила паника. Беспокойно сновали военные, суетились учёные, стоял шум. К нам подбежали Гэмэдж и Днабо.

– Сингх здесь? – спросил я.

– Да, – ответил Гэмэдж. – Закатывает скандал.

– Скандал? По какому поводу?

– Эзентидовые диверсанты убили 20 человек, почти половину всех обитателей базы! Эзентиды как-то заэкранировали Крайтон – связь с космофлотом и выход в галакси-нет не работает!

– Ты шутишь, – сказала Сатуба.

– Проверь сама на своём хэнд-джете, – огрызнулся Гэмэдж. – Выйди в галакси-нет. Не можешь?

Сатуба подняла лицо от своего хэнд-джета и растерянно сказала:

– Но как? Это же – квантовая запутанность…

– Откуда нам знать?! – ответил Гэмэдж. – Это же эзентиды. От них всего можно ждать. У них невероятные технологии.

– А по поводу чего был скандал? – вернул я Гэмэджа к первоначальной нити разговора.

– Ах… Ну… Руководство предложило срочно вывезти всех с планеты – раз связь не работает – но Сингх заартачился.

– Почему?

– Говорит, осталось совсем немного до завершения работы. Он как чёртов фанатик.

– И что решили в итоге?

– Несколько крупных учёных решили улететь с планеты – и Сингх не смог их удержать. В течение часа они покинут Крайтон на звездолёте. С собой они повезут физические носители с информацией о проделанных исследованиях.

Такой поворот мне не нравился. Я не знал, посчитают ли эзентиды отлёт нескольких учёных и вывоз информации на носителях провалом моего задания или нет – но решил не рисковать, ведь на карту поставлена жизнь Дженни: эзентидов необходимо предупредить об отлёте.

Я сказал:

– Раз с Сингхом всё в порядке… Я, честно говоря, не ел всю вторую половину дня. Если вы не против, я отлучусь – перекушу в столовом отсеке. Приглядите тут – за Сингхом, за лабораториями. Если профессор пойдёт к себе – сопроводите его до личного отсека.

Ответил Днабо:

– Хорошо. Иди, сержант, мы сами справимся.

– Я пойду с тобой, – сказала Сатуба.

Я развёл руками, показывая, что мне всё равно.

Мы поужинали, а затем я направился в личный жилой отсек Дженни, откуда раньше связывался с эзентидами. Сатуба пристала ко мне как банный лист и всюду следовала за мной.

– Куда мы идём? – спросила она.

– Мне нужно кое-что сделать в отсеке командора-лейтенанта.

Мы вошли в отсек, я сел на кровать, Сатуба села на стул напротив. На столе рядом с ней лежал планшет для связи с эзентидами.

– Передай, пожалуйста, вон ту штуку, – я указал на планшет.

Сатуба повернулась, потянулась за гаджетом, а я незаметно достал нож.

– Что это? – спросила она, передавая планшет.

Я взял гаджет, бросил на кровать, затем схватил её за плечо, наклонил к себе и быстрым движением полоснул ножом по шее. Сатуба схватилась за рану и удивлённо уставилась на меня. Она затряслась, в горле заклокотало, а сквозь пальцы засочилась кровь.

– Это гаджет для связи с эзентидами, – сказал я. – Дженни жива и находится у них в плену. Я могу освободить её только если убью всех на этой базе. Ясно, Сатуба?

Она повалилась на пол.

Я включил планшет, и передо мной тут же возникла инсектоидная морда эзентида.

– В чём дело, Эстал?

– Минут через 10-20 с базы взлетит звездолёт, на борту будут несколько крупных учёных, а также физические носители с информацией об исследованиях. Если вы не хотите, чтобы информация покинула планету – вам следует позаботиться о звездолёте.

– Хорошо, мы поняли. Звездолётом мы займёмся, но, надеемся, со всем остальным ты сам справишься, иначе Дженни...

– Справлюсь.

Я отключил гаджет и спрятал его под матрас – не хотелось бы, чтобы кто-нибудь его случайно обнаружил.

Некоторое время я сидел в тишине, размышляя о дальнейших действиях. У ног лежала мёртвая Энни Сатуба, лужа крови всё шире растекалась вокруг её головы.

На базе осталось ещё много людей – и мне всех их нужно убить. Как же это провернуть? Сейчас они растревожены, как муравьи в разворошённом муравейнике – поэтому на некоторое время лучше затаиться.

Я покинул отсек Дженни, запер его на пароль – первое слово, что пришло на ум, было «Amralime», и вернулся в помещение, откуда управлял дроном-шаром. Пусть думают, что я помешан на поисках Дженни и не замечаю ничего вокруг.

Вскоре появился Гэмэдж.

– Ты здесь? – спросил он. – А где Энни?

– Не знаю. Мы расстались после ужина – она пошла куда-то по своим делам. Что там со звездолётом?

– Скоро взлетит.

– А что с Сингхом?

– Вернулся в свой отсек. С ним остался Днабо, а ещё на его этаже патрулируют трое бойцов.

– Хорошо. От меня что-то требуется?

– Гм… Было бы неплохо, сержант, чтобы ты принял участие в поисках диверсантов на базе – как все военные.

– Я ищу Дженни, как ты не понимаешь? Я лишь один человек – военный состав базы прекрасно справится без меня. А Дженни… Никто кроме меня её не ищет. Возможно, если она жива – от моих действий зависит её спасение.

Гэмэдж отвёл взгляд, постоял несколько секунд нахмурившись и вышел.

Через пару минут с базы взлетел звездолёт, но, не успел он подняться достаточно высоко, как прогремел взрыв. Эзентиды хорошо сработали.

Я вышел из отсека. Если прежде на базе стояла паника, то теперь это можно было назвать хаосом. Все, как безумные, носились по коридорам, что-то кричали, смотрели дикими глазами.

Я прошёл несколько шагов, и на меня налетел Гэмэдж.

– Что случилось? – спросил я.

– Эзентиды сбили звездолёт!

– Как они узнали о том, что с базы должен взлететь звездолёт?

– Хороший вопрос, – сказал Гэмэдж и задумался.

Я похлопал его по плечу и прошёл мимо.

– Ты куда?

– Проверю, как там Сингх, – сказал я.

Ни к какому Сингху я не пошёл, а направился в отсек Дженни. За эту ночь я и так сделал немало – так что имел полное право на отдых, а довести дело до конца мог и завтра.

«Amralime» – ввёл я, и створки круглой двери с шаркающим звуком разъехались в стороны. Я вошёл и чуть не споткнулся о труп Сатубы. Крови натекло порядочно – широченная лужа заполнила почти весь пол. Я упёрся в тело ногой и начал отталкивать в сторону кровати, потом затолкал под неё. Поверх кровавой лужи я набросал постельное бельё.

Затем я растянулся на кровати и провалился в сон.

Приснился кошмар – будто Сатуба превратилась в кадавра, вылезла из-под кровати и пытается меня то ли покусать невероятно длинными клыками, то ли исцарапать невероятно длинными когтями. Я проснулся в холодном поту.

В помещении было тихо и темно. Я заглянул под кровать – труп Сатубы мирно лежал на своём месте, побелевшая кожа чётко выделялась в густой тьме.

– Сатуба, ты мертва?

Нет ответа.

Я не впечатлительный человек, и во всякую мистическую ерунду не верю – но спать больше не хотелось, и я покинул отсек Дженни.

Я направился в отсек, из которого управлял дроном-шаром. Войдя внутрь, я увидел, что уже занимается рассвет. Одна стена почти целиком представляла собой гигантское окно. Через стекло я видел пейзаж Крайтона – красные и рыжие пески, холмы, под ними – пещерки со светящейся растительностью. А вверху – светлеющее, но ещё звёздное, небо.

В том направлении, куда выходило окно, за линией горизонта располагалась база эзентидов, где держали Дженни. Я смотрел на горизонт и мысленно повторял себе причину, по которой убил вчера около двадцати человек.

В помещение вошёл Гэмэдж.

– Тебя нигде не могли найти, – сказал он.

– Я спал в отсеке командора-лейтенанта.

– Ты знаешь пароль от её двери? Ах, да…

– Да…

Воцарилось молчание. Гэмэдж не смотрел на меня, неловко переминался с ноги на ногу. Потом сказал:

– Энни куда-то пропала.

– Странно. Ты уверен, что она пропала?

– Я нигде не смог её найти. А связаться через хэнд-джет и определить местоположение не получается – из-за чёртового экранирования квантовой связи.

– Если я её встречу, скажу, чтобы она нашла тебя.

– Ты собираешься оставаться здесь?

Я промолчал и отвернулся к окну.

– Так не пойдёт, Эстал. На базе поднята тревога, диверсантов всё ещё не нашли. Я понимаю, что ты переживаешь душевную травму после смерти командора-лейтенанта, но… Сейчас не время для слабости. Нужна помощь каждого. Грустить будем потом.

Я вздохнул. Он продолжал:

– Ты так ничего и не нашёл?

– Нет.

– Мне жаль.

– Там неподалёку есть база эзентидов. Они могли утащить тела туда.

– Когда Сингх закончит своё оружие, мы непременно наведаемся на ту базу и сравняем её с землёй. И всё выясним. Но сейчас нужно найти диверсантов.

– Они всё ещё на базе? Что-то ещё произошло ночью?

– Нет. Только Энни пропала. По моим подозрениям.

Я вздохнул и кивнул.

– Хорошо, Малитан. Что ты от меня хочешь?

– Чтобы ты вернулся в строй и принял участие в защите базы.

– Хорошо. А что конкретно требуется от меня?

– Не знаю. Ты сержант, не мне тебе указывать. Лично я собираюсь отправиться на поиски Энни, переверну всю базу, каждый отсек, не успокоюсь, пока не найду её. Найди и ты себе полезное занятие.

– Найду. Удачи в поисках, – сказал я, и Гэмэдж вышел.

Всё ещё занимался рассвет. Я покинул отсек и отправился бродить по этажу. Итак, на базе оставалось чуть больше двадцати человек, включая Днабо, Гэмэджа и Сингха. Всех их мне нужно убить. Я не знал, как я это сделаю – я ничего не планировал заранее, импровизировал – но не сомневался, что у меня всё получится. Мой секрет заключался в том, что от меня этого никто не ждал.

Впереди по коридору я заметил двух военных, отиравшихся возле отсека Дженни.

– В чём дело? – спросил я.

– Пытаемся войти, сержант, – ответили мне. – Проверяем все отсеки в рамках патрулирования базы, ищем диверсантов. А этот закрыт на пароль. Мы получили доступ к паролю владельца отсека – но оказалось, что вчера пароль сменили.

– Это отсек командора Флэтпорт, – я указал на табличку с именем на двери.

– Мы знаем, сержант.

– Она была командиром моего отряда и позавчера погибла.

– Это мы тоже знаем. Сочувствуем, сержант. Люди из нашей группы погибли в той бойне тоже.

– Это я сменил пароль, чтобы сохранить нетронутыми её вещи и доставить их в космофлот. Командор-лейтенант Флэтпорт – ветеран войны с зандоранами, и её личные вещи должны храниться на кладбище Сэмэтри.

– Мы всё понимаем, сержант, но протокол патрулирования во время поднятой тревоги обязывает нас проверить каждый отсек.

Я осмотрелся – коридор был пуст в оба конца.

– Хорошо, – сказал я.

Я ввёл пароль, блокировка двери отключилась, и я пропустил бойцов вперёд. Створки круглой двери разъехались в стороны, и в отсек направился первый военный, второй последовал за ним. Я достал гаусс-пистолет и выстрелил в затылок замыкающему, подхватил обмякшее тело и толкнул его на идущего впереди. Вошёл в отсек сам и закрыл за собой дверь.

Под натиском тела мёртвого напарника первый боец повалился на пол – на постельное бельё, накрывавшее лужи крови Сатубы. Он попытался встать, но я ударом ноги в лицо отправил его обратно на пол и произвёл три выстрела – два в грудь, один в голову.

Я задержался на некоторое время, осмотрев обстановку. Отсек Дженни полнился трупами – и мне это не нравилось.

Казалось, всё это оскверняет чувства к ней. С другой стороны, эти трупы можно было считать жертвами, принесёнными на алтарь любви. Всё это я делаю ради Дженни.

Я покинул отсек, запер дверь на пароль, вернулся в отсек управления дроном.

Некоторое время я просидел, глядя на пейзаж за окном, пока кто-то не вошёл. Я повернулся ко входу.
Это был снова Гэмэдж.

– Нашёл Энни? – спросил я.

– Нет.

– Я её тоже не видел.

– Куда-то пропали два бойца, патрулирующие этот этаж.

– Серьёзно? Эзентиды всё ещё на базе, прямо на этом этаже?

– Возможно.

Я встал и решительно направился к выходу.

– Пойдём, – сказал я. – Мы должны всё проверить.

Мы с Гэмэджем внимательно обследовали весь этаж – разумеется, безрезультатно.

– Что с Днабо? – спросил я. – Он с Сингхом?

– Я проведал его прежде чем прийти к тебе. Да, он всё ещё с Сингхом.

– Хорошо. Не пойти ли нам перекусить?

Гэмэдж пожал плечами.

– Почему бы и нет?!

Мы спустились в столовый отсек. Тут было несколько человек – в основном, научный персонал базы – обедавшие разговаривали приглушённо. На лицах бледнота, взгляд – тревожный.

– Бедолаги, – сказал я Гэмэджу, принимаясь за сочный стейк. – Все так напуганы.

Я вогнал в стейк вилку, и мясо дало сок. Я отрезал кусочек, положил в рот и с наслаждением прожевал.

Когда мы покончили с завтраком, я сказал:

– Давно мы не тренировались, Малитан. Давай сразимся. На мечах.

– Сейчас?

– Да. Нужно отвлечься, выпустить пар. Остудить голову. И тебе, и мне.

– Собрался фехтовать – с твоей-то ногой?!

– Мне плевать на боль в ноге. Я могу и потерпеть.

Он неуверенно пожал плечами.

Мы покинули столовый отсек и направились в спортивный. Снаружи начинался день, но он был хмурым. Освещение в коридорах было тусклым, на базе почти не было активности.

В спортивном отсеке было пусто и стояла полутьма.

Не дожидаясь новых возражений и препирательств, я подошёл к стойке с мечами, снял с неё мою катану и тренировочный меч для Гэмэджа. Он поймал брошенный ему меч, отошёл подальше и занял боевую стойку. Я тоже приготовился.

Между нами было метров пятнадцать. Гэмэдж чего-то ждал, неотрывно смотрел на меня.

– Нападай, Малитан, – спокойно сказал я. – Думаю, сегодня победа будет за мной.

Он издал воинственный крик и бросился на меня. Я стоял спокойно, ожидая его приближения. Расстояние между нами быстро сокращалось. Когда оно стало не больше пяти метров, я оставил катану в левой руке, а правую быстро завёл за спину. Я достал гаусс-пистолет «Гладий» и направил на противника.

Гэмэдж продолжал бежать, но успел удивлённо раскрыть глаза.

– Думаю, это называется «туше», – сказал я и произвёл с десяток выстрелов.

Изрешечённый Малитан Гэмэдж упал на пол.

Я вернул катану и меч Гэмэджа на стойку – чтобы никто не подумал, что перед смертью Гэмэдж фехтовал со мной – и покинул тренировочный зал, оставив труп лежать на полу.

Я вернулся в свой неизменный отсек, откуда управлял дроном-шаром. Он стал мне чем-то вроде персонального штаба.

Вскоре ко мне заглянул Днабо – единственный, кто ещё оставался в живых из нашего отряда.

– Гэмэджа нашли мёртвым, – сходу выдал он.

– Да ну? – я изобразил изумление.

– Да. Кто-то изрешетил его из гаусс-пистолета. Труп обнаружили в спортивном зале.

– Что он там делал?

Днабо пожал плечами.

– Энни тоже куда-то пропала, – сказал он.

– Это не значит, что она мертва, – ответил я. – Её могли впрячь в какой-нибудь патруль или поставить на охрану.

– Надеюсь, что так. Иначе выходит, что из всего нашего отряда в живых остались только мы. Ты здесь как?

Я вздохнул.

– Облетел дроном все окрестности возле того места, где на вас напали. Никаких результатов.

Я помолчал, потом сказал:

– Но я не хочу верить, что Дженни мертва! Я не могу с этим смириться!

Днабо мрачно ответил:

– Я тоже, сержант, не хотел бы. Но других вариантов не остаётся. Если командор-лейтенант выжила, она связалась бы с нами и вернулась на базу. Если с места происшествия исчезли все трупы… и раненые – значит, их утащили эзентиды. Вряд ли кто-либо выживет, попав в лапы к эзентидам. Они же не зандоране. Это зандоране проводили над пленными эксперименты, стравливали людей друг с другом.

Помолчав, он добавил:

– Однажды, ещё до того, как к нашему отряду присоединился ты, на одной планете мы наткнулись на научную базу зандоран. Там в одной лаборатории мы обнаружили препарированный труп эзентида.

– Да?

– Да. Оказывается, зандоране тоже с эзентидами не дружны. Но что нас тогда удивило особенно – это то, что на табличке возле трупа было написано – на зандоранском, разумеется – «Создатели». Что бы это могло значить? Мы выяснили, порывшись в галакси-нете, в ксено-антропологических базах данных, что на зандоранском «Эзентиды» как раз и означает «Создатели». Горволариксы же их называют «Кивик-яхнау» – «Жители неба». Странно, не правда ли?

– Действительно, странно. Но к чему ты это рассказываешь?

Днабо пожал плечами.

– Просто вспомнилось. Кстати, тебя попросил зайти Сингх. Он сейчас в своём отсеке.

– Меня?

– Да. Из всех военных он хорошо запомнил только вас с командором-лейтенантом – вы же вытащили его из плена.

– Зайти прямо сейчас?

– Он не уточнял время, но, наверное, имел в виду сейчас.

– Хорошо, – сказал я и встал.

Вместе с Днабо мы направились к отсеку Сингха.

Размышляя в пути, я решил, что Сингх позвал меня, чтобы я остался с ним в качестве телохранителя. Такой расклад меня не устраивал – время шло, а население базы убывало медленно. У меня была ещё куча дел, и я не мог позволить себе засесть в отсеке Сингха на несколько часов.

Когда мы вошли в аэролифт, я быстро достал гаусс-пистолет и в упор расстрелял Днабо. Его труп принял горизонтальное положение, и так, в компании с парящим мертвецом, я поднялся на самый верхний этаж – пятый, лабораторный. Я вышел на этаже, а труп Днабо поплыл дальше вверх и завис под потолком.

Я осмотрелся. Здесь было людно, суетились учёные, сновали военные. Число военных на базе значительно уменьшилось, и это обнадёживало, но всё же вряд ли я смог бы провернуть что-либо на этом этаже сейчас. Я подошёл к аэролифту и спустился на этаж ниже – этаж Сингха.

Я перекинулся парой слов с патрулирующими – их было всё ещё трое – сообщил им, что меня ждёт Сингх, и направился к его отсеку.

– Ах, вот и вы! – Сингх вцепился в мою руку, быстро затащил меня внутрь и запер дверь.

– Мой приятель только что передал вашу просьбу, – сказал я. – Вы хотели меня видеть? Что вам нужно?

– Дорогой друг, я только вам могу доверять – потому и позвал вас. Послушайте, творится что-то неладное. Это не эзентиды-диверсанты убивают людей на базе.

– Что вы имеете в виду?

– На базе имеются датчики обнаружения эзентидов. Вы знали об этом?

– Нет.

– Датчики не зарегистрировали присутствие эзентидов на базе. Их нет на базе, ни одной особи. И никогда не было. Это не эзентиды, – Сингх посерьёзнел, голос его стал строгим. – Это люди. Нас убивают люди.

– Люди? Вы шутите!

– Какие шутки! Я убеждён, что некая группа совершает диверсии на базе и убивает людей. Их цель – судя по всему – истребить всех на базе. Они же – стоят за уничтожением звездолёта. Они предупредили эзентидов об отлёте.

– Но зачем? Зачем всё это делать?

Сингх пожал плечами.

– Возможно, у них договорённость с эзентидами. Может, те им что-то посулили.

– Что, например?

– Откуда мне знать?! Что-то ценное… Это не важно. У людей есть потребность в чём-то, и эзентиды им это пообещали дать – в обмен на диверсию. Их цель – не допустить создания оружия.

– И что вы предлагаете делать?

– Послушайте, дорогой друг: люди, что убивают персонал и военных на базе – сами военные. Я понял это, потому что слишком профессионально происходят убийства. Это кто-то из военных.

– Допустим. Но я не слишком хорошо знаю военных из других групп, чтобы заподозрить кого-то. К тому же военные сейчас подняты по тревоге и патрулируют все этажи – группе диверсантов очень легко затеряться, выдавая себя за патрулирующий отряд.

– Вы правы. Поэтому доверять нельзя никому из военных. Даже людям из вашего отряда.

– Почему вы так говорите?

– Знаете, я долго думал над проблемой, анализировал… И пришёл к выводу, что те члены вашей и другой группы, что вернулись живыми с задания – наиболее подпадающие под подозрение субъекты. Вполне возможно, что они вернулись живыми лишь потому, что эзентиды их отпустили – а перед этим заключили договорённость.

Я вознегодовал:

– Не знаю насчёт другой группы, но как вы смеете обвинять моих напарников!

– Тс-с-с, – зашипел Сингх, приложив палец к носу. – Это только предположение. Не кипятитесь, посмотрите на задачу трезво. Мы в ужасном положении, и любой из нас может оказаться новой жертвой в следующее мгновение. Остудите голову и взгляните непредвзято.

– Что ж, возможно, вы и правы… – примирительно сказал я. – Но мы не можем быть уверены на все сто.

– Разумеется.

– Так что же вы от меня хотите?

– Дорогой друг, мы не можем улететь с планеты. Уже пытались – а диверсанты предупредили эзентидов, и те сбили звездолёт. Мы не можем оставаться тут и ждать: пока мы сидим в этом отсеке, предатели делают своё чёрное дело, сокращая численность населения базы – а в итоге они доберутся и до нас. Единственное, что мы должны сейчас сделать – это вычислить предателей и поскорее избавиться от них.

Я молчал, Сингх продолжал:

– Я не могу никому из военных доверять на этой базе кроме вас. Была бы жива командор-лейтенант Флэтпорт – вас бы было двое. Жаль, что её нет… Вы остались один. И вам одному придётся вычислить предателей. Вы займётесь этим?

– Я по-вашему кто – Шерлок Холмс?

Сингх недоумённо уставился на меня.

– Кто это?

Я нетерпеливо ответил:

– Неважно. Какой-то сыщик, герой сказок с Терры.

– Извините, я с фольклором старой Терры совсем не знаком.

– В общем, я хочу сказать, что я – не сыщик. Я даже не знаю с чего начать. Как мне вычислить предателей?

– Вы не глупый человек. Вместе мы справимся, я буду вам помогать. Но на тот период, пока злодеи не пойманы, я не покину этого отсека. Войти сюда сможете только вы – я даю вам голограммный ключ доступа высшей степени – все отсеки базы, включая этот, теперь открыты для вас.

Он дал мне кольцо, которое было голограммным ключом. Я надел его на палец.

Я не знал, что ещё сказать ему, поэтому просто кивнул и вышел.

Пришла пора провести подсчёты, чтобы примерно представить себе объём проделанного и того, что ещё предстоит сделать.

Итак, изначально на базе было 50 человек. 20 военных – из которых 8 относятся к нашему отряду элитных космопехов Дженни и 12 из другого отряда, и 30 учёных, включая Сингха.

После бойни с эзентидами из нашего отряда остались лишь четверо, включая меня, и 8 бойцов из другого отряда. Всего – 12 военных. 12 военных и 30 учёных. 42 человека на базе.

После ночного массового убийства количество учёных сократилось на 22 – по 10 в двух спальных отсеках и 2 учёных, что я прикончил в коридоре. Осталось 8 учёных, включая Сингха, и 12 военных, включая меня.

Затем двое учёных попытались улететь на звездолёте, но эзентиды подбили его. Тогда же я прикончил Энни Сатубу. Итого: осталось 6 учёных и 11 военных, включая меня. 17 человек на базе.

Затем я прикончил двух солдат, что отирались возле отсека Дженни. Осталось 9 военных, включая меня, и 6 учёных, включая Сингха.

После этого я прикончил Малитана Гэмэджа. Затем Днабо. Итого: осталось 7 военных, включая меня, и 6 учёных, включая Сингха. Всего на базе – 13 человек.

Вывод: осталось убить 12 человек. Время на выполнение задания – остаток сегодняшнего дня и ночь.

Трое военных сейчас отираются на этаже Сингха – разобраться сразу с тремя будет не просто. Они же – мешают и прикончить самого Сингха, так как быстро узнают о его смерти после того, как я покину его отсек. Поэтому Сингха стоит оставить напоследок.

Остальные учёные и военные по большей части находятся в лабораторных отсеках на верхнем этаже. Там и стоит попытать удачу – ведь они же отправляются на отдых, сменяются, не так ли.

Когда я поднимался на пятый этаж на аэролифте, то не удержался и посмотрел вверх – труп Днабо, с раскинутыми руками и ногами, напоминающий звезду, всё ещё парил под потолком.

На пятом этаже полным ходом шли научные работы. Трое военных в бронеэкзокостюмах при полном снаряжении охраняли пятерых учёных.

Я подошёл к одному из военных.

– Учёные что – вообще не отдыхают?

Он ответил:

– Как раз через час у них перерыв.

Я кивнул и сказал, что останусь здесь – охранять учёных. Никто не возражал.

Я решил ждать.

Через час действительно настал перерыв. Двое учёных и один военный зашли в аэролифт и полетели вниз. За ними пошли ещё трое учёных. Один из оставшихся военных сказал:

– Не сопроводишь их? Мы останемся тут, охранять лаборатории.

Я согласился.

Вместе с тремя учёными я вошёл в аэролифт, мы полетели вниз. Направлялись они, как и коллеги из первой партии, уже достигшие первого этажа и покинувшие лифт, в столовый отсек. Я достал оружие и застрелил двух учёных.

Третий летел ниже нас, поэтому он успел достигнуть первого этажа раньше меня. Когда я расстреливал его коллег, он это услышал и обернулся. Он увидел, как я убиваю их.

Достигнув первого этажа, он тут же выскочил из лифта и пустился наутёк. Парой секунд позже достиг этажа и я и бросился за ним. Этаж был пуст, лишь где-то вдали, впереди по коридору, где располагался столовый отсек, звучали приглушённые голоса людей.

Учёному не удалось убежать. Я быстро сократил расстояние и застрелил его в спину, прямо на бегу. Я подошёл к нему, чтобы проверить, действительно ли он мёртв. И услышал голос позади:

– В чём дело?

Я обернулся. Это был военный – тот, что отправился сопроводить первую партию учёных. Он, видимо, не пошёл в столовый отсек, а отирался на этаже.

Я сказал:

– Не знаю. Иди сюда.

Оттуда, где он находился, нас с покойником было плохо видно – мы были в коридоре, где царила полутьма, а военный стоял в ярко освещённом холле. Он подошёл и увидел лежащего на полу учёного.

– В чём дело? – снова спросил он.

– С ним что-то случилось.

Боец наклонился над трупом. Хоть он и был в броне, его голова и шея были обнажены. Я сказал:

– Как и с тобой.

Я приставил к нему пистолет и дважды выстрелил – в горло и голову. Он повалился поверх трупа учёного.

Отлично, минус 3 учёных и 1 военный. Итого: осталось 2 учёных и Сингх, и 5 военных и я. Всего – 9 человек на базе.

С 50-ти до 9-ти – неплохо, да?

Из столового отсека вернулись двое учёных. Они шли по тому же коридору, где я уложил их товарища и военного. Они издалека заметили два тела на полу и меня, склонившегося над ними. Учёные остановились.

– В чём дело? – спросил один из них.

– Скорее! – крикнул я. – Им нужна помощь! Они умирают! Тут ваш коллега!

Учёные бросились ко мне, и я встретил их выстрелами в упор. Оба слегли на месте, недалеко от своего товарища.

Итак, из учёных на базе остался только Сингх, а из военных – я и 5 военных. Двое находятся на пятом этаже, стерегут лаборатории, трое – на этаже Сингха.

Сингх сказал, что не высунется из отсека и не пустит к себе никого кроме меня. Думаю, те трое были об этом осведомлены – поэтому их не встревожит отсутствие активности на своём этаже. Они могут там находиться достаточно долго.

Что же касается тех, что на пятом этаже – убитый только что военный был членом их тройки, и вскоре они его хватятся. Также их заинтересует то, что учёные, ушедшие на обед, не возвращаются.

Два трупа учёных, лежащих внизу аэротрубы, спускающей вниз, я вытащил наружу, доволок до груды остальных убитых и бросил рядом. Теперь, войдя в лифт, никто раньше времени ничего не заподозрит.

Я притаился возле выхода из аэролифта – того, что спускал вниз. Через довольно продолжительный отрезок времени из него появился боец. Он не заметил меня и прошёл мимо, двигаясь вглубь этажа. За ним никто не следовал – значит, те двое разделились: один отправился проверить что там с учёными и напарником, а второй остался на пятом этаже.

Он зашёл в коридор, ведущий к столовому отсеку, и увидел трупы на полу. Я бесшумно следовал за ним. Он присел возле трупа напарника, и пластинки, из которых состоял его шлем, разомкнулись и втянулись в корпус бронекостюма. Непростительная оплошность.

Я приставил дуло гаусс-пистолета к его затылку и выстрелил.

Осталось 4 военных, не считая меня. И один учёный – Сингх.

В шлеме бойца звучал голос. Я наклонился и прислушался.

– Ну, что там? Эй, Тод? Ты чего молчишь? Алё, приём? А, чёрт…

Похоже, на радиосвязь в костюмах экранирование эзентидов не распространялось – только на связь по технологии квантовой запутанности.

Я лёг рядом с трупами, перевернулся на бок, так, чтобы пистолет в руке оказался спрятан под моим телом, и принялся ждать.

Вскоре появился второй боец с пятого этажа. Я не видел его – я лежал спиной к лифту – но слышал его осторожные шаги и чертыханье.

В коридоре он остановился возле трупов, долго водил пистолетом вокруг себя и крутил головой, ожидая наткнуться на врагов. Врагов не было, и он занялся быстрым осмотром трупов. Когда он склонился над напарником, к которому обращался недавно по связи, я застонал.

Он поспешно подбежал ко мне.

– Живой? – спросил он. – Что тут произошло? Где они?

– Ох! Ах! – стонал я.

– Куда они делись?

– Не знаю… Ох! Помоги мне встать…

Он склонился надо мной, готовый помочь мне перевернуться на спину, но я развернулся сам, приставил пистолет к его обнажённой голове – ещё один глупец отключил функцию шлема – и сделал пару выстрелов. Взгляд у него за мгновение до смерти был удивлённым.

Итак, на базе остались 3 военных на этаже Сингха, сам Сингх в своём отсеке, и я.

Я вошёл в лифт, поднимающий на верхние этажи, долетел до четвёртого, но не стал выходить на него. Я даже не поднялся до уровня выходного проёма – ещё только подлетая к нему, я зацепился за нижний край проёма, прижался к стене аэротрубы, и так повис. Голову я слегка приподнял над краем проёма, чтобы иметь возможность слышать и видеть то, что происходит на этаже.

Целый час я слушал пустой трёп трёх военных, их шаги, кашель, возню с оружием. Висеть было неудобно, поток воздуха так и норовил поднять меня и понести вверх, но я нашёл за что зацепиться на стене ступнями, и благодаря этому держался. Иногда я непроизвольно поднимал голову и смотрел на парящий вверху труп Днабо. Бедолага – ужасная участь: умереть и после этого болтаться под потолком, изображая белку-летягу.

Несколько раз бойцы пытались связаться с другими товарищами, но безрезультатно. Наконец, они начали что-то подозревать. Решили отправить одного на верхний этаж, в лабораторные, посмотреть, что там происходит.

Я тут же отцепился от края проёма и позволил воздуху понести меня вверх. Я выбрался из аэролифта на пятом этаже, выбрал место напротив выхода на этаж, сел.

Вскоре из аэролифта вышел один из бойцов. На нём был бронеэкзокостюм, но, наткнувшись на меня, он снял шлем.

– А где все? – спросил боец недоумённо.

Я пожал плечами, сказал:

– Отправились перекусить. Я остался охранять этаж.

– То есть учёные сейчас в столовом отсеке? – спросил он.

Я кивнул.

– Скорей всего.

– Хорошо. Пойду туда, – сказал он, развернулся и двинулся ко входу в аэролифт, спускающий вниз.

Напарникам через связь в костюме он сказал:

– На пятом почти никого. Все учёные сейчас в столовом отсеке, направляюсь туда.

Когда он уже был возле аэролифта, я быстро подскочил к нему, направил пистолет на затылок и выстрелил.

Итак, на базе осталось всего 2 бойца, не считая меня, и один учёный – Сингх.

Я вошёл в аэротрубу, спускающую вниз. Долетев до четвёртого этажа, я задержался и прислушался. Бойцы были всё ещё на этаже. Я полетел ниже.

На первом этаже я быстро добрался до экипировочной, надел бронеэкзокостюм, сменил оружие на крупнокалиберный гаусс-пистолет, прихватил несколько световых гранат и двинулся обратно. У меня уже родился план, и я экипировался под конкретные задачи.

В аэролифте я остановился у четвёртого этажа и снова прислушался. Два бойца всё ещё были на этаже.

Через некоторое время после пустых попыток вызвать товарища, они решили, что один из них отправится на первый этаж и разведает обстановку – прежний боец успел сообщить им, что отправляется на первый этаж, и все учёные собрались в столовом отсеке.

Я быстро поднялся на пятый, высунулся в проём трубы, спускающей вниз, и следил за происходящим внизу. Вскоре появилась фигурка одного из бойцов, она поплыла вниз.

Я перешёл к трубе, поднимающей наверх, и продолжил следить. Сейчас боец наткнётся на трупы в коридоре, свяжется с напарником, тот отзовёт его наверх – ведь сам он спуститься к нему не может, так как должен охранять Сингха на своём этаже.

Так и вышло, внизу вскоре вновь появилась фигура бойца и поплыла вверх. Когда фигура почти поравнялась с выходом на четвёртый этаж, я бросился к аэротрубе, спускающей вниз, и начал спуск.

Мне удалось верно рассчитать время, и я вышел из трубы как раз мгновением позже бойца, поднявшегося снизу. Я обхватил его сзади за шею, приставил мощный крупнокалиберный гаусс-пистолет «Молот Рамоны» к затылку, и так, используя бойца как щит, двинулся в сторону его напарника.

Тот увидел нас, выхватил оружие, но стрелять не решался – боялся ранить товарища. Когда расстояние до противника сократилось метров до семи, я бросил световую гранату.

Стекло шлема не защитило глаза бойцов, оба оказались ослеплены. Я направил пистолет на бойца напротив и сделал пару выстрелов. В этот момент тот, кого я использовал в качестве щита, вырвался и бросился прочь. Меня это не расстроило – он метнулся не в сторону, а побежал вперёд – так что мне прекрасно стала видна его спина – широкая и удобная мишень. Я произвёл три выстрела, целясь между лопаток.

Оба противника лежали на полу, кряхтели и корчились. Я быстро добил их. «Молот Рамоны» неплохо пробивал броню.

Затем я подошёл к круглой двери отсека Сингха.

Я использовал голограммный ключ, что он дал мне, и створки разъехались в стороны. Сингх, съёжившись, сидел на кровати и испуганно смотрел на меня.

Я отключил функцию шлема, и моё лицо обнажилось. Сингх облегчённо вздохнул.

– А, это вы.

Я кивнул, вошёл и сел на стул напротив него.

– Что там происходит? – спросил Сингх.

– Всё закончилось, – сказал я.

Он повеселел.

– Вы со всем разобрались?

Я кивнул.

На несколько секунд повисло молчание.

Я сказал:

– Вы допустили одну ошибку, профессор.

– Какую же?

– Вы – специалист по эзентидам – не знали, и потому не учли, одну их технологию.

– Вы про экранирование квантовой связи? Да, непростительное упущение… Но, позвольте, никто не смог бы это предвидеть! У нас даже такой физики нет, что объяснила бы экранирование квантовой запутанности!

– Нет, я про другую технологию.

– Что ещё за технология?

– Эзентиды умеют считывать воспоминания людей.

Профессор удивлённо уставился на меня.

– Что вы…

Я взмахом руки прервал его.

– Теперь давайте подумаем, профессор. Допустим, некий отряд попадает в окружение эзентидов. Те, кто не успел спастись бегством, погибли. Но не все. Допустим, один человек выжил, и эзентиды притащили его на свою базу.

Профессор молчал и внимательно смотрел на меня.

– Допустим, это командор-лейтенант Флэтпорт. Она, разумеется, никогда не станет предателем и коллаборационистом. Как бы эзентиды ни пытали её, ни запугивали смертью – она никогда не станет им помогать. Но!

Я поднял указательный палец и выдержал паузу.

– У эзентидов есть технология считывания воспоминаний. Из воспоминаний командора Флэтпорт они узнают о том, что у неё есть любовник, оставшийся на базе.

Профессор побледнел и смотрел на меня широко выпученными глазами.

– Они связываются с ним и предлагают сделку – жизнь Дженни в обмен на его коллаборационистскую помощь. И вот – вуаля!

Я обвёл руками пространство вокруг.

Он громко сглотнул.

– Вся база мертва, профессор. Здесь остались лишь два человека – вы и я.

Я направил на него пистолет.

– Нет, – прошептал он. – Только я. Вы – не человек.

Я слабо улыбнулся и выстрелил.




ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ДЖЕННИ




ЗАПИСЬ ТРИНАДЦАТАЯ:

Занимался рассвет. Я стоял снаружи базы «6-5» и ждал прибытия эзентидов. И Дженни.

Местное солнце ярко светило в глаза – оно поднималось из-за горизонта как раз с той стороны, откуда должны были явиться эзентиды. На мне был «Космопроходец» и дыхательная маска «Breath of life», а вот от света солнца меня ничто не защищало – так что приходилось щуриться и отворачиваться.

Стояла тишина, лишь уныло задувал ветер. Крайтон сегодня был окрашен в жёлтый цвет, местность вокруг была безжизненна – я видел лишь песок, холмы и барханы, да взлетающие время от времени облачка жёлтой пыли.

Спиной я чувствовал, будто база позади меня – живое существо. Будто она ожила, стала монстром, состоящим из зданий, и этот монстр дышит, шевелится и смотрит. Смотрит на меня, на мою спину, на мой затылок, смотрит мне между лопаток.

Смотрит с ненавистью и готовится нанести удар.

Я чувствовал, что монстр вот-вот ударит меня в спину. Я ёжился и втягивал голову, а потом быстро оборачивался и видел… обычную базу, обычный комплекс построек – никаких монстров, ничего пугающего.

Но затем я снова поворачивался к базе спиной, и предчувствие удара возвращалось.

Вскоре над горизонтом появились летящие фигуры, их было множество – будто стая птиц или рой насекомых, они двигались в мою сторону. Разумеется, это были эзентиды – некому больше тут околачиваться на Крайтоне.

Фигуры приближались, росли в размерах, и я увидел целый табор летящих с помощью летающих ранцев эзентидов – особей 20. Дженни была среди них.

Двое эзентидов держали её под руки в центре летящего роя, а на руках у Дженни были силовые наручники. Видимо они были достаточно крепки, чтобы бронеэкзокостюм не смог их разорвать.

На Дженни был шлем, но стекло было прозрачным, так что я мог видеть её лицо. Она была бледна, взгляд был грустный и потерянный.

Процессия эзентидов опустилась на землю. Наши с Дженни глаза встретились, а потом она посмотрела на базу за моей спиной, а затем уставилась себе под ноги.

Эзентиды были одеты в просторные мешковатые балахоны – жутко пыльные, мятые, рваные и непонятного грязного цвета. На головах эзентидов были широкие капюшоны.

Процессия подошла к базе. Дженни снова подняла взгляд и посмотрела на меня то ли растеряно, то ли с надеждой. Казалось, она чего-то ждала. Чего? Возможно, она думала, что я обманул эзентидов, завёл их в ловушку, и сейчас из базы выскочат бойцы и займутся отстрелом ненавистных ксеносов? Если так – то её надежды были пусты.

Ко мне подошёл эзентид. Он был похож на того, с которым я разговаривал через планшет, и отличался от остальных в процессии. Он был выше, держался прямо (другие казались согнувшимися). Видимо, это был Журчание Ручья.

Он распахнул ворот на грязном балахоне, и на груди обнажился переносной уни-транслит. Ксенос вытянул голову в мою сторону, и просторный капюшон легко соскользнул ему на плечи. Обнажилась инсектоидная голова на длинной подвижной шее.

Эзентид прострекотал, задвигались боковые пластины вокруг его рта, и уни-транслит перевёл:

– Эстал, работа закончена, не так ли?

Я кивнул.

– Тогда впусти нас на базу.

Я поднёс голографический ключ-жетон к сканирующему устройству, и врата распахнулись.

Процессия двинулась внутрь, конвоиры Дженни вместе с ней пошли в самом конце, а за ними последовал я.

На базе стояла тишина, ощущалась атмосфера пустоты. Дженни отключила функцию шлема, и теперь я мог лучше видеть её лицо. Она побледнела сильнее прежнего, растеряно озиралась по сторонам, надеясь увидеть других людей – но нигде не было ни души, здание было мертво.

Эзентиды рассыпались по этажу, начав осмотр отсеков. Они стрекотали, обмениваясь репликами друг с другом. Дженни, её конвоиры и я следовали за основной частью группы, которую возглавлял говоривший со мной эзентид.

Вскоре эзентиды обнаружили первые трупы. Довольно стрекоча, они выволакивали их в основной холл первого этажа и сваливали там. Дженни смотрела на это зрелище расширенными от ужаса глазами. Она метнула на меня быстрый, полный гнева взгляд, но смолчала, и потом так же быстро отвела глаза, и больше старалась на меня не смотреть.

Конечно, я не был удивлён её реакцией. Я ожидал подобного. Но это ничего не значило. Я сделал то, что сделал, сам приняв решение, не заботясь о её одобрении. Я сделал это для себя – потому что она нужна мне.

Если бы Дженни погибла – я бы тоже вскоре умер. Я бы покончил с собой, так как мне больше незачем было бы жить – со смертью Дженни я потерял бы смысл жизни, интерес к жизни, вкус к жизни, цель.

– Хорошая работа, Эстал, – время от времени Журчание Ручья подходил ко мне, говорил это и хлопал по плечу.

Процессия добралась до аэролифтов, и эзентиды заметили, что в одном из них находится труп. Они отключили поток воздуха, и труп упал на пол аэротрубы, как спелый плод с дерева.

Эзентиды выволокли его наружу, и Дженни уставилась на происходящее ещё более поражённо. Это был труп Днабо, и, поняв это, Дженни издала короткий стон и прижала ладони ко рту.

Она снова взглянула на меня, глаза её раскраснелись и заслезились.

Эзентиды складывали трупы в одном общем месте не для того, чтобы порадоваться смертям людей или восхититься моей работой – они пересчитывали их и устанавливали личности покойников, сверяясь с базой данных на своих планшетах. Они хотели быть уверены, что все учёные действительно мертвы. Кроме того, они воздействовали каким-то гаджетом на их хэнд-джеты – как я узнал потом, чтобы уничтожить квантовую связь с серверами галакси-нета (ведь вскоре эзентиды отключат экранирование).

На втором этаже находился личный жилой отсек Дженни. Когда мы дошли до него, я ввёл пароль, двери открылись, и Дженни вскрикнула, увидев что внутри.

Мне и самому в тот момент показалось, что это уже перебор. Могло сложиться впечатление, будто я специально устроил такое месиво именно в её отсеке – будто смеялся над ней, будто это был мой вызов ей и её моральным ценностям.

Пол был залит кровью – целое болото, невозможно пройти. В крови валялись два трупа, один поверх другого. Эзентиды вытащили их наружу – перспектива запачкать кровью полы балахонов их не остановила – а потом один из них заметил труп под кроватью.

Они выволокли из отсека Энни Сатубу. Она уже успела посинеть, глаза удивлённо смотрели в пространство, а на шее отчётливо выделялась резаная рана.

Дженни сама будто позеленела, увидев Сатубу такой. Она быстро отвернулась, подошла к стене и оперлась на неё. Эзентиды не обращали на Дженни внимание, а я не решался подойти.

На четвёртом этаже Дженни снова отреагировала эмоционально, когда вытащили труп Сингха из его отсека.

Она уже не сдерживала слёз – крупные капли бежали по щекам, лицо сморщилось, носом Дженни постоянно хлюпала.

Когда вся группа двинулась дальше – к аэролифту, чтобы подняться на следующий этаж – Дженни подскочила ко мне и злобно прошипела:

– Это же Сингх! Надежда на спасение для всего человечества! Только он мог остановить эзентидов!

– Только я мог спасти тебя.

– Мне плевать на себя! Я тебя о спасении не просила!

– А мне не плевать. Ты нужна мне. Я не стал бы жить дальше, если бы ты умерла.

Она не знала, что сказать ещё, посверлила меня злобным взглядом и отступила.

Когда мы добрались до лабораторий, эзентиды оживились. Шумно застрекотали между собой, поспешно двинулись к компьютерным терминалам и подставкам с опытными образцами оружия. Из процессоров они вытаскивали жёсткие диски, образцы снимали с подставок, и всё это прятали под балахоны. За несколько минут они опустошили лабораторию и двинулись к следующей. По пятому этажу эзентиды прошлись, как пылесос, оставляя за собой лишь пустые отсеки.

Позже все собрались на первом этаже.

Не все эзентиды участвовали в полной экскурсии по базе – некоторые оставались на этажах, доводя осмотр до конца. Те, кто остался на первом, успели притащить откуда-то труп Гэмэджа и добавили его к куче остальных покойников. Дженни сразу же заметила его и снова издала болезненный стон.

Эти же эзентиды успели обследовать подземный этаж – серверную – и отчитались главному, что полностью уничтожили связь – база больше не имела выхода в галакси-нет.

– То же мы сделали на других ваших базах, – сказал мне Журчание Ручья. – Планета больше не имеет связи с вашим миром.

Затем он подошёл ко мне и прикоснулся странным гаджетом к моему хэнд-джету.

– Теперь и на твоём наручном устройстве нет квантовой связи. Теперь вся планета полностью отрезана от вашего галакси-нета.

Когда мы покинем её – мы её заэкранируем, сделав невидимой для ваших телескопов и астрономических спектральных анализаторов, и она исчезнет с ваших звёздных карт. Никто больше не сможет найти этот мир. Мы бы уничтожили планету – это всё равно умирающий мир – но нам её жаль, ведь это наша пра-родина. Но и позволить людским учёным и дальше ковыряться в останках на планете и разрабатывать оружие против нас – мы тоже не можем. Поэтому мы сокроем планету от вас. Надеюсь, вы поскорее улетите отсюда – вам тут делать нечего – и никогда не вернётесь. Мы улетаем сегодня же.

– Мы тоже, – сказал я.

Я посмотрел на Дженни, но она стояла боком ко мне и внимания на меня не обращала.

Журчание Ручья сказал:

– Ты хорошо выполнил свою работу, Эстал. Мы держим слово. Освободите женскую особь!

С Дженни сняли силовые наручники, конвоиры отступили. На её поведении и позе это никак не сказалось – она осталась стоять опустив голову, ссутулившись и глядя на трупы у ног.

– А ещё у нас для вас кое-что есть, – сказал эзентид. – Дар.

Он достал из-под полы балахона здоровенный инъектор-пистолет, заполненный чем-то зелёным, и быстро сделал мне укол в плечо. Я не успел увернуться.

В тот же момент другой эзентид проделал то же с Дженни, подкравшись к ней сзади и уколов в шею. Она вскрикнула.

– Какого чёрта! – я отскочил от эзентида. – Что это? Что вы делаете?

Я схватился за гаусс-пистолет на поясе.

Журчание Ручья выставил вперёд ладони в успокаивающем жесте – четыре трёхпалые ладони.

– Спокойно, Эстал. Это вам не навредит. Это – Дар. Дар, поверь мне. Вы позже будете нам благодарны за это. А мы – вам. Для вас это Дар, для нас – это Надежда.

Эзентиды двинулись к выходу. Я прокричал вдогонку:

– Чёрт возьми, что это? Что вы вкололи?

– Дар, – ответил тот же эзентид, исчезая за дверью выходного отсека.

Мы с Дженни остались вдвоём на всей базе «6-5».

***


– Ну всё, прощай, оружие, – сказал я. – Когда мы улетаем?

Она злобно взглянула на меня и холодно прошептала:

– Я не знаю, когда ТЫ улетаешь, а я – никуда не лечу.

Затем она направилась к терминалу управления системами базы и вызвала роботов-прислугу.

Появились несколько андроидов на колёсах, ростом человеку по грудь. Дженни велела им собрать трупы на всей базе и аккуратно вынести наружу.

Затем она выбрала функцию очистки помещений – от крови, мусора и грязи. Прежде всего, догадывался я, ей хотелось вычистить свой жилой отсек. Хотя не знаю, собиралась ли она в него снова возвращаться.

Я в её делах не участвовал. Ошивался неподалёку, присматривал за ней со стороны. Заговорить с Дженни снова я не пытался.

***


Метрах в ста от базы Дженни приказала роботам копать могилы. Они вырыли могилы для каждого трупа.

Прежде чем похоронить, Дженни снимала с трупов жетоны, бейджи, идентификационные карты, забирала какие-то личные вещи, мелочи, и всё это расфасовывала по пакетам – по отдельному пакету на вещи каждого человека.

После того, как роботы закапывали очередную могилу, Дженни велела им ставить камень и лазерным резаком выгравировать имя покойного.

После этого Дженни долго сидела перед могилами, глядя на камни. Роботов она отправила доставить пакеты с вещами на «Актинию-Л» в ангаре. Я следил за ней с базы, из окна. Кажется, в тот момент я находился как раз в том отсеке, откуда управлял шаро-дроном.

Несколько дней спустя в эти места прибудут дикие горволариксы и устроят пирушку на кладбище.

Тогда я этого ещё не знал. Когда же это произошло, мне было глубоко наплевать и на кладбище Дженни, и на лежащих там мертвецов – так что я просто покинул базу «6-5», даже не вступая в бой со зверьём, и перебрался в другое место.

***


Вернувшись с похорон, Дженни направилась в свой отсек. Я не ожидал, что ей снова захочется оказаться в нём после того, что она там видела. После болота крови и посиневшего трупа Сатубы.

Видимо, я плохо знал Дженни.

Я следовал за ней до самого отсека. Она ввела пароль, но система не приняла его. Дженни повернулась ко мне. Лицо её было бледным, взгляд – усталый. Бессильным голосом она спросила:

– Какой пароль?

– Amralime.

«Любовь моя».

Она ввела пароль, и створки круглой двери разъехались в стороны.

Я заглянул в дверной проём – отсек был чист, всё было прибрано – маленькие роботы-уборщики и автоматизированные системы базы прекрасно справились со своей работой.

Дженни вошла в отсек, и створки круглой двери за ней сомкнулись.

***


Я боялся, что Дженни сбежит. Или выкинет что-нибудь чуднОе. Поэтому не мог позволить себе расслабиться и отдохнуть.

Я сидел, будто сторож на проходной, на первом этаже неподалёку от выходного отсека, и караулил. Я не хотел прозевать её уход с базы – если она решит это сделать. Ничего не происходило, и от скуки я пялился на стены и потолок опустевшей, замершей базы.

Прошлой ночью мне не удалось поспать как следует. Утром встречал эзентидов. Часть дня – следил за Дженни и её глупыми похоронами. И вот теперь день уже клонился к закату – а я всё не мог позволить себе отдохнуть. Ох, Матушка-Мультивселенная, как же мне хотелось спать!

Но нельзя. Я должен был сидеть у выхода и сторожить. Сторожить Дженни, моё сокровище.

Снаружи сгущались сумерки, цветастое небо рассеивалось, появлялись первые звёзды. Я бродил кругами по холлу возле выхода и маялся от скуки и жажды сна.

В какой-то момент меня посетила странная мысль. Неожиданно для себя, я высказал её вслух:

– Да я же – в аду!

Слова резко прозвучали в пустом холле, нарушив царившую уже несколько часов мёртвую тишину.

Когда снаружи стемнело ещё сильнее, появилась Дженни.

Увидев меня издалека, она остановилась. Постояла несколько мгновений, задумчиво и печально разглядывая меня, а потом медленно двинулась ко мне.

На ней был халат в стиле одежд дальневосточных народов из прошлого Терры, только короткополый и с короткими рукавами. Халат был чёрный, и на нём изображались цветы сакуры на ветках или что-то в этом роде. На талии халат был схвачен тонким пояском.

Дженни подошла ко мне, всё так же печально глядя на меня. Лицо её казалось осунувшимся, а кожа – необычайно бледной, как у покойника.

– Вероятно… – тихо сказала она и кашлянула. – Вероятно, мне следует отнестись с пониманием к твоему поступку… Возможно, я слишком строга к тебе… В конце концов, ты спас мне жизнь…

– Потому что я люблю тебя. Потому что без тебя я и сам не стал бы жить. Дженни, ты – моя душа. Ты – мой смысл. Я счастлив, что встретил тебя. Я рад каждому дню, минуте, что мы провели вместе. Лишь после встречи с тобой моя жизнь перестала быть серой и бесцельной.

Она молчала. Взгляд был пустым и отрешённым, будто она в трансе или чем-то накачана.

Она подошла ближе и слабо протянула руку. Я заметил, как та была бледна и худа, и внутренне ужаснулся.

Я взялся за её руку.

Она тихо сказала:

– Я хочу есть. Поешь со мной?

Идея была неплохой, но я не мог понять, что у неё на уме.

Мы пришли в столовый отсек – слишком большой и слишком пустой для двоих – и заказали робо-повару ужин.

Ели в молчании, сидя за столом напротив друг друга в полумраке – большая часть отсека была погружена во тьму, столы пустовали.

Потом Дженни встала.

– Как насчёт того, чтобы выпить?

Я пожал плечами, всё ещё не понимая её поведения.

– У меня есть кое-что. Бутылка вина с Лилит. Сейчас принесу.

Она ушла, но быстро вернулась.

В руках у неё была бутылка красного вина и два стеклянных бокала, выполненных в старом стиле – как любили на Терре.

Дженни разлила вино по бокалам, протянула один мне.

Она отпила из своего бокала, а я смотрел на неё и думал: неужели теперь всё будет ТАК? Неужели теперь всегда будет ТАК? Неужели теперь она всегда будет такой, и наши отношения – такими? Это ужасно. Это было не то, чего я хотел.

Я сделал глоток. Вино показалось необычайно вкусным.

Снаружи стояла ночь. Разбушевался ветер, он с силой обрушивался на базу, а в столовом отсеке стояла тишина и ощущалось одиночество, тоска и уныние.

Я допил вино в бокале и спросил:

– Что это за вино?

– «Поцелуй ангела весной», – сказала она.

– Бывают и такие названия?!

Вдруг всё у меня перед глазами начало расплываться.

– Нет, – сказала Дженни, и я свалился на пол, а затем провалился во тьму.

***


Первая мысль, что посетила меня, когда я пришёл в себя, была: Как она это сделала? Ведь она и сама пила это вино – она выпила при мне весь бокал. Как же она смогла опоить меня и избежала этого сама?!

Долго предаваться размышлениям мне не пришлось, так как в этот момент я услышал, как снаружи здания громыхнул мощный взрыв, сотрясший даже саму базу. Пол подо мной дрогнул.

Я вскочил и поспешил к ближайшему окну. Уже стоял день, яркий свет солнца заставил меня зажмуриться. Затем, быстро привыкнув к свету, я увидел, как весь ангар со звездолётами охватило пламя – без сомнения, взрыв произошёл там.

Но тут же я увидел и другое – «Актинию-Л», поднявшуюся над ангаром. Звездолёт сделал несколько кругов в воздухе, будто красуясь перед кем-то – скорей всего, так и было, скорей всего, это был прощальный жест для меня – и потом взмыл в небо.

Дженни опоила меня, а потом покинула Крайтон, уничтожив все звездолёты. Она оставила меня здесь, как запертого в тюрьме.

Чувствуя гнев, или страх, или отчаянье, или что-то ещё, я выбежал из базы и ринулся к ангару, надеясь увидеть хоть один уцелевший звездолёт. Но надежда была пуста – весь ангар полыхал, будто стог сена.

Я застонал в отчаянье и вдруг заметил, что нахожусь вне базы без дыхательной маски – и свободно дышу воздухом Крайтона. И ещё у меня дико чешется плечо – в том месте, куда эзентид сделал укол. А кожа на руках покрылась зелёным узором, напоминающим соты.

***


Вернувшись на базу, я обнаружил в холле на первом этаже записку, прикреплённую к компьютерному терминалу. Там было лишь одно слово: «ЭСТАЛ!».

Я понял, что это от Дженни. Записка, очевидно, призывала включить терминал – видимо, на нём была запись, в которой Дженни собиралась что-то мне сообщить.

Я включил.

На экране появилась Дженни. Запись велась ночью – за окном на заднем плане стояла тьма. Наверное, запись была сделана после того, как я вырубился от снотворного.

На Дженни был «Космопроходец», в волосах была заколка из той пары, что я подарил, Дженни невесело смотрела в камеру.

«Прежде всего, Эстал, я хочу сказать, что всё это не доставляет мне удовольствия. И мне очень тяжело.

Если ты смотришь эту запись – значит, я уже сделала то, что планирую, и теперь ты один, заперт на этой чёртовой планете.

Ты, наверное, хочешь знать как мне удалось опоить тебя – ведь я и сама пила то вино. Очень просто, Эстал – снотворное не действовало без катализатора, а катализатор находился на стенках бокала, что я дала тебе. В моём бокале катализатора не было – поэтому вино оказалось для меня просто вином. Вот такая маленькая хитрость».

Дженни грустно улыбнулась лишь уголками губ, отвела взгляд, тяжко вздохнула и продолжила:

«Я буду винить себя, я буду корить себя, я буду тосковать по тебе, Эстал – но я должна это сделать,
я должна наказать тебя.

Мне тяжело делать это. Если бы с нами был кто-то ещё – я бы с радостью взвалила эту ношу на другого.

Но ты убил всех – и остались только мы с тобой, нас только двое. Поэтому роль твоего судьи вынуждена сыграть я».

Она снова вздохнула.
 
«Ты был хорошим, Эстал. Всё то время, что мы провели вместе – ты был замечательным, я ни о чём не жалею, я наслаждалась нашими отношениями. Ты был идеальным.

До недавних пор.

Но этим своим последним поступком ты всё перечеркнул.

Ты перечеркнул всю работу космофлота – Содружества, всего человечества, чёрт побери – по созданию оружия против эзентидов. И это тогда, когда мы с ними на пороге войны!

Ты убил Сингха. Величайшего учёного и специалиста по эзентидам – надежду человечества в войне с ними!

Ты убил членов нашего, моего, отряда! Энни Сатуба, Днабо, Малитан Гэмэдж! Я прошла с этими людьми всю войну с зандоранами, я знала их до встречи с тобой. Это были мои люди. Это были члены моей группы. С ними я ходила в бой. За их жизни я несла ответственность. Ты и сам ходил с ними в бой. Мы вместе долгие недели ютились на маленьких звездолётах, избороздили всё пространство Содружества…

И ты всё это просто вычеркнул. Просто плюнул на всё это и хладнокровно убил этих людей!».

У Дженни заблестели глаза. Она отвернулась и вытерла их ладонью. Потом продолжила:

«Ты говорил, что ты бесталанен – как я. Но ты либо обманывал, говоря это, чтобы поддержать меня,
либо заблуждался. О нет, дорогой Эстал, ты очень талантлив.

Посмотри, что ты сделал со мной. Я – солдат, воин, холодная женщина, никаких эмоций и страстей. И во что ты меня превратил? Ты просто ворвался в мою жизнь, сорвал с меня боевую броню и бросил к своим ногам. Я превратилась в эдакую Дею Торис со старых обложек "Принцессы Марса" – полуголая красотка стоит на коленях и обнимает за ногу героя – вот кем я стала!

Впрочем, я не жалуюсь. Я лишь рассказываю тебе о твоих талантах.

А что ты сделал с остальными? За пару дней ты убил 50 человек – и никто до самого конца так и не догадался, что это был ты. О, это талант, несомненно, это большой талант, Эстал!

Ты манипулятор, актёр и тонкий психолог. Хотя ты можешь и сам этого не понимать. Но талант часто так и работает – сам талантливый человек может не замечать своего таланта и пользоваться им машинально. Что ж, если раньше ты своих талантов не знал – то теперь знаешь. Талантливый мистер Эстал.

Я не могу убить тебя – это выше моих сил. И я не хочу этого делать. Но я должна тебя наказать. Поэтому я оставляю тебя тут, на Крайтоне. Эзентиды заэкранировали планету и уничтожили связь, а я уничтожу звездолёты. Ты не сможешь улететь отсюда, и никто никогда не прилетит сюда. Ты будешь здесь заперт – наедине с этой базой, в которой ты совершил то, что совершил, наедине с могилами снаружи.

Прощай, Эстал».

Она потянулась к камере, чтобы отключить её, но задержалась и сказала:

«Да, и «Л» в «Актинии-Л» означало «любовь». Теперь всё».

На этом запись остановилась.




ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ. ЭСТАЛ




ЗАПИСЬ ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ:

С момента отлёта Дженни прошло пять лет. Пять долгих лет одиночества на этой чёртовой планете.

За это время я узнал много интересного об уколе эзентидов. Он изменил меня – и Дженни, надо думать – и я не только могу дышать воздухом Крайтона, но ещё и не старею, и любые раны на мне мгновенно затягиваются. Я стал неуязвим. Наверное, я стал бессмертен.

А это, кроме всего прочего, означает, что я не смогу умереть на этой чёртовой планете. Я буду находиться здесь вечно.

Единственный человек, который знает о моём пребывании на Крайтоне – это Дженни. Если кто-то и прилетит когда-нибудь за мной – это будет она.

Я вечен, она вечна – и, выходит, что и ожидания возвращения Дженни могут растянуться на целую вечность. Когда она прилетит, и прилетит ли? Через 10 лет? 20? 50? 100?? Как долго мне ждать? Как долго мне мучиться в этом одиноком аду на унылой, умирающей планете?

Как я говорил ранее, именно это мучило меня больше всего – вечные ожидания.

Этому вечному аду должен быть положен конец. Я не мог умереть – я иногда получал серьёзные ранения от местного зверья, но всё на мне заживало как… как на эзентиде, чёрт побери – но мне нужно было отыскать способ сбежать от вечной муки прозябания на планете и ожидания.

И способ нашёлся. Его мне подсказал Он, когда прибыл на Крайтон.

Да, дружище, пришла пора рассказать про встречу с Ним.

***


Сейчас я нахожусь на «Базе 2-1», сюда я добирался несколько дней. А за десяток дней до того, как я отправился в этот путь, произошла встреча с Ним. После чего я на эту базу и отправился.

Пять лет я провёл на Крайтоне, сходя с ума от одиночества, а потом появился Он и подсказал как положить этому конец.

Он прибыл на Крайтон на звездолёте.

Удивительно, но звездолёт приземлился как раз в той местности, где я находился на тот момент. Похоже, Он знал где нужно приземляться.

Ещё издалека я заметил форму звездолёта и тут же узнал его. «Актиния»!

Я радостно помчался к опускающемуся звездолёту. Я думал, это прилетела Дженни.

Но когда звездолёт сел, а я подобрался к нему достаточно близко, то я испытал смущение. Надпись на борту звездолёта гласила: «Актиния-Q». Q?? Что бы это могло значить?

Звездолёт, тем не менее, был тем же самым – его форму я ни с чем бы не спутал. «Актинию» я узнал бы из тысячи.

Конечно, звездолёт был слегка подновлён, изменилось его название, поменялась в некоторых местах внешняя раскраска – но всё же это был он. Звездолёт Дженни.

Однако, когда распахнулся люк и на землю опустился трап, из звездолёта вышла вовсе не Дженни. Это был мужчина.

Я двинулся ему навстречу, и, чем яснее я видел его, тем большее удивление охватывало меня. Удивление, изумление, потрясение и даже страх.

Мужчина спустился по трапу, и теперь между нами было всего несколько метров. Мужчина приветливо улыбался.

Он выглядел в точности как я! У него было моё лицо!

Мужчина, похожий на меня, несколько мгновений переливался – на его коже проступила сеть, похожая на соты, но, в отличие от моей сети, она светилась всеми цветами радуги – ещё некоторое время по ней пробегали световые вспышки, а потом сеть исчезла.

– Привет, Эстал, – дружелюбно сказал он. – Я – это ты из будущего.

– Что?? – потрясённо выдохнул я.

Уж не галлюцинация ли меня посетила? Я зажмурился и потряс головой. Открыл глаза и увидел… всё того же человека, моего двойника.

– Сложно в это поверить, но, – сказал он, – я – это будущий ты.

– Похоже, от одиночества на этой планете я уже свихнулся, – пробормотал я себе под нос.

– Ты не свихнулся. Это не галлюцинация. Всё происходит на самом деле. Я – это будущий ты.

– Ну, хорошо… Как ты здесь оказался?

– В будущем, далёком-далёком, открыта возможность путешествия во времени.

Далёком-далёком?

– Зачем ты здесь? Ты прибыл, чтобы забрать меня отсюда?

Он покачал головой.

– Тебя должна забрать Дженни. Не из будущего, а твоя Дженни, из твоего настоящего. Я это знаю, потому что это уже произошло – произошло со мной. Это уже было – значит, так и должно быть. Принцип Самосогласованности Новикова, слышал?

– Значит, Дженни меня забрала? Э-э… Заберёт?

Он кивнул.

– Когда-нибудь. Я не знаю, сколько времени займёт ожидание её возвращения, – сказал он. – Пройдут десятилетия. Возможно, сотня лет…

Я огляделся. Пустынный Крайтон вокруг – холмы, барханы, песок и пыль, унылые стоны каких-то зверей вдали, небо кислотных цветов, одинокие пустые базы… Сто лет провести здесь? Ох, Матушка-Мультивселенная, я этого не вынесу!

– Сто лет??

– Не волнуйся, я помогу тебе преодолеть этот срок. Именно за этим я и прибыл. А ещё я хотел тебя обнадёжить. Как видишь, теперь ты знаешь, что Дженни когда-нибудь заберёт тебя отсюда. И, как видишь, я прибыл на нашем с ней звездолёте.

– Мы с ней вместе – в будущем.

Он кивнул.

– Сто лет… Значит, нам с Дженни больше ста лет – в будущем?

Он снова кивнул.

– Намного больше, дружище.

– Инъекция эзентидов! – догадался я.

Он опять кивнул и улыбнулся.

– Инъекция эзентидов – их нано-био-роботы-катомы. Попав в твой организм, они начали его перестройку в рой наноботов-катомов. Пока что ты не стал роем окончательно – наноботы-катомы не составляют и пятидесяти процентов твоего тела. Но я – полностью, на сто процентов, являюсь роем эзентидовых наноботов. Смотри! Смотри, что ждёт тебя в будущем!

Он показал мне ладонь с растопыренными пальцами. Я уставился на неё. Вдруг его пальцы начали расти, удлиняться, как чёртов нос Пиноккио из сказки со старой Терры!

Его пальцы росли и росли и росли, пока не стали в три раза длиннее первоначального размера. Он смотрел на моё удивлённое лицо и довольно улыбался. Затем он проделал обратную процедуру – пальцы вернулись к изначальной длине.

– Невероятно! – выдохнул я. – Как это происходит?

– Наноботы-катомы забирают атомы из окружающего пространства и переделывают их в такие атомы и связывают в такие молекулы, какие нужны мне.

– Ты управляешь своими наноботами?

– Разумеется. Это заняло много времени, но мы с Дженни полностью контролируем наноботы-катомы, из которых состоят наши тела – контролируем силой мысли. О, дружище, это годы, десятилетия, трудных тренировок. Но это того стоит.

Затем он пафосно воскликнул:

– Узри же!

И он взлетел. Без летающего ранца, без каких-либо иных приспособлений – он просто поднялся над землёй. Повисел немного в воздухе, а потом опустился.

– Как ты это сделал?

Он довольно ухмылялся.

– Я генерировал антиграв-поле под собой.

– Как это возможно?

– Дружище, став роем наноботов-катомов, я стал машиной. Мыслящей, катомарной – т.е. трансформирующейся на атомном уровне – машиной. Моё тело может стать любой машиной. Любая часть моего тела может стать любой машиной. Мои ступни могут стать генератором антиграв-поля. Моя ладонь – наоборот – может начать генерировать гравитацию. Смотри.

Он направил ладонь в землю, и через мгновение с земли поднялся камень, он полетел прямо к нему в ладонь. Я-из-будущего схватил камень на лету.

– Я генерировал гравитацию, что притянула этот камень.

– Но почему она не затронула окружающее пространство? – спросил я.

– Ха! А ты не глуп, я-из-прошлого! Вокруг гравитационного потока, направленного на этот камень, я генерировал поле гравитационного экранирования – из экзотической материи. Таким образом, гравитация, что я генерировал, притянула только этот камень – и не затронула окружающее пространство.

– То есть, ты генерировал и гравитацию и гравитационное экранирование – поток экзотической материи?

– Да. И всё это я делал так же, как делают соответствующие машины – просто став такими машинами, временно, по собственному желанию, усилием мысли.

Это было невероятно.

– Смотри ещё! – похваляясь, продолжал он.

Он положил камень себе на плечо и вытянул руку вперёд.

– Сейчас моя рука сыграет роль гравитационного ускорителя масс.

Камень сорвался с места. Со скоростью молнии – превратившись в смазанную полосу – он пролетел вдоль его руки и… «выстрелил». Он преодолел звуковой барьер и издал громкий хлопок. Камень пронёсся быстрее пули мимо меня, и вдруг я услышал позади рёв какого-то зверя. Я обернулся и увидел в паре десятков метров за собой элдорнатора – камень прошил его насквозь, оставив широкую дыру в теле, и грузный зверь повалился замертво.

– Потрясающе! – сказал я.

– Я могу многое, Эстал. Я могу жить в открытом космосе – мне не требуется ни кислородная атмосфера, ни защита от космического излучения. Я могу жить на планете с любыми условиями. Я могу генерировать плазмоиды, электрический ток, наносить гравитационный удар. Мне не требуется еда, вода, сон… Мы с Дженни – сверхсущества. Такой тип существ называется – мы дали ему название – «эзентидолюди». Но потом подумали, что звучит слишком длинно, и сократили – «ксенолюди».

– Ксенолюди…

– Да. Тот эзентид, что сделал тебе и Дженни укол – сделал это с целью, чтобы мы стали такими.

– Зачем ему это было нужно?

– Видишь ли, эзентиды погибают – как раса. Развитие их цивилизации зашло в тупик. Эзентиды – в основном, мыслители, философы, учёные, этот тип эзентидов, древних, им более тысячи стандарт-лет, носят название «истинные эзентиды». В противовес им в обществе эзентидов существуют «новые эзентиды» – это такие, которых создали искусственно с конкретными целями. Например, ведение войны.

Со временем таких, новых, эзентидов в обществе становилось всё больше, а истинные постепенно умирали – например, в катастрофах, при несчастных случаях или в тех же войнах. Новые эзентиды ограничены лишь теми талантами и навыками, что относятся к цели, ради которой их создали – так что они значительно уступают в интеллекте истинным эзентидам, и никто из них не является учёным, философом, мыслителем. Таким образом, общество эзентидов неизменно деградирует. Эзентиды это давно поняли и начали искать способ продолжить развитие своей расы.

Он помолчал, дав мне время переварить услышанное, затем продолжил:

– Они долго бродили по галактике в поисках видов, подходящих для их цели. В последний раз их выбор пал на горволариксов, которых они довели до разумной стадии. Ты никогда не задумывался, почему горволариксы называют эзентидов «жители неба»? Это же означает обитателей космических кораблей, зависших над планетой! А как насчёт зандоранского слова «эзентиды», означающего «создатели»? Мы знаем, что зандоране происходят от какой-то ветви горволариксов – но как произошла эта эволюция? Эзентиды. Они создали зандоран из горволариксов.

Он снова помолчал, я снова пытался уложить всё это в голове.

– Ни горволариксы, ни зандоране не оказались полноценно пригодны для цели эзентидов. Но вдруг они натыкаются на нас, Хомо Сапиенс. Наша раса очень заинтересовала их в плане «симбиотического проекта».

– Симбиотического?

– Да. Пересадив в нас с Дженни наноботов-катомов – они пересадили самих себя. Я – ты – и Дженни – стали симбиозом людей и эзентидов. Поэтому мы и называем себя «эзентидолюди». Поэтому тот эзентид, что сделал тебе укол, сказал, что этот укол – «надежда» для них. Надежда на продолжение существования их расы – существования в виде нас, в симбиозе с нами. Ты помнишь того эзентида?

Я кивнул.

– Журчание Ручья.

Он отличался от остальных, выделяясь на их фоне. Судя по всему, он был тем самым «истинным» эзентидом, а его окружение – «новыми» эзентидами. Наверное, выращенными как раз для военных целей.

– Да, он. Его настоящее имя – Тррр-Ттрр-Тпррррс. Он – сторонник идеи симбиоза с людьми. Специально ради этой цели он и прибыл сюда, на Крайтон.

– Ради чего? Сделать кому-нибудь тот укол?

– Сделать укол, но не кому-нибудь. А тебе и Дженни.

– Откуда он знал о нас?

– Я сообщу ему об этом.

– Ты?? – у меня брови полезли на лоб.

Он с невозмутимым видом медленно кивнул.

– Да. После этой беседы с тобой я отправлюсь к «Журчанию Ручья» – за два стандарт-года до того, как произошли те события, из-за которых ты здесь, и помогу ему утвердиться в мысли о том, что идея симбиоза с людьми – верна, и подскажу ему, что нужно делать. Я направлю его на Крайтон. Именно из-за меня – точнее, нашего с Дженни решения – эзентиды прибудут сюда.

Я не знал, как уложить эту информацию у себя в голове.

– Ты… Я… Мы с Дженни – из будущего – направили эзентидов сюда?

– Да, – сказал я-из-будущего. – И это не единственное наше вмешательство в ход событий. Как думаешь, почему ты пошёл в космофлот? Ведь ты же всегда удивлялся этому поступку, не так ли?

– Почему?

– Это называется «транс-темпоральное внушение». Мы с Дженни – из будущего, из нашего времени  – побудили тебя пойти в космофлот. Это было не твоё решение – это было внушение из будущего.

Я не знал, что ответить, лишь стоял с открытым ртом, а он продолжал:

– Но это было необходимо, ты же понимаешь. Ведь иначе ты не встретил бы Дженни. Не попал сюда. Не получил укол. Не стал бы в итоге мной…

– Всё было предрешено… – прошептал я.

– Детерминировано. Я предпочитаю называть это так. Детерминировано из будущего.

– Откуда ты знаешь так много про эзентидов и про их мотивы? – спросил я.

– Журчание Ручья сам мне об этом сообщил.

– Ты с ним общался?

– Да. Ты помнишь тот гаджет, с помощью которого ты связывался с Журчанием Ручья?

Я кивнул.

– Ты помнишь, где ты его оставил?

В отсеке Дженни. Но позже, когда я заглядывал в тот отсек – я уже не находил там этот гаджет.

– Сейчас, – сказал он, – в твоём сейчас, этот гаджет находится у Дженни. Она наткнулась на него, когда зашла в свой отсек после того, как эзентиды сделали вам укол и покинули базу – и забрала его с собой. Сейчас он находится на звездолёте «Актиния-ЧТ».

– «Актиния-ЧТ»? Что это значит?

– Чёрная Тоска. Звездолёт-легенда. Настоящий истребитель врагов в «Войне с эзентидами».

Информация, что он вываливал на меня тоннами, казалось, сейчас меня затопит.

– Война с эзентидами? Война всё же началась?

– Прямо сейчас она идёт полным ходом. Пока ты тут – заперт на Крайтоне.

Чёрт побери!

– И Дженни участвует в этой войне?

– О, да! Она сражалась – сражается – яростно, остервенело, безудержно. Бросается в бой на своём звездолёте «Чёрная Тоска» как берсеркер – будто ей плевать на свою жизнь, будто она камикадзе.

Он помолчал, потом продолжил:

– Звездолёт «Чёрная Тоска» вошёл в легенды, вместе с его командором – лейтенантом элитных космопехов Флэтпорт. Женщина-миф, воительница, которую невозможно убить или ранить! Хотя, конечно, это глупости – разумеется, Дженни ранили десятки раз. Но наноботы эзентидов своевременно залечивали любые раны. Другим это было неизвестно, вот люди и решили, что Дженни – неуязвима.

– Всё это время гаджет был у Дженни?

– Да, но Журчание Ручья не связывался с ней. Она думала, что сможет использовать гаджет, чтобы выманить кого-нибудь из эзентидов во время военных действий – но на её запросы никто на той стороне не отвечал. Потому что я сейчас отправлюсь к Журчанию Ручья и предупрежу его об этом – чтобы он не отвечал на вызовы от Дженни. Когда ты окажешься на борту «Актинии-ЧТ» – только тогда Журчание Ручья выйдет на связь.

– Послушай, – вдруг меня посетила одна интересная мысль. – Ты сказал, что ты и Дженни у себя там в будущем полностью, на сто процентов, стали роем наноботов-катомов. Но не означает ли это, что вы прежние, вы как личности, исчезли? Остаёшься ли ты тем же, чем являюсь я – или мы с тобой две разные личности? Ты – это я? Рой катомов-наноботов полностью заменил атомы твоего тела на такие же катомы, но остался ли ты собой?

– Моё чувство Я не изменилось. Изменения со мной происходили постепенно – так что всё время соблюдалась самопреемственность системы. Я преемствовал самому себе. Наноботы, из которых я состою – не самостоятельны, они выполняют функции атомов моего тела и подчиняются моим волевым, мысленным приказам. Они ничем не отличны от обычных атомов, молекул или клеток – кроме лишь того, что я могу их контролировать.

С одной стороны, я – это не ты, не я прежний. С другой стороны – изменения происходили каждый раз по чуть-чуть, а потому я постоянно преемствовал самому себе. Сейчас я на сто процентов состою из катомов, до этого – на 99, до этого – на 98 – но каждый раз изменения были мельчайшие, и все изменения интегрировались в уже существующую систему, в Целое, в меня. Поэтому эти изменения незаметны, и я – это я. Всё тот же я. Я есть я.

Я задумался над его словами.

– И как вы с Дженни теперь живёте? – спросил я.

– Мы ксенолюди. Мы новая раса. Мы не живём в галактике Млечный путь.

– Нет?

– Нет. Мы перебрались в Андромеду и создали там новую расу разумных существ – ксенолюдей, наших потомков.

– Потомков? И много?

– У нас с Дженни 50 детей.

– Ох-ё! – выдохнул я.

– Но мы не наплодили их обычным для людей способом. Из-за того, что мы наполовину эзентиды, Дженни не может вынашивать детей в своём теле и рожать. Мы прибегли к искусственному оплодотворению, генной инженерии будущих эмбрионов, и выращиванию младенцев в искусственной матке-камере. Наши 50 детей – ксенолюди – уже выросли, стали взрослыми, и все они исследуют новую галактику, осваивают новые миры, развивают науку и готовы создать своих собственных детей, увеличив численность нашей новой расы. Этот способ путешествия во времени – благодаря которому я здесь – открыт нашими с Дженни детьми.

50 детей… Чёрт побери…

– Значит, Андромеда?

– Да, – сказал он. – А поскольку наши галактики не столкнутся ещё несколько миллиардов лет – мы вряд ли встретимся с человечеством и другими обитателями Млечного пути в ближайшем будущем. Впрочем, если будет открыт способ создания искусственных кротовых нор, связывающих целые галактики – тогда расы разных галактик смогут перемещаться по ним и встретиться друг с другом.

На некоторое время повисла тишина, потом он сказал:

– Так вот, если ты не хочешь сотню лет ждать здесь Дженни, изнывая от тоски, одиночества и скуки – тебе следует отправиться на «Базу 2-1». Там ты должен найти отсек крионики. В нём ты должен найти капсулу крио-стазиса «1-0» и забраться в неё. Ты должен поставить таймер крио-стазиса на пять лет.

– Почему на пять?

– Из-за того, что твой организм – наполовину эзентидовый – ты не можешь провести в крио-стазисе более пяти стандарт-лет. Таковы особенности эзентидов. После того, как через пять лет ты выйдешь из стазиса – ты столкнёшься с ещё одной проблемой реакции организма эзентидов на крионику – ты будешь лишён памяти.

– Что же делать?

– Перед тем, как лечь в криокапсулу, ты должен сделать аудиозапись-напоминание самому себе. В записи ты расскажешь свою историю – как ты встретил Дженни, как мы вместе с ней пережили разные приключения, какая у нас замечательная большая и великая любовь, как мы оказались на Крайтоне и что произошло дальше. Запись должна обращаться к эмоциям – только это пробудит память.

Когда ты выйдешь из крио-стазиса, ты прослушаешь эти записи, и вскоре память к тебе вернётся. Ты проведёшь на Крайтоне неделю после крио-стазиса, а потом снова ляжешь в капсулу – снова на пять лет. После очередного пятилетнего стазиса ты снова потеряешь память, и тебе снова придётся прослушивать записи. Ещё неделю ты проведёшь вне капсулы, и снова ляжешь в стазис на пять лет. И так – пока однажды не прилетит звездолёт «Актиния-ЧТ». Согласись, промежуток в стандарт-неделю между пятилетними крио-снами – лучше, чем столетие в одиночестве и тоске?

– Лучше…

Меня посетила мысль, и я поспешил её озвучить:

– Слушай… Насчёт этого детерминизма из будущего… Где же начало?

– Какое начало?

– Ты сообщил эту информацию про криокапсулу мне. Я, когда буду на твоём месте, сообщу её другому Эсталу из прошлого. Но сам ты узнал её, когда был на моём месте и тебе её сообщил другой Эстал из будущего. Кто же её нам сообщил? Кто автор этой идеи с криокапсулой? Откуда она взялась? Это же похоже на кольцо – ни начала, ни конца.

– Верно, уроборос.

– Ну так и откуда эта идея взялась?

– Ниоткуда. Зачем ей обязательно откуда-то браться? Она просто возникла в петле времени – без начала и конца. Самозародившееся явление внутри петли времени. Никогда не слышал про такую теорию? Впрочем, откуда тебе. Её ещё не открыли.

Я молчал, он тоже. Затем он сказал:

– Ну, вот, собственно, всё, что я хотел тебе рассказать, друг мой. Я именно так провёл свои десятилетия на Крайтоне – а это значит, что и ты проведёшь так же, ведь это уже произошло. И научил меня этому, когда я был на твоём месте, я из будущего, на чьём месте я нахожусь сейчас. А теперь мне, пожалуй, пора.

Мне не хотелось расставаться с ним. От него исходила энергия уверенности, силы, он был так убедителен, спокоен, он давал надежду, так что мне было тяжело его отпускать.

– Постой! – выкрикнул я.

Он с понимающей улыбкой посмотрел на меня.

– Когда-то я был на твоём месте – и испытывал то же самое. Мне было тяжело отпускать его – меня из будущего. Он вдохновил меня, он развеял мои сомнения и печали, он подарил мне надежду и уверенность… Я тебя понимаю. Я счастлив сейчас оказаться на месте того, кто когда-то вдохновил меня, когда я был на твоём месте.

Запомни: и ты будешь на моём нынешнем месте когда-то – и так же успокоишь и вдохновишь Эстала из прошлого, себя из прошлого. Помни это. Пусть это ведёт тебя, как путеводная звезда. Я из будущего смотрит на тебя нынешнего и вспоминает проблемы, с которыми ты сейчас сталкиваешься, с улыбкой и иронией – как незначительные маленькие приключения, которые давно остались в прошлом.

– Всё это похоже на сон, на чудо… Вся эта встреча и то, что ждёт нас с Дженни в будущем…

– Сон? Какие ещё сны и чудеса? Ты летал на звездолётах, преодолевая 10 000 светолет за 20 стандарт-дней. Ты видел, как безжизненные планеты за 2-3 стандарт-года превращаются в благодатные обитаемые колонии. Ты стрелял из гравипушки. Ты общался по квантовой связи – мгновенной связи, соединяющей две точки в пространстве не зависимо от расстояния. Ты видел, каких необычных ГМ-монстров выращивают зандоране. Ты видел способности эзентидов к быстрой регенерации за счёт их нано-роботов. Ты видел, как Дженни управляет четырьмя руками и использует Ускоритель. Ты летал на летающем ранце и флай-каре.

О каких чудесах ты говоришь? В этой вселенной нет чудес – есть лишь законы природы: физики, химии и биологии. И для Науки, что эти законы изучает и пытается применять – нет ничего невозможного. Чудеса – это невозможное, а в этой вселенной – возможно всё. Поэтому в этой вселенной нет места для чудес.

Он развернулся и стал подниматься по трапу на звездолёт.

– Постой! Кто победил в войне эзентидов и людей?

Он повернулся, хитро улыбнулся и сказал:

– Если я скажу – будет не интересно, не так ли?

Он продолжил подъём по трапу, но я опять его задержал:

– Мы увидимся ещё?

– В моём прошлом такого больше не было. Но кто знает, что ждёт меня в моём будущем?!

И он вошёл в звездолёт, и звездолёт поднялся в воздух и вскоре исчез среди кислотных облаков Крайтона.




15.

Вот и подошла к концу аудиозапись. Наконец-то, я рассказал всё, что хотел, и больше ничто не держит меня здесь.

Я накрепко запер базу «2-1», чтобы никто и ничто извне не смогли в неё попасть, настроил работу систем жизнеобеспечения, а затем вошёл в отсек крионики.

Я положил на столик напротив криокапсул хэнд-джет с аудиозаписью на нём и прикрепил к нему стикер с надписью: ВКЛЮЧИ МЕНЯ!

Затем я открыл криокапсулу «1-0», настроил таймер на пять стандарт-лет и вошёл в неё. Дверь за мной закрылась, и вскоре меня стало клонить в сладкий, спокойный, умиротворяющий сон.

Прохладно. Как в открытом космосе. Вселенная холодна, в ней темно и пусто. Так же, как во снах, в которые я погружаюсь.


___________________
Юджин Вэнг
Октябрь 2016 - Февраль 2017