200. Хуторская чертовщина. Ночной выход

          Несколько дней Злотазан отсыпался и отдыхал, безвылазно находясь в усадьбе, для себя отметил  парочку другую явных изменений.
      
       Первое с чем он сразу столкнулся, дотошный учёт продовольствия и особенно алкоголя, радоваться этому или наоборот по возмущаться скупердяйству помещицы, сразу не определится,  здесь ещё с какой стороны посмотреть, лично для него особой проблемы не существовало, поэтому и нечего было париться.

        За последние сутки соседку по комнате совершенно не узнать, Анна Владимировна стала нервнозной, не сдержанной, особо требовательной, такие изменения её характера для Злотазана было большим подспорьем, таким  человеком ему будет проще управлять.

        А в остальном всё шло как нельзя лучше, наступила медлительная стабилизация, крестьяне днём неспешно ковырялись по хозяйству, как в поместье, так и в своих дворах, а по вечерам продолжали праздновать святочные дни.

        Наступила вторая неделя святок, хуторской чёрт заскучал от безделья и решился сходит на хутор, посмотреть, что да как там происходит.
       Будет возможность, случаем заглянуть, кому ни будь из хуторян в гости, перекинуться в картишки, по бражничать для настроения.

        О своих собратьях с мельниц старался не вспоминать, его до сих пор бесят их бездумные выходки, это из – за них оскудел металлический шкаф на солидную сумму. 
       Да за такие деньги можно было купить два новеньких экипажа с вороными резвыми лошадками, вот только они ему совершенно ни к чему и своего добра хватает, придёт время и он найдёт этому применение.

           А сейчас не помешает пройтись, прогуляться на природе, развеется мысленно, успокоить нервную систему, получить заряд позитива.

      Хуторской чёрт выждал подходящий момент, проскользнул по коридору, вышел на крылечко бокового входа, спустился по ступенькам, прошёл по дорожке и не доходя калитки свернул направо, вдоль забора промелькнул до ограды, которую с ловкостью пантеры, чёрной пантеры, преодолел в один прыжок.

          Присев на корточки за оградой, по озирался по сторонам, понюхал ночной воздух, что – то в нём чувствовалось не приятное, зловещее, не относящаяся лично для него, усадьбы, поместья, чувствовалось что – то более грандиозное и отдалённое.

        Чтобы случайно не оказаться под пристальным вниманием усадебного сторожа, на четвереньках направился в сторону хутора, такая его поза навряд ли привлечёт к себе внимания, в темноте будет не разобрать, кот ли это приходящий по своим кошачьим делам или собака с облезлым хвостом, выискивающая себе пропитание.

        В таком положении Злотазан пересёк дорогу и с десятка два метров выгона, затем принял вертикальное положение и по одной из тропинок, направился к хутору.
        Тропинки расходились и пересекались в различных направлениях, более натоптанные вели к центральной части хутора,  блеклые к восточной окраине хутора.
        Вот по такой тропинке и шагал Злотазан, соваться центральную часть хутора не стоило, там активнее по улице прогуливался народ, а с краю чаще  было спокойнее, не всегда правда, но бывало.

            Злотазан подошёл к огородам, обходить вокруг – это не в его правилах, да спотыкаться в темноте не особо большая радость.
        Воспользоваться крестьянским огородом наилучший вариант, прошёлся и уже на улице, оставалось выбрать такой двор, где отсутствовала собака, а они отсутствовали в нескольких дворах, где проживала беднота, у одних нечего особо было сторожить, у других самим едва хватало поесть.

          Хуторской чёрт полез в огород, принадлежащий бывшему служаке Сёмке Павлюку, человеку не ординарному, по мнению самих же хуторян.

          Семён Тимофеевич не очень распространялся о своей службе, которой отдал свои лучшие, молодые годы.
         Но имел в награду серебряные часы луковицы с цепочкой, единственные в округе, станица не в счёт, с надписью на внутренней стороне крышки «За храбрость», как сам он утверждал, когда был под хмельком, подарок самого генерала, которого и понесли испуганные лошади.

       Сёмка с раннего детства  воспитывался при лошадях, умел с ними обращаться.
         А кто в этом хуторе не умел обращаться с лошадьми, проживая по соседству с конюшней помещика Мамкина, возможно по этой причине большинство наших хуторян служило в кавалерии или как Сёмка, коноводом при солидном орудии тяжёлой артиллерии.

          Но вернёмся к тому моменту, когда лошади понесли кибитку с генералом М., Семён Павлюк, единственный кто проявил решительность, бросился и повис на мордах лошадей, те его протащили с полсотни метров и остановились, генерал и ещё кто – то там были спасены.

       Вот в знак благодарности и был одарен Семён  часами от генерала.
          Так это было на самом деле или нет, но Семён Тимофеевич, человек в годах, выработал в хуторянах уважение к себе, если к нему обращались:
                - Сёмка,
                -Семён,
                - Тимофеич
                или дядя Сёма сколько времени?
       Он делал вид, что не слышит, хотя стояли перед ним лицом к лицу.

             Даже на такое обращение:
                - Семён Тимофеевич скажи сколько время?
               Он отворачивал голову в сторону  и делал вид, что перед ним ни кого нет.
           А вот когда его спрашивали:
                - Семён Тимофеевич скажите сколько времени?

          Он чинно доставал часы, давил на кнопочку, приподнималась крышка часов, без музыки, была ли такая модель или музыка сломалась, и с точностью, чётко и ясно  называл, сколько часов и минут, закрывал крышку и смотря невозмутимым взглядом в сторону, прятал часы в карман.

          Тут же мог подойти другой человек, будь – то малышня или солидный старец и если спрашивал с уважением на вы, то Семён Тимофеевич невозмутимо доставал часы, давил на кнопку, открывалась крышка, и он чётко и ясно называл час и минуты.

         Иногда ребятня дурачилась,  подходили один за другим и каждый получал ответ на свой вопрос, сколько на данный момент времени, отказа не кому не было.
          Свои часы он сверял по штуковине собственного изготовления на высоком полене, вкопанном в землю с южной стороны его аккуратной хатёнки, где проживал со своей женой Евдокией Павловной, каким ветром их занесло в наши края, история запутанная и не понятная.

      Ещё одной его странностью считали, что у того все предметы домашнего обихода имели надписи и им вёлся строгий учёт.

          Злые языки поговаривали, что это у него осталась привычка от службы не в артиллерии, а по хозяйственной части и часы он выменял на водку или купил за деньги, у какого ни будь забулдыги офицера.

          Зависть страшная сила, готовая на любые подлости, а оболгать человека, много ума не надо, пустил невероятный слушок и пошёл он гулять, обрастая с каждым разом невероятными домыслами, пойди потом отмойся, так прилипнет, хоть с кожей отрывай, а всё равно  измазанным останешься.

           А что до Тимофеича, так он действительно хозяйственным человеком был, всё у него лежало и стояло на своих местах, в полной чистоте и  порядке, что вызывало  негативное отношение ко всему солдафонскому у хуторских разгильдяев и выпивох, отставной состав был иного мнения и подходил с уважением к нему.

15 фев 207 г.