Егорка глава 1

глава 1

Егорка сидел за столом, когда за окном послышался громкий треск мотоциклов, а затем и лающая немецкая речь. Отец прижал к губам палец, напоминая сыну, что он должен молчать и повернулся к открывающейся двери. Вошли два солдата, быстро оглядели комнату и отступили, пропуская офицера. Тот отпустил их взмахом руки.
- Лесник! Ты знайт где есть партизан!
- Герр офицер! Клянусь вам, я не знаю где партизаны! – И лесник истово  перекрестился.
- Ты есть врать! Ты будешь выводить нас к партизан или мы убивать твой сын! – И немец ткнул пистолетом в сторону замершего Егорки.
- Герр офицер! Клянусь вам! Вот перед лицом святой Богородицы, я не знаю, где могут быть партизаны!
Он повернулся к сияющей мягким светом иконе и протянул к ней руки. Боковым зрением Егорка увидел, как немец поднимает пистолет. Не смея нарушить приказ отца никогда не подавать голоса при немцах, он резко толкнул кружку, стоящую на столе. Отец, каким-то неуловимым движением метнул их единственную ценность – икону, фашисту в лицо. Пулю, предназначавшуюся отцу, приняла на себя Пресвятая Богородица. Этого мгновения хватило ему, чтобы броситься на врага, закрывая собою сына и крикнуть:
- Егорка, беги!
Егор метнулся к окну, выходящему на задний двор. Кубарем скатился с завалинки, отлетев по инерции метра на три, ужом скользнул между грядок, вспрыгнул на забор, на котором сушилось бельё, и рухнул вместе с подгнившей перекладиной в заросли лебеды. Следом гремели автоматные очереди, слышались крики.
 Егорка не сразу понял куда он упал, уж очень высоко над ним поднимались в небо стволы сорняков. Потом догадался, - он в яме выкопанной отцом в прошлом году. Отец собирался сделать в ней коптильню, но что-то не заладилось, яма заросла травой и о ней забыли.
Егор очень медленно, чтобы не шелохнулись над ним стебли, перевернулся на живот, привстал на ноги и приподнял голову над краем ямы. Ничего не видно, но странный треск и запах дыма заставили его раздвинуть руками  сплетённые ветки лебеды. От увиденного  перехватило дыхание. Крик, рвавшийся наружу, так и остался тяжёлым комом в горле. Горел родной дом и там внутри был  отец. Егор видел, как рыщут солдаты по двору и огороду в его поисках, а заодно поджигают все постройки. Вот заполыхала баня, за ней вспыхнул сарай. Оглядев аккуратные грядки, солдаты направили автоматы на заросли травы. Егорка сполз на самое дно ямы. Пули свистели над ним, срезая листья и стебли и он, зажмурив глаза, начал молиться своей любимой Богородице. Той самой, которой по вечерам он поверял свои обиды, радости и желания. Той самой, которая сегодня вместе с отцом спасла ему жизнь. Той самой, которая сейчас сгорала в доме вместе с его отцом.
Он снова выглянул из ямы и увидел, как солдаты грузили на мотоцикл тело офицера. «Молодец отец!» - подумал Егорка, но жар от горящих построек становился нестерпимым и он опять сполз вниз. Трава скрутилась, пожелтела и пожухла от огня, плотным ковром укрывая убежище Егорки.
Два долгих дня провёл мальчик на пепелище поджидая пока сможет отыскать хоть что-то оставшееся от отца. В сгоревшем сарае он нашел лопату, приладил к ней черенок и, пока остывали угли, выкопал небольшую могилу. Потом выбрал из одежды, сушившейся на сломанной перекладине, отцовскую рубаху, собрал в неё останки отца и похоронил.
За всё это время Егор не произнёс ни слова и ни разу не заплакал. Он словно окаменел в своём горе. Закончив трудное дело, Егорка скрутил в узелок оставшуюся одежду, насовал в карманы моркови с огорода и, сгорбившись под непосильной тяжестью горя, медленно побрёл в лес.