Вывод из жизни

Когда едете в лифте, взгляните на потолок. Там есть люк – так, на всякий случай.

Был 2009 год. Я после работы зашел в бар неподалеку, выпить пива. Место хорошее – прохожее, около оставновки общественного транспорта, людей много, барная стойка небольшая, но хозяйка услужливая – всех видит, и сразу приносит заказ. Я сидел спиной ко входу.
- Можно тут присяду?
Бар был заполнен, поэтому мужчине среднего и от того непонятного возраста отказать не имел права..
- Да, конечно.
Когда ему принесли пиво, он жадно сделал пару глотков – напитка в бокале как и не бывало. Выглядел хорошо – опрятный, в простом свитере, с усами. Но глаза... В них было то, что я даже спустя столько лет ни описать, ни понять не смогу.
- Только вышли.
- ?
Он подозвал хозяйку, попросил бутылку водки, простую нарезку, кваса, и два стопаря.
- Составишь мне компанию?
Согласно кивнул. Но лучше б я уже в этот момент ушел из бара.
Выпили по первой. Закусили. Молчание. Вторая. Третья... Не чокаясь.
Кинутая фраза «только вышли» требовала в моей голове ответа, но спрашивать я не стал. А он словно знал, о чем я думаю.
- Из Афгана. 20 лет назад. А как будто только что. За них.
Опять не чокаясь.
Новой жизни он мне не открыл, спросил лишь, где я работаю и доволен ли. О себе тоже немногословен был. Сказал только – а вот зачем?
Он ушел служить, как и все, в призывном возрасте. Потом призвали в Афган.
- Страха, как чувства, не было. Была ненависть к тем, кто заставлял убивать. Сильная. Но солдат беспомощен в своих желаниях. Только исполнения. Били таких же, только с платками под шлемом. Когда пуля влетает в твоего товарища ты слышишь хлюпающий звук. Крик только потом – если не в голову или не убило сразу. В штабе тихо и спокойно. Союз республик охрану давал хорошую, но не на поле боя.
- Мы тогда на передовой были. Промерз трохан, поэтому часто начало гонять. Почки. Вышел ночью из палатки отлить. База у нас хорошая была, ухоженная, куда хочешь не сходишь. Пришлось до лесу идти. Дело вроде свое сделал, а слышу, что продолжает литься. Нервы на войне, конечно, сдают, но не на столько. Смотрю, а метрах в двадцати стоит от меня такой же. Писяет. Иду к нему, тихо – мало ли. И точно - Дух. Подошел к нему незаметно. Схватил за шею. Хотел убить. Но отпустил. А зачем? Человек вышел в лес как и я. По тем же потребностям. Смотрели друг на друга долго. В глазах было бессмыслие. Он отдал мне свой паколь и спокойно ушел. Зная, что у меня нет оружия и я не выстрелю. Капал дождь. Но по деревням мы их стреляли жестко. В упор. Многие из нас плакали по ночам. Потом сказали нам – все закончено, выходим. Вышли.
Опять не чокаясь. Бутылка к концу.
- И я вот уже 20 лет понять не могу – зачем? Я сюда вернулся с орденами, но никому не нужный. На работу вроде бы берут, но такую, что тебе даже и рассказывать не буду. Жена не дождалась, ребенок другого отцом называет. А те ребята так и лежат на поле. Их даже не хоронили. А глаза его помню – бездонные, как небо в ту ночь. И звезд в них много было, как искорок надежды. А на что? Им сказали, нам сказали. Пошли убивать друг друга. Но зачем? Лучше б меня там убили.
Допили. Он встал, положил деньги на стол.
- Даже и не дергайся, сдачу – ей на чай. И запомни – война у нас в голове.
Ушел. И прежде, чем я успел вздохнуть, на улице раздался хлопок. Плотный и очень короткий.
Сказали, что мужик в свитере сам кинулся под колеса троллейбуса. А я до сих пор думаю, что оступился.
Нету в жизни того люка, который так – на всякий случай.

(Всем тем, кто вышел оттуда и не вышел)