8. 8. 905-й полк на марше

Долгий марш по тающему снегу тяжело дался бойцам.
И, возможно, хуже всего в стрелковом батальоне пришлось минометчикам.
Они должны в любую минуту быть готовыми окапываться и стрелять, не рассчитывая на то, что можно всегда
успеть забрать самим или с помощью подносчиков лопаты, оружие, боеприпасы из повозок.
Если кто-то из красноармейцев и не понимал этого, то отец мой, как многие другие командиры в части,
прекрасно помнил, из-за чего под Сянциком погиб на марше едва ли не весь батальон соседнего полка.

Судя по всему, к этому времени он уже освоился в роли командира минометной роты, так что теперь на нем,
девятнадцатилетнем, лежала ответственность за пять десятков людских жизней.

Приказа о его назначении на эту должность я не нашел.
Однако до того как его отправят с передовой в госпиталь, оставалось восемь дней.
 А в документах по прибытии оттуда значится, что лейтенант Пискунов до ранения был командиром роты.

«5 января Военный Совет, политотдел и штаб 28-й армии перебазировались из Элисты в населенный пункт Кресты
Ростовской области». {14.18, с.193}

К середине дня северо-западная часть Приютненского улуса Калмыкии была полностью очищена от оккупантов.
Однако их войска еще остались в Западном и Яшалтинском  улусах.

Ударная группировка 28-й армии продолжала движение в направлении Пролетарской и Сальска.
Гитлеровцы особой активности не проявляли, отходили в южном и юго-западном направлениях,
вели воздушную разведку, бомбили наши части на марше. {10.23, л.3}

902-й стрелковый полк, без одного батальона, закреплялся в районе Карантина, Правого Острова, Чикин-Сала.
Велась перестрелка с противником, выдвинувшим боевое охранение в ста метрах южнее мостов.
Они были взорваны.
Правда, левее их имелся переезд через реку для всех видов транспорта.

899-й стрелковый полк занял оборону в районе Ленинска, МТС.
Здесь же, в Ленинске, расположился командный пункт дивизии. {10.23, л.3 об.}

905-й полк вышел к поселкам Балык и Амтя Уста, расположенным в Приютненском улусе,
примерно в сорока километрах от Элисты, и приступил к оборонительным работам. {10.23, л.3 об.}

Страшно подумать, «как мог выстоять в такой войне советский человек, и в частности солдат?
Как человек мог месяцами жить без жилья?
И не на одном месте, а все время в движении.
А значит, он не мог оборудовать для себя даже примитивного пристанища, не имел возможности укрыться
от холодных осенних дождей и пронизывающих ветров, от зимних морозов, доходивших порой до 40 градусов,
не имел возможности снять и просушить обувь и одежду и даже разложить костер, чтобы согреться.

Как он мог проходить в сутки по 80 километров с полной боевой выкладкой – винтовка, противогаз,
вещмешок с боеприпасами и личными пожитками?
И не по дороге, в теперешнем нашем понимании, а по бездорожью, превращенному тысячами солдатских сапог,
военной техникой и обозами в месиво, иногда доходящее до колен, и под проливным дождем, а зимой – в валенках
по превращенному в песок снегу.
В мороз, при обжигающем ветре.

Как мог человек жить без нормального питания и даже простой чистой воды, без сна по несколько дней?
Спать в перерывах между боями на дне окопа, превращенного солдатскими сапогами в грязь, а зимой – на промерзшей земле.
Жить без санитарной обработки (их стали проводить только в марте 1942 года), без бани и смены белья».

Это писал П.Х. Андреев, служивший в годы войны разведчиком артиллерийского дивизиона,
спустя несколько десятилетий после войны. {13.62, с.30}
Лучше, чем он, я не смог бы сформулировать и даже представить себе, через какие испытания прошел мой отец
и все, кто был на той войне.