Вы помните своих товарищей по работе? я помню

На фотографии, я третий в нижнем ряду с  права.

                … “Вернуть бы тех, кого забрали небеса,
                Вернуть бы их, хоть на минуту,
                Чтоб посмотреть в давно забытые глаза.
                Сказать три слова и отпустить их к птицам”…
                Дина Ветер.

Большинство из них уже нет в живых, память
о них стирает время, о них, помнят лишь их дети и внуки.
Но было время, когда они были золотым фондом
Управления океанического рыболовства и Камчатки!

     Очень трудно вспоминать людей, которых знал, с кем общался, тем более тех с кем был в дружеских отношениях и которые ушли из жизни. Легендарной личностью, был легендарный капитан УОР Николай Владимирович Сотников, были с ним в добрых отношениях с тех пор как я, после замены экипажа в Ванкуверо-Орегонской экспедиции возвращался на пассажирском теплохде “Николаев“. Очень трудно вспоминать людей, которых знал, с кем общался, тем более тех с кем был в дружеских отношениях и которые ушли из жизни. Легендарной личностью, был легендарный капитан УОР Николай Владимирович Сотников, были с ним в добрых отношениях с тех пор как я, после замены экипажа в Ванкуверо-Орегонской экспедиции возвращался на пассажирском теплохде “Николаевск” в Петропавловск. Возвращался на Родину вместе со своим экипажем и Сотников. Ранее я просто был с ним знаком и при встрече здоровался, а теперь судьба предоставила мне возможность общаться с этим легендарным человеком на протяжении двух недель и хорошо с ним познакомится.

Этому способствовало радушие капитана пассажирского судна Г.Клепикова приглашавшего Сотникова, Дабина и меня вечером выпить, как он говорил – рюмку виски и чашечку хорошего бразильского кофе. Я уже лет двадцать жалею, что при подобных встречах с такими людьми, как Сотников и Клепиков, у меня не было диктофона, а фиксировать на фотоплёнку подобные моменты, выглядело с моей стороны бы нелепо. Клепиков, ещё один капитан, имя которого было хорошо известно на Камчатке. В годы войны в должности третьего штурмана работал на судах перевозивших грузы из США и Канада, получил звание Героя Социалистического Труда за свой самоотверженный труд на судах Камчатского морского пароходства. В указе о его награждении так и говорилось. Но сам Георгий Николаевич говорил нам о том, что способствовало его награждению – перевозка советских ракет на Кубу и с Кубы в 1962 году во время Карибского кризиса, правда, в указе об этом не говорилось. Думаю, что читателю понятно, сколь интересными были рассказы Клепикова и Сотникова. А Сотников в беседах со мною очень много рассказывал мне о себе, причём я не надоедал ему своими вопросами, но он часто заходил ко мне в каюту и говорил мне: “Мой юный друг, а не выпить ли нам чаю, виски мне насточертели”! В ещё в 1954 году он, окончив Камчатское мореходное училище, стал работать штурманом на судах Управления тралового и рефрежираторного флота.

 В 25 лет стал капитаном СРТ (средний рыболовный траулер), который после полёта Ю.Гагарина в космос, стал с мая 1961 называться СРТ “Юрий Гагарин”. Так получилось, что в это же время, что Сотников за свою работу был удостоен ордена Ленина, а в октябре этого же года, он, будучи делегатом 22 съезда КПСС лично встречался и беседовал с первым космонавтом Земли, о чём он мне подробно рассказал. Уважение к Николаю Владимировичу у руководителей флота и Камчатской области было столь велико, что именно ему, было доверено руководить первым БМРТ “Браслав” пришедшим на Камчатку на полуостров сразу после его возвращения с 22 съезда КПСС, а ведь ему ещё не исполнилось и тридцати лет. В дальнейшем суда, на которых Сотников был капитан-директором добивались на промысле рыбы лучших результатов в УОР. А в 1972 году он стал инициатором вылова в год 20 тысяч тонн рыбы и, возглавляя экипаж, БММРТ (вторая буква М в названии говорит о том, судно перерабатывало рыбу на муку) “Математик” первым достиг этого рубежа. Этот результат, стал мировым рекордом по вылову рыбы, а Сотников за это выдающееся достижение, был удостоен второго ордена Ленина! А ведь кроме этих высших наград страны, он был награждён за свой огромный труд и орденом Трудового Красного знамени, ему было присвоено звание “Знатный рыбак Камчатки”.

При наших с ним почти ежедневных встречах на “Николаевске”, он рассказал мне о посещении судов, на которых он был капитаном всемирно известными чехословацкими путешественниками Иржи Ганзелкой, Мирославом Зигмундом и К.Симонов. После “путешествия” на теплоходе “Николаевск” при наших редких встречах, Сотников после вопроса – как жизнь и дела, говорил мне: “Неплохо было бы выпить рюмку виски и запить его хорошим кофе”, виски в Петропавловске тогда естественно не продавалось, но в отсутствии виски, всегда можно было выпить по паре рюмок коньяка, в баре ресторана Восток находившемся недалеко от управления УОР, а поговорить у нас всегда было о чём. Когда мы на теплоходе почти ежедневно общались с Николаем Владимировичем, то ни он, ни я не могли подумать о том, что лет через пять, когда я буду работать в должности заместителя Камчатского мореходного училища, то он по моему приглашению, если был на берегу, приходил в училище. Общался с курсантами, рассказывал им о работе Управления океанического рыболовства и вспоминал о своих курсантских годах в стенах родного для него учебного заведения. Последняя наша с ним встреча состоялась в электрорадионавигационной камере, куда я пришёл сдавать один из разделов аттестации по радио связи осенью 1980 года. Увидев Николая Владимировича, я просто опешил от удивления, ибо конечно не ожидал увидеть в этом месте легендарного камчатского капитана. А Сотников увидев меня, расставил руки и проговорил: “Заходи, виски нет, кофе мне нельзя пить, но рюмка, другая коньяка найдётся”.

Мы не виделись с ним года полтора, у нас, как всегда было о чём поговорить, тем более что был конец рабочего дня. Оказалось, что по состоянию здоровья, врачи запретили ему работать в море, и он с грустью сказал мне о том, что видимо это окончательный приговор врачей. Но, сказав об этом, он сменил сразу тему разговора и передо мной был уже тот Сотников, которого я знал, человек редкого обаяния и юмора, что всегда привлекало к нему людей. Узнав, что я покинул училище и собрался опять ходить в моря, он спросил меня: “Ты знаешь о том, что без тебя отцы-командиры угробили там пацанов”. Ответив на его вопрос утвердительно, я перевёл разговор на другую тему, ибо трагедии произошедшая в ПКМ, для меня была очень болезненной. А тем для разговоров у нас было предостаточно, не говоря уж о том, что нет-нет Николай Владимирович вспоминал кое-какие факты из своей богатой на события биографии. Незаметно пролетело время, мы тепло с ним распрощались, и не мог подумать в тот вечер, что больше никогда не увижу его. Когда весной 1991 года я прилетел в Петропавловск, то узнал о том, что легендарный капитан Н.Сотников ушёл из жизни в 1987 году в возрасте 56 лет, двумя годами раньше его умер Г.Клепиков. Несколько лет тому назад, я увидел его фотографию Сотникова там, где никогда не ожидал увидеть!

Дело в том, что долгие годы жизни, я коллекционирую марки, И несколько лет назад мне с большим трудом удалось пополнить свою космическую коллекцию, (в ней все до одной марки посвящённые авиации и космосу СССР и стран бывшего социалистического лагеря) несколькими квартблоками марок африканских стран посвященных Ю.Гагарину! Каково же было моё удивление и наверное потрясение, когда на одной марке, я увидел на фотографию моего старшего товарища, которому руку пожимает первый космонавт Земли! Смотрю я, а эту марку в квартблоке с фотографией легендарного капитана, которому руку пожимает Ю.Гагарин, и думаю о том, что до чего судьба жизни этого человека, была тесно связана с жизнью великой страны. Ведь его жизнь и его дела, были направлены на благо этой страны, и ведь, сколько он сделал для этого за 25 лет работы на промысловом флоте Камчатки. Я знаю о том, что жива его дочь Ольга Стурова, все мои попытки связаться с нею по Интернету не увенчались успехом, а ведь как бы она обрадовалась, увидать на этом квартблоке фотографию отца рядом с первым космонавтом Земли.
      
Я знаю, что ушли из жизни: Участник ВОВ, награждённый в годы войны несколькими боевыми орденами и в мирное время орденом Ленина и орденом Трудового Красного Знамени, капитан Б.Писаревский, капитан дальнего плавания кавалер 2 орденов, “Знатный рыбак Камчатки” Г.Холоден и многие другие капитаны. А еще, к сожалению, я знаю, что никогда не увижу я знаменитого капитана, любимца моряков работавших на БМРТ под руководством моего близкого друга Т.Дабина даже если он живой. Ушёл из жизни в 2011 году ещё один легендарный капитан, кавалер ордена Ленина П.Рязанов. Экипаж БМРТ “Николай Островский” которым он долгие годы руководил, первым в Союзе среди промысловых судов был награждён орденом Трудового Красного знамени! А кавалер ордена Трудового знамени, знаменитый капитан И.Тихонов, добившийся больших успехов в добыче рыбы, когда, руководя экипажем БМРТ “Кизир”, ушёл из жизни в 47 лет. Не знал я знаменитого не только на Камчатке, но и в Союзе капитана, Героя Социалистического Труда, делегата 20 съезда КПСС, депутата Верховного Совета СССР двух созывов Малякина Ивана Игнатьевича. Его всесоюзная слава пришла к нему в 50-60 годы, когда он, работая капитаном малого рыболовного сейнера РС – 300 в одном из рыболовецких колхозов Камчатки, устанавливал всесоюзные рекорды по вылову рыбы.  Он закончил свой славный жизненный путь в 1974 году, не узнав о том, что по прошествии нескольких лет после его кончины, его именем будет назван БМРТ. А, делая на БМРТ “Иван Малякин” последние два рейса в своей жизни, как и все члены экипажа судна, хорошо знали, кем был Иван Игнатьевич, и гордились, тем, что работаем на траулере названном в честь знаменитого капитана.
    
Время жизни идёт очень быстро и, к сожалению, стирает в памяти людей имена вчерашних кумиров, тем более что появляются новые имена, которыми гордятся современники. Но время,  в которое работали   капитаны,  работавшие  на Рыбопромысловом флоте Камчатки во втрой половине 20 века, было особым временем, а дела этих капитанов были не просто выдающимися, а героическими и прославили Камчатку на весь Союз. И если хорошо вдуматься в  самоотверженную жизнь этих людей, то можно прийти к выводу, что давно уже пришла пора, сделать в Петропавловске алею капитанов прославивших рыбацкий труд,  Камчатку  и установить на этой алее бронзовые бюсты этих людей. Для такого богатого края, какой является Камчатка, средства будет мизерными, но дело для живущих сегодня на Камчатке людей и будущих поколений камчадалов, будет сделано великое.
    
  Я написал о потрясающих своим талантом, интеллектом, невероятной трудоспособностью и мужеством нескольких капитанов работавших в камчатском Управлении океанического рыболовства. Эти люди были гордостью не только Камчатки, но и Министерства рыбной промышленности СССР, на протяжении более четверти века их имена не сходили не только со страниц газет Камчатки, но и центральных СМИ. Их самоотверженная работа на благо своей страны, была примером для несколько поколений штурманов и капитанов УОР, а в результате в 60-70 годах в УОР была целая плеяда капитанов продолжавших славные дела капитанов Беляева, Писаревского, Холодена, Сотникова, Рязанова, Тихонова. Это были отличные специалисты, влюблённые в свое дело, пользовавшиеся у экипажей траулеров огромным уважением за свои дела. Это был, как говорится костяк флота, это благодаря их самоотверженному труду, УОР было одним из лучших управлений в Министерстве рыбного хозяйства СССР.

Не могу удержаться от того, чтобы в этих строчках не изложить мысленные восклицания – ах какие это были влюблённые в жизнь и своё дело люди. Я хорошо помню свое общение с ними, и мне хочется оставить добрые имена на страницах своих воспоминаний о: капитанах – И.Барсукова, В.Бородовского, Е.Вятчинкиа, О.Войтенкова, И.Годованцева, Ш.Гульмухаметова, В.Гуськова, Ю.Еренкова, Г.Матынги. А.Мищенко, Г.Московского, И.Назаркина, В.Кандыбы, А.Колесникова, В.Каплюка, Н.Коллегова, Н.Комисарова, М.Овчинцева, Н.Проценко, А.Рафайловича, В.Родюшкина, Но это я перечислил имена капитанов рожденных в предвоенное десятилетие и с которыми работал или хорошо знал. Им на смену приходило молодое поколение парней, в том числе, которые вместе со мной работали штурманами на разных судах и на моих глазах становились капитанами в возрасте 28-30 лет: В.Абрамов, А.Буслаев, Ю.Гермкес, В.Ерёменко, Е.Кабанов Е.Каржевин, Н.Коберник, В.Шевчук, Г.Швалов, и многие другие. А ведь только подумать, человек в 28-30 лет становясь капитан-директором океанского лайнера, отвечал на протяжении почти полугода, не только за выполнение производственного плана, но и за безопасность мореплавания судна, а значит и за жизнь больше чем 100 человек экипажа.

Нужно сказать о том, что эти фактически юные ребята, будучи штурманами и пройдя суровую морскую школу, переняли у своих старших товарищей-учителей всё лучшие и не по годам очень быстро ставали очень зрелыми людьми. Они были на удивление мудры, мужественны, добры по натуре, приветливы, уважали членов экипажа, которые доверили им почти на полгода свою судьбу, и очень любили дело, которым занимались, фактически были его фанатами. Мне довелось работать в разных отраслях промышленности, но только на рыбопромысловом флоте молодые парни, стававшие капитанами, становились на моих глазах удивительно зрелыми людьми. По всей видимости, в этом играли два фактора – естественный отбор, из выпускной роты штурманского отделения (более 100 курсантов) мореходного училища, капитанами дальнего плавания ставали 10-15 человек, а постоянная работа в экстремальных морских условиях, шлифовала личность юного человека. Фраза Высоцкого – “Море мой чародей”, удивительным образом являлась главным фактором, которая формировала в юнцах-капитанах зрелого мужчину и очень мощную личность!
      
Перечисляя имена этих уникальных людей, с которыми долгие годы была связана моя жизнь, я поймал себя на мысли, что для того чтобы назвать имена моих многих товарищей, не только капитанов, но и механиков, радистов, тралмастеров и других специалистов работавших на камчатских БМРТ нужна не одна страница. Не говоря уж о том, что об их жизни и работе можно написать очень много сотен интересных страниц. Большую роль на БМРТ играл старший механик, от этого человека зависела жизнедеятельность судна, которую обеспечивали – главный двигатель, вспомогательные двигатели (обеспечивавшие на судне энергоснабжение), рефрижираторные и котельные установки, исправная траловая лебёдка и многие десятки различных насосов. Обычно на судах, самым дружным коллективом, был коллектив машиной команды, и от старшего механика зависело не только подборка в рейс опытных механиков, мотористов и других специалистов, но и создание сплочённого и дружного коллектива машинной команды. Ведь в море не может быть такого, чтобы вышедший из строя механизм долго не работал, это будет чрезвычайное происшествие не только для всей машинной команды во главе со старшим механиком, но и для траулера. Я всегда тепло вспоминаю своих хороших товарищей старших механиков, с которыми работал и с которыми, была в те годы тесно связана моя жизнь: К.Кретова, В.Кузьмина, В.Масленикова, А.Дегтяря, И.Лисина, В.Кандалинцева, Н.Ворожко Г.Меньшикова, (он один ещё живой среди тех кого, я назвал), это были без всякого преувеличения уникальные личности, высоко грамотные специалисты, и больших человеческих качеств. Но своё дело они знали в совершенстве, они даже и не мыслили, что по их вине судно на промысле может не работать хотя бы полдня! Именно потому, что они и другие их коллеги возглавляли машинные команды БМРТ, рыбопромысловый флот Камчатки успешно работал и достигал больших результатов по добыче для страны рыбы. В службе старшего механика БМРТ, кроме вахтенных механиков, были ещё электромеханик и рефмеханик, эти профессии требовали от человека, досконально знать своё дело. Не могу не вспомнить электромехаников – А.Новикова, В.Кривцова, В.Калинина, Е.Ракитного, В.Балабанова, рефмехаников – И.Зеркалия, В.Некрасова, Н.Булаткина, Е.Елестратова, А.Щедрина, все они были специалистами высокого класса и отличными товарищами.    
 Но не мог бы флот успешно работать, без тех специалистов, которые руководили на промысловых траулерах траловыми вахтами. Для того, чтобы экипажи флота успешно добывали в разных районах Тихого океан разные породы пищевой рыбы, старшему тралмастеру нужно было в совершенстве и до мельчайших тонкостей знать своё дело, ибо оснастить правильно трал большое искусство, которое требует не только больших знаний, но и опыта, который приобретается в результате практической работы на промысловой палубе в течение многих лет. Я уже упоминал фамилию Героя Социалистического труда, старшего тралового мастера М.Лисакова. Иногда можно услышать, что человека называют самородком, без преувеличения могу отнести это определение к Михаилу Ивановичу, люди, которые работали под его руководством на промысловой палубе БМРТ, поддержали бы это моё мнение. Он постоянно пребывал на этом, как говорится “пятачке” траулера, мне иногда казалось, что он, вообще не спит, а иногда хотелось его спросить: “Михаил Иванович, когда Вы последний раз ночевали в своей каюте”.

Он не просто руководил сооружением и подготовкой трала к очередным тралениям рыбы, но делал ту же работу, которую делали матросы траловой вахты, занимаясь подготовкой трала к промыслу! Руки у Лисакова от постоянной работой с тросами (трал и куток трала – это капроновые нитки, распорные металлические доски и троса различного сечения) были почти чёрными. И лицо у него было, лицо человека постоянно пребывающего на солнце летом, на морозе зимой и, как говорится – лицо, задубевшее под всеми ветрами, ведь на промысловой палубе от ветра прятаться не будешь, ибо надо работать. Какой удивительной личностью был этот не просто умный, но мудрый человек, который пользовался у членов экипажа большим уважением. Ведь экипаж любого траулера, на котором работал Лисаков, знал о том, что если он возглавляет траловую службу, то такого случая, чтобы трал при тралении не работал, быть не может. Михаил Иванович, был человеком удивительно скромным, абсолютно не изменился в своём отношении к работе и людям, после получения звания Героя. Что интересно, уже, когда мы не работали с ним на одном судне, то, встречая его в управлении флота или на улице, я никогда не видел на его груди золотой звезды Героя,

Однажды при благоприятном случае, я набрался смелости и спросил его: “Михаил Иванович, я узнал о том, что тебе присвоили высокое звание одним из первых на судне, но никогда не видел, чтобы ты носил на груди свою заслуженную награду, в чём дело”. И он, стушевавшись, махнув рукой, ответил мне на мой естественный вопрос так, как мог ответить только Лисаков: “А зачем мне её носить, чтоб на меня все пялили глаза, ещё этого не хватало, я ж не клоун”. Передаю сказанную им фразу дословно, есть в этой жизни люди, фразы которых запоминаются на всю жизнь. Мне рассказали люди знавшие его близко, что форму, к которой прилеплена звезда Героя, он одевал только по большим праздникам, или, когда его приглашали на какие-либо общественные мероприятия. Михаил Иванович был неистовым фанатом своего дела, такими же фанатами морской рыбалки были все старшие траловые мастера, которых я знал – В.Козаченко, А.Юферов, Ю.Филатов, М.Андрейченко и многие, многие другие, сам Лисаков лично мне говорил – без фанатизма в нашем деле, на палубе делать нечего.
       
Но пойманную штурманами и траловой вахтой рыбу, нужно было обработать и выпустить качественную продукцию. Ассами этого дела были такие специалисты, как заведующие рыбным производством траулера – В.Бондарев, Л.Бабенков, В.Петков, Ю.Невзоров, Г.Свиридов. Список этих специалистов можно продолжить, так же, как и электромехаников и рефмехаников. Механик технологического оборудования был тем человеком на траулере, от которого зависело, будут ли своевременно и качественно обработаны многие десятки тонн пойманной рыбы, а ведь её могло быть на борту за сутки и 100 и 120 тонн! Механик технологического оборудования, когда на борту было постоянно это огромное количество рыбы, фактически часто спал урывками. Ведь кроме той рыбы, которая обрабатывалась в заводе, рыбные отходы варились в барабанах ВСА (загружалось 16 тонн рыбных отходов) тукового отделения, после чего сваренная рыба прессовалась, рыбий жир отделялся, прессованные таблетки дробились на муку, которая упаковывалась в мешки.

В туковом отделении, было сложное оборудование, эксплуатация которого требовала от механика больших практических навыков. Ведь если по недосмотру механика выходил из строя пресс, в котором прессовалась мука, и отделялся рыбий жир, то на смену манжета штока пресса, уходило 10-11 часов, а это при наличии на борту рыбы, было чрезвычайным происшествием. Работая механиком технологического оборудования, я хорошо знал многих своих коллег, в море мы часто встречались, и если была нужна помощь, то естественно помогали друг другу, в том числе и запасными деталями. Механики – Н.Клёцов, В.Фурдуй, В.Щербаченко, П.Гарбузов, Г.Рашевский, В.Безубец, Ю.Березовский, это конечно были уникальные люди и высококлассные специалисты, у которых без преувеличения, как говорится, были золотые руки. И вспоминать их без содрогания не могу, ибо, вспоминая их, в голове появляется сразу мысль – ну почему жизнь так устроена, что с выше названными мною коллегами, я никогда не смогу больше встретится. Механика Валентина Безубца, я знал ещё до того, как мы с ним работали на БМРТ “Мыс Обручева”, на котором, я был первым помощником капитана. В середине одного из рейсов, он ремонтировал шнек, который подавал отходы рыбы в барабаны ВСА, несмотря на то, что на щите, на котором была кнопка включения работы, шнека висела табличка – “Не включать, работают люди”, кто-то эту кнопку нажал.

В результате этого преступного нажатия кнопки, правая кисть руки Безубца, была изуродована! В этом рейсе, не помню уже по каким причинам, на траулере не было ни врача, ни фельдшера, но если бы в экспедиции случайно не оказался врач травматолог, то Безубец бы остался на всю жизнь калекой. У меня были от судового лазарета ключи, и до прибытия травматолога, я сделал ему несколько обезболивающих уколов. Травматолог, прибыв на траулер, после того, как осмотрел изуродованную кисть руки Валентина, попросил меня налить ему три четверти стакана спирта, выпил его, не растворяя водой. На мой вопрошающий и недоуменный взгляд, сказал: “Такую руку без наркотика, ремонтировать нельзя, у меня ж не бычьи нервы”. Можно было, с ним согласится, зрелище было не для слабонервных людей. Колдовство врача над рукой продолжалось часа два, причём, он сразу сказал, что ему нужен помощник, таковым стал я. Этот врач оказался преотличным травматологом, ибо спустя несколько лет после произошедшего случая, при встрече, я ощутил крепкое пожатие правой руки Валентина. А тогда, недели три, я делал ему перевязки, пока он с оказией не отправился в Петропавловск, где руку долго лечил, после чего опять работал механиком, а в дальнейшем стал флагманским механиком. Иногда вспоминая его, думаю о том, что он мечтал жить на материке и разводить пчёл. Интересно было бы узнать – если он живой, то осуществил ли он свою мечту.

 А механик Юрий Березовский, это тот самый мой школьный товарищ Юрка, который так торопил меня с моим отъездом на Камчатку. Он приехал на Камчатку, был принят на работу в УОР котельным машинистом. И мне пришлось идти к главному инженеру управления Бородину и просить его решить вопрос о переходе моего товарища на должность технологического механика. После чего, он был со мной несколько месяцев в должности дублера механика в рейсе. Потом ему долго не открывали визу загранплавания, по причине того, что он что-что он ляпал “крамольное” языком, когда был студентом. Пришлось мне говорить на эту тему с одним из работников КГБ (моим другом Шкляевым), который сказал мне: “Хочешь, чтобы твой товарищ имел открытую визу загранплавания, то напиши за него поручительство”. Я без всяких раздумий написал это поручительство, а потом пришло время, когда он был признан лучшим технологическим механиком УОР. А ещё спустя время, я настоял перед руководством, чтобы он работал со мной технологическим механиком в РПК и в заграничном рейсе на БМРТ “Иван Малякин”. Школьная дружба, если она есть, то остаётся дружбой на всю оставшуюся жизнь!
      
 Начальник судовой радиостанции и второй радист (назывался моряками – Маркони), не ловили, не обрабатывали рыбу, но без их присутствия на траулере, экипажу на промысле делать было бы нечего. Тогда ведь не было Интернета, мобильных телефонов, а без радиосвязи с внешним миром – Петропавловском, руководством флота начальниками экспедиций, судами экспедиции, приходящими в экспедицию рефрижераторами, жизнь и работа экипажа была бы полностью парализована. Но быть начальником радиостанции, это означало, не только передавать знаки азбуки Морзе при помощи телеграфного ключа, и уметь наладить радиосвязь, где-нибудь возле архипелага Кергелен, где чрезвычайная слабая проходимость радиоволн. Быть начальником радиостанции означало в совершенстве знать радиоаппаратуру и уметь ей ремонтировать, ибо в океане, некому сдавать аппаратуру в ремонт. Не говоря уж о том, что если начальник радиостанции, не смог бы перестроить работу телевизора возле берегов США или Японии на местный телевизионный сигнал, то выходить ему из каюты и появляться перед членами экипажа, было бы опасно. Ведь в таком случае, абсолютно каждый член экипажа при встрече с ним, не преминул бы сказать в его адрес язвительную и уничижительную фразу. Эх, какие это были эрудированные, грамотные в своём деле и добросовестные люди начальники радиостанций – А.Усачёв, А.Козаков, В.Коваленко, В.Шапошников, А.Бровков. С Толей Бровковым мы сделали три рейса на БМРТ “Союз-4”, в результате пока он трагически не погиб, мы были очень близкими друг к другу людьми.
   
 Говоря об огромном коллективе отличных специалистов камчатского Управления океанического рыболовства, нельзя не отметить ту огромную роль, которую играли люди, возглавлявшие один из самых крупных в СССР рыбодобывающих флотов. С момента создания в апреле 1968 года УОРа его возглавлял Г.Мещеряков, который до назначения на эту должность в течение четырёх лет возглавляя экипаж БМРТ “Узбекистан” своим самоотверженным трудом прославил своё имя и, став Героем Социалистического Труда, вошёл в когорту легендарных капитанов Камчатки! После него, с 1971 года по 1977 год “Океарыбфлот” возглавлял А.Серга, именно при нём флот стал работать во всех промысловых районах Тихого океана и стал одним из лучших рыбодобывающих флотов страны.
   
      Вспоминая на этих страницах дорогих моему сердцу людей, не могу не сказать и о том, что в основном эти люди преданные своему делу,будучи естественно, как того требовала их профессия людьми  мужественными, чрезвычайно любили юмор (без юмора на БМРТ, была бы не жизнь,а уныние и тоска) и постояно сами использовали его в повседневной жизни.. Вот например старший механик Константин Кретов, начал свой трудовой путь мотористом пяднадцатилетним мальчишкой  в годы ВОВ. К концу 60 годов, это был человек,который считался одним из самых опытных и уважаемых старших механников в УОРе. Не говоря уж о том, что на любом БМРТ, он не просто пользовался уважением членов экипажа, но был фактически всеми любим, не зря его все любовно называли Котей! А заслужить любовь среди членов экипажа БМРТ, это было не так просто, для этого нужно было обладать огромными человеческими качествами во всех их измерениях. Но этот любимец толпы (так говорили на флоте) обладал неистощимым юмором, там где он в данный момент находился, там обязательно, почти всегда радавался оглушительный хохот. Однажды в начале 70 годов, я был приглашём Константином Ивановичем в ресторан, по поводу его награждения орденом Трудового Красного знамени.

То что приглашённых им друзей и  товарищей было больше ста челове, было естественнок, как и то, что обмытие его ордена, прератилось в настоящий праздник для всех людей,которые в этот вечер были в ресторане. По прошествии нескольких дней, я ушёл в очередной рейс, а когда вернулся, то очень скоро втрел в центре города Константина Ивановича, После обоюдных фраз – здоров – здоров и дружеских объятий, он внезапно спросил меня о том,был ли я в ресторане, когда он отбывал свой орден. Но вопрос звучал риторически, ибо он хорошо знал о том, что я был на этом торжестве. Получив утвердительный ответ, он вдруг сказал: “Я летом в море не ходил, блыл в отпуске, никуда не ездил, а те салаги, которые  кто вернулись с рейсов, потребовали от меня, чтобы я ещё раз устроил по этому случаю пьянку. Дорого этот орден мне обошёлся, будь он не ладен”. Говорил о это всё без тени злобы в голосе, при этом по всему было видно, что он был доволен тем, что ещё раз в круге друзей отметил столь наменательное событи в свой жизни. Высказав свою “обиду”, он вывернул наизнанку карманы своих брюк и грустно сказал: “Я только собрался в рейс, поэтому на мели, за что я этих пьяниц буду поить”. Произнеся эту фразу, он сразу её забыл, ибо тут же сказал: “Но ты смотри, обязательно сегодня в 6 часов приходи в тот же кабак, смотри не обидь старика, а  то встретимся и не поздороваюсь с тобой”. После того, как он получил мои заверения, мы до вечера расстались. Но я даже не мог и подумать о том, что в этот вечер, любимый всеми человек и юморист Котя Кретов. прямо таки в очередной раз оглушит своих друзей и товарищей своим юмором, да так, что от громогласного смеха, “едва не рухнул потолок в ресторан”.

Сто человек на очередное торжество по случаю получения ордена Кретовым не было, но человек 50, если не больше в ресторан пришли, причём примерно человек 15 были ещё на подобном мероприятии ещё полгода назад. Вечер естественно, удался на славу,  и это было не удивительно, виновника торжества уважали и  любили, тем более что для моряков любой повод собраться в таком сообществе, в котором каждый друг друга знает, а многие не раз были в одном рейсе, является праздником. Как говорится под занавес событий, когда настало время “погасить свечи и закончить бал”, Константин Иванович поднялся со своего стула, у него был наполовину наполненный коньяком фужер и сказал  почти дословно следующее; Я Вас не звал сюда, вы сами напросились, я на мели, и только собираюсь уйти в рейс. Вы здесь распинались здесь о любви ко мне, вызнаете, что я не жадный, поэтому не обеднеете, если оплатите счёт”.  Наступила полнейшая тишина, пролети в это время в зале комар то, наверное, было слышно. А потом, даже трудно описать, что было потом – врыв смеха, криков и так далее, вытащить из кармана 10-15 рублей не для кого не составляло труда, но этим вечер не закончился. Администрация ресторана согласилась, как говорится продолжить “банкет” ещё на пару часов, а в результате, это надолго запомнившееся мероприятие (естественно не только мне) закончилось в  3 часа ночи!   
    
 Каждый человек, в конце жизни, спрашивает себя о том – исполнились ли его мечты и желания в подошедшей к концу жизни, о чём он сожалеет, что сделал бы иначе, если бы начал жизнь сначала. Я из тех людей, которые считают, что моя жизнь состоялась, и другой, если бы была возможность начать жизнь с начала, не желал бы. После работы на Рыбопромысловом флоте Камчатки, я в 44 года я начал новую жизнь. И после флота у меня была очень интересная работа, без этого нормальной свою жизнь не считал бы, а себя не уважал бы! Всегда и везде работал в тесном, дружеском контакте с теми, кто окружал меня на производстве. Но, все эмоции от последующей работы, которых было предостаточно, были несравнимы с теми постоянными эмоциями, которые сопровождали меня постоянно в те времена, когда я работал в Океанрыбфлоте! Время жизни, которое, я провел, работая на промысловом флоте, самое светлое пятно в моей богатой событиями биографии.
   
А вот ещё одно свидетельсво отношения Константина Ивановича к юмору. Я делал с ним один рейс в начале 70  года (господи, как давно это было – почти 50 лет назад) на БМРТ “Алексей Махалин”. В то время в кабаках Петропавловска был модны шлягер – “Талисман” с незамысловатым текстом:

“Ни в бога, ни в чёрта не верит матрос,
А верит в простой талисман:
Он карточку милой по свету пронёс
За тридевять пирсов и стран.

Мы друг за друга стеной,
И нам корабль – дом родной.
Но ты прости уж, прости капитан,
Но ты прости капитан,
Уж ты прости капитан,
У нас у каждого свой талисман.
Но ты прости капитан,
Уж ты прости капитан,
У нас у каждого свой талисман”…
.
    Сразу после выхода в рейс, когда в обеденное время по судовой трансляция зазвучала эта песня Константин Иванович, бросил ложку на стол и выскочил из кают-компании с криком – какой там к чёрту талисман. Скоро стало известно, что он бросился в радиорубку для того, чтобы расправиться со вторым радистом. Потом подобное повторялось регулярно раз в 7-10 дней, Кретов, подбегал к  бронированной двери радиорубки, стучал в неё, естественно второй радист Валерка Логинов её не открывал. Но деваться было некуда, очень скоро наступало время капитанского часа, жертва попадала под могучую правую руку стармеха, которая плотно обхватывала шею Валерки. От нарушителя спокойствия требовалось  две вещи – немедленно отдать бобинку с магнитной лентой, бобинка торжественно вручалась обиженному человеку,  а от обидчика следовало клятвенное заверение, что больше таких бобинок нет. А Кретов громогласно заверял, что если Маркони врёт и подобное свинство повторится, то в следующий раз у него (у этого сучёнка) будет скручена шея. Увы, проходило время и всё опять повторялось. Незадолго до окончания рейса, всё в очередной раз повторилось, Валерка видимо понял, что Кретов может выполнить соё обещание и если не скрутит ему шею,  то основательно намнёт ему бока. Рассвирепевший в очередной раз Кретов в радиорубке Логинова не нашёл.  Он искал его по всему траулеру, увы, обидчика нигде  не было. И только по прошествии несколько часов  “преступник” был обнаружен под делью сеток в сетевом трюме.

Шея у Логинова осталась целой, но в течение большого количество времени, Кретов выдавливал с Валерки бобинку за бобинокой. Наконец обессиленный Валерка, отдав последнюю бобинку, сказал ему о том, что его можно убить, но  он торжественно клянется, что у него больше ничего подобного нет. Был заключён в присутствии свидетелей торжественно вечный мир, и щедрый Кретов в очередной раз, пригласив Валерку в свои апартаменты,  налил ему пару рюмок виски из своих запасов  и они объяснились в очередной раз друг другу в любви. Всё, рейс закончился, траулер отшвартован  в рыбном порту у холодильника, торжественная встреча, на которой присутствовало, как всегда руководство флота закончилась,   многочисленные родственники и гости разошлись по каютам членов экипажа. И вдруг тишину разорвала знакомая мелодия “Талисмана”. Константин Иванович, не бежал в радиорубку, ибо она в порту закрывалась до следующего рейса, он выбежал на верхнюю палубу  и увидел улыбающегося Валерку, который махал ему рукой, при этом садясь в такси. На следующий день, проходя мимо каюты старшего механика, я услышал сквозь приоткрытую дверь приглушенный разговор. После того, как я зашёл в каюту, то увидел сидевших почти рядышком  Константина Ивановича и его гостя –  Валерку. Я примкнул к ним и в результате проведённого с ними времени понял, что они очень любили друг друга.  Я никогда не узнал   (хотя неоднократно об этом спрашивал у Кретова об этом), почему песенка “Талисман”, так ему не нравилась.  Но хорошо понимал, что нужно было быть очень талантливым режиссером, чтобы поставить подобные сцены, ведь просто так, люди никогда без причины не будут так искренне  громогласно смеяться, как смеялись они в то время, когда разыгрывалась комедия при  трансляции этой песни.

Хотя иногда мне казалось, что комедия закончится тем, что шея Валерки будет действительно скручена. А сегодня, когда я вспоминаю те необыкновенные сцены, то очень сожалею, что тогда ещё не было небольших видеокамер, как  во многих и многих подобных случаях моей богатой на приключения и интересные события морской жизни. Я не был в Петропавловске, в то время, когда в возрасте 56 лет умер Константин Иванович Кретов – удивительный во всех отношениях человек.  Но в 1991 году, будучи в Петропавловске, я совершенно случайно встретил Валерия Сергеевича Логинова, прошло больше 15лет с того времени, как мы виделись с ним в последний раз. И не просто виделись, а были  в одном рейсе на БМРТ “Мыс Обручева”, причём он уже был начальником радиостанции.  Думаю, что читатель поверит в то, что нам было что вспомнить и о чём говорить.  Мы вспомнили очень и очень многих наших с ним общих товарищей, в том числе конечно и Кретова. При его упоминании у. Валерия Сергеевича на глазах появились слезы. Я согласился с его предложением, поехать на следующий день на кладбище и навестить могилу человека, который нам обоим был очень дорог.  Сказано сделано, но это едва ли не единственный случай в моей жизни, когда я выполнив своё обещание об этом пожалел. Покидая кладбище, я был не просто в шоке, но в трансе и едва шёл, ведь на каждом шагу были могилы дорогих и близких мне моих товарищей, с которыми очень тесно в своё время была тесно связана моя  судьба и жизнь. Всё время мне казалось, что я скажу –  “Друг (перечисление фамилий и сегодня меня добивает и это не потому, что я сегодня очень стар) поднимайся и вспомним наши с тобой славные дела и многое из нашей с тобой жизни”.  И при  этом мне казалось, что так это сейчас и произойдёт. Увы, к сожалению, в этой жизни так не бывает, хорошо, что рядом со мной был Валера. Я не знаю, живёт ли он сегодня на белом свете (он 1946 года рождения), но он один из большого количества людей, которых я вспоминаю добрым словом и никогда не забуду, ибо слишком тесно была связана с ним моя жизнь.   
   
Я написал о Кретове и Логиновея   очень кратко (как в том числе и о многих своих товарищах), но я уверен в том, что если эту публикацию прочитают те люди (если они живы конечно), с которыми я работал в те годы, то они будут благодарны мне за то, что я вспомнил о них, о днях нашей молодости, наших делах и о том времени. Печатаю эти строчки, а в голове кавардак, мысли перехлестывают одна другую, слишком много было событий и впечатлений от работы на БМРТ, постоянных пребываниях в разных широтах Тихого океана и дальних странах, общений с великим множеством уникальных людей. Не говоря уж о том, что таких людей, с которыми свела меня судьба на рыбопромысловом флоте Камчатки, больше не встречал никогда, да простят меня все, кто работал со мной после моей работы на океанских траулерах, за эти мои слова. Уж слишком специфическая работа была на флоте, она очень скоро обнажала внутреннюю сущность души человека, работавшего рядом со мной, при работе на земле, для этого нужны были бы долгие годы! Фактически человек, с которым я находился в товарищеских отношениях на протяжении одного рейса, оставался моим товарищем на всю мою жизнь, и каждый раз, когда я узнавал, что кто-то их моих товарищей уходил из жизни, было для меня трагедией. Трагедией для меня является тот факт, что фактически почти никого из моих товарищей нет в живых. И мы уже никогда в этой жизни не встретимся, не обменяемся впечатлениями о жизни и о прошлых делах своих, не постучим слегка о стол рюмкой наполненной хорошей водкой, поминая тех друзей, кто ушёл из жизни. За всех это сегодня сделал, я один, чем и счастлив. Не будучи поэтом, выражаю свои мысли о тех людях, с кем свела меня судьба, и с кем шагал по жизни в белом стихотворении –

Вспоминая ушедших друзей!
Жизнь подошла к концу, все друзья потеряны,
                Уходили они один за другим в те места,
                Где постоянно веет холодом.
                А ведь было для них и другое время,
                Когда холод для них был естественен,
                Когда лица их ветром были посечены,
                А в мозгах клокотала мысль
                – Ведь не все дела на белом свете, ещё сделаны.
                И, никто из них не думал о том,
    Чтоб отхватить от жизни, больший кусок пирога,
                Ведь были они родом из особого племени.
    Были щедры душой они, всё их радовало вокруг,
            И, готовы были они всегда, руку другу подать в беде.
                И, любили они сыновей своих,
          Видя в них продолженье жизни своей и самих себя.
                А теперь их нет и забыты их дела,
                Новая жизнь стирает память о них,
                На могилах их прорастает трава.
           Но я, помню дела и лица ушедших из жизни друзей,
                Помню смех Димы, Саши, Бориса,
                Помню, как в жизненной связке,
                По дорогам бурного века вела нас судьба.
               Мы ведь шагали по жизни, дружной большой семьёй,
       И была у нас родная страна, и живя в той стране,
                Мы творили во имя её большие дела.
                А теперь уже нет, ни любимой страны,
                Ни дорогих мне друзей
                Но говорят мне новые люди сегодня о том,
                Что прожили мы на белом свете зря,
И, что жизнь наша прошла в плохой стране.
            И при этом нас и страну хуля, они не думают о том,
                Что совесть наша чиста, ибо нет причин,
                Чтобы нам краснеть за наши дела.
         Дай то Бог вам, сегодня живущим на белом свете,
                Жизнь прожить и не краснеть за свои дела,
           Чтобы не получить от потомков хулы и призренья,
                За напрасно потерянный жизни век.
                Ну, а нас уже нет, и не вам нас судить,
                Сделайте в жизни, хотя бы то,
                Что оставили мы сыновьям своим
                И поколеньям, грядущих людей.
                А когда мы случайно столкнёмся с вами в аду или раю,
            То обязательно, в мире новом для вас и для нас,
                Поговорим обо всём, как на духу.

       Я думаю, что люди моего возраста, хорошо понимают, о чем я сказал в своём белом стихе, уверен в том, что у них также болит на душе, как и у меня. Ведь, к сожалению, мы для молодого поколения являемся со своими идеалами, представлениями о жизни, об отношении к делам и людям отверженным – живым “хламом”. И поэтому, когда  в разговоре с молодыми людьми ловлю их иронический взгляд, а иногда и небрежение к моим мыслям, то вспоминаю строчки гениального русского поэта Ф.Тютчева в его стихотворении “Когда дряхлеющие силы”. Именно  опубликованные мною  ниже строчки, могут помогать человеку в глубокой старости (после 75 лет) цепляться за жизнь, когда болезни одолевают и очень тяжело жить:   

       “…Когда дряхлеющие силы
      Нам начинают изменять
      И мы должны, как старожилы
      Пришельцам новым место дать, –

       Спаси тогда, нас добрый гений,
       От малодушных укоризн,
       От клеветы, от озлоблений
       На изменяющую жизнь;

       От чувства затаённой злости
       На обновляющийся мир,
       Где новые садятся гости
       За уготованный им пир”...


Рецензии