сны о чем-то большем? Не о чем! редактированный

                Сны о чем-то большем? Ни о чем!
               
Не завершив дела земные,
Он часто рвался в облака.
Он знал, что там, - во чреве мира,
Течет небесная река.

Он шел нетвердою походкой,
Не взяв от жизни ничего.
Свою мечту сменял на водку,
И все же, светел путь его.

А что оставил он любимым, -
Лишь слезы, горечь и печаль.
Пройдя свой путь до половины,
Ушел в заоблачную даль.

Там за рекой, где нет туманов,
Там где начало всех времен,
В покое снов, в тоске дурманов,
Бушует земляничный звон.

Закрой глаза, отдайся звону,
Пускай застыла в жилах кровь, -
Здесь сирый мир, забытый богом,
А там, - вселенская любовь.

И он взлетел, влекомый зовом,
Но в лужу шлёпнулся сначала.
«Чудак ты, здесь твоя могила!», -
Ему помойка прокричала.

В начале сотворил Бог небо и землю. Земля была безвидна и пуста, и тьма над бездною и Дух Божий носился над водою.
И сказал Бог: да будет свет. И увидел Бог, что он хорош, и отделил свет от тьмы. И Бог сказал: да будет твердь посреди воды, да будут светила для отделения дня от ночи, да произведет вода всякую живность и птиц, и рыб. И благословил их, говоря: плодитесь и размножайтесь. И стало так. И увидел Бог, что это хорошо.
И сказал Бог, сотворим человека по образу Нашему и по подобию Нашему и сотворил Бог человека. И создал Господь человека из праха земного, и вдунул в его лицо дыхание жизни, и стал человек душею живою. И увидел Бог все, что Он создал, и вот, весьма хорошо
И почил Бог в день седьмый от всех дел Своих, которые делал. Проснувшись, подумал Бог: не хорошо быть человеку одному; сотворим ему помощника, соответственного ему. Привел к человеку всех тварей земных и нарек человек имена всем скотам и птицам небесным; но для человека не нашлось помощника, подобного ему. И было Богу хорошо.
И навел Бог на человека сон. И взял у него ребро, и создал из него помощника для него, жену, и привел ее к человеку. И были они нагие, Адам и жена его, и не стыдились наготы своей.
Тут Бог вновь притомился и заснул под кустом, наевшись спелых ягод винограда, а этим воспользовался змей, самый хитрый из всех зверей полевых, которых создал Господь Бог. И сказал змей жене: плоды с дерев ты можешь есть. Вон, взгляни на Бога. Тот наелся и почивать изволит, а ты у него за падчерицу, за мужем и зверьми присматривать должна. Сорви плодов, поешь и отнеси мужу. И поела она плодов, и отнесла мужу и он поел. И открылись глаза у обоих, и узнали они, что наги.
Господь Бог, проснувшийся и узнавший от птиц, что пока он спал, змей накормил жену Адама винными ягодами и испортил ее. Бог, который сам был не прочь попользоваться женщиной, призвал ее к себе и сказал: ты дала змею? Жена сказала: змей обольстил меня, и я дала.
И сказал Господь Бог змею: за то, что ты сделал, проклят ты перед всеми скотами; ходить будешь на члене своем, пока он не сотрется в пыль. А до этого был змей прямоходящим и член у него был огромный. И это было хорошо.
Жене сказал: умножаю умножу скорбь твою в беременности твоей; в болезни будешь рожать своих детей.
Адаму же сказал: проклята земля за тебя; тернии и волчицы прирастит она тебе; в поте лица будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят, ибо прах ты и в прах возвратишься. И нарек Адам (Человек) имя жене своей: Ева (Жизнь), ибо она стала матерью всех живущих. И выгнал Господь Бог эту парочку из сада Едемского, чтобы возделывать землю, из которой он взят.
А Ева, которую соблазнил змей зачала и родила Каина; и сказала Ева мужу, что приобрела я человека от Господа.
Удивился Адам и познал жену свою первый раз, поверив ее словам, и она зачала во второй раз и родила Авеля. И был Авель пастырь овец, а Каин был земледелец. 
Бог наблюдая за этим сказал: что-то все познают Еву, и только я в стороне. И познал Господь Еву через Адама (сначала ему засадил, а потом ей) и она понесла, и родила ему сына, и нарекла ему имя Сиф и стал он строителем.
Спустя несколько времени, принес Каин от плодов земли Господу в дар кусок земли и фигу с дерева, и Авель принес от стада своего шерсти клок, скатанный в шар, и Сиф же подсуетился, принеся рейки из тикового дерева. И призрел Господь на Авеля и дар его, и на Сифа призрел, а на Каина и на дар его не призрел. Маловато земли, сказал Бог. И сказал Каин братьям своим: пойдем в поле, разберемся. И пошли они в поле, которое Каин в дар Богу посулил; и восстал он там на братьев своих и убить их возжелал.
Но тут Авель вытащил из сумы своей шар из овечьей шерсти и пнул ногой младшему брату Сифу. Удивился Сиф и пнул шар обратно. Каин, который хотел зарезать Авеля, сказал: дайте мне тоже шар попинать. И дал ему Авель шар и пинал его Каин до самого вечера, пока не упал от усталости. А ночью пришел и зарезал Авеля, потому что, хотел он быть первым пинальщиком шара из шерсти клока овцы скатанной в шар (футболистом) на земле.
И сказал Господь Каину: где Авель брат твой? Он сказал: не знаю, разве я сторож брату моему? Тут из полей раздался голос Авеля. И сказал Господь: что сделал ты? Голос крови брата твоего вопиет ко Мне из земли; и ныне проклят ты и племя твое: и будешь ты испокон веков играть за одну команду. И нарек Бог эту команду Спартак; и будешь ты пасти свиней, а не овец, как твой брат: и назовут тебя мясным окороком и московским гондоном! И воскресил Бог Авеля и сказ ему; за смелость твою и благородство, я дам тебе недра земные и будешь ты форвардом в команде, которую нареку я Зенит. И позвал Бог Сифа и сказал он ему: а ты в шерстяной мяч играть не станешь, а будешь строить поля для своих братьев и дам я тебе второе имя Мудко. И стал Мудко строить поля по всей земле. И удивился Бог своей прозорливости и все было хорошо и он пошел спать. И был вечер, и было утро: день седьмой.
А тем временем все сыновья Адама и Евы и мертвые и живые стали познавать жен своих и чужих со скоростью кроликов и наполнилась земля к востоку от Едема всякими людьми со смешными именами: от Еноха и Цилли, до Хама и Сарры.
Когда людей набралось на две полноценный команды для игры в шерстяной мяч, то Сарра сшила из свиней, которых разводил потомок Каина кожаную сферу, а потомок Авеля, который восстав из мертвых на пару часов, тоже познал нескольких жен, а заодно и мужей, дал этой сфере поэтическое имя Мяч. Строитель Сиф вбил свои рейки в землю и прикрепил к ним параллельно земле перекладину: это сооружение поэт назвал воротами в Ад, потому что для всех обитателей земли, особенно для жен, времяпровождение мужей за игрой в мяч, превратилось в сущий Ад на земле.
Так они и жили, пока не разверзлись небеса и не пошел дождь, который лил сто лет. Тогда, Бог быстренько подсуетился и родил Ноя. Богу это можно, рожать просто абы как. И Ной построил ковчег и собрал в него каждой твари. И огромен был ковчег, а делать на нем было нечего. Пока Ной плавал и искал землю: потомки Авеля, Каина и Сифа  пинали шар, на Ноевом ковчеге превратив в футбольное поле большую часть палубы,  а Сарра стригла бакшиш от платы за просмотр с Адама и Евы и прочих обитателей ковчега. Когда же вода спала и ковчег пришвартовался к горе Арарат, то все его матросы разошлись по земле, договорившись встречаться раз в четыре года и, во время отдыха от познания своих жен, проводить турниры по игре в мяч.
Поначалу женщины и приравненные к ним мужчины были не довольны и стали жить в Содоме и Гоморре: и стали они жить и были злы, отлученные от футбола, и грешны перед Господом.
И сказал Господь Аврааму: всю землю с севера на юг; с запада на восток отдам тебе, и в долготу и в широту и вдоль и попрек, только избавь меня от футбола. И пришел Авраам в Содом и Гоморру и истребил всех болельщиков футбольных. А тех кто не был оным, всех научил играть в шахматы, потому что, там и есть можно и мат присутствует..
Только толку от этих шахмат никакого. Все одно. Мужья встречаются раз в четыре года и играют в футбол, а все их многочисленные жены и шахматисты сидят возле поля и выпучив глаза болеют, кто за Спартак, а кто за Зенит. И было это хорошо!
Вольные выдержки из Ветхого Завета. Первая книга Моисея. Бытие. Существуют незначительные отклонения от канонического прочтения текста.

- Как у тебя с сексом?
-Какой секс, я его найти не могу.

-Вы что идиоты! А ты куда смотришь?! Еб, - он грубо выругался в кулак. – тебе что, ему по ногам не шарахнуть? Вы что ребята, этого тощего не остановить?
Сергей Андреевич, тренер детской команды ФК «Кировец» был вне себя. Сегодня он принимал в свою команду новичков, пожелавших попробовать связать себя с самой популярной игрой в СССР. Да что там в СССР, бери круче, - во всем мире.
 Страстям кипящим на футбольных полях, позавидует любой телевизионный и кинопродюсер выпускающий миллиарды всевозможных мелодраматических поделок, сонмы боевиков и ужастиков, не говоря уже о порно или фантастике, но так и не достигшей той популярности и любви, тем эмоциональным всплескам, трагедиям и драмам со счастливым концом и концом без счастья. Кто-то сказал, что футбол это эмоциональный слепок нашей повседневной жизни, а точнее – это сама жизнь. Я не знаю, кто первым произнес эту фразу, я не слышал, но то, что кто-то так сказал это неоспоримо. Футбол ломал судьбы, как отдельных индивидуумов, так и целых государств. Вспомним, сколько футболистов полегло на поле от пуль, ножей, кастетов ревнивых и сумасшедших болельщиков (а уж самих болельщиков полегло в тысячу раз больше). Сколько детей остались без отцов из-за этой кожаной сферы по имени мяч? А что творится в Африке и Южной Америке? Игроков уничтожают охапками, снопами, просто вяжут и мочат! Колумбия, Аргентина, Перу, Эквадор, Бразилия помешаны на футболе. Местные наркобороны, мафмози, диктаторы и радикалы вбивают в сокер огромные деньги, и если следует какой-то сбой, то под нож может попасть целый коллектив. За этим дело не встанет. Вспомним взрыв колумбийского самолета в 74 году над Панамой, на котором летела футбольная сборная Рики-Косты на важнейший матч с Колумбией, аккурат перед чемпионатом мира в ФРГ. Взорвали суки! Как потом выяснило ФБР ( свои левоохранительные органы у латиноамериканцев всё равно, что маленькие дети, или неразвиты или не наигрались еще, не повзрослели), что Боинг 737 взорвала колумбийская Красная армия или по-английски Ред Хот Чили Пеперс (Red Hot Chilli Peppers, что в буквальном переводе означает Перчёный красный х*й коммуниста или Красный коммунистический х*й с перцем!) Уж и не знаю, откуда взялось такое название, может из Чили? В СССР ходили слухи, что после фашистского переворота и свержения Сальвадора Альенде (Луис Корвалол успел съ*бать в Союз, мы его потом на Буковского выменяли)  рядом с футбольным стадионом, на арене которого хунта устроила концентрационный лагерь, в котором содержалось несколько тысяч чилийских коммунистов и сочувствующих, пособники фашистов устроили неплохой бизнес с местной экзотикой. Для приезжающих в страну (не смотря на запрет ООН) лидеров некоторых африканских стран, таких как Роберт Мугабе или Зенедин Зидан на неофициальных приёмах, во время завтрака подавали экзотическое блюдо Luda, наши бы остряки тут же бы добавили «Эх Люда, х*й на блюдо!», и были бы правы, поскольку на серебряных подносам этим всяким Каддафи, Мугабе и Зиданам подавали фаршированные перцем мужские половые органы, яйца подавались отдельно в специальных подъяишниках и чаще всмятку с маленькой золотой ложечкой усыпанной бриллиантами и прочей бижутерией для большего форсу. Вот в память об тех мучениках и неофициальных завтраках колумбийские повстанцы и назвали свою террористическую организацию Red Hot Chilli Peppers. А в Африке еще хуже. Едва только эти обезьяны слезли с пальм и научились пинать мяч, как у них тут же установилась традиция съедать одного человека из проигравшей команды. Тут все верно, иначе никак. Ведь, как говорится, это только пацаны на шелобаны играют, а настоящие мужчины на интерес. А какой-тут интерес, если «денег нет, а время есть и в гости некуда пойти. А-а-а-а! Ау!», как пел Виктор Цой, один из ихней банды. Короче. Денег нет, бананов выше крыши, женщины черные надоели, а Анна Семенович еще не подросла, вот и играли они на мясо. Вы скажете, а почему бы им слона не завалить или буйвола какого-нибудь и слопать всем вместе? Да, почему? Эх, парни! Это же футбол, а не гольф с пинг-понгом. Здесь важен результат и пусть проигравший плачет, точнее, дрочит и лезет в костер на съедение. Можно и без перца, но с пальмовым маслом, без него в Африке никуда.
В общем, этот беспредел долго творился, пока ФИФА наконец не навела в любимой игре порядок. Теперь можно все, но только если у тебя есть деньги. Есть деньги, можешь купить себе несколько членов (не х*ев жареных) ФИФА и протащить в свою страну чемпионат мира, как это мы сделали. Не зря же господин Мудко так долго учил английский язык, чтобы в очередной раз,  опозорить нашу страну на всю планету! А нет денег, так иди побирайся и гуляй на задворках истории, как Украина на окраине. Правда герр Блаттер и месье Платини тоже умудрились вляпаться в дерьмо по уши, оно только к Мудко не пристаёт, но это уже не о футболе, а о коррупции. Я же говорю о великом, о всенародной любви к самой замечательной игре в мире.
Стоял тогда Сергей Андреевич возле бровки и смотрел, как возились его воспитанники с мальчишками мечтавшими, и как они пинать эту кожаную сферу чуть ли не ежесекундно. Ну, а какой пацан не мечтает быть похожим на Пеле, Стрельцова, Блохина, Мюллера, Круифа или Казаченка? Ну, а может кто-то в рамку захочет встать, как Лев Иванович Яшин? Кто поймет, что вырастет из этих мальчишек. А вот из того худощавого и долговязого засранца явно может получиться не плохой игрок, думал тренер, наблюдая, как новобранец раз за разом обводит его матерых воспитанников. Конечно, матерыми их можно было назвать с большой натяжкой, но все же, тренировал он их уже целый год, и ему было обидно, глядя на плоды своего труда.
Сергей Андреевич и сам когда-то играл в футбол, но выше трудового коллектива не поднялся. Играл на городском уровне, стало быть на первенство города среди трудовых коллективов физкультуры (было такое в советское время). Лавров не сыскал, но и последним не был. Потом, во время учебы в Техноложке, в качестве непрофильного образования (опять же, такое в советских вузах практиковалось) выбрал себе специальность детского тренера и когда повесил бутсы на гвоздь, остался числится на Кировском заводе инженером в Научно-техническом отделе , а сам по профсоюзной линии устроился на работу тренером в детскую команду «Кировец» пока в клубе официально не открылась должность тренера, которую он успешно и занял несколько лет назад.
Сергей Андреевич в синем спортивном костюме из плащевой ткани, с буквой Д на левой груди (вероятно с буквой К в СССР спортивные костюмы не выпускали) был невысоким, коренастым мужчиной с кривыми ногами, заметным пузом, красной рожей, бычьей шеей, облысевшей башкой, носом картошкой, мышиными глазками, щеками в оспинках и ртом со свистком в толстых губах. Щеки у него были раздутые, как у трубача, вероятно от ежедневного свиста в судейскую игрушку. Картофельный нос, имеющий буроватый оттенок, говорил о том, что обладатель его частенько злоупотребляет крепкими алкогольными напитками. Короткие, волосатые руки кричали о своем местоположении на тела. Если сказать мягче, то росли они из жопы! Кривые ноги выдавали в нем футболиста, а отнюдь не наездника. Приглядитесь хорошенько, почти у всех выдающихся футболистов кривые копыта! И хотя Сергей Андреевич к великим не принадлежал, но обладая кривыми ногами, мог чувствовать себя лицом входившим в миллионную касту избранных. Между нами, кривоногих баб куда больше и они себя не причисляют к великим, а клянут судьбу и плачут по ночам ругая Бога и родителей, что они произвели на свет «такое уёб*ще». Впрочем, женщинам легче, чем футболистам. Для них есть всякие пластические хирурги и прочие костоломы. Пришла в клинику свинья-свиньей, а вышла Анной Семенович, ну этой, которая с неграми забавляется. В клинике тебе и ноги выпрямят, и сиськи надуют вместе с губами, и жопу уменьшат и нос. Только с мозгами не помогут никак. А футболист? У футболиста главное не ноги, а голова! Если он думать на поле не умеет, так будь он хоть трижды обладателем кривых ног, все равно не сыграть ему как Федор Черенков или Андрей Аршавин. Не сказать, что Сергей Андреевич был тупорылым, но футбольной искринки бог ему не дал, как был он посредственным игроком, так и стал посредственным тренером. Правда его последняя команда тринадцатилетних мальчишек, которую он возглавил год назад заняла на первенстве города шестое место, а для «Кировца» это было оху*нное достижение, потому что все время доминировали ЛОМО-Смена, Зенит, Динамо, Красный треугольник и другие.
 И вот теперь, грустно было смотреть, как этих заслуженных пацанов уделывал какой-то невзрачный мальчишка. Правда, у Сергея Андреевича закралась мысль, а может этот парень уже играл за какую-нибудь городскую команду? Но его помощник Андрей на его вопрос, отрицательно замотал головой.
-Не-а, Андреич, - протянул тот, вытягивая губы в трубочку и наблюдая, как бешено вращает глазами шеф, глядя на промахи своих подопечных. Сам то он был доволен реакцией своего начальника. Значит пацан ему понравился, значит не зря он бродил вечерами по окрестным дворам в поисках новой футбольной смены. А если так, то одной бутылкой он от меня не отделается, пускай директор премию на червонец выписывает. Во как! – Я этого парня давно знаю, он здесь неподалеку живет и в соседней школе учится!
- Как давно, - Андреевич чуть не подавился свистком?! – Ты давно знал, но привел только сегодня.
-Ну, - замялся Андрей, понимая, что на бутылку еще можно рассчитывать, а вот на премию в десять рублей вряд ли. – я думал…
- Жопой ты думал, - огрызнулся начальник. – Еще годик и прохлопали бы парня или конкуренты из «Адмирала» увели бы.
Андрей встрепенулся. Прокололся Андреич, понравился ему парень, значит, еще теплится надежда заполучить вожделенную премию. Вот х*ёво, что у нас нет такого как на западе. Там у каждого пацана едва умеющего пинать мячик, имеется свой персональный агент, который опекает его до того момента, пока он не повесит бутсы на крючок или сам не повесится. Так они вмести по жизни и шагают. Один его продает, а другой ему бабло зарабатывает. Интересно, у нас такое возможно? Будет в Союзе нечто похожее или так и будем за бутылку, либо за копеечную премию желудковых и брошиных выискивать. Ладно, за банкой водки обсудим эту тему с дядей Сергеем, а заодно и про премию поговорим.
- Перерыв! –Сергей Андреич крикнул, не вынимая свисток изо рта, достал из кармана пачку «Родопи» и присел на деревянную скамью стадиона.
Стадион принадлежавший заводу и носивший название «Кировец» был построен 56 году как и многие сооружения этого района пленными немцами, хотя откуда они взялись спустя 12 лет войны остается загадкой. Говорили, что это не немцы, а венгры привезенные сюда после будапештских событий. Верещали, что это не те немцы, которые фашисты, а те, которые хотели домой в Германию из советской оккупационной зоны. Но, эта тайна покрыта мраком, как пелена дождя застилает глаза одинокому дальнобойщику, если ему не поет песню голая Татьяна Овсиенко.
На стадионе было три поля. Основное, с некоторыми заплешинами травы, и с трибунами на тысячу человек. Весной 80-о  года, когда стадион Кирова был на реконструкции перед Олимпиадой-80, а стадион Ленина утонул в навозе, матч Арарат-Зенит проходил именно на стадионе «Кировец». И тогда на трибунах собралось порядка 3 тысяч болельщиков. И когда Зенит выиграл 1:0 и после матча болельщиков Арарата загнали на крышу основных помещений, где располагались раздевалки, туалеты, а так же сауна для профсоюзных и примыкающих к ним лиц, и орали им всякие гадости: «Арарат уже не рад, что приехал в Ленинград» и «Есть бл*дь справедливость в советском футболе. Они нас на рынке, -а мы их на поле!».
Два других поля были … х*уй знает что это было. Песок, гравий, щебенка, толченое стекло или …. В Общем, это было «или». Еще две хоккейные коробки и площадка для городков. Кто не знает, что такое городки, объясняю. Если вам по балде бейсбольной битой со всего маху какой-нибудь православный гопник заедет, то есть возможность, существует вариант еще выжить. Если же этой ебулдой, палкой для городков, прикоснуться к вашему высокообразованному рылу, то пиши-пропало, - черепушка разлетается на 27 частей. Почему двадцать семь? А вы у нее спросите, - она вам и расскажет все подробно.
Летом, возле Бумажного канала и речки Екатерингофки, гдн на улице Перекопской и располагался наш стадион, бухать было милое дело, чем сознательные граждане и пользовались, наблюдая одним глазом за игрой будущих футболистов команды «Зенит», которых местная команда не вырастила не одного. Впрочем Сергею Андреевичу в данный момент все было по-барабану, он сидел и прикидывал, а неужели ему попался действительно игрок с большой буквы?

- Лёнька пошли, чё ты боишься как ёб*ный мопед?
-Да не боюсь я. Нафига мне этот «Кировец», мне мама *****лей даст если я историю не подтяну. А тут тренировки, занятия. Нет, Андрюша, я пас!
-Чудак, ведь это же шанс. Шанс понравится Маринке.
- Маринке? Я её вчера в учительском туалете всю ощупал! Пришел домой, а трусы все в сперме!!!
Кто-то умный написал или сказал: трус не играет в хоккей. А Ленька был трусом. Он боялся всего и всех. Просто какая-то сраная мышь. Вот идет мимо собачка, типа болонки, он х*як и забоялся. Вот  видит самокат или мотороллер, он опять в кусты. Короче был он один из тех, которых надо пыльным мешком по башке стукнуть, чтобы они пришли в себя, мягко выражаясь, встали на рельсы паровоза из Ромашкина. Не понятно, ну и фигушки с вами. Но, если кто-то пытался его унизить, в то мальчишечье время просто побить, то у него вскипало его биологическое чувство самоопределения в среде самопроизводящихся идиотов и он вставал на дыбы. А драться он умел и главное драки не боялся. Он знал, что любой удар по морде, он воспримет как пощечину, за которую просто обязан ответить парочкой ударов по печени и бороде.
Кривоногая Маринка Маргозина, одна из тех женщин с кривизной в ногах, которая позже станет настолько обольстительной и желанной для мужчин, что любые накаченные кривые ноги Халка просто стонут перед её ножками, была той девчонкой от которой сводило в штанах, и  не в мозгу. Как мы выяснили, это означало, что Круифом Лёне не стать никогда, поскольку кривизна ног на потенциал игрока в прогрессивной фазе инсоляции не имеет двусмысленного продолжения. Грубо говоря, - не по Сеньке папаха, в смысле с Марго еще может повезти, а с футболом никогда! Ну раз с футболом дело швах то для чего тогда дергаться? Уж лучше с Маринкой в туалете, чем у Фокса на пере! Именно тогда с успехом прошел по телеку сериал с Высоцким «Место встречи…» и народ так и сыпал цитатами из этого фильма.
- Ладно,- кивнул головой Лёнька, после некоторой паузы, - пошли. Его Андрюха  достал с этим «Кировцем».
Два приятеля Лёнька Пантелеев и Андрюша Николаев взяли свои ранцы и мешки со сменной обувью и покинули здание школы под номером 384.
- А батя вчера принес новые пленки Высоцкого, у соседа переписал. Прикольно! «Нинка как картинка с фраером гребет», - напел Лёнька.
- Дурак, - Андрей аж затормозил. – Это Розенбам, а никакой не Высоцкий!
- Какой еще нафиг Розенбам?! – Лёнька и сам догадывался, что голос на пленке не слишком был похож на голос любимого артиста, но ведь батя сказал. А раз отец сказал, то так оно и есть, даже если это и совсем не так. – Это Высоцкий!
- Нефига, - настаивал Андрей, - это Розенбам. Можешь у Банана спросить, он мне вчера про него рассказывал.
-И что он тебе такого про этого Розенбама сказал, - любопытство брало свое, и Ленька решил не конфликтовать с приятелем, а выслушать его версию.
Парни остановились возле стеклянных окон гастронома и уперлись взглядом в витрину магазина. В гастрономическом отделе, где из больших конусообразных емкостей разливали различные фруктовые и томатные соки, стояли девчонки из их класса, вместе с Маринкой, и корчили им рожи. В ответ Ленька покрутил пальцем у виска и для чего-то показал Маринке на свою ширинку. Что означал это жест, мало понятно. Вероятно, будешь плохо вести себя, сладкого не получишь. …ятый класс, …ятый класс, а ребята уже прилично разбирались в интимных подробностях жизни.
 «Из Ленькиного дневника».
«Зима закончилась снежными бурями и плавно перетекла в слякотный, плаксивый март. Воздух наполнился запахом мимоз и тюльпанов. На скопленные копейки, неистраченные на школьные завтраки, я купил на рынке веточку мимозы и торжественно вручил её «своей» Лене. Она раскраснелась, как разрумяненная баба из ансамбля песни и пляски Игоря Моисеева и чмокнула меня в щёку. Я слегка обалдел. Это был первый поцелуй, доставшийся мне не от родственников, а от чужого человека. Голова слегка закружилась, сердце бешено заколотилось в груди. Неужели это и есть любовь? — по наивности подумалось мне, ведь кроме хватания девчонок за всяческие аппетитные места, ничего подобного в моей практике раньше не было. Мои ровесники уже имели определённый опыт общения с девочками, а я, как белая ворона, только и умел с силой давить на груди, стараясь превратить наливные яблочки в бесформенные лепёшки, вероятно, считая это верхом сексуальных отношений и наивно предполагая, что девкам это ужасно нравится. Мы шли по посеревшему от проталин парку, я волок свой синий портфель, а Лена и её сестра гордо вышагивали впереди, громко смеясь не знаю над чем. Мои приятели никак не оценили мой подвиг, лишь Костя обозвал меня лопоухим дураком, а глуховатый Сашка ржал словно мерин на весь парк, когда Кости, в шутку, протянул второй Лене несколько прутьев от дворницкой метлы, намекая на мою ветку мимозы. Честно говоря, мне даже стало как-то неловко и стыдно за свой необдуманный поступок, и я готов был провалиться сквозь землю, когда Ленка подносила мимозу к лицу и нюхала её. Я, идиот, даже представить себе не мог, как приятно было девочке, что её поздравили с праздником, и как было обидно её сестре, которая была лишена этой радости. Мои же приятели издевались над моим поступком, в душе понимая, что они не правы, вероятно, желая оказаться в этот момент на моём месте.
По дороге встретилась конкурирующая банда Лены и «копейки». Издали завидев её, «моя» Лена взяла меня под руку и показательно стала внимать аромату цветка. Прыщавая Лена готова была разорвать соперницу, судя по её выражению лица, когда мы поравнялись. Скорее всего, ей было очень больно и обидно, и, чтобы скрыть свои чувства, она натужно смеялась, показывая подругам на нашу парочку пальцем и посылая в наш адрес какие-то колкие замечания.
Что удивительно, но после этого дня, я стал как-то сторонится «моей» Лены, посчитав, что проявив свои чувства к девочке, я унизил себя в глазах своих приятелей. Поступил как-то «по-бабски», как-то по-слюнтяйски. Ведь я всегда считал себя крутым парнем, и мои общения с девчонками заканчивались лишь хватанием за всяческие выпуклости, дерганьём за волосы и звонкими поджопниками. А тут такое. Ленка же, наоборот, просто расцвела и льнула ко мне по любому поводу стараясь, показать, что я ей не безразличен. Видя такое отношение, даже мои приятели прекратили отпускать в мой адрес различные скабрезные шуточки. Вскоре Лена рассказала мне о своей жизни до нашего знакомства. Они с Леной, которая не была, как оказалось, её двоюродной сестрой, действительно до прошлого года находились в детском доме где-то на Тракторной улице, но внезапно возникла на их горизонте её родная тетя, пожелавшая «удочерить» свою племянницу. Лена наотрез отказалась покидать Детский дом без своей подруги, которую считала названной сестрой, и тётка пошла ей на уступки, взяв чужую девочку в семью, тем более что государство выделило ей за этот поступок отдельную двухкомнатную квартиру в двухэтажном общежитии на улице Трефолева. То было семейное общежитие в доме, который построили немецкие военнопленные в конце сороковых годов двадцатого столетия. Каким образом девочки оказались в Детском доме, Лена предпочитала не распространяться, зато про жизни с родной тётей в новой квартире рассказывала охотно, с нескрываемой радостью. Хотя семья жила небогато, а тётка была вдовой, но сравнить новую жизнь с тем кошмаром, который творился в Детском доме, просто не представлялось возможным. О том, что творилось в их прежнем месте обитания, Лена предпочитала не распространяться, но, судя по её грустным глазам, ничего хорошего там не было. Я вскоре узнаю малую толику того самого кошмара, и это … Впрочем, не стану забегать вперёд. Жизнь идёт своим чередом, зима постепенно сдаёт свои позиции, лед больше не скользит, кататься на лысых горках становится невозможным, а значит, и щупать упругие девичьи груди, пусть и укрытые шерстяными свитерами и плотными тканями зимнего пальто, делается проблематичным.
Съездив на дачу на весенние каникулы, я привёз оттуда один весьма любопытный цветной журнал, где мужчина и женщина занимаются сексом, как это сказали бы сейчас, а по старинке — *бутся. В самом начале девушка сосёт у мужика член, потом он лижет ей влагалище, а после начинается *бля в различных позах. Заканчивается вся эта оргия тем, что он спускает…ей в рот. Прежде подобного я  знать не знал, но увидев такое впервые и выпросил у Лёхи журнал на пару недель, чтобы показать его своим городским корешам. Раньше мы рассматривали только чёрно-белые фотографии в виде карт, где разномастные голые бабы щеголяли своими телами. Особенно меня возбуждали тётки с грудями неимоверных размеров, представлявшие свои прелести в различных позах. Что же касаемо *бли, да ещё в цвете, да ещё с настоящим западным качеством, такое мне доводилось видеть впервые. И что удивило меня тогда, так это реакция различных полов на эти эротические снимки. Если парни цокали языками и визжали от восторга, рассматривая некоторые наиболее впечатляющие фотки, до девчонки брезгливо отворачивались и плевались в нашу сторону, особенно когда мы подсовывали им под нос картинки, где девушка лижет мужчине его уй. Может быть, им и вправду было противно смотреть на эту «похабщину», как выражались они, а может просто стеснялись чего-то. Эта тайна до сих пор покрыта для меня мраком, поскольку в зрелом возрасте во многих компаниях мы вместе смотрели «жесткое порно», и наши дамы не корчили кислые мины и не закрывали глаза ладошками, когда какой-нибудь верзила засовывал свой метровый член в крошечную задницу какой-нибудь белокурой красотке.
— Ну посмотри же, — настаивал Костя, суя под нос Ленке-сестре ту страницу журнала, где парень заканчивает девушке в рот, а она с удовольствием слизывает сперму с его члена.— Отстань, — отбивалась девчонка, при этом её лицо покрывалось пунцовыми пятнами. — Иди «копейке» покажи эту дрянь.
Я хихикал, наблюдая за парочкой, и искоса посматривал на «мою» Ленку, наблюдая за её реакцией. Ленка равнодушно смотрела на происходящее. Казалось, её совершенно не интересовало то, что происходило рядом на скамейке и на страницах порно-журнала. Она когда увидела журнал у меня в руках, как-то странно пролистнула его, слегка сфокусировав взгляд на том моменте, когда мужчина раком *бет женщину и вернула с безразличным лицом. Я не стал спрашивать её мнение о том, что она увидела, почувствовав, что эта тема ей неинтересна и неприятна.
Тем временем парни просто чуть было не порвали журнал, буквально под микроскопом рассматривая различные детали строения женского тела, обсуждали размер мужского члена и спрашивали себя, а не больно было даме, когда мужик засадил ей в анус.
— Да он с вазелином, — говорил продвинутый Костя.
— Это вообще имитация, — выдвигал свою версию Серёга. – Он лишь прикоснулся к её жопе, а потом художники сделали фотомонтаж. Ведь жопа —она такая маленькая, разве можно в неё вставить такую колбасу. Правильно, Лен?
Лена-сестра, к которой был обращён вопрос, брезгливо морщилась и норовила встать со скамейки и уйти.
— Них*я, — возбуждался Костя. — Это не монтаж! Мне брат рассказывал, что видел в деревне, как бабу мужики на сеновале пялили, а она кричала «ну суй же в задницу, наконец, а то весь кайф обломаешь!».
— Да не ври ты, — Сашка дал ему подзатыльник, на правах старшего товарища удерживая Ленку от попыток свалить от нашей сексуально-озабоченной компании.
— Пошёл ты, — Костя вскочил со скамейки, и мой драгоценный журнал упал в грязную лужу.
Леха меня убьёт, промелькнуло в моей голове. А в тот момент «моя» Лена наступила на журнал своим сапогом

- Пойдем томатного выпьем, - тянул Леньку за рукав пиджака Андрюха, - у меня десять копеек есть.
- А как же пирожки у «Кировского»? – ответил тот, помятуя о давно сложившейся традиции у пацанов, после уроков ходить к Кировскому универмагу и съедать по одному, а то и по паре пирожков с мясом, стоивших десять копеек. Именно здесь, возле входа в универмаг, где на первом этаже, кроме всего прочего, располагалась домовая кухня, а на втором бар и ресторан, продавались лучшие в городе пирожки с мясом. А мороженное за двадцать копеек в хрустящем вафельном стаканчике с орехами и сиропом, ну разве это не верх блаженства. А пышки, напротив, за пять копеек с напитком пахнувшим кофе? Есть деньги - выбирай чего душе угодно. О никаких заморских гамбургерах и хот-догах советские дети и знать не знали, а уж бладь про шаверму даже не догадывались.
У самого Леньки в кармане лежала двадцатка, которую он удачно скоммуниздил из копилки-гриба, в которую родители бросали десяти, пятнадцати и двадцатикопеечные монеты. Правда тогда все поголовно набивали десятками бутылки из-под шампанского, мода была такая. Говорили, что в эту емкость влезает десяток ровно на сто рублей. Но, Ленькины родители по-старинке пользовались копилкой, чем в свою очередь пользовался Ленька приспособив для этого мамину пилку для ногтей. Если засунуть ее в щель копилки, перевернуть вверх дном и долго трясти, то что-то да выскочит. Чаще всего выскакивали десятерики, но сегодня утром удача улыбнулась и на покрывало дивана выпал двадцак. Так что, в принципе денег на пирожки хватило бы, но Ленька хотел холявы, - и соку выпить и пирожков наесться.
Андрюха полез в карман и вытащил еще одну десятку.
-Ладно, - Ленька достал из кармана свою монетку. – Гулять так гулять. Девушка, а дайте мне еще кофе, - процитировал он Шарапова из «Места». Ему самому хотелось томатного сока и заодно постоять возле Маринки. В последнее время, его тянуло к этой кривоногой красавице, у которой уже в этом возрасте грудь была первого размера. Во всяком случае, когда они пачкали друг друга измазанными мелом ладонями в учительском туалете, Ленька несколько раз прикоснулся к Маринкиной груди и ощутил ее упругость и твердость сосков. Лифчика на Маринке не было. 
Вот и сейчас, вспоминая тот порнографический журнал, который он успешно про*бал, Ленька и сделал, как ему казалось,  этот залихватский жест. На что Марго презрительно посмотрела на него и отвернулась к подругам. Ленька покраснел.
- Так что там про Розенбама, - напомнил он Андрюхе, когда они стояли в магазине возле круглого высокого стола и поочередно размешивали чайной ложкой соль в стаканчике с соком.
-А. да, - кучерявый приятель принялся выкладывать ему всю ту информацию, которую услыхал накануне.
Ленька косил глаза в сторону девчонок, пристроившихся за соседним столиком, наблюдая, как Маринка пьет молочный коктейль из пластмассовой трубочки. Безусловно, почувствовав на себе его взгляд, она на мгновение обернулась, а затем игриво повиляла попой. В штанах у Леньки зашевелилось и какая-то доселе неизвестная волна ударила одновременно в голову и грудь. Вот сучка, подумал он, доведет меня до цугундера. Что означало это слово он не знал, но услышав когда-то эту фразу упоминал ее к месту и безо всякой причины. Маринка же инстинктивно понимая, что воздыхатель почти побежден, еще раз покрутила ягодицами, повернувшись, показала язык и поставив пустой стаканчик из-под коктейля на стол, устремилась вслед за подругами. Ленька стряхнул с себя оцепенение и принялся слушать рассказ о неком Розенбаме.
Банан, а с ним и Андрюха оказались куда более информирование Ленькиного отца. Эти песни действительно принадлежали молодому певцу Александру Розенбауму, который словно драный кот ураганом ворвался в музыкальную жизнь страны и сначала с блатными песнями, а потом с шансоном, прочно занял свое почетное место в рядах попсы на эстрадном небосклоне. Эпоха БГ, Майка, Цоя, Башлачева, Кинчева, Шевчука, Бутусова, Барзыкина и прочих рок-музыкантов была еще впереди. Но пройдет всего каких-то пару-тройку лет и Совдеп услышит Макаревича, Никольского, Романова, Ордановского…, а вместо «Гоп-сто» народ начнет распевать «Поворот». Особо продвинутые будут рассуждать о новизне текстов в альбоме «Треугольник» группы «Аквариум» и новых рок-н-рольных изысках «Зоопарка». Но это потом, а сейчас… Обнявшись, друзья размахивая мешками со сменной обувью, натрескавшись пирожков с мясом, распевая «Нинка как картинка» некого блатного Розенбама, направляли свои стопы в сторону дома, хоть и жили они в разных местах, но дом то был один, -бесбашенная юность. До умопонимания этой жизни оставалось всего несколько лет, но как далеко до нее, а сейчас. А сегодня вечером на стадион, на смотрины.
               
               
- Эй, Димон, ты чего из себя дурака строишь? – Андрей был явно раздражен ходом игры. – Колись, у тебя карты меченые!
-Нефига, - Банан, он же Дима Автономов, ухмыляясь шел в несознанку. – Ну, скажи, где здесь крап?
Приятели знакомые друг с другом еще по детскому саду, вместо того, чтобы делать уроки на продленке, резались в подкидного дурка. Задания они никуда не денутся, их всегда можно списать у девчонок, да и сами парни были отнюдь не тупорылые, а посему не торопились решать задания по математике и физике. Сложнее было с биологией и историей, но и здесь, снаряд в одну воронку не летит дважды подряд. Оба получили сегодня по паре, за невыученные уроки по этим предметам.
Евгения Михайловна, училка по рисованию, молодая женщина с невероятным размером груди, смотрящая сегодня за «попкорном», вышла с столовую попить кофе и поболтать с историчкой Людмилой Борисовной, а стало быть выдалась свободная минутка чтобы сразится в подкидного. Только Андрюхе откровенно не везло, он все время проигрывал, словно Банан вечно сидел в его картах. Андрей уже в который раз тщательно рассматривал карты, но рубашка была чиста, как прошлогодний снег. Проиграв в очередной раз, Андрей бросил карты, послал друга на хутор ловит бабочек и направился к двери класса.
- Задолбал! – сказал он лаконично, нагибаясь чтобы зашнуровать развязавшиеся кроссовки.
- Андрюх, Андрей подожди, - кричал ему Димка, - Я тебе все расскажу.
-Не надо мне от тебя нифига, - ответил тот, но все же остановился, желая узнать ответ, почему дуракам везет, а ему нет.
- Я твои карты видел отраженными в стекле.
- Каком еще стекле, - Андрей поморщился, соображая о каком стекле идет речь.
- Вот этом, - Банан показывал на окно.
Андрей вернулся и уставился в стекло. Отражение в окне было настолько мизерным, что разглядеть масти карт и их стоимость было невозможно. Врет Банан, решил Андрей, о чем и сообщил приятелю.
- Ленка, - позвал обиженный Димон, - включи свет.
Их общая приятельница, не просто одноклассница, а подружка по тусовке, Ленка Хандожинская нехотя поднялась с первой парты и подойдя к двери щелкнула выключатель. Зажегся верхний свет. Голагеновые лампы потрескивая и помигивая озарили помещение. Баланс света между улицей и классом изменился в пользу последнего и отражение в окне стало ярче и насыщеннее. Прочитать карты в руках у партнера не составляло никакого труда.
-Блин, - Андрей хлопнул себя ладонью по лбу, - А я-то думаю, что за иллюминация в классе твориться. Свет то включается, тор выключается. – Ханда, - обратился он к Ленке, - ты что всю нашу игру к выключателю бегала?
-Она дверь мыла и на меня посматривала, - ответил за девчонку Димка. – Я нос потрогаю, она свет включит на пару секунд, а потом выключит.
-А для чего выключать-то?
- Из экономии, - Банан пожал плечами. На стене, возле доски висел плакат какой-то гидроэлектростанции со словами Леонида Ильича Брежнева о том, что экономика должна быть экономной.
Андрей покрутил пальцем у виска и погрозил Ленке кулаком. Странно, почему я сам об этом не догадался? И стоило из-за этого ругаться. Андрей шел по коридору с намерением зайти в столовую и купить ватрушку. И хотя он поел в столовой во время обеда (мать регулярно вносила рубль на школьные завтраки), жрать все равно хотелось. А что вы хотите, растущий организм, физиология блин, а тут еще и футбол. Андрей, как и еще несколько парней из школы, записался в футбольную секцию на стадионе «Кировец» и тщательно готовился к просмотру, пиная ногами все что попадется на глаза. Шутка конечно. Андрей, Ленька, Банан, Олег и еще несколько приятелей уже давно занимались в футбольном клубе при местном ЖЭКе. Клуб назывался «Северная заря» и заведовал им некто Вячеслав Дмитриевич Волков. Не высокий, худощавый мужчина неопределенного возраста и потрепанного вида. Вечно в одном и том же сером костюме, ботинках-говнодавах с тупыми носами, желтой нестиранной рубахе, синим носом, мутными глазами и запахом пирожков от «Кировского универмага». Говорили, что Волков когда-то был подающим надежду футболистом, но еще в молодости, по-пьяни попал в какую-то неприятную историю, за что был вычищен из команда мастеров, позже попал на зону, а когда вернулся устроился сантехником при местном ЖЭКе. В общем, вся история эта была довольно мутная, но ребят она мало волновала. А тем более, ходил слушок, что Дмитриевич любил мальчиков! Конечно, в этой стране глупо говорить о какой-то логике. Вся история ее развития говорит скорее об а-логичности, но все же. Разве можно представить сейчас, чтобы педофил командовал движением «Юный путинец» или «Молодая гвардия»? ну, разве такое мыслимо? По логике нет, а по факту да. Опять же, не станем никому тыкать пальцем в его рыжую бороду, но признаемся себе, что некоторые народные избранники так и норовят залезть к вам в штаны, если вам еще не выдали паспорт. Но, сейчас не об этом. Вообще, как Вячеслав Дмитриевич из сантехника превратился в руководителя детского клуба, стоило бы поинтересоваться где-нибудь в местном РАНО, но родителей мальчишек эта проблема как-то особо не интересовала, главное чадо занят делом, не шляется по дворам, не курит в парадных и не грабит людей на улицах. Ой-ли дорогие папы и мамы, ой-ли! Впрочем, к Андрею эти гадкие поползновения не относились, впрочем, как и к его приятелям. Ребята вечерами, после уроков и продленки, проводили все свободное время в клубе, играя в теннис и бильярд. Знакомились с такими же сверстниками, дружили, ругались, дрались. Все как у обычных советских пацанов. Иногда Дмитриевич устраивал походы по местам боевой славы и парни гурьбой выезжали в Ленобласть. Вот где бл*дь был патриотизм, не то что нынешние скрепы со святым Владимиром владимировичем. Волков был плохим рассказчиком, но его искренность, неуемная энергия и доброта проникала в души подростков и надолго оставалась там цементирующим звеном в их дальнейшей жизни. Самое удивительное, что в клубе не было девчонок и уркаганов. С девочками вроде бы понятно, но не совсем, а вот с хулиганами Волков разбирался однозначно. Если ты материшся, куришь и, не дай бог, выпиваешь, то тебе не место среди нормальных мальчишек. Говорят, что Вячеслава несколько раз избивали отвергнутые, отчисленные из клуба пацаны. Но, всякий раз, похворав, он возвращался на капитанский мостик. Правда это или нет, Андрей не знал, как не знал о том, бывали ли запои у Дмитриевича, отчего он и не приходил на работу. Главное, что в «Заре» был дружный коллектив и свобода, которой ну никак не ощущалось в душной коммуналку на улице Губина.
 Андрей жил с матерью и отцом в коммунальной квартире в двухэтажном доме, построенном в начале пятидесятых пленными немцами. Комната была на втором этаже и все время текла зимой, едва только выпадет первый снег и с этими протечками никто и никогда не мог справится. Кроме них в квартире жила еще одна семья: мать с сыном. Скорее одна мать, поскольку сынок вечно торчал на зоне. То зарежет кого-то, то просто башку пробьет. В общем, веселый был мужчина. Придет, побухает недельку с Андрюхиным отцом. Тот ему *****лей наваляет в конце концов, здоровый был мужчина, а сосед обидится и порежет кого-нибудь от избытка чувств. Глядишь и месяца не прошло, а он опять в мордовских лагерях чалится. Тяжело Андрюхе дома в комнате с пьяным отцом и брюзжащей матерью. Вот и мается он по продленкам, да подростковым клубам. А в клубе весело. Вон Дмитриевич вчера викторину устроил: «А знаешь ли ты Ленинград?». Вопросы так, для первого класса, зато приз клевый, - вьетнамская теннисная ракетка за три рубля. Да, вот это ракетка, не то что наши «сухари» от которых при сильном ударе даже шарики раскалываются напополам. И хотя народу было много, Андрей умудрился ее выиграть, правда не без помощи Леньки. Игра шла на баллы. Правильный ответ – один бал. И когда Ленька понял, что Андрея ему уже не догнать, то стал мимикой и жестами всячески помогать приятелю. Хотя Валерка и Генка из соседней школы, мягко говоря «конкурирующая фирма», постоянно указывали Дмитриевичу на не честную игру, приз все же достался Андрею, в связи с чем после окончания занятий произошла стычка между Валеркой и Ленькой. Оба блин заводные, оба нервные. Ленька тот хоть и щуплый, но злющий такой и драться умеет. Андрюха пытался развести бойцов, но столкновение все же состоялось. В откровенный мордобой это не переросло, но неприятный осадок остался на всех участниках, что позже пагубно сказалось на футболе. Ребята прекратили понимать друг друга на поле, отчего командная игра развалилась, а Лёня с Андреем, играли ключевые роли в команде, а посему «Северная харя» с треском вылетела из «Кожаного мяча» уже в начальной стадии соревнований. Конфликт в коллективе принял затяжную форму и надо было что-то решать, а тут как раз подвернулся Андрей, тренер селекционер из «Кировца», подсмотревший где-то ребят на соревнованиях. Он несколько дней окучивал Андрея, а затем и Леонида и, наконец, уговорил прийти их на смотрины.
У Леньки был свой резон уйти из клуба. Он никому не рассказывал, о том странном случае, который произошел с ним пару недель назад. Как-то так случилось, что Ленька приболел, и в школу и на занятия в клуб не ходил несколько дней. Чувствовал же он себя хорошо, и отпросившись у матери, решил заглянуть в «Северную зарю», узнать как там идут дела, а заодно похвастаться новой теннисной ракеткой, подаренной ему отцовскими друзьями. Одна сторона у ракетки была малинового, а другая синего цвета, как у настоящих профессионалов, которых по телеку показывали. Теперь он все парней обыграет, непременно.
К его огорчению в клубе никого не было кроме Вячеслава Дмитриевича, который развешивал на стенах какие-то картинки, вероятно для новых викторин.
-А Пантелеев, - обрадовался руководитель, растягивая рот в редкозубой улыбке и похлопывая Леньку по плечу. Он как обычно был в сером, мятом пиджаке, и от него, как всегда пахло пирожками от «Кировского универмага». – Ну, что Леня, как у тебя с горлышком?
- Да, нормально все, Вячеслав Дмитриевич, -его манера, разговаривать со взрослыми парнями, как с детьми, неприятно коробила Леньку, но со временем он стал привыкать, хотя до сих пор никак не изжил из себя это чувство. – Новая викторина?
- Да, завтра финал. Зайдешь?
- Мне к врачу к четырем, если успею, то непременно зайду, - ответил Леонид.
- Н-да, - протянул Вячеслав, -Сбор у нас как раз в шестнадцать нуль-нуль.
Ленька пожал плечами. Честно говоря, его достали эти викторины по истории города, и он был даже рад, что пропустит хотя бы одну.
- Но, можно перенести на попозже, - хохотнул Дмитриевич. Волков был удивительно похож на героя Евстигнеева из фильма Рязанова «Берегись автомобиля». И внешность и голос удивительно совпадали, так что иногда казалось, что они родные братья. Пацаны не шибко обращали на это внимание, зато взрослые из ЖЭКа и РАНО, восхищенно хлопали в ладоши и просили Вячеслава Дмитриевича еще разок пройтись по коридору «походкой профессора Плейшнера! Из фильма «Семнадцать мгновений весны».
 – Не стоит, - Ленька почувствовал себя неловко, что из-за него ребята будут ждать. – в поликлинике очереди…
-Тогда давай, я тебе вопросы расскажу, а ты выскажешь свое мнение, - улыбался мужчина, теребя в руках листы бумаги и широко улыбаясь обнажая свой, зияющий черными дырами,  полупотерянный ряд  желтых зубов. – Пойдем в кабинет, там уютней.
Ленька не раз бывал в этой маленькой комнатушке с облупившимися от «салатной» краски стенами, с ржавыми подтеками, словно кто-то регулярно плевался на них или даже блевал,  грязным паркетом, так же покрытым коричневыми пятнами, зато с вечно блестящим чистотой окном. В комнатенке, кроме коричневого стола из ДСП с выдвижными ящиками с двух сторон и колченого железного стула с разорванной спинкой из кожзаменителя, ничего не было. Даже на столе, кроме унылой папки с какими-то отчетами не было ничего, даже телефон директору клуба по штату не полагался. Чем же там уютней, чем в просторном зале?
Поначалу все было пристойно. Волков надел очки и сел за стол, Ленька встал напротив, разглядывая надписи на папке с документами. Они перекинулись несколькими ничего не значащими фразами, а потом Вячеслав Дмитриевич неожиданно предложил парню сесть. Ленька слегка притупел, ведь стул был только один.
-А ты садись ко мне на колени, - сказал тренер, отодвигаясь от стола, давая Леньке проход.
В то время о педофилии говорили разве что на загнивающем западе, Милоновых, Мизулиных и прочих долбо*бов можно было отловить разве что в детском саду с розовым пупсом в руках, поэтому Ленька, не чуя подвоха, прошел и опустился к руководителю на колени. У Вячеслава в кармане была какая-то твердая овальная, продолговатая, вроде какрезиновая фигня, которая неприятно упиралась в Ленькину ляжку. Ему даже показалось, что она живая, поскольку как-то подозрительно дрожала, словно вибрировала. Ну, ведь не пирожок же это с мясом!
Разговор оказался не о чем, так обычных базар: аля-улю паси гусей. Но, вскоре Ленька почувствовал, что тренер, как бы между прочим, в процессе беседы,  положил свою руку Леньке на ногу. И спустя некоторое время, его рука уже мяла его яйца и член. Причем Вячеслав Михайлович слегка приобнял парня и чуть ли не положил ему свою голову на плечо.
Леньке стало немного страшно. Даже не страшно, а как-то не понятно и мерзко. Он не понимал, чего хочет от него Вячеслав Дмитриевич.
Волков тяжело дышал ему в ухо, все сильнее сжимая рукой его яйца и член. От него невыносимо мерзко пахло козлом и пирожками.
- Я смотрю у тебя постоянно руки в трусах, когда ты стоишь на поле.
Ленька чего-то не замечал за собой эту привычку, но все же следует взять на заметку.
- Ты занимаешься онанизмом?
Парню хотелось сказать, что мол это вы сейчас этим занимаетесь, хватая меня за член, но покраснев, лишь отнекнулся. -Не-а!
Ленька соврал. Он частенько мастурбировал по воскресениям отмокая в ванной. А впервые получилось все совершенно случайно. Как-то раз, моясь под душем, Ленька лег в ванну и подставил свой пенис под дождь из теплой воды, льющийся из-под потолка. По телу разлилась приятная истома, он почувствовал дрожь в паху, а член набух и стал красным и твердым, как кирпич. Ленька ногой повернул вентиль увеличивая напор и добавляя горячей воды. В мозг ударила странная струя не то пара, не то угара. Давление поднялось, все тело затряслось, а из дрожащего члена на пузо вылетела тоненькая белая струйка. Ленька испытал двоякое чувство: чувство необъяснимого страха и одновременно наслаждения, о котором не догадывался прежде. Он даже хотел поделится этим с друзьями , но позже догадался этого не делать. Засмеют. Лишь позже он понял, что это и был пресловутый онанизм, только выполненной не с помощью руки, а струей воды из смесителя душа.
- Тебе что сейчас, приятно?
-Нет! – твердо сказал Ленька с надеждой, что это лапанье прекратиться.
- Посмотри, - Вячеслав Дмитриевич поставил Леньку на пол и расстегнул ширинку. Член огромных размеров уперся в Ленькину ляжку. Тренер надрывисто дышал переводя глаза со своего х*я на Ленькино лицо. –Нравится?
Если бы парень был чуть посмекалистей, то догадался бы, чего хочет руководитель клуба, но Ленька был абсолютный балбес и поэтому, не видя никаких подводных камней, прямо ответил:
- Я в мужскую баню хожу, а не в женскую. Такого добра насмотрелся выше крыши, - ответил он, делая шаг назад, не сводя глаз с лица тренера и его хозяйства.  И тут из, ставшим вдруг фиолетовым, с набухшими венами  члена руководителя принялся бить фонтан. Сперма резкими толчками вылетала из головки и покрывала собой окружающее пространство. Ленька ели успел отскочить, чтобы не попасть под тугую струю, которая хлестала и хлестала, словно из пожарного брандспойта.
 Вдруг внизу раздался какой-то шум и Дмитриевич стал спешно застегивать ширинку. Хлопнула входная дверь, и кто-то стал подниматься по лестнице наверх. Поток спермы видимо все еще извергался в его брюках, потому что лицо у тренера приняло такое несчастное, мученическое  выражение, что Пантелееву даже стало жаль человека.
- Ну, я пошел, - Ленька, как ни в чем не бывало,  двинулся к выходу с мерзким чувством какого-то греха.
- Лень, это как его, - руководитель силился подобрать слова.
- Да, чего уж там, - ответил Ленька и распахнул дверь.
Вячеслав Дмитриевич заправлял рубашку, когда в комнату ввалились двое пацанов.
Причина появления на сенах и на полу бурых подтеков становилась очевидной. Вероятно, Ленька был не первым, которому Вячеслав Дмитриевич рассказывал о вреде онанизма и потом показывал цирк.


Андрей заглянул в столовую. Помещение казалось пустым, но едва он подошел к буфету, как увидел повариху и двух учительниц. В принципе ничего экстраординарного в этом не было, за исключением того, что Евгения Михайловна стояла перед дамами задрав свою рыжую юбку до груди и демонстрировала им свои кружевные трусики. Андрей остановился, как вкопанный, и уставился на голые ляжки училки. Та, заметив еще одного зрителя, как не в чем ни бывало произнесла, тем не менее, одергивая юбку
- Николаев, как тебе мои трусики?
-Клево! – нашелся Андрей, понимая всю неловкость своего положения.
- Вот видишь Люда, - Женя повернула голову в сторону учительницы истории. – Молодежи нравится, а ты говоришь: вульгарно! Скажи Андрей, а тебе мой лифчик нравится?
Она обошла буфетную стойку и приблизившись к ошалелому Андрею, расстегнула блузку. На Андрея смотрела голая женская грудь. Огромная белая грудь с торочащимися рыжими сосками так притягивала его взор, что он машинально сделал шаг вперед и протянул руки.
-Но, но, - игриво произнесла Евгения Михайловна, - только посмотреть, а целоваться потом будем.
Неожиданно, она протянула руку и взяла Андрея за брюки. Между ног у того творился майский парад. Он почувствовал, как ее пальцы расстегивают ширинку, как рука стаскивает трусы и касается члена.
- Смотри-ка, -громко сказала учительница, явно привлекая подруг к данному действу. – А у наших школьников не только на голове шишки растут.
Она сделала несколько движений рукой, а потом другой рукой взяла его руку и опустила на свою грудь.
-Щупай, мни ее, - прошептала она на ухо Андрею и слегка застонала, чуть-чуть приоткрыв рот…
Это не Маринку Маргозину в туалете щупать, думал Ленька услыхав рассказ приятеля о происшествии в столовой. Вначале он ему конечно не поверил, решив, что тот просто подрочил где-то и случайно испачкал трусы. Но, после глядя в глаза приятелю, со вздохом, поверил. Эх, почему везет всяким дуракам, а не ему. Вот мне Маринка с ее первым размером, а Андрюхе Евгения Михайловна с ее айсбергами, да еще сама ему и подрочила. Скорее всего, она просто потрогала, а он и кончил. Нефига себе просто потрогала, вот бы мне так.
Однажды на перемене между двух уроков труда, парни как всегда возились в коридоре. Сначала в футбол мячиком для большого тенниса, который Сашка Андриянов принес из дома, потом ругань, по поводу «был гол или нет», позже потасовка. Ленька как обычно сцепился с одним из одноклассников. Дима Андреев, двоечник и недоумок, водивший дружбу с блатной компанией и чувствовавший себя королем, по этому поводу, толкнул Леньку в бок. Тот огрызнулся, Андреев послал его на три буквы. Ответ последовал незамедлительно. Потолкались немного, тут вроде бы и все. Но не таков был Пантелеев. Когда Димка развернулся и пошел по направлению к классу, где стояли допотопные токарные станки, сделанные специально для обучения подростков, то Ленька умудрился так заплести ему ноги (чему учат футболистов), что Андреев растянулся на полу и расквасил себе нос. Взбешенный тот вскочил и с красной рожей от крови и злости набросился на Леньку с кулаками. Что тому только и было нужно. Несколько техничных ударов в челюсть, затем по бороде и заключительный удар ногой в грудь, под одобрительный гул одноклассников, повергли соперника на паркет. Чистая победа! Жаль, что оконцовка была смазана появлением Евгении Михайловны, класс которой находился так же на первом этаже.  Рыжеволосая красавица, хной она что ли волосы красила, с огромной грудью прислонившись к батарее внимательно наблюдала за поединком. Когда исход его стал абсолютно ясен всем, она подошла к ватаге пацанов.
- Слышишь, Пантелкин, а давай со мной подеремся? – неожиданно сказала она, пристально посмотрев на Леньку.
- С вами, - тот опешил от неожиданного предложения.
- Со мной, - та скривила губы в шкодливой улыбке и показала ряд белоснежных зубов.
Загрызет к еб*ени матери! Подумал Леня, глядя в лицо Евгении Михайловны. Что в ней такого, кроме большой груди? Овальное лицо с заостренным подбородком, тонкая полоса накрашенных алой помадой губ. На подбородке, с правой стороны маленькой родимое пятно, на которое автоматически обращаешь внимание при первом знакомстве. Почти прямой, чуть длинный, отточенный нос с небольшой горбинкой. Нарумяненные, розовые щеки. Подведенные синим карандашом, едва раскосые голубые глаза, с паутиной морщинок. Высокий лоб с ямочкой над переносицей, словно следом от ветрянки. Маленькие, прижатые уши с золотыми, массивными сережками и короткие ярко рыжие волосы, зачесанные назад. Чуткая, длинная шея. Цепочка с янтарным кулоном в серебряной оправе, вальяжно разлеглась  в лощинке между двух мерно вздымающихся спящих вулканов. Интересно, что представляют они, когда их хозяйка гор, возбуждена?
-Не, я с девчонками не дерусь, - попробовал дать заднего хода Пантелеев. – А тем более, Вы учительница, - покраснел Пенька, поскольку, преподавательница так плотно приблизилась к нему, что уперлась своей грудью в его, словно хотела вдавить пацана в стенку.
- Испугался, - нарочито меланхоличным тоном произнесла Евгения и сделала шаг назад, отпуская школьника из тисков.
Она не раз говорила, что в юности занималась и  до сих пор занимается карате, которое запрещено в Союзе, и поддерживает себя в хорошей физической форме. Ленька не мог представить, как с такой грудью можно научиться лупить противника руками и ногами, ведь сиськи отвяжутся и упадут на пол. Впрочем, не это отпугивало парня. Он просто представить себе не мог поединок с женщиной. Как он будет бить учительницу по лицу! Правильно оценив его сомнения, училка сказала:
- Ну, хорошо, давай я вам всем прием один покажу, чтобы вы не мордобоем на переменах занимались, а учились грамотно защищаться в бою. Договорились?
-Давайте, - со вздохом согласился Пантелеев.
- Бери меня за грудь,- Евгения приблизилась к Леньке. Но тут увидала страх и сомнения в глазах подростка, смутилась и сказала. – Ну, сделай вид, что хочешь схватить меня за грудь!
Бурная молодость и обучение в «Мухе» не прошли даром. Бог наградил ее красивым лицом и великолепной фигурой, ну а про грудь восьмого размера и говорить было нечего. На эту грудь липли и старые и молодые. А уж в художественном училище рисовать ее фигуру мечтал каждый второй. Как можно догадаться, остальные были девушки. Поначалу Женя чаще отказывала, чем соглашалась, но лишившись девственности на одной из студенческих вечеринок, стала чувствовать себя раскованней, полагая, что за просто так посмотреть за деньги, - это нормально. Ну, бывало переспит с кем-нибудь из сокурсников, ну и что. С преподами было хуже. Эти старые беззубые, похотливые старцы доводили ее до белого каления. Она ощущала себя Сусаной из одноименного полотна Рембрандта «Сусана и старцы».
-Женечка, а вот так повернись. Нет, вот ножку туда, а груди, груди вверх, - щебетали старца, прикасаясь мерзкими холодными, шершавыми пальцами к ее телу. А то еще ущипнуть норовили, а кто-то и между ног погладить.
- Ну, хватит, Юрий Борисович, - Женя отводила руку преподавателя. – я замерзла, да и мне надо еще эскиз сдать.
-Сдашь, сдашь, -пыхтел заслуженный художник, касаясь пальцами ее клитор и тяжело дыша. Из раскрытого рта его текла желтая слюна. Когда импотент, то хоть так, хоть пощупать на последок.
С молодняком было проще. Перепихнулись и разбежались. Зато позже можно спокойно договориться о какой-либо мелкой помощи, для решения какого-нибудь творческого задания или просто достать холст, что в СССР был, понятно делом, дефицитом. Тогда же Женка познакомилась с первым мужем, который и привел ее в секцию карате, расположенной в подвале здания какого-то техникума. На второй день тренер изнасилованный новой ученицей, сказал ей, что из нее выйдет толк, если она отнесется к занятиям серьезно. Но отнестись серьезно не получилось. Женька залетела, от кого не совсем понятно, и ждала ребенка. Аборт она делать не решилась, памятуя о том, что ее лучшая подруга Марьяна после подпольного аборта больше не могла иметь детей. Родив сына Женьку она пробовала восстановится в училище, но тут последовал развод и переезд к маме. Оставалась одна отдушина, занятия карате. После родов Евгения весила девяносто килограмм, а через год уже шестьдесят. И то, как смеялись друзья, основной привес к телу дает грудь. Женка рос, она устроилась учительницей в школу не оставляя мысль хотя бы заочно закончить Мухинской училище, а тут еще вскоре она познакомилась с молодым флотским лейтенантом, который так трогательно ухаживал за ней, что она было даже решила связать с ним свою судьбу, но неопределенность с его материального положения и банальный квартирный вопрос, оттягивал их помолвку. Мыкаться с ним по разным гарнизонам было ей не с руки. Она привыкла к столичной жизни, и точить лясы с такими же как она морскими черепахами где-нибудь на Курилах, ей совсем не улыбалось. Тем более будущий муж стеснялся своего возраста и был робок, как вот этот самый пацан, влюбленный в нее юношеской любовью. Евгения Михайловна чувствовала это и специально провоцировала Леньку, наблюдая, какими похотливыми глазами он смотрел на ее груди.
-Нет, я пас, - Ленька стоял красный как рак, глядя на вздымающуюся пышную учительскую грудь, ругая себя последними словами за стеснительность и ощущая такое томление в паху, что еще чуть-чуть и он разревется от бессилия.
-А давайте я, - пришел на помощь Андрюха, - я экспериментов не боюсь.
Евгения Михайловна явно обрадовалась, что нашелся выход из этой щекотливой ситуации, и едва только Андрей коснулся ее груди, как ударом ладони правой руки в локоть его левой, она отвела его руки в сторону, заставив тело слегка развернуться по часовой стрелке вдоль своей оси, а затем ударом ноги под коленку, бросила соперника на пол. Парни восхищенно аплодировали, а Андрюха с виноватой ухмылкой потирал ушибленный бок. Все же падал то он не понарошку. А довольная Евгения Михайловна подошла к Леньке, обняла его за плечи, прижавшись грудью к его телу и тихо сказала:
-Не ссы Леньчик, будут и у тебя такие женщины, - она игриво щелкнула ему по носу. – Ведь я правильно тебя поняла?
Теперь уже белее белого, Ленька кивнул. Башню сносило напрочь!
- И не дерись по пустякам. А хочешь, заходи ко мне в класс в свободное время или после уроков. Хорошо!?
-Хорошо, - только и смог ответит Пантелеев.
С тех пор Ленька смотрел на учительницу рисования другими глазами, а уж от эротических фантазий отбоя просто не было. Уж как он с ней не совокуплялся, уж как только не трахал любимую женщину… Фантазии фантазиями, а в класс после уроков он так не разу и не решился к ней зайти! Андрей же несколько раз заходил в класс к Михайловне после уроков, но о своих эротических причудах  больше не распространялся, хотя судя по тому, что директор школы Казимировна вскоре Евгению Михайловну уволила, по собственному желанию, в вымыслах этих была толика правды.
                * * *
- Да *бни ты ему по ногам, - наконец, не выдержал Сергей Андреич, -вскакивая со скамейки.
Андрей Андреевич улыбался, словно гурман глотнувший чашечку хорошего цейлонского чая. Да, все же премии следует ждать. Не сказать, что новички творили на поле чудеса, но беспомощность своих парнем перед этим пацаном, просто поражала, да и второй, кучерявый, выглядел совсем не плохо. Тут бы сидеть и радоваться, но Сергея Андреевича душила жаба, душила из-за того, что он вдруг почувствовал себя полным дерьмом, а никак не тренером с большой буквы, пускай хоть и детским.
- Всё, аут! – тренер скрестил руки. – Строится!
Игравшие, разгоряченные парни, бросили матч и направились в сторону скамеек. Кто-то шел тяжело дыша, кто-то пересекал поле легкой трусцой, некоторые глухо переговаривались сплевывая горькую слюну на лысый газон.
Ленька тяжело дыша, еле перебирая разбитыми ногами, искал глазами Андрюху. Тот, как не в чем ни бывало, весело пинал мячик по направлению к кромке поля. Везет, его не так лупили по ногам, думал Ленька злобно поглядывая на крепкого, рыжего  пацана, игравшего, как и он в центре полузащиты. Именно этот хмырь больше всех досаждал ему на поле, именно от него он и получал бутсами по ногам. Суки, они еще и в бутсах играли в отличие от новичков, игравших в чем попало. И не смотря на это, ему как-то легко удавалось обматывать и уходить от соперников. Он толкался, бился, дрался на поле. Все ссадины и болячки потом, после матча, а сейчас игра, которая поглощала его целиком. Они проигрывали, но боролись, как умели. Сам Ленька забил три гола, Андрюха один и один какой-то незнакомец. Противники забили восемь. Если бы Ленька знал, что думал в тот момент тренер, то непременно остался бы доволен собой, но его мысли были погружены в проигранный матч. Когда его в очередной раз схватили за футболку, он не выдержал и отмахнулся. Чернявый парень оказался на газоне. Он лежал, корчась от боли, закрыв лицо ладонями, словно пропустил серьезный удар по бороде. Ленька наклонился над ним, чтобы извиниться, но тот неожиданно раздвинул руки и плюнул Леньке в лицо, вскочил на ноги и побежал проч. Ленька хотел бросится за ним, сжимая кулаки, но тут на его пути встал рыжий.
- Только попробуй, - прошипел соперник.
-И попробую! – Ленька шагнул на встречу.
-Эй, петухи, - раздался голос тренера. – Секция бокса находится в административном здании. После матча можете записаться, а у нас футбол.
-Пошли, - подбежавший Андрей, потянул Леньку за рукав. – после поговорим.
Рыжий ухмыльнулся. А черноволосый, верткий пацан, плюнувший Леньке в лицо, все оставшееся время только и делал, что провоцировал Леньку различными жестами и бегал от него по полю, отвлекая от игры. Парни впервые столкнулись с такой тактикой ведения боя, и просто поддались на провокацию. А ведь это часть игры, часть футбола, особенно среди профессиональных игроков. А что ты хотел, Леонид? Прийти и честно выложившись на поле, показав свое мастерство получить приз? Х*юшки на уюшки! Футбол это целая наука, и только тот кто познает ее, станет настоящим футболистом, а не так подмастерьем.
Все, конец игры. Вот ведь, несправедливость какая, все еще ни как не мог отойти от игры Ленька. Андрей относился ко всему проще. Игра есть игра и не более!
- Так, построились в шеренгу, - Сергей Андреич, не выпуская свисток изо рта, прохаживался вдоль строя. Наконец, он остановился, как раз напротив худощавого пацана, отвел глаза. Заметив, что обе команды стоят вразнобой, он сказал – Старые налево, новички направо.
Вставлять своим за отвратительную игру при новичках не хотелось, хоть он и знал их досконально, как казалось ему, но все же могут обидится за разнос при дворовых. С последними же предстояло разобраться. Отсеять почти всех. Пожалуй этого «ундеркинда», да кудрявого, тем более, похоже что они знакомы. Во всяком случае, на поле взаимодействовали довольно прилично. Он подошел к новеньким. Посмотрел на их потные, испачканные в грязи и траве рожи и медленно произнес, показывая пальцем на Леньку:
- Ты остаешься, а остальные свободны!
Пацаны стали расходиться. Кто-то присел на лавку, переодеваясь в чистое белье, кто-то закинув за спину мешок с кедами направился в сторону выхода. Ленька остался стоять один, кося взглядом на Андрюху. Тот как ни в чем не бывало, посвистывая натягивал тренировочные штаны, он любил играть в футбольных трусах, которые ему мать достала с большим блатом.
- Я без него не останусь, - сам того от себя не ожидая, тихо произнес Ленька.
-Что? – нарочито громко, переспросил тренер. Он все прекрасно расслышал и был даже рад этому заявлению мальчишки.
- Я без Андрея играть не стану, - четко проговаривая каждое слово, медленно произнес покрасневший Ленька.
Андрей тем временем, надев штаны, походкой бывалого моряка, перекатываясь с ноги на ногу, удалялся в сторону главного входа.
-Стой, - прокричал Сергей Андреич, - вернись!
Пошел бы ты в пах, думал Андрей останавливаясь от окрика. Он прекрасно понимал, что этот возглас обращен в его сторону, но не торопился поворачиваться и подходить к тренеру. Ему было обидно, ведь именно он уговорил Леньку пойти на смотрины, и надо же, того взяли, а его нет. Он не знал, что друг отказался идти в команду без него, а просто решил, что тренер одумался, но когда Сергей Андреич сообщил ему суть, то взглянул на Леньку другими глазами.
Сергей Андреич совсем не шел на поводу у подростка, не потакал ему, наоборот, принимая решение взять в команду Андрея, он получал в свое распоряжение ниточку, за которую мог дергать в любой щекотливый момент, да и выгнать новобранцев он мог в любое мгновение. Это же не команда мастеров с их контрактами, у этих никаких прав нет, лишь одни обязанности. Но, тем не менее, чтобы нос пацан не задирал, тренер принял гуманное решение, слегка проучить щегла. Представившись ребятам, тренер передал их своему помощнику Андрею, чтобы уладить некоторые формальности, типа медицинских справок, характеристик с места учебы, размера тела и обуви, в общем, всякие мелкие соображения при условии дальнейшей совместной работы, а сам пошел к своей команде, намереваясь навтыкать за позорную игру.
Особенно досталось лидеру команды Сашке Школьнику, игравшему в полузащите и исполнявшему обязанности капитана команды.
-Парни, ну что это за балет был на поле, - возмущался тренер. – один оболтус почти всю команду обводит? Ну, ладно бы технарем был, а то фуфло, бей-беги. А левой так вообще не дышит.
Игроки понуро наблюдали за тренером. Это была просто дружеская беседа, поскольку, после провальных игр на первенство города, Андреич матюгался по чем свет и иногда распускал руки. Как-то его любимец Школьник вернулся к своей еврейской маме Соне со свернутым носом. На что мама сказала «Ша!» и пожаловалась дяде Вале из городского УВД, после чего Сергею Андреевичу пришлось подключать весь свой знакомый аппарат на Кировском заводе, чтобы замять это дело. Да и Сашка любил футбол и не хотел чтобы Андреича посадили в тюрьму, а посему забрал заявление написанное им под диктовку матери.
Рыжеволосый крепыш рос один вместе с мамой. Папаша Михаил бросил Софью и сына, когда Сашке исполнилось семь лет. «Все ухожу, не могу больше терпеть это!» - сказал он и исчез из Сашкиной жизни навсегда. Даже по прошествии лет, он не разу не появился на его горизонте. Вот надо же быть такой стервой, чтобы довести до ручки молодого, подающего надежды ученого, чтобы тот решился пойти на все тяжкие и уйти из семьи, не смотря на то, что в его НИИ этот поступок совсем не одобрили и непременно пропесочили бы его по партийной линии, если бы он был партийный. Вод ведь парадокс. Почти все первые коммунисты были одной с Михаилом национальности, а после сталинских репрессий, их место заняли все кто угодно, только не евреи. Те предпочитали отсиживаться в сторонке, пока русский Иван высоко нес над башкой знамя Ленина. Евреи всегда были романтики и революционеры, первооткрыватели и герои. А когда романтика превращалась в хмурые будни с каждодневным рутинным трудом, то им становилось скучно и они предпочитали заниматься наукой, творчеством, спекуляцией и прочей лабудой, лишь бы не утонуть в повседневности.
А Соня действительно была порядочной сучкой, не только своими упреками и ревностью доведшая мужа до побега, так еще и Сашку воспитавшая мальчиком с  таким апломбом, что будь рядом АС Пушкин, то непременно бы написал на него эпиграмму: «Нос горбинкой, рот ширинкой, мозги есть, а сам бля спесь!». Мозгами Сашка был и в папу и в маму, а вот с дисциплиной подкачал. Софья долгими ночами все пыталась вычислить, кто в из семье был таким расп*здяем. Дядя Семен, не подходит, тот по торговой части, Зяма, - тоже нет, вроде как администратор в ресторане, Борис, который сидит за растрату, тоже приличный человек. Перечислив всех своих и заодно и родственников бывшего мужа до седьмого колена, она наконец нашла одну зацепку, проходившую правда по женской линии, - Сонька Золотая ручка! Вот кто мог повлиять на Сашкины гены. Правда, дама то она была приличная, аферистка еще та, но шебутная, вся такая бесбашенная и очень изменчивая. И надо же еще напасть прижилась откуда не возьмись. Сашка увлекся футболом. И как только мать не объясняла ему, что пинать мяч это занятие плебса, что у сборной Израиля даже приличной команды не было, пока на волне эмиграции в страну не приехали бывшие советские граждане. Сашка был непреклонен. «Хочу играть в футбол и все». Хоть кол ему в зад вставляй и пропеллер заодно. На поверку ответ был прост, Сашка влюбился в девочку из соседнего двора, а та была от футбола без ума. Она знала наизусть все команды высшей лиги чемпионата СССР, знала зарубежных игроков: Пеле, Мюллер, Круиф, Бекенбауэр.
-Он что еврей? – спросил Сашка, услышав последнюю из перечисленных фамилий.
-Сам ты еврей, -Маринка скривила губы. – Это защитник немецкой сборной!
Девушку жившую в соседнем дворе звали Мариной и фамилия у нее была такая же замечательная, как и имя Маргозина.
Короче говоря, на все причитания и запреты матери, Сашка забил болт и все свободное от учебы время проводил на стадионе, пиная мячик. Учился он великолепно и его увлечение футболом никак не отразилось на его успеваемости. Вскоре Софья прекратила его долбать, а на новый год подарила ему кроссовки «Адидас», которые достал Семен Аркадьевич, Сашкин дядя. Вскоре Алекс, как звали его парни, занял главенствующее место в местной команде, а полгода спустя уже играл за «Кировец», где тоже выдвинулся на роль лидера. Он уже целый год играл за команду, достиг некоторых успехов, а на любовном фронте был сплошной застой. И хотя он часто встречался с Маринкой, все же чувствовал, что она почти безразлична к нему.
- Верткий, как угорь, - пробубнил высоченный Константин, по кличке «Китаец» за раскосый разрез глаз. Его еще называли Дядей Степой, за рост, тупорылость и дебильное желание совать свой нос везде куда нипоподя.
- Ну, для тебя и Бубнов величина, - вставил тренер, вспоминая одного известного московского футболиста, отличающегося своим тугоумием. В миру его называли «дуболомом», как героя одной из популярных детских книг: «Урфин Джус и его деревянные солдаты». Вот странно, при миллионных тиражах всяческой партийной макулатуры, серию популярных детских книг о приключениях девочки Элли, собачке Тотошке и их друзей Страшиле, Железном Долбо*бе и прочих Каги-Кар, можно было с трудом достать в районной библиотеке, по записи, отстояв огромную очередь. Впрочем «Малая земля» тоже весьма симпатичная книженция, потому что маленькая, тоненькая и ей хорошо разжигать пионерский костер.
Костя покраснел и опустил глаза в землю. Остальные молча наблюдали за наставником. Андреич был раздражен, но до точки кипения не добрался, и потому, ничего существенного от нагоняя ждать не приходилось.
-Ну, а чего его в коробочку было не взять? Верткий, да! А по ногам вдарить, как следует, чтобы искры из глаз, подумал бы потом, стоит ли идти в обводку. Эх, мастера! Чему я вас целый год учил! – он остановил свой взгляд на Школьнике. – А ты капитан! Что, толкаться разучился? Приссал!
Сергей Андреич знал за какие струны нужно дернуть Александра, чтобы тот завелся и не дал спуска противнику. Правда об этом стоило было сказать в перерыве, но тренер решил, что пацаны сами догадаются, как им следует поступать. Не угадал, понадеялся на авось, теперь придется контролировать каждый шаг и впредь.
Я ему рожу набью, размышлял Сашка, глядя как Сергей Андреич прохаживается перед командой. Об «нем» он понимал одну из двух фигур меланхолично пинавших мяч возле восточных ворот футбольного поля, словно дразнящих его, не торопящихся уйти восвояси по добру по-здорову.
Тренер заметил взгляд Алекса и решил, что послематчевое балабольство пора кончать.
-Думаю, до ваших ушей дошли мои слова. Послезавтра в пять, будите привыкать к новым партнерам.
Сашка понял его слова, как разрешение на принятие новичков в свой дружный коллектив. «Один за всех и все на одного», - клич мушкетеров можно было и не повторять, прописка в клубе была выработана годами.
Андрей и Леня перепасовываясь продвигались к выходу, когда их догнал ребята игравшие с ними за одну команду.
- Ребята, - сказал слегка заикаясь пацан игравший в защите. – Мне кажется, что вас хотят побить.
- С чего ты взял? – Андрюха наступил на мяч и посмотрел в сторону скамеек, от которых расходились игроки местной команды.
- А это всегда принято, новичков в команде «прописывать», традиция такая, - ответил парень. – Я играл за «Адмирал», там все так же было. Это только в первый день происходит. Вы можете свинтить и никто вам ничего не скажет, все по честному, ведь вы же не знакомы с этими тайнами, второго раза не будет.
-То есть, - переспросил Андрей. – Мы будем не прописаны, как бы не в команде?
- Нет, все нормально. Вон тот рыжий у них, его тоже не били, а он сейчас капитан, - парень кивнул головой в сторону кучки ребят, образовавшей круг возле скамеек.
- Ох уж мне этот рыжий, - вздыхая, произнес Ленька. – Спасибо за предупреждение. Я ждать специально не буду, догонят так догонят, а нет буду без прописки. А ты? – обратился он к Андрею.
-Так же, - пожал плечами кучерявый и они пошли в сторону выхода.
Стоять! Окрик сзади несколько не прервал их движения. Они все вместе шли неспешно, как-то даже вальяжно шли, ощущая на своих плечах тяжкий груз преследователей. Раздался топот десятка ног. Их явно пытались догнать. Наконец, Ленька остановился и сплюнул. О предстоящей беседе он уже все знал. Сначала началось все как в обычной уличной потасовке. Поорали друг на друга, пока обе враждующих группировки не выделили из своих рядов бойцов. В сущности все это было похоже на обыкновенный спектакль. С самого начала было ясно, что бить будут Леньку, и что драться ему предстоит с рыжим капитаном. Круг окрест них образовался сам собой. Противники ненавидящим взором смотрели друг на друга. Ленька усмехнулся. Рыжий неожиданно подскочил к нему и, схватив за шею, повалил на землю и стал делать удушающий прием. Поначалу, от неожиданности, Ленька растерялся и даже сбил дыхание, но вскоре пришел в себя и достал локтем нос соперника, сразу же почувствовав, что хватка ослабла. Тогда он приложился еще раз уже кулаком, а потом еще  и выскользнув из захвата, вскочил на ноги. У рыжего Сашки из носа текла кровь, но тот как пораненный медведь пер на врага. Удар в грудь, слегка отбросил Леню назад, но он собрался и, сделав шаг вперед, левой рукой приложился к правому глазу соперника, а затем правой в челюсть и опять левой по бороде. Рыжий явно пребывал в состоянии гроги. Не хватало только коронного удара ногой в грудь и противник был бы повержен, но в схватку вмешался проходивший мимо работник стадиона и криком о милиции, разогнал дерущихся.
-Мы еще увидимся, - пробурчал рыжий уходя, увлекая за собой партнеров.
- На тренировке, - тяжело дыша, ответил Ленька. Ему тоже досталось, во время падения на землю, он прилично ободрал щеку, и из раны сочилась кровь.
- Здорово ты его, - подбодрил приятеля Андрюха, прощаясь с парнями которых в клуб не пригласили.
- Мог бы и помочь, - огрызнулся Ленька. – Он меня чуть не задушил, зажим как тиски. Видел же, что я задыхаюсь…
-Так вроде вы один на один, - оправдывался Андрей.
Ага, - только он напал неожиданно. –Злость проходила, ведь он здорово дал сдачи обидчику. – пойдем рожу помою!
- Ой, а что это с тобой? – раздался знакомый голос.
Перед Ленькиным взором предстала его нынешняя пассия – Маринка. Маргозина наблюдая за дракой спрятавшись за стволом большого тополя, как раз напротив дерущихся. Поначалу она ничего не поняла в происходящем. Да и как это могло случиться, что оба ее кавалера Ленька и Сашка сцепились друг с другом словно те бараны. Неужели из-за нее дерутся, сладко посасывало под сердцем. Если честно, то она болела за Леньку. Сашка ей тоже нравился, но Ленька больше. А когда он прижал ее в учительском туалете и схватил за грудь, то она была готова, просто отдаться ему прямо там возле писсуара. Девственности Маринка лишилась полгода назад.
После того, как умер батя, мать Маринки некоторое время жила одна, продолжая бухать в одиночку. Маринка к спиртному относилась равнодушно, хотя батя и наливал ей рюмочку сладкого портвейна по общесоюзным праздникам. Сам же он глушил горькую безбожно, пристрастив к этому делу мать. Вот и допился в конце концов. Сгорел за два месяца. Высокий, плотный мужчина, казалось пышущий здоровяк, умер от цирроза печени в Боткинской больнице. Маринка поражалась, как менялся облик отца на ее глазах. Казалось, еще вчера он весил больше ста килограмм, а уже сегодня чуть больше полтинника. За день до смерти она приехала к нему в больницу и не узнала его, до того он стал похож на высохшую мумию. Когда она сидела возле его койки и смотрела на него, то по впалым щекам отца текли слезы. Глаз он не открывал, только силился что-то сказать, медленно перебирая высохшими губами.
Вскоре у матери появился ухажер, младше ее на десять лет. Дядя Юра тоже выпивал, но вполне умерено. Познакомилась Маринкина мать с ним на фабрике «Веретено», где трудилась уже тридцать лет. Поначалу Маринка с опаской и недоверием отнеслась к отчиму, мать официально оформила с ним свои отношения через загс, но вскоре взаимопонимание наладилось, и Маринка запросто стала называть его Юрой и вместе играть в лото, тоскливыми зимними вечерами. Наконец, она заметила, что Юра как-то уж больно откровенно любуется ее набухшей грудью, ее округлившимся задом. Он стал выказывать ей знаки внимания, нисколько не стесняясь матери. Как-то он прижал ее в коридоре и поцеловал в шею. Маринка лишь отмахнулась, сочтя его поступок за пьяную блажь, они тогда выпивали по поводу праздника Советской Армии. На восьмое марта Юра подарил матери духи «Серебристый ландыш», а Маринке букет красных роз. В тот день она впервые напилась шампанского и еле добралась до постели. Проснулась она от того, что кто-то водил пальцами по ее писе. Она вскрикнула, черная тень наклонилась над ней. Маринка догадалась, что это отчим. Она хотела закричать и оттолкнут его, но пальцы так приятно ласкали ее набухший клитор, что она сдержалась. Надо же это сделать когда-нибудь. Конечно, она думала, что все произойдет иначе, что будет принц и будет любовь, но что случилось, то и произошло. Юрка догадался, что Маринка согласилась отдаться ему, мгновенно разделся и осыпая ее лицо поцелуями, забрался под одеяло. Горячий член долго не мог войти в ее лоно, но после нескольких минут тщетных усилий, он наконец со скрипом вошел. На мгновение Маринка почувствовала резкую боль, словно где-то внутри оторвалась засохшая болячка, а потом ничего. Да, действительно, ничего. Ни тебе обещанного опытными подружками экстаза, ни сладкой истомы. Короче, облом а не сплошной кайф. Член у него был приличного размера и казалось он занял в ней все свободное пространство. Он пыхтел, мял ее упругую грудь, а она слегка стонала от боли, ожидая кайфа, но он так и не наступил. Кайф придет только на третий раз, а тогда она тайком от матери выстирала окровавленную простынь, выбросила обспусканные Юркой трусы, кончать в нее он побоялся, и в новом обличии преспокойно пошла в школу, непременно рассказать Ленке Хандожинской, лучшей подруги, что она стала женщиной. В классе кроме нее их было две. Самое же удивительное случилось гораздо позже. Чувство отдаленно напоминающее оргазм она испытала отнюдь не в постели с отчимом, в в учительском туалете, когда они пачкали мелом друг друга с Ленькой. Мало того, что он хватал ее за грудь, его рука несколько раз провела по ее промежности, вызвав такое возбуждение и дрожь по всему телу, что она готова была отдаться ему прямо там. С отчимом такого не происходило. Чаще пьяный, чем трезвый, он приходил к ней, когда засыпала мать и молча насиловал ее. О ласках и цветах больше не было и речи. Однажды он предложил ей пососать его член, но она наотрез отказалась. Он не настаивал. Спасибо что до сих пор не рассказала об их связи матери. А Маринка решила совратить Пантелеева, едва только родители уедут на дачу капаться в огороде и  сажать семена.

-Бандитская пуля, - пробурчал Ленька. Только Марго здесь не хватало.
-Врешь, - внезапно сказала она. – Я все видела. Признавайся, вы из-за меня с Сашкой сцепились?
- С кем, с кем? – парни ошалели от неожиданности.
- Ну, с Сашей, - Маринка вдруг поняла, что попросту опростоволосилась, сообщив о своем знакомстве с Ленькиным противником. – Я думала из-за меня.
- Нет Марго, из-за Олимпиады, - сказал Андрей. – Мы с Ленькой за, а баба Яга против. Смотришь небось мультик? Так вот, твой, как его там, Сашка, он как баба Яга. Ну и пришлось с ним маленько поспорить.
- Да, ты то спорил, - огрызнулась Маринка. – Стоял себе в сторонке и смотрел, как Ленчик сражается.
Ленька покраснел от неприкрытой лести, но все равно собирался узнать, что это за рыжий соперник появился на его пути, не только на поле, но и в личной жизни.
Маринка рассказала ему о своем знакомстве с Алексом, когда они сидели на лавочке возле хоккейной коробки и пили лимонад «Буратино» из бумажных стаканчиков. Новость про ухажера Ленька воспринял индифферентно, словно его и не было, тем более, Маринка так аккуратно и заботливо обработала его рану перекисью водорода, которую сама же и купила в аптеке на площади Стачек, что Ленька разве что только не мурлыкал от кайфа. С Сашкой он еще встретится неприметно, и захочет ли тот еще раз нарваться на Ленькины кулаки, - неизвестно. Сам же Ленька пообещал Маринке первым не начинать.
В конце мая, аккурат перед последним звонком, Маринкины родители уехали на выходные на дачу. Маринка, сославшись на то, что ей надо готовиться в выпускным экзаменам, а первым был ужасный русский язык, осталась в городе, намереваясь пригласить домой Леньку и отдаться ему по-взрослому. После того случая на стадионе с Сашкой она не встречалась, все их общение сводилось с часовыми разговорами по телефону, недавно установленному в их квартире. Маринка позвонила Ленке и они договорились встретиться и закупить продуктов для стола, мальчишки обещали купить пару бутылок вина. Маринке хотелось обставить их первую ночь с возлюбленным особым образом, чтобы запомнить ее на всю жизнь, а не так, как случилось с ней в первый раз. Ленке же, так совпало, нравился Николаев, что было как раз в самую строку. Предупредив соседку, что у нее вечером будут гости, Маринка привела себя в порядок, ярко накрасив губы помадой с запахом земляники, отретушировала глаза черной тушью и побрызгала шею и грудь мамиными духами. При виде этих духов, у нее возникло неприятное чувство, которое долго не проходило, до появления на пороге Ленки.
- Что, решилась? – догадалась подруга, глядя на цветущую Маринку.
-Угу, - как-то загадочно ответила она, - или сейчас или никогда.
-А не боишься?
-Я чё целка, чего мне терять, - Маринка скривила губы. – Не захочет, скатертью дорога. Я что ему девочка что ли?
- Ладно, не горячись, - успокоила Ленка подругу и стала выкладывать на кухонный стол принесенный с собой продукты.
-А «Завтрак туриста» нафига?
-А мы его с картошкой перемешаем, будет объедение. У меня батя всегда так делает, - ответила Ленка, убирая в холодильник банку с венгерским Лечо, который она стащила у родителей.
- А у меня нет, - грустно прошептала Маринка. – Ты знаешь, -она смахнула слезу, размазав туш по щеке, - я его так люблю, так люблю!
Елена слегка сконфузилась, не сразу поняв о ком идет речь, о почившем бате или живом однокласснике. Но, внезапная печаль сменилась вспышкой безумной радости:
- Он наверное ох*еет, когда я предложу ему остаться! Да, я ведь правильно говорю? А давай по рюмке дернем для храбрости. – Маринка сходила в комнату и принесла початую бутылку «Вано Таллинн». – Это ликер, он вкусный, но очень крепкий, его надо лимонадом разбавлять. 
Когда в дверь позвонили, обе подруги уже находились в ратном состоянии.
- Сколько брать то будем, - спросил Андрюха, когда они стояли с Ленькой возле винного отдела в гастрономе на улице Трефолева.
- Маринка сказала пару марочных, но я думаю, что маловато будет. Ты ведь знаешь баб, хлещут словно табун изможденных лошадей.
Продавщица за прилавком не обращала на них никакого внимания, а просто молча сидела и читала журнал «Абортница». Второй женский журнал в СССР после «Крестьянки». На витрине стояли ряды вин всевозможной ценовой категории и различных марок, от столовых и сухих, до десертных крепленых. Тут были и «Ркацетели», «Саперави», «Хванчкара» и «Тамянка», «Каберне» и «Кагор», «Вермут венгерский» и «Вермут советский», портвейны цифровые и именные. В общем пей не хочу, полный набор. Внизу стояли ящики с «жигулевским» и «рижским» пивом, водка продавалась в соседнем отделе.
- Ну, что надумали наконец, - продавщица приподнялась и положила журнал на прилавок. Ее нисколько не смущал столь юный возраст покупателей. Если болт стоит, значит пить можно, логично рассуждала она.
- А венгерский вермут он как? – спросил Ленька, еще не разу не пробовавший этот напиток.
-Ничего, - продавщица пожала плечами. - Только приторный очень, его лучше лимонадом разбавлять или соком.
Ребята переглянулись. Андрей кивнул.
-Два вермута и два «рижских», - Ленька протянул червонец.
Готовились к встрече с одноклассницами парни на стадионе. Сделав по паре глотков из пивных бутылок, Андрей вылил туда спирт из пластиковой посудины, которую дала ему мать. Тетя Надя работала операционной сестрой в какой-то блатной клиники, и этого медицинского у них в доме было завались. Для чего стоило напиваться перед основной пьянкой парни не думали, просто так захотелось и все. Это всегда так у них. Нет бы культурно, за столом, да под закуску, ан нет тебе, лучше на лавке возле стадиона, с сырком «Дружба» и коркой хлеба. И вправду, какая романтика за столом напиваться, вот в подворотне, а потом еще и в ментовку попасть!
«Из Ленькиного дневника»

Едва закончилась первомайская демонстрация, как мы почти всем классом отправились пить лимонад, кататься на катамаранах и стрелять в тире в ту самую «Первомайку». Погода выдалась на редкость теплой, как по заказу, хотя целую неделю до этого не переставая лил дождь, дул шквалистый ветер, а температура по ночам опускалась до нулевой отметки. Девчонки с цветами, в белых передниках, с разноцветными бантами в волосах, шли под ручку друг с дружкой по центральной дорожке и ели мороженное, мы же, как старые морские волки, шли чуть поодаль и смолили «беломор», не выпуская папиросы изо рта. Со стороны это зрелище, возможно, и выглядело комичным, а порой и похабным, но нам было наплевать на всех и вся, мы отдыхали после тяжелой учебы на протяжении долгих восьми лет, хотя, отдых предстоял не большой, уже совсем скоро нужно было начинать подготовку к выпускным экзаменам.  Но, все это будет завтра, а сегодня: солнце, вода, накрашенные помадой и румянами красивые одноклассницы, мороженное, сигареты и хорошее настроение. Настроение может еще и улучшиться, если попробовать его как-нибудь улучшить, окромя мороженного и папирос. Мальчики мы были уже взрослые, кое у кого уже усишки пробивались под носом, а у некоторых и бородка росла, жиденькая, но своя. А что нужно взрослым мальчикам, которых так и распирает от запахов приближающегося лета, запахов «Фиалки», « Красной гвоздики» и других духов, которыми надушились наши девчонки, у которых уже шевелится в штанах и бередит кровь некое потаенное желание, у которых впереди расставание  и самостоятельная взрослая жизнь? Мальчикам нужно расслабиться и взбодриться. И нет на свете более полезного и гуманного напитка для этой цели, чем красный вермут за рубль девяносто восемь – «бомбы». Скооперировавшись, точнее, сгруппировавшись и сбросившись, мы с Серегой Калязиным пошли в магазин, прямо напротив метро. Пить мы решили вчетвером: я с Серегой и Паша Комаров с Андрюхой Николаевым. Естественно, что были и другие скучившиеся группы: Сашка Андриянов с Юркой Андреевым, Кэпом и Геной Юзумасом, были братья Харитоновы, с Женей Виноградовым, Вадиком Кузнецовым и Саней Воронцовым, - из параллельного класса. Но, все группы пили по отдельности в разных частях парка, чтобы встретиться потом на пруду и устроить морское сражение, поливая противников, девчонок и случайных посетителей водой, а то и просто взяв лодку или катамаран на абордаж, скинуть их в воду.
Короче, пошли мы с Серым в магазин имея с собой пять рублей. Купили красный вермут по рубль девяносто восемь, четыре пирожка с мясом и рисом, за сорок копеек и пачку мятной жевательной резинки, выпуск которой был налажен, буквально год назад, на каком-то заводе в Эстонии. Жвачка, естественно, предназначалась на случай, если в парке появится кто-либо из знакомых взрослых или учителей.    
Примостившись на  поваленном дереве возле Бумажного канала, мы разложили наши пирожки на газету и только тут поняли, что стакана у нас нет. Что ж, решили мы, придется пить из горлышка.
Тут я сделаю некое лирическое отступление, чтобы пояснить вам некоторые детали. Если вы человек старой формации, живший в ту самую эпоху, а не родившийся в период перестройки и кока-колы, привыкший к пиву получая его вместо молока из груди своей матери-соплюшки, то вы можете усомнится в правдивости моих слов. Дескать, желторотые юнцы, которым едва стукнуло пятнадцать, рассуждают, словно они прожженные дяди с литейного цеха Кировского завода. Мол, если нет стакана, то они и из ствола легко могут. Дерьмо, ему кефир пить надо, а он такое здесь городит. Стоп-мотор! Все о чем я болтаю, я уверен на все сто, то есть, за свой базар я отвечаю. Да, тогда еще было не принято курить на виду у учителей, пить пиво прямо в учительской или колоться героином в женском туалете на четвертом этаже, но в кустах, вдалеке от чужого взора, а почему бы не сделать несколько глотков веселящего напитка под названием «Вермут», тем более, что он ведь с нашим знаменем цвета одного! Тем паче, что каждый из нас уже успел попробовать вкус вина.
Таким образом, я уже выпивал, что же касается моих приятелей, моих одноклассников, то каждый из них, в той или иной мере, пробовал спиртное на зуб. От того мы и решили пить из горлышка, нисколько не смущаясь отсутствием стакана. Мы разделились на пары: я пил с Серегой, а Паша, соответственно, с Андреем. Управились мы с вермутом минут за двадцать. В принципе, могли бы и быстрее, но куда торопиться, впереди еще целый день, а уроки учить сегодня не надо. Тогда, тридцать лет назад, нам еще не знакомы были понятия: похмелье, интоксикация, цирроз печени, алкогольная эпилепсия и многие добавки, которые следуют с годами за каждым выпитым нами стаканом. Тогда мы об этом ничего не знали и не думали, а от того, были возбуждены, веселы и пьяны, как мартовские коты, переполненные любовью. После вермута все понеслось куда-то, завертелось, закружилось… Мы дружно закурили, теперь-то нам море по колено, выбрались из кустов и направились на встречу приключениям. Вскоре, мы встретили и других искателей приключений, которые тоже вели себя несколько неадекватно, по сравнению с другими нашими одноклассниками. Девчонки показывали на нас пальцами и хохотали, когда Геня Юзумас упал в пруд, а Сашка Андриянов, пытаясь его вытащить, не удержался и последовал следом. И это в наутюженных костюмах и белых рубашках! Договорившись с ребятами из параллельного класса, о которых я уже успел упомянуть, на счет морского боя, мы взяли напрокат несколько катамаранов и, отплыв от берега, заняли исходные позиции. Главной задачей в этой игре было как можно сильнее обрызгать противника, стащить его в воду, или, на худой конец, просто утопить! Но, до последнего пункта мы, к счастью, не дошли. Гоняли мы по пруду очень долго, час два как минимум, мокрыми были все, а победитель так и не был выявлен. Затем, объединив свои усилия, мы стали, словно кровожадные пираты, нападать на мирных граждан, то бишь, на трезвых одноклассников и не менее трезвых одноклассниц. Вот здесь то мы оторвались вволю. Надо сказать, что все вышеперечисленные ребята, за исключением, может быть, пары человек, были заводилами в своих классах, поэтому спорить, а тем более драться с ними было бесполезно и опасно, от чего, все эти маменькины трезвые сынки и воспринимали наши игрища, как должную кару. За то, что не догадались вовремя смыться на берег. Что же касается девчонок, то с ними мы обходились более деликатно, в воду не окунали, лишь хватали за ляжки, да щипали за груди. Хохот и вой стоял такой, что слышно было, наверное, на Дворцовой площади. После морских баталий, мокрые и довольные мы пошли все вместе в тир, где просадили все медяки, потом скинулись все вместе и купили еще шесть бутылок вермута, на сей раз розового, который стоил на шесть копеек дешевле. Расположившись напротив памятнику героям молодогвардейцем, мы стали передавать бутылки по кругу, причем, девчонки пили наравне с пацанами. Из наших были: Маринка Маргозина, Ленка Хандожинская, Ирка Бережная, Танька Шолохова и Алка Юдина, из параллельного класса я запомнил только Лильку Раимову да Ленку Ватолину. Нажравшись розового вермута, мы решили искупаться. И хотя пруд был грязным, а вода холодной, почти все парни изъявили желание продемонстрировать свое умение перед подругами. После купания, народ стал расползаться по домам, и нас осталось всего несколько человек.
К вечеру погода испортилась, небо заволокло тучами, хотя дождя не было. Домой идти не хотелось, да и присутствие рядом самых красивых девчонок из класса, в которых я был перманентно влюблен, не заставляло торопить события. Мы вспоминали прошедшие годы, наших учителей и тех, кто перевелся в другие школы. Потом долго дурачились, играя в пятнашки, а сами норовя поглубже залезть девкам под юбки. После этого уставшие, но довольные мы приземлились на скамейку возле пруда и разбившись на пары, стали целоваться. Хотите верьте, а хотите нет, но я совершенно забыл, с кем я тогда целовался в засос. Скорее всего с Маринкой,  а может с Иркой или Танькой. Надо же, такой ответственный момент, а совершенно вылетел у меня из головы. Вот вам и симпатия, вот вам и первая любовь!
А вот дальше… Кто-то из парней, толи Андрюха, толи Виталик, решили продемонстрировать перед девчонками свое искусство владения заморским видом борьбы – карате. Мы тогда, еще зимой, ездили с ребятами в кинематограф, который был в ДК. им. Кирова на Васильевском острове, и смотрели там фильм Акиро Куросавы – «Гений дзюдо». Что касается гения, то он мне не очень понравился, зато, проигравший, в конце концов, каратист, произвел приятное и неизгладимое впечатление. Вот мы и принялись с парнями изображать из себя мастеров восточных единоборств, лупя по скамейке ногами.  Я хотя и не был приверженцем японской разновидности отечественной спортивной физкультуры, которую у нас показывали по телеку каждое утро, но тоже, пару раз приложился по урне, стоящей рядом со скамейкой. Поднять ногу выше, мне мешали узкие брюки, которые я надевал чуть ли не с мылом, это были единственные штаны, в которых мне было не стыдно появиться в обществе прекрасных нимф, остальная моя одежда могла бы хоть завтра выброшена на помойку, и поверье, не одна скупая мужская слеза или маленький стон разочарования не вылетели бы из моего окаменевшего лица. И фиг-то с ними, сказал бы я и продолжил бы мечтать о заморских джинсах, типа «Lee», «Levi’s», «Wrangler» и другие. Но, такие джинсы в нашем классе имел всего лишь один парень – Сашка Марфин, я даже не представляю, откуда он их взял. Впрочем, я отвлекся маленько, но придется сделать еще одно лирическое отступление, потому что, первым кто сделал нам замечание оказался наш будущий военрук – Олег Тимофеевич. Этот бывший полковник, работал в школе несколько лет, а до этого служил с ВВС. Последним местом его службы был не хрен с горы, а Вьетнам. Иногда на НВП он рассказывал нам разные байки про тамошнюю жизнь, но военной темы касался редко и говорил о ней скупо и сухо. Единственное, что мы выведали у его приятеля и собутыльника – Севы, так это то, что свой орден Ленина, Тимофеич, как называли его все, получил за сбитый американский бомбардировщик. Как он сделал это, не известно, но орден Ленина красовался на груди полковника по всяким Великим праздникам. Именно во Вьетнаме полковник научился играть в теннис, так как играл сейчас, обыгрывал почти всех пацанов, и прививал эту любовь нам соплякам. У него перед кабинетом стоял стол, на котором мы устраивали школьные соревнования, на которых Олег Тимофеевич неизменно входил в тройку призеров. Вторым его пристрастием кроме тенниса, а может быть и первым, была страсть к водке! Уж чего-чего, а водочку он пил – будьте любезны! Иногда, зашлет Севу в магазин, а сам нам про устройство автомата Калашникова рассказывает. Сева в лабаз сбегает, водки купит и стучится к нам в класс. Тимофеич его пропустит в свою коморку, которая находилась тут же, зайдет туда вместе с ним, а потом выплывает, весь красный, словно рак, и лоснящийся, словно, нажравшийся сметаны кот. Они с Севой,( мужик работал электриком в нашей школе, высокий такой, худой и тщедушный, зато характер у него был на пять баллов) частенько бухали у полковника в кабинете, а иногда к нему приходили «братья по оружию», тогда он либо отпускал нас, либо заставлял нашего командира – Андриянова, читать нам устав Вооруженных Сил, а сам пил водку и играл в шахматы. И третьей его губительной страстью, была страсть к женскому полу. Уж сколько он школьниц перепортил, это одному теперь Богу известно, но то, что он заглядывался на пухлые девичьи задницы, стройные ножки и наливные груди, так этого только слепой не мог заметить. Какая из его страстей сгубила полковника, сказать не решусь, но то, что не теннис, так это точно. Скорее всего водка проклятущая, хотя не исключен и вариант с причастностью к его гибели особы женского рода. Погиб Павлов ужасно и нелепо, его сосед по участку насмерть забил лопатой, когда они схлестнулись с ним из-за какого-то пустяка, а может… Короче, что там произошло, тайна покрытая мраком, но эта смерть случится лишь через полтора десятка лет, а тогда…
Тогда Тимофеевич, взял меня за локоть, мы еще близко знакомы не были, и сказал: «Что ты мудила делаешь? Смотри, тебя же в милицию заберут!» Его  слова оказались пророческими. Буквально через десять минут из-за кустов показались три отъявленных негодяя с повязками «дружинник» на рукавах и значками «ДНД» на лацканах пиджаков. Один из подонков засвистел в свой поганый свисток, а двое других, как горные козлы бросились в нашу сторону. Парни, сообразили, что началась игра в догонялки и лихо рванули из парка, я же успел послать девчонкам воздушный поцелуй, потом плюнуть в сторону бежавших и лишь после, дать стрекоча. Именно этих вот самых секунд мне и не хватило, чтобы обогнав Андрюху и Виталика, уйти от преследователей. А может, они именно за мной охотились, больно уж я по- театральному харкнул в их сторону. Короче. Сбили меня с ног, заломали руки за спину и потащили в административное здание, где провели душещипательную беседу, вывернули карманы, дали разок по ребрам и вызвали милицию. Таким образом, впервые с своей биографии я столкнулся с представителями охраны правопорядка.
Вероятно, эта первая встречи и повлияла на мое дальней шее отношение к милиции, всяким ДНД (Добровольная Народная Дружина) и прочим общественным помощника милиции. В сущности, мы ведь ничего плохого не сделали: скамейку не сломали, урну не разбили и не перевернули, нахрена меня было в грязи валять, руки выворачивать, бить по грудям, да еще отвозить в милицию в соседний район, держать там до двенадцати ночи, а потом звонить перепуганным родителям и сообщать им, что их сын находится у черта на куличиках, за хулиганство, и что ему статья светит, правда не уточняется какая именно.
А какое унижение я испытал в школе, когда по приказу папаши, приперся к нашей классной Марине Кононовне Молдованцевой, - в свободное от основной деятельности время, пребывавшей народным судьей в нашем районе, и рассказал ей подробно эту историю, впрочем, не сдав никого из своих собутыльников. И ради чего, ради того, чтобы меня взяли в девятый класс, а то бумага из милиции могла бы круто поменять планы моих родителей, которые твердо решили, что я буду инженером. Мне если честно, было наплевать! В то время, я как-то не задумывался о выборе будущей профессии, что получится, то и получится.
Дело действительно замяли, но неприятный осадок сохранился на всю жизнь, как к ментам, так и к дружинникам, в ряды которых я никогда не вставал, хотя за это давали отгул, но это будет позже, в другой жизни. А сегодня, я раздавлен, наказан, морально убит.
Суки вы все,- волки позорные!
- Опа, - сказал Ленька, когда Маринка открыла им дверь. – Андрюха, зырь, а девочки уже подготовились.
Андрюха выглянул из-за плеча и улыбнулся. Раскрасневшаяся Маринка, пьяно хихикая, пропустила ребят в квартиру. Когда Ленька проходил мимо, она схватила его между ног. Ленька понял, что сегодня непременно что-то произойдет, и похоже он знал, что именно!
Напились они в зюзю, в хлам, в оно, в драбадан. Ленька помнил только, как Маринка выпроваживала из квартиры пьяного Андрея, который умудрился наблевать в коридоре возле соседской комнаты. Ленку же оставили с собой, потому что ей в таком виде домой ну никак нельзя было показываться. Андрюха долго возмущался, мол тому можно, а ему нельзя, но все же был успешно вытолкан за порог на лестницу, где и мирно заснул, свернувшись калачиком возле батареи.
Проснулся Ленька ранним утром,  на паласе возле кровати, на которой храпели девчонки. Обрывки воспоминаний о вчерашнем дне с трудом проникали в его мозги. Ничего конкретного, сплошная пьянка. И тут вдруг он вспомнил, что стал мужчиной. Да, верно, он долго целовался с Маринкой в ванной, пока Андрюха с Ленкой сидели за столом. Потом Марго выгнала Андрюху и разобрала постель. Потом они долго целовались, совершенно голыми и она больно теребила его член. Рядом сопела Ханда. Потом он раздел ее и… Стоп, как раздел, ведь они же были уже голые. Ленька смутился, силясь припомнить дополнительные детали, но не мог. Он встал и посмотрел на кровать. Маринка спала раскрывшись, в безобразной позе раздвинув ноги и свесив голову с края постели. Ленка свернувшись калачиком, притулилась возле стенки. Ханда так же была без одежды. Взгляд упал на стол, на котором оставались остатки еды и бутылка вермута. Он подошел и взял ее в руки. Бутылка была не откупорена! нафига они ершом тренировались с Андрюхой, бухла бы и так хватило, а теперь… Ленька сделал глоток из горлышка, через секунду тепло разлилось по желудку и новая волна опьянения ударила в голову. Тело Марго притягивало и манило. Ну, что ж, раз они вчера уже трахались, то Маринка будет не против, если это повторится и сегодня. Он залез в постель, придвинул к стенке Ханду, накрыл ее одеялом, а сам повернувшись к Маргозиной, стал гладить ей между ног. Маринка застонала и что-то невнятно пробормотала, сквозь сон. Он лег не нее и прижался восставшим членом к влагалищу. Там было сухо и ему пришлось, по наитию, раздвигать пальцами губы и ласкать ее клитор, пока Маринка задрожав, не намокла. Тогда он аккуратно вставил в нее свой член и резко качнул. Маго вскрикнула и открыла глаза, Ленька вошел в нее и стал в ней танцевать. Их губы соединились в сухом поцелуе, а тела со стоном дергались в бешенной пляске, все ускоряясь и ускоряясь. Наконец, что есть силы сжимаю друг друга они дошли до экстаза и Ленька выдал в нее струю горячей спермы, дернулся несколько раз и обмяк у нее на плече. Маринке кончить не удалось, но все равно, ей было так хорошо, так кайфово, от того, что они все-таки соединились с любимым. Она теребила его волосы и искала губами его губы. Он же, отвернувшись в сторону тяжело дышал.
Потом они пили вино и опять ложились в постель, потом опять. Ленка же свернувшись калачиком храпела, словно заправский забулдыга. Угомонились только под утро, когда Маринка заснула у него на плече.
Разбудил их дверной звонок. Маринка вскочила, как ужаленная, спросоня решив, что вернулись родители с дачи, но все оказалось гораздо банальней. Это был спавший на лестничной клетке одноклассник.
Они сидели за столом и пили портвейн. Маринка сидела к Леньки на коленях, приобняв за плечи и непрестанно лезла целоваться, Андрюха же ругался на хозяйку и просил наливать ему побольше, как пострадавшему, которому пришлось ночевать в антисанитарных условиях. Тут проснулась Ленка, потянулась, похлопала глазами, окидывая взглядом происходящее и полезла рукой в трусы, которых на ней не было. Что-то определив для себя, она вспыхнула яркой краской и накрылась с головой одеялом. Ее реакция была непонятной для ребят, лишь Ленька почувствовал какую-то неловкость. Он так и не вспомнил, что же случилось сегодняшней ночью.
Скандал был грандиозный! Переругались все со всеми. Больше всех выступала Марго, подбивая Ленку подать заявление об изнасиловании.
Дело в том, что когда изрядно набравшиеся парни пошли за пивом в ларек на Оборонной улице, Ленка показала Маринке окровавленную простынь, и рассказала, что Ленька вчера с ней спал. Возмущению подруги не было предела и когда парни возвратились домой с трехлитровой банкой пенного напитка, первым делом, запустила в Ленькину рожу окровавленной простыней. Тот сразу догадался, что ночью произошел эксцесс исполнителя и принялся каяться. Вскоре дошло до Андрюхи, что его даму лишил девственности лучший друг, и он силился набить ему морду. В общем, сплошной бедлам и неразбериха. Ленка ревет, Маринка утешает ее и плачет, Андрюха злится, а Леньку пробрал нервный смех. Он пьет пиво и, дергаясь всем телом, словно паралитик, и не может сдержать смеха. Успокоились только после того, как Андрюха вылил в банку с пивом остатки спирта и теплый ёрш поплыл по их жилам. Ленка все еще всхлипывала в пьяном угаре, Маринка злобно поглядывала на бывшего любимого, она решила, что не потерпит измены, Ленька виновато оправдывался, объясняя, что не хотел ничего такого, а просто перепутал дам по-пьяни, Андрей больше налегал на пиво, честно говоря Ленка ему не очень нравилась, а то, что с ней произошло его не сильно колыхало.
- Перепутал, - ворчала Марго. – Ты что не видишь, она девочка! – бубнила Маринка.
-А ты нет? – неожиданно, нашелся Ленька ,и изумившись этой мысли, пронзительно посмотрел на Маринку.
Та покраснела, потупила взгляд. Вот где начала отливаться ей ее связь с отчимом. В комнате воцарилась зловещая тишина. Ленька не отрываясь смотрел на Маринку, а та демонстративно повернулась к окну, соображая что лучше, промолчать или сказать правду. В самом выгодном положении оказался Андрей, который спокойно пил пиво, доедая холодное пюре из картошки с завтраком туриста. В тот день еще одна юношеская любовь сдохла, так и не успев расправить свои жиденькие крылья.
Отношения между мальчиками и девочками было испорчено в дрызг, в хлам, в перегной. Вернее, не обе пары разосрались, а Ленька с Маринкой и Ленкой. Причем, Ленка меньше дулась на него, чем Маринка. Заявление никто писать не стал, понадеялись на то, что Ленка найдет своего принца будучи не девочкой. «В нашем полку прибыло, - довольно потирала руки Алла Юдина, узнав о случившемся, которую пер***** уже почти весь район, - И кто был первым?» на этот вопрос ответа не последовало, но и пусть. Одно спасало в этой ситуации, что девчонки уходили из школы. Ленька и Андрюха переходили в девятый класс, а девочки поступали в «кулинарный техникум». Скоро обида прошла, но отношения были испорчены навсегда. Маринка не верила, что Ленька случайно залез на подругу, Ленька не мог простить, что Маринка была не девочкой. Сплошная абракадабра, как пела по радио какая-то зарубежная группа.
С футболом тоже как-то не задалось. Во-первых стычки на поле со Школьником возникали с регулярной чистотой. Вероятно, ему сказали об отношениях Маринки и Леньки, в во-вторых, тренер планировал поехать на месяц в спортивный лагерь на Вуоксу, а для этого требовалась медицинская справка о здоровье. И если у Андрюхи все было в полном порядке, то с Ленькой в последнее время происходило черт знает что.
Впервые страшную боль в левом боку он ощутил около года назад. Как-то вечером, сидя возле приемника «Speеdola» он ловил вражеские волны, в надежде поймать ВВС и послушать программу Севы Новгородцева о рок музыке. В последний раз он удачно попал на «Пинк Флойд» и с удовольствием послушал альбом «Стена», про который только и говорили в школе. Таких как он, любителей слушать «голоса» в совдепии было пруд пруди. А как еще кроме как из них узнавать о культурной жизни планеты? Ну достали уже «Абба», «Смоки» и «Бони М», хотелось серьезного рока!
Вертя ручку приемника, Ленька почувствовал тупую боль в боку в районе позвоночника. Где-то внутри организма разгорался пожар, с каждой минутой становившийся все сильнее и сильнее. Слегка начало подташнивать, а во рту появилась неприятная горечь. Ленька решил прилечь. Раздевшись он лег в пастель и укрывшись одеялом, свернулся калачиком. В этой позе эмбриона, боль слегка отступала, но через некоторое время возникала вновь с новой силой. Леньку тошнило, но не так, как тошнит от портвейна, это была какая-то грязная, тягучая тошнота, с урчанием вскипавшая в животе и вонючей лавой устремлявшаяся наружу. Пацан едва успел добежать до туалета. Его выворачивало так, что порой казалось еще чуть-чуть и кишки вылетят извне, вместе с остальными органами. Проблевавшись, Ленька почувствовал себя лучше и дойдя на трясущихся ногах до комнаты, бухнулся в постель. В комнате зажегся свет. Возле дверного проема стояли родители. Лица их были белее снега. Вероятно его так сильно рвало, что они не на шутку перепугались. Узнав в чем дело, отец принес ему две таблетки «Нош-па», а мать подогрела сладкого чая. едва он запил таблетки, как его полоснуло опять. Голова кружилась, в желудке горел костер, по телу пробегала дрожь. Родители совещались, вызывать скорую или нет. Ленька отрицательно мотал головой.
- У тебя точно слева болит? – спрашивал отец.
-Да.
-Точно?
-Ну, что ты пристал, - вступилась мать, - он же говорит тебе…
- Я просто подумал, а вдруг это аппендицит? – высказывал свои доводы батя.
Ленька закрыл глаза. Мать принесла тазик и поставила возле кровать. Ленька затих. Родители постояли немного и вышли. Ленька был не один. Их было двое. Один мертвым тело, прижав колени к животу, тяжело дыша, лежал на постели, а другой постоянно вскакивал, ходил по комнате, постоянно задевая тазик стоящий возле кровати и провоцировал первого на рвоту. Когда же рвота подступала к горлу, он быстро прыгал в постель, забирался в мертвое тело и они вдвоем судорожно ползли к краю кровати, чтобы в очередной раз выдать порцию черных ошметков вместе с желто-зеленой жижей извергающейся изо рта. После рвоты наступало временное успокоение. Мать вновь принесла ему теплого чая, отец спал, ему завтра на службу. Через двадцать минут все повторилось вновь. Опять раздвоение, опять позывы и опять грязные ошметки в мутной желчи и облегчение. Ленька первый догадался, что если после рвоты становится легче, то не попробовать ли ему самому вызывать ее? Его альтэр-эго согласился. Тогда он попробовал договориться со вторым, чтобы тот блевал за него. Второй категорически оказался. Ну, давай хотя бы по очереди, умолял первый, но ответ был прежний. Так он и проблевал всю ночь, забываясь на мгновение после рвоты и дергая вновь, когда она подступала к горлу. К утру он осунулся, почернел и лишился сил. Отец ушел на работу, а мать вызвала врача.
Ему поставили диагноз: холецистит, это что-то связано с печенью и назначили кучу процедур. Самое удивительное было то, что печень в организме находится справа, а бок у Леньки болел левый! А потом кричите на всю Землю  о том, что в СССР самая лучшая медицина в мире!!!
Самое страшное стало то, что о футболе следовало забыть, играть с этим диагнозом было не безопасно.
Маринка после ссоры с Ленькой горевала не долго. Во всяком случае, у нее был запасной вариант. Поначалу, она думала, что ее видимое безразличие подтолкнет Леньку на то, чтобы пойти на мировую, 6о тот был непреклонен. Ах, так, и Маринка закрутила новый роман с Сашкой. Тому было наплевать, целка она или нет, похоже он действительно был влюблен в нее. И хотя неприязнь между парнями сохранялась, поскольку Ленька больше не посещал занятия в клубе, их личный конфликт догорел сам собой. Сашка познакомил Маринку с матерью, и что вызвало удивление, Марго понравилась Софье, главное, что она была из их породы. А то, что она собиралась связать свою жизнь с пищевой промышленностью, Соню не шибко волновало. Хорошая хозяйка в семье еще никому не мешала. Подучится позже, глядишь и завпроизводством в каком-нибудь приличном заведении дорастет, а если что Борис или Зяма всегда помогут. Главное, что она Сашке нравится. А если чего, так и новую невесту подыщем, вот беда-то, главное, чтобы учился, а остальное приложится. Может и с футболом своим завяжет.
Андрюха регулярно ходил на тренировки. Его не доставали любовные переживания, как его приятелей, у него не было болезней, как у них. Учился он легко и спорт не отвлекал его от занятий, скорее наоборот, учеба мешала футболу. И хотя Ленька перестал посещать тренировки, ссылаясь на запрет врачей, но Андрей считал, что тот просто устал от постоянных стычек с Сашкой, и что у него просто не выдержали нервы, с приятелем он часто гонял мяч в хоккейной коробке во дворе. А по будням спешил на стадион. Сергей Андреич не долго расстраивался, что Пантелеев перестал посещать занятия, переключился на подготовку к отъезду ребят в спортивный лагерь в поселок Лосево, расположенный в живописном уголке Ленинградской области, на берегу реки Вуокса. Два последних года мальчишки из разных возрастных групп и видов спорта регулярно выезжали на лето в спортивный лагерь, где тренировались и  отдыхали, готовясь к новому сезону. В лагере было несколько отрядов, в том числе состоящим сплошь из одних девчонок. Вообще-то он был разделен по гендерному признаку, но это не мешало общению между двумя половыми группами, как и возрастными так же. Причем легкоатлеты мальчики и девочки, частенько тренировались вместе, теннисисты и баскетболисты тоже, лишь боксеры, борцы и футболисты занимались отдельно, как впрочем и художницы с синхронистками. Порядки в лагере были строгими и за любое нарушение дисциплины, следовала немедленная отправка домой и исключение из клуба. А прецеденты, к сожалению, были. Особенно этим грешили, как не парадоксально бадминтонисты. Например, в прошлогоднюю вторую смену, некто Димка Медведев напился с местными хлопцами самогона, забрался на осветительную мачту и кричал от туда в матюгальник: «Свободу Луису Корвалану!». Ели уговорили спуститься вниз. Там его скрутили и отправили в Ленинград, а про себя решили, что парень наверняка пойдет по партийной линии, спортсмен же из него был говенный, нихрена в бадминтон играть не умел.
Спартанские условия абсолютно не напрягали Андрея, жизнь давно научила его обходиться малым. Взять хотя бы жизнь втроем в девятиметровой комнате, где ступить то некуда, не то чтобы развернуться. Это у Пантелеева трешка, а у него коммуналка, и ничего. Бухать Андрей тоже особо не жаждал. Нет, конечно, если подвернется случай, то он его не упустит, но на первом плане футбол. Следовало подтянуть физику и технику, с тактикой у него было все в норме. Как говорил Андреич, «читать игру он мог с чистого листа». За это Николаев был благодарен тренеру. Сашка, как и Ленька в лагерь не поехали. Леньке запретили врачи, а Сашка готовился переходить в физико-математическую школу и для этого ему нужна была дополнительная подготовка. Правда, его приятель Костя, сообщил Андрюхе по большому секрету, что дело совсем не в математике, а одной кривоного девочке, в которую Школьник влюблен. Андрюха уже тогда подумал о Марго, но вскоре забыл, поскольку чужие проблемы его мало волновали, со своими бы разобраться.
 Лагерь располагал площадью в несколько гектаров, обнесенных деревянным забором. Внутри забора находился двухэтажный административный корпус, жилой корпус для руководства, тренеров и обслуживающего персонала, кирпичная баня с огромными закрашенными окнами и длинной металлической трубой, упиравшейся прямо в небо, кинотеатр и несколько бараков для ребят. Футболисты попали в барак вместе с гребцами и теннисистами. Вообще, ребят старались поселить так, чтобы между ними не возникало конфликтов. Так, хоккеистов не селили вместе с представителями других игровых видов спорта, борцов с боксерами и дзюдоистами. Только девчонок разместили всех вместе, уж они-то навряд ли будут волтузить друг друга по ночам. Перед тем как заселится в восьмиместные номера, ребят построили возле корпуса в шеренгу и приказали развязать свои баулы, рюкзаки и сумки. Перед строем стояли два дюжих борца и заместитель начальника лагеря по воспитательной работе.
- Для начала, - вещал начальник. – Давайте по честному. Вы сами выкладываете на траву спиртное, сигареты и средства гигиены. Туалетную бумагу и зубную пасту с мылом можете оставить себе, - добавил он, ожидая соответствующую реакцию. Что ж, она последовала. Ребята дружно рассмеялись.
-А бритву класть? – раздался чей-то тоненький голос.
- Если есть что брить, не только под мышками и в паху, тогда оставляйте, - ответил начальник.
Легкий смех вновь пронесся по шеренге.
- А лосьон после бритья? – спросил тот же голос.
- Так, умник, - мужчину явно раздражали эти глупые вопросы на публику. – Еще один вопрос и ты будешь неделю дежурить по гальюнам!
Эта последняя фраза выдавала в зам.начальнике лагеря бывшего военного, возможно морского офицера. Вообще, Андрею показалось немного странным в спортивном лагере полувоенная обстановка. То, что дисциплину надо соблюдать это и ежу понятно, но ведь ребята сюда и отдыхать приехали, а не траншеи копать. Перед ногами начальника возникла небольшая горка из бутылок, пузырьков и пачек сигарет.
- Да, не плохо подготовились к активному труду и отдыху, - ухмылялся мужчина рассматривая содержимое кучи. Он нагнулся и вытащил из вороха предметов, пузатую бутылку. – Ух ты, блек джек. Вот это да, чего сюда только не привозили, но чтобы вискарь! Не разу не пробовал. – Он обвел шеренгу взглядом, стараясь вычислить у кого это такие богатые родственники. – А теперь шаг назад.
После того, как ребята отошли от своих вещей, воспитатели-борцы приступили к обыску их скарба.
-Если что-то кто-то забыл выложить, то на первый раз замечание с записью в личную книгу спортсмена. Вторая запись, автоматом следует отправка домой. Всем все ясно?
- Да, - пробурчали пацаны.
- Я еще раз повторяю, всем понятно, - он повысил голос.
- Да! – проорали ему в ответ.
Удовлетворенный этим, зам.начальника лагеря, прямо на глазах у ребят, выудил из кучи несколько бутылок, засунул их в холщевый пакет и насвистывая побрел в административный корпус. Пьянка по случаю открытия сезона предстояла колоссальная. А ведь это добыча только с одного корпуса.
Андрюха равнодушно смотрел, как воспитатели рылись в шмотках ребят. Его уже научил, тертый калач, Валерка-дзюдоист, когда они еще въезжали на автобусе на территорию лагеря, чтобы он выбросил все палево возле будки вахтера. «Агдамыч, свой мужик, - сказал Валерка. – Он все спрячет, а потом отдаст. Ему сунешь рубль на портвейн, он и доволен». Андрюха так и сделал, выбросив Агдамычу литр спирта и блок «Родопи». Спорт спортом, но без допинга никак, даже в советское время.
Тем временем воспитатели покончили с проверкой. Личный обыск они проводить не стали, их самих доставала эта процедура каждую новую смену. Вот если бы девок досматривать, тогда другое дело. К концу досмотра появился Сергей Андреевич с Андреем Андреевичем. Как показалось Николаеву, они были маленько выпивши. Во всяком случае, Андрей был раскрасневшийся, а у тренера слегка заплетался язык. Впрочем, они ребят шибко не доставали, посмотрели, кто где разместился и ушли, предупредив всех, что в 13.00 состоится торжественная линейка по поводу открытия нового спортивного сезона в лагере «Путиловец».
Вроде советская власть, а название из прошлой жизни! может быть как некая скрепа между прошлым и будущим?
Андрей занял койку возле окна, рядом с Костей по кличке «Китаец». Поскольку Леньке не было, то он стал общаться с Константином, с которым как-то сблизился в команде. Из своих были Гена-защитник, Миша-француз, Лёва-корова, Саша-говноед и Витя Ильин. Ему, как и Андрею кликуху еще дать не успели. Восьмым поселился мальчишка из другого города. Он был армянин и ребятам сказали, что у них в республике несчастье, поэтому тот временно будет жить и учится в Ленинграде. Позже выяснилось, что парень по имени Зариф никакой не армянин, а афганец. И что в его стране действительно произошло несчастье. Но, разве молодых пацанов тогда волновал этот вопрос.
В день заезда гудел весь лагерь, не смотря на предпринятые руководством меры. Да о каких мерах могла идти речь, если сами воспитатели, тренеры и администрация упились в хлам. Лишь несколько воспитателей борцов, вероятно по каким-то своим религиозным понятиям, ходили трезвыми и контролировали ситуацию. Когда же в столовой устроили дискотеку, а после все дружно пошли купаться голыми на реку, Андрюха ошалело думал, куда он попал, нафиг!
- Ерунда, - прервал его мысли Костя. – Это только в первый день, а потом увидишь, какая будет дисциплина. Так что зря ты отказался выпить.
Андрей действительно не пил, в отличии от остальных парней в комнате, которые с радостью опорожнили его посудину с литром маминого спирта. Но, парни были какие-то слабые, и потому столь маленькой дозы им хватило чтобы напиться в драбодан и мирно сопеть в две дырки. К полуночи не спали только Андрей, Кости и армянин Зариф. Зариф лежал на кровати и упершись взглядом в потолок, что-то бормотал на своем тарабарском языке. Наверное, молитву читает, вдруг подумалось Андрею, из всех армян он знал только Хорена Оганесяна из ереванского «Арарата».
Неожиданно распахнулась дверь, яркий свет больно ударил по глазам и в проеме двери появились две черных фигуры.
- Подъем! – раздался знакомый голос Сергея Андреича.
- Иди нах*й, - ответил спросонья Сашка-говноед, - и укрылся одеялом с головой.
Андрей и Костя стали вылезать из постели. Зариф непонимающе хлопал глазами.
- Подъем, - заорал тренер, и пацаны стали дружно вскакивать с коек.
Голые ребята стояли возле кроватей, а пьяные тренеры ходили между ними и проверяли содержимое тумбочек, при этом обнюхивая каждого. Но, поскольку сами они были пьяны почти в говно, то естественно ничего не нашли, и никакого запаха не почувствовали. Лишь  Андреич сокрушался, что не смог запомнить голос человека, пославшего его на три буквы. Вскоре проверка окончилась и всем разрешили спать.
- Он что, - спросил Андрей Костю, когда ребята снова оказались в постели, - всегда так будет?
-Не-а, - ответил Китаец. – он протрезвеет и завтра злой будет как черт! Никогда не извиниться, зато нас дрючить будет по первое число.
Так оно и случилось. Сергей Андреич красный с бодуна, видно плохо себя чувствующий, заставил ребят бежать кросс, потом упражнения на турнике, потом приседания и растяжка и лишь после этого купание в реке. И так несколько первых дней. С мячом они не занимались вовсе. Только вечерами могли попинать в свое удовольствие, но больше играли с девчонками волейболистками в их игру или отдыхали в своей комнате, отходя от нагрузок.
С остальными ребятами жили дружно, за исключением двух борцов, которые докопались до Зарифа и пришлось его защищать. Андрей раз сцепился с Сосланом из соседнего корпуса в котором жили борцы, когда тот дал армянину «леща». Но до драки дело не дошло, их разнял воспитатель, тоже кстати Сослан, устроив взбучку молодому Сослпну, что-то выговаривая ему на своем языке. Кстати, Зариф в футбол играл довольно посредственно, и Андрей искренне недоумевал, а для чего его вообще взяли.
Где-то в середине смены случилось два события.
Сначала вечером к ним заглянула Кира из медицинской части. И принялась всем осматривать головы, словно искала у них вшей. Затем пришли воспитатели с ведрами и стиральным порошком и приказали отдраить комнату «чтобы блестела, как яйца у кота». В пять утра из разбудил заспанный Андрей и выведя на улицу, показал участок земли, где они должны были выщипать всю желтую траву. На соседнем участке, девочки художницы красили траву зеленой краской. Газон становился таким красивым, как на праздничных первомайских открытках у могилы Неизвестного солдата. Весь лагерь стоял на ушах. Ребятам выдали новенькие пионерские галстуки и форму. Девочкам синие расклешенные юбки и белые блузки, а парням серые брюки и белые рубашки. При общем построении картина выглядела весьма абсурдной. У некоторых баскетболисток форма явно не соответствовала их размеру, а посему юбки едва закрывали трусы, а уже сформировавшиеся груди попросту вываливались из блузок. На хрупких художницах было все наоборот. Они утопали в новом облачении. С парнями была та же ситуация. Наконец, из всей когорты выбрали тех, на ком новая форма сидела как влитая, решив поставить их в первый ряд, а остальных отодвинуть на второй план. Причем, все сразу заметили, как в их рядах появились какие-то дяди и тети в такой же форме и с пионерскими галстуками. Все попытки заговорить с ними, они игнорировали, только злобно зыркали глазами и о чем-то разговаривали по рациям. После построения дали отбой и ребята разбрелись по корпусам в сопровождении тренеров и воспитателей.
Прошелся слушок, что лагерь посетит сам Брежнев!
Но Леонид Ильич не приехал. Вместо него прибыл Григорий Васильевич Романов, первый секретарь ленинградского обкома партии. Поговаривали, что он был влюблен в Наталью Засульскую баскетболистку ленинградского «Спартака», высокую красивую девушку с огромной грудью, которая отдыхала неподалеку и «первый» навещавший ее, решил заглянуть вместе с ней в спортивный лагерь, заодно и показать Москве, как Ленинград готовится к Олимпийским играм.
Почему Романов выбрал именно его, Андрей не понимал. Но, когда он толкал речь, на свежесколоченной трибуне, то к Андрею подошел какой-то дядька и вызвал его из строя. Затем его причесала какая-то девка от которой жутко воняло духами, ему поменяли форму и галстук, припудрили лицо и пшикнули в рот из баллончика какой-то мятной гадостью.
- Стихи какие-нибудь знаешь, - спросил дядька.
Андрей задумался, пожалуй кроме «Нинка как картинка» не знает ничего, но в слух сказал:
-Есенина знаю, - и начал цитировать. – Жива ли ты моя старушка…
-Нет, пожалуй эти не подойдут, - прервал его мужик. – что-нибудь про спорт. Да, быстрее ты думай. - Романов заканчивал читать свою речь. – Ладно, - в ухе у дядьки что-то запищало и он отпустил Андрея. – Иди и мочи, вручишь цветы Григорию Васильевичу и отойдешь в сторону.
И Андрею дали большой букет красных гладиолусов, которых любил партийный руководитель. Андрей так и не понял, надо ему стишок рассказывать про спортсменов или нет, как его вытолкнули из стоя. На согнутых ногах он пошел к трибуне. Впереди стоял Романов, с лева от него стояла высоченная красивая девушка в зеленой короткой юбке и белой блузке с умопомрачительным вырезом, открывавшим ее большую грудь. Внезапно Андрей вспомнил грудь Евгении Михайловны и его переклинило. Ничего не говоря и не слыша, минуя протянутую руку Григория Васильевича, он подошел с цветами к Засульской и поцеловал ее в грудь, которая располагалась как раз на против ее губ. Девушка засмущалась и покраснела, Романов побелел, а Андрей повернулся к руководителю, сунул ему в руки гладиолусы и запел:
- Если вы в своей квартире, встаньте раком, три-четыре
Соблюдайте правильно движения…
Из-за спины Романова выбежал какой-то дядька и увел Андрея с глаз долой. Андрей даже представить себе не мог, что он натворил. Не мог осознать тяжесть своего поступка. И если бы не Наталья, которую так поразил и возбудил этот внезапный поступок подростка, которая грудью встала в его защиту, строго настрого запретив Грише прикасаться к парню своими «вонючими руками». Влюбленный босс сдался и мальчишку не то что никто не тронул, а наоборот с тех пор он ходил в героях. Тогда первые секретари еще держали свое слово.
 Н-да!
После отъезда партийной делегации, лагерь второй раз стоял на ушах. Андрей из изгоев превратился в героя. Кто-то ему завидовал, кто-то возненавидел, некоторые искали с ним дружбы, а кое-кто затаил злобу. Так всегда случается если толпа выбрасывает из своих рядов совсем неожиданный продукт. Кстати, Андрея выбрал помощник Романова, некто Альберт Виталь,  главный по киноиндустрии в Ленинграде и хороший знакомый Андрюшиной мамы. Так что у всякой неожиданности найдется свой хвостик.
Впервые Андрей выпил за все то время проведенное в лагере. К ним в барак заглянул Валера-дзюдоист и предложил прогуляться к Агдамычу. Андрей помялся немного, но все же дал себя уговорить. У Агдамыча они взяли два пузыря 72 портвейна и пошли в кусты к реке.
- Не ссы, - увещевал Андрея Валерка. – сегодня никаких проверок не будет. Начальнику грамоту вручили, а лагерю переходящее знамя. Значит денег добавят, а финансирование это ого-го.
- А ты почем знаешь? – удивился Андрей, разливая портвейн по железным кружкам.
- Слышал, как Фадей (начальник лагеря) тост произносил в столовой. Они сейчас напьются и купаться пойдут, а потом кто в койку, кто по территории будет болтаться. –Он внезапно замолк и о чем-то задумался. –А у тебя был кто-нибудь, - неожиданно спросил он.
- В смысле был? – не понял Андрей.
- Еб*л кого-нибудь?
-Не-е, - протянул Андрей. Он совсем не комплексовал и не стыдился того, что был еще мальчиком.
-А хочешь? – с украдкой в голосе спросил дзюдоист
- Хочу! – винные пару уже ударили в голову, и Андрей был готов на любые подвиги. – У тебя что есть варианты.
- Пойдем, - Валера осушил кружку и встал на ноги, протягивая руку Андрею.
Андрей стал подниматься. Валера разжал ладони и Андрей повалился на траву.
-Дурак!
-Да, ты уже перебрал, - покачал головой Валера. –Ну ладно, сойдешь за статиста. Алла она массовость любит, ей массовку подавай.
- Алла это из столовой что ли? – Андрей отряхаясь, силился подняться без помощи друга.
Но, Валерка ничего не ответив, медленно побрел в сторону зданий.
Когда ребята подошли к жилому корпусу, в комнате Аллы света не было. Валера подошел к двери и прислушался.
- Придется подождать, - огорченным голосом сказал он. – Там кто-то есть.
Ребята обошли и сев в торце здания, принявшись ждать. И действительно, вскоре распахнулась дверь, послышался шепот, и какая-то темная фигура, похожая на Андрея промелькнула мимо ребят.
- Бери бутылку и пошли, - приказал Валерка. – И не ссы, Алла всем рада, она добрая.
Остатки смены прошли без приключений. Правда из их комнаты исчезли двое ребят. Армянин Зариф действительно исчез незаметно, как-то вдруг раз и нет его, безо всяких объяснений от руководства и тренера, а вот Сашку-говноеда выгнали за второе предупреждение. У него нашли сигареты во время неожиданной ночной проверки. Сашка ругался, плакал и умолял, говорил, что это не его, но ему не поверили и отправили электричкой в Ленинград в сопровождении одного из воспитателей-борцов.
Позже Костя сказал, что это Генка подбросил ему сигареты, потому что Сашка был конкурентом на единственное место в лагере от них на вторую смену, вот он и подсуетился. Видя такую несправедливость, Андрюха избил Генку на глазах всей команды и заявил Сергею Андреичу, что с этой сволочью играть вместе не будет. Но, тренер не захотел выносить сор из избы, пообещав посадить Генку на скамейку, а Сашку вернуть по приезд ев город. Андрей вошел в положение тренера и больше не возмущался.
Наконец смена подошла к концу и ребята выстроились на прощальную линейку. Начальник лагеря толкнул слезливую речь, пожелал всем спортивных успехов и хорошей учебы. Андрей зашел попрощаться с Аллой, даже поцеловал ее в щеку, а та вытирала платком сухие глаза. Агдамыч тоже прослезился, но скорее не от умиления, а от радости, что собравшиеся парни сунули ему в карман червонец. Мальчишки и девчонки погрузились в автобусы и отправились по домам. Из автобуса в котором ехала часть футбольной команды, волейболистки и борцы донеслись слова песни некого певца Розенбама: «Нинка как картинка…»

Ленька лежал в палате и не знал чем ему заняться. Родители уехали на дачу, а перед этим мать принесла ему целый пакет здоровенных огурцом, объяснив, что они хорошо очищают пищевод. Пищевод хорошо очищает зондирование, -хотел ответить Ленька, но огурцы взял, чтобы не расстраивать мать. Вечером они окажутся за окном. Конечно, было неудобно перед матерью, но он оправдывал свой поступок тем, что завтра предстояло глотать шланг, а посему сегодня жрать ничего нельзя. Правда забыв про это, он налопался печенек, которых его угостил Витька, лежавший здесь уже неделю и готовящийся к выписке. и Витька не знал, что Леньке назначили процедуру и просто искренне поделился с новичком. А затем его учили глотать нитку, представляя, что это зонд.
- Не ссы, - успокаивал маленький Петька, - потошнит маленько, а потом пройдет. Самое плохое, что лежать долго, целых два часа. Пока валяешься, весь бок отлежишь.
- А чё так долго, - интересовался испуганный Ленька.
-Пока вся желчь из тебя не выйдет, не отпустят, - с умным видом, поддакивал Витька. – Давай, глотай нитку.

Леньку тошнило и выворачивало наизнанку, когда медсестра вводила ему в глотку дурно пахнущий резиной тонкий зонт.
- Держись, дыши носом. Глубже дыши, - она повысила голос, почувствовав, что сейчас организм парня выплюнет зонд.
Но Ленька вытерпел и теперь лежа на левом боку на кушетки, невидящими от слез глазами, силился наблюдать, как пробирки наполняются мутной жидкостью. Казалось, их были сотни, тысячи. Они сверкали своими боками отражая свет мерцающих галлогеновых ламп и смеялись на подростком, уныло глядевшим на их нескончаемую рать.
-Эй, красавчик, - вернул его в действительность голос сестры, рассматривающей на свет содержимое пробирки. – Ты чего, нажрался вчера на ночь?
Ленька кивнул.
- Ну это пипец, - вздохнула процедурная. – Открой рот, - и она резким движением вытащила изо рта зонд.
Ленька сплюнул горькую слюну.
- Иди к доктору, не знаю, что он тебе скажет, - сестра вылила содержимое пробирок в раковину, бросила туда зонд и сняв резиновые перчатки и повернувшись к стене, расстегнула и сняла халат. На ней ничего не было.
Ленька обалдело смотрел на ее светлые волосы, льющиеся водопадом с плеч, едва заметную линию позвоночника, слегка изгибающегося к кобчику, шикарную попу с упругими розовыми булками-ягодицами и полными ногами ,покрытыми сеточкой тонких вен. Она повернула голову и рассмеялась.
- Извини, -медсестра через голову натянула на голое тело платье-чулок, показывая ему грудь, - я забыла, что ты уже большой, - и хохотнув вышла из кабинета.

Десять дней в больнице пролетели довольно быстро. Больше Ленька не допускал никаких промахов, и все положенные анализы сдавал легко. Единственным неприятным эпизодом было то, что ему пришлось лечить зубы, чего он боялся больше всего на свете. С медсестрой которая устроила перед ним стриптиз, он встречался регулярно и в процедурной и в коридоре, но она даже не дала ему повод, напомнить о том странном эпизоде, когда она разделась перед ним и показала свои прелести. Ленька же никому не сказал, почему после встречи с ней подолгу сидел в туалете, тяжело вздыхая. Так, между делом. К диагнозу холецистит добавился еще и гастрит, поэтому о занятиях футболом можно было забыть окончательно. И хотя эти диагнозы еще не приговор, но лечение предстояло нудное и долгое, а без справки от врача в клуб дорога была закрыта. И Ленька уехал к родителям на дачу, ловить рыбу, собирать грибы, играть на гитаре, пить портвейн (что было категорически запрещено, поэтому он перешел на водку, при этом закусывая ее таблетками «Нош-па» и запивая пепси-колой. Что, впрочем, не избавляло его от ужасных приступов боли, повторявшихся регулярно, после всякой выпитой рюмки) и трахать девчонок.
          «Из Ленькиного дневника»
Приехал я на дачу, предварительно Маринке позвонил и сказал, что изменю ей обязательно, а она меня нах*й послала. Судьба моя значит такая. Вообще-то я замечал за собой некоторую странность и закономерность одновременно. Если мне нравится дама, плевать, старая они или молодая, не важно, к примеру, я ее возжелал, не так чтобы очень, но возбужден до кончиков ногтей  на ушах. Вот, валандаюсь я за ней, своего, значит, добиваюсь. И только я почувствовал, что она готова мне уступить, как тут же интерес к ней у меня пропадает, хоть плачь. А стыдно- то как случалось несколько раз, аж просто чувствуешь себя после этого последней скотиной и негодяем.
 К примеру, понравилась мне молоденькая девчонка – Катка. Девка совсем молодая, не опытная, но красивая до тошноты, и умная, как богиня. Вот, гулям мы с ней день, другой, я ее в лес вожу, в огород за клубникой, купаться нареку ходим. А потом я интересуюсь, как бы промежду прочим: «Как ты относишься к большой и чистой любви?» А она отвечает: «А я еще девочка!»
Ух ты, думаю я, подфартило мне неимоверно, только этого мне не хватало, могла бы уж с кем-нибудь, а то … Короче, упало у меня все настроение «на половину шестого», правда после, охотничий азарт верх взял над моим рассудком и я уговорил ее пойти со мной на контакт, ну, сами понимаете, за ручки-то мы уже держались, да и за ножки тоже. Короче, погуляли мы с ней еще пару дней, а она мне и говорит, хочу я посмотреть, что там такое у тебя в штанах. Я маленько припух, с какого это перепугу, ей захотелось взглянуть на «мои года, мое богатство?», но потом показал, правда издалека, метрах с пятисот. «Ну что, Катька! – кричу я ей, - Насмотрелась!»  Она мне в ответ – «Я тебя хочу!» «Что?!» – кричу я, будто бы не расслышал, что она там хочет. А она откровенно орет, - «Я хочу, чтобы ты мне порвал колготки!» Ну, ничего себе, колготки порвать, а где же я тебе новые куплю, радость моя, такие вещи в наших магазинах не купишь! Короче, прибежала она ко мне, хвать меня за… За руку она схватила, которой я прикрылся от ее цепких рук, и говорит, - « Завтра я твоя!» « В каком смысле?» – интересуюсь я, а сам чувствую, как все мое настроение в штанах упало, обмякло и стало похоже на бесхозный шланг от газового баллона. «Я хочу, чтобы ты меня-  чпок!» «Что это значит, - чпок! - валяю я дурака – Ты можешь объяснить по-русски, что я должен с тобой сделать?» «Мудила ты грешная – ласково говорит это четырнадцатилетнее создание –  Я хочу, чтобы ты меня жестоко вы*бал, так, чтобы я как последняя бл*дь вертелась под тобой, чтобы твой х*ила продырявил меня насквозь, чтобы чертям в аду тошно стало, как я буду визжать, когда ты меня х*ячить будешь!»
 После такой тирады, мне ничего не оставалось делать, как сбежать от нее в город, потому что, мне было не интересно с ней. Вот, если бы она ломалась, строила из себя целку, хотя она и так была еще девочкой и строить ей ничего не надо было. Так вот, если бы она сказала НЕТ! – то я тогда бы обязательно ее трахнул, естественно, с ее согласия, а когда она сама мне навязалась, то извините, у меня всякий интерес к ней пропал. Я даже к  психиатру с этой проблемой ходил, рассказывал ему, что как только получается, так у меня всякая охота пропадает, а ежели интрига в наших отношениях сохраняется, то тогда все нормально. Доктор выслушал меня и сказал, мол, это все из далекого детства идет, все от моей мамаши, все эти комплексы у меня из-за нее. Я плюнул на него и ушел, хлопнув дверью, а потом подумал хорошенько и… Что я там надумал, это не ваше дело, важно, что до истинны я докопался, до самой ее поганой сути, и пришел. Отнюдь, не к радостным выводам. С психикой у меня не все в порядке. В общем, сбежал я тогда от Катьки, а она «черному» какому-то отдалась с горя, вот и живут теперь вместе – счастливые и довольные.
Сашка летом не только занимался физикой и математикой, чтобы пройти собеседование и поступить в престижную физико-математическую школу, но и помогал Маринке сдавать экзамены в «Кулинарный техникум»  находящийся на Большом проспекте В.О.и готовящем не поваров, а коков. Но, Маринке было все равно. Про терем ей уже порассказывали столько, что она просто рвалась туда учиться. Особенно ее завел рассказ подружки Ольги, закончившей учебное заведение в прошлом году. «Прикинь, - вещала старшая подруга, прикуривая сигареты «Салем», появившиеся внезапно в Ленинградских магазинах. – Игра называется ромашка. Штук десять девчонок раздеваются и ложатся по кругу раздвинув ноги, касаясь носками ног своих соседок. Это лепестки ромашки. А в центр забирается парень и начинает трахаться со всеми, перемещаясь по этому кругу из их тел. В одну качнет пару раз, в другую. В которую спустит, та вылетает. Девочки плотнее прижимаются друг к другу, а на место «тычинки», который отдыхает и дожидается, когда елда вновь начнет функционировать, ложится другой пацан и продолжает дело первого, то есть двигается по часовой стрелке. И так до последней оставшейся.
У Маринки горело в промежности, но она недоверчиво смотрела на подружку, врет или нет.
- А ты играла?
-Не, - Ольга покачала головой. – У меня парень был. Тем более босяком,  х*й знает что подцепить можно, а там санитарные проверки каждый месяц, это же пищевое производство, перезаражаешь сифилисом полгорода!
К середине августа стало ясно, ч то и Маринка и Сашка выполнили свои задачи, и в подарок за это родители устроили им путешествия. Маринка отправилась на чачу жрать малину, крыжовник, смородину и дергать на грядках лук с огурцами, а Сашка поехал на западную Украину к родной бабке, матери Софьи Александровны – Цили Марковне, шутка конечно, к Нине Яковлевне, не зря же его «закадычные друзья» так любили петь песню «Нинка как картинка с фраером гребет1». Правда фраер, его дед не дожил до приезда внука, но из песни слов не выкинешь.
Поезд до Ивано-Франковска шел почему-то через Москву. Сашка оказался в купе с семейством украинцев, отец, мать и лупоглазая дочь-подросток, которые почти двое суток, только и делали, что жрали помидоры с салом и хаяли москалей, потому что в Питере «поханые походы». На вторые сутки пути, они все же усадили Сашку за обеденный стол, и тому пришлось выкладывать к чаю коробку конфет «Ассорти», которые мать посылала бабке в подарок. Под чаем подразумевалась литровая бутылка «Перцовой столичной», выпущенной к Олимпиаде в импортном исполнении. Столичную хозяин семейства тоже обругал, стараясь доказать Школьнику, что горилка с перцем куда круче.
- И саво совсим не такое, дюже мавовато. Тильки у собак столько, - поддакивала женщина. – ну хде же видно, штобы саво было меньше двух перстов!
Сашка сидел молча не решаясь вступиться за отечественный продукт. В их семье сало не ели. Не ели не по тому, что они были ортодоксальными иудеями, носили пейсы, не работали по субботам, были обрезаны и читали священное писание на иврите, а просто Соня предпочитала все мясо и овощи готовить на пару, а так же исключить из рациона колбасу и сосиски, предпочитая каши и сухие хлебцы, типа мацы. Она, кстати, не догадывалась, что Сашка часто покупал в школе на завтрак именно сосиски, вместо тефтелей с картофельным пюре.
-А шо не в крымнаш? – интересовался Степан, узнав, что парень едет в глухую деревню.
- К бабушке, - пояснял Сашка, краснея, памятуя о том, что гостинец, который мама послала с ним, благополучно доедала лупоглазая девочка-подросток. – А в Крым может через годик рвану, как с учебой дела пойдут.
Напившись водки с перцем и доедая уже второго цыпленка-табака, мужчины до самого утра спорили чти футболисты лучше, хохлядские или русские. Степан давил за Блохина, Веремеева, Колотова и Сабо. Сашка отвечал Ловчевым, Тархановым, Романцевым и юным Черенковым, не забыв включить сюда и Казаченка, переходящего из московского «Динамо» в ленинградский «Зенит». Под могучий храп дородной украинки и легкое посапывание девочки-подростка, они проспорили до пяти утра,  сойдясь, наконец, на том, что в этом сезоне лучше всех играл Давид Кипиани из тбилисского «Динамо». Уладив таким образом спор, они дружно взобрались на верхние полки, Сашка успел сходить, почистить зубы, пока грузный хохол попердывая карабкался наверх, пожелали друг другу спокойной ночи и погрузились в утренний сон.  Сашке снилась Маринка стоящая на футбольных воротах, а Давид Кипиани в форме «Спартака» бил ей пенальти.
Взяла ли Маринка мяч или нет, узнать ему не довелось. Он проснулся от страшного шума в купе. Поначалу он решил, что Степан на*бнулся с верхней полки, но все оказалось куда банальней. Просто семья украинцев чуть не проспала свою станцию, так подействовала на них вчерашняя попойка. Сашка свесил голову вниз и с любопытством глядел, как грузная женщина, он так и не запомнил ее имя, помогала Степану надеть носки.
- Да плюньте вы на них, - советовал Алекс, поглядывая на, едва сдерживающую приступы смеха, девочку-подростка, - на улице такая жара, сандалии и без носков сойдут!
- Да ты шо, Сашко, - охала женщина. – Нас же встречать будут. Скажут, во похуляли в хороде трех леворюций, ужо без носков вертаются. Давай шибче, - прикрикнула она на мужа, который все же нашел где-то свои полосатые носки.
-Ну, прощевай Кипияни, - попрощался, Степан, выходя из вагона и пожал Сашке руку.
- До свидания, - Сашка поставил тяжелый чемодан на платформу, который помогал донести, и встал на ступеньку. Стоянка была короткой и поезд дал прощальный гудок. Школьник с любопытством смотрел, как толпа обступила его попутчиков, громко шумя и размахивая конечностями. Вдруг от кучи отделилась девочка-подросток и кинулась набиравшему ходу составу.
- На, это тебе мама передала, для твоей бабушки, - она протянула ему глянцевую картинку в рамке с видом «Петропавловской крепости». Сашка улыбнулся и помахал девочке рукой.
Нафига бабке Петропавловка, когда он везет ей целый альбом с видами исторической части города, в котором бабка ни разу не была. Под мерный стук колес он засыпал, ощущая в себе неприятное состояние, что у него поднимается температура.
До бабкиного дома он добрался с приключениями, потому что, прямо возле вокзала его атаковало стая или стадо злобных гусей, которые шипя и гогоча норовили  тюкнуть его своими красными клювами. Городской мальчишка с испугом бросился прочь, не обращая внимание на умилительные улыбки местных жителей.
Вскоре весть о том, что к бабке Нине приехал жених из Ленинграда, облетела всю деревню и местные девки гуртом потекли к дому Яковлевны, чтобы познакомиться с приезжим. В последний раз Сашка был у бабки вместе с отцом, в далеком семидесятом году.
- Кыш, вы прошмандовки, -ругалась старуха на девок. – Парень захворал. Вот поправится, тады и приходьте!
Сашка сидел за столом и ел куриный суп. По случаю приезда внука, а телеграмму принесли накануне, Нина Яковлевна зарезала своего квелого, бесполезного петуха и сварила из него бульон. Все одно, кур не топчет, рассуждала старуха, отрубая петьке башку. Безголовое тело бросилось прочь, затем взлетело на метр и рухнуло в траву, некоторое время дергаясь в конвульсиях.
Во дворе затарахтел мотоцикл. Сашка встрепенулся. Он знал, что дядю Борю посадили на восемь лет, и стало быть он не мог приехать.
-Это твоя тетка Тамарка, - опередила его вопрос бабка. – Пока Борис сидит, она у меня вместо него за мужика.
Распахнулся полог, подвешенный к двери, и в комнату вошла черноволосая молодая женщина, с миловидным цыганским лицом и мужеподобной фигурой. Действительно мужик, подумал Саня, когда она, здороваясь с ним, крепко сжала его ладонь. Она была по-своему красива, особенно жгучие черные глаза, высокая грудь и чувственные губы. Единственное, что портило ее, это широкие мужские плечи, накачанные бицепсы на руках и узкие бедра, так заметно диссонирующие с широкими плечами.
После обеда и формальных вопросов, бабка постелила ему на полу в теткиной комнате, вообще в доме их было две. Бабкина и Борькина, которую сейчас занимала одна Тамарка. Сашка намеревался лечь на сеновале, но бабка уговорила его переночевать в хате, пока температура не спадет.
- А как же тетя? – Сашка не понимал, как можно спать с посторонней женщиной в одной комнате.
- Подумаешь, - фыркнула бабка. – Во-первых она тебе родная тетка, а во-вторых ты же не в одной постели с ней лягешь.
Ой, как бабка ошибалась, ой как!
К вечеру температура слегка спала, но к ночи стала подниматься опять. Напоив внука чаем, бабка подогрела ему воды для вечернего туалета и пошла запирать в сарай кур, мирно шастающих по огороду. Перед воротами затарахтел мотоцикл, тетя Тамара возвращалась с прогулки.
- О, мать, -вскрикнула она, увидав Сашку возле своей кровати. – Ты чё мать, мне пассажира подкинула? А не боишься за его честь?
- Ну тебя Томка, - бабка замахала руками, - скажешь тоже.
Между прочим, Тамарка тоже сидела в тюрьме два года по 226 статье, за распространение наркотический веществ в незначительном размере. Но, это так, между делом.
Едва бабка засопела за стенкой, как до слуха Сашки донесся теткин голос.
- Племяшь, ты не спишь?
Сашка хотел было промолчать, но не выдержал и ответил: - Нет.
- Иди ко мне, я тебя согрею.
Сашка с волнением поднялся и залез к тетке на кровать. Та укрыла его и с головой юркнула под одеяло. Сашка горел, горел от высокой температуры и от того, что теткина рука плотно сжимала его яички, а губы целовали член. Сашка принялся тяжело дышать, ощущая как раскаленная лава подступает к низу живота. Тетка откинула одеяло и села на него, заправляя его член себе во влагалище. Поскольку оно было сильно намокшим, то его член легко вошел в него, и Тамарка принялась прыгать на нем, как в детской игре «По кочкам и в ямку». Кровать скрипела, Сашка стонал, тетка закрывала ладонью рот, чтобы не заорать и не разбудить бабку. Наконец, эта бешенные скачи закончились. Сашка кончил прямо в нее. Она как-то сразу обмякла и упала ему на плечо, крепко прижимая к себе его тело, мускулистыми руками. Так они лежали некоторое время, пока он вновь не возбудился и все продолжилось с новой силой.
Утром у Сашки была нормальная температура. Сидя за столом, тетка как ни в чем не бывала, рассказывала Нине Яковлевне, как давала племяннику ночью аспирин и малину с молоком. Бабка в ответ кивала, покачивала головой и с пониманием сжимала губы. Сашка старался не смотреть на них, отводя глаза, когда тетка улыбаясь искала подтверждение своих слов. После завтрака тетка оседлала своего железного коня, а Сашка решил прогуляться по деревне.
- Смотри, - увещевала старуха, стоя возле росшей возле калитки низенькой груши, всей увешанной спелыми фруктами. – С местными не задирайся. У нас хлопцы бойкие, могут и поколотить.
- Я постараюсь, - ответил внук. Цель его прогулки был замеченный по дороге с вокзала бар. Как сказал ему в поезде Степан, пиво на Украине вкуснее ленинградского, вот он и захотел попробовать и сравнить, действительно это было так.
В баре никого не было и он взял себе две кружки жiгулевского, нарезку скумбрии холодного копчения, подававшеюся во всех барах страны. Пиво оказалось кислым и безвкусным, к тому же у Сашки от него начался жуткий понос. Вот вам и привет Степану, как говориться, не понос так золотуха!
Он весь день провел в сортире за домом, а вечером бабка нагрела котел и он помылся в нечтом подобии душа. В бане развалилась печь, а без Борьки ее было не починить, да двум женщинам и душа было достаточно. На эту ночь, бабка постелила ему на чердаке на сеновале. Или заподозрила что-то неладное, либо просто решила, что парню неудобно спать со взрослой женщиной. Во всяком случае, полночи Сашка промучился, слыша, как ворочается внизу тетка и думал, не плюнуть ли на все и не спуститься к ней.
Утром тетка вызвалась отвезти племянника на озеро. Бабка не возражала.
- Теть, а что это за марлевые полотенца сохнут на чердаке, - спросил Сашка, усаживаясь на заднее сидение мотоцикла. – грязные все и пахнут странно, аж дуреешь от запаха.
- Ты держись крепче, - ответила тетка, дергая ногой ручку стартера, - бабке только не вздумай сказать.
Сашка обхватил тетку за талию и мотоцикл «Восход» рванул с места, оставляя за собой облако пыли и старуху возле низкорослой груши. Не дождавшись ответа и испытывая восторг от быстрой езды, Сашка провел руками вверх по теткиному телу и крепко сжал ее твердые груди. Тело тетка пару раз конвульсивно дернулось. Чувствовалось, что она так оголодала по мужикам, пока муж чалился на зоне.
- Убери! – закричала она, поворачивая голову в сторон племянника. – Я не могу, сейчас в кювет улетим! Приедем на место, там хоть общупайся!
Они остановились возле небольшого озера, за которым росло нескончаемое маковое поле. Тетка торопливо взяла Сашку за руку и повела в сторону поля. Дурманящий запах бил с нос и Сашка понял, чем пахли марлевые полотенца на чердаке их хаты. Тетка толкнула Сашку в цветы и принялась скидывать с себя одежду. Сашка лежал неподвижно, глядя на татуировку ниже больших грудей, свисавших почти до пупка, но свисавших не как у старых дев в виде козьих рогов, а огромных, аппетитных, массивных груш, которых по поговорки можно было скушать еще как. Тату изображала голову змеи из пасти которой падала капелька яда. На изгибе руки была вытатуирована стрелка, показывающая на слияние вен. Символично, размышлял  Сашка, думая о наркотиках.
Раздев Сашку и поцеловав ему член, так, что он кончил ей в рот, тетка достала из сумки обрывок газеты, ложку, кусок грязного бинта, бутылку с водой, сигареты и спички. Она взяла кусок бинта и положив в ложку, налила несколько капель воды. Затем сунула сигарету в зубы и прикурила от подожженного куска газеты. Сашка внимательно наблюдал за всеми теткиными манипуляциями. Она тем временем сунула ложку в огонь и так держала несколько секунд, пока вода в ней вскипая стала испарятся м окрашиваться в коричневый цвет. Она вытащила марлю из нее и выбросила в маки. Затем положила ложку на землю и достала маленький, стеклянный шприц. Обмотав конец иглы кусочком ваты, она принялась выбирать жидкость из ложки. Получилось половина шприца. Она посмотрела сквозь черную воду на солнце, прижала подбородком левую руку и принялась качать кистью, чтобы вены надулись. Выплевывая сигарету, она ловко попала в место, куда указывала стрела и замерла, медленно вводя жидкость внутрь. Лицо ее стало красным, глаза закатились. Когда штырь дошел до конца, она резко вытащила шприц из вены и быстро согнула руку в локте. Так она просидела несколько секунд, а потом повалилась набок и захохотала, каким-то грудным, истошным смехом. Сашка испугался на мгновение, но тетка раскинула руки и позвала его.
- Войди в меня!
В маковом поле они провели весь день. Сашка сбился со счету сколько раз они совокуплялись. Но что было важно, он впервые целовал ей влагалище, признав, что оно совсем и не вонючее, а даже очень соленое, особенно, когда она кончала ему в рот. Про укол он не спросил ее не разу, а она делала вид, что кроме его х*я ее ничего не волнует. Лишь когда они опустошенные, лишенные сил возвращались домой, тетка сказала ему, что если она узнает, что он пристрастился к наркотикам, то самолично оторвет ему яйца. Ни о каких наркотиках Сашка не думал и в помине. Он думал, как будет смотреть в глаза Маринке по приезде в Ленинград.

Маринка же на даче вела монашеский образ жизни. Отчим, поначалу пытавшийся распускать руки, хватая ее за задницу, быстро угомонился, едва Марго намекнула ему на неких парней, которые были способны вставить ему жопу кол. Местные же парни не сильно волновали Марго, они были какие-то хлюпики и мамины сынки. Как-то раз напившись на костре, дачник Колька со здоровенной елдой (Маринка ощущала ее твердость и размер, когда лежала на парне, соединившись в страстном поцелуе) попробовал ей предложить перепехнуться, но не дождавшись ответа, загрустил и попросил прощения. А Маринка была не против ощутить в себе его большое хозяйство. В общем, конец лета прошел бесполезно в смысле половой жизни, зато оно на год вперед наелась ягод и фруктов, и они с матерью наготовили вареньев и соленьев на всю зиму. Но едва очутившись в городе, Марго познала еще одну изнанку жизни. Юдина позвала ее в компанию каких-то продвинутых молодых людей. Он пили портвейн и вели разговор от какой -то нирване, эксгибиционализме, паролаваксиии и триперрфундизме. Маринка особо не вникала в эту лихорадку, нор когда девушка с синими волосами делала ей минет, Маринка так разошлась, что впервые кончила два раза подряд. После она лизала твердый клитор и ощущала непонятное чувство тяжести возле копчика, она будто бы хотела соскочить со своей кожи и очутиться в  Юлькиной п*зде. Странно, но поцелуи Юльки были так сладки, а ее руки чуть ли не по локоть входившие в ее влагалище, были столь желанны, что Маринка испугавшись подумала, что она не такая как все. Но, это был лишь миг. А целоваться с девушками намного приятней чем с пацанами, во всяком случае щетина не колется и пахнет ветром, а не постиранным бельем. За лето у Маринки выросли груди на два размера, теперь ей было чем гордиться в своем новом альма-матер.
Пантелеев, а ты скотина!
Встречали Сашку на Московском вокзале обе его девочки: Соня и Марина. Сашка вышел из вагона бледный и измочаленный донельзя. Он несколько раз помогал Тамарке «косить траву». А было это так. Они приезжали на маковое поле, вооружившись обыкновенными бритвами «Нева» и отрезали у цветов мака головки, после чиркая по ним бритвой. Затем их ставили возле стеблей и проходили дальше по рядам. Дойдя до конца поля, они любили друг друга, некоторое количество времени, дожидаясь пока маковый сок выступит из тела растения и возвращались назад, собирая бошки в марлевые пакеты и вырывая обезглавленные стебли, складывая их в холщевые сумки.  Вечером тетка разрывала мокрые марлевые пакеты и просушивала их над костром, стебли же вываливали на чердаке на просушку.
- Солома пойдет только в лет, - бубнила тетя Тамара, нюхая просушенное сено. Сашка относился к этому с показным безразличием, ему хватало самогона и теткиных ласок.
В последнюю ночь, тетка научила его «долбится в дупло». То есть, он трахнул ее в задницу. Не сказать, что он испытал неземное удовольствие, но для разнообразия было классно. Теперь он был готов научить всему этому Маринку, не выдавая, впрочем, свою учительницу.
Город встречал его проливным дождем.

Ленька и Андрюха сидели на стадионе и пили портвейн, делясь друг с другом приключениями случившимися с ними прошлым летом. Скоро первое сентября и им предстояла учеба в обновленном, девятом классе.
- Как футбол, - Ленька кивнул в сторону винной бутылки, - в литрбол не превратился.
-Ты чё, - возмутился Андрюха, - это я с тобой, а так за все лето только пару раз и шлепнули!
- Молодца, - Ленька смотрел на лысое футбольное поле и завидовал приятелю, - а я пробухал все лето. И с девчонками настолько наобщался, что хватит на годы вперед. А ты как, все в мальчиках ходишь?
- Да нет, - помолчав, ответил Андрей, - спал с одной поварихой.  Аллой.
 Андрей замолчал, возвращаясь в спортивный лагерь, в душную комнату в которой пахло несвежим бельем, потными мужчинами и юной любовью. Действительно, Андрею казалось, что Алла лучшая женщина на свете, которую он видел. Даже Евгения Михайловна, в которую была влюблена вся школа, во всяком случае ее мужская половина, даже Наталья Засульская казались какими-то блеклыми по сравнению с поварихой Аллой.
Алла была маленькая, худенькая женщина, неопределенного возраста с каштановыми волосами. То, что к ней захаживал весь административный корпус и тренерский штаб, было совсем не секрет. Алла была рада любому особью мужского пола. В молодости у нее случилась какая-то женская болезнь и ей вырезали половину матки, из-за чего она не могла иметь детей, о которых мечтала с самого детства. С мужьями ей тоже не свезло, оба были пьяницы и бабники, а посему Алла ударилась во все грешное. Это значит в пьянство и *блю. Спя с мужчинами, она жалела их и относилась, как к своим не рожденным детям. Особенно она любила мальчишек, которые сопели и пускали слюни, когда трудились на ее телом.
- Ой, какая красивая писюля, - восторгалась она, - трогая пальцами восставший член. – А яички то тяжелые какие. Сейчас мы их маленько распатроним.
Андрей долго тыкался ей во влагалище, и все не мог войти, пока она не взяла его член в руку и не просунула к себе внутрь.
- Да ты что, в первый раз?
Андрей промолчал, судорожно водя разгоряченным телом туда-сюда, туда-сюда.
-Господи, - стонала и смеялась Алла, - два я у тебя первая, вот дожила бабка!
Алле было двадцать девять лет.

-Да ну? Со старухой что ли? – Денька посмотрел на приятеля и понял, что сказал гадость. – Извини, - он чокнулся с Андрюшиным стаканом и махнул вино.
Андрей выпил следом.
- Все, я пас, - сказал он, выплескивая оставшиеся капли вина. Завтра на тренировку, Андреич медкомиссию обещал. Придешь?
- А мне-то зачем? – Ленька равнодушно пожал плечами. – Разве что на тебя посмотреть.
- Приходи, поиграешь, - отозвался Андрей. – Серега тебя любит. Так, разомнешься с нами. Думаю, твой бок у тебя не отвалится.
- Думаю, что нет, - Ленька, вспоминая свои болячки, налил себе целый стакан и залпом его осушил. – Тьфу, бля, сладкий какой!

- Тренер звонил, - сказал Сашка Маринке, - приглашал на товарищеский матч с «Адмиралом». Идти?
- Конечно, ты чего, - удивилась Марго. – С ребятами встретишься.
После возвращения из Украины, Сашка сказал Сергею Андреичу, что больше не будет ходить на тренировки, потому что просто физически не сможет поспевать и учится в новой школе и тренироваться. Андреич с пониманием отнесся к желанию ученика, тем более, что из Андрея вырастал новый лидер команды, а Санек, мягко говоря, хоть и был за старшего, игроком числился посредственным, разве что характером брал, чего не хватало Андрею. А посему расстались они основательно спокойно.
- Пантелеев, а ты чего расселся? - улыбающийся тренер, помолодевший, потемневший от загара, подошел к Леньке сидящиму на скамейке возле поля, - форму надел и на поле.
- Сергей Андреич, так я вроде не ваш!
- Как не мой, - возмутился тренер, - Уху ел с утра что ли! Мой, не мой. Матч товарищеский, давай быренько, вспоминай где у тебя какая нога.
Рыжий Сашка с ухмылкой на лице пожал ему руку. Прошло каких-то пару месяцев, а казалось миллион лет. Команды выстроились друг на против друга.
 Физкульт привет!
Физкульт ура!
Игра была скучной и вязкой, словно это был не товарищеский матч, а игра на первенство города. Андрей, выведший команду с капитанской повязкой, старался за двоих, Сашка играл как обычно, Лишь Ленька чувствовал себя раскрепощено. И именно он забил победный мяч. На трибунах зааплодировали.
Ленька повернул голову в сторону трибун и увидел одиноко сидевшую Маринку, в оранжевом плаще. Она ежилась от моросящего дождя и с умилением наблюдала за «своими» мальчиками.
Заметив его взгляд, Марго помахала ему рукой. Он показал ей пальцем на… между ног.
Вот и поговорили.
На серебряном небе одинокий клин журавлей, курлыкая пролетал, исчезая за серым зданием «Кировского универмага». По телевизору шел фильм «Последнее лето детства».
               

В стране бурлит перестройка, ускорение, гласность, а  борьба с пьянством ведется драконовскими методами. Из всех зол, обрушившихся на Союз, эта самая борьба с пьянством и алкоголизмом, стала самым серьезным ударом по социалистическому строю, подточила его основы и подмыла устои. Эта бурная река, через которую в свое время не смогли перебраться американцы, которая зародила в их стране транснациональную организованную преступность, окажется через несколько лет губительной и для СССР. Конечно не только это, - коммунизм был обречен изначально, но никто об этом тогда не задумывался. Признаки гниения державы ощущаются повсюду и не только из переполненных ранеными госпиталей (ведь мы же воюем в Афганистане!) не только от рванувшего в 1986 году Чернобыля. Гниет идеология, политика, культура. КПСС пытается что-то предпринять, выработать новые принципы. Перестройка грозит зайти в тупик, ведь так  - Михал Сергеевич Горбачев? Но, не властители наших дум, не исполнители чаяний и воли народа, ни сам народ, тогда еще не догадывался, к чему приведут все эти нововведения, и как скажется на их жизни пресловутая гласность. Люди продолжали жить привычной жизнью, зачитываясь до блевоты «Новым миром» и «Огоньком», споря до хрипоты о «Красном колесе» и «Архипелаге ГУЛАГ», зачитываясь «Ченкиным» и «Степным волком», «Над пропастью во ржи» и «Именем Розы».
 Группы Питерского, тогда еще Ленинградского рок-клуба гремели на всю страну. Ну, скажите, кто из нас не слушал: «Аквариум», «Алису», «Кино», «Игры», «Зоопарк», кто не знал Александра Башлачева и «Наутилус Помпилиус», а Юрия Шевчука из «ДДТ»? Когда же Михаил Барзыкин из «Телевизора» спел свои знаменитые вещи, -  «Твой папа – фашист» и «Выйти из под контроля», то у людей вообще крыша съехала. Разве можно было подумать об этом всего несколько лет назад, когда Горбачев только пришел к власти? Жаль только, что вскоре уйдет Саша Башлачев, еще через два года Виктор Цой, через год Майк Науменко, потом еще….А сейчас ветер перемен, ветер свободы кружил в головах наших сограждан, но наши руководители так тогда ничего и не поняли. Приоткрыв дверцу, они думали, что мы так и будем смотреть на мир через узкую щель. Дудки вам, нам и окна, которое когда-то император ПетрI прорубил в Европу, оказалось мало, нам широкие ворота подавай.
Смотри мир,– РУССКИЕ ИДУТ!
 Если честно, то Леньку все эти глобальные проблемы в данный момент совсем не волновали. Он  сидел на скамейке возле пруда, как раз напротив памятнику «Молодогвардейцам» и попивал сухое вино, которое прикупил по случаю похабнейшего настроения и сугубо из вредного желания надраться.. Вообще-то со спиртным в городе довольно напряженно, особенно серьезные проблемы с бормотухой и дешевой водкой, на сухое синяки не так падки, как на портвейн. Это и верно, для того чтобы накушаться, надо выпить не меньше трех-четырех бутылок, а это и по деньгам накладно, да и для желудка не очень-то полезно, с горшка того и гляди сдует. Вино он пил не забавы ради, а для того чтобы хоть не много расслабиться, ведь его вчера бросила любимая женщина.
Бросила цинично и резко. Еще три дня назад они целовались у нее на даче и играли в лошадку. Вы умеете играть в лошадку? Это когда она садиться вам на… и прыгает на нем, словно мчится по мексиканской прерии на диком мустанге. А через день, она заявила мне, что больше Леньку не любит, и вообще, он может  забирать свои шмотки и уе..ть к родителям. Такого цинизма он что-то не припомню в своей биографии. Ну, было дело, посылали его дамы далеко и надолго, но чтобы вот так, после лошадки… Впрочем,все по порядку.
После окончания своей  школы под номером 384, что расположена возле памятнику С.М. Кирову, который тычет в нее, или не в нее, своей клешней Ленька поступил в институт. Да, чуть-чуть о школе, все же известное заведение в городе, а в 2017 ей девяносто лет!
Школа эта была задумана и построена, в виде серпа и молота, в двадцать седьмом году. В свое время, она считалась очень престижной из-за состава ее преподавателей и директрисы. Молодые учителя с нерусской внешностью и именами: Илья Борисович, Муза Борисовна, Яков Самуилович, Любовь Израилевна, Людмила Абрамовна и прочие примкнувшие к ним хохлы, под чутким руководством директора школы натаскивали и обучали юные дарования так, что практически все без исключения выпускники десятых классов всех лет, без особого труда поступали в Ленинградские ВУЗы. Были конечно и посредственности, типа Николая Николаевича – учителя физики, «лошарика» – учителя биологии и обеих «химичек» – Искры Павловны и Веры Анатольевны. Но истинным несчастием в школе была учительница литературы младших классов, а по совместительству и «главный идеолог и проповедник основ победившего социализма» – Серова Анна Константиновна. Вот уж она была бревно – бревном, но ее все боялись и лебезили перед ней, словно кролики перед удавом. Причем, если детей она пугала своим внешним видом, а была она низкосракая старуха, с короткими пегими волосами, опухшим лицом и злющими глазами, то учителей она заставляла волноваться тем, что стучала на них куда следует. Раз учитель истории Александр Павлович, человек вольных, либеральных взглядов, прочитал школьникам  на уроке посвященном Октябрьской Революции стихотворение Бориса Пастернака – «Свеча горела», выдав его для конспирации за раннее творение Маяковского, И что бы вы думали, какая-то сука из  класса, настучала на историка Серовой, а та нажаловалась новой директрисе, тупой и умалишенной Людмиле Каземировне, которая в свою очередь, стукнула далее по инстанции. Кончилось тем, что Палычу предложили уволиться по собственному желанию. Правда, поговаривали, что уволили его еще и за то, что он пользовал школьниц в свободное от учебы время, , как и военрук, но ни за руку ни за… его никто не поймал, и свечку над постелью не держал, а девки его не сдали, хотя вся школа знала о его грешках.
В общем, закончили ребята школу и разбежались все в разные сторону. Ленькины приятели поступили в различные вузы, кто-то пошел работать, кто-то никуда не пошел, дожидаясь повестки из военкомата как Андрюха все еще пинавший на стадионе мяч, он же поступил в ЛИТМО, довольно говеный институт, но с сильной кафедрой вычислительной техники. Учился он не шатко не валко, больше девчонок за упругие попки щипал, да гонял в футбол за сборную института. Подвела его любовь к спиртному, которая зачаровала его когда-то одиннадцать лет назад. Раз, посидев в «Пушкаре» и выкушав там по шесть или семь кружек пива, он с новыми друзьями направились в институт, благо расположен тот неподалеку, рядом с Сытным рынком, чтобы пожрать в студенческой столовой. А кормили там очень даже прилично, тем более, Леньке, как игроку институтской сборной выдавали бесплатные талоны на усиленное питание, - такие кадры как он беречь нужно! Притащились парни в столовку, а тут Пантелееву  вожжа под хвост попала ион пристал к одному профессору, который обедал в углу возле окна. Точнее, это он сделал Леньке замечание, на счет внешнего вида, а тот не долго думая послал его подальше, гусей кормить. Профессор оказался злопамятным и привел каких-то дружинников, которые скрутили Леньку и посадили на вахту, бросившись вызывать милицию. Он  же каким-то чудом уболтал вахтера и свинтил из «камеры пыток», но был пойман в вестибюле бдительным дружинником, который и передал его  в руки доблестных стражей правопорядка, таким образом, он  во второй раз в жизни очутился в милиции, на сей раз Петроградского района. Представ перед ясными очами заместителя начальника Петроградского РУВД, он наплел ему такую околесицу, что он аж всхлипнул и отпустил парня с богом, но…
Фортуна повернулась ко нему своим неприглядным местом, профессор оказался по совместительству еще и парторгом института. Ленькина участь была предрешена, его отчислили со справкой, содержание которой он не мог вспоминать без содрогания: « Некий имярек, отчислен с 1-го курса Ленинградского института точной механики и оптики за аморальное поведение. Проректор по учебной работе. Дата. Подпись. Печать»
Леньку с такой справкой ни на какую работу не взяли, так и промаялся дурью, пока в армию не загребли.
Отслужить положенный срок Ленька не смог, сказалась эта странная болезнь, приступы которой мучили его несколько последних лет. Вообще, в армию его забирали дважды. Первый раз судьба хотела затащить его на севера во внутренние войска, служить «цириком», как писатель Сергей Довлатов, вещавший на Союз по вражескому радио «Свобода». Но, «покупатель», какой-то плешивый капитан, остался недоволен предложенным материалом. Мало того, что у Пантелеева в медицинской карточке какие-то болячки нарисованы, так этот хмырь еще и хромой! Ну, хромым Ленька конечно не был, хромым в футбол особо не поиграешь, разве что в воротах, вторым вратарем или вместо штанги. Просто напившись спирта, которые ему выделила Андрюхина мать, чтобы не так страшно было, у Леньки внезапно отнялась правая нога. Вот вызывает его старлей из призывной комиссии, а он встает и понимает, что идти не может. Посмотрел на него капитан из ГУЛАГа и громко так сетует лейтенанту
- Мало того, что у этого дуста целый букет разных болячек, так он у тебя еще и хромой!
Не взяли Леньку  вертухаем. Зато в полк ПВО хапнули не глядя. Служил он в Митино, под Москвой, в Гвардейском Кировско-Путилоском полку... Картонный был полк, для показухи, что-то типа выставки под открытым небом. Приезжали в него представители разных стран и покупали наши ракетные комплексы, РЛС и прочее старье. Новое вооружение находилось в других частях и соединениях, окружающих Москву.
Вот ведь свинство, подумал Ленька. Москва единственное место в стране, где ждут отражение ядерной атаки США, а остальная территория голая и беззащитная. Натуральное бл*дство и очковтирательство. Дурят советский народ, на счет безопасности, ох дурят. Служить было не сложно, Ленька легко вписался в «коллектив» лишь дважды получив *****лей от старослужащих. А все дело было в его дурном характере. Едва он получал по морде, как сам лез в драку. А какой старослужащий по морде хочет получить? Да никакой! Учили Леньку, учили, что не положено себя так вести со старшими по призыву, но так и не достучались до его мозгов. Служил Ленька, ходил в наряды, пару раз стрельнул из СКС по мишени, нажрался с сослуживцем, свинтив из части в поселковый магазин во время наряда по кухне и… прихватило у него бок. И так ему плохо было, так его выворачивало, что выглядел он словно свежепредставившийся покойник. На полковом уазике его отвезли в госпиталь в Красногорске, где военврачи выяснили, что у него ВСЕ ЭТО ВРЕМЯ БЫЛ РАК! ЛЕВОЙ ПОЧКИ!!!, а не какие-то там холециститы и гастриты. Вот и доверяй после этого нашей хваленой медицине, думал Ленька, когда его лечащий врач объяснял ему, почему следует удалить эту мертвую обузу в теле. Так и не дослужив положенного срока, он вернулся в Ленинград и устроился работать на завод «Красная заря» учеником слесаря, чтобы проваландаться до лета, а там вновь поступить в какой-нибудь институт, горбатиться в говне и духоте, работать сверхурочно и по «черным субботам» он не имел ни малейшего желания. Правда, выбрать ВУЗ он тоже долго не мог, все они  казались одинаково паскудными, а в ЛГУ или Макаровку, что считались тогда наиболее престижными учебными заведениями, ему было не под силу, слишком многое позабылось и стерлось из памяти, благодаря муштре и слабоумию, царившими в наших Вооруженных Силах
В общем, протрудился Ленька на заводе, некоторое время, а  ближе к лету присмотрел себе институт, ткнув пальцем в первый попавшийся, коим оказался Электротехнический имени В. Ульянова – Ленина. И х… -то с ним, Ленина, так Ленина, вкалывать на заводе, ему обрыдло, тем более, что возникло вдруг непреодолимое желание, пойти куда-нибудь и поучиться…  Легко поступив в эту шаражку, он отправился на дачу в Белоостров, чтобы отдохнуть перед тяжелой учебой, с работы, он естественно уволился. И тут в это ёб*ном Белоострове Ленька встретил свою давнюю любовь – Ольгу С. Сами понимаете, что после полутора лет в армии, а потом черной работы в душном цеху, когда света белого не видишь,  х… стоит, как кирзовый сапог. Тем более, что он когда-то крутили с Ольгенцией шашни, но кроме игры в сиськи-письки-зажималки и легких целований в засос, между нами ничего не было, тогда он Маринку любил.
 И вот Ленька вновь увидел ее. И сердце его заныло в сладкой истоме, а в штанах вскипали нешуточные страсти. Короче, он снова влюбился в Ольгу. Ее мужчина, а у нее, как у совершеннолетней дамы, просто обязан быть ёб*рь, находился там, откуда он успешно вернулся, поэтому, в принципе, она была свободна. И он так насел на нее, ну, пьяный он был, что раскрутил ее в первую же ночь. Может, он так сильно плел ей про любовь и тыкался в ляжку горячей сосиской, а может, она действительно помнила их прежние свиданки под луной. Охи-вздхи на лесной опушке, и блудливое шастанье рук по всяким невиданным и запретным тропинкам. В общем, между их бренными телами и нетленными душами, вспыхнула не шуточная любовь, которая продолжалась аж целых полтора месяца.
 Ольга жила одна на даче, мать имела другую семью, а Сашка-отец, жил в основном в городе, лишь изредка приезжая в поселок, посмотреть кто спит с его дочерью и стрельнуть у нее денег на выпивку, закладывал он прилично.
Ольга работала в кафе на Васильевском острове рядом со Смоленским кладбищем. Место было бойкое, хотя и убогое. Ольга работала в кафе замзав производства, то есть вторым человеком. Командиром там был армянин - Тимур Палыч, который чуть было не изнасиловал Ольгенцию, когда она пришла устраиваться на работу. Традиция такая существует в общественном питании, если заведующий мужчина, а повара – женщины, то заведующий пользует их когда, где и сколько захочет, а если наоборот, то это зависит от темперамента руководительницы, но все равно, е…т она подчиненных, если не в прямом, то в переносном смысле это уж точно. Но Ольга заорала и заплакала, и Тимур пожалел девку, остановив свой выбор на другой, а Ольгу оставил в покое, вот она и трудилась, часто подменяя своего любвеобильного начальника на боевом посту, когда он втихаря о жены и троих детей кувыркался со своей юной подружкой где-нибудь на пляже в Солнечном или Курорте.
Зарабатывала, точнее пиз..ла Ольга не плохо, сказывалась мамашина школа. Матушка у нее работала простой буфетчицей в кафе при Балтийском заводе. При этом зарабатывала столько, что видные деятели науки, лауреаты Государственных и Ленинских премий позавидовали бы ее доходам. Именно матушка научила дочь некоторым хитростям позволявшим с завидной легкостью обманывать клиентов, особо ничем не рискую, разве, что нарваться на проверяющих, или еще хуже на КРУ, но об таких проверках их заранее предупреждали.
Ленька  же, как студент-первокурсник, сосал лапу и мечтал о директорской должности в каком-нибудь НИИ в ближайшем будущем, и это в двадцать семь лет, еб…ся можно, до чего он свои мозги пропил!
Вероятно, но именно это, отсутствие у него денег, и желание Ольги свалить от своего папани - синячка, подвигло ее на столь решительный шаг, как посылание Леньку  на три дурацких буквы, которые наиболее сильно и обильно употребляются нашим народом в любых ситуациях, как в радости – «Ох них..я себе, клево!», так и в печали – «Х..во мне братцы, помираю!».
Впрочем, она его не совсем послала, а только намекнула, что, мол, не плохо было бы, чтобы и он деньги зарабатывал, а не одна она. Ленька сказал ей, что обязательно подумаю над ее словами, но прежде он хочет пожить отдельно от нее и пораскинуть мозгами. На том и порешили.
Пантелеев свалил в город и пил водку пять дней и ночей с Андрюхой Николаевым он как раз от военкомов бегал, его в армию загрести хотели.
Попил он водки, а потом ему так тоскливо без Ольги стало, что хоть в петлю лезь. В петлю он, естественно, не полез, а вот за водкой сходил.
Нажрался водки до поросячьего визга, спер у папаши две упаковки «демидрола», сожрал их и лег умирать стал. Час лежит – умирает, - нихрена, второй – результат аналогичный, и так ему опять тоскливо стало, что даже смерть- сука брать не хочет, что встал он, оделся и поехал в Белоостров, с Ольгой мириться. А по дороге даже стих сочинил про смерть.
В белых одеждах лохматых зарниц,
Оперевшись грозой на небесную твердь,
День ночь разбудил пеньем раненых птиц,
Разорвавших восход золотистым крылом.
      А над ними кружась насмехается смерть,
      Ослепляя безумный мой мир серебром.
Прочтет свои вирши, думает, помирятся и заживут как прежде, а потом … как выступит, как пошлет ее на….
 Вот тогда у него душа страдать не будет, то что она его, а не он ее на … послал. Только она хитрая сучка была. Помириться-то они помирились, да только чуть что, только какая малая тень промеж них образовывается, как она тут же орет: «А ну, пидор гнойный, забирай свои шмотки и дуй на выход!»  Ну, что тут поделать, коли она первой всегда начинает.
 Вот, мучились они с ней, мучились, а потом она Леньку выгнала окончательно и бесповоротно, даже спарилась для приличия с каким-то своим старым другом, чтобы обиду побольнее нанести. Нанесла, стервозная жаба, еще как нанесла. Он после нее на всех блондинок в городе смотреть без содрогания не мог, хотелось подойти и все волосы им по выщипать, сучкам! Так и осталась у него травма на всю жизнь, рана на сердце незаживающая. И Ленька вскоре женился, предварительно закончив электротехнический ВУЗ, став дипломированным специалистом, но по специальности работать не захотел, деньга мала больно, а как в этом бардаке без нее?
С будущей супругой он познакомился случайно.  Ленька работал маляром на заводе «Равенство», что находится возле дома, как раз напротив парка Екатерингоф, только Бумажный канал переплыть и все, как раз в забор и упрешься, а она работала кладовщицей на складе. Там-то он с ней и столкнулись. Поначалу она ему жутко не понравилась. Мелкая, волосы черные, как смола, рожа пухлая, глазки маленькие, чуть раскосые, нос вздернут, у губы бантиком. Фигура у нее была, так себе. Сисек днем согнем, а вот попа приличная, даже весьма аппетитная. Столкнулись он с ней у нее на складе, его мастер послала шпатлевку забрать, вот он и пошел. Приходит к Семеновне, а там эта, узкоглазая и черноволосая, - на него глазами зыркает.
Он сразу же понял, что втюрилась него баба с первого взгляда, аж до беспамятства, аж до судорог в коленях и дрожи в животе. Он ей говорит – «А где Семеновна?» «Я за нее, – отвечает она, а глазами так и стрижет – А что вам нужно?» «Нам, – говорит – Шпатлевка нужна» «И какая шпатлевка?» – интересуется она, а сома ногу вытягивает, чуть ли Леньке не под нос. Он на ее ногу, конечно, смотрит, оценивает, а сам думает, мол, не спроста она ему такие каверзные вопросы задает, чует, здесь подвох какой-то кроется. «Какая, какая! – он прямо раздражаться начинаю, от ее телодвижений вульгарного свойства – Самая обыкновенная, чтобы ей стены шпаклевать» А она улыбается, своей хитрой мордой-лица, глаза сузила, вообще не видать, и спрашивает: «Так вам шпатлевка нужна или шпаклевка?» Тут Ленька так на нее обиделся, что чуть было стол в ее складском помещении не перевернул, но потом остыл маленько, и честно признался, что не знает чем отличается шпаклевка от шпатлевки, потому что, трудится на этой должности всего вторую неделю, а до этого он работал грузчиком в магазине на Баррикадной улице, но после того, как магазин продали, а в нем установили тренажеры и спортивные снаряды для занятия bodebilding, его оттуда выперли, потому что, эти самые качки, могут его вместе с тарой сами отнести куда хочешь. Она рассмеялась, громким и бесстыжим смехом, и дотронулась до Ленькиного  плеча. Он чуточку смутился и обомлел, а она словно и не замечая, что ее рука полезла куда-то не туда, начала ему рассказывать об отличии шпаклевки от шпатлевки, а потом стала перечислять марки различных этих шпа…
«Да, еще, еще!» – вдруг донеслось до Ленькиного сознание откуда-то из глубины столетий. Он очнулся и увидел, что они лежат у нее на кушетке на складе, и он, извините, ее *бёт! А она между охами и вздохами, называет ему марки этих всяких отделочных материалов, причем делает ритмично, в унисон с его движениями. Сначала медленно, растягивая слова: «Пэ, Ка, Ш-а-а-а, А-А-А!» потом так быстро-быстро, называет свойства этой заразы, а после снова, медленно и тягуче, словно олифа льется в бочку с  водоэмульсионной краской – «Ма-а-а-а-рка это-о-о-о-ОЙ шпаААА-аклевки---ИИИ!» Короче, вот так он и познакомился со своей будущей супругой - Инной.
Она была из приличной русско- еврейской семьи, где папа был простым инженером, а мама работником общественного питания. Он как услышал это, так его чуть кондрашка не хватил. Что же это получается, только-только с Ольгой расстался, еще и пяти лет не прошло, с поварихой и хапугой, как вновь на горизонте эти же самые нарисовываются. Он сначала в бега ударился, но потом его Инна со своей мамашей познакомила, так он сразу же изменил свое мнение на счет работников общепита. Мама у нее была стройная, сисястая, длинноногая мадам, выглядевшая моложе дочери, лет на пять, да и глаза у нее были такие ****ские, и так она ими по Ленькиной фигуре водила, что у него подмышки вспотели и ноги затекли.
Окрутили Ленеьку быстро, да он особенно и не сопротивлялся, тем более, мамаша ейная ему сразу намекнула, что им дом надо красить в садоводстве, поэтому у нас с ним «впереди большая работа», ну, прямо как у нашего губернатора, тот тоже, как за стакан хватается, в правительственной резиденции на Крестовском острове, так тоже, первый тост всегда «за большую работу, которая еще впереди!». Так ее и не догонишь, если такими темпами к ней передвигаться, через стаканы, да рюмки. Да, на счет будущей тещи, тут приятель у него совета спрашивал, как ему поступить.
А дело в следующем.
Вот, познакомился товарищ с девочкой из института в котором преподавал историю КПСС, а девчонка, значит, студенткой второго курса была.. Девчонка вроде ничего, из приличной семьи, да и денежки у них водятся, - папаня какой—то строительный кооператив обосновал, а маманя цветочки на фазенде выращивала, да толкала из на рынке возле Академической. Познакомился он с Зоей, перепихнулись для сущей важности, и она его под венец тащить начала. А Мишка, хоть и не красавец, но парень смышленый и языкастый, его бабы за его длинный язык и любили. Короче, уговорила его Зойка, подали они заявление в загс, а после, как это положено потащились с родителями знакомится. Сначала к Мишкиным родичам заглянули, водки с хреном дерябнули, а потом к Зойкиным отправились, а там незадача, лишь один отец, а меть на даче. Отец Зойка с будущим зятем убрал флакон «коня» и согласие на брак дал, хотя, можно подумать, что его об этом спрашивали! А к матери предстояло съездить. А тут, как назло, Зойка гриппом заболела, пришлось Мишке одному тащится в Пупышево, хорошо еще, что Сенька машину одолжил, свою «двойку». Приехал Мишка к Зойкиной матери на дачу, для чего приперся? – сам не знает. Видит, сидит на крыльце этакая богиня в хлопчатобумажном халате, словно только сошедшая с обложки журнала «Playboy» , - глаза, рот, грудь, а от груди ноги. Такая она сексапильная, такая эротичная, что Мишка так возбудился, что тут же свалить хотел, тем более, что под халатом у нее явно ничего не было. Познакомились они, он ей ручку поцеловал, а она удостоила его ослепительной улыбкой. Показала она ему свою фазенду, поговорили они о том, о сем, а после в дом пошли, чай пить. Сидят они в комнате, пьют чай, и тут Мишка замечает, что Зойкина мать, откровенно его соблазняет. У нее так халат задрался, что Мишкиному взору предстала ее восхитительная промежность, подмигивающая ему глазом Вельзевула. Мишка едва сдерживался, пока будущая теща, не рассмеялась, и откровенно не сняла с себя халат. Тут Мишка не выдержал, встал и…. Вышел из дома. Каково же было его удивление, когда на улице, возле своей машины, он увидел машину тестя, рядом с которой стояла Зойка и ее благоверный папаша. Папаня пожал ему руку, а Зойка бросилась на шею и расцеловала его в обе щеки. «Ты представляешь!» – возмущался Мишка – «Они таким образом меня проверяли! А если бы,.. а если бы…» «Что, а если бы?» – спросил его я. «А если бы я не пошел в машину за презервативами?!»
Он у Леньки совета спрашивал, а у того самого ситуация не лучше, теща явно к нему клинья подбивает, хотя и не так, как Мишка рассказал. Да, теща у него стервой оказалась еще той. Она так явно за ним бегала, что это видели не только их знакомые и друзья, это стали замечать слепые с детства: Инкин отец – дядя Витя или Виктор Иванович и сама Инка. Поначалу Наталья Моисеевна отделывалась легкими и пошлыми шуточками типа того, что ты Витек для меня уже стар (муж был старше ее на восемь лет), а я хочу молодой кровушки попить, а потом, когда зять все же покрасил ей дачу, да не один раз, а сто так точно. Потом она ему опостылела Так она и вовсе с цепи сорвалась, нашла у себя в РУОП (не смейтесь, это не Региональное Управление по Организованной Преступности, - это Районное Управление Общественного Питания. Ничего общего, только аббревиатуры совпадают) какого-то молодого ёб*рька, и бросив мужа, свинтила с мужиком в солнечный Дагестан. Кстати, этот «черный» еще моложе зятя оказался, но зато настоящий джигит, вай!
 А у них после отъезда матери, с Инкой куча всяких неприятностей началась. Сначала закрыли это еб*ное «Равенство», после чего они оказались вышвырнутыми на улицу, и если Инна быстро устроилась кладовщицей на склад какой-то частной конторы, то он долго болтался без дела, пока не пристроился работать в ларек, торговать всякой мелочью. Потом, ее отец, с того ни с сего запил, привлекая для этого дела и Леньку. Ну, а он, сами понимаете, слаб не только на передок, но и на горлышко. Подсел он на это дело, вот так они с ним и жили: с утра Инна на работу свалит, а они в магазин за спиртом «Royal», к вечеру выжрут всю бутылку, и ждут, когда Инка с работы придет, что-нибудь пожрать приготовит.
Так продолжалось почти три месяца, пока у тестя деньги были, а как кончились, так он сразу впал в меланхолию и помер от цирроза печени, как раз ко Дню Независимости России.
А вскоре Инкина мать нарисовалась, надоело ей в Дагестане жить, там всякие вакхабиты и прочие террористы, вот она и решила вернуться, причем уже на второй день, завалилась ко Леньке в постель, когда Инка ушла на работу. Он ее иметь категорически отказался, мало ли какую дрянь она могла подцепить на Кавказе, от чего, она обиделась и стала плести всякие интрижки, нашептывая Инке о Ленькиной никчемности и неверности. В чем-то она была права, он действительно иногда встречался и с Ольгой и с Катькой, и другими девками, но больше пары палок никогда и не кому, он человек чести! Впрочем, и этого хватило, чтобы Инка подала на развод, при этом обвинив его в паскудстве, человеконенавистничестве, пьянстве, разврате и прочих гадостях. Причем сделала она это очень цинично.
Положила в почтовый ящик письмо собственного сочинения, и стала ждать. А он полез как-то за «Советским Спортом», глядит, а там письмишко болтается, с Ленькиной  фамилией и инициалами Он его распечатал и прочитал. Боже мой, ничегошеньки понять не может. Ни обратного адреса, не подписи, а письмо явно написано какой-то знакомой ему бабой. Она все больше хает там его. Он репу почесал, но так и не понял, кто бы это мог быть. Решив, проявит супружескую честность, вечером показал жене письмо, и попросил у нее совета, что ему этой шлюхе ответить, если она вдруг проявиться. Прочитал он ей письмо в слух и сидит, ждет реакции.

« ****Ь, СУЧКА, СТЕРВА, ТВАРЬ, ДУБИНА, ****ИНА , ТВАРЮГА, ***ВИНА, и многое, многое другое, я возвращаю тебе обратно. Пускай эти слова греют тебя и напоминают о твоей счастливой семейной жизни. (Удивительно, раньше я так не любила их слышать, а теперь с таким удовольствием пишу).
И ты, действительно, закончишь свою жизнь в одиночестве. Но не это самое страшное. Самое страшное, что НИКТО не станет, благодаря тебе, счастливым, никого не согреет твоя жизнь, ни одному своему ребенку ты не оставишь хорошего (если таковые будут еще) светлого воспоминания о детстве (а детство – это все то, что связано с родителями, с их желанием быть всем вместе, с их хорошим настроением).
Это правда, что ты никого не любишь и не можешь и не умеешь уважать. И правда то, что мне не надо тебе ничего писать, ибо, когда пишут и говорят, значит, хотят что-то изменить к лучшему. А это бессмысленно. Причем, бессмыслица эта началась в первый день нашего знакомства. Это была злая ошибка судьбы, издевательство, которое кто-то ТАМ позволил себе допустить, и из-за которого несколько лет мучаются люди, и растет ребенок, который плоды этой злой ошибки, начал чувствовать и пожинать еще в эмбриональном состоянии. Но, зато мне ты преподнес несколько потрясающих по своей жесткости уроков и некоторый опыт я поимела.
Теперь я знаю что:
1. Нельзя жалеть никого, кроме себя.
2. Нельзя прощать.
3. Нельзя скрывать свои чувства, и если что-то не нравится, надо говорить об этом прямо, без жалости и понимания.
4. На жесткость и грубость надо отвечать тем же.
5. Надо уметь вовремя поставить точку…»
… .
А, жена покраснела и говорит:
- ****ец, милый, дожили мы с тобой. Ты даже почерк мой не знаешь. Давай-ка разбежимся с тобой в разные стороны. Если хочешь, то матушку мою с собой можешь прихватить, она, как известно от тебя без ума, да и обеспечит она тебя безбедной жизнью.
Ленька долго ломаться не стал, тем более, что у нас что-то с маленьким сыном у него как-то не заладилось, собрал свою спортивную сумку, расцеловался с зареванной тещей, плюнул Инке под ноги, и ушел, вернувшись в родные пенаты.
Вот ведь как судьба-злодейка ведет себя непредсказуемо. Пока молодым был Пантелеев, мыкался по разным заводам типа «Красная зари» или «Равенство», а как повзрослел, так в кино подался. Устроился он на студию случайно, в качестве ассистента оператора, грубо говоря, таскать за господином оператором кинокамеру «Конвас-автомат», хранившуюся в тяжелом деревянном ящике со стальными углами для жесткости. Еще таскал он осветительные приборы и штативы. Короче, грузчик при съемочной бригаде. Снимали они документальные фильмы, пока не появился у них киноинженер Аркадий, с которым Ленька стал пить водку и замысливать, как бы на крыльях перемен в стране, начать свой собственный бизнес. Аркадий отвечал бы за железо, а Ленька за творческую часть. Мужик он был способный и за время работы на студии, научился не только обращаться с кинокамерой и грамотно выставлять свет, но и писать сценарии к фильмам и рекламным роликам. В общем, за какой-то год раскрутились они прилично. Но, если с идеями было все не так плохо, то с заказами куда сложнее. И тут им повезло опять. Аркаша встретил своего приятеля, с которым учился в ЛИКИ и тот устроил его в свою контору, а следом за ним и Ленька приткнулся туда же.
Туманная неопределенность растворялась в лучах восходящего солнца. Забрезжил рассвет новой жизни, при новых властях.

«Из Ленькиного дневника»
Эта командировка казалась обыденной и заурядной. Да и вправду, съездить на недельку в какой-то захолустный городок на Оке и заснять там несколько сюжетов о тамошнем химическом заводе. Еще в самом начале перестройки мне доводилось бывать в этих краях, и в этом городке в частности. Да, и городком-то его назвать можно было с большой натяжкой, наши Павловск или Ломоносов выглядят куда более крупными по сравнению с ним, но тем не менее, в командировочном удостоверении стаяла запись: « Командировка в город Nск-на Оке». Та командировка в это захолустье практически не чем примечательным не запомнилась, обычная рутинная работа киносъемочной группы, снимающий документальный фильм по заказу Министерства среднего машиностроения Советского Союза. Я не знал еще тогда, по молодости, что означает словосочетание «среднее машиностроение», и только по прошествии двух  десятилетий понял, что означает оно то, что это предприятие целиком и полностью работало на ВПК или Министерство Обороны, по-простому. Короче, выпускали на этом предприятия какие-то компоненты к химическому оружию. Это потом уже, в разгар перестройки и гласности, Михаил Горбачев и Рональд Рейган подписали какой-то там договор о запрещении «производства, хранения и распространения химического, бактериологического и ядерного оружия», а что касается первых двух видов, то они подлежали полному уничтожению. Легко сказать Америки, возьми и уничтожь, у нее денег столько же сколько у остальных стран вместе взятых, а коснись нас, так у нас и утилизацию простого металлолома, в виде дизельных подлодок, отслуживших свой срок кораблей, танков и самолетов, денег нет, не говоря уже о такой серьезной проблеме, как захоронение боеприпасов с боеголовками начиненными химическим оружием. В общем, я тут не стану распространятся о нашей внешней и внутренней политики, не стану вдаваться во всякие подробности, которые мне известны, все-таки я подписку давал - «О не разглашении», поэтому просто перейду о жизнеописании этого самого городишка с того самого времени, когда я посетил его впервые, до нашей последней командировки.
Городок этот стоял на берегу Оки, примерно в сутках плавания по реке до города Горького, которому, кто не знает, ныне вернули прежнее имя Нижний Новгород. Промышленную и жилые части города разделяло железнодорожное полотно, как бы разрезавшее его на две не равные части правую и левую зоны. Это сейчас правая зона напоминает чем-то «зону» из фильма Андрея Тарковского «Сталкер», а тогда это был вполне приличный микрорайон с трех и четырех – этажными строениями, техникумом и училищем и, собственно, с самим комбинатом. В левой части города находилось лишь одно высотное кирпичное здание – здание общежития, в котором поселили и нас, все остальные дома были деревянными, в том числе здания: бани, почты, ресторана, пивного зала, отделения милиции, кинотеатра и универсама. Именно в деревянном здании ресторана, я впервые съел комплексный обед, состоящий исключительно из рыбных составляющих. На первое – суп рыбный, по- нижегородски, представлявший из себя обыкновенную уху из рыбьих хвостов и голов, потому что, оставшаяся часть тушки шла на второе. На второе предлагалась  жареная скумбрия с макаронами и подливой из раковых клешней, на третье – кисель «Приокская вуаль». Подлива-то была, но сделанная из ракового панциря, но куда же девалось мясо, если в меню его нигде не было? что же касается киселя, с интригующим названием, то мне он показался похожим на не застывшее заливное, это когда в рыбный бульон не доложили необходимого количества желатина, сдобрив его черносливом, изюмом и урюком. Я не удивился, если бы вместо обычного хлеба нам предложили пирожки с рыбой, приготовленные из рыбной муки, но до этого гастрономического изыска у местных поваров еще ума не хватило. Зато пиво в пивном зале было на редкость вкусное – бочковое, в Ленинграде я такое попросту никогда не видел. Довелось мне попробовать здесь и воблу - вкусная зараза, но маленько пересушенная. Вот, что еще. В здании общежития жили молодые специалисты из различных республик СССР, но в массе своей представлявшие: Россию, Украину и Белоруссию. Кто-то попал в этот городок по распределению, кто-то просто проходил практику на местном химическом производстве. Жили они тяжело, с надрывом, с напрягом, часто напивались до чертиков и шли драться с местной шпаной.
Дрались жестко, порой жестоко применяя во время драк различные подручные средства. Местная милиция в лице участкового и двух постовых, в эти разборки не вмешивалась, предпочитая проводить профилактические беседы в клубе и общежитии, но беседы эти действенного успеха не приносили. И лишь однажды, после того, как одному приезжему белорусу кто-то проломил железным прутом череп, только тогда из райцентра приехал спецназ и повязал зачинщиков драки. Двум парням дали по три года, за причинение тяжких телесных повреждений, по пресловутой 206 статье, второй ее части. И еще случилось в городке примечательное событие. За несколько месяцев до нашего первого посещения городка, исчез одиннадцатилетний парнишка. Его искали всем миром и местные и приезжие, но так и не нашли. Несчастная мать круглыми сутками бродила по пустынным улочкам и закоулкам заснеженного города и звала своего сына. Вскоре, мать превратилась в тень, ее почти самой не осталось, лишь ее глухой, хриплый голос то там, то здесь раздавался посреди ночи, в звенящем морозном воздухе, в пролетах между этажами в общежитии, где жили молодые специалисты, в пивном баре, где кутили рабочие химического комбината, из полыньи возле причала. Отчаявшись найти сыны, свихнувшаяся женщина ранней весной утопилась в той самой полынье, возле причала, откуда так жалобно чудился горожанам ее глухой, сиплый голос. А когда Ока разлилась, когда вода затопила прибрежные участки, то труп мальчика нашли. Он оказался спрятанным в гараже (эллинге) для катера у одного местного жителя, слывшего тихим и добропорядочным семьянином. Каким-то образом, речная вода подняла полуразложившийся труп и вынесла его через огромную дыру, находившеюся почти у самой крыши, на свои вольные просторы. Предмет непонятной формы, привлек внимание местной ребятни, и они выудили его из воды. Когда они распутали веревки и развернули рогожу, то их взору открылось страшное нечто. После этого, многие из сорванцов не могли ни спать, не есть, вот до чего все это было страшно и жутко. В город примчались следователи из райцентра и быстро повязали душегуба. Оказалось, что в тихом омуте, все-таки, водятся черти. Бывший учитель физкультуры оказался обыкновенным маньяком. Как выяснилось, мальчишка был его не первой жертвой. До него, он изнасиловал и убил мальчишку из славного города Мурома. Впрочем, все мы помним дело маньяка Чикотилло, сколько невинных пострадали из-за него, пока сам он не попался в руки правосудия. В общем, когда мы приехали в город, то там как раз следователи горьковской прокуратуры заканчивали следственные действия по отношению к подозреваемому. Я видел этого человека: маленький, лысый, тщедушный человек, с большими рыбьими глазами без век, вечно бегающими зрачками, сильно трясущимися руками и короткими кривыми ногами. Я никогда бы не подумал, что он может кого-то просто ударить, не то, что изнасиловать и убить. Однако, если следователи не ошиблись и на этот раз, то значит, я плохой психолог и физиономист. Наша первая командировка прошла довольно скучно. С утра мы болтались по территории комбината, в поисках места для съемки, затем обедали в заводской столовой, после обеда мы с оператором Сергеем Агеенко шли в пивной зал, а администратор Олег Клинцов чапал в общагу и давил харю, пиво он принципиально не пил. Он не пил не только пиво, но и все остальные горячительные напитки. В пивном зале, мы с Серегой садились за крайний столик у окна и пили бочковое пиво, слегка кисловатое на вкус, но зато плотное и хмельное. Серега чистил воблу и рассказывал мне всякие истории про то, как он работал на Ленфильме ассистентом оператора на фильме Козинцева «Гамлет». Особенно, ему запомнился эпизод, когда Анастасии Вертинской, игравшей Афелию, костюмеры и гримеры, запихивали   в бюстгальтер вату, чтобы хоть как-то придать ее груди какое-то сходство с женской. Серега, вообще, был очень интересным и умным собеседником, но и большим любителем пива. Под пиво он мог нести всякую околесицу двадцать четыре часа в сутки и не уставать. Вот так, мы с ним и проводили все свободное время в пивном зале. Правда, как я уже говорил, два раза мы обедали в местном ресторане, когда тогда-то я и отведал рыбный кисель «Вуаль» и местную водку. Толи вода в Оке такая дерьмовая, толи водку «ключница» делала, но она мне пришлась не по вкусу, в отличии от местного пива. Второй раз мы зашли в ресторан перед самым отъездом, и попали на королевский ужин. Все дело в том, что в городок завезли партию куриного мяса, и то, что не разобрали местные чиновники и работники общепита, отправили в ресторан. В тот день вся местная элита предвкушала  «праздник живота». Как выяснилось, места в ресторане были заказаны с самого утра, но нас, как гостей из города где случилась та самая, судьбоносная, Октябрьская революция, в виде исключения приютил за своим столиком заместитель директора комбината, к тому времени уже изрядно накушавшийся местной водки.
Начав с традиционной рыбы, мы с нетерпением ждали главного блюда сегодняшнего вечера, цыпленка запеченного в гриле с соусом из раковых шеек! Если у нас этих синюшных курей в городе хоть лопатой ешь, то у них этих раков – завались. Вот бы нам по бартеру: мы им часть куриц, а они нам часть раков, как было бы здорово, но. Но, тогда еще не было такого понятия, как рыночные отношения, тогда все было по разнарядке: они вынуждены были питаться рыбой, от чего по ночам светились все как сумасшедшие, а мы жрали курятину, от чего и кукарекали ни свет не заря. Итак, мы сидели за столом с заместителем директора комбината, его полногрудой супругой и двумя недоносками – сыновьями, которые таращили глаза в разные стороны и щипали друг друга под столом за голые лодыжки. Наконец, когда почтенная публика достигла определенного тонуса, когда вино и водка стали расплываться по отутюженным скатертям, а весь зал превратился в одно сплошное облако табачного дыма, из кухни появился шеф-повар с куриными тушками на огромном сверкающем блюде. Следом за ним шел его помощник с такой же огромной, как блюдо, миской, в которой был фирменный городской соус из раковых шеек. Шеф-повар обходил все столы, выкладывая на каждый из них по два подрумяненных цыпленка, а его помощник, идущий следом, огромным половником наливал в специальные пиалы, заблаговременно поставленные на стол, благоухающий соус из раковых шеек, кусочков сельдерея, моркови и еще каких-то диковинных приправ. Увидев это действо, я слегка опешил, но быстро пришел в себя, поняв, что сей ритуал выработан не сегодня, а сложился годами, в те счастливые моменты, когда в городок завозят нечто кроме традиционной рыбы. Правда, смущался я еще и потому, что подумал, будто эта самая пиала служит здесь вместо обыкновенной пепельницы, поэтому несколько раз стряхнул в нее пепел, а потом, и вовсе, швырнул туда свой окурок. Поэтому я и ерзал на стуле, представляя, как жена заместителя директора комбината, зачерпнет ложкой соус, чтобы полить свою часть куриного мяса и увидит в нем окурок от сигареты. Хорошо, что Сережа, во время,  заметил мою оплошность и попросил официанта заменить нам пиалу, сам я, почему-то, до этого не догадался, а может, просто постеснялся спросить. Когда шеф-повар приблизился к нашему столику, то два замдиректорских недоноска аж закряхтели от предвкушения удовольствия, папа впервые взял их на такое серьезное мероприятие, и так закряхтели, что сера поперла у них из ушей бесконечным потоком, а слюни загадили всю скатерть по правую руку от меня. Завидев нас, шеф-повар улыбнулся, как хорошим знакомым, и выделил нашему столу не две, а целых три куриных тушки, сказав при этом, что жителям славного города Ленина, отдельная курица, приготовленная им по специальному ленинградскому рецепту. Никогда бы не подумал, что такой имеется в наличии, впрочем, раз в Северодвинске я ел рассольник «по-ленинградски» с курицей. Наверное, там в этом центре атомного подводного флотостроения считают, что в Ленинграде все хозяйки готовят рассольник исключительно на курином бульоне. Не знаю, может, кто-то так и поступает, но у меня таких знакомых не было - и до сих пор нет. Вот и здесь, нам предлагают курицу приготовленную по специальному ленинградскому рецепту, что ж, попробуем, как оказывается готовят в моем родном городе.
А готовят, как оказалось, х..во!  Куриное мясо оказалось на столько жестким, что разжевать его было, практически, невозможно., хотя я предварительно разрезал его на мелкие кусочки. По левую руку от меня, такие же проблемы испытывал Сергей Анатольевич, зато местные хрумкали курятину за обе щеки, так что треск стоял из-за ушей и свист из-под носа. Тогда я еще мельче нарезал сильно переперченные куски курицы, обильно полил их соусом из раковых шеек и пытался запивать их местной невкусной водкой, но и этот трюк не прошел, мясо куриц категорически отказывалось проходить в мой желудок, а может, это он отказывался принимать этих самых кур по ленинградскому рецепту. Промучавшись минут двадцать, и поняв, тщетность своих попыток попробовать хоть один кусок, я благополучно ссыпал куриные кусочки в тарелки двум сопливым охламонам, а сам, наложив себе полную тарелку раковых шеек, принялся с аппетитом уплетать их. Когда к нашему столу подошел шеф-повар этого ресторана, и заметил, что наши тарелки пусты, а Серега поступил так же, как и я, то он умиленно заметил, что Ленинградцы всегда отличались отменным аппетитом. Мы сказали ему, что это у нас в генах после «блокады», сердечно поблагодарили его за царский ужин, и я попросил еще не много соуса. На что, шеф-повар осклабившись, ответил, что у него сохранилась еще одна курочка, и он любезно отдаст ее нам, чтобы мы угостили ей третьего члена нашей съемочной группы. При этих словах, Серега позеленел и выбежал в туалет, я же сдержался и горячо поблагодарил шеф-повара. Затем, его помощник принес нам целую пиалу соуса из раковых шеек, и мы наелись ими так, что теперь я на раков без слез смотреть просто не могу.
В принципе, вот и все впечатления от моей первой поездки в этот уездный город, стоящий на реке Ока, в сутках плаванья на пароходе от Нижнего Новгорода. Да, когда мы возвращались на каком-то судне типа река-река в Горький, чтобы сесть там на поезд, то случилось эпохальное событие не только для нашей страны, но и для всего мира – рванул четвертый энергоблок Чернобыльской атомной электростанции, но мы тогда об этом ничего не знали, мы при спокойно плыли себе по Оке, пили спирт, который любезно выделил нам капитан из своих закромов, любовались старинными русскими городами, облепившими берега реки и радовались жгучему солнышку, которое становилось с каждым днем все теплее и светлее. Правда, ночью нам не дали спать матросы, которые по ошибке спутали нашу каюту с каютой двух поварих – близняшек. Когда капитан покинул мостик и уединился в своей каюте, то матросы все поголовно, как с цепи сорвались. Они ломились в соседнюю с нами каюту, словно нахрапистые грабители, они лезли в иллюминатор по приставной лестнице, словно рыжие тараканы, они елейными голосами щебетали под девичьей дверью, а сами держали за пазухой булыжник, они… Да, впрочем, везде одно и тоже. Девчонки впервые вышли в рейс, а команда на судне была прожженная, вот и домогались они от баб утехи, раскручивали их на любовь. Что ж, не получилось в этот раз, добьются своего в другой, такова судьба все поварих на всех судах, и нет здесь никакого исключения.
Утром, благополучно сойдя на берег, мы сели на поезд и отчалили в Ленинград, чтобы вернуться сюда через много лет уже из другого города и другой страны. Да и вернулись мы сюда с иной целью. Киностудия в которой я работал во времена гласности, благополучно почила в бозе в условиях нынешней «демократической России». Люди, которые работали там, разбежались в разные стороны, а старики, руководившие нами, давно уже пребывают в мире ином, надеюсь более добром и справедливом нежели тот, в котором я сейчас пребываю. Помыкался я пои разным конторам, после развала студии, пока наконец не пристроился на работу в одну частную телевизионную компанию, которая зарабатывала деньги в основном тем, что продавала различные сюжеты о российской жизни богатым западным студиям, типа немецкой АRD, либо американской СNN. Иностранцы деньги платили приличные, но случалось это, к сожалению, не так часто, поскольку, отечественных конкурентов у нас было выше крыши. Очень часто, наших зарубежных коллег и партнеров, интересовали жареные факты и сведения, вот за такие кадры, действительно, не скупились и платили звонкой монетой, которую директор студии пускал на покупку нового, современного оборудования. Целые штат журналистов и информаторов колесил по всей стране в поисках «жареных» фактов, но практически безрезультатно. Все горячие точки давно «окучили» представители ВГТРК и Первого канала, а так же ВИД и НТВ, нам доставались только крохи с барского стола. И все же иногда нам откровенно везло. Так я и думал сейчас, когда шел к директору студии Славе Макарову с предложением, сделать сюжет об  N-ском химическом комбинате, на котором несколько лет назад произошел выброс в атмосферу ядов и токсичных веществ. Об этом мне, буквально вчера, рассказал мой старый знакомый бывший заместитель директора того самого комбината, который давно уже свалил из N-ска на Оке и проживал в Тверской области. Будучи проездом в Петербурге, он вспомнил обо мне, нашел меня через адресное агентство на Витебском вокзале, позвонил, и мы с ним встретились в центре города, и за рюмочкой чая, он рассказал мне об аварии, и о том, что стало с городом после того. Впрочем, не за долго до той страшной, по его словам, аварии, он из города уехал, перебравшись жить поближе к столице. Об этой аварии средства массовой информации практически не сообщали, все-таки, городок тот, до сих пор являлся городом закрытым для свободного проезда и перемещения по нему. «Если ты помнишь, каким он был тогда» – говорил мне заместитель директора комбината – «То, увидев его сегодня, ты ужаснешься» «А что случилось?» – вопрошал я – «Неужели все настолько серьезно?» «Серьезней, чем ты можешь себе это представить» - отвечал он – «Сделай репортаж про него, пускай люди узнают, в какой стране мы живем. Это же мини-чернобыль! Это же экологическая катастрофа, это катаклизм отнюдь не областного, а регионального, а может, и российского масштаба».
Выслушав мой рассказ Слава Макаров фыркнул, почесал затылок, поклацал зубами и спросил: «А ты уверен, что все что он говорит – это правда?» «Если бы я был в этом уверен – честно ответил я ему – То я запросто продал бы эту информацию Игорю Киму из ВИДа и сидел бы сейчас на попе ровно, подсчитывая зеленые купюры в своем кошельке». Моя откровенность удовлетворила Вячеслава и он сказал, что деньги на командировку двух человек он найдет, но новую цифровую камеру дать не сможет, «больно рисковая у тебя затея» – сказал он. Придется нам с оператором Аркашей ехать со старой DVD-ой камерой. Впрочем, качество у нее не на много хуже, нежели у последней модели DVCOM. «Да, постой – остановил меня Слава – А как быть с пропусками. Ты же говоришь, что город-то закрытый»  «Уже нет – ответил я – Заместитель директора сказал, что после того, как наше правительство заявило о том, что все химическое оружие в нашей стране утилизировано, город открыли, хотя про это мало кто догадывается».
Вот таким образом, по собственной инициативе, я вновь оказался в этом маленьком городке на Поволжье, где множество старинных русских городков вдоль Оки, где в городе Муром, родился великий русский богатырь Илья Муромец, где горят на солнце золотые купола церквей и колоколен, где на смолкая поют соловьи, где еще не перевелись раки в местных водоемах и очень вкусная вобла с бархатным пивом. Так думал я, собираясь в эту командировку.
Однако, человек предполагает, а Господь располагает.
Наши проблемы начались сразу после того, как наш поезд прибыл на конечную станцию – Нижний Новгород. Едва только мы вышли на перрон, как к нам подскочили какие-то чумазые пацаны и стали дергать за руки.
- Аркаха, - крикнул я оператору, пытаясь перекричать шумную толпу подростков. – Смотри, чтобы они у тебя камеру из кофра не свистнули!
- Ты сам смотри, чтобы они у тебя чего-нибудь не сперли, - крикнул в ответ Аркадий.
Крикнул-то он крикнул, но было уже поздно. Когда пацаны, словно стая воробьев, вдруг сорвались с места и исчезли, я обнаружил, что лишился своего бумажника, в котором был мой паспорт и все мои деньги, которые Слава выделил на эту поездку.
-Етитская сила! – выругался я, шаря по пустым карманам. – У тебя-то хоть все на месте?
- Бог миловал, - отозвался Аркаша.
- Ну, и что мы теперь делать будем? – спросил я, вытряхивая из кармана оставшуюся мелочь. – Здесь, разве что, на бублик хватит и на пачку «Беломора».
- Давай Славке позвоним, - предложил Аркадий. – Объясним что к чему, пускай перевод пришлет срочный.
-  Ага, так он мне и поверил, - усмехнулся я. - Он еще все никак не может забыть ту нашу поездку в Выборг. Как мы с тобой вместе, так у нас обязательно что-нибудь случается. Вспоминаешь, славный город Выборг?
А съездили мы Выборг тогда очень даже не плохо, там-то мы и «познакомились» со Славой Макаровым, там с ним и схлестнулись, но потом это дело замяли, хотя, впоследствии, да и сейчас, он напоминает мне о том, как я вел себя тогда, в дремучих восьмидесятых годах.
Где-то  в конце 88 года, поехали мы с Аркашкой и Мишкой, коллегами по работе, в командировку в славный город Выборг. Есть такой под Питером, в аккурат недалеко от чухлянской границы. Вся съемочная группа была уже на объекте, а мы, как люди не творческие, так сказать, технический персонал, должны были приехать лишь в день съемок. Мишка, он же Мифодий, он парень спокойный, даже, можно сказать Уё, да и особо не пьющий. Чего о нас с Аркахой сказать совершенно нельзя.
Короче. На электричке до Выборга езды часа два, а может и того больше. Скучно в поезде два часа трястись. Ну, вы не переживайте, у нас с собой было. И хотя, этот говнюк Горбачев, все туже и туже затягивал гайки, Аркахе удалось прикупить бутылок десять- двенадцать “квадрата”. Для тех, кто из поколения пепси поясняю, что “квадрат” это крепленое вино, в котором количество спирта и сахара бултыхается в равных пропорциях.
Ну, вот. Влезли мы в семичасовую электричку. Народу, как сельдей в бочке. Но, местечко нам удалось отыскать, возле тамбура, из которого мочой и папиросным дымом несло за версту. Сели, кое-как разложили закусь Мифодию на новые штаны. Он еще возмущался поначалу, но потом перестал, когда на брюки селедка упала в масле, да стакан с вином опрокинулся.  Крякнули по первой. Людишки вокруг косятся, глазами лупают, возмущаются нашей непосредственности. Мол, в самый разгар борьбы с пьянством, устроили банкет в электричке. Плевать! Я так думаю, просто зависть их заела. Вон у мужика, напротив, аж слюни текли. Долго крепился, а когда мы по третьему вмазали, так нервы у него не выдержали и он вышел на какой-то станции, явно не доехав до места назначения.
Вот до чего людей зависть доводит!
Где-то после Репино или Рощино, я все время путаюсь, возле нас было полно свободных мест, хотя середина вагона была по прежнему забита под завязку. Тут Мифодия совсем развезло, и он, брызгая слюной начал песни горланить, а Аркахе приспичило в тамбур сходить. Нет, не в сам тамбур, а между вагонами, там все это делают. А, да, дело то зимой было. Аккурат в декабре морозы вдарили. Видно, до Аркахи пространство между вагонами уже посетил какой-то сердобольный пассажир, справил свои потребности. А мороз-то свое дело знает, быстренько превратив лужу в каток. А Аркаха под шафе, вот и навернулся, когда поезд на пригорке тряхануло, да так неудачно, что ногу подвернул. Вернулся минут через двадцать, когда Мифодий уже завершил арию князя Игоря и мирно дремал, пуская слюни на когда-то новые брюки. Вернулся Аркаха злой, как черт, матюгается, грозится морду начистить неизвестному доброхоту. Да, разве после драки кулоками машут? А нога у него опухает не по дням, а по часам, и болит, главное, зараза. Пришлось принимать обезболивающее, в количестве трех на двоих. Нашего “Кончака” мы будить не стали, чтобы не нарушал своим пением размеренное течение жизни.
В общем, к концу пути набрались мы с Аркахой так обстоятельно, что крыша текла в полный рост. Да, и Мифодий, проснувшись перед самым Выборгом и принявший штрафной стакан, выглядел не лучше.
Зимним чудесным утром, на вокзал древнего города, вывалились три непонятные личности, одна из которых сильно хромала на левую ногу, другая поливала матом выходяжих всместе с ними пассажиров, а третья молча несла свое тело, свесив голову до пупка, постоянно стараясь выправить ее до уровня плечей. Командировка, как и съемки катились в определенную сторону. Обоссав все прилегающие к вокзалу парадные, в одной из которых Мифодию залепили сковородкой по голове, и если бы не его чугунный череп, то эта поездка стоила бы для студии куда дороже, чем какой-то срыв съемок.
Итак.
Испачкав окрестные парадные, мы с Аркадием логично решили, что на съемках нам делать нечего, а посему лучше свалить обратно в Ленинград, благо вино у нас еще оставалось. Что же касается Михаила, то вероятно, удар сковородней так повлиял на болезного, что все наши уговоры, свалить из Выборга, не возымели действия, и он твердо решил отправиться искать съемочную группу. Да, и пускай чешет, логично решили мы, нам больше достанется.
Дав Мифодию пендель на прощание, мы уселись в одиноко стоящую у платформы электричку, логично решив, что все дороги ведут не в Рим, а в Ленинград. Чтобы нога у Аркадия быстрее поправлялась, мы усугубили еще одну бутылку, заодно вспомнив, что закусь забыли у Мифодия на штанах. Короче. Тяпнули и уснули сном праведников.
Проснулся я от того, что кто-то настойчиво тряс меня за плечо. Спросонья, я было решил, что это контролер, но жестоко ошибся. Пред моими очами стоял дядька в форме пограничника и погонами прапорщика. Начинаю осматривать местность, провожу рекогносцировку. Вон, Аркаха рядом, тут же двое рядовых, тоже погранцы. Никак не могу сообразить, откуда в электричке пограничники взялись? Может, пока мы спали война, не дай Бог, началась? Оказалось все проще и банальней. Просто мы сели не в ту электричку и заехали в погранзону. Так ведь и надо было нам это объяснить сразу, тогда бы никакой драки не случилось, и я бы “куску” прыщавую физиономию не разбил, Этим то “куском” и был Слава Макаров. А мне бы руку не вывернули так, что ее потом десять травматологов вправить не могли. Аркашке не разбили бы очки, и окончательно не сломали бы ноу, а рядовой не поскользнулся бы и не разбил бы себе голову о нашу бутылку.
Вот до чего доводит непонимание и поспешность в оценке событий. Тоже мне, нашли диверсантов! Ну, правда, мы тоже хороши…
Вернулись мы из Светогорска в Выборг на той же электричке. Хотели решить с патрулем все по-мирному, предлагая им выпить за знакомство. Солдаты, вроде бы, не против были, но прыщавый праорщик, прикладывая лед к подбитому глазу, был настроен воинственно и агрессивно. Предвидя неприятные последствия, общения с пограничниками, мы с Аркахой вылакали еще одну бутылку, и мирно поглядывая в замерзшее окно, на чудный зимний лес и занесенные снегом поля.
На перроне нас встретил наряд милиции…
В общем не стану описывать дальнейший ход событий. Пытались нам припаять переход границы, оказание сопротивления, распитие в общественном месте, сквернословие и еще массу мелких проступков. Но, тетка из транспортной прокуратуры оказалась бабой не стервозной. В возбуждении уголовного дела отказала, а за административные правонарушения впаяли нам штраф по полтиннику на рыло. Вот и все пожалуй. Да, с работы чуть было не выгнали, но решили ограничится лишением всяческих премий, и отпуск перенесли на зиму.
Вот именно тогда, я и схлестнулся со Славкой, но чего с меня взять, я ведь пьяный был, а он тоже хорош, видит, человек еле-еле на ногах держится, мог бы успокоить, сказать, что, мол пацаны, вы не на ту электричку сели, слезайте и идите на другую платформу, так нет, он в залупу полез. Ах так, тогда получи!
Но, это все ерунда. Славка оказался мужик не злобный, простил меня, а когда уволился из армии и организовал свою телевизионную компанию, то взял меня на работу, а я потом и Аркашку с собой притащил тли все наоборот было, я уже не помню толком. Правда, иногда, когда у Славы плохое настроение, то он припоминает мне ту злосчастную поездку, но без злобы, а так, для профилактики.
- Ну, и что мы тогда делать будем? – Аркадий еще никак не мог отойти от беспробудного пьянства, которое продолжалось в нашем купе все последние сутки пути.
- Что делать? – я пил поменьше, и поэтому чувствовал себя гораздо лучше, хотя деньги и документы сперли не у него, а у меня. Парадокс! – Звонить Славке! Давай свою мобилу!
Дозвонился я быстро, но результат этого звонка был не утешительным, - Славка категорически отказался высылать дополнительные деньги, хотя и посочувствовал моему горю. «Экономьте и долго не задерживайтесь дольше положенного, тогда вам хватит Арашкиных денег. Да, с водкой не разгоняйтесь, а то и оставшиеся деньги украдут» – это были его заключительные словеса, после чего, он отключил телефон.
- Сволочь, - крикнул я в молчащую трубку.
- Ты поаккуратней, - Аркадий испугался, что я в гневе, шарахну его телефон об асфальт, и выхватил у меня из рук мобильник.
- Гад он, Славка, - сказал я, не много успокоившись. – Как мы жить то будем, если твоих денег хватит, аккурат только на обратную дорогу, да на пару пакетов лапши.
- Быстро отстреляемся, - Аркадий пересчитывал свою наличность. – И домой ту-ту.
- Надо сначала туда добраться, а потом уже «отстреливаться» будем, - проявил я, достаточно изрядную, долю пессимизма.
Впрочем, я знал что говорю. Пассажирские теплоходы по Оке не ходили уже давно, не выгодно это, да и не удобно, мешают прохождению сухогрузов. Разве что, этот ****ый «Аншлаг» заплыл как-то в Навашино, но не узрев там восторженной толпы жаждущих смеха зрителей, развернулся и поплыл восвояси, вместе с этой ****ью Дубовицкой. Поэтому, нам необходимо было договариваться с капитаном какого-нибудь сухогруза, поднимающегося вверх по течению. Но, сухогрузы ходили редко и обычно шли «конвоем», то есть по несколько штук сразу. Все дело в том, что какая-то зараза приватизировала Окские шлюзы, и за пропуск судов снимала приличные деньги. Вот, представители компаний и скидывались в общий котел, и ходили скопом, поскольку, так получалось гораздо дешевле, да и с владельцем шлюзов было легче договориться всем вместе, нежели по одиночке. Вот и выходит, что нам сидеть на берегу и ждать, когда караван судов составиться, когда они отправятся в путь.
Аркаша не унывал, алкоголь все еще бродил по его крови, и звал на подвиги, я же уже чувствовал отходняк, что только усугубляло мое отвратительное настроение. Так и параноиком стать не долго!
- Пойдем, может, пива попьем, - предложил Аркадий. – Во рту так похабно, что хоть плачь.
- На какие шиши?
- На мои, на какие еще, - вдруг с того не с сего завелся Аркашка. Можно подумать, что я специально деньги потерял!
- Молодой человек! – окликнула меня проводница Света, которая всю дорогу любезничала снами, а мы угощали ее коньяком и апельсинами. – Алексей!
- Да, - я повернулся. И чего я ее не трахнул? Нормальная девчонка, косоглазая маленько, но ведь косоглазие не венерическое заболевание, оно половым путем не передается. – Леонид я! Что случилось Светик?
- Леш, ты ничего не забыл? – она скорчила рожицу, продолжая называть меня Лешей..
- Да нет вроде, - я рылся в догадках. Что же я мог еще забыть, если у меня кроме электронной записной книжки, документов и денег с собой ничего не было. Я посмотрел на Аркадия, Кофр с камерой у него на плече висит, штатив к ноге прислонен, вроде все на месте.
- А вот это! – она вытащила из-за спины мой бумажник.
- Еб!!! – только и смог произнести я, опускаясь на корточки. – Слава Богу, что мы на платформе остались, а не поперлись в город!
- Не матерись, - строго сказала Светка. – На держи, растеряха!
- Светик, - сказал я. – Сколько я тебе должен?
Она фыркнула в ответ, надула губы и ушла в свой вагон. Да, жаль я ее не трахнул!
Повернувшись обратно, я не увидел Аркадия. Что еще за напасть! Теперь оператор пропал. Но, здесь оказалось все просто, Аркадий, воспользовавшись моментом и тем, что деньги мои оказались в целости и сохранности, быстро свинтил на вокзал, где купил себе пиво, а Светлане букет гладиолусов в знак благодарности.
Отблагодарив, таким образом, милейшую проводницу, а вы говорите, что они все проходимцы и воры, мы в прекрасном расположении духа двинулись вниз по городу к тому месту, где Ока впадает в Волгу, именно здесь, у причала и собирались люди, которые намеревались подняться вверх по течению Оки.
Кстати, заметьте все те, кто обвиняет меня в беспробудном пьянстве, мол, только и рассказывает о том, как с кем и когда он нажрался, я сегодня и сам не пил, и Аркадию позволил только одну бутылочку пива, и то, от того, что жарко было. Сам же я отделался кислым квасом, все же мне предстоит с людьми разговаривать, не хорошо, если они от меня выхлоп учуют, подумают, что синяк какой-то и на борт не возьмут, или возьмут, но залупят такую сумму, равнозначную той, которую я чуть было не потерял. А все-таки Светка хорошая баба. Другая бы на ее месте, денежки бы прикарманила, а паспорт по приезде в Питер подбросила, если честная, а если нет, то здесь бы и выбросила вместе с бумажником. А Светка не честная, она хорошая, такие совестливые ужасно, они лучше лопнут, чем возьмут что-нибудь чужое, тяжело им в жизни приходится, но они идут, идут и делают добро. Я так, например, не могу, и Аркаха не может, мы люди иной формации, иного менталитета.
Договориться с капитаном сухогруза «Приокский – 33» оказалось делом хлопотным и сложным. Во-первых: он наотрез отказался подойти к  N- скому причалу. Причину своего отказа он ни как не мотивировал, но я понял, что заместитель директора комбината говорил правду. Во-вторых: у него не было свободной каюты, а в третьих: он запросил, по началу, столько грошей, что у меня матка опустилась. Правда, через двадцать минут разговора по душам, он маленько смягчил свою позицию, и предложил компромиссный вариант. Он высаживает нас на противоположном от города берегу Оки, ночуем мы в кают-компании, а что же касается денег, то сумму он просто взял и ополовинил. Ударив по рукам, мы договорились, что я с оператором подойду к причалу в семь часов вечера.
Времени было вагон, и мы с Аркашей пошли в пивной бар на берегу Волги. Во всяком случае, там когда-то был пивной бар, пятнадцать лет назад. Ха-ха! Нашел дураков! Сейчас страны той нет, города того нет, а пивной бар должен был остаться! Конечно, вместо него уже был построен какой-то торгово-развлекательный центр. Наверное, Немцов строил, в бытность свою губернатором Нижегородской губернии, потому что, выглядел он аляповато, а местами просто похабно, как все то, что несут с Думской трибуны наши любимые демократы. Нет, вы не подумайте, что я скрытый коммунист или жириновец, этих я вообще, на дух не переношу, а особенно «ЕР», это так, совсем, не партия, а сплошное ****ство какое-то. Наоборот, я приверженец либеральных реформ, и мне очень импонируют некоторые идеи партий Явлинского и Немцова, но, как сказал бы о них алкоголик Герцен : «Страшно далеки они от народа!» Согласен подписаться под каждым словом этого мужика. Правда, я не совсем уверен, что это Герцен сказал, а не Ленин. Под его изречением я подписываться не стану, сочтут еще меня за затаившегося коммуниста!
Не найдя того самого бара, мы наткнулись на «Бистро», которое, как и у нас, было оборудовано в подвальчике одного из домов. Надеясь на раков и воблу, мы прошли в зал и подошли к стойке. И что, что же такого экзотического мы там увидели? Абсолютно ничего! Просто ничего экзотического, исконно волжского здесь не было. Все те же  опостылевшие гамбургеры и хот-доги, все те же скрюченные пиццы и картофель фри, все та же яичница и сосиски. Стоило проехать не одну сотню километров, чтобы сожрать на обед все тоже самое, как и дома, словно ты спустился вниз во двор и шмыгнул в ближайшую забегаловку. Нас, похоже, всех гребут под одну гребенку. А где же русский колорит, где наша отечественная самобытность, где традиции, наконец. А, вот они, традиции. Основная из них заключается в том, что русский человек уже с самого утра водку глушить начинает, когда эти толстожопые иностранцы минеральную воду и йогурты пьют, да лед к голове прикладывают. Вот они традиции. Залупил с самого утра стакан водяры, занюхал его черствым гамбургером, обматерил буфетчицу трехэтажным матом и пошел себе восвояси. Вот они, ****а мать, наши традиции. Где, я вас спрашиваю, раки? А вобла где? Что всю рыбу и раков выловили? Тьфу на вас!
- Пошли, Аркаха отсюдова, - сказал я прочитав меню. – Этого говна я и дома поем. Я-то, грешным делом хотел угостить тебя раковыми шейками, а здесь…
- Вам раки нужны? – неожиданно, спросила буфетчица.
- Просто позарез необходимы, - я провел ладонью по горлу, показывая даме, как нам нужны эти самые водяные тараканы с кусачими клешнями. – Решается судьба жизни и смерти.
- Да ну вас, - рассмеялась дама. Сейчас сварю, вам сколько?
- А сколько они стоят? – спросил, через чур прижимистый, Аркадий. Только что был готов разориться на бутылку какой-то дорогущей водки в витиеватой бутылке и с яркой наклейкой, а как дело коснулось деликатесного обеда, так он сразу же начал деньги подсчитывать. – И они что, из-под прилавка, так сказать, по большой дружбе?
- Ну, что вы! – рассмеялась дама. – Просто у нас их обычно утром никто не заказывает, да и, вообще, они плохо идут, заелись ими люди. Вот их на прилавке и нет, они в бассейне, точнее в ванной, ползают. Если хотите, то можете себе сами любых выбрать, а стоят они по червонцу за штуку.
-  Идет, - обрадовался я. – Я беру десяток, а ты? – обратился я к приятелю.
-  Сколько возьмешь, - невозмутимо ответил этот гад. – Ты же обещал проставиться, вот и действуй, тем более, что за букет цветов для Светы, ты мне денег так и не вернул.
Через двадцать минут мы сидели за столом и ели горячих раков, запивая их холодным пивом. Ништяк!
Отобедав, мы еще долго сидели возле моста и смотрели, как плывут по Волге различные суда, как качают волны ялики и лодки, как «белеет парус одинокий» далеко - далеко, почти у самого края неба, как кружат над водою чайки, кричат и ловят булку, мелкую рыбешку и другую пакость, как снуют вдоль  набережной люди и детишки бросают камешки в реку.
Кстати, я вспомнил, что не сказал Аркадию о том, что капитан сухогруза отказался подходить к причалу  N-ского городка, значит это признак того, что там, действительно, не все в порядке. Правда, причину своего отказа он не назвал, сославшись на плотный график движения судов, но мы то с вами знаем истинную причину его отказа? А, может, я ошибаюсь.
Когда мы всходили по трапу на корабль, то неожиданно выяснилось, что Аркадий где-то посеял аккумуляторы к камере. Где он это сделал, сказать было практически невозможно, и мы, понадеявшись на русский авось, не сколько не сумятясь расположились на самом носу корабля. Сухогруз перевозил какие-то контейнеры: толи с бананами, толи с оружием, хрен разберет. Проболтавшись по кораблю, мы слегка притомились и пошли в кают-компанию, где предстоял поздний ужин. Команда корабля состояла в основном из стариков, поэтому повторения тогдашней бурной ночи, случившейся много лет назад, было исключено, да и спать нам придется не в каюте, а в кают-компании, то бишь здесь. Именно там, во время ужина, я получил подтверждение слов заместителя директора комбината, о том, что в городку  N-ске на Оке не все в порядке. Из отдельных фраз и междометий, я понял, что туда, вообще, никто уже давно не ездит, и что мы будем первыми людьми, кто отважился на этот отчаянный шаг, во всяком случае, на их памяти. На мой вопрос, а что же там все-таки произошло, все только хмыкнули и дружно промолчали. Лишь старпом коротко бросил: «Сами все увидите». Что ж и то верно, для этого мы туда и едем. Пока я разглагольствовал с мужиками, Аркадий нашел судового электрика и, с помощью каких-то «крокодилов», проводов и еще каких-то хреновин, зарядил под завязке единственный оставшийся аккумулятор.
- Часа на три хватит, - сказал сконфуженный оператор. – А там, что-нибудь придумаем.
- Ты думаешь, что там будет, что снимать? – поинтересовался я. – Неужели у нас будет материала больше чем на три часа?
- Посмотрим, - неопределенно ответил он. Чувствовалось, что он глубоко переживает и злится, оттого, что Слава сдерет с него три шкуры за эти аккумуляторы и зарядное устройство. Я так прикинул,   баков на триста Аркаша попал, это точно.
После ужина вахтенные заступили на дежурство, а остальная часть команды уселась играть в домино, мы же вышли на корму и смотрели на заходящее солнце. Вскоре, мы подошли к шлюзам, которые приватизировал какой-то предприимчивый барыга. Вероятно, Немцов, в бытность свою губернатором, решил ничем не отставать от Анатолия Борисовича, и вдул кому-то государственную собственность по сходной цене. Впрочем, может, я и ошибаюсь, может, это не Немцов, а кто-нибудь еще сделал, например, полномочный представитель Путина в Приволжском регионе господин «Киндер – сюрприз». Наше судно замыкало караван, и поэтому мы переместились на его нос, чтобы получше рассмотреть весь процесс проводки судов через шлюзы. В принципе, ничего интересного в этом нет, сплошная тягомотина. Шлюз открылся – судно вошло – шлюз закрылся, пошла вода, открылся противоположный – судно вышло. Вот и все ерунда, только времени много занимает, да еще этот сквалыга постоянно цену поднимает, ссылается гад на инфляцию и дороговизну электроэнергии.
Когда мы прошли шлюзы, то к нам подошел старпом:
- Выпить не хотите, ребята, - предложил он.
- Не откажемся, - ответил за двоих Аркадий, который как-то сразу воспарил, крылья расправил, собачий сын, а до этого ходил, словно в воде опущенный. Классно сказано!
- Пойдемте ко мне в каюту, а то уже прохладно становится, - сказал старпом и зашагал в сторону рубки, его каюта находилась как раз под ней.
Когда мы разместились у него в каюте, в принципе стандартной, разница лишь в том, что в ней была лишь одна койка, умывальник и встроенный шкаф, то он достал из стенного сейфа бутылке водки и поставил ее на стол.
- Каким ветром вас занесло сюда, ребята? – спросил помощник, разливая водку по стеклянным стаканам.
- Мы с телевидения, - ответил я. – Я говорил об этом капитану.
- Да, я в курсе, - кивнул он. – только, почему телевизионщики так поздно проснулись, ведь выброс произошел несколько лет назад. Сейчас там, поди, и нет уже никого, как в Чернобыле.
- А что там все-таки произошло? – вместо ответа, спросил я. – Что за выброс такой случился?
- Это не ко мне, - отрезал старпом. – Единственное, что могу сказать, так это то, что после того, как мы с американцами подписали договор об утилизации отходов и консервации производства химического оружия, комбинат в  N-ске работал еще несколько лет. Говорили, что выпускает какие-то удобрения, какие-то стиральные порошки, но коль это так, то почему его тогда же не открыли. Забыли может? Нет, ребята, не забыли. Просто очки втирали западным дядям, деньги у них на захоронение брали, а сами пускали на модернизацию производства. И так бы этот комбинат и работал, не случись тогда ЧП и этого выброса газа. Откуда я знаю? Да у нас здесь все это на себе почувствовали. Знаете, во сколько раз возросло в Нижнем количество больных онкологическими и вирусно-капельными заболеваниями – в десятки, а может, и в сотни. А вы спрашиваете, откуда мне это известно. Это я у вас спрашиваю, где же вы раньше были, ребятишки, почему тогда сюда не приехали?
Я пожал плечами. Что я мог ответит этому убеленному сединами мужику. То, что не знали мы ничего, что информация была засекречена, что тогда все Чечней занимались и склоками в Государственной Думе? Что я мог ответит ему, если сам не знал ответа, почему сюда никто не приехал!
-  А где же ваши местные СМИ тогда были? – видя мое затруднение, поддержал меня Аркадий Георгиевич. – Ведь если все всё знали, то почему ваши не раструбили об этом по всему свету?
-А, - старпом махнул рукой. – Это на словах они все независимые, а на деле клюют корм с рук правительства и губернатора. Испокон веков у нас в России не было свободы слова и не будет, не тот у нас менталитет, не то сознание.
- Это верно, - поддакнул я, выпил водки и засобирался спать.
Аркадий еще посидел, поговорил с дядькой, а потом присоединился ко мне. Завтра утром мы прибудем на место.
В шесть часов утра судно пришвартовалось возле причала города Козловска, мы попрощались с капитаном, старпомом и членами команды и спустились на берег. Погода была пасмурная и ветреная.
- Аркаха, - сказал я. – Пока я пойду в поселок и поспрашиваю у местных, кто бы мог перевезти нас на тот берег, ты поснимай несколько планов: к примеру, уходящий сухогруз, реку, вон ту колокольню, сараи и коров на лугу, короче, все что вызовет у тебя какие-нибудь эмоции и ассоциации, потом все равно где-нибудь да пригодиться.
Аркадий кивнул и полез в кофр за камерой.
Договориться на счет лодки, оказалось не так просто, но не из-за боязни людей плыть на тот берег, а просто из-за того, что у многих владельцев моторных лодок, элементарно, не было денег на бензин.
«А мне пошто, – говорил один из хозяев моторки – Я за бутылку тебе хоть к черту на рога поплыву, но вот, только где я топливо для энтого дела возьму?». Наконец, после долгих поисков, мне удалось найти мужика, который за сто рублей согласился переправить нас на тот берег. Не плохой улов, подумал я, за десять минут – стольник в кармане, вот только, если бы это он делал регулярно, а так, - слезы.
Когда я вернулся к причалу, мужик обещал подплыть сюда через двадцать минут, то меня ожидал неприятный сюрприз. Рядом с Аркадием стоял какой-то мужчина и что-то говорил ему. По выражению лица оператора я догадался, что беседа не из приятных. Интересно, кто бы это мог быть? Может, местный участковый или … Это был и не участковый и не «или», мужик оказался сотрудником ФСБ. Вот так, друзья мои, куда не плюнь, обязательно в чекиста попадешь. Откуда он здесь взялся?
- Здравствуйте, Леонид, - мужик протянул мне руку.
Я пожал ее, думая, что это Аркадий сказал ему, как меня звать величать:
- Здравствуйте, - сказал я в ответ. – С кем имею честь разговаривать?
Он представился.
-Любопытно, - сказал я, выслушав его краткую автобиографию, перечень правительственных наград и грамот. Наверное, он один из тех, кто в дремучие социалистические годы следил в Горьком за каждым шагом опального академика Сахарова, почему-то подумал я, отгоняя от себя не вольные дурные мысли. – Почему это наши скромные персоны привлекли внимание столь уважаемого государственного органа?
-  А вы скажите, Леонид,  какова цель вашей командировки в N - ск? – спросил чекист. Его рыбьи глаза напоминали мне глаза нашего многоуважаемого президента, такие же бесцветные, такие же глубокие, словно омут, такие же ничего не выражающие, как и манера речи.
- По закону о средствах массовой информации…,- начал я, но он перебил меня.
- Не стоит продолжать, я читал закон. Езжайте, снимайте, но знайте, во-первых: безопасность вашу никто не гарантирует, поскольку, вы не обратились за помощью в правоохранительные органы, а во-вторых: в городе существует запретная зона, проход и проезд в которую строго воспрещен. Если вас там поймают, то административным наказанием вы не отделаетесь. Вам все понятно?
- Все, - коротко ответил я, слащаво улыбнулся, своей притворно – приторной улыбкой и пожал протянутую мне руку.
Когда он удалился, я бросился к Аркадию с вопросом:
-  Откуда он нарисовался?
- Откуда я знаю, - последовал лаконичный ответ. – Я стою, снимаю вид города, вижу идет по тропинке этот мужик. Увидел, что я его тоже в кадр поймал, заслонил лицо папкой, затем подошел ко мне и попросил выключить камеру. Затем достал удостоверение и представился, попросил показать свои документы и командировочное удостоверение.
- И что, ты ему рассказал куда мы с тобой направляемся, - спросил я.
- Делать мне нечего, - огрызнулся Аркаха. – Это он мне рассказал о цели нашей с тобой командировки. Единственное, что он похоже не знает, так это о том, для кого предназначается этот сюжет.
- Да ну? – удивился я. – Них..я себе у нас органы работают.
- Вот тебе и «да ну», - сказал Аркаха.
- А, как меня зовут, это ты ему сказал?
- Делать мне не чего, - ответил Аркадий. – Он сразу про тебя спросил, даже не спросил, а сказал: «А что, Леонид, наверное, лодку искать пошел, чтобы на тот берег переправиться?».
- Слушай, Аркадий, ты меня пугаешь, - сказал я. – Мы в каком государстве живем, в демократическом или полицейском?
- Рас*****йском, - ответил приятель. – Меньше надо было языком в поезде молоть!
- Что ты имеешь ввиду? – удивился я, такой напористости и злости Аркадия.
- А то и имею. Ты помнишь, как проводнице ты заливал, что мы едем снимать секретный объект?
- Ну, а причем здесь Света? – опешил я.
- А притом, - сказал оператор. – Мне этот майор сказал: «Что у этого твоего журналиста очень длинный язык, и что, если он и впредь так много будет трепаться, то его несомненно ждет участь Дмитрия Холодова, который залез в свое время не в свой огород».
- Что, так прямо и сказал?
- Так прямо и сказал, - ответил он. – А еще, он посоветовал тебе повнимательней относиться к своим документам и деньгам, не ровен час нарваться на не честных людей.
- Светка? – остолбенел я.
- Вот именно, - кивнул Аркадий.
Тут возле берега заурчал мотор, и к пристани подъехала деревянная лодка с навесным мотором «Вихрь –3». Мы прыгнули в лодку, и хозяин моторки твердой рукой направил ее к противоположному берегу.
Лодка часто клевала носом и несколько раз набрала воды. Мы были все мокрые и слегка взвинченные от неприятного разговора с чекистом, от холодного мерзкого ветра и студеной воды. Я все никак не мог прийти в себя, от того, что Светка оказалась обычной стукачкой, а не порядочной проводницей. Вот надо же так, а я было подумал… Аркадия такие мысли не посещали, он достал из кофра камеру и снимал наше продвижение к желаемому берегу. Кадры должны получиться впечатляющими.
Сойдя на берег, мы расплатились с хозяином лодки и направились в сторону общежития. Казалось что время остановилось здесь и не двигалось еще с тех самых времен, когда я впервые побывал в этих краях. Те же не мощеные земляные улочки, те же деревянные дома и сараи, те же деревья, поросшие бурьяном овраги. Только одно резало слух, это отсутствие всякого шума. Вообще, казалось, что мы идем по заброшенному погосту, где даже птицы забыли, как петь свои звонкие песни. Эта тишина вначале поразила меня, потом насторожила, а после и вовсе напугала. Аркадий непрерывно снимал все приличные маломальские детали. Он забегал в пустующие дворы, где не было никакой живности и, установив камеру на штатив, снимал крупные планы разбитых окон, брошенной домашней утвари, делал наезды на покосившиеся колодцы и ржавые велосипеды.
- Эта деревня брошенная, - почему-то шепотом сказал Аркадий, выходя из покосившегося деревянного дома. – Причем, складывается такое впечатление, что люди даже вещи свои собрать не успели, так все и валяется на полу, на полках и столах.
- Похоже на это, только это не деревня, официально во всех справочниках это место слывет городом   N-ском на Оке, - подтвердил я предположение Аркаши. – Видно было от чего спасаться, раз люди так спешно покинули свой родной кров. Что-то страшное здесь случилось, тебе не кажется?
- Кажется, - ответил он.
Мы прошли дальше по улице, вышли на центральную заасфальтированную дорогу, прошли мимо ресторана, в котором нас с Сергеем Агеенко угощали цыпленком по-ленинградски.
- Давай, заглянем, - предложил Аркадий, когда мы уже практически прошли этот ресторан. – Я сделаю несколько планов.
- Знаю я, какие ты планы хочешь снять, - сказал я. – Но учти, я эту водку пить не стану!
- Вот еще, - фыркнул Аркаша. – Я тоже к этой гадости не притронусь, пока мы не выясним, что же здесь произошло.
Мы зашли в ресторан. Удивительно, но следов паники здесь не наблюдалось. Ресторан был опрятен, чисто убран, на столах были накрыты чистые скатерти, а на стойке стояли свежие цветы. Я глазами показал Аркадию на букет, он в знак того, что все видит, кивнул и включил камеру. На кухне послышалась возня, и в дверях появилась дородная женщина в белом халате.
- Вам чего? – как ни в чем не бывало спросила она.
- Ничего, - замялся опешивший Аркадий.
- А. Вы собственно кто такие? – прищурясь спросила она, поигрывая желваками на крутых скулах.
- Я знакомый Тимура Саркисовича, - нашелся я, чудом вспомнив имя отчество шеф-повара. – Я не был здесь несколько лет, вот приехал и решил его навестить.
-О, нашли кого вспомнить, - усмехнулась женщина. – Ваш Тимур давно уехал отсюда, еще до аварии.
- Простите, до чего? – спросил я, надеясь на природную женскую болтливость. – До какой аварии?
Но, вместо ответа, женщина замахала руками, словно увидела перед собой тень отца Гамлета, а потом и вовсе скрылась на кухне, плотно затворив за собой дверь. Аркадий умудрился заснять весь наш диалог на видеокамеру, потом сделал еже несколько кадров и мы опешившие вышли из ресторана.
- Значит…, - начал Аркадий.
- Значит, -перебил его я. – Здесь живут люди! Значит этот город не заброшен, просто мы прошли по той его части, откуда люди просто–напросто переехали в другое место.
- Ага, - многозначительно сказал Аркаша. – Переехали так спешно, что даже тарелки забрать не успели. Веселенький у нас народ, сначала копит всю жизнь, собирает всякую дрянь, а потом в одночасье ее бросает. Ты так считаешь, что ли?
- Нет, - я покачал головой. – Я так не считаю. Но почему тетка так поспешно скрылась, не захотев разговаривать с нами?
- Они тут все запуганы, - ответил Аркадий.
- Они? – удивился я. – Ты еще видел кого-нибудь?
- А для кого же накрыты столы, для кого она еду готовит, - Аркадий закурил и протянул мне пачку сигарет. – Ты почувствовал запах, который раздавался с кухни? Вот, то-то, не себе же она рыбный суп варит.
- Да, - согласился я. – Все верно. Надо еще найти кого-нибудь и поговорить с ним.
- Так мы этим и занимаемся, - сказал Аркашка. – А, вообще, надо было у нее пожрать попросить, может, накормила бы за деньги.
- Пойдем дальше, - я, прикурив, передал ему пачку обратно. – Чего уж, после драки кулаками не машут, нужно было сразу же про еду спрашивать, не возвращаться же обратно. Да, там по дороге, совсем не далеко от общежития, когда-то был пивной зал, там мы и перекусим, если, конечно, он функционирует.
Мы сошли с главной аллеи, повернули направо и пошли по узкой грязной улочке, когда-то носившей имя Юрия Гагарина. То же нашли куда приляпать святое для всех россиян имя, на какой-то заросший лопухами и крапивой тупик, да еще и ведущий к пивному залу, словно первый космонавт планеты не дня не мог прожить без этого хмельного зелья!
Пивной зал оказался открытым. Мы вошли внутрь. Интерьер почти не изменился, только пластиковые столы заменили дубовыми, да на стенах развесили офорты и копии картин фламандских живописцев. Чего их всех так тянет на искусство эпохи Возрождения?
В зале никого не было, как никого не было за стойкой, но чувствовалось, что невидимый хозяин находиться где-то рядом.
-  Эй, есть тут кто живой?! – зычным голосом крикнул Аркадий Георгиевич, у которого громко бурлило в животе, а во рту расположилась пустыня Сахара.
Где-то в глубине подсобного помещения послышалось шуршание, и вскоре за стойкой появилась… Да, появилась та же дама, что и в ресторане.
- Здрасьте, - сказал я раскрыв от изумления рот.
- Еще раз приветствуем вас, - добавил Аркадий.
Дама недоуменно посмотрела на нас и поздоровалась.
- Так вы и здесь командуете, - улыбаясь пидаристической улыбкой, я подошел к стойке.
- Простите, - сказала дама. – Вы меня с кем-то спутали.
Мы с Аркадием переглянулись. Если у нас галлюцинации, то, действительно, этот городишка весь пропитан каким-то страшным ядом, от которого крыша течет в пять секунд.
Что бы там ни было, Аркадий первым пришел в себя от шока, вытащил из кофра видеокамеру, нашел на диске то место, где он снимал наш диалог с дамой в ресторане и показал ей же все это действо через видоискатель.
-  Ах, - рассмеялась дородная дама. – Так это же моя родная сестра, близняшка. А я-то сразу и не сообразила, видно, что вы давно у нас не были.
- Лет пятнадцать не меньше, - зачем-то ляпнул я. Почему я говорю зачем-то, да потому что, услышав мои слова, дама сразу посерьезнела, перестала улыбаться и замолчала на век, словно в одно мгновение сделалась глухонемой.
На все наши вопросы она только глупо улыбалась и пожимала плечами. Добиться вразумительного ответа от нее было бесполезно, как и бессмысленно было ждать кого-то еще, улицы городка были по прежнему безлюдны.
Выпив пива, все-таки его-то она нам принесла и съев по две охотничьи колбаски, мы вышли на улицу и закурили возле входа.
- Ну, что ты на это скажешь? – спросил я Аркадия.
- Скажу, что тебе не стоит кичиться тем, что ты здесь был когда-то, тем более говорить, что ты был здесь пятнадцать лет назад, - ответил Аркадий, отхлебывая из бутылки. Он прикупил с собой парочку бутылок «Нижегородского хмельного».
- Это почему? – поинтересовался я. – Мне, наоборот, казалось, что рассказав им о том, что мне знакомы эти края, он дружелюбнее будут относиться к нашему визиту, и быстрее пойдут на сотрудничество.
- Как видишь, - заметил Аркадий. – Получается все наоборот. Едва лишь ты откроешь рот и скажешь, что ты кого-то здесь знаешь, либо то, что ты когда-то бывал в этих краях, как они сразу же замыкаются в себе, надевают на лицо непроницаемый шлем и играют с нами в молчанку. Может, твой вид не внушает доверия? Рожа у тебя какая-то слащавая, словно у бывшего премьер-министра.
- Иди ты в пах! – выругался я. – Хорошо. Давай, теперь ты будешь с людьми разговаривать, а я буду нем как рыба.
- Я бы, может, и поговорил, да было бы с кем, - Аркадий обвел руками пространство, повернулся вокруг воображаемой оси и крикнул. – Люди, ау!
- Ладно, мудень, - остановил его я. – Мы попили, поели, пойдем до общаги дойдем, авось там что-нибудь выясним.
- Сам такой, - огрызнулся Аркадий, вытащил из кофра видеокамеру и снял несколько общих планов построек, пивного зала и улицы имени Гагарина.
До общежития мы дошли безо всяких приключений, за исключением того, что дорогу нам перебежал черный кот. Мы дружно сплюнули по три раза через левое плечо, и зашагали далее, обсуждая этот знаковый инцидент.
- Раз здесь коты есть, - то значит, еще не все так плохо.
- Да, кошки на любую дрянь реагируют особо, они любую гадость чувствуют.
-Как и собаки.
-Да, как и собаки.
Вскоре мы подошли к зданию общежития.
Здание выглядело так, словно оно временно было арендовано столицей Чечни, во время знаменитого новогоднего штурма в 1994 году, когда наши бравые генералы собирались захватить столицу Ичкерии двумя дивизиями. Стекла на окнах первых двух этажей практически отсутствовали, штукатурка обвалилась, кое-где на теле здания  зияли рваные раны, торчала арматура и кирпичная кладка, словно по нему вели огонь из минометов или РПГ. Зато верхний, гостиничный этаж выглядел так, словно его вчера только покрасили, помыли и привели в надлежащий вид. В нескольких окнах я заметил даже стеклопакеты, что и в Новгороде является делом не столь привычным. Интересно, для кого это они старались? Неужели кто-то может приехать сейчас в это захолустье, когда и в больших городах не хватает рабочих рук, а зарплата и уровень жизни на порядок выше? Это в советские годы, хочешь не хочешь, а если тебя после окончания ВУЗа распределили в какой-нибудь Краснозалупинск, то будь любезен, отработай там положенный срок, а уж после этого, сумеешь устроится в родном городе или в столице, - флаг тебе в руки, не сумеешь – туда тебе и дорога! Правда, может это построили для каких-нибудь правительственных комиссий, которые регулярно наезжают в город с проверками. Да, точно. Ведь программу по уничтожению химического оружия контролируют члены трехсторонней комиссии: от США, от ЕС и от России. Вероятно, именно для них на последнем этаже здания сделали капитальный ремонт. Мы обошли здание справа и оказались перед его фронтоном. С лицевой стороны оно выглядело совсем иначе, словно сошло с картинки журнала о строительстве элитных домов в Подмосковье. Во-первых: прямо ко входу подходила широкая дорога, покрытая качественным асфальтом. Правда, кое-где уже имелись выбоины, а в некоторых местах он просто осел, вероятно, что асфальт был положен здесь несколько лет назад, и долгое время по нему просто никто не ездил. Фасад здания был выкрашен в салатный цвет, что сильно било по глазам в окружении серых и коричневых строений вокруг него. На удивление, все окна «глянцевой» стороны были со стеклами, а последний этаж, просто сиял, хотя, опять же оговорюсь, складывалось такое впечатление, что сделано это было довольно давно, а потом просто законсервировано. Это примерно тоже, что, если вы купите в магазине банку маринованных огурцов, достанете один или два, под водочку, слопаете их, а банку закроете и поставите в холодильник, а потом и вовсе забудете про нее, потому что, у вас обнаружился цирроз печени, и вы в срочном порядке бросили пить. И вот однажды, к вам нагрянули старинные друзья, вы в паника, как же у вас нечем их угостить. Вы лезете в холодильник и обнаруживаете там, давно вами забытую банку с огурцами. Вы открываете ее, нюхаете, и решаете, ах, была не была, выложу-ка я их на стол, все равно, под водку и они сгодятся. Конечно, вкус у них слегка подпортился, стал горьким и кисловатым, но ничего, есть можно, особенно, если водка качественная. Так же и с этим зданием. Его когда-то отреставрировали, кое-где сделали даже евроремонт, поставили кондиционеры и вытяжки на кухне, а потом закрыли, как банку с огурцами и все. Не знаю, прав ли я в своих догадках или нет, но эти «потемкинские деревни» испокон веков, как существовали на Руси, так и продолжают существовать и просуществуют, я в этом просто не сомневаюсь, до конца времен.
Возле входа была разбита клумба с цветами, и сооружен маленький фонтан в стиле постмодернизма, представляющий из себя молекулу какого-то химического соединения, во всяком случае, я так понял творение этого скульптора. Фонтан не работал, а вот вся клумба была покрыта яркими разноцветными цветами, которые, как казалось переливаются чуть ли не всеми цветами радуги. И дернул черт Аркашу, разрушить всю эту идиллическую картинку в одно мгновение. Дело в том, что этому «голубому эстету» вдруг сильно захотелось понюхать, внять, так сказать, аромат этих превосходных растений. Он подошел к клумбе, выбрал себе наиболее понравившийся цветок и… Вытащил его из земли. И что?
- Ленька! – сказал изумленный Аркадий. – А цветы-то не настоящие, вон, видишь стебель с пластмассовый, а лепестки из тряпки, а пахнут вкусно.
- Чем пахнут? – спросил я, принимая из рук приятеля «липовый цветок».
- Духами, - ответил Аркадий.
- Вот именно, что духами, - сказал я. – Ты разве не обратил внимание на то, что здесь совсем неслышно гомона птиц? Ты слышишь, как вороны каркают, как соловьи орут, галки, сороки. Да здесь даже привычных голубей и воробьев нет! А еще, когда мы стояли возле клумбы, то я обратил внимание, что возле цветов совсем нет никаких насекомых. Ну, ведь их кто-то же должен опылять? А не одной пчелы или осы я не заметил. Странно это, ведь пчелы собирают пыльцу только в экологически благоприятных регионах.
- Так откуда на искусственных цветах пыльца? – усмехнулся оператор. – Они здесь вкопаны для блезира, это они кому-то очки втирают. Это на всякий случай, вдруг непрошеные гости нагрянут, а у нас тут все тип-топ!
-  Верным путем идете, дорогой товарищ, - похвалил я Аркашу. – Ты все правильно заметил и объяснил. Все  это элементарная фикция. Ладно, пойдем в общагу, может там что-нибудь выясним.
Мы подошли к зданию и подергали дверь, она оказалось запертой. Слева от двери был звонок, и Аркадий несколько раз нажал на него.
Я прислонил ухо к двери и прислушался. Поначалу казалось что в глубине здания капает вода, потом все смолкло и воцарилась гробовая тишина.
Аркадий еще несколько раз нажал на кнопку.
Через минуту я услышал шарканье ног по кафельному полу, кряхтение и сопение, словно человек сильно запыхался или ему было сложно передвигаться из-за слабого состояния здоровья. «Сейчас, сейчас, – послышался за дверью чей-то до боли знакомый голос. – Сейчас открою».
Послышался скрежет ключа в замке, дверь распахнулись и… Мы чуть не упали в обморок. Нет, я не шучу. Двое сорокалетних мужиков, чуть было не потеряли сознания, потому что… Правильно вы мыслите! Перед нами стояла точная копия тех дам, которых мы встретили по дороге сюда, в ресторане и пивном зале, только одета она была не в белый халат, а в темно-синий шелковый костюм, и на голове ее была повязана розовая лента, словно мы вернулись в начало восьмидесятых годов прошлого века.
- Добрый день, - улыбнувшись, сказала дама.
- Здравствуйте, - ответил, первым пришедший в себя, Аркадий, я же молчал, как рыба, по договоренности с приятелем, и лишь только кивнул даме головой. – Но, мы с вами уже приветствовали друг друга.
Дама слегка сконфузилась, но быстро взяла себя в руки:
- Разве, что-то я вас не припомню.
- Вы хотите сказать, - заявил Аркадий. – Что у вас есть две сестры близняшки, я правильно вас понял?
- О, так  вы уже с ними познакомились? – дама полностью пришла в себя и контролировала ситуацию. – У меня, действительно, есть две сестры, и мы близняшки.
-
Несомненно, это была та же самая баба, что и в ресторане и пивном зале, лишь слегка изменившая свой имидж.
- Стоп, - не выдержал я. – Аркадий, ты поговори с женщиной на счет комнаты, а я сбегаю кое-куда.
Аркадий понял мою мысль и кивнул, а я стремглав вылетел на улицу и помчался к пивному залу. Как я и предполагал двери заведения были наглухо заперты, а на дверях висела табличка: «Перерыв на обед». Тогда я, нисколько не сумятясь, побежал к ресторану, там меня ожидали все те же закрытые двери и аналогичная табличка: «Перерыв до шестнадцати ноль-ноль» «Ага, – подумал я. – С нами решили пошутить. Что ж, ваша шутка не прокатила!» Возвратившись в общежитие, я застал Аркадия и дородную даму, мирно сидящими в креслах и ведущими неторопливый разговор.
- Аркаша! – крикнул я. – Нам пудрят мозги. И пивной зал и ресторан закрыты на обед, хотя сейчас всего лишь десять часов утра!
- Как десять? – воскликнула дама и посмотрела на часы. – Сейчас ровно два часа десять минут.
- Что?! – заорали мы в один голос. И хоть часы были только у меня, но ведь в нас самих существуют, так называемые, биологические часы, которые, в отличии от механических и электронных никогда не ошибаются, ну, разве что, если у вас основательно прохудилась крыша, либо вы находитесь в глубокой депрессии после очередного запоя.
- Сейчас одиннадцать минут третьего, - подтвердила дама и протянула мне к глазам свою пухлую руку с часами, которые, действительно, показывали начало третьего.
- Но, этого не может быть! – продолжал утверждать я. Мы сошли на берег в шесть утра. Даже если вычесть то время, пока я искал лодку и мы разговаривали с чекистом, пока мы переправлялись сюда, пока добирались до общежития, не могло пройти восемь часов!
-А вы ничего не пили сегодня, - дама как-то странно взглянула на нас. – Я имею ввиду спиртное?
- Да, мы пили пиво в вашем баре! – крикнул, разозлившийся Аркадий. – Но, мы не до такой степени упились, чтобы не соображать, что сейчас не день, а утро.
- Аркаха, - сказал я, успокаивая друга. – У тебя же на мобильнике есть время, ты взгляни, уж он-то не врет.
Аркаха достал из поясной сумки свой мобильный телефон и взглянул на экран:
- Странно, - сконфуженно сказал он. – Но телефон не работает. Представляешь, он вообще не фурычит.
- Как это?
- Приема нет.
-Но, причем здесь прием, у него же встроенная память с часами и прочими причиндалами.
- Вот я и говорю, - изумленно, продолжил он, тыкая на различные кнопки. – То, что нет приема, так это вполне допустимо, но почему он вообще не работает.
-  Может, аккумулятор сдох? – предположил я, хотя помнил, что Аркадий подзаряжал его, когда мы сидели в «Бистро» в Нижнем Новгороде.
- Похоже на то, - он почесал репу, продолжая тыкать пальцами в какие-то кнопки. – Дисплей горит, а ничего не показывает. Странно это как-то, - задумчиво произнес он, убирая телефон обратно в сумку.
- А у вас есть городской? – спросил я, в надежде, что по городскому телефону мы сможем узнать сколько времени.
- Есть, но он работает только на прием, - улыбаясь, ответила дама. – Знаете что, мальчики. Мне кажется, что вы просто  переутомились, от того, вам и чудится, будто сейчас утро, что все жители у нас на одно лицо. Тем более, что вы пива попили, на голодный желудок.
- Откуда вам это известно, что мы пили пиво на голодный желудок? – спросил Аркадий.
-Эх, мальчишки! – вздохнула дама. –Да, стоит на вас посмотреть, как все сразу становиться ясно.
То же, нашла мальчишек. Мужикам за сороковник, а она их мальчишками считает, самой-то небось и полтинника еще нет.
- Вы бы пошли, выспались хорошенько, а потом на трезвую голову, решали бы свои творч…, - она запнулась и замолчала.
Мы с Аркадием переглянулись.
-  Так мы для этого сюда и пришли, - обрадовано сказал я после некоторого осмысления увиденного и услышанного за сегодняшнее утро. То, что было утро, а не день, можно было провести маленького ребенка, но не нас. Даже если мы пьяны, даже если наши биологические часы сбились с ритма и начали хандрить, то ведь солнце-то на небе никто не отменял. А солнышко едва еще касается макушек деревьев, только еще начинает свой бег по небесному своду. Солнце, тетка, не проведешь. – Мы хотели бы получить номер, на несколько дней.
- Пожалуйста, - улыбнулась дама. – Давайте ваши командировочные удостоверения.
Я полез, было в карман за портмоне, но Аркадий остановил меня и сказал:
- Мы здесь находимся в частной поездке, поэтому никаких «командировочных удостоверений у нас нет»
- Вот как? – дама слегка удивилась, замялась, но быстро взяла себя в руки. – Просто к нам, обыкновенно, только командировочные приезжают, а обычные гости очень редко.
- Вот мы и относимся к таким редким гостям, - улыбнулся Аркадий, широкой дебильной улыбкой.
- Чудно, - сказала дама. – Тогда я поселю вас на втором этаже в тринадцатом номере.
- Но, ведь там нет стекол! – вскричал я.
- Разве? – удивилась дама. – Разве вы там уже были?
- Но, когда мы шли сюда, то видели, что на первом и втором этажах в окнах отсутствуют стекла! – я  продолжал нервничать и размахивать руками, что Валдис Пельш на голубом экране.
- Ах, вот вы о чем, - дама сделала вид, что не поняла моих слов. – Дело все в том, что здание сейчас капитально ремонтируют. С одной стороны, фасада, все комнаты уже готовы, а с другой, строители еще только приступили к ремонту.
- А где они? – спросил Аркадий.
- Кто? – переспросила дама.
- Строители.
- У них сегодня отгул, - не капли не сомневаясь в правдивости своих слов, холодно и бесстрастно, ответила дама.
- Понятно, вновь, в один голос сказали мы. – А где жители города, где они все, почему улицы пустынны?
- Они на работе, - ответила дама.
- А где старики?
- Они все в санаториях и домах отдыха, - ответила дама.
- А дети где?
- В оздоровительных лагерях и летних детских садах, - ответила дама, так же непринужденно и безапелляционно, как и прежде.
Мы переглянулись.
- Откуда средства? У вас в райцентре нефть нашли? Или может, ваш город Абрамович купил, как лондонский «Челси»?
- Не юродствуйте, - сказала дама. – Вы же знаете, что городу выделили средства американские власти, вот мэр и распорядился их остатками. У нас так уже несколько последних лет.
- Сколько?
- Лет пять, наверное, - ответила дама и замолчала, поняв, что сболтнула лишнего.
В этот момент раздался телефонный звонок. Дама поднялась из кресла и направилась к окошечку, в проеме которого торчал телефонный аппарат. По дороге она сделала нам замечание:
- Вот видите, а вы говорите, что в городе нет не одной живой души, Вы устали, мальчики, поднимайтесь в тринадцатый номер, полежите, отдохните, а то потом люди с работы приедут, вам спокойно поспать не дадут.
Подойдя к телефону, она сняла трубку и сказала - «Алло!» В ответ ей раздался мужской голос, его было слышно даже из холла, в котором сидели мы с Аркадием. Дама несколько раз сказала слово «Да», потом пару раз – «Нет», потом еще раз «Да» и повесила трубку.
- Ну, как вы решили? – спросила она возвращаясь в холл.
- Да, мы снимем номер на пару дней, - сказал я. – Сколько это будет стоить?
- Молодые люди, - дама улыбнулась. – Сейчас мне некогда, меня вызывает к себе глава муниципалитета, поэтому, давайте все наши вопросы решим чуть попозже, а сейчас я очень тороплюсь. Вот вам ключи от номера, располагайтесь, а когда отдохнете, то спуститесь вниз, и мы с вами решим все наши вопросы. Хорошо?
- Да, конечно, - ответил Аркадий. – А умыться у вас можно?
- К сожалению, во время ремонта, повредили трубы и сейчас, временно, вода отсутствует, но если вы захотите чаю, то вот, возьмите с собой этот кувшин. Кипятильник в номере имеется, - она еще раз улыбнулась. – У нас все предусмотрено, для забывчивых командировочных.
- Но, мы…
- Знаю, знаю, у вас частная поездка. А, кстати, к кому вы в гости приехали, если не секрет?
Этим вопросом дама поставила меня в тупик. Ведь я никак не ожидал «такого» приема, и поэтому не удосужился перелистать странички своей памяти и вспомнить имена тех, кого встречал здесь много лет назад, кроме шеф-повара ресторана Тимура. Но ведь, с другой стороны, дама явно водила нас за нос, и прекрасно была осведомлена о цели нашей поездки в этот городок. Я не удивлюсь, если окажется, что она сотрудница спецслужбы. Какой же смысл валять друг перед другом ваньку, если мы все прекрасно понимаем, что каждый из нас прикидывается дурачком, и хочет, чтобы партнер поверил в эту лажу! Чушь какая-то, откровенный спектакль, даже цирк!
- Это секрет, - грубо ответил я, вдруг ощутив такую чудовищную усталость от всей этой безобразной комедии, что меня чуть не стошнило прямо на палас, который лежал у нас под ногами. На паласе, я заметил, был толстый слой пыли, вероятно его слишком долго не пылесосили.
- Ну, не хотите говорить и не надо, - сказала дама. – Давайте, я провожу вас в номер.
- Да мы сами дойдем, - сказал я.
- Нет уж, - взбрыкнула дама. – Здесь хозяйка я, поэтому попрошу вести себя подобающим образом, а то я вам откажу в постое.
- Простите, - извинился я.
- Добро, - ответила она и двинулась в сторону лифта. С ее весом, подняться на второй этаж, было серьезными испытанием. Интересно, а как же она умудрялась опережать нас, когда появлялась в пивном зале и здесь в общежитии?
Поднявшись на второй этаж, мы вышли из лифта как раз напротив тринадцатого номера. В коридоре пахло лаком и ацетоном, везде валялись обломки арматуры, пустые банки из-под краски, шпатлевки т прочий строительный мусор. Самое удивительное, что в ремонт можно было бы поверить, если бы не одно но. На всем этом безобразии, как и на паласе в холле лежал толстый слой пыли. Может, ремонт идет сверху вниз? А может, ремонт это только словеса, может, это просто фикция?
Открыв номер и пропустив нас вперед, дама встала возле дверей и наблюдала, как мы оцениваем убранство комнаты.
- Аркадий, как вам? – спросила она Аркашку, как старого доброго приятеля.
- Нормально, - буркнул он в ответ, вытащил из чехла телефон и зарядное устройство, обычный шнурок с переходником, и воткнул вилку в розетку. – Странно, - сказал он спустя некоторое время. – А что, электричества тоже нет?
- К сожалению, - дама развела руками.
- А как же чай?
- Сейчас, я вам кипяточку принесу, - сказала дама и пробурчала так, чтобы нам все было слышно. – Меня начальник ждет, а они тут со своим кипятком привязались!
- Ну, что ты на это скажешь, - спросил я приятеля, когда дама удалилась за кипятком.
- Полный маразм, - ответил он.
- Да нет, - сказал я. – Уж лучше бы был, действительно, маразм, а здесь все гораздо хуже.
Вскоре появилась дама и принесла горячий электрический (!!!) чайник. Мы вытаращили глаза, но дама, заметив удивление на наших лицах, спокойно промолчала, налила нам в графин кипятка, торопливо попрощалась и вышла. Не успели мы опомниться, как в замке повернулся ключ, и мы оказались запертыми в тринадцатом номере.
Везет мне на эту цифру!
- Что это значит? – дергая дверь за ручку, и понимая бесполезность своих попыток, открыть ее, спросил я у Аркаши.
- Это значит, - ответил он. - Что мы с тобой арестованы! – он рассеялся и достал из сумки бутылку пива. – Хочешь?
- Нет, пей один, а я так устал, да еще вся эта чехарда и лицедейство. Сейчас вот лягу и засну, и забуду весь этот кошмар.
Я лег и тот час вырубился.
Аркадий допил пиво, поссал в раковину и тоже бросился на постель.
Проснулись мы от тог, что кто-то колотил к нам в дверь!
Я подошел к двери и спросил:
- И кто там? – прямо как Аркадий Райкин в свое время.
- Ребята, откройте, - послышался из-за двери мужской голос.
- Откройте, - пробурчал Аркадий. – Мы бы и рады, да мы, извините, заперты снаружи. Там, кстати, ключ в замке не торчит?
- Нет, - ответил мужчина. – Слушайте здесь все не настоящее…Здесь вам лапшу на уши вешают…Вам надо через насыпь…Вам на зону нужно, туда не здесь ..- он говорил отрывисто и сбивчиво, было ясно, что он очень спешит. – Вам за забор. Там солдаты. Будьте аккуратнее.
На лестнице послышался гул шагов и мужской голос замолчал. Вероятно, он спрятался где-нибудь за строительным мусором, но по следам на пыльном полу его быстро вычислят. Так и произошло. Через некоторое время мы услышали какой-то шум, затем звук падающего предмета, словно на пол уронили куль картошки, а потом все стихло.
Еще через некоторое время, послышался шорох возле нашей двери, кто-то вставлял ключ в замок. Мы бросились к койкам, рухнули на них и притворились спящими.
Дверь распахнулась и на пороге появилась наша старая знакомая.
-Ах, вы все еще спите, - всплеснула она руками. – Как же я не во время.
Аркашка открыл глаза, якобы только проснулся, и сонным голосом спросил:
- А скока щас время?
- Уже пять часов вечера, - ответила дама.
- Да, так поздно, - сказал я, открывая глаза.
- Спите – спите, - сказала дама, делая умиленное лицо, в то же время проверяя, на сколько мы выглядим такими, какими хотим казаться ей. Разговаривал ли с нами тот странный тип за дверью, или мы, действительно, спали и ничего не слышали.
- Да, уж, спасибо, - сказал Аркадий. – Раз вы нас разбудили, то давайте хоть выясним, кто мы здесь гости, пленники или туристы?
- Простите, я вас плохо понимаю, - ответила дама.
- А чего тут непонятного, - продолжил Аркадий развивать свою мысль. – Вы привели нас сюда, где нет ни воды, не электроэнергии, затем заперли нас здесь на ключ, и куда-то ушли. Вот я и интересуюсь, в каком статусе мы здесь находимся: пленников, гостей или туристов?
- Ах, в об этом, - нашлась дама. – Все дело в том, что днем в городе не безопасно, пришлые люди пошаливают, особенно подростки, вот и приходиться принимать меры, чтобы оградить жителей и гостей города от нападения хулиганов.
- Так вы могли бы нам об этом сказать и мы бы заперлись изнутри! – продолжал возмущаться приятель. – А так, даже, извините, поссать не куда!
Тут он, конечно, слукавил, он преспокойно два раза писал в умывальник, я сам это слышал сквозь сон.
-  Да, я понимаю, - сказала дама. – Теперь я так и сделаю. Я отдам вам ключи, как только мы уладим необходимые формальности.
- Мы готовы, - сказал я. – Что нам для этого нужно?
- Паспорт, только и всего, - улыбнулась дама, видя, что конфликт исчерпан. – Спускайтесь в холл.
Выйдя из номера, мы увидели множество следов возле нашей двери, часть из которых уходила вглубь коридора. Мы не стали углубляться туда, решив заняться этим чуть позже, ведь еще светло, солнце в самом зените, ведь по нашим подсчетам сейчас не больше часа дня.
Самым неожиданным и странным, для нас оказался шум, который доносился откуда-то снизу. Когда мы спустились на первый этаж и очутились в холле, то столкнулись нос к носу с двумя лысеющими подростками, лет этак по сорок пять, одетых в шорты защитного цвета и малиновые майки. Эти агнцы божьи, сидели возле дородной дамы, жевали пироги с рисом и яйцом, а один из них, умудрялся еще и бренчать на гитаре.  Вся эта сценка была настолько пропитана ложью, лысый мужик так фальшивил на гитаре, а второй с таким усердием жевал твердокаменный пирожок, что я, невольно вспомнил о «сиротах» из романа Ильфа и Петрова – «Двенадцать стульев», там и то, все выглядело более гротескно, но менее убого.
- Мальчики, - сказала дама. – Познакомьтесь, это ваши соседи из четырнадцатого номера.
Соглядатаи, подумалось мне, похоже, что такие же мысли пришли в голову и Аркадию, потому что, он без особого энтузиазма пожал здоровенные лапы, протянутые нам для приветствия.
- Вы, наверное, молодые специалисты? – попробовал, пошутить я, разглядывая наколку на плече одного из «подростков». – На практику сюда или на постоянную работу?
Мужчины переглянулись, не зная, что ответить, и уперлись взглядом в даму, ища у нее поддержки.
- Это он так шутит, - нашлась дама. – Он, вообще, такой балагур и шутник, что с ним не соскучишься.
Интересно, откуда это ей известно, что я именно такой, каким она меня нарисовала? Ей что, сорока на хвосте принесла? Надо срочно брать инициативу в свои руки, пока она находится в замешательстве.
- Да нет, - сказал я, обращаясь непосредственно к близстоящему ко мне мужчине,  с серьезным выражением лица. – Отнюдь, я не шучу. Это наша милая хозяйка изволит юморить, а мне, действительно, интересно, что делают в этой дыре двое таких импозантных мужчин?
На этот раз мужики ответ знали, и тот, к которому был обращен вопрос, ответил, просто и четко, по-военному:
- Мы здесь по заданию Министерства обороны. Но, это военная тайна. Если вас интересует цель нашей командировки, то обратитесь в соответствующие инстанции, вам объяснят. Вопросы есть?
- Вопросов нет! – дружно ответили мы, при этом я взял под козырек, как бывший рядовой Советской Армии.
- Фигляры, - фыркнула дама.
Вскоре, оба секретных агента Министерства обороны, куда-то исчезли, а мы закончив пустые формальности, по оформлению нашего временного проживания в данном общежитии, решили утолить жажду, а заодно и голод. Я спросил у дамы:
- Как вы думаете, а ваши сестры уже открыли свои заведения?
Дама подняла глаза, оторвав их, от прочтения, моих каракуль:
- Какие… Ах, да, они сегодня выходные.
-Как, ведь они же утром работали? – изумился Аркадий. – Вы что, все по пол  дня работаете?
- Нет, просто они подменяли своих сменщиц, а сейчас ушли домой. И, вообще, они сейчас в отпуске, и не обязаны приходить на работу.
- А вы, - невольно вырвалось у меня. – Вы, тоже на пол дня или у вас отпуск зимой?
- Нет, - вздохнула дама. – С моим графиком работы, тяжело отдохнуть. Я незаменимая, - произнесла она со значением. – Идите, перекусите.
- Спасибо, - сказали мы. – Вы бы так не перегружали организм, а то не дай Бог, что с вами случится, кто тогда сможет занять ваше место?
- Да, - она закивала головой. – К сожалению, никто!
- Я тоже так подумал, - сказал я. – Ну, Аркадий Георгиевич, пойдем отведаем какого-нибудь цыпленка по-ленинградски.
- Приятного аппетита, - дама улыбнулась и убрала наши бумаги в сейф, стоящий у нее под столом.
Мы вышли на озаренную солнцем улицу.
Из соседнего здания доносились звуки какого-то вальса.
- Шопен, - сказал знаток классической музыки, Аркадий.
- А я, почему-то подумал, что это Штраус, - сказал я, хотя в этой канители ни черта не смыслю.
- Ты еще скажи, что это Игорь Крутой! – огрызнулся знаток классики.
- Точно, это и есть… Кстати, тебе эта обстановка ничего не напоминает?  - спросил я приятеля, показывая ему в сторону «колумбария».
Дело в том, что возле фонтана, который по-прежнему не работал, и клумбы, на которой «росли» искусственные маргаритки, фланировали нарядно одетые дамы с кавалерами и детьми. Прямо идиллическая картинка времен позднего запора, простите, позднего застоя. Если бы у дам были букетики цветов, а у детей воздушные шары, то я решил бы, что попал на майскую демонстрацию в конце восьмидесятых годов, где-нибудь на окраине России. Едва только Аркадий вытащил видеокамеру, как дамы натянули на свое лицо резиновую улыбку, мужчины поправили проборы на своих прическах, а детишки отряхнулись от грязи. Ну, прямо картинка для глянцевого журнала, рассказывающая о том, как прекрасно живут люди в провинции под чутким руководством президента Путина. Но, едва только я приблизился к ним, для того чтобы задать им пару формальных вопросов, как они тот час ретировались, причем так спешно, что один малыш оставил свою игрушечную лошадку.
- Тебе не кажется это странным? – спросил я Аркадия, когда он убрал камеру назад в кофр.
- Мне здесь уже ничего странным не кажется, - ответил он. – И давай, кончай, я жрать хочу, да и голова чего-то разболелась от этих разговоров, необходимо поправить.
- Мы сюда для этого приехали?
- Ну. Да, я знаю, - заартачился оператор. – В тебе живет спившийся журналист. Не зря же ты с Андреем Константиновым работал одно время, это он тебе привил тягу ко всяким расследованиям и разоблачениям. Кстати, чем он сейчас занимается?
- Не в курсе, - ответил я. – Наши пути разбежались в разные стороны. Он попер наверх, словно бульдозер, а я скатился вниз, как мячик. Хорошо еще, что Славка Макаров приютил, а так бы сейчас, глушил какую-нибудь «Снежинку», где-нибудь во дворе или парке Девятого января.
- Это верно, - поддакнул Аркадий. – От великого до смешного один шаг. Я слышал, что Андрей стал председателем союза журналистов Санкт-Петербурга.
-  Сочувствую я нашим журналистам, - ответил я, и мы зашагали в сторону центра города, где как раз и располагались: клуб, почта, ресторан и пивной зал, да и продовольственные магазины ютились в основном именно на центральных магистралях города, типа: тупика Юрия Гагарина, и переулка имени Ленина.
Людишки, действительно, появились на улицах, кое-где из домов раздавались звуки музыки, но отнюдь не Шопена или Гайдна, а все больше Маши Распутиной и великого и ужасного Филиппа Киркорова. Я тут, намедни, про него стишок сочинил, после его скабрезностей в адрес одного из моих собратьев по перу:

У Киркорова Филиппа, вместо рта простая пипа,
Материться ею он, весь надутый – словно слон.
Пол державы покорил, – журналистку материл,
И такая канитель, вот туды ее в качель.
Для поклонниц он велик, а на деле просто пшик.
Плачет «заинька» моя, не выходит нихуя!
Ему бы хобот вместо рта, - вот была бы красота!
Хочешь пой, а хочешь дуй, все равно не рот, - а х*й!!!

Да, фиг с ним, с этим великим, у нас другие проблемы и заботы. Самое любопытное, что людишки-то все нарядные, словно на праздник какой-то направляются, типа Пасхи или 7 ноября. Натолкнул меня на другую мысль, мой приятель и хороший оператор Аркадий Георгиевич:
- Тебе не кажется, - сказал он. – Что их нарядили так специально для нас. Создается такое впечатление, что это обычная массовка!
Я хлопнул себя по лбу:
- Оп твою мать! – а ведь ты попал в самую точку. – Это, действительно, напоминает массовку. Да и гуляют они как-то по-идиотски, чуть ли не под ручку, словно притащились сюда из девятнадцатого века. Вероятно, кто-то второпях набрал первых попавшихся людей, не объяснил им толком их роли, и запустил сюда. Вот они и болтаются, не знают, чем себя занять, и что им делать?
Я подошел к одной такой нарядной паре:
- Эй, любезный, - обратился я к мужчине, но пара тут же свернула на обочину и пошла по тропинке в сторону, противоположную нашему движению. Зато, когда Аркадий доставал камеру, то люди с видимым удовольствием позировали ему.
Чуть позже, возле пивного зала, я набрался наглости, подошел к одной женщине и провел ей пальцем по лицу, за что, чуть было не схлопотал по морде от ее кавалера. Как я уже сказал, здесь все ходили парами, как я когда-то в детском саду, как мой сын, как миллионы других детишек. И что же, к чему привел этот мой экстравагантный и дерзкий поступок? Он только подтвердил наши предположения. На пальце у меня остались следы театрального грима.
- Здесь даже пиво не натуральное, - заметил Аркадий, когда мы вышли с ним из пивного зала с четырьмя кружками пенного напитка, чтобы опустошить их на лоне природы, а не в душном зале, где сидели напомаженные и расфуфыренные мужики, совсем не напоминающие обычных российских работяг.
- Пиво-то натуральное, - заметил я, отхлебывая добрый глоток. – Но, сдается мне, что оно или слабоалкогольное, или вообще не имеет его в принципе.
- Это ерунда, - сказал Аркадий, залез в кофр и вытащил оттуда литровую флягу со спиртом. Заметив удивление на моем лице, он сказал. – Это мне Славка дал, для протирки оптики! – и рассмеялся, словно умалишенный Иван Грозный.
- То-то я чувствую, что Славка со мной по телефону как-то подозрительно разговаривал, - заметил я. – Чего же ты сразу не сказал, что у тебя спирт есть?
- Тебе скажи, так ты сразу же все бы и выжрал, - осклабился Аркадий, добавляя содержимое фляги в кружки с пивом.
- Здорово! – сказал я.
- Конечно, здорово, - поддакнул Аркаха. – Чем эту мочу хлебать, уж лучше ерша сделать.
- Нет, ты меня не понял, - сказал я. – Это хорошо, что у тебя спирт есть. Если здесь все не натуральное, и люди, и здания, и пиво, и водка, то мы, добавив спирт кому-нибудь в пойло, сможем развязать ему язык и узнать, что все это значит. Ты понимаешь, о чем я говорю?
-  Понимаю, - с грустью в голосе произнес Аркадий. – Это означает, что нам меньше достанется.
- Нам вообще ничего не достанется, если мы не снимем достойный сюжет.
Аркашка кивнул и принялся чистить воблу.
Я тоже сидел, пил «ерша» и наблюдал за посетителями пивного зала. Если их специально завезли сюда, то для чего это делается? Для нас? Извините, много чести. Нас, вообще, могли сюда не пустить, во всяком случае, сделать так, чтобы мы сюда не добрались. Ведь, по сути своей, кто мы такие? Да, есть у нас удостоверения, есть какие-то права, но ведь мы не представители основных телевизионных каналов, мы сотрудники частного ООО. Может быть, здесь в глубинке еще не набрались такой наглости, чтобы избивать журналистов и крушить их аппаратуру? Да, вероятно, стоило бы посоветоваться с кем-нибудь из «костантиновского агентства», там ребята бойкие, они бы, возможно, и подсказали, хотя. Пожалуй, вряд ли, больно у них апломба много, а уж у директора-то, вообще, зашкаливает. Придется самому распутывать этот клубок. Вот, только с чего бы начать, ума не приложу?
Стоп! Ведь к нам пробрался же какой-то дядечка, ведь кто-то же говорил с нами из-за двери, причем, это не была провокация, человек говорил искренне, волновался, рисковал, за что, похоже, и поплатился. Теперь встает вопрос, откуда он узнал про нас? Как он пробрался в общежитие? Жив ли он, или его убили, что является абсолютной чушью? И, наконец, если в городе есть «нормальные» люди, а не марионетки, то где они? Вот так, задал себе один вопрос, а получил в ответ целую кучу.
- Смотри, - вдруг толкнул меня в бок Аркаша. – Вон туда смотри, - он показал пальцем в сторону, виднеющегося вдали железнодорожного вокзала.
Там на площади перед вокзалом, стояли автобусы и копошились какие-то людишки.
- Сними это, - сказал я Аркадию. – И наедь трансфокатором, как можно крупнее, потом на мониторе посмотрим, что там происходило. Жаль только, что звука на будет.
Аркадий достал видеокамеру и принялся снимать, выгрузку нарядных людей из «ПАЗов», «ЛиАЗов» и «Икарусов».
Засняв все это действо, мы допили свое «ершистое» пиво и направились в ресторан, в надежде, что там еда будет более натуральной, чем пиво в пивном зале. После обеда, я намеревался обследовать городские окраины, а Аркадий, как отвлекающий маневр, должен был бы, поставить камеру на штатив, возле центральной площади – Революции, и делать вид, что снимает общие планы города. Все внимание наших невидимых противников, если они, конечно, существуют, сосредоточены на видеокамере, поэтому меня они оставят в покое, поскольку, я не представляю для них никакой угрозы.
Предварительно купив бутылку «обезжиренного», как мы его прозвали, наподобие кефира, пива, и, влив в нее изрядную порцию спирта, я направился в те места, где бродил когда-то с Сергеем, где нашли по весне труп убитого мальчишки, где обитали, в основном, пенсионеры и рыбаки. Еще издалека я приметил дымок, который поднимался из какой-то лачуги, расположенной у самой кромки воды. В остальных строениях, жизнь, похоже, вообще, не теплилась. Подойдя вплотную к дому, я понял, что дым валит из поросшей мхом и лишайником бани. Раз кто-то топит баню, значит, здесь кто-то и живет! В логике мне не откажешь, не правда ли? Шутка!
Не забора ни калитки в доме не было, да и дома-то, собственно говоря, как такового тоже не было. Строение, больше напоминающее свинарник или курятник, было на столько прогнившим, что, кажется, коснись его, и оно рассыплется, словно карточный домик. Я подошел к двери и громко постучал в дверь. За дверью послышался шум, но вскоре он затих. Я подождал несколько минут и снова постучал. Результат оказался аналогичным. Тогда я толкнул входную дверь. В нос мне ударил запах плесени, кислого пота, сгнившей одежды и табачного дыма, похоже, что в доме ютились бомжи.
- Алло, гараж, - громко сказал я. – Есть тут кто-нибудь живой, али все вымерли, как динозавры?
Тишина, стала ответом на мой вопрос.
- Алло, хозяева! – повторил я.
В углу, возле печи послышалось шуршание, но ответа не последовало.
Может, это крысы? Я слышал, что эти твари и ядерную зиму переживут, не то что, выброс какой-то химической отравы.
Отчаявшись, я на ощупь прошел в комнату, подошел к печке и увидел, два моргающих белых глаза, уставившихся на меня из-за груды ветхого и вонючего белья.
- Ало, чего молчим? – успокоившись, тихо сказал я. – Язык откусил или от рождения немой?
Послышалось какое-то бормотание, похожее на заутреннюю проповедь в Никольском соборе, затем кряхтение и глубокий, печальный вздох. И то ладно, хоть не немой. Интересно, кто это мужчина или женщина?
- Эй, кто там есть, вылезай из-за печи, хватит в прятки играть, я тебя нашел, ты проиграл! – сказал я, доставая из-за пазухи бутылку с «ершом». – Я тебе пиво принес.
- А пошто мне твое пиво, - ответил из-за печки стариковский тоненький голосок, дрожащий словно тростник на берегу Оки, во время сильного Юго-Западного ветра. – В нем все равно, градуса нету.
- Это почему это нету? – спросил я, слыша, как некто кряхтя и посапывая, выбирается из своего укрытия. – В моем пиве градусов столько, что ты и до бани дойти не сможешь.
- Да ну! – голос зазвучал звонче и веселей. – А ты сам-то откеля взялся, такой прыткой?
- Вылезай, поговорим, - ответил я.
- А, ты драться не станешь? – дедок явно трусил, но в тоже время, хотел поглядеть на пиво, от которого он не сможет дойти до бани. – А то, знаю я вас, молодых. Я вам што груша для этих, которые друг друга по-мордасам по телевизору лупили.
- Сдался ты мне, - равнодушно ответил я. – Если не желаешь пивка дерябнуть, то так сразу и скажи, чего я здесь в вонище перед тобой распинаюсь.
- Ты не зря сюды пришел, - сказал дед, показав свою левую ногу в дырявом носке. – Если бы у тебя интереса не было, ты бы не попер из города в наше зарядье.
- Куда? – спросил я и подумал, а дедок-то не дурак, сразу же смекнул, что я не спроста к нему в гости пожаловал.
- Здесь раньше рыбные ряды были, - дед высунул вторую ногу, вообще без носка. Она была опухшая и, похоже, на ней образовались трофические язвы, во всяком случае, смердел дед страшно, словно оживший покойник, пару дней валявшийся в гробу под палящими лучами солнца. -–Вот это место, позади рядов, и окрестили «зарядьем».
Ясно, - сказал я. – Кончай по частям вылезать, давай весь, полностью, а то я сблюю ненароком от этой вонищи.
- А ты выть на улицу, там посвежее станет, а я следом за тобой, - ответил дед, показывая свою правую руку, цеплявшуюся за печной угол.
Я вышел на улицу и несколько раз глубоко вздохнул и выдохнул, пытаясь очистить свои легкие от этого тлетворного запаха. Какое к черту химическое оружие, нашим бойца все до фени, у них в сортирах и хатах стоит такая вонища, что любой зарин, иприт и горчичный газ, покажутся им «Шанелем».
Я закурил, дожидаясь, пока дед покинет свое убежище из-за печки. Наконец, в дверях появился щупленький, сморщенный старичок, весь седой и желтый, словно болел вирусным гепатитом А.
- Ах, вот ты какой, цветочек аленький, - вздохнул я, увидев эту ходячую мумию.
- И где же твое пиво? – в свою очередь, спросил дедок, оглядывая меня с ног до головы.
- Вот оно, - я протянул ему под нос бутылку с «ершом». – Видишь или тебе на зуб дать попробовать.
- Тьфу ты, - дед сплюнул с досады. – Это же моча, а не пиво. Я же тебе сразу сказал, а ты, до бани не дойдешь, до бани упадешь. Тьфу ты, зачем только с печки слезал.
- Не гундось, старый хрыч, - ласково пожурил я дедка. – Ты вначале попробуй, а потом плюйся, сколько твоей душе угодно.
Дед брезгливо, с некоторым отвращением взял в руки бутылку «Нижегорожского светлого» и сделал глоток. От неожиданности он поперхнулся, закашлялся и, чуть было, не выронил бутылку из рук, я еле успел ее подхватить. Откашлявшись, дед сказал:
- Ух, етитская мать, перемать, чего же ты не перепередил меня, что оно такое крепкое?
- Чего я не сделал? – спросил я, не поняв, что я неперепередил. – Ты можешь по-русски выражаться, хотя бы по матушке, но не на местном  диалекте, а то я что-то не разберу, о чем ты гутаришь?
- Што меня не предупредил, - поправился дедок. – О том, што ты в пиво водки набухал?
- Это спирт, а не водка, - сказал я. – Еще хочешь?
- Спрашиваешь, - ответил дед и облизнулся, словно кот, учуявший, что хозяйка разлила где-то валерьянку.
- Давай дед, сразу договоримся об условиях натурального обмана, тьфу ты, черт, натурального обмена, - сказал я, ставя на землю пивную бутылку с «ершом». – Я тебе «ерша», а ты мне выкладываешь все, что ты знаешь об аварии, которая случилась на комбинате несколько лет назад. Ты, сперва хорошенько подумай, прежде чем глаза то так таращить. Я тебе реальный продукт предлагаю за что, за то, что ты некоторое время будешь сотрясать воздух, не затратив для этого никаких усилий и средств. Как ты считаешь дед, выгодная для тебя сделка?
- А потом, меня опять бить станут и из дому гнать, так што ли? – сказал дед, качая головой. – Меня уже несколько разов били так, что я чуть Богу душу не отдал, а все из-за того, што я уезжать отседова не хочу. Я им говорю, я здеся родился, здеся и помереть хочу. Зла я вам не причиню, а проку от меня все одно, давно уже нету. Вот так, вначале все пугали, да били, а потом плюнули, пускай, говорят, живет, коли ничего не боится. Така и живу здеся, раз в месяц баню топлю, картошку кушаю, да иногда в город выьираюсь. Там все равно, никто не живет, вот я по домам и хожу, у кого консерву возьму, у кого соленья какие - надоть же кушать, а люди все равно, сюды не вертаются, боязно он, после дизактивации, тоже боязно, оттого, что все здеся ядом пропитано, и земля и дерева и река и дома.
- Дед, - я слегка опешил от того, что он так сразу, без предупреждения начал выкладывать всю подноготную этого дела. – А ты не бредишь, на счет людей, я сейчас их целый город видел.
- Так это не люди, это марионетки, - сказал дед и посмотрел на бутылку. – Их сюда специально завозят, как какая комиссия приедет или проверка из-за бугра. Я это, сделаю еще глоток?
- Да, пей ты сколько угодно, только быстро не напивайся, - я протянул ему бутылку.
Он взял ее трясущейся рукой и поднес к беззубому рту.
- Дед, а чего ты такой желтый? – спросил я, глядя, как он жадно «впитывает» в себя влагу. –Печенка больная, что ли?
- Ух, - дед оторвал горлышко от губ. – Нет, - отдышавшись сказал он. – Это у меня опосля выброса кожа такая стала, а до того, она была светлая, што твоя.
- Так что же все-таки произошло? – я присел рядом с дедом и достал из кармана блокнот, чтобы делать необходимые для такого случая пометки.
- А, ничего не произошло, - откашлявшись, сказал дед, вытаскивая из моей пачки сигарету. – Взорвалось у них там на комбинате что-то, вот переполох и поднялся.
- С этого момента, давай дед поподробнее, - сказал я и тоже закурил, как заправский, матерый журналист, жалко только, что усы у меня жиденькие, а то очень импозантно бы смотрелся с экрана телевизора или обложки модного аналитического журнала.
- Да, в общем-то, здесь и рассказывать-то нечего, - дедок по-хозяйски взял пивную бутылку и сделал добрый глоток.
Косел он прямо на глазах, и я опасался, что к концу рассказа, он придет в состояние полной прострации, и я так и не смогу услышать его конец, впрочем, я еще и начало-то не слышал, лишь отдельные намеки, обрывистые сведения и все.
Но, к моему глубокому удивлению, дед выглядел вполне достойно, и если бы он не шамкал ртом, и не проглатывал целые предложения, то его рассказ можно было бы записать на камеру. Впрочем, если все будет нормально, то мы сделаем это в другой раз.
- И вот, - продолжал тем временем дед. – Я и говорю, что дело-то зимой случилось, как раз после крещения или перед крещением, не помню. Морозы стояли жуткие, а тут еще и водка в магазине закончилась, така мужики все одеколоны и денатураты в магазинах вымели. А как в такие морозы без сугреву? Да никак. А эти робят кажный день, коминат-то не робит, а люди на работу ходют. Откеля денги –то? Америкосы има денег надовали на то, штоб они все свое дерьмо в землю заховали, а они вместо этоть еще больше стали гонять, штобы в сяким китайцам и немцам продать. Вона кака штуковина! Мужыки орут «Где водка? Жрать хотим!», а директор распорядился общагу покрасить. «Нет, – говорит.– «Водку скоро привезут, идите работать». Ну, мужики и пошли, все тверезые, все злые, а директор приказал общежитие красить и выгнал оттудова пьяного маляра.
- Оп, твою мать! – выругался я. – Дед, тебя швыряет из угла в угол, из конца в конец. Давай по делу говори, а то, то ты про водку, то про общежитие, то про морозы. Прости, но я ни черта не понимаю.
- А што тута понимать, - взъерепенился дед. – Тута и понимать нехрен. Рвануло у них тогда што-то. Бабы судачили, что диверсанта помали, тока я в это не верю. Сами и сделали эту гадость. Я утром из дома-то выхожу и вижу, батюшки родная, до весь снег-то оранжевый, как этот твой апелсин. А запах какой вонючий! Я тода глянул в сторону комбината, мать моя, прости Господи, а тама все горит и дым черный-черный, как смола. А с неба пепел летит, как твой пельсин. Тут такой шухер-махер начался, што чертям ваду было тошно. Нагнали техники всякой, тракторы и бульдозеры, машины с прицепами и без, солдат было видимо-невидемо, што саранчи на кукурузном поле. Всех людишек быстро посадили в теплушки и автобусы у вывезли из-за город, ну, куды, я не знамо, но знамо, што в другой район, сказали, што все нормально, и што скоро взад вертаются. Да, скока уже время прошло, а все никак не вернутся. Меня долга шпоняли, но я отбрыкался. Это только здеся. А с той стороны насыпи, за железкой, рядом с училищем и комбинатом, так там все забором огородили, калючку присобачили и солдатиков караулить поставили, а еще канаву вырыли, так там даже лягушки на водятся, боятся. И птицы все поулетали, и рыба вся передохла, и живности никакой не осталось. Я вскоросте после того, помав одну козу, дай думаю зажирую манентко, куды тама, он жесткая как керза, а горькая словная гуталин. Тама люди маятся, туды тебе надоть, а не в этой цырке. Здеся все придумыват, здесь одни марионетки. Я знаю, я раз попал туда, так меня чуть не згробили, хотеди побить до смерти, еле сбежал от них. Так кричал: «Мама, мать вашу. Вы ведь душу из меня выбъете!». Все больше туда не хожу. Только ночью, кода нету никого, да и крмиссий кода нету, так тоже хорошо. Я то знамо знаю, кода тута патрули ходют, тода я не хожу, за печью сиживаю, да баню грею. Меня щас не трогат, я полоумный, дурак значит, когда я кому сделал што? – неожиданно дед заплакал, прервав свой путанный, но вполне понятный рассказ.
Значит, авария, действительно, была. Значит, действительно, почти все население города эвакуировали. Куда только, хотелось бы знать. Но, основная тайна скрывается за бетонным забором с той стороны железнодорожной насыпи. Так, вроде картина внятная и понятная. Город продолжает существовать, потому что, он включен в Российско-Американскую программу по разоружению и финансируется Соединенными Штатами. Если бы город исчез с лица земли, то и финансирование бы прекратилось. Скорее всего, разгадка тайны именно в этом и кроется. Ведь едва только в нашем правительстве или в совместном комитете узнают о приезде очередной проверочной комиссии, как тут же вымерший город оживает, как по мановенью волшебной палочки, тут же появляются «местные» жители, праздно гуляющие и веселящиеся, после окончания трудовой вахты. То, что утилизация проходит так медленно, так вы уж простите, сколько лет изготавливали, а ведь уничтожать еще сложнее, так что, засылайте еще деньгу, а то рабочие бастовать начнут. И невдомек американским лохам, что часть оружия уже давно продана в Азиатские и Арабские страны, что африканские племена, воюющие друг с другом, давно оснащены этим самым химическим оружием, которое мы так успешно утилизируем, под чутким руководством американских и европейских партнеров, за их шальные деньги. На эти самые деньги, все руководство комбината купило себе участки земли в Подмосковье, построило коттеджи с бассейнами, саунами и серебряными толчками, не говоря уже о проходимцах из различных курирующих этот проект министерств. Руководство, так и живет подальше от беды, и приезжает сюда, только для того, чтобы поторговать еблом, перед членами комиссии. Как строить у нас умеют «Потемкинские деревни» знает даже первоклассник, а вот дядя Сэм не знает, и верит всему, что ему говорят и показывают. Интересно, сколько денег они тратят на всех этих статистов, на всю эту массовку? Ведь люди-то тоже не дураки, про эту аварию многие слышали, хотя бы краем уха, и вряд ли кто-нибудь поедет сюда задаром. Хотя, мама дорогая, сейчас в России столько нищих, что ради того, чтобы добыть для детей кусок хлеба, на что только люди не идут. И это называется стабилизация, это называется – жизнь в новых экономических условиях. Какие нахуй новые условия, какая стабилизация. Это у них там из кремлевских кабинетов все видится в розовом свете, а выйди за Садовое кольцо, за элитные коттеджи под Москвой, выйди и, засунув *** себе в рот, заткнись и не вякай. Вон та женщина, отнюдь не молодая путана, вынуждена работать сиделкой у богатого дяди, и сосать хуй у его детей, только потому, что у нее муж погиб в шахте, а ее дети хотят кушать! Вон тот сгорбленный профессор, который преподавал у нас «теоретические основы электротехники», вынужден ходить по утрам и собирать пустые бутылки и жестяные банки, потому что, пенсия у него маленькая, а детки забыли про отца, они живут в новых экономических условиях. Офицеры на Северном флоте пьют горькую и тащат все с боевых кораблей, все то, что намертво на приварено к корпусу субмарины, а их жены развратничают с их береговыми коллегами. На Северном Кавказе офицер продает солдата чеченцам в рабство, за сто рублей в день и сожалеет, что продал только одного, а другой офицер продает не солдата, а гранатомет, который потом его же и накроет. ****ство, как было в этой стране, так никуда из нее не делось, никакие ветра перемен, стабилизации, ускорения, удвоение и прочие словеса, не избавят нас от ****ства, я трактую это слово, не в частном, а в широком, планетарном смысле.
Да, значит, здесь все ясно, нам здесь делать нечего, нам нужно попасть на зону. И все же, волнует меня один вопрос. Для чего и почему для нас с Аркадием устраивают эту комедию? То, что эта комедия устроена, именно для нас, я почти не сомневался, ведь о визите какой-либо проверки ничего не слышно. Нет, конечно, нам об этом никто бы не сказал, но, нас бы и в город не пустили, ведь чекист же точно все знал.
Пока я размышлял над словами деда, и пытался проанализировать ситуацию, он что-то бубнил себе под нос, а потом захрапел, уткнувшись головой мне в бок. Я аккуратно, положил его голову на прогнивший до дыр ватник, поставил рядом с ним почти опорожненную бутылку, встал и пошел в город. Сначала, я хотел оставить ему еще и деньги, но, вспомнив его рассказ, понял, что здесь они ему не к чему. Покинув, таким образом, храпящего деда, я вернулся назад в город, огибая центр и подходя к площади Поллюции с противоположной стороны.
Аркаха сидел на скамейки возле засохшего вяза и курил.
- Ну, чего новенького? – спросил я, оглядывая пустынную площадь. – Весь народ своим видом распугал?
- На… они мне нужны, - ответил оператор. – Я и камеру-то всего три раза включал, а так просто, делал вид, что снимаю, а сам дурака валял.
- О! Чего-то у тебя язык заплетается, никак модифицированного пива попил? – усмехнулся я, глядя на расплывающуюся физиономию Аркадия.
- Да, попил, - начал заводится Аркадий. – А ты, на… свалил куда-то, и что прикажешь мне делать, голубей кормить?
- Голубей? – удивился я.
-  Это я так, к слову, - ответил Аркадий и сплюнул. – Как мне здесь все осточертело, все эти люди с масками вместо рож, все эти дети, которые так и норовят штатив свернуть, все эти безалкогольные напитки.
- Да, кстати, - сказал я. – Кто же додумался сюда детей таскать, ежели тут все отравлено?
- Да, ты так считаешь? – Аркадий поднял брови и посмотрел на меня своим остекленевшим взглядом. Когда он так смотрит, значит, жди бури в стакане воды. Он либо направится спать, либо начнет вые…ся почем зря, уж я то его хорошо знаю.
- Да, я так считаю, - ответил я, делая кислую мину.
- Понятно, - сказал он, пытаясь подняться со скамейки, но его повело назад, и он рухнул на ее спинку.
В принципе, он, конечно, поступил по-скотски, но с другой стороны, нам это на руку, пускай все те, кто следит за нами, думают, что мы обыкновенные пропитые журналисты из Петербурга. Пускай видят, что мы снимаем то, что нам показывают, пусть считают, что скоро наша миссия закончится и мы отсюда свалим. Да, кстати, нам действительно, нужно сделать вид, что мы убрались восвояси, а самим пробраться «на зону». Но, это не сегодня, в таком состоянии с ним идти куда-либо совершенно бесполезно, это все равно, что импотенту раскручивать проститутку на ночь любви.
- Кстати, - Аркаха вдруг что-то вспомнил. – Тебя спрашивала наша покровительница. Я сказал, что тебя понос пробрал! – он дико заржал, что я даже слегка испугался за его нервно-психологическое состояние. Так и свихнуться недолго от алкоголя и напряжения.
- Молодец, - усмехнулся я. – Что ты еще придумаешь в другой раз? Ты хоть меня предупреждай, чтобы я знал, что со мной происходит.
- А что мне было говорить? – Аркаша начал вскипать, как медный чайник. – Ты свалил и ничего не сказал. Откуда я знал, когда ты вернешься?
- А чего она меня искала?
- Откуда я знаю, - Аркашка взял сигарету в рот другим концом и поджег фильтр, запахло паленым. – Сначала ты свалил, потом она приперлась. Достали вы меня все!
- Ладно, не бухти, - ответил я миролюбиво. Пусть не много придет в себя, тогда с ним можно будет разговаривать. – Ты все правильно сказал. А куда я ходил, ты знаешь.
- И как, успешно? – он снял волосы со лба и, наконец, сумел подняться со скамейки.
- Успешно, - ответил я, беря в руку штатив и перекидывая ремень от кофра на плечо. – Пошли в общагу, темнеет уже.
- Да, ты потом все Славке разболтаешь. Скажешь, что я всю дорогу пил и них..я не делал!
- Брось ты чушь пороть, - мне этот спектакль надоел уже выше крыши. – Пошли, проспишься, поговорим.
Я пошел по направлению к общаге, Аркашка юзом поплелся следом.
- О. Да какие вы тепленькие, - всплеснула руками, явно обрадованная дама. – И где же вы это так надрались.
Я слегка скривил рожу и закатил глаза, делая вид, что тоже готов, повернулся лицом к приятелю, который выруливал на площадь перед общежитием, и помахал ему рукой.
-  Он вам все объяснит, - сказал я. – Дайте пжалста ключ.
Передав мне ключ от комнаты, дама не переставала качать головой, мол, я-то думала, а они…
Затем, постояла возле двери и пошла к себе в каморку, вероятно, докладывать кому следует, что мы вернулись в общежитие чуть тепленькими. Интересно, откуда они алкоголь здесь нашли? Может быть с собой у них было? Не досмотрели вы товарищ, какое у вас там звание-то, а?
Подойдя к комнате, я сразу обнаружил отсутствие контрольной нитки, которую я по привычке закрепил на дверном косяке. Кто-то наведывался в нашу обитель. Интересно, зачем? Ведь, кроме двух спортивных сумок с необходимыми в дороге вещами, у нас ничего и не было. Видеокамеру мы всегда носим с собой, документы, вы уже мои проверили. Может, они думают, что у нас еще какая-нибудь измерительная аппаратура имеется, что мы кроме съемок еще пробы грунта брать станем, водичку в пробирку собирать, дождевые капли и засохшие листья с деревьев? Нет, господа, это уже не наша работа, этим другое ведомство должно заниматься, мы здесь по другому поводу, нас люди интересуют в первую очередь, а экологией пусть «Green Peace» занимается, когда наш сюжет увидит.
Кстати, а коридор перед комнатой был вымыт мокрой тряпкой. Из четырнадцатого номера доносился богатырский храп. Я представил, как один из «подростков» стоит сейчас возле двери и натужливо изображает из себя спящего. Флаг им в руки, козлам! Пойти что ли, постучаться?
Да, пошли они!
Не дожидаясь Аркашки, я разделся и лег в постель. За сегодняшние сутки я вымотался настолько, что эмоций и негативных впечатлений хватило бы на целый год.
Вскоре пришел Аркадий и что-то долго бухтел себе под нос.
- Прекращай свиздипеть! – пробурчал я. – Впереди большая работа! – провалился в дремучий сон.
Проснувшись ночью, я сильно захотел в туалет, и по привычке, направился к двери. Каково же было мое удивление, от того, что дверь опять была заперта. Я попробовал вставить ключ изнутри, но ему явно что-то мешало. Понятно, нас не собираются оставлять в покое не днем ни ночью. Пришлось мочиться в умывальник, как давеча Аркаша.
Под утро меня разбудил оператор, который сидел на постели и громко вздыхал.
- Ты чего? – спросил я вытирая слезящиеся  глаза. – голова болит что ли, так возьми, кофр у меня под кроватью.
- Нет, живот, - продолжал охать и вздыхать Аркадий. – Так сходи в туалет, может, полегчает.
- Уже ходил, все бесполезно, - ответил оператор и держась за голову одной рукой, и за живот другой, встал и принялся слоняться по комнате взад – вперед.
- Постой, - удивился я. – А как ты сумел выйти отсюда?
- Элементарно, - ответил Аркадий. – Повернул ключ в замке и вышел, чего здесь сложного.
- Подожди, - недоумевал я. – Я ночью хотел поссать, но не мог вставить ключ в замок, ему что-то мешало.
- Скажи, кто вчера из нас двоих нажрался: ты или я? – спросил Аркадий, тараща на меня свои черные глазища, словно кот на сечке. – Я думал, что только я.
- Я тоже так думал, - ответил я, встал и подошел к двери. Ключ, действительно, торчал в замке с внутренней стороны, как его и оставил Аркадий. Я прислонился к двери и прислушался, с левой  стороны коридора послышался шорох, там ночевали наши соседи. Я повернул ключ и резко распахнул дверь. Никого, мертвая тишина, лишь только ветер шуршит порванными обоями, да за дверьми четырнадцатого номера доносится приглушенный звук кипящей воды. Любопытно, у них электричество есть, а у нес его немае, как сказал бы какой-нибудь поляк.
Вернувшись, я рассказал Аркадию, что ночью в замок с той стороны была вставлена какая-то штуковина, которая, явно, предназначалась для того, чтобы блокировать дверь снаружи. Когда ее вытащили, сказать было невозможно, поскольку Аркадий не помнил, когда у него прихватило живот.
- Да, а у этих военных спецов, кипятильник работает, - сказал я. – Может, кипяточку попросить, для чая?
- Лучше водки с солью, - отозвался приятель, который, устав ходить, вновь бухнулся на кровать, не прекращая стонать и тихонечко подвывать или скулить, словно побитая сука.
- Пей, - сказал я и вытащил из-под кровати кофр.
- А ты?
- Нет, впереди большая работа, помнишь лозунг нашего бывшего? – сказал я усмехаясь.
- Это Яковлева что ли?
- Его, родимого, - ответил я. – Он уже и в правительстве насрать успел, теперь полпредом президента на Северном Кавказе пристроился, далеко пойдет мужчина, видно сильная у него поддержка, а президент его почему-то боится.
- Так они когда в команде Собчака работали, Яковлев на Путина наверняка говна всякого накопал, вот тот и ссыт, что если дернется сильно, то все говно это наружи окажется.
- Наверное это так, - согласился я. – Но, меня сейчас этот вопрос не слишком заботит. Ты, как я понял, сегодня нетранспортабельный, поэтому мне придется действовать одному. Я сейчас скажу этой даме, что ты пойдешь снимать натуру когда солнце будет в зените, а я, мол, пойду на берег и узнаю, каким образом можно перебраться на ту сторону, а сам попробую перейти через железнодорожный вал и посмотреть то, что представляет из себя эта пресловутая «зона» хотя бы снаружи.
- На пристань идти бессмысленно, - безапелляционно заявил Аркадий. – Ты же понимаешь, что без отмашки свыше, тебя никто никуда не повезет.
- С чего ты взял?
- Я же не только водку пить умею!
- И что ты предлагаешь? – я присел на постель и потрогал свою небритую физиономию.
- Помнишь вчерашний стук в дверь и мужской голос? – Аркадий практически перешел на шепот. – Если даже мужика того упекли, то ведь не один он здесь такой. Этого просто быть не может, чтобы всех убрали. Понимаешь, о чем я говорю? Тебя надо каким-то образом найти тех, кто не понаслышке знает о той трагедии.
- Так, я же вчера нашел такого, - сказал я. – Ах да, ты же был в творческом поиске, поэтому ни черта не помнишь!
- Не гундось, а? – Аркаха разбавил спирт водой, достал из своей сумки пластмассовую баночку с солью, высыпал часть ее в водку, з пальцем, выдохнул, залпом выпил, и морщась, словно слопал живого таракана, крякнул и зарделся, как вечерний закат над Финским заливом. Придя в себя, он продолжил:
- Крепкая получилась зараза и горькая! Тьфу! И что тебе этот деятель сказал, которого ты где-то надыбал?
- А то же и сказал, что здесь одни пугала, а те, кто пережил ту трагедию, либо на зоне, либо отселены в края иные.
- В могиле что ли? – не понял Аркадий.
- Нет, их просто увезли куда-то в неизвестном направлении, кроме верхушки, естественно, те в Москве и Подмосковье обитают.
- Знаешь, что я подумал по этому поводу, - спустя минуту другую, сказал Аркаша. – Видно твоему знакомому заместителю директора комбината денег мало заплатили, вот он тебе и наябедничал, авось ты что-то раскопаешь, раструбишь на весь земной шарик, того придурка снимут, а этого, честного, назначат.
- Я думал по этому поводу. Надоела мне эта подковерная борьба! Здесь речь идет о живых людях, а они портфели поделить ни как не могут, - ответил я, надевая на себя темные вещи, для конспирации. Шутка!
- Но, ведь ты сюда приехал не из алтуистских побуждений? – Аркаха с ехидством посмотрел на меня.
Я кивнул, естественно, если бы впереди не маячили приличные деньги, то я не поперся бы сюда, просто ради того, чтобы поведать миру правду. Нах..я мне эта правда нужна, как не нужна она и миру! И вообще, чем больше я думаю об этом деле, тем страшнее мне становится. У нас на кону несколько тысяч долларов, из которых нам достанется, дай Бог, пара, а у них миллионы, которые они дербанят словно пираньи, и имя им легион. Я же не Дон Кихот, рыцарь печального образа, я не с мельницами ни с драконами бороться не намерен, мне жить охота. Хотя есть во мне какой-то сучий потрох, который гундосит и свербит мою душу, который воет по ночам и говорит: «Ежели ты человек, а не мразь какая-то, то ты должен помочь этим людям. Ты обязан им помочь, плюнув на свою собственную безопасность!» Вот этим я и занимаюсь, под влиянием этого самого сучьего потроха. Да, и Аркадий такой, он тоже совестливый, вот и напился вчера с горя, понимая, что здесь все совсем не так, как есть на самом деле. Это чего он сейчас заводится и ерепенится? Да, только от того, что не может пойти со мной и помочь мне докопаться до истины.
Ерунда, я один справлюсь!
- Я пошел, - сказал я одевшись. – Сделаю, как и наметил. Сейчас зайду в ресторан, может, пожрать чего-нибудь удастся. Ты сделай, как мы договорились, если полегчает, то чеши в сторону противоположную вокзалу, пускай за тобой вяжутся. Да, снимай всех подряд, глядишь определим, кто к нам приставлен.
Аркаха согласно кивнул и вытащил камеру.
- Кстати, ты не хочешь взглянуть, что я вчера наснимал? – спросил он, ставя диск на начало.
- Вечером – обязательно, - ответил я. – Поправляйся, и много не пей, помни…
- Что впереди большая работа! – закончил за меня фразу оператор.
- Молодец, выучил, - улыбнулся я и вышел из комнаты.
Внизу, в холле меня встретила дородная дама.
- Доброе утро, -пробасила она, заливаясь соловьем! – Как спалось?
- Отвратительно, - я мгновенно сбил с ее лица маску благодушия.
- А что так, комары? – спросила она, настороженно рассматривая меня через толстые линзы очков.
Странно, но вчера она была без очков!
- Скажите, зачем вы запираете нашу дверь?
- Простите, я   вас не понимаю? – сказала дама и вся прямо вздыбилась, вся прямо распетушилась, словно курица снесшая страусиное яйцо. – Когда это я вас запирала?
- Постоянно, - ответил я. У меня пропало все желание, расспросить у нее про лодку и возможность поездки на тот берег, поэтому, я вышел на улицу, специально хлопнув дверью, как можно сильнее.
Улица была пустынна и тиха, как украинская ночь в чьем-то стишке, не помню этого дядьку, даже ветер не решался нарушить покой мертвого города или города мертвых, во, как страшно!
Пройдя по центральной улице, покрытой асфальтом, я по привычке свернул в сторону пивного зала. Хоть пива суррогатного попить, да пожевать чего-нибудь, а то, так и копыта откинуть можно, с голодухи. Но, на дверях пивного зала висела табличка с надписью «Переучет», аналогичная табличка висела и на дверях ресторана, магазины были закрыты, а улицы мертвы. Великолепно, они решили нас уморить голодом! Придется воспользоваться опытом дедка из «зарядья» и пошустрить по пустым домам. Свернув на первую попавшуюся улочку, я очутился в зарослях крапивы, лопуха и бузины. Как там, в огороде бузина, а в доме нихрена. Пройдя по тропинке, я открыл калитку и вошел во двор. Огород порос репейником, той же крапивой и другими сорняками, где-то пробивался ревень, дальше укроп, лук. Все это уже вконец одичало, хотя выглядело аппетитно, но я, честно говоря, испугался есть зелень, подумав, что наверняка она вся отравлена химическими соединениями, даже если здесь и проводили дезактивацию, как известно, вся эта зеленая масса очень активно впитывает в себя всякую дрянь, типа пестицидов, фосфора и других химических удобрений, не говоря уже о химическом оружии. Войдя в дом, я прошелся по комнатам, заглянул в чулан. Да, все выглядело так, будто люди спасались от разрушительной стихии, поэтом в спешке собирали свои жалкие пожитки, беря с собой лишь самое необходимое. На кухне, возле умывальника висел отрывной календарь. Я подошел поближе и взглянул на дату – 19 января 1988 года, в аккурат после крещенья, не ошибся старик, голову с плеч не потерял, хоть его регулярно и лупят по куполу. Это же сколько, тринадцать лет прошло, мама дорогая, и столько лет все вокруг молчат? Чего-то мне слабо верится в это. Хотя, городишка маленький, авария не столь серьезная, как чернобыльская, вот до них никому дела и нет. Странно только, что нас так плотно опекают. Что, почему я так думаю? Да, вон там, возле забора нарисовался какой-то хлыщ, стоит возле липы и прикидывается пеньком. Интересно, почему я его раньше не срисовал? Наверняка, он шел за мной от самого общежития.
Фу-фу-фу-фу-фух! Надо ноги делать! Да, сейчас только в подпол загляну. Что?! Прошло тринадцать лет! Ты соображаешь, что стало с консервами и солениями?! Это у деда желудок стальной, а у тебя, у городского хлюпика, у салаги, который только водку пить умеет, да всякие пакостные репортажи делать. Нет, придется, по возвращении в общагу, мирится с, как ее там, комендантшей что ли, может она хоть пожрать принесет, мы же ничего ей плохого не сделали.
Интересно, неужели дед прожил здесь в одиночку тринадцать лет? Лады. Надо выбираться, да от этого хвоста избавляться, а то он мне жизнь точно испортит.
Я еще раз вернулся на кухню и аккуратно выглянул в разбитое окно. Человек так и продолжал прятаться за старой липой, его тень отчетливо выделялась на узкой полоске песчаника, возле самых корней могучего дерева. Я прошел в дальнюю комнату, на противоположную часть дома, раскрыл ставни, в комнату брызнул солнечный свет. Я огляделся. Похоже это детская, судя по допотопным деревянным лошадкам, немецким куклам без волос и двухъярусной кроватки в углу. Стараясь не шуметь, я распахнул окно и выпрыгнул во двор. Пригибаясь к земле словно вор или партизан, стараясь не делать резких движений и не производить много шума, я подошел к забору, соединявшему два соседних участка, прошел вдоль него, пока не уперся в большую дыру, чего мне и требовалось. Протиснувшись в нее, я оказался на другом участке, здесь я уже не тихарился, а оленем помчался к калитке. Интересно, на сколько хватит терпения у моего соглядатая, когда он поймет, что потерял меня. Хотелось бы, чтобы это случилось, как можно позже.
Впрочем, я думаю, что они знают, цель к которой я стремлюсь, от того и не особо волнуются, наверняка перекрыв мне доступ к «зоне».
Впрочем, чем черт не шутит, может это все мои бредовые мысли. Может, это просто прохожий, и ничего здесь таинственного нет. Ну, сами посудите, какой дурак будет ради двух каких-то морамоев из Питера, отвлекать от работы столько серьезных и занятых людей? Бред, скажете вы и будете правы, я тоже так считаю, но тем не менее, это действительно так, игра идет по крупному, ставки сделаны, и отступать некуда.
Этих двух «подростков» я срисовал сразу. Они делали вид, что отдыхают на железнодорожной насыпи, а сами только что, разговаривали с кем-то по рации. Нахрена здесь железнодорожное полотно? Ведь грузы сюда давно не приходят, а отсюда не уходят, что же касается людей, так их здесь попросту нет, а тех отщепенцев, которые выступают в роли статистов, на автобусах доставляют сюда, Аркадий вчера заснял эти кадры. Остальные же, те кто руководит здесь этим «парком горбачевского периода» предпочитают добираться до большой земли водными путями. Живи бы я здесь, я мыслю гипотетически, я бы непременно сдал все эти рельсы в ближайший пункт приемы металлолома, денег бы заработал, на год вперед. Ладно, глупые мысли следует оставить на потом, а сейчас надо незаметно проскользнуть мимо этих типов. Интересно, они тоже чекисты или из милиции?
Обойти эту преграду на пути, оказалось делом не хитрым, но неприятным и склизким. Мне пришлось разуться, снять носки, засучить брюки пройти около сотни метров по воде, прямо над этими «подростками», которые так увлеченно о чем-то спорили, что позабыли обо всем на свете. Может быть, они действительно какие-то военные эксперты или представители, а?
Выйдя на берег, я оделся и нырнул в чащу. Все же это здорово, что я уже бывал здесь однажды, и мы с Серегой Агеенко, облазили тогда все заводские окрестности. Серега, как и я, страстный рыбак, он в свободное от работы и пива время, постоянно тащил меня на берег Оки, и мы подолгу бродили вдоль речки, разговаривая с рыбаками, наблюдая, как они ловко ловят рыбу. Иногда мне хотелось предаться сну, как это делал Олег Клинцов, но Серега упорно тащил меня с собой. Я мысленно поблагодарил старшего товарища и пожелал ему счастья в личной жизни, успехов в работе и богатырского здоровья, так вроде пишут все в поздравительных открытках по случаю вашего очередного дня рождения? Впрочем, это эпистолярный жанр давно заброшен, достаточно набрать ваш номер и сказать вам пару ласковых. И вам приятно и мне противно! Шутка!
Продираясь через какой-то колючий кустарник, я здорово расцарапал щеку, а тут еще и ноги все промочил. Такие вокруг дебри, словно в тропических лесах амазонской сельвы, правда я там не был, но надеюсь побывать, если выживу, конечно. Наконец, я вышел на берег какого-то ручья, который протекал между, склонившихся над ним, деревьев. Вода в ручье была черная, как Майкл Тайсон и пахла, словно неделю не подмывавшаяся проститутка. Обычно, в таких затхлых местах сонмище всякой мошкары и комаров, но здесь, на удивление, их не было. Впрочем, я уже перестал удивляться всем этим аномалиям, расцветшим здесь яркими красками. Если мне не изменяет память, то сейчас следует идти вдоль ручья налево, там вскоре будет ров, а за ним, судя по рассказам деда, бетонный забор, со смотровыми вышками для солдатиков. Для стойких деревянных солдатиков! Нормальные люди вряд ли здесь смогут выжить.
Тут мне в голову пришла шальная мысль, а что если мне попробовать прямо сейчас, сегодня пробраться на зону? Вдруг получится, тогда завтра, мы распрощавшись с нашими опекунами и сделав вид, что навсегда покинули их края, сможем беспрепятственно проникнуть туда и все заснять. А что, это мысль? Если меня поймают, то объявят персоной non-grata и депортируют с позором из города. Тогда наша командировка окажется пустышкой и Славка мне этого не простит, но с другой стороны, на вообще могут выпереть отсюда в любой момент, а выперев, проводить с почестями до поезда, посадить в него и тю-тю. А могут и вовсе убить, с них станется, - не лезь куда не следует. Я присел на корточки, закурил и задумался: надо выбирать или выбираться. Если идти туда сейчас, то любой неверный шаг чреват поражением, если возвращаться обратно, то игра начнется с самого начала. Ладн!
Я залез в задний карман и вытащил мобильный телефон с цифровой фотокамерой. Такие только появились в продаже в нашей стране, а мне его подарил мой одноклассник – Сашка, который уже десять лет живет в Англии. Он, в самом конце апреля приезжал навестить свою мать, и заехал ко мне на именины, вот тогда он и подарил мне эту штуковину. Я ей почти не пользовался и никому не показывал, *** его знает, как народ на это отреагирует, а так я, знай себе снимаю их в самых неприглядных позах, в самой паскудной обстановке, а потом сливаю все в компьютер, мало ли что, вдруг когда-нибудь пригодиться.
Короче, пускай Аркадий Георгиевич харю давит, а я попробую повторить «подвиг разведчика», чем там полоумный Кадочников торговал: 1.Куриными окорочками, 2. Рыбьим жиром, 3.Коровьем молоком, 4. Свинячей шетиной. Все время! На кону миллион!!!
Солнце приблизилось к верхней точки своего восхождения на небесный эшафот, значит, сейчас этот поносник, если все нормально и водка с солью ему помогла, возьмет камеру и пойдет бродить по городу, делая вид, что снимает. Это мне на руку, он отвлечет значительные силы противника на себя, впрочем, их интересует видеокамера, а не мы, как самодостаточные личности. И это верно, дорогие друзья!
Стерев из памяти фотоаппарата старые кадры, где я зафиксировал одну ****скую вечеринку, как-нибудь расскажу о ней, я убрал телефон в нагрудный карман рубахи, застегнул его, от греха подальше, пописал «на  дорожку» и пошел вперед. Все, я принял решение, и обратной дороги попросту нет.
Вскоре показался земляной вал, а за ним бетонный забор. Я лег на влажную землю, хотя дождя никакого не было, и пополз по-пластунски, как когда-то учили в армии. Взобравшись на вал, я осмотрелся. Да, впереди ров, кстати, не очень широкий, весь затянутый ряской и тиной, а за ним бетонный забор, явно построенный впопыхах, а значит тяп-ляп и сбоку бантик. К своему глубокому удивлению, я не увидел никаких вышек с солдатами. Я несколько раз бывал возле тюремных зон, и привык к тому, что по всему периметру забора располагаются вышки с ВВ-шниками. А здесь никаких вышек не было. Может быть, в них отпала надобность, все же прошло больше тринадцати лет?
Понаблюдав так за местностью минут двадцать, я решился, наконец, спустится ко рву. Неужели придется раздеваться и переплывать его, не очень то и хотелось бы. Я взглянул на забор. На нем аршинными полу стертыми буквами было написано: «МОГИЛЬНИК. Стой – запретная зона!» В голову влетела шальная мысль – «А что, если тот мужик за дверью и дед, который жрет протухшие консервы, просто сумасшедшие?» Как влетела, так и вылетела, не оставив следа. Скорее, это я спятил, чем они.
Перебравшись с грехом пополам через вонючую, затхлую жижу,  на ту сторону, я подсох не много, оделся и пошел вдоль забора, осматривая местность. Конечно, это был опрометчивый шаг с моей стороны, я просматривался и с земляного вала, со стороны железнодорожной насыпи и бетонного забора. Но, вероятно, никто не мог предположить, что зайду так далеко в своем стремлении докопаться до истины, и поэтому я не встретил не одной живой души. Может, это действительно, могильник? – эта дурацкая мысль все время сверлила мозги, не давая мне успокоиться и подумать. Вскоре, я увидел лаз, который был прорыт под забором. Обычно, такие лазы делают собаки, чтобы беспрепятственно входить и выходить когда им заблагорассудится, но это было творение рук человечьих. Я  огляделся по сторонам и юркнул в дыру.
Ну, и что же я там увидел такого, что должно было салить меня с ног? – ровным счетом ничего! Точнее, что-то я конечно увидел, но это что-то были корпусами химического комбината, затянутые в какие-то защитные сетки зеленого цвета. Везде висели предупреждающие, ограничивающие и запрещающие надписи, но на территории не было ни одной живой души. Если поначалу я передвигался короткими перебежками, а потом замирал на земле на какое-то время, то потом обнаглел на столько, что встал в полный рост и преспокойно побрел в сторону главного здания комбината.
Оп вашу мать, думал я, надо же, как на здорово нагрели! Ведь эту игру затеяли специально, чтобы мы приехали сюда и засняли всю эту ботву, чтобы показать американцам, что их деньги расходуются по назначению. Скорее всего это именно так. Для чего они ломали комедию? Да, все очень просто. Им необходимо было создать для нас подобие истерии, заставить нас нервничать и принимать не верные решения. Все было спланировано изначально: и эта проводница, и этот чекист, и эта актриса в трех сестрах, и голос из-за двери, и дед из деревни, и марионетки. Если бы они знали, что я отважусь пойти сюда в одиночку, а они знали, наверняка в номере имеются «жучки», то они разыграли бы здесь очередную комедию. Они специально изводили нас, чтобы сбить с толка. Да, Славка меня по головке не погладит! На деньги меня не поставит, он все же сам принимал решение, а вот с работы выгонит, это точно – за профессиональную  непригодность!
Тьфу, бл*дство какое-то! Пойти напиться что ли, пока Аркадий все не выхлебал в одну харю.
Я обошел вокруг главное здание, посидел на скамейке перед центральным входом, усмехнулся, глядя на неработающий фонтан посреди двора, где когда-то с Серегой, мы наблюдали, как совокупляются какие-то навозные жуки. Самка здоровая такая кобыла, а самец маленький, но верткий. Он бегает вокруг неповоротливой скотины, потом шасть на нее и вперед, давай пахать. А дальше наступала несправедливость, свойственная не только этим вонючим клопам – самец умирал. Вот так, сделал дело – гуляй смело. Вот он и гулял, только уже мертвый. Самка таскала его за х*й по мраморному узору фонтана, пока несчастный не цеплялся за какую-нибудь выбоину или препятствие, и не оставался лежать бездыханным. «Красивая смерть, – сказал тогда Серега. – Я тоже хотел бы такую. Представляешь, момент наивысшего наслаждения, у тебя останавливается сердце!» Я не видел в этом ничего романтического, зато голландский режиссер Пауль Верховен снял фильм про это самое дело, может, видели: - «Основной инстинкт». Ничего, советую посмотреть хотя бы на главную голливудскую стерву – Шерон Стоун, выглядит довольно сексапильно.
Впрочем, мне сейчас не до жучков, не до Стоун, мне, вообще, не до кого. Надо возвращаться в общежитие, объясняться с Аркадием и пилить обратно в Северную Венецию. Здесь нам делать нечего.
Я встал и побрел в сторону центральной проходной, через которую мы заходили на комбинат пятнадцать лет назад, с какого перепуга я буду выбираться окольными путями, если здесь все чисто и никакого криминала нет? Нет уж, дудки, сами ползайте на пузе и переплывайте через вонючий ров, с меня довольно.
Если бы я не сидел у фонтана, вспоминая про несчастных самцов навозных жуков, то ход этой истории зарулил бы совсем в другое русло, но от беды не уйдешь, как и от судьбы злодейки. Едва я вывернул на центральную заводскую аллею, как до моего слуха донесся шум мотора, который стремительно приближался. Инстинктивно я забежал за угол и вжался в стену здания. Мимо меня промчался крытый грузовик с белым брезентовым тентом. Грузовик, обогнул главное здание, повернул в сторону основного корпуса комбината, и скрылся в клубах пыли. Вскоре я услышал сигнал клаксона, водитель кому-то сигналил. Странно это, подумал я, ведь комбинат не работает, да и не комбинат это вовсе, а судя по надписи на заборе – могильник. Правда, как все любят повторять эту вещицу, мол, на заборе написано х…, а там дрова, так может быть и здесь. Интересно, кому он сигналил, и куда поехал? Подождав несколько минут, я крадучись и оглядываясь двинулся следом за грузовиком. Его следы были отчетливо видны на запорошенном известкой или хлоркой асфальте. Да тут не один след, странно, почему я раньше не обратил на него внимания? Ведь так бы и ушел, ругая все на свете, так ничего и не узнав, а это все же какая ни какая, а все ж зацепка. Главное, опять пустышку не вытянуть!
Место, где когда-то стоял основной корпус, где и производились основные химические компоненты для боеголовок, был обнесен аналогичным внешнему, внутренним бетонным забором. По всему периметру стены, была натянута колючая проволока, а по углам, словно гвозди, торчали смотровые вышки.
Вот оно! Значит, не врал дед, не врал тот нечастный из-за двери, значит, действительно, существует какая-то тайна, раз здесь такие меры безопасности! Оба на – гребана!
Теперь остается самое простое, проникнуть на этот странный «объект» и все выяснить. Просто и со вкусом, будь я хотя бы Брюс Уиллис или Джеки Чан, но ведь я ни тот и не другой. И что мне делать? И «где ты был с  восьми до одиннадцати?» - из репертуара великого Райкина. Самое простое, это подойти к воротам, постучаться, и попросить, водички попить, вдруг поведутся? Пока они за водой ходят, я быстренько все сфотографирую, разузнаю и брык, обратно. А, что, я ничего, «давно здесь сидим!» Здорово? То-то же, ну какой же это к черту боевик, это мелодрама какая-то получается в силе наших писательниц – лесбиянок,  типа П., Д., еще одной Д., У., и великой М.. Впрочем, их сейчас столько расплодилось, что кажется наши книгоиздатели переплюнули светил мировой медицины и клонируют писательниц, чуть ли не каждый месяц, вот опять, новый клон появился в виде некой А., которая за пять лет умудрилась написать «в стол» 55 (!) романов, ее несчастную, долго не печатали, а потом издательство прорвало! Вы верите в эту чушь? Я-то ответ знаю, поскольку, знаком с ситуацией изнутри, а вы, вы знаете, когда читаете эту ересь? Вот так мы и живем!
Короче, все что я сейчас наплел, это была, естественно, шутка, просто у меня рассохлись мозги, и я не знаю, что предпринять, чтобы попасть на «зону». Правда, есть у меня шальная мысль, но смогу ли я осуществить задуманное? Впрочем, двум смертям не бывать, попытка не пытка, попробовать стоит.
Я развернулся, словно солдат услышал команду «кру-гом!» и пошел к выходу. Все игра окончена, я пошел сдаваться властям. Да, я трус, я проиграл, но мне, как и вам всем хочется жить, а там «на зоне» злые солдаты с автоматами, там ведь и убить могут. Поэтому, я решил вернуться!
Поверили? Ну, и дураки! Это, вновь была шутка!
Я пошел к центральной проходной, предполагая, что эта машина с белым брезентовым тентом не последняя, которая пребудет сюда на зону. Правда, я даже не представляю, сколько времени мне придется ждать следующую, но другого выбора у меня нет: «Взялся за уд, не говори, - very good». Около главных ворот никого не было, а сами ворота были распахнуты настежь. Как честный человек, я должен на ней жениться, тьфу ты, как честный человек, я закрыл одну из створок ворот, засунув щепку в щель между стойкой и створкой, заблокировав таким образом ее непроизвольное движение в обратную сторону. Если кто-либо захочет проехать на территорию, то ему необходимо будет приложить некие усилия, для того, чтобы распахнуть ворота. Если он не лихач и безпредельщик, то выйдет из машины и откроет ворота. Пока он занимается этой канителью, я залезу к нему в кузов и все. Логично? Вы скажете, какой я умный. Скажете? Нет, потому что, это не я сам придумал, я такое видел в различных фильмах про всяких десантников, морских пехотинцев, агентов спецназа и прочих долбо*бов, типа «джентльменов удачи». Вот и я попробую изобразить из себя одного из них. Все же, я вам признаюсь, иногда полезно смотреть телевизор, но не больше двух часов в день, врачи предупреждают! Шутка!
Чего-то я расшутился в последнее время, да заговариваться стал со всякой нечестью, и действительно, к кому я все время мысленно обращаюсь? Сам с собой левой рукой? Лучше бы молитву какую-нибудь вспомнил, да помолился, а не языком молол, про вред и пользу от просмотра телевизионных передач типа «Аншлага». Кстати, последнее лирическое отступление. Почувствуйте разницу: у них губернатором Калифорнии стал «Терминатор», а у нас губернатором Алтайского края – «шут гороховый», и что, мы сможем конкурировать с Америкой на мировой арене? Дудки!
Все, шутки в сторону, надо взять себя в руки. Это я сильно перепсиховал, вот из меня желчь и льет, как из дырявого ведра. Ну, все, сейчас займусь авто тренингом, и приведу свои нервы в порядок. Да, надо воспользоваться телефоном. Сколько там кадров в запасе?
Ждать пришлось несколько часов, пока я услышал урчание мотора, как оказалось, это ехала машина с зоны. Черт, сейчас он ворота откроет, придется все делать по новой. Не заглушая мотор, водитель вылез из кабины и чертыхаясь, пошел открывать закрытую створку. Я сфотографировал его и драндулет с белым тентом. Когда он направлялся к воротам, то до моего слуха донесся аналогичный шум мотора, но с другой стороны. Я вжался в ржавую землю. Как все не вовремя, черт подери, ну хотя бы на пару-тройку минут позже. Но, мои волнения оказались напрасны. Наоборот, подъехавшая машина, затормозила, водитель спрыгнул с подножки и подошел к первому, уже распахнувшему до конца ворота. Они поздоровались, первый протянул второму пачку сигарет, второй кивнул, взял и прикурил. О чем они базарили, меня абсолютно не волновало, меня заботило только то, чтобы они не заметили, как я пригнувшись, перебежал ко второй машине, направляющейся на зону, подтянулся, приподнял угол тента, предварительно отвязав бечевку, которой он крепился к борту, и шмыгнул внутрь.
Пахло жратвой! У меня, аж слюноотделение началось такое обильное, что даже из глаз слюна пошла, вот до чего я хотел жрать!   
Мысли о еде, мгновенно улетучились, едва машина дернулась, хлопнула дверца, водитель сел за руль и нажал на сцепление. Машина дернулась два раза и рывками покатила куда-то к чертовой матери. Я просто-напросто не видел ничего, ведь внутри была кромешная тьма, и лишь сладкий запах вареного мяса, придавал мне уверенность, что мы движемся в правильном направлении.
Неожиданно, машина резко затормозила, и я чуть было не кувырнулся и не шмякнулся башкой о какой-то чан со жратвой. КПП, решил я и верно, водитель просигналил и проехал несколько метров. Снаружи раздались голоса. Потом, кто-то прошел вдоль машины и, обойдя ее ссади, подошел в борту.
- А чего у тебя тент отвязан? – спросил кто-то.
- Отвязался вероятно на этих колдобинах, - ответил водитель. – Эти мудаки все делают тяп –ляп. Да ты не беспокойся, Семеныч, ничего с твоим гуляшом не случится, все в целкости и сокрадности.
- Иди ты, - ругнулся кто-то. – Эй, Акинин, иди сюда, чего ты стоишь там, как дундук, я что ли за тебя полезу?
Только этого мне не хватало, подумал я, вероятно сейчас машину досматривать будут. Куда деться? Найдут, утопят в собственной моче! Я крадучись пробрался вглубь и притаился возле какого-то мешка, прикрывшись куском рогожи, которую подобрал возле чана.
В глаза ударил яркий свет, это кто-то распахнул тент с заду. Сквозь дырку в тряпице, я увидел чей-то силуэт, который перемахнув через борт, подошел к чану, возле которого я изначально сидел, взял его двумя руками и потащил обратно.
- Чай не забудь, - скомандовал кто-то снизу. – Да, положи ты автомат, хули ты с ним валандаешься!
Какой-то солдатик, а я успел разглядеть его, когда глаза немного привыкли, передал кому-то свое оружие, затем бидон, вернулся, взял еще один и с ним спрыгнул на землю.
- Досматривать будете? – спросил водитель.
- А нах*я, - ответил все тот же голос. – Террористов привез с собой, как в Буденовске? – он рассмеялся. – Поезжай. Да, Вась, ты бы хоть водки привез из города, а то надоело уже спиртягу глушить.
- Лады, - ответил шофер. – Будет оказия, привезу тебе пару фуфырей «Киндер – сюрприза!»
- Иди ты, - выругался некто, - Эту гадость пускай СПС –ники пьют, а ты мне обычной, нормальной водки привези.
-  Договорились, пока, - ответил шофер, залез в кабину и запустил двигатель.
Машину бросило вперед и мы помчались по «зоне». Ехали мы минут пять, пока вновь не затормозили и водитель снова не стал сигналить. Ничего себе, подумал я, какая у них охрана здесь, охраняют, словно атомную станцию, а раньше, в застойное время, лишь вохровцы на входе, да контролеры в цехах, а ведь тогда, это был секретный объект, правда и город был закрытым, чтобы попасть сюда, нужно было пограничную заставу пройти. Формально, конечно, но все равно: командировочное удостоверение, паспорт, форма допуска №2 и разрешение на съемку. А сейчас, вроде, официально все остановлено, а охрану увеличили на порядок. Парадоксы нашей российской действительности!
Кстати, я ошибся. Насей раз никаких пограничников, цириков или иных злобных дядек и теток не было, а была дряхлая старушенция, открывшая ворота для проезда машины. Мы въехали в «жилую зону». Едва машина затормозила возле пищеблока, а водитель удалился в помещение, я сиганул через борт и бросился бежать к какой-то будке, находившейся неподалеку. К счастью, меня никто не заметил, да и я, если честно, никого не увидел, но чувство самосохранения превыше всего, да и осторожность в нашем деле играет не последнюю роль.
Отдышавшись, я прижался к стене и оглянулся. Из двери здания вышел рябой водитель с каким-то мужиком в белом халате, водила забрался в машину и стал передавать дядьке какие-то кули и мешки. Когда разгрузка закончилась, то они покурили пару минут, перекинулись несколькими фразами, и водитель занял свое место за рулем. Машина чихнула, заревела, развернулась и , оставив за собой облако пыли, умчалась в обратном направлении. Вот и все, ты достиг того, чего хотел! В сарае или будке, хрен тут разберешься, жутко воняло каким-то испражнениями, то ли, кошачьим дерьмом, то ли человечьим, но дышать полной грудью, совершенно было невозможно. Приходилось вдыхать и выдыхать через раз. Потом, я обратил внимание, что этот запах был присущ почти все помещениям, в которых мне удалось побывать. Но, нигде говна, как такового, я не увидел, разве что, в хлев..
У меня пока не проклюнулось ни одной мало-мальски здравой мысли, не пришло на ум ничего дельного. Что мне сейчас делать и куда, главное, я попал? Судя по всему, это напоминает чем-то больничную территорию, а не могильник для хранения химических отходов. Человек в белом халате, явно не был похож, на какого-нибудь гениального ученого, контролирующего процесс распада солей тяжелых металлов, скорее, он походил на санитара из Боткинской больницы, вечно молодого и вечно пьяного. Итак, дебет – кредит. Ждать надо, пока начнет смеркаться и тогда вылезать из этого вонючего убежища, если, конечно, не сдохну раньше, от этого смрада. Сейчас времени уже часов пять, а то и шесть, возможно, что водитель привез продукты, и еду для солдат. Если времени именно столько, а не меньше, то скоро начнет темнеть
Когда сумерки окутали территорию вокруг будки, я решился покинуть свое убежище. В хозблоке или пищеблоке, поди разбери, по-прежнему горел свет и что-то готовилось, но меня это мало интересовало, я направил свои стопы в сторону ветхих деревянных строений, которые заметил, разглядывая сквозь щели в сарае территорию. У меня складывалось такое ощущение, что именно там, я найду то, к чему стремился, именно там теплилась жизнь.
А вот сейчас начнется философия, хотя я так ее не люблю.
Все дело в том, что я прокрался к этим строениям и чего же я там увидел?
А увидел я там, братцы, обыкновенных людей и необыкновенных маленьких уродов. Нет, не зелененьких человечков из фильмов про инопланетян или из белогорячечного бреда. Это были детишки, простые дети, но с различными аномалиями в развитии. В общем, подкрался я к деревянным баракам, притаился возле одного из них, подождал не много и решился подойти к маленькому окошку, в неосвещенном от закатного солнца месте. И что же я там увидел? А увидел я там помещение, равное примерно стандартной комнате в обыкновенной хрущевке, то есть метров десять не больше, довольно чистая и ухоженная. По обеим сторона стояли железные кровати, а возле окна обеденный стол, других предметов мебели в комнате не было. Возле окна стояла женщина с желтым, опухшим до невероятных размеров, лицом, которое все было покрыто язвами и рубцами. Она смотрела прямо на меня, но ее лицо не выражало никаких эмоций. Если сначала я вздрогнул и хотел сбежать, но потом, ее тихое спокойствие, передалось и мне, и я застыл в ожидании. Женщина шевелила губами и перебирала в пальцах бусы, словно четки. На столе стояли три пустых железных  миски, а возле них столько же пластиковых кружек, вероятно, люди готовились ук ужину. Отчего она никак не реагирует на мое появление, подумал я, ведь она смотрит на меня прямо в упор! И только когда луч солнечного света коснулся ее лица, я заметил, что у глаз женщины отсутствуют зрачки. У нее были совершенно белые, как молоко, глаза, слегка подернутые матовой дымкой печали. Женщина была слепой. Самое неприятное, что из ее безжизненных глаз сочилась влага, которую она вытирала носовым платком. Казалось, что она грустит о чем-то и плачет, плачет, плачет своими бездонными пустыми глазами. Язвы и шрамы на ее опухшем лице имели коричневатый цвет, порой переходивший в яркий, в оранжевый, особенно это было заметно возле губ, поросших волосами и, так же, покрытых язвами. Меня стошнило, когда я увидел, как по ее лбу ползет опарыш, да-да, именно тот, на которого так хорошо идет лещ и густерка. Когда желудок перестал выдавать желудочный сок и желчь, а спазмы улеглись, я снова заглянул в окно. В комнате по-прежнему сидела лишь одна женщина. Однако, через несколько минут, дверь распахнулась и на пороге появилась женщина в белом халате с респиратором на лице. Она подошла к «прокаженной», положила ей руку, в резиновой перчатке, на плечо, та медленно повернула голову. Вошедшая дама, взяла со стола миски и вышла из комнаты, затем появилась вновь, возвращая миска обратно, на прежнее место. В мисках находилось какое-то варево.
- Я сейчас детей покличу, - громко сказала женщина в халате.
Хозяйка комнаты молча кивнула и что-то беззвучно зашептала, своими опухшими, гниющими губами.
- Говори громче и четче, - громко сказала женщина в халате. – Я тебя плохо поняла!
Женщина напряглась, так, что вены вспухли у нее на лбу, и сжала, покрытые язвами, кулаки.
- Ты не злись, чего ты, успокойся, - увещевала ее женщина в халате. – Сейчас придет сестра, сделает тебе укол и протрет раны. Я знаю, что черви больно кусают, но что я могу сделать? Я только лишь стряпуха. Все, садись, - она взяла ее под руку и подвела к табуретке, стоящей возле стола. – Кушай, я сейчас детей позову.
Женщина в халате вышла, вернулась вновь с чайником в руках, налила в пластиковые кружки кипяток и удалилась, хлопнув дверью.
Хозяйка комнаты, нащупала на столе ложку и приступила к трапезе, отправляя какую-то похлебку в беззубый рот.
Похлебка стекала по подбородку и капала на стол, но женщина не обращала на это никакого внимания. Пару раз она промахнулась, и вместо рта пыталась попасть себе в нос, после чего, он с раздражением отшвырнула ложку в сторону, взяла миску обеими руками и вылила себе на грудь, так и не донеся ее до рта.
Я был, на столько, потрясен этим зрелищем, что забыл про свой встроенный в мобильник фотоаппарат и ничего не успел сфотографировать.
Впрочем, самое интересное, если это может считаться интересным, было впереди. Через минут десять, когда женщина успокоилась, и вновь вертела в руках стеклянные бусы, в комнату вошли двое детей. То, что это дети, я догадался по их маленькому росту, но то, что это были обыкновенные дети, сказать было невозможно. Это были уроды, свет которых еще не видывал, а если и видывал, то это был не я. У девочки, как я догадался по серому платьицу, абсолютно отсутствовал но, как у сифилитика, одна рука росла откуда-то из под лопатки, а левая ключица росла в сторону спины. У мальчика, он был в потрепанных брючках и серой рубахе, и нос и руки были на месте, но его единственный глаз находился где-то между ртом и правым ухом, которое тоже имелось в единственном экземпляре. Лица у детей имели землистый, светло коричневый оттенок, в отличии от лимонного цвета лица их мамаши.
Детка подбежали к столу и…
И девочка уставилась на меня немигающими глазами, и ощущение дикого ужаса, отразилось на ее убогом челе. Она раскрывала рот, словно рыба, выброшенная на берег, и силилась что-то сказать брату. Тот тоже увидел меня своим единственным глазом и заверещал что-то, пуская пузыри из, лишенного губ, рта. Женщина повернула голову в сторону окна, что-то произнесла беззвучно и вперлась в меня своим мертвым взором. Внутри у меня все скукошилось и заиндевело. Страх пробрался по рубашку и впился в самое сердце, лишь мозг продолжал борьбу. Очухавшись, я вытащил из кармана телефон и сделал несколько снимков семейки уродцев, после чего я спешно ретировался, унося с собой массу приятных впечатлений, которые останутся со мной на всю жизнь.
Что ж, зрелище, действительно, не из приятных. Вот значит о чем пытался сказать голос из-за двери, вот о чем, говорил дед из «зарядъя». А, может, стоит вернуться и последить за ними еще? Впрочем, не думаю я, что только они здесь такие особенные.
Я оказался прав. В других окнах, в которые я заглядывал, я видел таких же, покрытых язвами взрослых, у некоторых из которых отсутствовали конечности, явно ампутированные, видел безобразных детей, примерно одного возраста: десяти – тринадцати лет, впрочем, понять, сколько лет этим уродам, было делом абсолютно глухим и бессмысленным. Возраст детей, я определил на вскидку, предполагая, что они родились из отравленных чрев своих матерей, в связи с этим и имели те физические недостатки, про которые я говорил. В одной из комнат, я заметил женщину в белом халате и респираторе, но это была не кухарка, это была медсестра. Она протирала каким-то раствором тело мужчины который лежал на кушетке. Мужчина был тощий словно обтянутый кожей скелет, и лишь живот его был надут как барабан, да, пожалуй, лицо явно диссонировало с тонкой шеей и туловищем. Женщина в халате, протирала его язвы, а он тихонько стонал. Потом, она жестами попросила его встать, значит, он был зрячим, и протерла ему спину. Когда он повернулся к  окну, то я заметил, что у него совершенно черный конец, словно он облил его гудроном или только что запекал его в печке, желая отведать сытного Hot-Dog. Поразившись этому обстоятельству, и тому, что он мог заметить меня, я ретировался, но сделал еще несколько снимков, и оставаясь незамеченным приблизился к сараю, из-за стен которого доносилось грустное мычание. Неужели у них коровы есть?
Позабыв о всякой осторожности, я раскрыл дверцу и вошел в сарай. В верху под потолком горело несколько светильников, а прямо передо мной стояло несколько уродце, которые впялились в меня своими безумными глазами. Жуткие мгновения растянулись на часы, грозя превратиться в вечность. Что мне делать, ведь они сейчас такой хай поднимут.
Но, ничего подобного не произошло. Наоборот, это я чуть не заорал, когда из кучки детей выделилась девочка и подошла ко мне.
- Дядя, у тебя деньги есть? – четко и внятно, произнесла она .
Я замялся, рассматривая ее. Если ей, как я предположил, лет одиннадцать – двенадцать, то она выглядит гораздо мельче детишек ее возраста. Тоже платье мышиного цвета, тоже лицо к коричневым отливом, те же безумные глаза, выкатившиеся из орбит, не имеющие не век ни ресниц, прозрачные и пустые, как у селедки. Руки, вроде, на месте, ноги тоже, только уж больно кривые, лицо, слегка опухшее, особенно возле рта, а так, в принципе имеет правильные черты, разве что, но несколько не пропорционален овалу лица, да полное отсутствие зубов, вызывает определенные эмоции, а так…
- А, зачем тебе деньги? – придя в себя, я ничего умного не придумал, чтобы задать ей встречный вопрос. Зачем ей здесь деньги?
- Так, есть или нет? – продолжала настаивать девочка.
- Ну, есть, - не твердо ответил я. А разговаривает она, как нормальный ребенок, вполне убедительно и здраво, во всяком случае, не мычит и не блеет, как я мог бы это предположить, судя по ее внешним данным, и окружающей атмосфере.
- Сколько?
- А сколько тебе нужно? – спросил я, доставая из кармана бумажник, и показывая мятые бумажки.
- А сколько дашь, если я у тебя отсосу? – улыбнулась девочка, показывая свои красные, кровавые, воспаленные десны. – Десятку дашь?
- Что-о-о? – я опешил, и таращил на дитя глаза, словно это я был безумный, а не она. Впрочем, если она слегка не похожа на обычных детей, мягко скажем, то это не значит, что у нее отсутствует серое вещество – Что, ты собираешься сделать?
- Х*й у тебя отсосать, - ни капли несумятясь, сказала девочка. – Давай, -она схватила меня за брюки, и попробовала расстегнуть ширинку.
Я ударил ее по рукам, она завыла, словно побитая собака и закружилась, словно юла. Из кучи выбежали две девочки, явно постарше, подбежали к «моей» и начали ее лупить по голове. Я разглядел, что они чуть постарше чем она, и выглядят несколько иначе, во всяком случае, внешне они мало чем отличались от обычных детей, которых мы встречаем на улице, разве, что лицо и тело у них были желтого, я бы сказал, ядовито-желтого цвета. Изо рта, эти девочки изрыгали проклятия в адрес своей более младшей подруги. Потом, закончив экзекуцию, одна из них обратилась ко мне.
- Ты не обращай на нее внимание, она ебн*тая.
- Что? – таких слов в их возрасте я еще не знал, да если бы и знал, то постеснялся произносить при взрослых.
- Она ху*соска, - добавила вторая. – Сосет у дяди Васи х*й, а он ей за это конфеты дает.
- Что?!
- У дяди Васи, у шофера с большой машины, - стала пояснять девочка. – Он приезжает сюда утром, и привозит всякую кашу, а Верка бежит к нему в кабину и х*й у него сосет. Она уже давно это делает, дядя Вася добрый, он конфеты ей дает, он ее жалеет, у нее мамы нету. А, вообще, она ****ь!
- А ты знаешь, что это слово означает? – наконец нашелся я, слегка придя в себя.
-  Папка говорил, что это его начальника так зовут, директора завода, где он раньше работал. А теперь папка болеет, он все время лежит и плачет, а мамка писается и какается, а у нас пахнет плохо, - сказала девочка. – ****ь, это плохой человек, так папка говорит.
Я не нашелся что ответить «разумной» девочке, но про себя отметил, что дети живут здесь с родителями, которые уже дышат на ладан. И слов этих они нахватались из уст своих отцов и матерей. Но, то, что проделывает дядя Вася, это полнейший беспредел, хорошо, что я его сфотографировать сумел, это дело я так не оставлю.
- Дядь, а у вас вправду деньги есть? – спросила первая взрослая девочка. – Или ты врешь!
- Нет, не вру, - сказал я, по-прежнему держа бумажник в руке. – Вот, смотрите, - я показал им деньги.
- Если я тебе дам, ты сколько заплатишь?
- Чего ты мне дашь? – я не понял, чего она хочет мне предложить.
- Чего-чего, - рассмеялась девочка, поворачивая свое желтое лицо к подружкам. – Во, дурак какой, бабоньки, ну, прямо дебил отутюженный.
- Ты объясни толком, - сказал я, начиная догадываться, что хочет дать мне девочка.
- Вот чего, - она задрала платье и оголила низ живота. – Видел, больше не увидишь, - она одернула платье. – Сколько дашь?
- Этому тебя тоже дядя Вася научил? – вместо ответа, спросил я.
- Не-а, - растягивая слова, ответила она. – Это солдаты, которые нас от зверей стерегут.
- От кого? – переспросил я.
- От зверей всяких, так они говорят, - ответила девочка, жадно вгрызаясь глазами в купюры, которые я вертел в руках.
- От зверей? – удивился я. Надо же, чего эти урки наплели несчастным детишкам, впрочем, ведь им придется находиться здесь до конца жизни, мне так кажется. -Ладно, если ты скажешь, зачем тебе деньги, то я их тебе дам, сколько ты захочешь и безо всяких условий, - сказал я, вытаскивая из пачки самые мелкие монеты.
- Она хочет замуж выйти, - ответила за нее подружка, такая же пучеглазая, как и первая, но чуть пониже ростом, и с чуть более  лиловым отливом на лице, нежели у первой. – Она думает, что солдат ее отсудова заберет. Фага –с два!
- Сука! – замахнулась на нее кулаком старшая.
- Сама сука! – огрызнулась вторая.
- Это тебе фигос под нос,  потому что ты у теленка *** сосала, а я нет. – Вот тебя и не ебут, от того, что ты грязная ****ь.
- Сама ты ****ь!
- Дети, дети! -  я встал между враждующими сторонами, и попытался погасить назревающий конфликт.
- А я то же у Борьки сосала, а он мне в рот чуть не нассал, - закричала «уродина» и побежала к стоящему поодаль бычку. Наклонившись, она подлезла под него и…
«Нет, детка, не надо!»,- хотелось крикнуть мне, так, чтобы  весь белый свет содрогнулся, но она уже…
И хотя я ничего не ел, почти целый день, и хотя я уже блевал сегодня, в тот момент меня так выворачивало на изнанку, что я думал, - скоро кишки мои полезут горлом. Доблевался я до крови, до полуобморочного состояния, до головной боли и жжения в печенке.
Конечно, я мог бы сфотографировать все это безобразие, но у меня просто не хватило сил, да и совесть надо иметь, да и честь знать. Должен быть какой-то нравственный порог, переступать через который не должен не только журналист, но и любой здравомыслящий человек.
Я вытащил из бумажника почти все деньги, крупные купюры лежали у меня в кармане, после того случая в поезде, и сунув их в руки девочке, которая собиралась замуж, выскочил из сарая.
- ****ько! – услышал я вслед похвалу, высказанную одной из участниц нашего разговора.
На улице меня поджидал новый сюрприз. Возле входа стояла толпа подростков, среди которых были и довольно крупные экземпляры. Поскольку освежения на улице не было, то мне пришлось напрягать зрение, чтобы определить, чего они хотят.
Чего же они хотели, так это я понял по первым фразам, которые произнес некто из толпы, писклявым, чуть сиплым голосом:
- Опять он приперся, пацаны. Опять девчонкам свой х*й в рот запихивал! Мне мать давно говорила. Надо его пошерстить маленько, хоть он и охраняет нас от зверей.
- Эй, голуби, - воспротивился я попытке, пошерстить меня немножко. – Я не тот, про кого вы думаете. Я журналист из Петербурга, привез посылку для вашего мальчика, - закончил я фразу белибердой из какого-то мультфильма про Простоквашу, понимая, что сейчас меня будут бить! Хорошо, хоть у них бейсбольных бит нет, а то, - я невольно поежился, представляя, как некий карапуз, со слезящимися глазами, полным отсутствием носа и рта, разбивает мне черепушку огромной бейсбольной битой.
- П*зди его ребята! – закричал все тот же писклявый голос. – Бей жидов, спасай Россию!
О, а это что-то знакомое, тухлятиной попахивает. Видно, крепко в их слабых телах, засели отцовские гены.
Не найдя ничего лучшего, я бросился наутек. В спину мне полетел град камней.
Я прилично оторвался от стаи мальчишек, но абсолютно не знал, куда мне бежать. Ведь, судя по всему, вся эта территория была огорожена забором с колючей проволокой, над которым возвышались смотровые вышки. Увидят меня, еще пристрелят, упаси Господи. А, не пристрелят, так эти малолетки камнями забьют, как пит дать!
Спасение пришло с той стороны, откуда я его меньше всего ожидал. Дело в том, что кто-то метнулся мне наперерез из -за черного остова какого-то здания, и толкнув меня, повалил на землю. Я больно ударился головой обо что-то твердое и потерял сознание…
Яркий свет больно резал глаза, голова болела и кружилась. Я открыл глаз. Белый потолок, зеленые стены, ярка 100 ваттная лампа, прямо перед лицом. Где я?
Я почесал правую щеку и сел. Белые круги перед глазами с черными пятнами посредине, сейчас глаза привыкнут, и я сориентируюсь.
- Очнулся Штирлиц, - сказал чей-то голос.
Я посмотрел в сторону говорившего. Деревянный стол, лампа, какие-то бумаги на столе, окно, колышутся занавески. За столом сидит мужчина и вертит в руке мобильный телефон. Я похлопываю себя по карману рубахи, так и есть, это мой мобильник -  Motorola-650 МТ. Кто это, и зачем я здесь, почему у него мой телефон?
- Да, занятная вещица, - сказал мужчина. – С камерой встроенной. Таких еще в России не так много. Где достал?
- Украл, - ответил я, потирая вески.
- Я, так и подумал, - сказал мужчина. – Я такие штуки видел еще лет двадцать назад, но только не цифровые, а с пленкой. Наши разрабатывали даже еще более мелкие, нежели этот.
- Я знаю, - сказал я.
- Откуда? – удивился он.
- Кино смотрел про шпионов.
- Ах, вот оно что! – рассмеялся мужик. – Тогда ладно, а я было подумал, сто ты на контрразведку работал.
- Не довелось, однако.
Я окончательно пришел в себя, протер глаза и лицо платком, и уставился на мужчину. Где-то я его видел, но где? Нет, не вспомнить. Да, кажется в пивном зале. Возможно, а может, я ошибаюсь, у этих фээсбэшников абсолютно стандартные физиономии, все, как из одной яйцеклетки, как и менты, их тоже одна мама рожала. То, что он был чекист, сомнений не вызывало, судя по лицу, по манере вести разговор, по манере поведения, по вкрадчивому тону его речи.
- Как же ты умудрился пробраться сюда, следопыт? – спросил чекист, представившийся Владимиром Михайловичем.
- Через забор перелетел, - ответил я. – Дайте попить.
- Пей, - он указала на графин, стоящий на подоконнике. – Стакан за ним стоит.
Я подошел, налил себе полный стакан и залпом осушил его, затем второй, третий…
- Ты что, с бодуна? – удивился оперативник.
- Да, - соврал я.
- Заметно, - сказал он. – Так, кто помог тебе проникнуть на охраняемый объект?
Вломить что ли водителя, чтобы он свой х*й девчонке в рот не совал, я вспомнил разговор с девочками в сарае, и мне опять сделалось дурно.
- Васька, шофер, - сказал я, спустя некоторое время.
- Что? – чекист нахмурил брови. – Василий Игнатьевич?
Я кивнул. Пускай попляшет, старый педофил, я еще про твои выходки все расскажу.
- Не может быть, - вслух продолжал размышлять оперативник.
Ясно, что он на вас работает, что его проверяли и перепроверяли не один раз, но что ж, бывают проколы у солидных ведомств, сотрудники-то, вплоть до генералов, сваливают за бугор и выдают секреты, а тут какой-то рядовой «сексот», только расшифровывается он не, как секретный сотрудник, а сексуальный отморозок.
Может быть, - сказал я. – Вы плохо своих людей знаете. Спросите у беззубой девочки – уродки, лет одиннадцати – двенадцати, что ей дядя Вася кроме «Чупа-чупса» в кабине машины предлагает пососать!
Оперативник промолчал, и я догадался, что он знает об этом пристрастии своего подчиненного.
- А, так вы в курсе, - усмехнулся я. – А то, что солдаты других девчонок совращают, да еще жениться обещают, вы тоже знаете? Ведь у них, у девах, еще организм не готов к совокуплению, они же еще не сформировались как женщины, а их уже драят во все щели!
- Положим, - сказал чекист. – Был тут один ублюдок из Дагестана, но сейчас его перевели в другую часть, а возможно, он под трибунал пойдет.
- Вот именно, всего лишь – возможно.
- Ты, борец за справедливость, - разозлился мужик. – Ты чего добиваешься? Я с тобой по-людски, а ты наезжать начинаешь. Разве это дело? Я тебя от верной смерти спас, эти сорванцы тебя бы угондошили в два счета, и им ничего бы не было, они больные, - он придвинулся ко мне. – Ну, скажи, чего тебе надо, кто тебя сюда послал, зачем тебе все эти заморочки?
- Совесть у меня больная, - ответил я. – А то, что выручили меня, так за это вам земной поклон. Спасибо, сейчас бы лежал, во сырой земле, земле русской, Муромской. Или не Муромской, но это не суть.
- Паясничаешь?
- Отнюдь, правду глалолю!
- Цель поездки? – он приступил к заполнению протокола.
- Видеосъемка.
- Что за съемка?
- Пейзажные планы города  N- на Оке.
- Как здесь очутился?
- Заблудился, пьяный был, не помню.
- А как фотографировал, ты тоже не помнишь, - оперативник коснулся рукой моего телефона.
- Помню, даже больше, чем наснимал, - ответил я.
- Жить хочешь?
- Это вопрос или угроза?
- Вопрос.
- На глупые вопросы не отвечаю.
- Хорошо, - он достал из ящика стола лист бумаги, пробежался по нему глазами и сказал. – Вы для кого снимали, для  CNN или  для ARD.  .
- Не для тех ни для этих, в командировочном удостоверении указано, какая контора нас сюда послала, - ответил я. Боже мой, теперь я почти все понял. Они нашли у меня в портмоне визитки Скотта из американской CNN  и Дирка из немецкой ARD   , вот поэтому они так аккуратно за нами наблюдали, чтобы не навлечь на свою голову международный скандал! Вот в чем разгадка, а я-то себя великим журналистом представлял, а это всего лишь западный бренд, вот и все.
- Хорошо, поверим на слово, - чекист что-то записал на листочке. – Видео выше мы посмотрели, можете забирать его с собой, а то, что было записано в фотокамера, я, извини, стер, нажал случайно не на ту кнопку, вот все и стерлось. Ну, я думаю, что ты меня простишь. У тебя будет время еще завтра поснимать и реку, и жителей и лес, до того, пока вы не отправитесь восвояси.
- А что, мы завтра уезжаем? – я мысленно свыкся с мыслью, что все мои героические поползновения оказались очевидной бессмыслицей. Они просто переиграли меня, как неокрепшего сосунка, вот и все.
- Конечно, у вас ведь билеты заказаны на завтрашний поезд, - он сказал это четко и естественно, без тени иронии. – Сейчас ты напишешь мне бумагу, и можешь, отправляться к своему другу, который тебя уже обыскался.
- Какую бумагу?
- А такую, что ты ничего не видел и ничего не слышал, - ответил он и улыбнулся, такой паскудной улыбкой, что меня вновь затошнило.
- А если я не подпишу?
- Подпишешь, куда ты денешься, - его лицо посерьезнело. – Только, если ты не сделаешь это добровольно, тебе придется сделать инъекцию галоперидола, а этот препарат не очень легко переносит любой организм, тем более твой, отравленный нарзаном. После укола, ты подпишешь все, что я тебе скажу, ты своего оператора сдашь с потрохами, заявив, что он активный гомосексуалист, зоофил, наркоман и враг народа. Так что, выбирай.
- Давайте бумагу.
Прочитав мои каракули, оперативник кивнул и убрал бумагу в сейф, стоящий под столом.
- Ну, а теперь без протокола, - сказал он, протягивая мне пачку сигарет. – Зачем тебе все это нужно?
Я пожал плечами. Говорить, что я приехал сюда ради денег – стыдно, а говорить, что душа болит – противно.
- Людей жалко, - наконец, тихо и неуверенно произнес я.
- А мне, думаешь, не жалко? – оперативник завелся, беспрерывно затягиваясь и сплевывая на пол, несуществующий табак. – Когда здесь рвануло, то знаешь, что творилось? Не знаешь, и никогда не узнаешь, потому что, те, кто спасал и эвакуировал отсюда людей, они уже все на том свете. Лет-то уже сколько прошло.
- Тринадцать.
- И это уже выяснил? Молодец, - похвалил меня чекист. – Те, кого ты в бараках видел, они почти под выброс не попали, так по мелочевке, те же, кто был непосредственно здесь, погибли в одночасье. Тут вообще, несколько лет голая пустыня была, это уже потом, когда верхние слои почвы срезали, когда обработали вех и вся, тогда кое-что возобновило свой рост.
- А цветы на клумбе искусственные, - вставил я.
- А, это Маргарита, это у нее бзик, - улыбнулся опер.
- А, она у вас шустрая, - сказал я. – Сразу в трех лицах представилась нам вчера, и даже ни разу не покраснела.
- В смысле?
Я рассказал ему, как эта дородная тетка, перебегала от ресторана в пивной зал, из него в общежитие.
- Так их же трое, - сказал оперативник. – Рита, Женя и Оксана.
- Как, они действительно близняшки? – поразился я.
- Да, - подтвердил чекист.
- Ну, мы Шерлоки Холмсы, в таком случае, - я покачал головой. Заигрались мы в сыщиков, не имея для этого ни данных, ни навыков. Короче, пора нам на свалку истории.
- А про уродов и людей, так ты сам все видел своими глазами. Взрослые немощны и больны, половина из них слепые, половина глухие, а треть, вообще, с постели не встает. Их здесь содержат на полном пансионе,: кормят, оказывают медицинскую помощь, обслуживают. Убого? Да, убого, но государство, к сожалению, больше денег выделить не может, ты сам знаешь, какая нынче ситуация. Спасибо и за эти крохи. Что же касается их детей, то они родились здесь, здесь и умрут, их нельзя выпускать, они заразные. Так что, твой шофер – дядя Вася, свое получит, только не от меня, а от Всевышнего, он его скоро к рукам приберет. А мне он нужен, хоть такой, но нужен, ведь сюда никого не заманишь.
- А что за массовка фланировала вчера перед нашим носом? – спросил я.
- Массовка, - усмехнулся чекист. – Действительно, как в кино. Это специальные люди подобраны, когда проверяющие из МВФ или трехсторонней комиссии по разоружению приезжают. Ну, и для вас сделали исключение, мы телевизионщиков любим и уважаем, особенно передачу «Аншлаг».
- Я ее тоже искренне люблю, как и наши правоохранительные органы, а особенно спецслужбы!
- Вот и чудно, - сказал оперативник. – Надеюсь, вас не надо провожать до поезда?
- Конечно, нет, - ответил я. – Мы и так принесли вам столько хлопот и забот.
- Ничего, это наша работа.
- А эта наша, - ответил я. – Я свободен?
- Естественно, - ответил он.
- А телефон?
- Пожалуйста, пожалуйста, - он протянул мне руку. Я пожал ее, затем он вложил в мою руку телефон. – До общежития доберетесь?
- С божьей помощью, - ответил я. – Прощайте.
- Адью!
-
- Простите, - я остановился перед дверью. – А кто виноват в этой трагедии, с ними что? Их посадили?
Он не ответил, но по его глазам я понял, что виноватых здесь нет, а стрелочники не в счет.
Я вышел из кирпичного здания возле КПП и зашагал в сторону ворот. Пограничники беспрепятственно выпустили меня. Я шел по асфальтовой дорожке, словно пьяный. Хотелось выть, выть во все горло.

Вот уже и пятый десяток разменял, а все никак угомониться не могу, думал Ленька, бесцельно бродя по району. После увольнения из телевизионной компании, он никак не мог пристроиться на хоть сколь-нибудь хлебное место. И дело даже не в его пьянстве и перманентной депрессии, с этим худо-бедно справится можно было. Тут корни были куда глубинней, мощней. Страна утопла в репрессиях, которые новоиспеченный царь проводил по всей стране. Как полагалось, по русской традиции, за оттепелью наступал застой, а за либеральными переменами – глухой авторитаризм с запахом тоталитаризма. Грубо говоря, от Горбачевского социализма с человеческим лицом, через эпоху слабой демократии Ельцина, страна вползла в госкапитализм с Путинской ухмылкой. В России принимались драконовские меры безопасности, якобы в связи с угрозой исламского терроризма, а на самом деле, боязни Путина потери своей неограниченной власти. Группы православных мракобесов бродили по территории всей страны и пугали либералов, да и просто инакомыслящих людей демократических взглядов, своими претензиями на интеллектуальное превосходство. Демократической прессы не осталось, как не было телевидения и радио. Ну не считать же несколько желтых СМИ за действительно либералов. Оставался интернет, но и он трещал по швам под напором Роспотребнадцора, Россвязи и других контролирующих организациях. Страна катилась в реку, в которой князь Владимир, почти Путин, тысячу лет назад топил древних славян.
Ёбн*лась страна, думал Леонид, понимая, что с его взглядами найти работу в медийном пространстве не представляется возможным, а работать на государственные прокладки сил ни желания не находилось. Как когда-то написал он в одном стихотворении: «Жизнь покатилась кубарем с горы…». Первое время выручали друзья и мелкие заработки в виде какой-то халтуры. Но, когда в силу возраста, приятели стали уходить из этого мира, и Ленька практически остался один одинешенек, он всерьез задумался о своем дальнейшем существовании. Надо было что-то делать, ведь не сидеть же на шеи у престарелых родителях, которым и самим не сладко в этой стране. Да, найти бы хоть Андрюху Николаева, выпить, поговорить, как когда-то в застойные годы на пути к социалистическому раю. Но, они как разбежались в начале девяностых, так и не пересекались друг с другом ни разу.
Ленька присел на скамейку в парке 30-летия октября, который переименовали в очередной раз, на сей раз в парк им. Ивана Грозного. Один православный губернатор услышал где-то легенду, что царь Иван  VI ехал со своей свитой из Москвы в Орел, ставить себе бронзовый монумент в честь основания города, и заехал на пару часов в Санкт-Петербург, чтобы слегка поунять местных стрельцов, которые требовали «Бориску на царство». Схлестнулись тогда опричники Грозного царя со стрельцами царевны Софьи на берегах реки Екатерингофки, в нынешнем парке. Много стрельцов порубили опричники во главе с прокурором Малютой Скуратовым. Долгое время эта история была неизвестной, пока наконец православный  губернатор Орловской облпсти не раскопал ее в архивах министерства культуры Мудинского. Ну, а питерский православнейший из православных градоначальник с великой радостью дал парку новое название. Да, дела в городе идут прямо раком вспять. Все хотят услужить царю Владимиру и изгаляются кто как может. К примеру, креативные бизнесмены придумали нечто вроде Диснейленда на российский манер.
Московские фирмы и фирмы подконтрольные управделами президента вовсю осваивают Гутуевский и Канонерский острова. Теперь здесь оазисы социализма. На Гутуевском выстроили эпоху Брежнева, на Канонерке планируют эпоху вождя всех времен и народов. Ленька раз был на Гутуевском, впечатлений набрался на многие годы вперед, а может быть назад.
Сразу за мостом что-то вроде КПП и кассы. На КПП бравые молодцы проверят твои карманы, чтобы не пронес чего лишнего, типа фото- и видеокамер, смартфона, диктофона и прочей лабуды. Затем ты меняешь российские деньги , либо иностранное бабло на советские, оставляешь паспорт, тебя вносят в компьютер, и вперед в эпоху развитого социализма. А там….
Там все, ну, почти все, как при «дорогом Леониде Ильиче». В магазинах колбаса докторская по 2 20, булка по 16 и 25, пиво по 35 и 41 (копейки естественно), и все это можно купить. В хозяйственных и промтоварных магазинах одно советское говно, уж про шмотки и говорить нечего. Сюда надо приводить тех, кто скучает по эпохе застоя и тянет нас в светлое прошлое.
Вот клуб моряков, возле него натуральные проститутки. Если есть деньги и желание, то можно снять и уединиться со щлюхой в гостиницу. Здесь так же все натурально, аки в семидесятые. Номера двуместные с двумя койками и черно-белым телевизором «Рекорд», по которому идут советские фильмы, советские новости, советские программы. Причем, все четко по времени. Если сейчас на часах девять вечера, то по телеку будет программа «Время», если чуть раньше – то хоккей ЦСКА – Торпедо (Горький) или футбол Арарат – Динамо (Киев). Плата за номер плевая, всего 2 60 за ночь, но это не твоя забота, за постель платит ****ь, правда из твоих денег. Если трахаться влом, то можно пойти в бар и попить разбавленного пива с набором из скумбрии, сырных палочек или сухарей. Можно взять что-то и помодней, типа креветок, вяленой куры или вареного яйца с красной икрой. Но, это уже изыски, такое в Ленинграде было, но не в каждом кабаке. Вероятно, они решили здесь свалить все в одну кучу. Тут же в баре можно купить из подполы водки,(кстати, довольно приличной на вкус), можно погрустить послушав юную Аллу Борисовну, Леонтьева, Гнатюка, Вески и Ротару. Можно купить «чеки Внешпосылторга» и обменять их потом у «Альбатроса» на валюту, можно все…. Можно, даже, снять комнату и пожить здесь несколько дней, окунувшись в далекое прошлое. Но, что-то не хочется, не лежит душа к этим развлечениям. Грустно. Кажется, что ленинградцы не ходят сюда, ну, те, которые помнят ту эпоху. Поначалу вроде весело, а потом такая муть на сердце, такая скука и тоска. Для иностранцев, для приезжих, для молодежи это наверное развлекуха, а для Ленькиного поколения попытка вернуть украденную молодость оборачивается душевными травмами, либо очередным запоем. Говорят, на Канонерке еще веселее будет, все как при Сталине. И ночные аресты и вырванные ногти и ноздри, и показательные процессы на врагами народа и бесплатное углубление морского канала отделяющего остров от материка. А в кинотеатрах «Свинарка и пастух» и «Кубанские казаки», а на базаре арбузы и дыни из Крыма и Ставрополья, бараны с Кавказа и помидоры из Астрахани. И люди все такие счастливые и довольные. А перед входом, на КПП раздают брошюру со статьей писателя Проханова, о величии эпохи и роли вождя в построении мощного советского государства. Пожалуй туда Ленька не пойдет, да и дорого это, за свои деньги в коммунистическом каземате *****лей получать. Это история для садомазо!
А Ахматову с Зощенко все равно не встретишь, как не мечтай.

- Пантелеев, никак ты?
Ленька прищурился, разглядывая полную даму, которая остановилась возле него, толкая перед собой коляску. Черт знает, что за старуха, разглядывал он даму и силился вспомнить, где видел ее и слышал этот голос. Голоса, как известно практически не меняются после подростковых изменений в организме, в отличии от его самого имеющего мерзкое свойство стареть.
-Ну, - полная дама  полезла в сумочку и, вытащив из нее сигарету, закурила, – я Ленка Хандожинская!
- Да я понял, - сконфузился Ленька, переводя взгляд от лица женщины на коляску. Ленка так постарела, так обрюзгла, что узнать в ней шестнадцатилетнюю девочку, когда они виделись в последний раз, было категорически невозможно. Это он, Ленька практически не изменился, только волосы выпали и зубы, да нос сломан, губа порвана и брови в шрамах. А так, как был дурачком в конце семидесятых, так и остался в двухтысячных.
Ленка присела рядом с ним и принялась без умолку болтать обо всем подряд, словно они вчера расстались, и ей не терпелось рассказать ему, что произошло за эти сутки. Информация сыпалась на него, как из рога изобилия с такой скоростью, что он лишь успевал поддакнуть, да вставить какую-нибудь ничего не значащую фразу, типа: них*я себе или ох*еть можно.
Обдав его словесным поносам, Ленка вдруг заторопилась и принялась прощаться.
-Да, ну в общем я все поняла, у тебя все хорошо. Да, кстати это мой внук Владимир, - она повернула к нему коляску с ребенком. В люльке лежал розовый бутуз и мирно сопел в две дырочки.
Да, ты правильно меня поняла, размышлял Ленька, глядя на удаляющуюся Хандожинскую. Он внезапно вспомнил, как перепутал ее с Маринкой Маргозиной и случайно лишил девственности. В голову нахлынула волна воспоминаний и он аж вспотел. Надо будет извиниться что ли, подумал он, глядя на ее телефон, оставленный в его смартфоне.
Да, Пантелеев дошел до ручки, размышляла Елена, толкая перед собой коляску с внуком. Тут ей в голову пришла дельная мысль. Надо про него Маринке рассказать. Она сейчас как раз диссертацию писать собралась «О психотипах детского и взрослого восприятия действительности в условиях снижения либидо в результате воздействия западных санкций на русский мир». Ханда провела пальцем по экрану смартфона и нашла номер Маринки.
-Алло, подруга, я похоже нашла тебе клиента. Да, подойдет, опущенный ниже плинтуса. Согласится, а куда он денется. Кто? Сядь на пол, а то ебн*шься. Пантелеев!

- Ленька? – Маринка отпрянула от трубки, словно это был не  iPhone, а горячий утюг. Про Пантелеева она и думать забыла уже как сто лет прошло. Елки-палки, и тут нахлынули воспоминания. Она потеряла контроль над собой, но только на пару мгновений, а потом вновь взяла себя в руки. - Давай встретимся в суши-баре на Вознесенском, ты мне все подробненько расскажешь.
Но, них*я себе, подфартило. Диссертация прежде зиждущаяся лишь на ее фантазиях и скромных познаниях в психологии, вырисовывалась в серьезный научный труд, ведь она знала Пантелеева с детства, а стало быть сравнение его психотипа прошлого и нынешнего, с психотипом испытуемого подростка с помощью методов математического анализа, могло привести к глобальным открытии в психологии. Фрейдом и Юнгом ей не стать, но Нобелевскую премию можно зацепить. Надо с Сашкой посоветоваться, Маринка, хлопнула полбокала сухого вина и принялась готовиться к встречи с подругой.
Не смотря на свой бальзаковский возраст (для несведущих, это когда женщине около сорока) Марго выглядела потрясающе. Подтянутое узкое лицо, высокая полная грудь, между прочим безо всякого силикона, удобоваримая талия. Лишь с ногами ничего нельзя было сделать. Точнее, Сашкиных денег хватило бы на то, чтобы сломать ее «колеса» и вставить в них прямые спицы, но Маринка на это не пошла, что дала природа, тем и надо пользоваться. Во всяком случае, ноги не зубы, имплант не поставишь.
Судьба у Маринки сложилась весьма удачно. Закончив свой кулинарный техникум, она все-таки вышла замуж за Сашку Школьника, который всерьез занимался наукой. На волне перестройки основал совместное предприятие со шведской фирмой «Wаndersloou & Margo», занимающейся поставками компьютеров в Союз в обмен на биоресурсы, представляющие из себя обыкновенное коровье говно, которое тогда еще можно было найти в пригородных совхозах и колхозах ленинградской области. К математическому анализу и ядерной физике это занятие имело апосредовательное отношение, но деньги приносило солидные и с научной деятельностью можно было повременить. Хотя матнализом и разработанными логистическими схемами эспэшники пользовались регулярно. В лихие девяностые Марго бросила свой ресторанный бизнес, который шел не шатко не валко, и ударилась в недвижимость, с которой ей везло куда значительней. Сашка, сколотив начальный капитал на говне и компьютерах, перешел в дивелоперы. Таким образом, они занялись нечто похожими делами и медленно, но верно продвигались к своему первому ярду. Про бандитов, ментов и административных чиновников вспоминали с неохотой, но точно насилию не подвергались, и паяльников в жопе не ощущали. И все у них текло своим чередом, лишь только с детьми как-то не заладилось. Маринка подозревала, что во всем виновата гонорея, которую она подцепила в самом начале своей половой жизни, от шведского партнера мужа. Кстати, Сашка был тогда в месячной командировке в Швеции, и ничего о триппере не знал.
Марго долго ходила по врачам, ездила в Финляндию и Германию, но эскулапы только разводили руками и говорили, что у нее такой организм. Сашка тоже проверялся, но врачи не нашли в его физиологии никаких отклонений и отсутствие наличия иметь детей. Поначалу эта проблема огорчала супругов, но со временем они смерились с ней, а иногда и подумывали об усыновлении какого-нибудь ребеночка из дома малютки.
Правда на этой почве или нет, Маринка подвинулась на психологии и поступила на факультет психоанализа в университет им. Герцена, который закончила в качестве дипломированного специалиста, что, кстати, не плохо помогало ей в общении с клиентами. Школьник же давно защитил кандидатскую диссертацию и писал докторскую. Вот теперь и Марго решила догнать мужа. На семейном совете они решили, что Сашка выделит ей необходимую разумную сумму, а они преступит к своему эксперименту. Рабочим названием было выбрано такое, - «Эксперимент Лолита». Однажды прочитав Набокова, Маринка решила проверить это на практике, внеся в оригинал собственные коррективы.
Суть эксперимента состояла в том.
В нем участвовали два человека. Мужчина и девочка-подросток. Маринка хотела выбрать девочку того возраста, когда ее отчим лишил девственности. Вообще эту скользкую тему своей работы, она выбрала в пику парочке православных мракобесов, депутата Милонова и сенатора Мизулиной. Ми-Ми, как лайкают в интернете, но не кошечкам, а этой сладкой парочке.
Мужчина и девушка живут в одной квартире, прежде не знакомые, оказавшиеся вместе как бы случайно. Девушка приезжая, мужик местный. Девушка обладает богатым гардеробом, но не имеет денег. Мужик каждый день получает 100$ и может их тратить на что угодно, кроме вещей для себя, но всю сдачу обязан приносить домой и складывать в специальный ящик-копилку. Эксперимент может продолжаться бесконечно, (до тех пор пока у Александра  не кончатся средства, или Марине не наскучит это шоу «Дом-33») покамест участники эксперимента не разойдутся, либо, наоборот, соединятся. Если разойдутся, то честь им и хвала, особенно девчонке, поскольку она не посвящена в суть происходящего, в противном случае, все содержимое железного ящика достается им обоим. Мужик знает о сути эксперимента, но рассказать о нем, не намекнуть не имеет право, о чем подписывает договор. В случае утечки информации, договор разрывается и, деньги без квартиры достаются девочка, а он оказывается так, где был прежде. В нашем случае в жопе, если одним из участников окажется Пантелеев.
Что двигало Мариной, какие чувства испытывала она, когда решила сделать своего бывшего парня участником эксперимента. Чувство жалости - отнюдь, желание помочь - навряд ли, чувство превосходства – уже ближе, обиды – никогда, мести – тем более. Это было чувство победительницы в гонке за жизнь. Жизнь достойную, яркою, подлинную которую заслужила пройдя по ней с достоинством, всемерно ощущая себя личностью, а не ноющей половой тряпкой, ссылающейся на различные препоны и преграды, якобы регулярно возникающие на пути.
Похоже, именно в такого слизняка и превратился ее бывший ухажер. Во всяком случае, так поняла она со слов Ленки, которая рассказывала ей о встрече с Ленькой, сидя напротив за столиком в ресторане «У козла». Ресторан принадлежал Маринкиному приятелю, прежде занимавшемуся грузоперевозками, но когда Путин решил ввести в стране систему «Платон», то есть мягкий отъем денег у фирм занимающихся грузоперевозками по всей странен, грубо говоря – дальнобойщиков, то Сергей Козлов решил попытать себя в ресторанном бизнесе, тем более, что Марго обещала ему помочь, вспомнив свою советскую молодость.
- Бодрится, конечно, - Ханда отпила чуть-чуть вина из пузатого бокала и поставила его на стол. – Но, выглядит ужасно.
Маринка молчала, вспыхнувшее было на мгновение чувство жалости, исчезло со звуками музыки, доносящейся откуда-то из-под стола. Она закрыла глаза. Боже мой, кто ей нравился когда-то. Впрочем, это было в другой жизни. А может ей все это просто приснилось!
-Да, пожалуй, он подойдет, - Марго взяла бокал и обняла его ладонями. – Ты про меня надеюсь ничего не сказала?
-Не-е, - замялась Елена, силясь вспомнить, о чем они разговаривали с Ленькой. Ей так хотелось похвастаться перед ним своей жизнью, что может она что-то и рассказала о ней. Да какая разница. – Разве что чуть-чуть…
- Да бог с ним. – Маринка опрокинула бокал и поставила его на край стола. За рулем не следовало пить, но сто грамм хорошего сухого можно. Это не номерной портвейн или венгерский Вермут, с него не развезет. – Как думаешь, согласится он участвовать в «Лолите»?
- Думаю, согласится! – утвердительно ответила Ленка.
Кандидатура подопытного была найдена, оставалось найти вторую половину. Маринка решила поговорить с подругами по работе, а так же «пошустрить» в университете среди первокурсниц приехавших из других городов и живущих в общежитии. А можно и в интернете покопаться. Тут важно не «ночную бабочку» поймать, а чистое, невинное дитя, которое смотрит на  эту жизнь сквозь розовые очки.
- Девочку найду, - Маринка рассказала мужу, что мужчину для эксперимента нашли, но вдаваться в подробности не стала, зная, что Сашка помнил об обиде нанесенной Пантелеевым ему в далеком футбольном детстве. Правда Сашку не особо занимал этот проект жены, его больше волновало собственное здоровье и проблемы, возникшие в строительном бизнесе.
Александр Михайлович в последнее время чувствовал себя не в своей тарелке. И на это были причины. Он даже не знал, что было первично, а что вторично в его существовании. Бизнес или здоровье. И если проблемы возникающие в строительном бизнесе еще как-то можно было обосновать, ссылаясь на общий застой в экономики страны, на высокую инфляцию, на непомерную ставку рефинансирования ЦБ, на санкции запада и стагнацию на финансовом рынке, то с перипетиями возникшими в его организме врачи все никак не моли разобраться. Ни УЗИ, ни МРТ, ни комплекс разнообразных анализов никак не давали основания, поставить врачам хоть какой-то достаточно внятный диагноз. Наконец, его определили в одну элитную межотраслевую клинику, выстроенную в пригороде Петербурга в уютном месте на Карельском перешейке, совсем недалеко от аналогичной в поселке Песочный. В отличие от старейшей онкологической больницы, новая российско-израильская обладала современным диагностическим оборудованием, отличной инфраструктурой, финансовым обеспечением и высококвалифицированными специалистами из Европы, Израиля и Кубы. Кубинцев было довольно много, что для Александра оказалось откровеньем. Замзав отделения интенсивной терапии, куда поначалу определили Сашку, тоже был из кубинских специалистов. Его сына звали Сашей и он болел лейкемией.
Территория клиники занимала несколько гектаров соснового леса, озера и полей, на которых располагались корпуса медучреждения. Кроме белоснежных корпусов, на территории был свой сафари-парк с экзотическими страусами и антилопами, океанариум с дельфинами и медузами, теннисные корты и волейбольные площадки, лодочной станцией на голубой глади озера и вертолетной площадкой для VIP персон и экстренных больных. Десятки сотрудников проживали в фешенебельном отеле пять звезд, как раз на берегу озера. Кроме основного персонала, сюда приезжали именитые медицинские светила, для проведения эксклюзивных операций и всевозможных конференций, а так же бесконечный сонм чиновников разных мастей, чтобы вылечить геморрой или удалить внезапно вскочивший чирей. Основным же направлением работы клиники была онкология. Сын кубинского профессора, наблюдавшего Сашку, остался вместе с отцом, а не отправился в Петербург в центр имени Р.М. Горбачовой. С отцом уютнее и спокойней. Мама у мальчика была родом  из Семипалатинска и умерла сразу после рождения сына от саркомы. Федор, он же Фидель, названный в честь лидера кубинской леворюции Фиделя Кастро, после смерти жены согласился поехать на работу в Россию, тем более, что у сына обнаружили белокровие и химиотерапию и последующее лечение, предпочтительнее было пройти под Петербургом. Несмотря на хваленую медицину, на Кубе, в последнее время, в связи с истощением финансовых потоков из России, стали возникать проблемы с оборудованием и лекарствами, в связи с этим многие программы закрывались или переходили на усеченный график.
Первые дни пребывания в клинике, Сашка больше болтался по территории, купался в озере и собирал сыроежки в сосновом бору. Маринка каждый день наведывалась к нему и подолгу разговаривала с Федором, все стараясь выяснить причину его недомогания.
- Общая усталость организма, истощение нервных волокон с дистрофией мозга, - качал головой доктор, рассматривая глубокое декольте Маринки. – Еще пару анализов и мы поставим окончательный диагноз.
- Федор Мигельевич, - Маринка с трудом выговорила его отчество. – Может деньги нужны, лекарства какие?
- Бросьте Мария. Здесь все так упаковано, что уже из Германии и Франции люди едут, - отводя взгляд от ее роскошных грудей, задумчиво сказал врач.
- Я Марина, - улыбнулась женщина, заметив направление его взгляда. – Просто Мария это у вас, а у нас Марина Мнишек!
- Давайте не будем про вашу историю, а то у вас и так о ней такие споры. То Владимира вспомнят, то Ивана Грозного, неужели других проблем в стране нет?
- Ого, доктор, а вы хорошо разбираетесь в нашей политической кухне, - удивилась женщина.
- С вас станется. Включишь телевизор, а там американцы свиным гриппом поголовье хряков под бульдозер низвели!
-Доктор, а вы оппозиционер! А еще с острова Свободы!
- На Кубе разные люди живут. И если меня зовут Фидель, это не значит, что я у вас приехал революцию делать. Я людей лечу и горжусь этим, а у врачей нет политических пристрастий. Это самая гуманная профессия в мире.
В кабинет просунулась круглая черномазая, головка докторского сына. Фидель-Федор как-то встрепенулся, на глазах превращаясь из строгого эскулапа в любящего родителя.
- Ой, кто это к нам пожаловал, - Марина встала и хлопнула в ладоши. – Я к вам завтра заеду, доктор, - она подала врачу руку, а другую, с конфетой в руке протянула мальчику.
Доктор пожал ей кисть, а мальчишка забрал сладость. Она заметила проплешины на его черном ежике волос и вздохнула. Сеансы химиотерапии пагубно действовали на волосяной покров ребенка. Похоже, что Сашке тоже предстоит эта процедура. Во всяком случае, Федор Мигельевич этого не исключал.
- Ну, как твоя диссертация? – вспомнил отчего-то муж, когда они сидели на берегу озера и кормили выводок уток, которых мама совсем недавно впервые показала на публике. Утята были еще совсем маленькие и гурьбой бросались на падавшие в воду кусочки булки. Мимо прошли топлес две известных теннисистки.
-Ого! – удивилась Маринка, а эти кобылы от чего лечатся, тоже от рака. – Она запнулась, поняв, что сморозила чушь, говоря об онкологическом заболевании, которого пока у Сашки не выявили.
- Нет, - равнодушно ответил муж, глядя, как девушки взявшись за руки, медленно и грациозно входят в холодную воду, точно что породистые скакуны. – Эти перед соревнованиями снимают последствия интенсивного употребления восстановительных лекарств. Здесь его быстро выведут из организма, не оставив следа, чтобы не краснеть на весь мир, как Маша Шарапова. Она тоже сюда приезжала, но было поздно, уже призналась.
Тем временем, девушки вышли на берег и стали обтирать друг друга полотенцами. Они делали это так эротично, что у Марго возник естественный вопрос, не лесбиянки ли они.
- А что в этом такого? – пожал плечами Александр. – Если девушки любят друг друга, то в этом ничего криминального нет.
- А мужики? – Маринка тут же вспомнила Олега и тренера по фитнессу. Сказать Сашке или повременить? Вот для него будет удар. Погодим маленько, время придет.
 - Мужики это другое, - ответил муж. – У них жестко все, болезненно. Да и повреждения всякие, ранки. От этого и ВИЧ через елду и анус. Чего это тебя вдруг эта тема заинтересовала?
- Да так, - Маринка махнула рукой, отгоняя назойливого слепня. – Квартиру нашла.
- Какую квартиру? – эти перескоки в разговоре постоянно бесили Сашку, он часто терял нити разговора. Отсутствие логической схемы диалога, были для него как утренний макияж женщины, - хаотичный и безразмерный.
- Ты, бл*дь задаешь вопрос о диссертации, а потом на баб голых зыришь, и все забываешь, - раздраженно ответила женщина. – Если тебе интересно, то будь любезен не следи за дамами нетрадиционной ориентации, а слушай меня. Нашла я хату для эксперимента.

Двухкомнатную квартиру подобрали в хрущевке недалеко от станции метро Черная речка. Это был обычная пятиэтажка на Торжковской улице, в Приморском районе Петербурга. Маринка сама проследила, чтобы в квартире все приборы, сантехника и газовое оборудование были в порядке, чтобы постояльцам не пришлось тратиться на их ремонт. Кроме того в комнату «Лолиты» встроили шкаф-купе, под завязку набив его модными щмотками, косметикой и прочими женскими штучками, чтобы на первых порах девушке не приходилось тратиться на необходимые шмотки и предметы гигиены. На кухню поставили объемный холодильник, микроволновку и аэрогриль. Про мелочевку в виде чайников, сковородок и кастрюль, столовых приборов и хозяйственных товаров,  подопытные позаботятся сами, решила Маринка. Ну, не фея же она из Золушки, чтобы уж совсем все делать за них. В комнате испытуемого мужчины была спартанская обстановка. Диван, кресло, стол, стулья и тумбочка со шкафом. Ни нательных вещей, ни зубной пасты, ни какой-либо техники эксперимент не предусматривал. В конце то концов, он будет каждый день получать по сто долларов, а это почти недельная зарплата среднего рабочего. Если мозги есть, то купит себе все что необходимо.
Удовлетворенная состоянием квартиры, Маринка проинструктировала своего помощника Эдуарда, как ему следует вести разговор с Пантелеевым, чтобы тот подмахнул контракт, наименее вникая в его суть. Она решила, что не будет ничего страшного, если он въедет в квартиру один и немного обживется, пока она не найдет ему еще одну постоялицу.
- И чё? – Ленька косел прямо на глазах, вливая в себя рюмки водки одну за другой.
- Я тебе и говорю, - Эдик терпеливо объяснял ему смысл эксперимента не вдаваясь в его суть и не рассказывая о всех подводных камнях, которые Маринка расставила по руслу движения реки. – Тебе ничего делать не надо. Живи, пей, ешь, гуляй, только и всего. Вон, подмахнул контракт и получай ключи от квартиры и деньги каждый день.
-А за что? – до Пантелеева никак не доходил резон этого дела. С какого такого перепуга ему будут платить деньги, предоставят жилье и вообще, что это за Волшебник Изумрудного города, пожелавший его осчастливить под конец жизни. Ну, о конце жизни Ленька малость приврал, но в остальном мыслил трезво, не смотря на то, что принял уже четыреста грамм «свекольной».
Вот сука, думал Эдуард, его просто так не возьмешь. Он, в отличии от Маринки перед встречей с клиентом, покопался в интернете и добыл кое-какую информацию об испытуемом. А там и институт значился, и работа в кино и на телевидении, да и в журналистике мужчина толк знал, стало быть на откровенную лабуду может и не купиться. Существовал в его нынешнем положении некий пунктик, окромя безденежья и безработицы, Ленька уж больно критически относился к существующему режиму Путина. Чем именно была вызвана эта неприязнь, Эдуард только догадывался, анализируя отношение к царю всех бывших заметных либералов, обиженных нынешней властью. Взять то: Шендеровича, Ганопольского, Киселева Евгения и многих других, которых путинский режим лишил славы и почета которыми пользовались они во времена Бориса Ельцина. Возможно, нечто похожее было и с Пантелеевым, на чем Эдик и решил сыграть, сообщив, что некий зарубежный фонд спонсирует этот эксперимент.
- Бред костлявый, - выслушав собеседника, произнес Ленька. – Ты еще скажи, что Сорос гранд выделил, вот вы его и пилите, отслюнявив мне крохи. Ну, копаный  ров, не смеши мою жопу! Говори, кому это нужно и зачем, иначе ищите дурака в узбекском ауле.
- Что ты ломаешься, как целка, - не сдавался Маринкин помошник, не решаясь раскрыть имя заказчика. – Тебе что деньги не нужны, не за*бало с родителями жить на пятом десятке?
- За*бало, - кивнул Ленька, представив укоризненные взгляды предков, когда он возвращается домой подшафе!
Это мгновение и разрешило ситуацию в пользу Эдуарда. Естественно, что водка тоже оказала свое значение, но решающим стало замечание Эдика на счет его никчемности и не нужности никому в этом мире.
- Давай свой договор, - Ленька махнул очередную рюмку, заботливо налитую официантом, четко выполнявшим инструкции хозяина. – Я посоветуюсь с юристом и дам тебе знать!
Никакого юриста у него, естественно, не было, да и смысл в совете какой, ведь все равно он его выполнять не собирается, во всяком случае в том, что рассказал ему Эдуард.
Довольный Маринкин коллега, можно сказать иначе, партнер, передал Леньке папку с договором, попросил не тянуть, а подписать его как можно быстрее. Эдик собирался с семьей на Бали, а деньги Маринка переводила на его счет, только после того, как нотариус подтвердит Ленькину подпись.
- Изучаю, - недовольный мужчина, отключил телефон. У него болел живот, голова и печень. Его достали звонки этого Эдика, который интересовался его подписью. Ему бы опохмелиться, а не читать всякую фигню тем более напечатанную мелким шрифтом.
На второй день, отмучавшись предыдущий, Ленька все же прочел содержимое папки. Не вдаваясь в подробности, он выделил для себя пару основных параграфов.
Жить он будет на халяву в двушке с какой-то шмарой. (наверное, следить за ним будет).
Каждое утро ему на карту будет перечисляться сумма эквивалентная ста долларам США (могли бы и в ЕВРО, жиды).
Тратить он может на что угодно, кроме нательных вещей (ему зимой в трусах ходить, что ли).
Все оставшиеся деньги неистраченные за день, он должен складывать в специальную копилку, встроенную в его комнате. После окончания договора, все деньги из копилки достанутся ему и его сожительнице (он так и не понял ее роль во всем этом. вероятно у нее был свой договор, но о его содержимом он знать не имел право).
По желанию, он может делиться с соседкой деньгами, но в долг давать не имеет право (так он и поделился, держи карман).
Цель эксперимента. Могут ли совершенно разные люди, можно сказать антиподы, просуществовать друг с другом в течение определенного количества времени. В случае нарушения договора или его расторжения раньше срока все накопленные деньги достаются противоположной стороне ( ну уж х*й вам, а не денежки).
Непонятным был срок окончания эксперимента. Фраза на год с возможной пролонгацией, ни о чем не говорила (конечно, если соседка не Баба-Яга, то лучше подольше).
Убивал пункт о том, что нельзя водить в дом друзей и бл*дей, но это можно пережить. Шмоток дома полным полно, да и приятели поделятся если что.
Квартиру конечно напичкают жучками и видеокамерами. Может они «За стеклом» снимать собираются или «Дом-3» с Ксюшей? Тогда хоть с Собчак перепихнусь, вон у нее сколько фоток в интернете и от некоторых даже фантазии подымаются! Надо с Аркашкой связаться будет, когда деньги появятся. Э, нет, ведь по договору он не имеет право приводить в дом друзей! Так, тогда под предлогом ознакомления с будущим местом жительства, надо выцыганить у Эдика ключи, и до подписания договора, навестить квартиру вместе с приятелем. Ленька, довольный, что мозги его еще работают, набирал номер Эдика. Тот попросил подумать, вероятно с хозяином советуется, и вскоре перезвонил, согласившись показать квартиру.
- Когда за тобой заехать?
Поездка с посредником не входила в планы Леонида, тем более, что он еще не созвонился с Аркашкой.
- Я пока еще не решил, - Ленька соображал, что ему делать.
Его выручил Эдуард, у которого горели билеты до индонезийского курорта. Тот плюнув на инструкции, согласился дать Леньке ключи на один день, не вдаваясь в подробности и не думая о последствиях. Договорившись с Аркадием, и пообещав Эдику вернуть ключи в ближайшее время, Ленька съездил на Черную речку и посмотрел на свое будущее жилье. Оно ему понравилось, как и Маринке. Стоит ли говорить о том, что все-таки они были когда-то влюблены друг в друга. Аркаха нашел несколько веб-камер в его комнате, на кухне и в ванной но не был уверен, что это все.
- Точно, Дом-3 снимать собрались, размышлял Ленька. – может собчачиху трахнуть удастся!
- Страшную эту, - Аркашка повел плечами и  его передернуло словно он выпил паленой водки. – Тогда уж лучше Семенович или Анфису Чехову.
- Сплюнь, я стебусь, - сказал Ленька. – С меня бутылка.
Он наплел Аркашке какую-то чушь про новый телевизионный проект канала ТНТ, не вводя приятеля в настоящую суть событий.
Назавтра он подписал договор, где последним пунктом значилось, что он нигде и не при каких обстоятельствах не должен рассказывать о его содержании, как и о нем самом.
Тем временем Маринка ревниво отбирала претенденток на сожительство, в нормальном смысле этого слова, без сексуального подтекста, с ее бывшим возлюбленным. Можно даже сказать, с ее первой любовью. Подсовывать кого попало ему ей не хотелось, но и подыскивать красивую куклу тоже, все же Марго немного ревновала.
Наконец, она нашла в интернете девочку, которая, как ей показалась соответствует тем критериям, которые выбрала она для игры этой роли. Девочка была из Украины, ей было шестнадцать лет, она была студенткой Мухинского училища и жила с подругами на окраине Питера, снимая однокомнатную квартиру на четверых. Звали девочку Ульяной.
Судя по фотографии ВКонтакте, это был угловатый, долговязый подросток, с правильными чертами лица, из южных славян, если уж конкретнее. Черные густые волосы, узкие плечи, стройная фигура.. пожалуй и все, ничего экстраординарного, но и ничего заведомо отталкивающего. Маринке даже на секунду показалось, что выбранная кандидатка, чем-то напоминает ее в юности, но пролистав свои детские фото на телефоне, она сочла эти мысли не верными. Теперь предстояло связаться с ней по мессенжеру и договориться о личной встречи. То, что Маринка сможет ее уломать, она не сомневалась, лишь бы речь не пошла о несчастной любви, как случилось это с Сашкой, когда тот ловил рыбу с компаньоном на Неве, возле Ушаковской развязки. Нет конечно, несчастная любовь не у мужа случилась, а историю ей Саша рассказал, которая приключилась с ним на рыбалке.
Поехали они с Максимом, его вице-президентом на рыбалку на залив. Погода была дождливая , ветреная и прохладная, но раз мужчины решили, что ехать надо, то перечить им бесполезно, тем более, что Маринка собиралась вечером идти в Мариинку, послушать Анну Нетребко в роли мадам Баттерфляй. Сашка не очень любил эту оперу, предпочитая Кармен и Евгения Онегина, а посему Марго договорилась с подругой Жанной, директором ресторана «Коровьи лепешки». Тогда в городе мода пошла придумывать для заведений общепита разные дурацкие названия, типа «Синий Пушкин» или «У Берии на огоньке».
Припарковавшись возле Ушаковского моста, около метро Черная речка, Сашка спустился к Неве на причал для маломерных судов,  и стал ждать компаньона, который остался возле ангара в котором хранился катер, дожидаясь охранника с ключами. От нечего делать, Александр решил покидать блесну, вдруг зацепится какая-нибудь дура. Но, рыбу он так и не поймал, зато выловил из реки настоящую русалку. Позже, за чаем, он рассказывал Маринке о своем подвиге.
- Вот блесню я на причале, жду Макса. Смотрю, на трап девчонка карабкается. Вся скукошенная какая-то, в легкой курточке  и с большим рюкзаком за спиной. Ну думаю, никак топиться пришла, а сам спиннинг кидаю и Макса дожидаюсь. Гляжу на нее, краем глаза, чего она тут удумала. Та села на деревянный настил, прикурила сигарету и пишет что-то на листочке бумаги. Вдруг блесна зацепила что-то. Щука! Я мотаю катушку, леска как струна, удилище в дугу. Вытаскиваю а на крючке гондон болтается штопаный!
- Ну, тебя Сашка, - фыркает Маринка, -Вечно ты шуткуешь.
- Ладно, - муж подвигается к супруге и залезает ей рукой в трусы, продолжая повествование. Маринка быстро увлажняется, а у Сашки член начинает набухать. Она расстегивает ему ширинку и берет член в рот.
- Тьфу, соленый какой, - Маринка выплевывает грязный конец изо рта, - когда ты научишься х*й мыть?
- Так неожиданно как-то случилось, - оправдывается Сашка, тем не менее, не отнимает пальца от ее затвердевшего клитора, лаская и массирую его. Резким движением, он стаскивает с нее трусы и заваливается на нее с верху. Едва член касается промежности, как мгновенно обмякает и превращается в перезревший банан. Она рукой пытается засунуть его внутрь себя, но все бесполезно.
Разгоряченные, тяжело дышащие они успокаиваются лишь спустя пару минут. Опять попытка отлюбиться без «Виагры» потерпела крах. Даже его походы в израильскую клинику « Мойша Медем» не дают никакого результата. Сашка превращается в импотента. Только и остается ему, как презервативы из Невы вылавливать. Наконец, успокоившись и попив чаю, глава семейства продолжает свой рассказ о рыбалке, хотя Марго уже потеряла к нему всякий интерес.
- Гляжу я на причал, а девчонки уже нет. Свалила, как-то быстро, даже непонятно. Макс на катере подкатывает и орет, и жестикулирует что-то, в сторону воды слева от причала. Я подошел туда, гляжу, рюкзак девчонки лежит и веревка в поручню пристани привязана. А другой конец, - при этом слове он краснеет, вспоминая свою неудачу на любовном фронте.
Маринка фыркает.
- А другой конец, - продолжает он, - уходит под воду. Тут до меня дошло, куда девка делась. Я потянул за веревку, ну точно не гондон. Тут Макс причалил, бросился ко мне и мы вдвоем эту дурру из реки вытащили. Маленькая, худенькая, а такая тяжелая. Макс стал скорую вызывать, а я ей искусственное дыхание делать и массаж сердца. Ожила русалка!
-Хоть это у тебя получилось! – нарочито восторженно сказала Маринка. У нее было двоякое чувство, с одной стороны гордости, что он спас девочку, а с другой какой-то беспомощности, ведь если бы не Макс, то он бы еще два часа строил бы логические умозаключения, вычисляя, куда мадам подевалась с причала. Тем не менее, она похлопала мужа по коленке. – Ладно. Иди Виагру сожри, сегодня можно.
И вечером у них все получилось!
Как бы ей не найти вот такую склонную к суициду барышню. Ведь та девочка, хотя той было 22 года, судя по паспорту, который бригада медиков, приехавшая по вызову, нашла в рюкзаке, явно хотела утопиться, отчего Сашка и назвал ее русалкой. А еще у нее руки все были исколоты, а еще и записку оставила в паспорте, с клятвенными объяснениями в любви и вере, но не в Христа, с этим можно было к Милонову обратиться, а в дьявола. «…там за красной рекой, где пылают зарницы. Ты меня поведешь за пределы границы сознания. Мы будем любить очень долго, до свидания. И демон лукавый протянет нам руки. И мы уснем в истомной муке. Милый я иду к тебе. Я уже у реки, жди. Исчезнут ветры и дожди. Дождись!» даже понимая, что умрет, она пыталась облечь свое прощальное письмо в стихотворную форму.
С Улей Маринка встретилась в кафе на Фонтанке, неподалеку от Михайловского замка. Девочка оказалась даже симпатичней, чем на фотографиях выложенных в интернете. Ее хрупкость на фото оказалась обманчива. Крепко сбитое тело, широкие плечи, мускулистые руки и ноги, выдавали в ней любительницу спорта. Что и подтвердил дальнейший разговор. Ульяна играла в теннис, занималась плаваньем и пляжным волейболом. Сама она была не с Украины, а с Краснодарского края, что, впрочем, ничего не меняло. Училась она на промышленного дизайнера, но рисовала не плохо, опять же судя по картинкам выложенным ВКонтакте. Маринка сославшись на знакомого преподавателя, объяснила девочке, что она хочет чтобы та написала ее портрет. Но, поскольку у нее времени совсем нет, то нужно сделать это по тем фотографиям, которые она передаст при заключении договора. Чтобы ей было удобно, Марина предлагала переехать ей в комнату в двухкомнатной квартире с еще одним жильцом, безобидным дедом. Оплата с нее не требовалась, все при расчете за картинку. Кроме того, она могла пользоваться гардеробом и косметикой, а так же всем тем, что только найдет в комнате и на кухне. Единственное, нельзя было приводить в дом гостей и передавать ключи от квартиры.
Ульяна хлопала глазами не понимая от чего ей привалила такая удача. Хотя с подружками было весело снимать квартиру, но лишние три тысячи у нее не водились, все же траты на холстину, краски и кисти, на ватман и карандаши были весьма значительные, и порой приходилось выбирать, - съесть комплексный обед за семьдесят рублей или купить кисть из щетины дикого кабана за четыреста. Написать портрет этой размалеванной женщины, делом было не простым. Судя по ее манерам, дама она была властная и капризная, (как она на буфетчицу накричала, когда та подала ей не очень горячий кофе. Правда потом, она ей пятьсот рублей дала и извинилась. Что тоже произвело на девушку впечатление) хотя в чем-то и симпатичная. Во всяком случае, с Улей Маринка разговаривала сдержано, постоянно заглядывала в глаза и улыбалась по поводу и без.
- Послушай, Ульянка, - Маринка поняв, что девочка в душе согласилась, перешла на ты и решила сделать эффектный ход в выигранной партии. – Давай мы с тобой покутим чутка!
У Ульяны расширились глаза. Что за царевна-лягуха сидит напротив и улыбаясь,  квакочет о сладкой жизни. Внезапно, ей пришла в голову мысль, что Марина сутенерша и просто завлекает ее в сексуальное рабство. Она много слышала об этом и читала, когда собиралась из своей станицы Хрущевка поехать учиться в одну из столиц государства. Но в процессе поглощения овощных салатов и эскалопа, запивая это ананасовым соком с каплей конька, которого Марина втихаря брызнула в бокал девушки, Ульяна отбросила от себя дурные мысли, предпочитая просто верить в чудо. Что это божий перст указал на нее и помогает ей выжить в это непростое время. Время адаптации в чужом городе, в непонятном пространстве большого мегаполиса. Жаль только, что подружек нельзя будет к себе привести…
На радостях, Маринка напилась, и Сашке пришлось вызывать за ней шофера. Но для Ульяны это было только в тему. Пьяная  Маринка отдала ей ключи от квартиры, и довезла до Черной речки. Слава богу у нее хватило ума не отправиться в хату вместе с девочкой, иначе она столкнулась бы носом с Ленькой, который уже второй день обживался на новом месте. Извинившись перед Улей, Маринка плюхнулась на переднее сидение и сказав водителю: «Пшли!», вскоре засопела что-то бормоча себе под нос. Иногда она могла себе позволить маленько перебрать, но только иногда. Ну, очень редко.
Подписав договор, заверенный нотариусом, Ленька получил дубликат ключей, копию договора и бумажку в сто долларов. Смотавшись в обменник, не успев добраться до нового жилья, старое-то у него никто не отменял, он тут же вызвонил друзей и предложил выпить. Француз был не против и они уселись в бар у общаги, где встретили известного карикатуриста Виктора Богорада, который ушел в жесткий запой и не публиковал свои карикатуры уже пару месяцев. Витька пил пиво купленное за стойкой, но постоянно подливал в кружку из бутылки, лежащей у него в сумке. Кроме всего прочего, он регулярно расстегивал куртку, наклонялся над бокалом и из его внутреннего кармана высовывалось прозрачное горлышко, из которого булькала такая же прозрачная жидкость. Приносить с собой и распивать алкоголь было запрещено. Может художник поистаскался, может цены в баре были высокие, но что происходило, то и было, никуда не денешься. С нами Витька пить отказался, и Француз предложил взять бл*дей. Ленька поначалу отказался, пересчитывая оставшиеся деньги, но вспомнив, что завтра на карту переведут новую сотку, он с готовностью огласился. Сашка Француз, разменявшись с родственниками, временно снимал комнату на площади Репина в трехкомнатной квартире, ожидая когда будет построен дом, в котором ему полагалась студия по договору и методично пропивал излишки денег, почти ежедневно снимая их со сберкнижки. Пил он не очень много, а основные траты уходили на проституток, которых он брал охапками каждый день.
-Знаешь, Ленька, - жаловался Француз, - я уже пару сотен на шлюх спустил, скоро жрать будет нечего.
- Так мы же на мои, - морщил лоб Ленька.
-Я понимаю, - соглашался Француз, - но это сегодня, а до этого.
Ленька впервые спал с женщиной за деньги. Чаще бабы платили ему, за оказанные услуги. Не в прямую платили – деньгами, а так,  бутылку купят хорошей водки, покормят в хорошем кабаке, подарят приличный парфюм. В общем, альфонс какой-то да и только. Под грохот группы «Алиса» и завывание представителя шансона Наговицынв, они оккупировали обе кровати в комнате Сашки и наперегонки дрючили своих дам. Но всему хорошему приходит конец. Час прошел, и четыре тысячи перекочевали из Ленькиного кармана в загребущие лапы проституток.
- Продолжать будете? – спросили они хором, когда парни, глядя в потолок, анализировали свои ощущения.
- А в долг дадите? – спросил Француз.
- В долг даже мама не дает, - ответила грузика Нона, которая спала с Сашкой, и дамы одновременно принялись одеваться. Им уже названивал на мобильники, ожидающий внизу водитель-охранник.
У Леонида осталось каких-то рваных три сотни, и парни купив бутылку паленой водки у продавщицы Мадины из Узбекистана, выжрали ее за один присест, закусывая блинчиками с мясом, подогретыми на тефлоновой сковородке, и рухнули спать.
На утро, Леньке пришлось просить у приятеля денег, чтобы добраться до нового места жительства. Остававшаяся с вечера мелочь исчезла невообразимым образом. Он решил, что выложил ее из карманов, но сколько бы не силился вспомнить, куда именно, вспомнить не смог. Зато припомнил о странном договоре.  Сашке о договоре с Эдуардом он ничего не сказал и принялся собираться домой, но тут вспомнил про банковскую карточку лежащую в кармане куртки. Надо проверить, подумал он, и узнав у Француза адрес ближайшего банкомата поперся туда, оставив Сашку вычесывать мандовох из волосяного покрова в паху. Когда он вернулся с двумя бутылками водки и связкой бананов, Эдик не обманул, Сашка просто опупел.
- Откуда!
- Звони ****ям, - сказал Ленька, бросая на кровать четыре тысячные бумажки.
До дома на Черной речки он добрался аккурат в тот день, когда Маринка обработала Ульяну и сосватала ее пожить в квартире на Торжковской. Леньке было ужасно плохо и он с самого утра пил джин-тоник, стараясь сварить куриный бульон из синюшной курицы приобретенной в гипермаркете «Магнит», расположенным напротив его дома.  Он что-то никак не мог вспомнить, он один будет жить в квартире или кроме него еще будут постояльцы. Судя по всему, квартира пустовала с момента ее постройки, или ремонта произведенного чей-то заботливой рукой. Пальцем проведи по холодильнику или микроволновке и останется глубокий след на покрывале из пыли, скопившейся на кухонных предметах. Самому придется вытирать, подумал Ленька, допивая из банки шипучку и выбрасывая ее в мусорное ведро, которое было полно от пустых банок. И в этот момент он услышал, как в дверной замок вставили ключ. Вот и дождался соседей, накаркал, не было печали, подумал Ленька, закрывая за собой дверь в комнату.
Кто-то вошел в квартиру и стал отпирать соседскую дверь. Через минут пятнадцать к нему постучали. Ленька поднялся с дивана и открыл дверь. Перед ним стояло юное создание и, хлопая своими черными, длинными ресницами по щекам, раскрыв рот с рядами белоснежных зубов (у Леньки сгнили почти все), сказала скороговоркой шикарным баритоном:
- Здрасте. Я ваша новая соседка. Я сейчас ухожу. А у вас курица сгорит!
Она была в легкой спортивной желто-зеленой куртке из плащевки, в синих джинсах и белых кроссовках «Nike». Юное миловидное лицо с южным загаром, впитавшимся в кожу на всю жизнь, было чистым и приветливым, и Леньке стало неудобно за свой помятый вид. За то, что девочка уже успела заметить в мусорке банки из-под алкоголи и что курица уже начала подгорать на конфорке.
Буркнув нечто похожее на спасибо, Ленька вышел в коридор, вслед за выскочившей на улицу девчонкой, и прошел на кухню. Ужинать сегодня придется джин-тоником и бананом. Впрочем, надо только дожить до завтрашнего утра, и джин не тоник, а который из лампы Алладина, положит ему на счет очередную сотню баков.
Ленька весь вечер провалялся в постели, сожалея, что не купил себе телевизор, в крайнем случае не положил деньги на счет смартфона, чтобы залезть в интернет и послушать музыку или посмотреть в «YouTube» какие-нибудь клипы. Он прислушивался, не щелкнет ли входная дверь, и его юная соседка не вернется домой. Ульяна осталась ночевать у подружек в съемной квартире на окраине города.
Сосед ее не испугал, хотя Марина и говорила про какого-то деда, он совсем на деда похож не был. Морда помятая, сразу видно, что пьет прилично, вон сколько банок из-под джина в ведре, но на спившегося синяка вроде не похож и в квартире чистота и порядок. Бумага импортная в туалете и на кухне чистота, кроме банок. Ну, откуда могла знать Ульяна, что ее будущий сосед въехал в эту квартиру буквально накануне.
Отбился он от этих мужиков с трудом. Один упал на асфальт и его переехал огромный зеленый Pojero Magic, а второму он просто оторвал голову. Тут на него набросилась собака последнего, здоровенный черный волкодав и вцепилась в ногу. Он схватил ее за челюсти, пытаясь их разжать, но никак не смог этого сделать. Наконец, собака отбежала, поглядывая на него с полутора метров, то и дела скаля зубы и делая попытки вновь набросится на него. По рукам текла теплая кровь, прокушенная нога ужасно болела. Он вошел в общественный туалет и найдя свободную кабинку решил облегчится. Окровавленные пальцы не слушались, и он чуть не нассал в джинсы. В конце концов, он расстегнул ширинку и принялся писать. Писал он так долго, что весь унитаз заполнился мочей. Моча лилась через край и брызгала так, что брюки стали мокрыми. Как он в таком виде доберется до дома, ведь там маленькая девочка. При мысли о юной соседки он открыл глаза и проснулся. Что произошло, можно было и не объяснять. Все этот проклятый джин-тоник. Нахрена он столько выпил его перед сном. Он вышел в коридор. Судя по всему, девушки дома не было, и  набрав в ванную воды, замочил обоссанное белье. Машинку надо стиральную купить! Блин, сколько всего купить надо, а денег откуда взять? Все остатки можно хранить только в сейфе-копилке, доступ к содержимому которого он не имеет, это не гриб из далекого детства с десяти, пятнадцати и двадцатикопеечными монетками. Стало быть, есть возможность купить что-то в пределах ста долларов, или… занять с последующей отдачей! Логичная мысль о том, что можно было попросту подработать или попробовать устроится на какую-нибудь службу, даже не посетила его черепную коробку. В этом смысле мозг еще спал, пока он выжимал мокрое белье и развешивал его на кухне, пока соседка отсутствовала в наличии.
Легко сказать занять, а вот воплотить это в жизни гораздо сложнее. Приятели ссылались на экономический кризис, зарубежные санкции и стагнацию в экономике. Леньку эти доводы не вдохновляли, но и в ступор не вводили. В конце концов, стирать можно и без машинки, не ссытся же он каждую ночь. Вообще он заметил, как у него начинается отходняк, так вечно проблемы возникают с мочевым пузырем и конечностями. Ночью, ноги и руки сводит судорогой, а во сне вечно драки кровавые снятся и стаи собак, которые хватают его за эти самые руки и ноги, стараясь прокусить или порвать их.
Утром, он снял белье, стер пыль с кухонной утвари, вынес мусор и пошел в банкомат на Ланском проспекте. Вот ведь жизнь как оборачивается, думал он, проходя дворами до перекрестка Ланского и набережной Черной речки, ведь первый год своей жизни он провел в доме под номером восемь по Торжковской улице, что следовало из выписки в домовой книге, которую он видел, когда менял паспорт. Может, это круг его жизненный замыкается? Вот и привел его господь к началу пути, чтобы задумался он, о том, а для чего он шел по нему, что сотворил в этой жизни. Или, как Инка ему в письме писала «…зачем ты родился на свет божий, таким уродом».  Ну, может бывшая супруга иначе говорила, но сути это не меняет.
В тот день он впервые бросил в копилку тысячу рублей. Оставшиеся деньги пошли на еду, оплату мобильной связи, и покупку телевизора на кухню. Вообще-то, последние десять лет по зомбоящику он смотрел только футбол, да и то, у Аркашки под водку и кальян. В доме же у него телевизор отсутствовал с тех самых пор, как он впервые попал на телевидение со своей программой, делаю передачу об организованной преступности вместе с Андреем Константиновым. Вроде бы он упоминал о ней, в своих записных книжках, но если нет, то не велика потеря. Передача благополучно сгинула вместе с Собчаком, Ельциным и прочими демократами, следом сгинул и телевизор из его дома.
Вечером появилась соседка, он слышал, как хлопнула входная дверь, но просочившись в свою комнату, остаток дня провела в своей комнате. Столкнулись они на кухне на следующее утро. Причем, едва только Ленька открыл рот, чтобы представиться и поздороваться, как она буркнув - «Здрасте», юркнула в свою комнату и вышла оттуда только когда, сняв свой бежевый махровый халат, одевшись в цивильную одежду, ушла из дома.
Да, не просто ему будет с детьми. Впрочем, это скорее была пацанка, а не куколка. Он заметил мальчиковые плечи, жилистые руки (халат был с коротким рукавом), накачанные ноги. Была ли у нее грудь, он так и не понял, но похоже что нет. Овальное, худое, подростковое лицо было миловидно, не более того. Разве что широкая улыбка, да ряды белоснежных зубов, наряду с черными ясными глазами, делали ее даже привлекательной. Начнет хахалей водить, Эдику пожалуюсь, решил Ленька, не догадываясь, что девушка тоже проживает здесь по некому договору, содержимое которого ему знать не дано.
После того, как он остался один, Ленька поставил на огонь кастрюлю с новым цыпленком, того пришлось выбросить поскольку вонял он сильно горелым мясом, надеясь, что в этот раз тот не подгорит. Заварил чай, при этом обнаружив, что кипяток в чайнике был холодный, стало быть, юное создание ушла не позавтракав. В холодильнике кроме продуктов, которые купил он, больше ничего не было. Возможно, в ее комнате есть и чайник и холодильник с продуктами, подумал он, а нафига она тогда вообще приходила на кухню? Может, он ей позавтракать помешал, своим появлением? Надо будет все же поговорить с ней, все же жить придется вместе. То, что Ленька собирался здесь жить не один месяц, это было как два пальца об асфальт. Его устраивала эта жизнь на халяву, тем более если он выполнит все условия договора, то накопит некую сумму, которая поможет ему протянуть еще какое-то количество времени на этой грешной земле. Ленька залез в тумбочку, вытащил папку с бумагами и достал договор, в очередной раз перечитывая его, пытаясь найти подводные течения и камни.
Ох, бля! Он вдруг вспомнил про видеокамеры которыми напичкана квартира. Значит, кто-то уже заметил мое пьянство и мой ночной потоп, думал он. Надо пойти каких-нибудь плакатов накупить и завесить все стены к чертовой бабушке, в конце концов в договоре ничего не сказано о перепланировке в квартире, ведь не в тюремной камере живет, не на болтах же все здесь к полу прикручено!
В очередной раз дав себе слово сегодня не бухать, он поставил телефон на режим «в полете», чтобы никто не мог до него дозвониться и принялся шарить в  Facebook и Tweeter, чтобы узнать хоть какие-нибудь новости о том что твориться в мире. По телеку, который на кухне, кроме как вести о нашем царе, событиях в Сирии и на Донбассе и о недоумке Обаме, который ссыт в наших парадных и ест наших детей, ничего путного узнать было невозможно. Тем более, он хотел выяснить, не ведется где-то он-лайн трансляция из его хаты, что вполне было уместно, в связи с тем, что для чего-то она была напичкана записывающей аппаратурой. В памяти тут же всплывали сюжеты снятые скрытой камерой и показанные по НТВ, про Удальцова, Немцова, Навального и Касьянова. А *бля Касьянова с Пелевиной, так вообще было из ряда вон. Он конечно не из этого ряда, вообще дуст какой-то, но если кому-то что-то нужно, значит что-то кому-то надо.

Маринка проснулась, когда муж уже принимал душ. Домработница еще не пришла, и Маринка потянувшись, встала, накинула халат и пошла на кухню, готовить мужу тостеры. Чашечка зеленого чая и пара тостеров, вот и весь завтрак Александра Михайловича. В последнее время, он не очень хорошо себя чувствовал и здорово осунулся, хотя и весил по прежнему за сотню килограмм. На строительном рынке дела тоже не особо улыбались и все это вкупе отзывалось на некогда богатырском аппетите мужа. Сама же дама утром вообще не завтракала, предпочитая фруктовые коктейли и красные яблоки. Затем она посещала фитнесс и бассейн и только после этого приступала к повседневной работе, либо в своей риэлтерской конторе, либо трудилась над кандидатской. Проходя мимо Notebook, она нажала на старт и компьютер заработал. Поседев с мужем на кухне и обсудив утренние новости, она проводила его до двери и вернувшись залезла под душ. Фигня какая-то на душе творится. Вроде бы все как у успешных людей, а посмотришь повнимательней, так полный пипец. Муж почти импотент, да еще со здоровьем что-то не то, с бизнесом тоже не шатко не валко. У нее и сделок куча и тема для диссертации перспективная, и люди для эксперимента подобраны, но что-то не так, хоть плач. Надо еще раз поговорить с Сашкой на счет ребенка. Не хочет совсем маленького, пусть будет постарше, годика два-три. Маринка для себя решила съездить в один детский дом, про который много положительного писали в прессе. В интернете, наоборот, о нем было неоднозначное мнение.
Намотав на голову полотенце, Маринка босиком прошла в комнату и села напротив ноутбука. Введя логин и пароль, она вошла на свою страничку в фейсбуке и принялась просматривать вчерашние сообщения. В принципе, больше всего ее интересовали записи со скрытых камер в квартире на Черной речке.
Леньку она сразу узнала, не смотря на то, что видела его в последний раз около десяти лет назад, когда он вел на телевидении какую-то передачу. Да, постарел мой мальчик, подумала Маринка, наблюдая, как ее подопытный бродит по пустой квартире и хлещет один за другим джин-тоник. Ульяны в квартире не было. Потом появилась Ульяна. Они не общались. Вот, она что-то ему говорит и уходит. Со звуком какие-то проблемы. Впрочем, вся это запись не о чем. Вот он ложится спать и выключает свет. Маринка включает перемотку. Внезапно зажигается свет и он осматривает постель. Маринка напрягается и хохочет, тыкая пальцем в экран монитора и тихо подвывая. Обоссался красавец! Ну, бля и дела! Ленька стягивает постельное белье и идет в ванную. Кадры из ванной комнаты. Камера расположена за зеркалом напротив раковины. Ленька бросает белье в ванную и раздеваясь становится под душ. Он намыливает свое хозяйство и подставляет его под струи воды. Член напрягается и краснеет. Маринка не отрываясь смотрит на его елду и чувствует, как начинает у нее болеть в промежности и колоть в пальцах ног. Такое ощущение, что Ленька специально демонстрирует перед камерой свой пенис, чтобы Маринке стало плохо, от того, что у этого забулдыги член стоит, да и каков красавец, а у ее мужа отнюдь. Она не заметила, как пришла домработница Арина и проходя мимо, бесшумно встала за ее спиной. Маринка принципиально в качестве «менеджеров по домашнему хозяйству» набирала только девушек славянок. К представительницам  других национальностей она дышала ровно. И хотя сейчас была мода на гувернеров из Западной Европы, на худой конец из Канады или Австралии, со Штатами были определенные трудности из-за поведения Обамы, плюющегося на улице и сбивающего сосули на головы нашим пенсионерам. Если бы в семье росли дети, тогда однозначно, стоило нанимать англо- или франкоязычную гувернантку, к немцам она относилась подозрительно, как к испанкам и итальянкам. А без детей какая разница кто пропылесосит пол и вытрет потолок, кто приготовит тебе ужин и оплатит счета за квартиру. Почувствовав, что она не одна, Маринка обернулась и вскрикнула от неожиданности. Девушка внимательно смотрела на экран.
- Ари, - ты так меня до инфаркта доведешь.
Белоруска смеется, не отрывая глаз от монитора.
Раскрасневшийся член во весь экран, смотрит своей головкой прямо на лица обеих женщин. От струй воды идет пар и камера начинает запотевать. Арина машинально проводит платком по экрану ноутбука, но четкость не восстанавливается.
 Маринка выключает компьютер, когда Ленька поворачивается к камере спиной.
- Сеанс закончен, - с металлом в голосе, произносит она, давая понять девушке, что никаких разъяснений не последует.
Та, молча, отходит, как ни в чем не бывало, и принимается разбирать продукты, принесенные с рынка. У Марго был свой продавец на рынке – Мансур, который каждое утро поставлял для нее свежие овощи из Азербайджана.
Маринка сделала в планшете какую-то запись и принялась собираться в Фитнесс-клуб. Даже хорошее порно так не возбуждало ее, как эта видеозапись с мужчиной, бывшим когда-то самой первой, юношеской любовью.

Вечером Ленька сидел на кухне и готовил салат из овощей купленных на Торжковском рынке. Рынок был не большой, чистенький и аккуратный, но шибко дорогой. Продавцы из южных республик и государств, пользовались тем, что район находится на отшибе, и оттого завышали цены для местного населения. Поэтому он как благо восприняло появление здесь магазина из сети «Магнит», который резко сбил цены на продукты, особенно на овощи и фрукты. Но Ленька в тот день решил просто прогуляться по району, чтобы познакомиться с его достопримечательностями, главной из которых, несомненно, было место дуэли Пушкина с Дантесом. Как-то раз, в далеком детстве, они с классом приезжали на едва открывшуюся станцию метро, и протопав с километр вдоль набережной говнотечки, под названием Черная речка, они пришли к скверу в котором был установлен памятник. К своему стыду, Ленька не помнил его содержания. Толи кучерявый поэт присел на скамейку и, склонив голову, задумался перед дуэлью, толи он лежит под скамейкой, поджав под себя ноги, укрытый плащом Данзаса, толи он просто растянулся на мраморном пьедестале, глядя, как убегает презренный противник. А может он держится рукой за рану и декламирует прощальный стих, - «Жива ли ты, моя старушка…»?
Нет, последний вариант следует отбросить, поскольку вряд ли скульптор изобразил поэта держащегося за пах. Ведь именно туда был ранен Александр Сергеевич, а не в грудь, как навязывает людям наша пропагандистская машина И прокрывали дуэлянты не верхнюю, а нижнюю часть тела и выцеливали по сраму, а не по уму. Кто интересуется историей, тот поймет.
Впрочем, Ленька отмел от себя эти последние мысли, ляпнешь где-нибудь такое и полетишь за решетку белым лебедем, по 282 статье: «За разжигание ненависти и оскорбления чувства любителей русской словесности и искажения истерических фактов, фальсификации истории с особым цинизмом». Ведь Пушкин наше все, как православие, самодержавие и народность.
Вся набережная Черной речки, особенно в месте ее впадения в Неву, была застроена высоченными небоскребами, так что некогда тихий район грозил превратиться в густонаселенную проблемную зону, коих в городе становилось все больше и больше, особенно с появлением в нем Вали-стакан и ее последователей. Уткнувшись носом в дома-великаны, облепленные миллионами машин, Ленька развернулся и пошел в сторону Новой Деревни, находящейся в противоположной стороне от Невы. На пересечении набережной и Школьной улицы, на троллейбусной остановке, он заметил знакомую желто-зеленую куртку. Неужели соседка, подумал он и стал наблюдать. Девушка стояла к нему спиной, ее обнимал высокий черноволосый парень, а она что-то говорила ему на ухо. Интересно, думал Ленька, а она может домой хахалей приводить или нет? Надо у Эдика узнать, когда тот из командировки вернется (Эдуард сообщил Леньке, что отъедет из города на пару недель, поэтому связи какое-то время не будет. «А так пожалуйста, хоть по ночам»), можно соседке гостей приглашать? Ленька давно уже отвык от шумных компаний, тем более молодежных, и опасался, что ему могут навалять ненароком, как делал он в далеком детстве, приняв на грудь немного алкоголя. «А ведь ты бойцом когда-то был. -  говорил ему один приятель. - Я тебя по школе помню, злющий, как ос!» что было, то ушло, да и силенок не осталось, пропил все. Вон как-то, по пьяни, шел во дворе, наткнулся на группу «черных». Слово за слово, позывы к драке. Тут Ленька и говорит: «Давайте так. Я одному из вас в ухо *бну, если он упадет – моя победа. Потом он меня *бнет, если я упаду – его». На том и порешили. Засветил он «черному» в челюсть, тот пошатнулся, но на месте устоял. Потом он Леньке двинул, но не в челюсть, а прямым по зубам! Ленька тоже устоял, вот только итог плачевный, два передних зуба, как корова языком слизала. Тот боец боксером оказался, вот такие пироги.
С соседкой он познакомился только через неделю. Конечно, он уже знал как ее зовут, что она студентка-первокурсница, приезжая из краснодарского края,  но душевного, доверительного разговора, по-соседски, у них пока не было. Девушка убегала утром и возвращалась под вечер. На кухне ничего не готовила, разве что, разогревала пару раз чайник и включала телевизор, который Ленька разрешил смотреть. Ленька долго держался, не отвечая на звонки приятелей и их похабные SMS, но в пятницу развязал, по старинной привычке многих советских людей. Развязал и пристал к девушке, когда та появилась на кухне, включить электрический чайник. Странным образом, поначалу, соседка не поняла, в каком расслабленном состоянии находится сосед и вступила с ним в дискуссию по поводу  ажиотажа возникшего в интернете на счет двух клипов Шнурова – «Экспонат» и «В Питере пить». Ульяне оба клипа не нравились, особенно мат несущийся с экрана. Леньке, как профессионалу, было даже немного завидно, как здорово режиссер поймала суть музыкальной подложки и иронию текстов.
Через минуту они сидели за кухонным столом и горячо отстаивали свои точки зрения.
- Ты погляди, как классно обыграны персонажи, - говорил Ленька, рассматривая, по сути впервые, юную постоялицу. – А выбраны кто? гаишник, таксист, продавец, экскурсовод и белый воротничок. Мало того, что клип не плохой получился, так они еще с туроператоров бабло подняли за рекламу городских достопримечательностей.
- А зачем они все так матерятся? – возражала девушка. – И полицейского зачем утопили!
- Как утопили? – Ленька тыкал пальцем в экран смартфона. – Живой и водку из горла хлещет. А что, в жизни не так?
- Дядя Лёня, - Ульяна впервые назвала его по имени, - в жизни может и так. Но, человек посмотревший этот клип, вряд ли решит приехать в Петербург, если здесь все пьют напропалую, давят полицейских, бросают их в реку и посылают всех на три буквы!
- Во-первых, какой я тебе дядя, - делая вид, что обиделся, ответил Ленька, - А  во-вторых ты права, все таки мы культурная столица и нашу эстетику им не понять. Ведь ты приезжая?
-Угу!
- Я по говору понял. Ты откуда-то с югов империи, верно?
Ульяна рассказала ему свою краткую биографию, впрочем, и не краткая она могла поместиться на одной страничке текста формата А4. О себе Ленька распространятся не стал, сообщив лишь, между делом, что имел отношение к кино, телевидению и журналистике. А в данный момент пишет книгу.
- Здорово, - Ульяна всплеснула руками, но Ленька почувствовал фальшь в ее жесте и тон. – А я в училище барона Штиглица поступила, буду дизайнером!
- Ты художница? – Ленька очень уважал людей этой профессии, вспоминая Евгению Михайловну, любимую учительницу рисования и черчения в его школе. Женщину с выдающейся грудью и просто красивою тетку. – Я восхищаюсь людьми умеющими рисовать карандашом и кистью, мелками и углём. Тут одна у нас сиськами рисует…- Он замялся, не понимая, как Ульянка отнесется к его словам про женские прелести.
Но, вроде все обошлось, Уля только улыбнулась, слегка хихикнув в ладошку.
 Объяснившись в любви к людям ее профессии, Ленька по сути купил ее сердце и вдохновленная Ульяна сбегала в комнату и принесла свои рисунки выполненные в пастели, акварелью и гуашью. Ленька тоже успел сгонять в свою, но не принес ничего. От него только заметно усилился запах алкоголя. Но, Ульяна так была увлечена показом своих работ, которые он неизменно, нахваливал, что не замечала, что мужчина косеет прямо на глазах. Подозревать его в неадекватности она начала только тогда, когда он стал обещать ей выставку ее работ в галерее Марата Гельмана или в Русском музее. Поняв наконец, что происходит, она презрительно взглянула на него, собрала свои работы и заперлась в комнате.
Ну вот, а как все было душевно. Но, Ленчик не грустил, к чему грусть, когда есть водка и песни Шевчука закаченные в смартфоне.
Самое удивительное было то, что соседка утром разговаривала с ним, как будто она ничего не заметила. На радостях, ошалевший Ленька, предложил ей малиновый джем, который будучи нетрезвым купил в «Магните». Ульяна не отказалась. Наметившееся было конфронтация сама собой испарилась, как Ленькины деньги, которые он забыл положить вечером в копилку-сейф. Не задавая лишних вопросов, оба соседа кое-что узнали друг о друге и вполне были этим удовлетворены. Ну, что еще надо знать о творческом человеке кроме его работ. Достаточно взглянуть на картину, фильм, клип, рукопись, стихотворение, как сразу наступает понимание, - падлец перед вами или приличный человек с раскрытой душой и израненным сердцем.
Ульяна явно стеснялась соседа и очень досадовала от того, что нельзя было водить в дом подруг. В туалет она ходила только, когда Леньки не было дома. Ванну принимала лишь удостоверившись, что тот ушел спать. Все постиранное белье сушила в комнате, а когда появилась все же стиральная машина, то предпочитала стирать только постельное белье, нательные вещи стирала вручную. Готовить она почти не готовила и у этого была причина. Стипендии в семь тысяч хватало только на скудные харчи, проезд по городу,  художественные материалы, литературу и походы с подружками по выставкам, музеям и дискотекам. Как-то Уля призналась, что мечтает путешествовать по всему миру со своими работами. Особенно она была влюблена в страны Океании и Карибского бассейна, которые видела по каналу  Discavery. Мечты пусть сбудутся потом, а кушать хочется сегодня.
Поняв это, Ленька соврал, что получил гонорар за статью в журнале «Сноб» и забив продуктами целый холодильник, просто приказал ей цапать из него все что она захочет. Ульяна поначалу стеснялась брать при нем продукты, но потом осмелела и даже предложила сворить борщ по-краснодарски. Ленька, которому насто*бенило готовить одному или питаться в соседней «Шаверме», с радостью согласился, купив для такого случая мозговую кость на Торжковском рынке. Надо заметить, что в последнее время, он почти не пил, а остатки денег ежедневно складывал в копилку. Судя по SMS приходящим на телефон, после того, как деньги оказывались в сейфе, на его счету набралось уже восемнадцать тысяч. Впервые его стала душить жаба, что личный счет пополнялся столь медленно. Стоит ему развязать, как эти деньги испарятся за одно мгновение. Но, эти деньги надо вначале было заработать, а конца у этого эксперимента видно не было. Главное, что вернувшийся из командировки Эдик, выказал удовлетворение ходом событий и пообещал подумать о надбавке в связи с ростом инфляции. С удивлением Ленька обнаружил, что стал следить за своей речью, стараясь меньше ругаться матом, разговаривая с приятелями по телефону. Он даже готов был потратиться на новые шмотки, но по условиям договора не имел на это право, а обманут своих хозяев, - боялся. Выиграешь в мелочевке, а потеряешь все. Возвращаться домой к престарелым родителям ему не хотелось.
Нахваливая недосоленный борщ, Ленька поинтересовался у Ули, как она умудряется на свою стипендию так модно одеваться?
- Смотрю, у тебя постоянно новые шмотки, да все модные такие! – спросил он, глядя на смуглое лицо соседки, смущенно пережевывающую кусок мяса, выловленный из супа.- Ты курсы кройки и шитья посещаешь в свободное от учебы время?
- Не-а, - Ульяна покраснела, что сделало ее личико еще более привлекательным, отметил Леонид. – Это тети Маринины вещи, она мне разрешила их носить, а за это я ее портрет пишу. И вообще, они совсем не модные, прошлый сезон, сейчас совсем другие в моде.
- Лабутены, - проявил свои познания Пантелеев, пытаясь поймать какую-то ускользающую мысль, которая появилась, но тут же исчезла, навеянная словами Ульяны.
- У лабутенов каблук двадцать сантиметров, в них особо не разбежишься. Да и вообще это просо бренд такой модный. А туфель на высоком каблуке хоть объешься, - и она, наконец, проглотила пережеванное мясо.
- Не болтай за столом, - шутливо сказал Ленька, видя, что девушка чуть не подавилась. – Болтун находка для шпиона. Слышь, Уля, а давай ты меня в какой-нибудь музей сводишь или на выставку, - неожиданно для себя выпалил он скороговоркой. В последний раз он был в музее в перестройку, когда в Эрмитаж привозили экспонаты из московского алмазного фонда. Все остальное прошло мимо него.
- Но ведь я еще только начала изучать искусствоведение, и культурология  начнется только со второго семестра. Навряд ли тебе будет интересно узнать мое личное мнение, ведь я еще так плохо разбираюсь в нюансах той или иной эпохи, той или иной школы.
- Наплевать, - категорично ответил Леонид. – Об этом в интернете прочитать можно, а меня интересует твое личное мнение. Пошли!
- Пойдем, - Ульяна потупила глаза, в которых забегали маленькие, розовые чертики.
Нравилась ли ему Ульяна? Скорее нет, чем да. Просто за многие годы она была тем человеком, с которым можно было просто болтать ни о чем, не смотря на разницу в возрасте и социальном положении. Впрочем, последнее пока уравнивалось, но у  нее однозначно шло в верх, у него неизбежно катилось вниз. Как он писал когда-то в молодости: «… жизнь несется кубарем с горы…»

Маринка лежала на массажном столе и думала об их жизни с Сашкой. Они прожили столько лет, и вдруг она поняла, что никогда его не любила. Симпатия, привязанность, уважение было, а любви сумасшедшей, бесбашенной до дрожи в руках – нет.
- Эй, любезный, - Маринка приподняла голову и  крикнула она массажисту, который, массируя ей ноги, пару раз залез ладонями в промежность. – А если тебя твой шеф на массаж после этого пригласит?
- Извините, - узкоглазый юноша одернул руки, не зная, продолжать массировать или нет.
- Ну, что остановился, - смягчилась Маринка. – Продолжай, только не забывайся, там у меня найдется кому массаж сделать!   
 Она положила голову на простыню и глубоко вздохнула. А массаж п*зды тебе некому сделать, подруга, иных уж нет, а ближние далёко. Она перевернулась на спину и укрыла груди простынею. В кабинете пахло каким-то отдушками, лавандой и восточными пряностями. Маленький азиат массировал ладони, выдавливая на одну из них крем-вытяжку из матки африканской буйволицы. Желтолицый бабуин косил и так косые глаза на низ ее живота. Она улыбнулась, в душе и тихо сказала. – Поцелуй.
Он слегка вздрогнул, опустил руки вдоль тела, едва поклонился и встал у ее стоп. Она подняла ноги, развела их в воздухе и, соединив ступнями, сделала кольцо, в которое он просунул свою желтую башку и приник к ее влагалищу, по-прежнему держа руки вдоль тела. Языком он раздвинул внешние губы и коснулся прилипшего к коже клитора. Тот стал набухать, напрягся, и по телу Маринки потекло тепло. Тепло поднималось от промежности все выше и выше, пока него волна не ударила ей в мозг, и она застонала. Мурашки побежали по коже, а пальцы рук и ног покалывали тонкие иголки, вызывая щекотку и спазм. Наконец, когда возбуждение достигло определенной точки, и тело Маринки затряслось, как желе на вибрирующем подносе пьяного официанта, азиат оторвал свои руки от тела, взял Маринкины ноги за пятки, и резким движением разорвал кольцо созданное ими, раздвинув их чуть ли не до шпагата. Казалось, что все влагалище вывернулось наружу и он просунул свой длинный язык в него. Женщина обняла его голову руками, массировала виски, дергала за уши и стонала. Он же присосался к ней, как вампир и методично водил языком. Вскрикнув, она задергалась, выгнув дугой спину, и резко сомкнула ноги, больно зажав ляжками его голову, и пустила ветры. Набежавшая волна взорвала на мгновение мозг и отступила. Конвульсивные удары и дрожь прекратились. Азиат высвободил голову из тисков ее ног и накрыл ее безжизненное тело полотенцем. Она широко раскинула руки и тяжело дышала. Узкоглазый массажист подошел к ней с боку и протянул пиалу с чаем. Она смотрела на него томным, дребезжащим взглядом. Сознание медленно возвращалось к ней. Она улыбнулась, взяла чай. Затем долго смотрела на плавающие в емкости лепестки китайской розы. Внезапно, она выронила пиалу и натянув на лицо полотенце, разрыдалась. Азиат стоял молча, наблюдая за этим спектаклем. Так происходило изо дня в день, когда у клиентки было депрессивное настроение.
В бассейн она не пошла. Ополоснулась под душем, поболтала с косметологом, которая и научила ее позе катарсиса в момент когда тебе делают минет, для достижения наивысшей точки клиторочного оргазма. Причесалась у визажиста, отказавшись подравнивать кончики волос, и заглянула к хозяину Спа-салона.
Не смотря на сложившийся стереотип, что всеми салонами красоты, Спа-салонами и фитнесс-центрами рулят жены или любовницы богатых предпринимателей, чиновников и депутатов, с этим салоном было не так. Руководил им друг Александра – Олег, с которым он когда-то учился в школе, или в футбол играл, Маринка точно не помнила, помнила лишь одну историю связанную с этим самым Олегом.
Маринка тогда работала в ресторане на Московском проспекте, в качестве заведующей холодным цехом. После окончания «терема» была возможность устроится на круизный пароход – «Анна Каренина», но они поженились с Сашкой, а быть хозяйкой ресторана на корабле, означало быть чьей-то второй женой, либо капитана, либо старпома, матросам доставались поварихи и официантки, она рангом повыше. Сашка закончил четвертый курс, параллельно пытаясь организовать совместное предприятие со своим шведским товарищем, с которым познакомились на научной конференции в Риге. Если у Томаса с деньгами было все в порядке, то у его российского партнера с этим было туго, тем более, что Маринка никак не могла забеременеть, и почти все заработанные ею деньги в ресторане, уходили на всевозможных знахарок, экстрасенсов, шарлатанов и врачей. Школьник халтурил что есть мочи, подрабатывая в одном МКЦ, специализирующимся на внешнеэкономических торговых операциях. Тогда молодые комсомольцы, наряду с кооператорами и бывшими «цеховиками», были основной движущей силой перестройки. Сашка не сколько работал, а больше учился у пронырливых последователей Ильича, как можно с легкостью обманывать государство. Именно тогда он и задумался о своем бизнесе. Именно тогда подвернулся Томас, именно тогда с неба свалились деньги. Точнее, материализовались из спертого воздуха, пота вони человеческими испражнениями, жужжания мух и горьких мужских слез.
Приехал Сашка  на пару дней в город с дачи, где они с Маринкой ковырялись в огороде свекрови. Правда, в основе своем это копание заключалось в набегах на клубнику и купании в местной речке Пупырки . На Оборонной улице встретил своего старого приятеля, с которым не виделся лет двадцать. Ну, зацепились языком, по паре кружек пива дернули. Сашка хоть и не испытывал пиетета к пенному  напитку, но по старой памяти с бывшим посидел в кафе «У сисястой». Буфетчица в забегаловке обладала таким размером груди, что когда была ее смена, народа в зале набиралось столько, что приходилось открывать нараспашку входные двери, чтобы помещение хоть как-то вентилировалось от стоящего там запаха мужского пота, вони, сигаретного дыма и алкоголя  Надя годила между рядов мужчин, разнося пиво, то и дело задевая их своими шницелями, и мужики покорно засовывали свои денежные купюры в такое же безразмерное, как и грудь, декольте. Особым шиком считалось бросить в щель между грудей горсть мелочи, которая проваливалась до пояса, стянутого ремешком, и щекотала ее хозяйку холодным, неприятным свербежом. Надька ругалась, обещав шутнику ударить по голове подносом, потом распускала ремень, и мелочь со звоном падала на кафельный пол. Именно из-за нее кафе в народе и носило такое сексуальное название. Как только Надя перешла в другое место, забегаловка превратилась в обыкновенную отрыжку, и едва дышало на ладан. Найти новую сисястую хозяин или не мог, или не хотел, или просто не догадывался о причине своего былого успеха, списывая все не на незнание маркетинга, а на низкую покупательную способность населения в связи с переходам на рыночные рельсы. В общем, посидели парни в гордом одиночестве.
Тут его приятель и спрашивает, ты, мол, часом не свободен сегодня. Почему не свободен, даже очень свободен, отвечает Школьник, но если ты о бухе, то я пить не буду, я вообще с тобой только за компанию, а так. «Не, что ты!, - говорит ему приятель. - Понимаешь, мол, какое дело. Ты парень здоровый, тебя вечером в подворотне встретишь, так от страху помрешь» «Неужто я такой страшный?»,- интересуется рыжий. «Просто жуть,- отвечает приятель, - особенно когда не побрился и зенки залил. Они у тебя нехорошим огнем горят» Почесал небритую щеку Сашка и призадумался. Да, особенно в молодости, особливо тогда, когда он всерьез занимался спортом, футболом в большей степени и борьбой в меньшей, был он грозой сверстников, и пользовался в их среде уважением. И ничего, что со временем он несколько утратил свои бойцовские навыки, да и пыл слегка по угас, если чего за себя, за Марину, за дело правое, за родину он постоять сможет!
- Так, что у тебя за дело, дружище? – спрашивает будущий математик.
 - Да так, пустяк, надо у одного фраера должок забрать, так мелочевку, двадцать тысяч.
- А мне сколько? – задумался Сашка. Вот для супруги сюрприз будет. Поехал в город чтобы в Петродворец на кафедру заскочить, а приедет с кучей бабла!
- Если всю сумму сразу отдаст, то твоя доля составит три тысячи.
 Три тысячи! О, мама миа! Поначалу Школьник возбудился и готов был ударить по рукам, но его математический мозг и аналитическое мышление подсказывали ему, что за просто так такими суммами не разбрасываются, стало быть следовало либо повысить ставку, либо поподробнее выяснить суть вопроса. Студент физико-математического факультета СПбГУ просто обязан был выяснить вторую часть вопроса, но знакомый просто назвал число пять, и вопрос отвалился.
«Баксы тебе мозги засрали, - ругалась Маринка, когда встретилась с мужем в отделении милиции, и он рассказал ей о произошедшем. – вот теперь еще на кафедре узнают, оборжутся от смеха!»
Ударив по рукам, они, договорились встретиться этим же вечером и разошлись по своим делам. Придя, после матушки домой, он навестил Софью и обещал забежать перед отъездом, новоиспеченный коллектор встал напротив зеркала и стал корчить всевозможные гримасы, стараясь определить, какая из них имеет наиболее устрашающий вид.
 Ему больше всего понравилась такая. Немного оскалить зубы, прищурить глаза и, поигрывая желваками на скулах, сморкаться, зажав одну ноздрю большим пальцем правой руки. Он пробовал зажимать левой, но ему не очень понравилось, правой выглядело эффектней.
Ровно в восемь часов вечера, облачившись в спортивный костюм, выпив две таблетки успокоительного, очко все же слегка играло, рыжеволосый юноша ждал своего приятеля на Балтийской улице, возле магазина «Спорттовары». Поскольку он всю дорогу тренировался, то есть, делал свирепый вид и сморкался, при помощи большого пальца правой руки, то прохожие боязливо обходили странного молодого человека, резонно замечая, что похоже, у парня «не все дома». Но, Сашка был настолько поглощен своим занятием, так вошел в свою роль, что не обращал внимания на испуганные взгляды людей. Приятель немного задержался, но оценив внешний вид товарища и его «домашнюю заготовку», удовлетворенно кивнул, и они пошли на дело.
Поднявшись на третий этаж сталинского дома, они остановились у железной двери и, приложив к ней ухо, прислушались. За дверью слышались чьи-то шаги, какой –то шум, позвякивание и стук. Приятель надавил на звонок. Шум за дверями стих. Они подождали немного и позвонили снова. Ни какой реакции. Тогда Сашка, войдя в образ, стал барабанить кулаком в дверь и орать зычным голосом: «Откройте, милиция!».
Видимо, за дверьми поняли, с кем имеют дело, потому что, через мгновение дверь распахнулась. На пороге стояли два бритых мужика, явно бандитской внешности.
- Ты хозяин? – спросил Школьник, слегка осалив зубы, прищурив глаза и поднеся большой палец правой руки к носу, чтобы сморкнуться.
- Так вы не менты? – рассмотрев вошедших, удивленно спросил парень, стоящий ближе к выходу.
- Мы пришли забрать долг, - раздувая щеки, говорит Сашка, не обращая внимания на молчание приятеля.
- Петька, это не менты, - повернув голову к приятелю, сказал мужик. – По внешнему виду, один из них точно придурок.
- Так что долг? – не много сбавив тон, спрашивает Александр, ища поддержки у товарища.
- Какой долг?, - прищурился мужик.
- Какой долг? – переадресует вопрос бритоголового своему подельнику Сашка.
Но тот, почему-то стоял бледный и на вопрос не ответил.
У Сашки переклинило в мозгу, словно ему мячом по голове со всей силы Марадона засветил со штрафного удара. Из рук уплывали пять тысяч, а вместе с ними и все его воздушные мечты о подарках своим женщинам: Маринке, маме и свекрови. Маринкин отчим в расчет не брался, этот ханыга пусть сам себе деньгу добывает, и он решил взять инициативу в свои волосатые большие руки, из которых чуть было не уплыли нежданные тысячи. Он решительно шагнул в квартиру, надеясь, что и приятель последует его примеру. Но, то продолжал стоять на лестнице, как истукан.
Внезапно перед Сашкиным лицом   захлопнулась дверь. От неожиданности он обернулся, а когда повернулся назад, то увидел направленный на него ствол пистолета.
- Ребята, вы что? – слегка, чувствуя себя не в своей тарелке, спросил новоиспеченный коллектор, садясь на стоявший в коридоре стул.
- Что? – переспросил второй мужик, в руках у которого был пистолет.
- Вы что? – только и смог спросить Сашка, понимая, что дело приняло дурной оборот. И будет очень здорово, если он выйдет из этой квартиры целым и невредимым. О подарках близким стоило забыть.
- А что мы. Мы ничего, - сказал первый мужик. – Мы к тебе в дверь не ломились, сопли по стенкам не размазывали, вот и думай теперь, что мы.
- Это не я, - пробурчал математик, судорожно пытаясь напрячь свои мозги, и придумать приемлемый выход из сложившейся ситуации. Но мозг отказывались напрягаться, лишь инстинкт самосохранения отвечал за него,  - меня попросили.
- Ну, братец, это не разговор, за базар отвечать надо, - покачал головой мужик и с размаху засветил Саньку в левый глаз.
От удара Школьник свалился со стула. Спесь с него слетела в одно мгновенье. Он схватился рукой за разбитый глаз.
- За что? Я же вам ничего не сделал? - с подвыванием застонал Александр.
- Это тебе урок, чтобы не лез, куда не следует, - ответил мужик. – А теперь давай баклань про долг.
- А что говорить. Лучше у Олег спросите, он про него знает.
- Ушел твой Олег, сбежал, кинул тебя одного. Понял? – сказал мужик. – Так ты значит, торпедой прикидываешься.  – Он вновь ударил Сашку, на сей раз в нос. Из носа брызнула кровь. – Так, что про долг говорил Олег?
- Он сказал, - Сашка достал платок и стал вытирать разбитый нос. – Что хозяин квартиры должен кому–то двадцать тысяч. Попросил меня помочь забрать, пообещав три тысячи.
Он почему-то сбавил обещанную сумму вознаграждения, вероятно полагая, что за столь мизерный приз его сильно бить не будут, довольствуясь уже случившемся.
Мужики переглянулись. Они пошептались о чем –то, так что неудавшийся выбиватель долгов не слышал. Он раздумывал, отпустят его или нет. Оказалось, что нет.
- Проходи, - сказал мужик со стволом.
- Куда? – испуганно спросил Сашка.
- В комнату проходи, гостем дорогим будешь. А, вообще, парень, прекращай косить под душевнобольного, а то я разозлюсь и тебе очко порву. Ты понял меня?
Сашка прошел в комнату, в которой был фирменный бардак, почище чем у него дома, когда мать и Маринка ездили в отпуск на Украину, к Сашкиной бабке и когда-то сексуально озабоченной тетке-наркоманке. Вещи валялись на полу, ящики из серванта и секретера были выдвинуты. Казалось, что хозяева куда –то сильно спешили.
 Александр встал по средине комнаты и повернулся. Удар в живот, страшной силы, переломил его пополам. Он ойкнул и упал на колени. Потом его привязали к батарее, пару раз съездили по морде и ушли. Они вышли из квартиры. Хлопнула входная дверь и воцарилась истошная тишина, едва позвякивая ложечкой чая в соседней квартире.
Саня ревел. Слезы стекли по разбитому лицу, смешивались с кровью и капали на спортивный костюм. Ему было больно и обидно. Обидно, что приятель бросил его и убежал.
Так прошла ночь. Под утро, он ужасно захотел в туалет. Перед выходом из дома, он плотно поел у матери, а перед встречей с Олегом, выпил литровую бутылку кваса. И вот все эти продукты и напитки стремились покинуть его кишечник и мочевой пузырь. Еще не много и он…
 Он крепился, вновь увлажняя костюм слезами. Попытки развязаться, успеха не имели. Вечер длился бесконечно долго, а в квартиру никто не возвращался. Первым не выдержал мочевой пузырь. Когда ночь опустилась на город, когда он перестал чувствовать задеревеневшие, затекшие пальцы, не выдержал кишечник. Наступил момент истины. Вокруг несчастного математика роились мухи. Вонь была жуткая, такая, что он опять разревелся, задыхаясь от слез и вонищи. Неимоверно резало в глазах, но почесать их о батарею никак не удавалось.
Когда рассвет окрасил комнату бледным, серебристым светом, Сашка представлял из себя жалкое зрелище. Он уже не стонал и не плакал, он тупо уставился в одну точку, и глаза его светились странным диким огнем.
Наконец, ближе к полудню, кто–то повернул ключ в замочной скважине и входная дверь отворилась. На пороге комнаты появился незнакомый мужчина, с ужасом разглядывая помещение. Наконец, он заметил человека, сидящего возле батареи, с безучастным взглядом.
- Вы кто? – спросил изумленный мужик.
- Мы? – разревелся Александр, бешено вращая глазами и пытаясь сплюнуть прилипшую к губе муху, но из-за отсутствия слюны, в связи с обезвоживанием организма, этого никак не удавалось.
Вошедший мужик принюхался и зажал нос. Он закашлялся, и поняв, что от этого засранца толком будет ничего не добиться, пошел звонить в милицию.
Оказалось, что это был настоящий хозяин квартиры. Он уезжал в служебную командировку в Ленобласть. Буквально в тот же день, его квартиру взломали. Именно с ворами и столкнулись приятели. Те вначале струхнули, подумав, что за дверью менты, но поняв, кто находится перед ними, решили поиздеваться над неудачливыми коллекторами. То, что один сумел свинтить, не остановило бандитов, и они вдоволь поиздевались над оставшимся. Все это Сашка и рассказал мужчине, но несмотря на его мольбы , дядька так и не отвязал его, до приезда ментов. Когда же его отвязали от батареи, позволили сходить в ванную, помыться, то он рассказал стражам правопорядка все от начала, до конца. Менты не могли сдержать улыбок, а вот хозяину было не до смеха. Воры основательно почистили его квартиру.
Единственным утешением для Александра было то, что перед тем, как его повезли в отделение для опроса и последующего принятия решения по его делу, хозяин квартиры сказал, что вернет долг какому–то Петру буквально завтра, и что Сашка может зайти за ним в пять часов…
- Поскольку я не знаю, где живет эта сволочь – Олег, а он не знает, где сейчас живу я, а о Петре я, вообще, никогда не слышал, то я решил забрать все деньги себе, - заканчивая рассказ, честно признался супруге пострадавший незадачливый коллектор.
- Смотри, вышибал! – Маринке было обидно за пострадавшего мужа и горько за его доверчивость и откровенную тупость. – как бы не обернулись эти деньги тебе стороной. Впрочем, я с тобой пойду. Когда тебя отпустят?
- Со следователем поговорю, он решит.
- Я уже поговорила, - Маринка ткнула себе пальцем в грудь. – тысяча долларов и ты свободен.
- Тысяча! – возмутился муж.
- Ты ори потише, вымогатель! Вставай, переоденешься и пойдем за деньгами.
Вот таким образом, семья Школников-Маргозиных заработала свои первые трудовые центы, которых с лихвой хватило, чтобы покрыть все расходы на создание российско-шведского СП, где Александр занял должность вице-президента. С приятелем Сашка какое-то время не общался, боясь что тот про деньги предъявит, но когда встретились, то стерли из блока памяти взаимные непонятки, все же Олег бросил друга на произвол судьбы, и остались друзьями.
И вот Маринка заглянула к Олегу в кабинет. Тот целовался в засос с тренером по фитнессу. Маринка поздоровалась, мужчины не обращая внимания на даму, продолжали обниматься.
- Олежа, может повремените малость, - дама скривила губы.
- Что, Цой опять приставал? – хрюкнул Олег, выпуская из объятий партнера.
- Нет, - Маринка, краснея махнула рукой. Обладатель стой значимой для русского рока фамилии, регулярно лезет руками, куда она позволяет ему прикасаться только губами и языком. Слишком нежное это место. К любовным игрищам взрослых мужчин, она давно привыкла, да они не от кого и не скрывали свои пристрастия. Разве что от депутата Милонова. – Игорь здесь не причем. Помнишь, ты говорил про частный Детский дом. Я хочу туда съездить.
-Что, решились?
-Нет, Саня пока не знает, он со своими болячками разбирается. Я так, - Маринка вздохнула. Она и сама так и не решила, скорее да или скорее нет. Возраст и непонятки с мужем червоточили в ее душе.
Сашка проснулся от того, что кто-то стянул с него одеяло. Он поднял голову с подушки и открыл глаза. Перед ним, прямо напротив его лица стоял смуглый, скорее черный мальчик с толстыми губами, приплюснутым носом и широкими голубыми глазами. Он был в желтой майке, зеленых шортах и синей бейсболке. В руках он держал листы бумаги. Парнишка широко улыбался беззубым ртом. Молочные зубы уже выпали, а новые коренные никак не задавались. То, что это было связано с Сашкиной болезнью, врачи предпочитали не комментировать.
- Саша, смотри, что я нарисовал, - и мальчонка протянул Сашке листы бумаги.
- Доброе утро, тезка, - улыбнулся мужчина. – А ты как тут очутился?
- Меня тетя Нина пропустила, - ответил маленький мулат, наряженный в цвета бразильского флага. Сошлись они с большим Сашкой на почве футбола, который любили каждый по своему, но с одинаковой страстью и почитанием.
В проеме двери показалась знакомая копна белых волос. Это медсестра Нина, пришла делать пациенту уколы. При виде шприцов, мальчишка закрыл глаза и, вытягивая губы, зашептал:
- Я не трус и не боюсь, как комарик засмеюсь. Жу-жу-жу, и жу-жу-жу вот и все опять дружу!
Сашка показательно заохал и лег на живот. Ребенок заботливо взял его за руку и поглаживая, что-то стал бубнить себе под нос. Зашла вторая сестра и принесла капельницу. Нина сделала ему два укола в ягодицу и отошла.
- А тебе сделать? – строгим голосом сказала она, глядя на мальчонку.
- Мне нельзя, я маленький. Эти уколы для взрослых дядей, а для детей маленькие укольчики. Раз и все, - он ткнул маленьким пальчиком в шорты и рассмеялся.
Александр всю жизнь равнодушно смотрел на детей. Неудачи в попытках зачать собственное чадо, не так сильно задевали его, как Маринку. Та часто закатывала истерики, дралась особенно под воздействием алкоголя, подолгу принимала какие-то пилюли и проверялась у разных врачей. Последним бзиком была навязчивая идея взять ребенка из дома малютки, но с этим тоже как-то не срасталось, а возраст давал о себе знать. Он знал, что супруга согласилась с доводами профессора психологии Марфина, приглядеться к более возрастным детям, с которыми ей будет комфортней, нежели с грудничком, для которого пришлось бы нанимать кормилицу. Вначале они рассматривали вариант с суррогатной матерью, им даже подыскали такую за очень приличные деньги, но тут у Сашки вылез этот непонятный диагноз, суть которого не понимало ни одно медицинское светило. Ozernistos mokropulis xuya так по латыни обозначалась его болезнь, что это означало супруги не знали, а врачи скрывали, или сами нихрена не понимали. В последнее время на планете появилось столько новых вирусов, что скоро их станет втрое больше чем людей. Симптомы этой болезни были в общей слабости, тошноте, болям в грудной клетке, зудом в области паха и частичной потери потенции. Поднимать его удочку помогала только Виагра и Маринкин язык, а ведь еще полгода назад, он трахал свою секретаршу прямо в служебном кабинете. В принципе, именно из-за отсутствия эрекции и встал этот вопрос, о его госпитализации. Дела на строительном рынке находились в стабильно депрессивном состоянии, как застыли на определенной точки, так оставались в ней вот уже какой месяц. Стагнация рынка продолжится еще некоторое время и оставив бизнес на своего партнера, Сашка лег в клинику, благо она находилась не в Германии или Израиле, а здесь, под боком, в Ленинградской области. На второй день пребывания в палате, Александр познакомился с сынишкой своего лечащего врача Федора Мигельевича – тоже Александром и как-то проникся к нему симпатией. Он, поначалу, даже испугался этому чувству симпатии к чужому ребенку, впервые возникшему в его сердце. Но с каждым днем общения, это чувство лишь усиливалось и перерастало  в настоящую мужскую дружбу.
- У, каких ты птичек нарисовал! – мужчина разглядывал рисунки, держа в руке листы с каракулями, в то время, как мальчик «помогал» медсестре ставить ему капельницу. – Это кто, уточки?
- Фу-х! – фыркнул ребенок, зажимая ладошками пухлый рот. – Какие уточки, балбес, это фламинго! У меня дома такие в саду живут.
Сашка не помнил, живут фламинго в Латинской Америке или только в Африке, а стало быть его слова, это просто фантазия ребенка или чистая правда. И он только широко улыбнулся, каря себя за оплошность.
-Нельзя так со взрослыми разговаривать, - сестра покачала головой.
- Мне можно, Саша мой друг! – четко, совсем по взрослому, но через губу, ответил тезка.
- Можно, можно, - согласился Сашка.
- Пойдем, Саша, - сестра Нина протянула ребенку руку. – Дядя Саша полежит с лекарством, а ты пока еще что-нибудь нарисуешь, а через час придешь.
- А в собачку будем играть?
- Обязательно будем, - кивнул Александр и закрыл глаза. По венам растекалось тепло, поднималась температура и на лбу выступили капельки пота. Он закрыл глаза. За окнами звучала легкая музыка, щебетали птицы и доносился бессвязный гомон улицы.
Наступал новый, больничный день.

Со временем Ленька стал замечать, что становиться скрягой. Он практически прекратил покупать дорогой алкоголь, перейдя на подвальный шмурдяк или выискивая товары со скидками в магазинах эконом-класса. Для общего стола, он старался приносить более-менее качественные продукты, а когда Ульяна оставалась у подруг, по ее словам, (Сам же он помнил о сцене на остановке, и многозначительно кивал, когда она говорила о подругах. Он даже испугался, что это элементарное чувство ревности), он ел лапшу за десять рублей или прошлогоднюю картошку с бульонными кубиками. Все его траты сводились к пополнению счета на смартфоне, скромные продукты, дешевый алкоголь и… и многочисленные поездки в исторические пригороды Петербурга и хождение по музеям и выставкам. Он стал следить за собой, регулярно брился, когда с похмелья не дрожали руки, и таскал из дома прежнюю удобоваримую одежду. Купить новую он не имел право, да и жалко было тратить деньги на шмотки
Вон, друг Аркадий, в последнее время тратил бабло на всякие прибамбасы, то  Smart-TV купит с диагональю 82, то новый телефон, то «кишки» из бутика, то шузы по интернету из Америки. И что? умер недавно от сердечной недостаточности. Похмелиться денег не нашлось. Так и не дождался своих ковбойских ботинок из США. Правда, Гаврила намекал на иные обстоятельства ухода Аркаши, но раскрывать их наотрез отказался. Во всяком случае, умер Георгиевич еще не старым человеком и пусть ему там будет лучше чем нам здесь.

Он засунул руку в почтовый ящик и выудил из него пачку рекламных проспектов, бесплатных газет и объявлений. Читать он их, естественно не читал, но постоянно очищал чрево ящика «от скверны», чтобы квартирные воры знали, что хозяин регулярно наведывается в свою хату.
Распихивая всю эту кипу макулатуры по ящикам соседей, он обратил внимание на «жовтно-блакидный» листок, размером с сигаретную пачку, выпавший из какой-то цветастой газеты. Он наклонился и поднял его.
В глаза сразу же бросился заголовок, напечатанный крупными белыми буквами на синем фоне: «УСЫПЛЕНИЕ». Он протер глаза. О чем идет речь? Дальнейший текст был написан более мелким шрифтом и он с трудом разобрал еще одно слово: кремация. Он вздрогнул, припомнив, как уезжал на специальной площадке гроб с телом Маринки. Как глухо захлопнулась окошко и, лишь тогда он понял, что ее больше нет. Странно, прошло уже столько лет, а он все еще не может забыть тот страшный год.
Аркадий сглотнул слюну, повернулся и подошел к лифту. Постоял с минуту, раздумывая, подниматься пешком или проехать на лифте. Решил, что находил сегодня за день достаточно, он нажал на кнопу. И тут только заметил, что по-прежнему держит в руке сине-желтый листок. Ему стало страшно и любопытно: неужели у нас в стране официально разрешили эвтаназию?
Подошел лифт, он вошел в кабину и нажал на кнопку пятого этажа. Дверь закрылась, и лифт скрипя, начал подниматься наверх.
Сколько лет, сколько тысяч раз, он проделал этот путь, от метро до подъезда, от лифта до квартиры? В зимнюю стужу и в летнюю духоту, в дождливую осень и короткую, прохладную весну, пьяный в дугу, и трезвый, как стекло. Столько лет и столько раз, и все время одно и тоже, и всегда один. После гибели Марины, он никогда никого не приглашал к себе в дом. Он поклялся тогда, стоя на коленях перед ее безжизненным телом, распластанном на мокром октябрьском асфальте, что больше никто не войдет в их квартиру.
Лифт вздрогнул и остановился. Он выплеснулся из него, принося с собой на этаж запах заболоченного подвала и спертый воздух подъезда. Оглядевшись, как всегда, он подошел к двери и стал искать ключ, вечно норовивший провалиться в одну из многочисленных дырок в его карманах. Наконец, выудив из-за подкладки пропажу, он вставил ключ в замок, повернул несколько раз и отворил дверь.
В квартире было душно. На улице уже несколько дней стояла совсем не апрельская жара, а батареи продолжали топить с усиленной энергией. У нас, как обычно, когда на улице минус, то батареи чуть теплые, едва ли температура добирается до положительных значений, как до батарей бывает невозможно дотронуться.
Он снял ботинки, надел тапки и прошел с кошелкой на кухню, выложить в холодильник не хитрый провиант, который он купил в соседнем супермаркете. Кот, лежащий под столом, завидев хозяина, лениво приоткрыл левый глаз, зевнул, потянулся и привстав, замурлыкал. Кеша, так звали кота, был единственным, кто имел право находиться в холостятской квартире Аркадия. Корм лежащий в миске был почти не тронут, что совсем не удивило хозяина, в этот день, день рождения жены, Кеша, отчего-то никогда не ел. Неужели он понимал, чувствовал своей кошачьей душой, что его хозяйка ушла безвозвратно?
Аркадий убрал в холодильник продукты, лишь бросив на стол упаковку «Невских сосисок» и пачку пельменей. Потом поставил на огонь чайник и, наполнив кастрюлю водой, водрузил ее рядом. Сбросив с себя замшевую куртку, он вымыл руки, достал из шкафчика две рюмки, нарезал хлеб, и когда закипела вода, высыпал в кастрюлю пол пачки «пикантных пельменей» с начинкой из грибов, сладкого перца и морковки. Потом, достал из серванта тарелку и столовые приборы. Поменял воду в банке, в которой стояла, купленная с утра, алая роза, и вынул из морозильника бутылку запотевшей водки. Водрузив ее на середину кухонного стола, он распечатал упаковку с сосисками и положив три штуки в кипящую воду, на поверхность которой уже начали всплывать пельмени, убрал остатки в холодильник.
Делал он все это медленно, словно двигался в густой, слизкой массе. Помешав содержимое кастрюли и убедившись, что еда будет готова через несколько минут, он распахнул форточку, задернул тюль, чтобы не так сильно сквозило, и принес из комнаты фотографию Марины, вставленную в самолично изготовленную рамку. Водрузив фото на стол, напротив себя, он разлил водку по рюмкам, накрыл оду из них корочкой черствого черного хлеба, выдохнул и пожелав жене покоя, выпил, морщась и отплевываясь. Водка, хоть и была остуженной, но все же имела неприятный привкус керосина.
«Дрянь, подвальная, - подумал Аркадий, - А ведь в приличном месте продают!». Он посмотрел на этикетку, которая ничем не отличалась от обычных. Он вспомнил про свое варево, слил воду и вывалил содержимое кастрюли на тарелку. По кухне распространился приятный запах перца и грибов. Аркадий подцепил одну пельменину вилкой и отправил ее в рот, едва не поперхнувшись. Пельмень оказался горячим и слишком наперченным. Налив вторую дозу, он грустно взглянул на фотку Марины, отвернулся к окну и выпил.
Когда бутылка была ополовинена, и душа Аркадия размякла на столько, что на глазах, невольно, стала выступать влага, он решил перекурить это дело, и полез в куртку за сигаретами. Вместе с пачкой он извлек и ту рекламку, отпечатанную на украинском флаге. Он взял с холодильника очки и внимательно принялся изучать ее содержание. На оборотной стороне красовался логотип фирмы и календарь на текущий год, а на лицевой текст гласил следующее: « УСЫПЛЕНИЕ. Лечение, кастрация. Вывоз, кремация. Круглосуточно, выезд во все районы города. Цены ниже европейских» и номер телефона. Аркадия бросило в пот. Он еще раз перечитал рекламное объявление, никак не взяв в толк, кто в нашем городе мог допустить такое безобразие! Ладно, когда речь идет о вывозе трупа и кремации, это вполне легально и, особенно в последнее время, часто необходимо, но вот с усыплением и кастрацией, он никак не мог согласиться. Это же, как вас понимать, господа хорошие? Приду я, к примеру, пьяный домой, а моя супруга, царство ей небесное, обозлившись на меня, возьмет и вызовет таких вот ухарей. Они меня усыпят, а потом кастрируют, и все ради прихоти жены, царство ей небесное, и моей слабости к алкоголю?
Аркадий был настолько возмущен дикостью предлагаемых услуг, что забыв даже про повод, который усадил его за траурно-праздничный стол, выпил рюмку водки и, не закусывая, побрел в коридор, где стоял телефонный аппарат.
Он набрал написанный на объявлении номер.
- Алло, ответил ему милый женский голос. – Ветеринарная клиника слушает!
Аркадий бросил трубку.
Вернувшись на кухню, он плюхнулся на стул, обхватил голову руками и завыл, как побитый пес, как раненый зверь, как незаслуженно наказанный ребенок, поставленный в угол в новогодний праздник. Водка, которую он залпом выпил из горлышка, не помогала. Вскоре его вой переродился в хрип, в стон, а потом и в бесшумное всхлипывание. Со стороны могло показаться, что он просто подавился и никак не может откашляться. Хотя. Хотя, он и на самом деле, подавился этой жизнью несколько лет назад, и два раза в год, в день рождения и день поминовения жены пытался от нее избавиться. Особенно невыносимо стало жить в последние годы, и он часто подумывал о самоубийстве. Точнее, он не просто подумывал, он всерьез стремился соединиться с Мариной. Он понимал, что это грешно, но знал, что только так, уйдя из жизни добровольно, он сможет встретить ее там, наверху.
Ведь Марина покончила с собой, выбросившись из окна их квартиры двадцать четвертого октября двадцать лет назад. Почему котов и собак усыпляют, а людей нет? Он встал и заглянул в кладовку. Там среди шнурков для компьютера, печатных плат, блоков памяти, всевозможных разъемов и CD-дисков с программами, в груде пустой посуды, он нашел то, что искал, - двадцати кубовый шприц. Пантелеев говорил, что достаточно ввести в вену всего два кубика воздуха, и привет. Аркадий решил действовать с запасом. А чего мелочиться? Где два кубика, там и двадцать два. Он разорвал зубами упаковку и выбросил ее в мусорное ведро. Вставил иголку в шприц и положил его на стол. Налил водки, выдохнул в сторону кота и залпом выпил. Надо Гавриле позвонить, чтобы он с Кешей подсуетился. У Гаврилы были ключи от его квартиры, так на всякий случай. И вот этот случай наступил. Он несколько раз пытался дозвониться, но телефон приятеля был недоступен. Тогда он написал ему SMS: «Андрюша мяу, взойдет она, п*зда из моего окна. Душа за нею полетит, на небе Бог, а в море кит! Андрюша позаботься о Кеше. Корм под столом. Пока-пока!» Пантелееву звонить бесполезно, он совсем свихнулся в последнее время. Аркадий теребил серебряный нательный крестик, висевший на шерстяной желтой нитке и первое время щекотавший грудь, пока не привык к его наличию. На ум пришли Ленькины стишки:
« О душе забудь, пройдя те тяжкие,
Семь кругов затертых поколеньями.
Крест сорви и прикрепи подтяжками,
К потолку… семнадцатью мгновеньями»
Здорово. Мне нравится. Помню спросил у него, а почему семь кругов, а не десять, как у Данте в «Божественной комедии»? А он ответил, что это отсыл к песни Александра Башлачева – «Из жизни поэтов». Там есть такие строки: «Дай бог им пройти семь кругов беспокойного лада…»
Чего Башлачева вспомнил, еще хуже стало.
Он решительно взял баян и растянул меха… Давай, бл*дь, плясовую!
В комнате завоняло. Он в который раз пустил газы. В ногах кто-то зашевелился. Послышался недовольное женское брюзжание, и над его лицом склонилось чья-то толстая морда.
- Молодой человек, - вы не дадите мне хоть одну таблетку снотворного, а то вы так громко и вонюче пердите, что я никак не могу заснуть!
- Откуда я тебе снотворное возьму? Высру что ли! – возмутился он.
- А вон у вас в чашке две таблетки плавают, - ответила полная женщина, которую он видел впервые.
- Бери, раз плавают, - разрешил он. – А вообще-то я дома нахожусь, поэтому могу делать все что захочу! Ясненько!
Но, ему никто не ответил. Потому что никого не было. Не было и его самого. Он умер.
Гаврила, санитары в сопровождении толстой фельдшерицы вынесли труп на улицу, едва не задавив ошалевшего от жуткого трупного запаха кота.
Прощай хозяин. Мяу!
 Этот урок, для Леньки был показательным. Тратить деньги на себя, не зная, когда ласты склеишь, это большая ошибка, для того, кто ведет асоциальный образ жизни. То есть бухает по-черному! От посещения музеев тоже не велика потеха, разве что, культурное образование и душевный подъем, но Ленька списывал все на то, что он это делает не для себя, а для Ульянки. Студентке Академии им. Барона Штиглица это куда важнее, чем ему плазменный телевизор или иной новый гаджет.
Ульяна тоже привыкла к соседу и когда у нее наступили каникулы, после летней сессии в академии, она с радостью и удовольствием ездила с ним в Пушкин, Павловск, Гатчину и Петергоф. Поездка в Петродворец обернулась для соседей новым отношением между собой. Все началось в электричке, когда Ленька и Ульяна сидели у окна и смотрели на пробегающие мимо строения, леса и поля. Погода была хмурая, но теплая и они надеялись на удачную поездку, тем более, что Ленька взял у Аркашки (тогда еще живого) видеокамеру и Ульяна мечтала снять видеофильм о посещении музея по открытым небом и выложить его в YouTube, а потом показать на кафедре культурологии, чтобы заранее получить зачет за третий семестр. Леньке же предстояло показать юному созданию свое «не пропитое» мастерство, - снять видео так, чтобы обойтись без компьютерного монтажа. Они обсуждали сценарный план, который придумал Леонид, а Ульяна вносила в него свои коррективы, когда в вагоне появилась стайка мальчиков и девочек, шумной толпой проходящих по электричке. Один из парней, неожиданно остановился напротив их скамеек и громко сказал:
- Громова, ты что ли?
Ульяна обернулась и покраснела. Ее звали Громовой в честь известной по книге Фадеева «Молодая гвардия» девушки из Краснодонска, Ульяны Громовой. Книгу о своей тезки Ульяна не читала, а к прозвищу привыкла как само собой разумеющееся. Парень который позвал ее, тоже учился в Мухе, но на год старше. Он ухаживал за девушкой, и даже считал ее своей. Но, та быстро охладела к нему, когда вместе с первыми поцелуями последовало предложение заняться любовью. Как можно заниматься любовью, Уля не представляли. Можно было любить, но заниматься этим… она естественно понимала, что хочет от нее ухажер, но не готова была ему отдаться.
- Я занята, - сказала она и отвернулась к окну.
- Да, ладно, - парень плюхнулся на скамью возле Леньки. От него пахло вином.
- Кирилл, догоняй, - раздался девичий голос из толпы молодых людей, удаляющихся в соседний тамбур.
- Щаз! – крикнул Кирилл, - вот с Улькой перебазарю. Он посмотрел на Леньку. – Дед, давай местами поменяемся.
Ленька пожал плечами. Он сам был таким борзым когда-то и прекрасно понимал, чем может закончится этот наезд. Но драться при Ульяне не хотелось, поэтому он спокойно встал и уступил парню свое место.
- Не надо, - попросила девушка, - глядя ему в глаза умоляющим взглядом.
- Ну, раз женщина просит…
Ленька опустился на прежнее место. И холодным взглядом, посмотрел на парня чуть сузив глаза. Ничего хорошего для парня этот взгляд не означал. Но, тот был выпивши и мышей не ловил, грубо взяв мужчину за локоть. Ленька привстал на скамейке и ударил его ладонью в нос. Парень отлетел к противоположной скамье. Из носа брызнула кровь. По проходу уже бежали его приятели и визжали женские голоса. Ульяна зажала уши и дико смотрела, как Ленька отбивается от наседающего молодняка. Если бы не случайно оказавшиеся в вагоне полицейские, то Ленька лишился бы не только своего смартфона, но и оставшихся зубов. Но, в тот раз удача была на его стороне.
Ленька даже не поинтересовался у спутницы, кем она приходится этому парню, на которого он отказался писать заявление. Похоже, это был тот парень, которого он видел с ней на остановке на углу набережной Черной речки и Школьной улицы неподалеку от дома. Хотя, может он и ошибается.
Они сидели на берегу залива возле ограды нижнего парка, и Ульяна омывала его разбитую рожу мутной водой из финской лужи. Хорошо еще, что очки не разбили, стало быть съемка не отменяется. Ульяне было противно и стыдно за Кирилла, но Ленька ни о чем ее не спросил, а она не решалась рассказать ему о своих отношениях с бывшим ухажером. Впрочем, об этом эпизоде они вскоре забыли, потому что их поймал охранник парка, когда Леонид взяв Ульяну на руки, переносил ее по воде, минуя забор, на территорию фонтанов. В советское время, все продвинутые жители Ленинграда именно таким способом посещали культурную достопримечательность, экономя свои трудовые копейки на входных билетах.
Леньке пришлось заплатить за билеты по наивысшему тарифу. Но, все равно, это же романтика, нести хрупкую девушку по волнам, а потом обоим краснеть под деревянным взглядом стража порядка. Вскоре их накрыл дождь, и они прижавшись друг к другу спинами стояли под развесистым вязом и отсматривали снятый материал.
Нравилась ли Леньке Ульяна? В тот момент, пожалуй, да! Вот они протуберанцы истории.
В конце июля Ульяна уехала на родину, так и не закончив портрет Марины. Женщине никак не удавалось по позировать ей вживую, а холодные фотографии не передавали ее обаяние и шарм.
После отъезда соседки, Ленька попил немного водки с Аркашей, пока тот не помер. Правда в его смерти была какая-то тайна, нежели обычная остановка сердца, как итог недельного запоя. Конечно, абстинентный синдром, общая интоксикация организма, отказ почек и печени, а в итоге остановка сердца. Дежурные сто грамм, как советуют даже врачи, вряд ли бы спасли покойного. И все же, знавший истинные причины ухода Аркашки из жизни Гаврила, молчал как Зоя Космодемьянская на допросе. Ленька пытался разговорить того в крематории, когда сжигали Аркашку, но у Андрюхи был один ответ, - ничего нового не скажу, кроме того, что написано в свидетельстве о смерти. Вот штука-то какая. Родился человечек, его родителям вручают свидетельство о рождении. А умер человек, кому вручать свидетельство – детям!  А если нет детей, а мать жива? Вот то-то и оно. Мать Аркахи и свидетельство о жизни получила, а теперь еще и о смерти. Круг замкнулся нахрен! Да, эх Аркадий Георгиевич, не вовремя ты ласты склеил!
Его смерть стала тяжелым ударом по Ленькиной психике и он даже запил на три дня, тем не менее, не забывая класть сдачи в копилку-сейф. Месяц назад он написал сценарий для короткометражного фильма, в котором роль девушки отводилась Ульяне, а в качестве режиссера монтажа он видел друга. И вот сценарий есть, а друга нет

«Из Ленькиного дневника».
                РОССИЯ
Тикают стрелки часов.

Лицо спящего мужчины.

Тот же мужик ворочается на кровати.

Вена. По вене бежит кровь. К одной из стенок прилип тромб.


Небольшой пригорок. На фоне сумрачного, «осеннего» (или жутко «весеннего») неба, стоят две фигуры. Женщина держит за руку мальчика лет шести.

Женщина смотрит вперед.

 Почти полная тишина, лишь едва слышные, звучащие где-то отдельные шаги. Сине-черно-красное небо в перистых облаках. На небе стаи черных птиц. Коричневая земля, покрытая трещинами, словно русло реки пересохшее в засуху. Длинная очередь, не имеющая начала и конца.

Отдельно стоящие люди, разных возрастов, национальностей, одежде. У кого-то с собой некий скарб, кто-то налегке.


Появляется звук. Шум толпы, словно в очереди за сахаром в дефицитные годы. Вдоль стоящих, поигрывая «демократором» прогуливается полицейский, равнодушно поглядывая в их сторону.


В толпе по-разному реагируют на его появление. Кто-то отворачивается, кто-то ехидно улыбается и приветствует стража порядка. Группа мужиков замолкает. Один из них спешно что-то убирает во внутренний карман пальто.
На ящиках из-под овощей и бутылок сидят две старухи и разговаривают.


Конец очереди. Подходят люди, интересуются «кто последний?» и покорно встают в хвост. Мужчина и дама, в приличной, дорогой одежде проходят мимо, на робкое возмущение стоящих, брезгливо корчат рожи и отворачиваются, тем не менее, ускоряя шаг.
Группа мужиков, замечая, что мент развернулся и пошел в обратную сторону, шумно выдыхает и продолжает начатое дело. То есть бухать и трепаться за жизнь.


На сумрачном небе бешено проносятся черно-серые облака. Стаи птиц с усилившимся гомоном кружатся над людской толпой. Поднимается ветер. Мамочки с колясками, не переставая щебетать, получше укутывают своих чад.

Искривленное лицо мужика, которому явно некомфортно во сне.


Мальчик дергает свою руку, стараясь освободиться от маминой кисти.
Тромб в вене дрожит. Вот-вот под напором красно-белых кровяных телец он оторвется.

Женщина. Ей на ногу садится комар.

Спящий мужчина стонет.

Женщина освобождает руку, держащую руку мальчика, и холопает по своей ноге, убивая комара.


Тем временем, почувствовав, что он свободен, мальчик бросается с пригорка вниз к толпе людей.

Тромб отрывается от стенки вены и начинает двигаться по ней.

К хвосту толпы подходит красивая белобрысая девушка и пристраивается в конец. Следом приходят другие люди и так же встают в очередь. Тем временем, кто-то из очереди выходит и с разочарованием, возвращается куда-то обратно.
Неприятного вида здоровенный мужчина, вероятно чем-то неудовлетворенный, бранясь, расталкивает людей и движется сквозь толпу в конец очереди. Народ тихо ропщет, но сопротивление ему оказывать боится.

Полицейский недовольно кривит губами, но, не обращает внимание на происходящее.

Мальчик сбегает с пригорка и приближается к стоящим людям. Благостное настроение в толпе постепенно улетучивается, одновременно с нарастанием порывов ветра, гомона птиц и дребезжащих звуков музыкальных инструментов (что-то типа репетиции оркестра или настройки рок-группы).
Далее все происходящее мы видим глазами мальчика с нижней точки - вверх. Причем цвета картинки меняются в зависимости от увиденного им действа. Мальчик врезается в толпу, пробегая мимо мамочек с колясками и озабоченного чем-то полисмена, явно предпочитающего дежурить возле экзальтированных дам, а не выпивающего пролетариата.
Вот бабки на ящиках, ведут свой шамающий базар, одаривая его яблоком.
Вот дородная дама со своим мужиком ругается с возмущенными людьми с белыми лентами. У некоторых из них самодельные плакаты и мятые флаги. Тут и за царя и за Сталина, тут и имперские флаги, российский триколор, украинский жовто-блакидный флаг, православные хоругви, мусульманские полумесяцы и даже видны стволы оружия. Взгляд разворачивается и направляется к концу очереди.
 Красивая блондинка, улыбается и протягивает ребенку конфету. У нее очень красивое, но грустное и уставшее лицо, и видно, что она нервничает, хотя и старается скрыть свое состояние за натянутой улыбкой. Конфета так и остается в ее руке, а взор ребенка, скользящий мимо старух, устремляется на выпивающих мужчин, один из которых веселит всех анекдотами. Народ безмолвствует, а беседующий с мамочками полицейский, предпочитает лучше погугукать с грудничками, нежели с агрессивным типом. Оправившись от небольшого шока, мужики продолжают разливать и балагурить, незаметив  потери бойца.Один из них, этакий румяный хмырь, интеллигентного вида, норовит заиграть с мальчишкой показывая ему «козу» и корча смешные рожи, но в этот момент в группу мужчин врезается здоровый бугай, хватает интеллигента за воротник и волочет его за собой, не взирая на недовольное бормотание его коллег.


Мальчик убегает от мужчин и натыкается на лежащего на земле парня с гитарой, поющего песню. Какое-то время он слушает ее, но позже вновь врезается в толпу.
Нарастающий шум недовольной толпы. Взгляд устремляется в конец очереди, мимолетно выхватывая из нее знакомый образ матери, мечущейся вдоль скопления людей в его поисках. Он снова ныряет в темноту людских тел, решив поиграть с женщиной в кощки-мышки, и вынырнув из нее упирается в ящиками с сидящими на них бабками. Только вместо одной из старух полусидит-полустоит вчерашний интеллигент и держит левой рукой перед собой голову блондинки с окровавленным лицом, а правой рукой судорожно пытается расстегнуть ширинку на брюках. Одна из старух крестится и призывает к помощи господа, а вторая, отряхаясь (вероятно ее скинули с ящика), обращаясь, скорей всего к девушке, шепчет ей «-терпи милая». Валяющаяся в грязи растоптанная конфета. Сзади к девушки пристроился здоровенный бугай. Девушка дергается всем телом и тихо стонет. Затемнение и яркий свет.

 На небе салют. Всполохи то там, то тут. Одновременно, начинается дождь. Взгляд дергается, словно от толчка. Поднимается вверх и видит лицо своей матери. Лица людей. Полицейский. Мужики. Старухи. Окровавленное лицо девушки, с которого дождь смывает этот позор. Насильники. Всех озаряют блики салюта.



Тромб в вене остановился, наткнувшись на какую-то преграду и разрывается одновременно со взрывом салюта.

Мужик в постели прекратил ворочаться.


Женщина взяв ребенка за руку удаляется от толпы. Крупно лица людей, что-то шепчущих. Постепенно их гомон становится все громче и громче. Мы слышим, что люди кричат «УРА!». И даже изнасилованная блондинка шепчет это слово.
Контуры женщины и мальчишки исчезают за пеленой дождя.



Отложив идею со сценарием до лучших времен, он решил было написать футуристический рассказ и отнести его в один толстый журнал. Но в голову ничего приличного не лезло. Либо он упирался в политику и Путина, либо в полупьяные похождения, что тоже было не в чести в современной России. Все же выжав из себя два коротких очерка, он съездил на Моховую, отдал рукописи какой-то усатой женщине и принялся ждать у моря погоды, совсем не надеясь на положительный результат
«Из Ленькиного дневника»

                Это АЗБУКА ДЕТКА

Артикул Бытия Возвысив Где-то Дичью
 Едрёной Ёлкой Женщину Забавя
Играл Кайлом Легко Метододично
Нарочно Остолопа Поминая
Распять Святых Так  Узко Фамильярно
Хромого Циферблата Шума Щель
Ъ Ых Ь Эмбрионально …
Юралицо Ябеноматьметель!
Выборы в Госдуму. Праймериз в партиях. Кандидаты советуются со своими помощниками и друг с другом, как проводить предвыборную компанию, сколько потратить денег и что означает указ государя, о том, что вновь избранные депутаты первый год своей работы будут стажироваться согласно пожеланиям своих руководителей.
- Я не очень понимаю политику Геннадия Андреевича, - размышляет бессменный депутат с восьмидесятых годов товарищ Лигачев. – Это означает, что потратив порядка лимона американских рублей, я должен буду поехать к Ким Чен Ыну? Нах*я мне обосралось такое счастье? Пускай Зюганов сам в Пхеньяне живет, а мне и в Горках-9 неплохо живется.
- Бл*дь, однозначно, старческий маразм у вашего вождя, - размышляет пучеглазый молодой человек, баллотирующийся по спискам самой неоднозначной российской партии. – Вот я, к примеру, на Гоа поеду, сапоги свои помою в Индийском океане!
- Везет тебе, Лебедёв, - вздыхает худощавая дама, истощавшая в боях за депутатское кресло в различных партиях, - мой выхухоль на село пошлет, коровам хвосты крутить, чтобы удои повысить. Ничерта в экономике не понимает, а все туда же, молодожен сраный!
- Да, ребята, надо в тренде быть, тогда и жить будете как мы. Я, к примеру, собираюсь в Майями работать, агитировать кубинцев вернуться на историческую родину. – Вступает в разговор полный мужчина, с красной адвокатской мордой, чувствующий себя везде в своей тарелке. -  Присоединяйтесь к Нашей России и вносите, извиняюсь за каламбур, взносы!
Собравшиеся о чем-то переговариваются с помощниками. Те подключают к разговору своих помощников, оные иных, которые десятых… в оконцовке сходятся на том, что деньги на счет Роснефти переведут все! А причем здесь Роснефть? А причем здесь министр экономики? Сказали, что все сестрам по серьгам, значит тому так и есть. Все хотят в Майами или во Флориду, а в Пхеньян и в колхоз только разъ*баи согласятся.
Тут один очень умный помощник очень умного депутата перечитал еще один раз Указ государя и говорит.
- Дамы и господа! А кто-нибудь из вас читал эту маляву внимательно?
- А как же, - всколыхнулись кандидаты и их помощники. – У нас тоже папы юристы!
- Х*евые у вас папы, да и юристы из них никудышные, - возразил умнейший помощник. – Здеся черным по белому написано. Што первый по списку вновь избранный депутат обязан поехать на стажировку по той позиции, указанной руководителем партийной программы. Для тупых перевожу. Возглавляющий список кандидат едет туда, куда записано в декларации, а остальные заседают в России!
- Дурак, - оппонирует дама, которая собаку съела в экономике, бегая из одной партии в другую. – В Указе довольно ясно сказано, что все четыреста пятьдесят избранных депутатов, отправятся туда, куда они наметили вести страну в своих партийных программах. Стало быть, я в коровник еду! – И тетка расплакалась.
- Сам дурак, - ответил умный. – Извиняюсь, дура! Вы можете сделать так, чтобы занять в ваших праймериз второе место, а на первое поставить каких-нибудь долбо*бов, типа Явлинского или Навального. Вот уж им то в КНДР будет зашибись! А Удальцову с Яшиным в колхозе по рогам получать от местных доярок!
Посовещались, покумекали во всех 450-и партиях и решили, что так они и сделают. На первые позиции поставят всяких отщепенцев, а сами в хвосте тусоваться будут.
За неделю до выборов, лакей-спичрайтер приносит к государю социологические опросы в которых сказано, что на предстоящих выборах побеждают голубые, онанисты, педофилы, эксгибиционисты, маоисты, сионисты, друиды и фашисты! Государь схватился за голову. Срочно шлите циркуляр во все прокремлевские  партии. Предыдущий Указ отменяю, первые в списках остаются в стране. Телевидение напряглось и весь эфир предоставило лидерам основных партий. Но те не успели провезти свои съезды и избрать новых лидеров, поэтому в Думу прошли все те, которые ненавидели государя.
Вот так в семнадцатом году случилась леворюция, последствия которой мы переживаем и сейчас, за год до событий. Как говорил Черномырдин: «Хотелось, как всегда. А вышел сын юриста!»
И второй:
                ЗА КУЛИСАМИ

«Постою я за кулисой,
Полюбуюся Алисой»
Вот, говорят, что Петербург культурная столица России. Может это и так, но где тот Петербург, и где та Россия? Вероятно, что какой-нибудь чудак и склонен считать, что речь идет о городе на Неве, но, что касается меня, то я категорически против этого утверждения. Вранье это, мистификация!
Ну и впрямь, сознайтесь, сколько раз, за последние десять лет вы посещали какое-нибудь культурно-массовое мероприятие, а? Баню, стадион и пивной бар в список включать не стоит, как, впрочем, и уборку территории на субботнике, ноябрьской демонстрации, «выборов» губернатора и президента. Подсчитали и, правильно, прослезились. Всех этих любителей культуры в нашем многомиллионном городе можно подсчитать на пальцах одной руки. Ну, президент, ну, Матвиенко, ну, Пиотровский, ну, Хиль, ну… Ну и все! Хиль поет, а президент с Матвиенкой и Пиотровским слушают. Или Пиотровский водит их по Эрмитажу, или они его по Константиновскому дворцу и Смольному. Кстати, на счет так любимых Матвиенкой субботников. Рассказывали, что на приказ Вали-Стакан: всем прийти на субботник и вынести мусор с заднего двора Смольного, а говна там – будте-любезны, один из губернаторов пробурчал себе под нос – «Уж лучше я буду носить на руках Ульяну Лопаткину, чем лопату Ульянова». Весело?
Вот и я говори – весело! А, нормальный работяга, он может себе позволить сходить на «Щелкунчика» или «Дядю Ваню»? Конечно, нет! Вы знаете, сколько стоит билет в театр? Я тоже не знаю, но то, что больше чем бутылка водки, это уж точно. А для работяги что важнее, - театр или водка? То-то же! Без «дяди Вани» любой дурак проживет, а без водки, попробуй. Что же касается «новых русских евреев», то им некогда шляться по всяким эрмитажам и мариинкам, им деньги надо зарабатывать да сваливать из страны, пока их не постигла участь Ходорковского. Не знаете, кстати, кто это такой?
Ну, и что получается? Рабочим денег не хватает, бизнесменам – времени, детям мороженного, старухам – здоровья. Кто остается? Правильно: президент, Матвиенко, Пиотровский и Хиль. А вы говорите о культуре. Да, послушайте лидера и кумира нашей молодежи – Шнура из «Ленинграда». Он так и поет: «Где же вы бл..?»  Не о Мандонне поет и Моне Лизинге, а о лебедях с большой дороги. Ну, а вы о культуре!
Вот раньше, помню, лет десять назад, тогда да, тогда этой культуры в городе было, что корюшки в Неве. Куда не плюнь – повсюду культура. То-то наш город до сих пор все отмыться никак не может, прямо, захлебнулся он о культуры. Я в то время молодой был, горячий, за девками с поднятым хвостом бегал, тоже культурным хотел слыть. А то как, пригласишь даму на пленер, палочку бросить, а она меня спросит: «А ты не знаешь, за какую команду Ростропович играет: за «Зенит» или за «Спартак»?».  И что я ей отвечу? За «Локомотив» что ли? Кому я такой бескультурный нужен.
Как-то раз, я спросил у своего знакомого кореша, он раньше актером служил в театре, а сейчас полы моет в одном шалмане возле дома. «Руслан, ты не знаешь, за какую команду играет Ростропович?». Он посмотрел на меня грустными глазами, вытер лицо грязной тряпкой и послал… Послал за водкой. Водки я не купил, а вот на портвейн денег хватило.
Вечером, мы сидели у него в подвале и пили портвейн, в промежутке между дозами, он просвещал меня, в смысле театра. И такая у него ностальгия началась по прошлой жизни, что хоть святых выноси, - заблевал себе весь затылок. Сидит он блюет и плачет, плачет и блюет, и никак его не унять. Я посмотрел, посмотрел, да и свалил от греха подальше.
А назавтра он вылавливает меня в парке, я там посуду собирал, хватает за локоть и орет: «Разбередил ты мне душу, Михаил! Все, не могу больше, три дня пить не буду, а тебя в театр обязательно сведу!»
И точно. Проходит три дня, он, опять, вылавливает меня в парке и орет: «Ты чмо чумазое, беги брейся у себя подмышками, рожу одеколоном по брызгай, да носки заштопай. Мы с тобой идем в БДТ».
«И что это за кабак? - спрашиваю, - черножопые открыли или наши:».
«Мудак ты - кричит Руслан, - Это не кабак, это ТЕАТР». Сказал и аж вспотел весь от счастья, от позвоночника до берцовой кости.
Короче, оказалось, что он достал две контрамарки на балет, или не на балет, я не знаю. Как истинный потомственный петербуржец, я никогда ранее не был ни в БДТ, ни в МДТ, ни в Эрмитаже, поэтому очень взволновался.
Пошел я домой, уши чистить, и по дороге повстречал одного местного философа, вот он мне про это самое бэдэтэ и наплел.
Хороший, говорит, театр, и буфет там, как «за бугром» и фонари везде и аура. Мы выпили с ним по паре кружек, а он и рассказал, что руководит в нем некий Толстоногий, - кликуха что ль такая. Что спектакли это ерунда, а вот на репетициях у него побывать, это милое дело, многие за честь считают.
 Оказывается, что этот худрук, прославился, главным образом в том, что постоянно лупил своих артистов по мордасам почем зря. Как что не по нему, не по сценарию или, к примеру, актриса не с той ноги в присядку пошла, он ей хрясть тапком по морде… А уж если эта актриса, - мужик! То, тут пощады не жди. «Ты что, сукин сын, в армии не служил? Не знаешь, с какой ноги начинать? И трубкой в рожу дым пускает. А табак у него едкий, забористый, капитанский, ему его специально из Грузии присылают, такого не каждый выдержать сможет.
А за дирижера у них, при оркестре, был некто Георгиев – осетин по национальности. Этот вообще, зверь и садист.  Он, на репетициях, настоящую охоту на актеров - балерунов устраивал. Для этого у него рядом с пюпитром стоял контрабас, который он приспособил заместо арбалета. Как что не по-нему, к примеру, музыкант с бодуна пришел, или актриса трусы одела, так он х*як, смычок в инструмент вставит и дзинь по живой мишени. Или палку дирижерскую велел сделать телескопической, как удочку. Бежит к примеру какой-нибудь лебедь или мавр, он ему в клюв, - раз этой палкой и орет : «Не поедешь ты со мной в Нью-Йорк в «Карнеги-холле» выступать!».
Вообще-то, я сам этого безобразия не видел, резюмировал он, но люди сведущие рассказывали, они честные, они никогда в водку воды не добавят!
Есть у них и актеры знаменитые, и как сигареты, ну, «прима». Вот, главная в этом кордебалете выходила на сцену с баяном и пела песню про погоду. Вот так они и жили. Один колется, другой тапком по харе лупит, третья про погоду, жалобно-жалобно: «У природы нет плохой погоды…».
Эта поет, а вокруг нее мужик ходит и лошадь изображает. Ну, просто цирк а не балет.
Ходит этот мужик, - конь педальный, вокруг бабы и орет «И-и-и».
Сделает кружок и «И-и-и-и!»
А баба в слезы и про погоду, а дирижер указкой по…, а режиссер помрежу по морде тапком, а мужик: «И-го-го!»
А дирижер смычком, а баба: «Надо благодарно принимать…» -вашу мать…
А режиссер, а дирижер… А актер-лошадь, бац на сцену и лежит, ногами дергает, мол все, умер.
Все ревут, и зрители тоже. Про трубку и экстаз и отклики в прессе восторженные. «Брависсимо маэстро» … «Это новое прочтение»… «Полный аншлаг!»
Вот в такой цирк, тьфу, в театр мне и предстояло пойти.
Впрочем, речь в моем рассказе пойдет об этой «приме», которая про погоду.
Вечером мы с Русланом встретились возле парка, выпил я для храбрости сто грамм, и мы пошли по Фонтанке. На метро деньги жаль было тратить, уж лучше добавить пятерку и купить настойку овса.
Подошли к театру. Народец возле входа крутиться, лишние билетики спрашивает. Публика вся разодетая, напыщенная, тогда еще приватизация не началась, денег не у кого не было, вот народ и ходил по театрам и музеям.
Прошли мы с черного хода, как положено, отвел  меня Руслан за кулисы и говорит, мол стой здесь и не обращай ни на кого внимания. Если что, то прикинься декорацией или реквизитом. Здесь все *бнутые он все равно ничего не разберут. Накинул на меня для пущей предосторожности какую-то занавеску, словно на статую греческую,- Аполлон Бельведерский,   а сам свалил куда-то, наверное в буфет.
Стою я в полутемном коридоре возле огромного старинного серванта с всякими будуарами, канапе и мулине…
Устал, ноги затекли, курить хочется.
Стою я, значит, и чую, что возле меня народ стал собираться. Я слегка занавеску отодвинул, вижу три мужика, возле двери слева от меня, выстроились в ряд, один с полотенцем через руку, согнутую в локте, словно гарсон, другой поднос  в руке держит, а на нем пачка «Мальборо» лежит, третий с зажигалкой. Стоят, как пажеский корпус времен императрицы Анны Иоановны. На меня ноль внимания, и на ментов совсем не похожи, значит меня вышвыривать не собираются.
И тут у меня над левым ухом, как зазвенело! Я чуть в обморок не упал. Прислонился к стене, стою и чувствую, что потек. Мама дорогая! А это у них так людишек в зал приглашают, как крыс подопытных, - по звонку. Хорошо еще, что ток не подключают.
Отзвенел звонок.
Напротив мужиков отворяется дверь и выходит дама.
Тут я окончательно обалдел. Вылитая королева Франции из фильма про мушкетеров, ну, помните: «пара-папра-па-па-ра-ра-па-па» и т.д.  Поджилки у меня затряслись, задрожал я всем телом, аж звенеть тихонько начал от вибрации. В глазах потемнело, в горле пересохло.  А эта «Анна Австрийская» кивнула трем халдеям и направилась в мою сторону, к серванту. Я еще пуще завибрировал, заметит или нет.  Подойдя к секретеру она слегка покосилась в мою сторону, подошла поближе, А за ней мужик с подносом. Протягивает ей сигарету. Она берет, тут другой, ей огонь подносит.  Она говорит томным голосом: «Ах, мерси» и прикуривает. Потом, улыбается, затягивается и пускает дым в мою сторону, делает вторую и тут звенит второй звонок.
Она грациозным жестом кладет сигарету в хрустальную пепельницу, снова улыбается и исчезает в двери, расположенной другого конца серванта. Через некоторое время, слышится кряхтение, звуки напоминающие взлет самолета или рев машины без глушителя, бомбометание, грохот водопада и тишина…. Журчание ручейка, весенняя капель, шуршание прошлогодних листьев, дуновение майского ветерка…
Мужики, галантно заткнув уши, во время всего процесса,  переместились ближе к серванту, сгрудились возле двери.
Заметив, что все внимание мужиков сосредоточено на двери, я быстро вытащил руку из под скатерти, схватил хабарник и добил его в две тяжки. Едва я бросил окурок в пепельницу, как раздался третий звонок, чуть было не порвав мне барабанные перепонки. Щелкнула задвижка в туалете и вышла сияющая королева. Гарсон протянул ей полотенце, она дежурно улыбнулась, вытерла руки, кивнула и устремила свой взгляд в сторону хрустальной пепельницы.
Но, тут ее ожидал сюрприз!
Окурок был смят и не дымился.
Она подняла изумленные и обиженные глаза. Казалось, еще мгновение и она зарыдает. Гарсон номер два смутился, но тут первый выскочил вперед и преподнес ей новую сигарету! Она благосклонно приняла. Щелчок зажигалки, одна тяжка, другая…После оной, она кладет сигарету в пепельницу и…
И снова идет в туалет.
Проходит минута, вторая….
Спектакль в полном разгаре, а главного действующего лица нет. Режиссер в панике, осетин метает гром и молнии, заодно и стрелы-смычки. Но, на то он и гениальный режиссер, - Толстоногий. Именно он  догадался дать повторный третий звонок. Актриса вышла из сортира, сделала последнюю затяжку, и выпорхнула на сцену. Спектакль начался на пятнадцать минут позже.
Хорошо, что тот  прежний президент не был таким любителем кордебалета, он все больше спортом увлекался, и не присутствовал в зале, а то меня бы точно расстреляли, как врага народа и демократии. Точно, выдали бы за гекачеписта! 
Как только страсти поутихли, я потихоньку выбрался из-за кулис, нашел черный ход и свинтил не дожидаясь Руслана.
Нажрался я возле Адмиралтейского завода с каким-то старичком  стеклоочистителя – «Снежинка», а ночью приперся к Руслану в подвал и разбил ему всю его жидовскую морду.
 Правда, потом на следующий день, когда мы встретились с ним у ларька, и я рассказал ему, в чем собственно дело, он очень ржал и объяснил мне в  чем дело. Оказывается у это примы своего рода ритуал, привычка. Первый звонок, - появление из гримм-уборной, прикуривание сигареты, две затяжки. Второй – туалет. Третий – выход из туалета, вытирание рук, последняя тяжка и сцена. Опоздание на сцену пятьдесят секунд, прямо Качаловская пауза.
Три звонка - три тяжки. Докурив ее сигарету, я, тем самым, сбил ей весь ход событий, поэтому и произошла эта коллизия.
…
Вот так. Прожил я Питере уже сорок лет, а так в театре ни разу и не был, так и не узнал, за какой клуб это Ростропович играет. А вы говорите культурная столица.
Брехня все это, да и режиссер тот умер, и мужик-лошадь тоже, а говорят, великие были люди. Одна только «королева» и осталась, да Кирилл Юрьевич Ленин. Иногда, особенно поздней осенью, по маленьким переулкам, вместе с желтыми листьями, шуршит из памяти грустный голос певицы, поющей о том, что нет у природы мерзкой погоды. Что и осень и все прочее, надо благодарно принимать, как данное…
Да, а я так и не знаю, что же это такое кордебалет или канделябр?
После этого Ленька и вовсе превратился в скупого рыцаря. Даже вместо смартфона купил себе обыкновенную Nokia за сущие копейки. С приятелями он почти не встречался, соседка уехала, строить из себя зажиточного буржуа смысла не было, достаточно взглянуть на его осунувшуюся рожу и щуплое, дряхлеющее тело, облаченное в черные джинсы и рваную джинсовую куртку. Старость, а с ней и дряхлость неминуемо стояли у ворот его территории бытия, огороженной забором неизбежности и неотвратимости изломанной судьбы.
По его расчетам в сейфе-копилке набралось порядка пятисот тысяч, а может быть и больше. После того, как у него сперли в злополучной электричке смартфон, он потерял счет накоплениям. Он не столь радовался их росту, сколь думал о том, когда произойдет вскрытие сейфа и что ему делать с этими деньгами. Пока, в этой жизни его все устраивало. Что будет потом, он особо не задумывался. Если из козла, питающегося капустой и прочей дешевой травой с насто*бенившими макаронами, он превратится в эту самую траву, в растение способное только жрать и срать, то значит он заслужил эту участь, не найдя для себя иного пути кроме пути ведущего к саморазрушению.
Скорее бы уж Ульяна возвращалась, он так соскучился по ней! А самое странное, что он вдруг почувствовал, что испытывает к ней ревность и все чаще вспоминает этого наглого парня, которому он свернул нос. И хотя Ульяна, между делом, сказала ему, что у нее с ним ничего нет, Ленька в душе все же ощущал к нему неприязнь. А сейчас, в своей Хрущевке, наверняка целуется с односельчанами! Представив живописную картину из краснодарского края, Ленька так возбудился, что пошел в ванну и залез под душ.

- Ну, сколько можно онанизмом заниматься, - раздраженно пробормотала Маринка, включая ноутбук и найдя на своей закрытой страничке видеокартинку из квартиры на Черной речке. – Неужели бабу не найти! Деньги же есть, съезди к шлюхам в конце концов, если бесплатную не сыскать.
Стоящая рядом домработница прыснула в ладони. Маринке стало неприятно. Она уже во второй раз нарывалась на этот способ онанизма. Надо ему душ Шарко поставить, пусть обдрочится!
Тем не менее, не смотря на раздраженность, Марго была довольна развитием отношений своих подопытных «морских свинок». Она ожидала, что Ленька с его дурным характером, ну никак не уживется со скромной девушкой. Удивительно, но все складывалось по иному сценарию и это здорово. Маринка занесла какие-то собственные мысли в свой планшет и принялась собираться в Детский дом.
-  Ариша, ты купила игрушки, как я просила, - она обернулась через плечо и посмотрела на домработницу.
Та молча кивнула и приволокла большую клеенчатую сумку до верху набитую, всякими куклами, конструкторами «Lego», машинками, танками и прочими детскими игрушками. Наверху лежала парочка китайских смартфонов, куда сейчас без электронных гаджетов.
- Арина, а ты бы легла в постель с этим человеком, - уже в прихожей спросила Маринка.
- С каким? – девушка наморщила лоб.
- Не придуривайся, пожалуйста, - хозяйка натягивала тапки-балетки на свои узкие ступни. – Я видела, какими глазами ты смотрела на его хозяйство.
Домработница покраснела и тихо прошептала.
-Нет, у меня жених в Гомеле.
- А я легла! Тридцать лет назад, легла и похоже так и не встала, - задумчиво произнесла Марина, взглянула в зеркало и вышла на улицу, Арина следом перла тяжелую сумку набитую игрушками и прочей лабудой.

Припарковав автомобиль возле ворот, Маринка нажала на экран  iPhone и стала ждать соединения.
- Ало, это Школьник, - сказала она. – Пришлите человека, чтобы помог, - и отключила телефон.
Из дверей трехэтажного здания, окрашенного в бежевые тона, вышел человек в черном костюме и направился к машине.
Николаева она узнала мгновенно. Ну, просто мистика какая-то, полгода назад Пантелеев, теперь вот Андрей. Николаев тоже узнал Маринку и заулыбался.
- Так это ты Школьник, старая карга!?
Они обнялись как-то тепло, по-детски, смущаясь нахлынувшей ностальгией. От сантиментов на глазах у Маринки выступили слезы.
- Андрюша, - а ты здесь какими судьбами, ты же вроде футболист?
- Был когда-то, - хмыкнул Андрей, вытаскивая сумки из багажника. – Не гонять же мяч до ста лет, а песок на поле кто потом собирать будет?
- Какой песок? – Маринка сморщила лоб. А потом рассмеялась. – А этот, который сыпется!
Здесь все по-настоящему. Техника и минимальное умение обращения с футбольным снарядом, закладываются с младых ногтей, а начал Андрей серьезно заниматься футболом уже в подростковом возрасте, когда его сверстники имели за плечами не один год работы с мячом. Техника заметно хромала, навыки прививаемые с детства, как таблица умножения, и калькулятор не спасает от пробела в знаниях. Поле он видел прекрасно, с тактикой так же вопросов почти не возникало, ситуацию на поле он просчитывал за пять секунд, а вот с воплощением своих замыслов в результат не выходило, из-за отсутствия элементарной техники. С физикой у него тоже были проблемы. Ну, а что вы хотите? Бухать и курить, а потом выбегать на поле, как ни в чем не бывало и носиться по нему как угорелый в течении девяноста минут. Держи карман шире, тут или-или, третьего не дано. Правда, практически завязав со спиртным и став меньше курить, физическое состояние и кондиции Андрей смог подтянуть, а вот работать мячом левой ногой никак не получалось. Мяч регулярно сваливался с ноги во время обводки и при ударах по воротам. Конечно, в мире большинство игроков «одноногих», но другой ногой они тоже владеют, просто она не рабочая, в подмастерьях. Сергей Андреич любил Николаева за преданность футболу и страсть на поле. Он стал авторитетом в команде, после ухода Школьника. Про Пантелеева тренер даже не вспоминал, как-то раз вскользь спросив Андрея про его друга. Нормально, ответил тот, они только вчера ездили на стадион им. Кирова, где «Зенит» сыграл вничью с ЦСКА.
- Тебе определяться надо, Андрюша, - По отечески говорил тренер, когда они сидели на скамейки возле футбольного поля и смотрели, как мальчишки из младшей команды гоняют мячик. – Футбол это конечно хорошо, но одним мячом сыт не будешь, на одном энтузиазме не проживешь. Я честно тебе скажу, разговаривал я с одни специалистом, чтобы тебя посмотреть, а он узнал возраст и сразу открестился. «Ты чего, Андреич, - говорит. – В пятнадцать лет Гайдар уже полком командовал, а ты мне предлагаешь пацану технику ставить. Поступит в институт, будет за студентов играть, не поступит, - в какой-нибудь заводской местечко найдется. Ты себя самого вспомни, ну?» так что думай парень.
Он обнял Андрея за плечи и потрепал по кудрявым волосам. У того недавно умер отец и мужская поддержка была ему просто необходима. Пережить смерть любимого человека, Андрею помог в частности и футбол. Он отвлекал его от мыслей о том, что больше никогда не увидит отца, что детство кончилось и предстоит другая совсем взрослая жизнь.
Футбол Андрей не бросил, просто стал уделять ему меньше времени, а поступил на водительские курсы. Из ЛИИЖТа он благополучно вылетел, одновременно с Пантелеевым, отчисленным из ЛИТМО. Вообще, приятели, редко пересекавшиеся друг с другом в последнее брели по этой жизни параллельно. Правда Леньку забрали в армию раньше Андрея, тот заканчивал шоферские курсы и мог быть призван только по их окончанию. Работал Андрей в каком-то НИИ – лаборантом, перекладывал какие-то вещи из одного угла в другой и гонял по выходным мяч на стадионе. Раз Сергей Андреич ему сказал:
- Ты не дуркуй почем зря. Профессия водителя это здорово, но у тебя же башка умнейшая, тебе учиться надо, а не баранку крутить! Хочешь, я тебя к себе возьму, вместо Андрея, тот в «Адмирал» уходит на должность главного тренера. Только тебе корочки нужны, хоть какие-нибудь. Ну, не возьму же я тебя по водительским правам, однако! В институте или техникуме образование поучишь, вот тебе уже и поплавок.
- Какой поплавок? – не понял Андрей, равнодушно относящийся к перспективе сидеть после двух лет армии за партой пять лет с малолетками. – В Макаровку предлагаете поступать что ли или в Арктическое?
- В Х*ическое! – психанул тренер. – Умеешь из себя долбо*ба строить. Иди на поле, замени Марадона!
Тем не менее отслужив два гота в стройбате, Николаев вернувшись домой, устроился на работу в Пятый автопарк и поступил на вечернее отделение в Технологический институт. Спустя  год, мать через главврача клиники где по-прежнему работала операционной сестрой, устроила Андрея личным водителем к Альберту Виталю, который в то время считался весьма «авторитетным» товарищем, а раньше, как помнил Андрей заведовал в Ленинграде кинематографом. Альберт был очень неуравновешенный и злобный начальник. Он заставлял Андрея нарушать все мыслимые и немыслимые правила дорожного движения. Он часто распускал руки, когда водитель допускал какие-нибудь мелкие нарушения, за более крупные ляпы он нещадно штрафовал. Добиться от него доброго слова, было практически нереально. Лишь один раз он поблагодарил Андрея, когда тот, фактически спас если и не жизнь Виталя, так хотя бы его имущество.
Заехав на территорию особняка хозяина, огороженную трехметровым кирпичным забором с колючей проволокой и электрическим током, Андрей подрулил в парадному входу, где Альберта уже встречали помощники. Два охранника, один с автоматом, а второй с помповым ружьем, закрыли ворота и отправились в сторожку. Выслушав от шефа поток язвительных замечаний по поводу черепашьей езды, Андрей отогнал бронированный  BMW к гаражу и решил помыть автомобиль. Когда хозяин находился в машине, посещать автомойку было категорически запрещено, поскольку взорвать или попросту грохнуть его могли запросто. Ехать мыть машину, Андрею было лень, хотя мойка находилась в двух шагах от особняка, на 32-й линии В.О., когда дверь гаража поднялась, и водитель пошел за водой, он услышал, как какой-то предмет шлепнулся на землю возле коттеджа. Это был черный полиэтиленовый пакет., прилетевший из-за забора. Орать охранников времени не оставалось, и Андрей бросился к пакету и перебросил его обратно через забор, не смотря на то, что весил он навскидку килограмм десять не меньше. Едва он развернулся, чтобы проинформировать охрану о террористической атаке на их владения, как пакет прилетел вновь, едва не прибив его своей тяжестью. Шофер повторил свой трюк вторично, но с меньшим успехом. Пакет повис на заборе, зацепившись за электрический провод, находящийся под напряжением. Он едва успел забежать в гараж, как рвануло так, что отголоски этого взрыва были слышны на другом конце города. «Террористов» так и не нашли, правда потом Виталь ездил на стрелку с одним тамбовским человеком, но это было уже без Андрея. Получив нагоняй от шефа, за то, что вовремя не сообщил охране о взрывпакете, Андрей уволился. Вероятно, что это увольнение могло стоить ему жизни или по крайней мере нервного заболевания, но главврач одной уважаемой клиники в которой работала Андрюшина мать операционной медсестрой замолвил за него словечко, и парня отпустили подобру поздорову.
И фортуна вновь повернулась лицом к Андрею. Закончив четвертый курс Техноложки, он мог уже работать на инженерной должности, и через знакомых устроился на Кировский завод заместителем начальника автотранспортного цеха. Но и это еще не все. Его Андреич взял в клуб на полставки в качестве заместителя по воспитательной работе, что пригодилось парню, когда в бурные девяностые директор Кировского завода – Семененко, распродал все активы и оборудование и благополучно вылетел из окна гостиницы в Сочи, оставив акционеров без средств, завод банкротом, а персонал на улице. Так что, какое-то время Андрей выживал за счет денежек получаемых в клубе, числясь ответственным за дисциплину. После смерти Андреича, Андрей понял, что ловить ему в «Кировце» больше нечего и стал подыскивать себе подходящую работу. Работать водителем он бы мог, но основные предложения на рынке труда поступали от частных перевозчиков, гонявших маршрутки по всему городу. Рынок был диким, полулегальным, и убиваться за дядю Андрею ну ни как не хотелось. Устроится детским тренером в какой-нибудь клуб при местном муниципалитете было довольно проблематично, не имея связей в администрации. Он обошел еже несколько клубов, пока не попал в больницу с воспалением легких. Именно там он заочно познакомился с мальчишкой, знакомство напрямую с которым резко изменило его жизнь.
Отлежав десять дней под капельницей и получив лошадиную долю антибиотиков, Андрей готовился к выписке. В закрытом боксе, чтобы не разносить по больнице вирусную инфекцию, он стоял с соседом по палате в туалетной комнате и курил.
 - Ты знаешь, - вдруг сказал сосед. – На твоем месте лежал парнишка, молоденький совсем, из детдома. Он не сирота, у него старшая сестра есть, но он не знает, что с ней и где она. Они жили в одном детдоме в Купчине, а потом она выросла, где-то получила комнату и уехала, так не разу и не навестив своего младшего братишку. Пацан был шустрый, - усмехнулся сосед Миша. – Его здесь все любили и персонал, и больные. Его ведь никто не навещал, поэтому ему со всех палат тащили гостинцы. Кто яблоко принесет, кто печенье, кто кусок колбасы.
- Здорово, - осклабился  Андрей.
- А он, - продолжал Михаил. – Вечно хлеба просил у «поварежек», ну, у раздатчиц.
- Я понял, - кивнул Николаев.
- Мы думали, что парню еды не хватает, ну, голодный пацан. Сам понимаешь, как в приютах кормят, вот он и решил отъестся, так сказать, на будущее. А как-то раз захожу в сортир, смотрю окно открыто, как сейчас, а он сидит на нем и голубей кормит. Их много-много слетелось на козырек, со всего больничного двора, а он сидит счастливый и бросает им корки хлеба. И мне, вдруг, так хорошо на душе стало, так светло. Ведь он, что он в жизни хорошего видел, без матери-то и отца. Рассказывал он и про побои воспитателей и, как старшие над ними издеваются, а сам. Сам сидит и кормит таких же, как он, бездомных птиц. Не зачерствела у парня душа, чистый он, добрый, аж светится изнутри…
Андрей представил эту картину и подумал, а где тот «пацан» который накормит хлебом, пусть черствым, пусть заплесневелым, всех тех, кого он встречал в своей жизни в последнее время. Да, многие, да не многие, а большинство сами виноваты, что опустились на самое дно общественной жизни, но ведь не все, были и такие, которых просто выбросили на улицу, оставив без средств к существованию. А с ними, что делать, с такими? Что, всех под одну гребенку? Всех на свалку, или на какой-нибудь огороженный участок, типа «фермы», где ими собак кормить, для «новых русских». Что им-то делать? Где эти сытые депутаты и министры, где мэры и губернаторы, где, наконец, государство? Где? Это слово рифмуется с вопросом. Не найти им таких вот пацанов в своей жизни и, спиваются голуби, превращаются в рваных калек, дохнут от голода и холода, а кто-то проходит мимо и брезгливо отворачивается.
- Чего молчишь? – спросил Михаил, прерывая размышления и воспоминания Андрея.
- А чего говорить, - ответил он. – Хочешь, тоже возьмем хлеб, да покормим твоих голубей. 
- Ты не понял, - грустно произнес Мишка.
- Да, все я понял. Ты лучше скажи, с пацаном-то ничего не случилось плохого?
- Да нет, выписали его.
- Не хотел выписываться?
- Куда там! Бегом побежал. Он, там,  на свободе, а здесь, сидишь, как в клетке, разве, что решеток на окнах нет.
- Значит, говоришь, бегом побежал.
- Ага.
- Свобода, это понятие относительное. Можно и на воле быть не свободным.
- Парень футбол любит и мечтает стать таким, как Кержаков. Но, разве школе-интернате возможно такое?
Запал Андрею в душу тот разговор, и во время выписки он выяснил в архиве адрес того Детского дома, из которого был мальчишка. Для чего он это сделал, он не осознавал реально. Так на всякий случай, поддавшись порыву, меланхолии или общему расслабленному состоянию. Может любовь к футболу подвергла его к этому шагу. Да в общем-то и шага никакого не было. Какое-то смутное намерение и все.
В морозное субботнее утро Андрею позвонил старинный знакомый еще по детскому спортивному лагерю – Валерка-дзюдоист.
- Дружище, ты не сгоняешь со мной на авто-рынок, мне надо щетку для «мерзавца» купить, а то в салонах цену задрали, аж жопа торчит!
- Чего, Валерыч, поиздержался? – Андрею делать было нечего, и он с удовольствием пересекся бы с другом детства, тем более, что Валерка был не только знатным бабником, но и превосходным рассказчиком.
Изредка встречаясь шумной компанией, Валера всегда веселил друзей какой-нибудь новой байкой. Вот и сейчас, вместо ответа, Валерка принялся рассказывать об одном общем знакомым, который вляпался в одну странную и глупую ситуацию.
- Так вот, на счет поиздержался, мне одни пацаны историю рассказали. Неуверен, что это не выдуманная байка, но все же попробую передать ее без прикрас.
Одни опустившиеся архаровцы, решили срубить легких денег. По началу, они все планы строили. Но, ничего у них не вырисовывалось. Сначала занимались гоп-стопом, грабили подвыпивших работяг на улицах, в подъездах, на лестничных клетках. Но, большой добычи это не приносило, хватало на жрачку и на пропой. Надо было сыграть по крупному и залечь, где-нибудь за городом.
Вот, тогда, вспомнили они про своего бывшего одноклассника, который сумел подняться, в самом начале смутного времени, и сейчас преспокойно жил в своей новенькой квартире, на удачно вложенные деньги. Грабить своего западло, но жить-то надо. «Очень кушать хочется» – говорил герой одного популярного советского фильма.
Вычислили через приятелей хату, где их кореш проживает, и решили наведаться к нему в гости, явно с недобрыми намерениями, поскольку прихватили с собой чулки на рожу, обрез из старого охотничьего ружья, даже перчатки медицинские не забыли купить в аптеке, чтобы не оставлять отпечатков. Короче, налицо преступная организация, по нынешним меркам.
Приезжают к корефану домой, ближе к полуночи, чтобы соседи не засветили. Звонят в дверь.
«Кто там?» – спрашивает из-за двери злющий женский голос. Оказывается, что муж, ну, их приятель, он же  муж этой «клавы», совсем недавно пришел домой в «требуху», ну, просто в говно. Дело в том, что у них на работе была какая-то презентация, по случаю заключению выгодного контракта с дружественной фирмой. Вот зёма и не рассчитал.
 Нет.
Поначалу все было вполне пристойно. Икра, шампанское, а потом.… Потом, как понеслось. Видно люди вспомнили свое комсомольское прошлое: слеты, залеты, портвейн, совместные с дамами бани и прочую активистскую жизнь советской элиты. Вот и пришлось, шоферу доносить шефа до двери в квартиру, буквально на руках. Прислонил его к двери, позвонил и быстро свинтил, зная крутой нрав его супруги.
Женщина, открыв дверь, увидев своего любимого, игриво улыбавшегося ей, идиотской улыбкой, слегка завелась, втащила мужа в квартиру, да.… Как хрясть ему по морде! Кто знает пьяных в дерьмо мужчин и злых, как оса женщин, тот сообразит, что после такой встречи и затрещины, мужик ойкнул и замертво рухнул наземь, умудрясь при этом закатиться под стол. Через мгновение, из- под стола уже доносился богатырский храп.
Чтобы успокоить свою чувствительную дамскую натуру, жена попинала его не много ногами по печени и почкам, дала еще раз тапком по роже и, тем самым успокоившись, пошла в ванную комнату, принять душ перед сном. И в это время раздается звонок в дверь. Ага, подумала она, дружки пожаловали, сейчас я им покажу, где раки зимуют. И вот, в таких растрепанных чувствах и сурьезными намерениями она идет к двери и задает, естественно, сакраментальный вопрос: «А. кто там?».
И слышит в ответ: «Сантехники».
«Какие на… сантехники в два часа ночи!» – орет она, окончательно потеряв душевное спокойствие.
«Тут у соседей сверху трубу прорвало, вас залить может» – отвечает ей голос из-за двери.
Женщина, почесав затылок, только что евроремонт сделали, решила открыть дверь, думая при этом о том, что откуда у них могут быть наверху соседи, если живут они на последнем пятнадцатом этаже, недавно построенного элитного дома.
Распахивает она дверь, а там стоят, никакие не сантехники, а ухари с ружьем, нацеленным ей в пузо. А на мордах этих ухарей женские колготки нацеплены, видно для маскировки.
«Выбирай, сука, деньги или жизнь» – орет один из грабителей. Но так, не громко орет, шепотом, чтобы соседи не по проснулись не дай Боже.
Баба не дура, естественно, выбирает жизнь.
«Я выбираю жизнь, но денег у меня нет. Вон, пойдите спросите у моего благоверного, куда он деньги прячет».
Бандиты, проходя в квартиру, не забывая вытереть ноги.
Заходят, значит, ухари в квартиру и видят своего бывшего кореша валяющегося в неприглядном виде под столом. Могли бы пожалеть друга, но куда там. Жажда наживы, перевесила мужскую солидарность.
Хватают они бабу, подымают мужика и волокут их на диван. Бабе кляп в рот, чтобы с вопросами лишними не приставала, а бывшему приятелю бьют ладонью по лицу, чтобы очухался.
Никак. Уши потерли. Результат прежний.
Долго провозились они с ним, пока тот сам не очнулся. Те, не дав ему опомнится, хватают за грудки и кричат: «Деньги где, сука?»
Вероятно, других фраз в их лексиконе припасено не было.
Мужик, еще окончательно не протрезвев и даже не поняв, что происходит, добродушно отвечает, бывшим одноклассникам: «Деньги? Деньги в мешках!» и голова его падает на грудь.
«В мешках? А мешки где?» – предвкушая наживу, ласково шепчет ему на ухо бывший сосед по парте.
Мужик очухивается, чмокает губами и, улыбаясь, как пьяный Ельцин, говорит: «Мешки? Мешки, – во!», и показывает на мешки под глазами.
Бывшие приятели опешили, а мужик сидит ухмыляется. Те переглянулись, мол, что с ним делать, мол, сами знаем, каково человеку в таком состоянии. А мужик, ухмылялся, ухмылялся, да вдруг, как «сыграет на саксофоне».
Кто был в Петергофе и видел скульптуру – «Русский Самсон, отрывающий яйца английскому льву» изваянную скульптором Аникушиным в честь победы русского флота над британским во время фолклендского кризиса, те знают, что из пасти зверя хлещет фонтан метров так под сто. Ну, это и понятно, вас бы так за яйца схватили.
Так вот, мужик выдал, примерно, такой же, но более зловонный на ухаря, который стоял с обрезом. Тот растерялся, от неожиданной атаки, и нажал на курок. Ружье бухнуло, причем заряд дроби попал, аккурат, в пузо напарнику. Напарник пукнул и свалился замертво. Пока стрелок вафельником щелкал, за дело взялась супруга хозяина. Она вскочила с дивана и применила против стрелка тот же прием, что был проделан ею супротив собственного супруга. Связали они ее хреново.
В результате, перед глазами прибывшего на место преступления наряда милиции, предстала следующая картина.
Посреди комнаты, на ковре, распластав руки, с развороченным пузом, лежал некто с черным чулком на роже. Рядом лежал другой, без маски, но руки и ноги его были крепко связаны скотчем. В ногах у последнего находилась третья особь мужского пола, которая свернувшись калачиком, посапывала и побулькивала во сне. Над всей троицей горой возвышалась «знойная женщина, мечта поэта», которая говорила ментам: «Ну, зачем они это надумали, могли у Черныша (кликуха ее мужа еще по школе) просто так денег попросить, он бы им дал, все ж бывшие приятели. А теперь… Серегу жалко, он мне еще в школе нравился».
- Вот такой рассказ на счет отсутствия тугриков и присутствия везения, - подытожил Валерка.
- Валерыч, так мы едем на Салова или ты уже передумал? – Андрюха за время этого монолога, успел уже одеться, помыться, приготовить и съесть яичницу с помидорами. – Скоро солнце сядет, а ты еще без трусов.
- Кстати, про без трусов, - подхватил дзюдоист. –Я  давно уже в трусах, и давно на улице. Я сейчас по Стачкам еду и через десять минут заеду за тобой. Так что не кизди, как в детском анекдоте.
- Так мне выходить?
- Нет, спи дальше! Чего дуркуешь? Слушай стишок про без трусов, в интернете нашел.
Лил дождь. Парад ЛГБТ
гонял взашей Милонова у зданья БДТ.
Был первый майский гром. Играл Шевчук
и группа ДДТ.
А я смотрел в окно. Мечтал о ней,
Желая ЕБТ.

Любовь моя. Я робок, не герой,
Но точно не фанат ЛГБТ.
И пусть хрен не стоит и геморрой,
Но мы с тобою будем ЕБТ.

ЕББТ что за напасть,
Так привязалась, аж болит живот.
Ее аббревиатура разжигает страсть,
Что попадает если и не в глаз, то точно в рот!

Сгорю от страсти, сдохну от тоски,
Отрежу хрен и выброшу к чертям.
Лишь бы твои зажав во рту соски,
Любовь испить и всю и по частям!

По тем частям, что Бог собрав в одной единой,
И Евою назвал в начале всех начал
А черт давил на мозг, змеёй а не дубиной,
И объяснял как жить что б без тебя кончал.

Не доверяй скопцам, подобию трамвая,
Мой друг, стащи штаны в созвездии весов.
И тихо ей шепни « Любовь еббт Яровая,
С тобою мы ****ься Будем Без Трусов!»
- Весело, - сказал Андрей, выходя на улицу, и ежась от мороза, натянул  на голову вязаную шапку. – Во-первых, я не знаю кто такие Милонов и Яровая, из сталинской кинокартины что ли? Во-вторых, у нас что голубые уже парады проводят? А это ебэтэ, что означает? И в-третьих где ты такое говно находишь?
- Брось, прикольно, - возразил Валера. – А кто эти черти, я право и сам не знаю. Может знакомые автора. Х*й победи. А вот ебэтэ это я понял: ****ься без трусов, это ж элементарно. Ну, я подъехал!
- А я тебя вижу, - и Андрей  запустил, по дороге слепленный,  снежок в опущенное боковое стекло «Мерседеса», попадая водителю прямо в шею. В трубке послышался смех.
- Беги, балбес, это не моя машина, я на другой стороне!
Пока ошалевший владелец «Гелинтвагена» выбирался из своей «ласточки», Андрей успел перебежать дорогу и плюхнуться на пассажирское сиденье старенького «Мерседеса 190Е».
-Подождем? – хохотнул Валерка, глядя, как ошалевший от такой наглости, водитель внедорожника машет им кулаком. – А может, ему *****лей дать?
Валерка был членом Казанского ОПГ, а эти люди шутить не любили.
Скорее всего, это были обыкновенные сплетни, но, как известно, многие авторитетные люди допускают, чтобы такие байки, вращались среди рядовой братвы. Зачем же развеивать мифы, нужно, наоборот, поощрять «народное творчество». Вот мы и слышим и читаем, как один лидер прыгает со стула, находясь в сидячем положении, на расстояние в три метра, сносит зарвавшемуся хулигану башку и таким же «кошачим» прыжком, возвращается на свой стул, чтобы продолжить трапезничать с братанами. Или другой, тот один грудью идет на нескольких вооруженных «злобных чеченов» и те в панике бегут. А вот один серьезный человек ребенка из огня спас, а другой защитил беззащитную женщину, когда за ней маньяк гнался, а третий… . Да что там, каких только баек  не слыхал я на своем веку, про ужасных и благородных бандитов, все пересказывать, времени не хватит, да и зачем это делать, почитайте литературу про них, пролистайте вчерашние газеты, потусуйтесь возле бабок у метро, торгующих сигаретами, торговцев на рынках и переходах, поспрашивайте у ментов. Они вам, наверняка, расскажут множество любопытных историй из жизни современных «героев нашего времени».
Посмеявшись на Андрюшиными закидонами, остаток пути проехали молча. Мимо проносились улицы, проспекты, пустыри, дома, заборы…, с неприличными надписями, обращенными к нашему первому президенту, что-то типа того: «Я отдам вам правый глаз, но Боря Ельцын пидорас!». Андрей тогда подумал, насколько Борис Николаевич был отрешен от всякой мышиной возни, чтобы его сатрапы обращали внимание на такие мелочи, как надписи на заборе, пускай и оскорбительные. Попробовал бы кто-нибудь написать про Путина такое, как его тут же  вычислили бы и впаяли лет пять за оскорбление Духовного Лидера России! Кстати, здорово рифмуется: Лидер – Пидер…
Люди спешили по своим делам. Ребетня радовалась приходу весны, весело резвясь, прыгая через мутные лужи. Собачники выгуливали своих четвероногих питомцев, которые загадили весь город. Как сказал один журналист, прочитав статью о том, как злобный бультерьер загрыз трехмесячного ребенка: « Да, хрен с ним, с ребенком! Ведь они срут, падлы, где попало, того и гляди, что вляпаешься!». Нет, он не циник, ему было искренне жал бедное маленькое существо, но его ужасно возмущало то, что его новые ботинки приходилось ежедневно очищать от фекалий породистых псов и бездомных дворняг.
Город готовился к праздникам, повсюду вывешивались государственные флаги. Бойкие торговки пытались всучить незадачливым мужчинам вялые розы и гвоздики. Кто-то заранее решил отметить, приближающийся День защитника отечества и его стремлении пресекал наряд милиции. В скверах судачили старушки и собирались компании не бритых людей, неопределенного возраста. Молодые мамаши прогуливались со своими чадами, а будущие мамочки гордо несли впереди себя свои огромные животы.
Город жил своей повседневной, будничной жизнью. Город оживал после январской спячки, стремясь поскорее избавиться от воспоминаний о  рождественских холодах.
Припарковавшись возле гаражей, мужчины прошли мимо стихийных торговцев маслом, присадками, старыми аккумуляторами и прочей автомобильной утварью. Едва достигнув контейнеров все тоже с теми же машинными маслами и другой ерундой, как Андрей ощутил легкий толчок в бок, и увидел, как невысокий черноволосый парень, в серой дерматиновой куртке, исчезает в толпе. Андрей машинально сунул руку в карман дубленки и понял, что лишился своего нового смартфона «Samsung». Ничего не сказав товарищу, Андрей бросился за убегающим пацаном. Вот он уже почти настиг воришку, но тот юркнул в щель между контейнерами и исчез. Андрею протиснуться в проем не удалось. Ругаясь на весь рынок, Николаев привлек к себе внимание продавцов и посетителей. Люди сочувственно кивали головами и ругали наглых воришек. Через какое-то время подошел Валерка.
- Сученок, - возмущался Андрюха. – Как он умудрился!
- Ты меньше клювом щелкай, - сдержанно успокаивал товарищ. – И вообще: портмоне,  документы и всякие гаджеты надо держать во внутренних карманах либо в барсетке на руке. Аксиома! Ладно, не ссы, пошли в администрацию, сейчас выясним твоего обидчика.
Они подошли к вагончику с надписью «Дирекция рынка». Возле ступенек стоял какой-то охранник в черной телогрейке и дубинкой на поясе. Валерка молча прошел мимо него и стал подниматься по лестнице. Когда Андрей двинулся следом, то охранник перегородил ему дорогу.
- Подожди, - бросил Валера, берясь за дверную ручку, - Я один перетру.
Через пару минут он вышел с каким-то мужчиной кавказской наружности. До слуха Андрея доносились обрывки фраз: «Скорее всего… Да, эти гопники… Твой лох… Терпила… Циклоп. Х*й с ним!» из всего услышанного Андрей понял только последнюю фразу, но Валерка спустился удовлетворенный.
- С тебя коньяк Руслану, - он кивнул в сторону кавказца. – А щаз пошли, если не успели скинуть какому-нибудь пассажиру, то получишь обратно свой аппарат.
Они вернулись к тому месту, где Андрей подвергся атаке парнишки. Навстречу им шел то самый хозяин контейнера, за которым исчез воришка, и который громче всех возмущался наглостью  ворья. В руке он держал Андрюхин телефон. Валера взял у него из рук смартфон, и заехал ему по скуле с левой. Мужик, словно поскользнувшись на скользкой поверхности, выписал в воздухе кульбит и рухнул на снег. Андрей опешил, принимая из рук приятеля свою пропажу, а Валерка плюнул на землю и играя желваками, злобно произнес:
- Нех*й пацанов в блудняк подписывать!
Мужик, тем временем, молча поднялся, отряхнулся и потирая пострадавшую скулу, медленно побрел  к своему контейнеру.
Купив щетку для своей «ласточки», Валерка лишь в машине рассказал Андрею, о разговоре со смотрящим по рынку, от которого он и узнал о воришке и том, кто его крышует.
- Тут у них рядом школа-интернат, что-то типа Детдома. Вот некоторые барыги и подписывают пацанов и девок на всякие штучки-дрючки. Девки в основном минетом занимаются у выходцев с Кавказа, а парни обворовывают лохов типа тебя, ну и машины бомбят.
При упоминании школы-интерната, Андрей вдруг вспомнил о разговоре с соседом по палате в Александровской больнице, где тот рассказывал о мальчишке из детдома в Купчине. Похоже, что это был тот же самый Детский дом. На сей раз Андрей решил обязательно съездить туда, тем более был повод познакомиться со своим обидчиком, а заодно и с любителем игры в ножной мяч, голубей и Александра Кержакова. Самое неприятное было то, что он потерял листок с инициалами мальчишки, и мало того, ему придется обосновывать свое появление в школе-интернате, так еще он не знал кого там искать. Закладывать воришку он не собирался, сам в детстве был не из  пай-мальчиков.
Единственным стоящим аргументом в пользу посещения Детдома, ему казалось логичным назвать себя тренером по футболу, тем более, что интернат был со спортивным уклоном, судя по рассказу Михаила.
Трехэтажное здание, с облупившейся зеленой краской, обнесенное решетчатым чугунным забором, наводило грустное впечатление. Покосившееся крыльцо, разбитые ступени, на первом этаже окно с выбитым стеклом. На территории деревянная беседка с разобранной крышей, а рядом футбольное поле с железными воротами, засыпанное снегом, с проплешинами бурой грязи и обрывками газет. Андрей беспрепятственно прошел на территорию и дошел до здания. И только тут его окликнул тщедушный старикан в синем ватнике и серых валенках с черными калошами.
- А вам куда?
- Туда, - соблюдая стилистику разговора, ответил Андрей, пытаясь обойти деда.
- А вы кто? – вновь последовал элементарный, как частица, вопрос.
- Конь в пальто, - добродушно ответил Андрей. Мужчину стал занимать этот человек. Он прикидывал, каким будет следующий вопрос: вы к кому? вам зачем? почему здесь ходите? и далее по списку. Но не угадал он всей широты души русского человека.
- А выпить не желаете? – осклабился дедок, жестом показывая, что у него за пазухой кое-что найдется для хорошего человека.
- Я бы может и выпил, - честно признался Андрей, - Но, не знаю, как на запах перегара отреагирует ваше начальство, - он решил, что дед либо сторож, либо дворник при Детдоме. – Вот, переговорю с руководством, тогда и выпьем. А пока, дядя, расскажи мне, что это за курятник?
Николаев давно усвоил непреложную истину. Если до разговора с работодателем, ты не пообщался с рядовым составом, если не нашел взаимопонимание в их рядах, то грош тебе цена, и работа может обернуться тебе боком. Вон, попал к Виталю, не узнав о нем ничего, так еле ноги унес. Слава богу, что жив остался! Интернат это конечно не «авторитетное сообщество с ограниченной ответственностью», но и не общество благородных девиц при монастыре Св.Анны Андалузской.
- Ну, раз пить не хочешь, - ответил дед, - но нахрена тебе знать об нашем хозяйстве. Ты шпион что ли?
- Тренер по футболу, - неожиданно для самого себя, ляпнул Андрей.
- Тренер, по футболу? – у старика аж глаза загорелись, и подбородок свалился на грудь. Он так и застыл с раскрытым хлебалом, норовя заработать ангину. Стоит, лупает глазами и трясется весь, как от падучей. Наконец, пришел в себя, челюсть поправил, и говорит недоверчиво. – А по вам не скажешь, что вы футболом увлекались. Ноги то не наши, не кавалерийские!
Тут Андрей и вправду заметил, что у старикана ноги кривые, как у Дерюгина-Блохина. Он машинально взглянул на свои, как будто видит впервые, и покачал головой, размеры кривизны явно не соответствовали установленному стандарту.
- А ты что, спец? – Николаева хоть и занимал этот базар, но чесать языком на морозе черт знает с кем, было совсем не комильфо. Да и дедок-то был похоже маленько вдетый!
- Спец не спец, - бормотал «сторожедворник», нагибаясь за деревянный ящик для мусора, и выуживая из него футбольный мяч с надписью «adidas». Такие аккурат появились в магазинах перед чемпионатом во Фландрии. – Но протестировать могу! – И он кинул мяч в направлении Андрея.
Андрей поначалу впал в ступор, но потом придя в себя, решил, что это в порядке вещей, ведь школа-интернат была со спортивным уклоном. Если вспомнить разговор на автомобильном рынке, то можно констатировать, что это было широкопрофильное детское учреждение. Он поддел мяч подъемом стопы и несколько раз пожонглировал в воздухе. Опустив мяч на землю, он поставил на него ногу и поглядел на старика. Разговор затягивался, но обижать его ему не хотелось и он ждал, что еже придумает дед.
- Удивил! – с сарказмом сказал тот. – Так это у нас и девчонки умеют. Ты вон давай с одиннадцати шагов в форточку мяч положи, тогда я тебе поверю, - он кивнул в сторону окна, одно стекло в котором было разбито. Поймав на себе недоуменный взгляд Андрея, добавил. – Это мое окно, небоись. Я все одно стекла вставлять собираюсь, так что одним больше, - одним меньше.
-А другой цели нет, - засомневался Андрей. Догадываясь, что судя по разбитому окну, кто-то уже тест на вшивость не прошел. Хотя, может и камнем.
- Не уверен в себе, не подходи к отметке, дай товарищу пробить пенальти, который верит в свои силы. Это закон!- заумным, преподавательским тоном верещал старик.
Андрей подбросил мяч над землей левой ногой, и когда тот стал опускаться и был в тридцати сантиметрах от земли, резким, коротким ударом правой, послал его в сторону замерзшего окна. По привычке, оставшейся с детства, он на мгновенье зажмурился, провожая взглядом полет кожаной сферы… сейчас раздастся звон разбитого стекла. Развел старикан лоха! Но, звона не последовало. Мяч отскочил от раскрытой фрамуги и, отлетев в сторону, застрял в сугробе.
- Штанга, - констатировал дедок. – Ладно, хоть стекло не разбил. – Он деловито подошел к сугробу, валенком выковырял из него мячик, поддел его ногой в воздух и не дав опуститься на землю, прицельным ударом загнал его в форточку. – Учитесь, товарищ!
Андрей не мог поверить, что это вообще возможно, в валенках так точно положить мяч в цель. Он с уважением смотрел на старика, стыдясь того, каким надменным тоном общался с этим уважаемым ветераном.
- Не грустите, - вывел его из грустных размышлений старик. – Вы же не знаете, может я здесь целыми днями только и делаю, что тренируюсь. Не берите в голову.
- Да, все нормально, - оправдывался опозорившийся Андрей. – Просто, вспомнил два удара Юры Желудкова в ворота «Спартака» в чемпионском для «Зенита» году. Ты…_- он поправился. – Вы не хуже.
- Брось, - улыбнулся старик. – Я всего лишь Валера Брошин.
В тот самый момент, когда Андрей собирался уже было лезть в аптечку за валидолом, входная дверь распахнулась, и из нее вывалилась бесформенная лавина гудящих существ и, сметая все на своем пути, в том числе и разговаривающих мужчин, растеклась по территории Детдома. Когда Андрей пришел в себя, поднялся и отряхнулся, то Брошина уже рядом не было. Видно по делам ушел, решил Андрей и направился в распахнутую настежь дверь. Них*я себе, думал он, стоя перед дверью с надписью «Директор», какие люди здесь работают в качестве обслуги, так кто тогда директор – Юрий Морозов или Павел Садырин? Естественно,  директором оказался ни тот, не другой. Должность руководителя занимала неприятного вида дама, лицом напоминающая Валентину Матвиенко, да и голос у нее был такой же мерзкий, как у бывшего комсомольского лидера Красногвардейского района Ленинграда. Ходили слухи, что она в правительстве нашем подвязалась на какой-то должности, но Андрей об этом не знал, да и не интересно ему знать, где присосалась к властной кормушке Валя-стакан. Может это она и есть? Ведь работает же в команде мэра бывший комсомольский куратор спорта в Кировском районе Ленинграда, товарищ Мудко! Такой напыщенный фазан, аж павлина напоминает. А главное, что умного из себя строит, а сам абсолютный ноль. Андрей помнил, как Виталик, как его звали парни из клуба, приходил к руководству Кировского завода и просил взять его в футбольную команду в качестве спортивного директора, во время поездки на турнир городов-побратимов в Манчестер. Как орал на него второй секретарь райкома по идеологии, за то, что тот так и не выучил ни один иностранный язык в пределах знаний ученика четвертого класса. А Виталик Леонтьевич ему отвечал, раскрасневшись как жирная свинья: «It’s my hard», что в переводе с английского означало – когда я стану министром спорта, то вызову тебя, старого пердуна, на ковер, вырву твое сердце и заставлю сожрать. Гомосек ты гребаный. Поскольку английского в Союзе не знал никто из партийного аппарата, то эти фривольные слова ничем негативным для Мудко не обернулись, но в Манчестер он тогда не поехал, впрочем, как и команда «Кировец». Всех игроков спешно заменили игроками «Зенита» срочно исправив им документы. С Брошиным и Желудковым Андрей познакомился в баре «Рига» расположенным на проспекте Стачек в доме 105, в одном из однотипных торговых центров, появившихся в разных частях города в конце семидесятых годов. В нескольких сотнях метров, от «Риги» находился «Таллинн», получивший широкую известность через несколько лет, когда в него устроится работать вышибалой некто Владимир Кумарин, будущий лидер тамбовского ОПС и «ночной губернатор Петербурга».
После победного 84 года, футболистов руководство кинуло на деньги, с призовыми автомобилями и квартирами возникли проблемы, и «Зенит» поплыл. В команде начались дрязги, многие гнали на старшего тренера, кое-кто на партнеров. В общем, обстановка в команде сложилась противная, а тут еще злополучная игра с финским «Хуюсосси», оттого мужчины и расслаблялись в различных сомнительных заведениях, тем более, что угостить своих кумиров был готов любой ленинградский патриот. Андрей с зенитовцами не пил, не удостоился такой чести, но сидел за соседним столиком, потягивая из трубочки коктейль со вкусом можжевельника, и слушал пьяные речи футбольных фанатов. Вскоре Брошин уехал в Москву, играл там за «Коней», после чего надолго исчез из поля зрения Андрея. И вот судьба свела его со своим кумиром во дворе школы-интерната на южной окраине Петербурга.
Дама-директор, с лицом Вали-стакан, пронзительным взглядом буравила Андрюхин лоб, пытаясь раскусить его замыслы. Какой нормальный человек придет работать в столь сомнительное, с точки зрения обывателя, учреждение за зарплату в сто долларов, в пересчете на американские рубли. А Андрей с ходу сморозил именно это, что он хочет устроиться на должность тренера.
- На ставке тренера-воспитателя у нас уже есть человечек, - откровенно выдала расклад директриса. – Но, вот просто воспитателем, я вас могу взять. Там правда по деньгам… но, вы можете устроиться дворником на половину оклада. У нас, как раз местечко свободно.
- А Брошин? – выскочило у него.
- Простите, кто?
-Ну, Валера Брошин, который у вас во дворе!
- А этот сумасшедший старик! – злобно рассмеялась она грудным голосом, все больше напоминая Матвиенко. – Брошин-шмошин, х*ёшин! – неожиданно резко выругалась она, шокируя Андрея этой фразой. – Спился милок. Завтра в дурку забирают! Смешно, правда, из Детдома в Дурдом! Так что, согласны?
- Я хотел у вас спросить вот еще о чем, - Андрей решил тянуть время, не давая однозначного ответа на поставленный вопрос. – А у вас числится… -Он достал листок бумаги и протянул директрисе.
- Аслонов Левон, - прочитала женщина металлическим голосом и подняла на Андрея глаза. – А что он натворил? Вы не тренер, вы из милиции!
- Да нет, - оправдывался Андрей, размышляя о милом мальчике отдававшем последние хлебные корки воробьям и очаровавшим все отделение больницы, которым, как оказалось интересуется милиция. – Я с ним в больнице познакомился, когда лежал в том году.
Взгляд у дамы потеплел.
- Ах, извините. Левон с подозрением на пневмонию лежал в Александровской, но она не подтвердилась. Впрочем, чего я вам рассказываю, вы и сами все это знаете. – Она так и расползалась в любезностях, как холодец, оставленный на столе после празднования новогодней ночи. – Если дети не на улице, то его позовут.
Директриса судорожно вспоминала, не в карцере ли мальчишка случайно. С этим пронырой только и стоит держать ухо востро. Она жала и жала на кнопку, прикрепленную к внутренней поверхности столешницы. Наконец, в дверь постучали, и на пороге появился дюжий мужчина, чем-то похожий на хоккеиста Фетисова. Директор представила мужчин друг другу. Они пожали руки. Здесь у них все на кого-то похожи, думал Андрей, абсолютно выпав из реальности.
- Сейчас приведут, - тем временем сообщила директриса, ухмыляясь зловещей улыбкой. - Так как на счет должности воспитателя? 
Андрей едва открыл рот, чтобы ответить. Как распахнулась дверь и мужчина похожий на хоккеиста Фетисова, привел в кабинет черноволосого, смуглолицего мальчишку невысокого роста, держа того за плечо. Андрей мгновенно узнал этот наглый взгляд воришки с авторынка на Салова. Похоже, что пацан тоже узнал терпилу и попытался ретироваться, но стальные руки воспитателя, крепко держали его на месте.
- Привет Левон, - нашелся Андрей, протягивая парню руку.
Тот сжал губы и бешено вращая глазами, недоверчиво смотрел на мужчину.
- Ты чего, не узнаешь. Я дядя Андрей, мы с тобой в больнице про футбол говорили, - старался помочь воришке Андрей, давая ему понять, что о том эпизоде директор ничего от него не услышал. – Ну, вспомнил?
На ум пришла сценка из книги «Золотой теленок», когда Остап встретил Шуру Балаганова у предисполкома в городе Копейске. Так и сейчас, Андрей и Левон стояли друг на против друга, изображая из себя правнуков лейтенанта Шмидта. Впрочем, в этой сцене речь о деньгах не шла, скорее о доверии.
Опупевший от непонятно возникшей ситуации, Левон пожал протянутую Андреем руку, силясь разгадать загадку необычного поведения мужчины, которого он когда-то обворовал. Андрею же просто не хотелось подставлять парня. Он прикинул, что сможет поговорить с ним с глазу на глаз, и  разрешить возникшую коллизию.
Эта случайная встреча, облегчила задачу трудоустройства Андрея. Он согласился пойти на должность воспитателя, с перспективой перейти на вышестоящую ступень- старшего воспитателя, с последующей пролонгацией и занятием места старшего тренера-воспитателя со всеми вытекающими из него полномочиями.
- Я пойду? – парень вертелся на месте, так и не поняв, чего от него хотел этот мужик. Он смотрел, то на директрису, то на Андрея, словно положительный ответ зависел от последнего.
- Да, иди? – в раздумье произнесла дама, недоверчиво поглядывая на Андрея. Их встреча показалось ей странной, нежели желанной. Или кто-то, а может оба, что-то скрывают. Червь сомнения заполз в душу к директрисе и она непременно решила все выяснить.
- Конечно, конечно, - очнулся Андрей от возникшей неловкости. – Мы попозже поговорим про наши дела.
Когда парня увел тренер-воспитатель, то чтобы хоть как-то сгладить возникшее недоразумение, он сообщил директрисе, что даст ей ответ в течение нескольких дней.
Та осталась удовлетворенной таким ответом, и в знак доброго расположения к Андрею, сообщила ему по секрету, что сторож выдающий себя за футболиста Брошина, совсем не Брошин, а Желудков. И в футболом он никогда не занимался, и вообще, он алкаш и либерал. Спаивает воспитанников и разносит в детдоме всякую крамолу.
Андрей лишь ошалело кивал в такт звуку, доносящихся из коридора ударов, бейсбольной биты о гонг. Спартанская обстановка царила в этом учреждении в век электроники, робототехники и человекоподобных андроидов. Плюс ко всему, сумасшедший дворникоохранник феноменально владеющий техникой работы с мячом и поставленным ударом (попробовал бы Марадона в валенках так ударить), называющий себя Брошиным, а на самом деле являющийся Желудковым! Тут и свихнуться не долго. Короче, без полбанки не обойтись, решил Андрей и пошел в коморку к старику.
В комнате хозяина не было. Обстановка в помещении чем-то напоминала обстановку в кабинете Вячеслава Дмитриевича, заведующего юношеским клубом «Северная заря», который Андрей посещал в далеком детстве. Те же крашенные стены в разводах, тот же грязный паркет, немытое окно, к тому же разбитое. Разнилось лишь в наличии раскладушки в углу, масляного радиатора и бесчисленного количества плакатов с футбольной тематикой. Кроме плакатов, наличествовали вырезки из советских и иностранных журналов, с портретами легенд мирового футбола. Больше всего было картинок победного для «Зенита» чемпионского года, разного формата и качества. В центре настенной композиции располагался портрет Валерия Брошина, выполненный неизвестным художником в сюрреалистической манере. Игрок, с неестественно большой головой и длинными ногами, в голубых трусах, с «зенитовской стрелкой», был распят на футбольных воротах, а внизу стояла толпа болельщиков в спартаковских футболках с шампанским в руках. Наверное, смысл этого полотна заключался в том, что игрок, когда-то изменивший своей родной команде, должен был подвергнуться обструкции, или на худой конец, распят. А может, смысл был более глубоким. И здесь ассоциативный ряд связан с этнической принадлежностью большинства болельщиков «Спартака». Всем известно, что за «народную» команду болели почти все евреи Советского Союза и распятие Брошина в образе Христа, проецирует картину к Новому завету, о ликовании иудейского народа и торжества по поводу казни сына Господня, за его прегрешений перед спартаковской торсидой.  Эх, где сейчас те времена, такие нравы! Что же касаемо самого хозяина этого помещения и работавшего в интернате дворником или сторожем, то Андрей не верил, что какой-то поклонник футболиста, подвинулся умом от любви к спортсмену и стал выдавать себя за него. Была у нас в Петербурге некая баба, ходившая в мужниных одеждах после его кончины и выдававшая себя за мужика. Звали ее Ксения Петербургская или Блаженная. Эту особу весьма почитают религиозные фанатики, которые вскоре будут иметь главенствующую роль в формировании как общественной, так и личной жизни нашего гражданского общества. Почему тогда и этого старика не причислить к лику святых футбольных страстотерпцев после его кончины? Нет, это точно Валерий Брошин, уверовал Андрей, вытаскивая из-под раскладушки тот самый мяч, который мастер технично запустил в раскрытую форточку.
Он подождал немного, рассматривая фотографии, положил в пакет мяч, с намерением вернуть его хозяину при первой встречи и покинул помещение. Больше он Брошина не видел. Возможно, сбылось предсказание директрисы, что его непременно загребут в психушку. Во всяком случае, когда он преступил к выполнению своих обязанностей, об исчезновении старика никто ничего внятного не смог сказать. Андрей возвращался домой с хорошим настроением. Зашел в бар «У сисястой» и выпил кружку пива. Внезапно закололо в правом боку.

- С чем пришел? – седая врачиха, глядела на него, сквозь линзы очков, чудом удерживающиеся на кончике ее носа. По виду она явно была пенсионерка, но в связи с нехваткой медицинского персонала в районных поликлиниках, продолжала работать, до того момента, пока наши гребанные руководители не отняли у них пенсию, в целях минимизации расходов в связи с ухудшающейся макроэкономической ситуацией в стране из-за зарубежных санкций и ухудшения инвестиционного климата связанного с изменением цен на энергоресурсы.
- Да бок чего-то тянет, - пожаловался Ленька, разглядывая медсестру с большими черными усами. Неужели не выщипать, ведь это совсем не симпатично, если грубее не сказать. Да побрилась бы, наконец, а после пудрой или кремом тональным замазала.
- Пьешь? – врач-пенсионерка раскрыла его карточку и принялась листать.
- Бывает, - признался Пантелеев и отчего-то добавил, словно в свое оправдание. – Но, редко.
- А чего тогда хочешь! – встряла усатая сестра. – Нажретесь всякого суррогата, а потом к доктору бегите - помоги!
- Я только джин-тоник, - виновато промямлил Леонид. – И то, сто лет не пил.
- Ну и зачем начал, раз не пил, - вступила в пререкание между пациентом и медсестрой хозяйка кабинета. – Иди ложись на топчан.
Ленька почти не соврал врачу-инфекционисту. Он в действительности выпил вчера джин-тоника, но это был уже третий, критический, день запоя, после которого следовало резкое ухудшение состояния, ломота в костях, сердцебиение, рези в желудке, тяжесть в животе и спазмы печени. Все началось со звонка Француза.
-Здорово!
-Что, Кинчев помер?
-Дурак, что ли?! Костя жив, и слава богу. Заезжай, тут такую смокурду приволок, что обрыбишся. Сиськи- во, жопа – во, а главное согласна в очко дать.
- Ты, что в дупле никогда не жил?
-Не..ты чё... Даже боюсь, а вдруг геморрой или СПИД. Презики уже все скупил.
А ржавая  вода  стремилась в желоба изгнивших  труб,
и крошки яшмовой мольбы летели с губ,
 и ветер гнал с сердец испитый абсолют.
Лапша цвела. На уши вешался салют.
Ленька пару раз поспал с Викой, мечтал о многом, но не ожидал такого конца. Ее мясистые, теплые груди манили своей белизной, округлостью, тухлым запахом духов и откровенной стыдобой, готовой сотворить конфузное прикосновенье. Грудь была хороша, тут и спорить не о чем. А шелковая кожа, с чуть-чуть шероховатостью основ, и маленьких прогалин между впадин и колыбель эрогенных зон, и щекотливых мелких ямочек на руках, чуть дышащих истоком пота…
В общем, Вика не причем. От нее пахло старостью, как от заплесневевшей сдобной булочки, оставленной в жаркую погоду в целлофановом пакете на полке и забытой на пару дней. Когда откроешь чуть запотевший пакет, то в нос ударяет запах плесени и старения. Так и от Вики, пахло не нечищеными зубами, не прокисшим влагалищем, не сладким, до головокружения приторным, потом из-под мышек, а старостью и дряблостью, как от всех тех женщин, которые  еще молодятся в определенном возрасте, но при этом забывают следить за собой надлежащим образом. В общем, Вика тут совсем не причем. Ленька лежа на ней, никак не мог кончить, что приводило его в ярость. Он то останавливался на мгновение, собираясь мыслями, то с остервенением начинал резкими рваными движениями водить членом по вагине, при этом целуя ее потную грудь и засовывая кисть руки, сложенную в тюльпан, в анальное отверстие. Вика стонала, пускала пузыри и скребла ногтями его спину. Внезапно он вспомнил Ульяну. Это вообще его характерная особенность, во время близости вдруг вспоминать другую женщину. Ингода это давало свой эффект в щекотливых ситуациях и он быстро освобождался от спермы, но в этот раз результат был обратным. Он обмяк и медленно вышел из нее. Она ничуть не расстроилась, а взяла рукой его яички, сползла к его ногам и принялась целовать пенис. Тот слегка восстал, затвердел, но так и не достиг той силы, с которой можно было войти в нее и продолжить соитие. Лицо Ульяны не выходило у него из головы.
 Зато у Француза все получилось, и они прокувыркались в пастели до самого утра, пока он смотрел в интернете концерт, посвященный памяти Башлачева. Он даже закемарил под конец, но его разбудил радостный голос Француза.
- Вау! Я это сделал!
- Что ты сделал? – сонным голосом спросил Ленька, глядя на расплывающееся во мраке лицо приятеля.
- Я ее в жопу трахнул! – радости мужчины не было предела, словно он открыл четвертый закон термодинамики.
- Молодец, - промычал Ленька, -С тебя стакан за открытие новых ощущений. Писька у бабы может зарасти мхом, лишайником, тиной болотной, а дупло в сосне никогда. Правда из него птенцы не появятся, но тебе этого и не надо.
Они выпили, глядя на распластавшуюся на простыне старую бл*дь, безобразно раскинувшую полные ноги в разные стороны и выставив на показ вывернутое наизнанку влагалище, из которого торчал презерватив желтого цвета. Француз накрыл женщину одеялом.
В отличии от приятеля, Ленька совокуплялся босиком, поэтому он и решил сходить к врачу. За венерические болезни он не опасался, бл*дей в бюро держали только со справкой из КВД, а вот какую-нибудь побочную простуду типа СПИД, можно было запросто заработать, тем более, что мы по развитию этой болезни впереди планеты всей, хотя наш президент в слух об этом не говорит, это вам не Украина.
 Вот Ленька и поперся к врачу.
 - Анализы на Вассермана, ВИЧ, Гепатит-С, Австралийку и триппер, а так же на коклюш сдашь и ко мне, - говорила врачиха, повернув голову в сторону сестры и надавливая пальцами на живот в области печени. Сестра делала какие-то записи. А доктор тем временем продолжала. – Печень слегка увеличена. Желчный пузырь слегка опущен. Поджелудочная… уплотнения в верхней доли…
Понеслась писать губерния, думал Ленька, припоминая слова бывшей супруги после ее посещения «черного колдуна» с целью по фотографии узнать о будущем. Про себя она Леньке ничего не сказала, а вот о нем выложила все, ну, может почти все.
« Беги от него, - говорила Инна, словами колдуна, нервно затягиваясь сигаретой. – Это жалкое ни на что не способное существо, будет всю жизнь болтаться как нечто в проруби и так и не пристанет к берегу. Проживет он долго, но в старости будет жестоко мучится от множества болезней заработанных его неправедной жизнью»
Инка-то сбежала, а пророчества колдуна как-то забылись, но сейчас неожиданно всплыли из памяти. Началось, вот и не верь потом в потусторонние силы!
- УЗИ давно делал? – возвратила его в реальность врачиха.
- АКМ разбирал и собирал за тридцать секунд, а Узи только в кино видел, - попытался пошутить Ленька, но заметив строгий взгляд усатой медсестры, осекся и быстро сказал, - Нет!
- Что, нет? – докторша помыла руки и села за стол. – Давно или недавно?
- Никогда, - ответил Ленька. – Я только в детстве всякие кишки глотал, когда мне желудок и печенку лечили, а в итоге почку отрезали!
- Странно, - врачиха приподняла очки с кончика носа и внимательно поглядела Леньке в глаза, вероятно прикидывая, протрезвел он после джин-тоника или симптомы еще остались. – В карточке об этом ничего нет.
- За забором тоже нет ничего, а написано – КОЗЕЛ! – Он забрал кипу различных направлений на анализы и благополучно покинул пристанище осовевших от очередей стариков и ошалевших от их присутствия медицинских работников. Скорей бы Улька приезжала, он соскучился по походам в прекрасное прошлое, его коробило от серого настоящего.
Через неделю ему позвонила Ульяна и сообщила, что приезжает в среду вечером, и что если он сможет ее встретить, то она будет ему очень благодарна. Она везет столько различных закаток, закруток, заготовок, что у нее просто не хватит рук и сил, чтобы допереть все это до дома. Ленька был счастлив, что выбрали его, а не какого-нибудь сокурсника или сокурсницу. Впрочем, все могло быть гораздо проще. Он заметил, что Уля так же как и он никого не приводила в гости. Возможно над ней так же повешено какое-то обязательство, как и на нем. Вероятно, что видеокамеры висят и в ее комнате. Надо будет, когда она вернется серьезно с ней поговорить.
- Чего-то у меня диссертация затормозилась, - жаловалась Марина Арине. – Студентка уехала и вообще ведет себя как недотрога. Я в ее время уже третий десяток хахалей поменяла, а она не рыбы ни мяса. А этот, любимый мой. То дрочит под душем, то ходит, как пришибленный. Еще чуть-чуть и выгоню их нух*й и других найду!
Арина хихикала. Хозяйка была чем-то возбуждена, вот и плевалась поэтому, глядя на экран монитора.
- Кстати, - Маринка неожиданно перешла на шепот. – Хочешь я тебе что-то покажу. Садись ближе.
Арина присела возле стола, и хозяйка принялась листать записанные файлы. Наконец, найдя нужный она, нажала на «Enter» и на экране поплыло изображение коридора подопытной квартиры. В сумерках изображение расплывалось и дрожало, словно расслаивалось под звуки трамвайных колес, грохочущих по рельсам на Торжковской улице. Женщины молча сидели перед ноутбуком и напряженно вглядывались в темноту. Внезапно, с левого края экрана возникло белое пятно в радужной оболочке. По экрану пошла рябь, а пятно разрасталось и приближалось к скрытой камере. Таймер на записи показывал 03:13. Женщины почувствовал легкий озноб и учащение пульса. Хотя Маринка уже видела этот сюжет, но каждый раз волновалась словно впервые знакомилась с происходящим. Волны на мониторе и дрожание экрана становились невыносимыми для глаз, и дамы ощущали физическое присутствие на обратной стороне происходящего. На его изнанке. Когда пятно заполнило собой весь экран и от яркого света непотребно резало глаза, в центре изображения возник черный силуэт, напоминающий собой профиль сгорбленной старушки, бредущей вдоль белой стены коридора. Профиль увеличивался и увеличивался, пока не заполнил все пространство. Женщины ощутили животный страх. На них из монитора глядел человеческий глаз, с расширенным серым зрачком и полопавшимися красными сосудами. Цифры на таймере застыли на отметке 03:13. Внезапно, экран погас и включился вновь. На экране в утреннем предрассветном тумане, сизой дымкой рисовались очертания коридора. На таймере было 06:01, а вся картинка медленно тягуче расцветала утренней зарей. Арина свалилась со стула.
- Полтергейст! – домработница уставилась красными, горящими глазами на Маринку, лицо которой было спокойно и рассудительно.
- Вполне вероятно, - после непродолжительной паузы произнесла она. – Я выяснила, что до того когда Эдик купил эту квартиру, в ней жила старушка с внуком. И ходили слухи, что внук задушил бабку в постели подушкой, чтобы получить квартиру. Якобы, родная бабка решила все отписать какой-то дальней родственнице с Украины, а внук узнал об этом и привет старушке.
- А милиция, а вскрытие?
- Вот до чего прекрасно иметь домработницу с высшим юридическим образованием, - Маринка похвалила зардевшуюся бульбашку, – ты вспомни времена какие были. Тогда чтобы найти квалифицированного патологоанатома нужно было в Польшу ехать, чтобы того с барахолки вытащить, отмыть от рыночной пыли и в страну привезти. А так, тяп-ляп, заключение о сердечной недостаточности состряпал и никаких тебе ни хлопот не забот. Повезло сученку! Сейчас бы сидел бы за милую душу.
- А вы то как узнали?
- Он сам по-пьяни сболтнул Эдику, когда квартиру продавал. Он и продал ее из-за ночного призрака. Правда ему никто не поверил, про, как ты говоришь – полтергейст, но видно достала его бабка, как Раскольникова! – Маринка расхохоталась лошадиным смехом сумасшедшей кобылицы и замерла в раздумье. – Интересно, а наши постояльцы видели призрак или как?
- Так спросите у Ульяны, - посоветовала Арина.
- Боюсь сбежит нафиг. Они дурочки молоденькие такие мнительные, что едва узнает об этом, как в свою общагу свинтит. Кстати, Ариша, как тебе мой портрет? – Маринка нашла нужный файл и на мониторе высветилась комната Ульяны. Девушка колдовала возле мольберта, к краю которого была прикреплена Маринкина фотография. Изображение было хоть и четким, но камера располагалась под неудачным ракурсом, и набросок на ватмане читался скупо.
-Видно плохо, - сказала домработница. – Как вы съездили лучше расскажите, - постаралась она перевести разговор на другую тему.
- Потом, - Маринка прижала палец к губам и заговорческим тоном сказала. – Чуть позже. Мне нужно сделать пару звонков в клинику.

Второй звонок был от матери. Он удивился, мать вообще никогда не звонила ему, а тут. Она испуганным голосом сообщила Леньке, что приходил из поликлиники участковый врач и требовал ему срочно прийти. Ну, вот тебе девушка и юрьев день!
Седовласая врачиха на сей раз глядела на него сочувствующим взглядом. Анализы крови не выявили у него венерических заболеваний и ВИЧ, но зато обнаружили вирус гепатита-С.
- Так это желтуха что ли? – 0н равнодушно пожал плечами, не понимая, что за диагноз ему сообщили.
«Ласковая смерть» - так называют в народе эту вторую по значимости мировую болезнь. Значимую, по количеству смертей по всей планете. Этот вирус приводит у циррозу или раку печени и медленно убивает его носителя. Стоимость лечения этой болезни  составляет сотни тысяч рублей, и не факт, что болезнь отступит. Поэтому умереть дешевле, чем витая в облаках надеется на выздоровление. В России инфицированы гепатитом-С более десяти миллионов человек и цифра это растет со скоростью арифметической прогрессии. Если от обыкновенной желтухи гепатита-А и Австралийки гепатита-В вакцина худо-бедно в стране присутствует, то от гепатита-С прививок нет. А коли так, то болезнь переходит в хроническую стадию, что естественным образом влечет за собой смерть. Ленька судорожно думал про деньги накопленные им за время проживания на Черной речке, силился вспомнить, где он мог подхватить этот вирус и не могли ли анализы быть простейшей ошибкой. Он слушал лекцию седовласой врачихи, которая с улыбкой на губах, объясняла ему, почему он должен скоро отбросить копыта, и спина его покрывалась мурашками, а ладони вспотели как от нервного переживания. Это конечно судьба подогнала ему Эдика с его иностранным грантом, и теперь он еще больше ужмется, еще придирчивей будет относиться к трате денег. Придется до минимума сократить походы по культурным учреждениям, музеям и кинотеатрам. Жрать теперь он будет только дешевые макароны и овсяную кашу. Срочно прекратить курить, а о выпивке забыть навсегда. О чем лишь только не подумал он, так это о том, чтобы устроиться на маломальскую работу, чтобы капали не только халявные деньги, но и заработанные. Как он объяснит перемены в образе жизни Ульяне, он пока не задумывался, приятели же его мало волновали.
Тем временем докторша все выпытывала у него, каким образом он мог заработать себе этот бесценный приз. Если он болен уже несколько лет, то скорее всего это были либо случайные связи, коих набрался не один десяток, или опыты по изменению сознания при помощи инъекций всевозможных наркотических препаратов, которые он проделывал над собой сразу после развода с Инной. Операция по удалению почки, случилась очень давно и если бы его заразили именно тогда, то он бы уже давно гнил где-нибудь в земле, а его душа маялась в пекле. Значит, судя по всему, заразился он примерно лет пятнадцать назад. И тут, на тебе, как приговор фраза врача, о том, что пик инфицирования гепатитом-С пришелся на 1990-2000 годы и если инфицированные не получают должного лечения, то интенсивно они начнут уходить из жизни уже с конца этого года. Бл*дь, подумал Ленька, жить остается полгода, так может действительно бесполезно пить минералку если почки опустились! Может, наоборот удариться во все тяжкие и забить на болезнь. И какая же сука меня заразила? Теперь уже не допытаешься. А может ее уже нет на свете.
- Значит бесполезно? – практически равнодушно спросил он, возвращаясь в реальность. – Накрыться простыней и ползти на кладбище!
- Не спеши, - ответила за врача медсестра с бравыми буденовскими усами. – Вот кризис кончится, нефть подрастет, может государство и закупит на западе препараты от твоей болезни. А пока «денег нет. Но вы держитесь там», как сказал наш обаятельный премьер.
- На крымнаш деньги есть, на войну на Украине денег навалом, в Сирии один день войны в пять лимонов баков обходится, а на лечение инфекции денег швах! – раздраженным голосом продекламировал Ленька. – Давайте на памятники еще соберем, мало нам Иванов Грозных и Святейших князей!
- Чего ты к памятникам привязался, - тихим голосом произнесла доктор. – Ведь не они же тебя заразили.
- И Крым здесь не причем! – вставила свои пять копеек сестра. – Если бы его не вернули, то денег от этого все равно больше бы не стало.
- Да, вы правы, - кивнул опустошенный Пантелеев. А ведь только жизнь повернулась лицевой стороной, вроде и влюбился даже. Завтра Ульяну встречать, надо брать себя в руки и продолжать жить. Пожалуй, все сентенции на счет экономии стоит выбросить в мусорную корзину. Раз осталось жить полгода, так стоит его прожить достойно.
- Ты не истерии, - сказала докторша. – Вон в Грузии, на Украине ввели федеральные программы по лечению гепатита за минимальную стоимость. Может перед президентскими выборами и у нас что-то похожее произойдет.
- Я не доживу до восемнадцатого года, - усмехнулся Ленька, - разве что если Путин раньше сдохнет.
Врачиха и медсестра торопливо переглянулись.
- Ну, ты за словами-то своими следи, - миролюбиво, но нравоучительно сказала усатая сестра.
- Да плевать я хотел на этого…, - но продолжать не стал, чтобы не обижать системных патриотов. В конце концов в чем они виноваты, если так любят своего государя!
- Хочешь в больницу? – спросила врачиха. – Там тебя прокапают, посмотрят повнимательнее.
- А что, диагноз может быть ошибочным? – цепляясь за соломинку спросил Ленька.
- Нет, - седовласая докторша покачала головой. – Диагноз верный!

- Что ты говоришь на счет диагноза, - Маринка орала в трубку, хотя Сашка слышал ее прекрасно, это ей практически был неслышен его голос. – да, нет, я вечером приеду. Федору привет! Привет говорю Фиделю Кастро!!! Тьфу, дупло! – она отключила телефон.
Сашка понял, что жена чем-то недовольна, но перезванивать не стал. Если Марго была не в настроении, что с ней происходило довольно часто в последнее время, то Александр предпочитал просто сменить тему разговора, если они были вместе, или сославшись на чрезвычайную занятость на работе выключить телефон, переведя его в режим «полета», когда связь попросту недоступна.
Он выглянул в окно. На пляже возле озера две прекрасных теннисистки нисколько не смущаясь, в открытую ласкали друг друга и целовались в засос. К лесбиянкам Школьник дышал ровно, в отличии от пидерастов, считая их грязными скотами. В его компании был один талантливый прораб, который любил, чтобы ему кончали в рот. Он утверждал, что испытывает от этого двойное удовольствие: во-первых х*й лучше стоит после минета, а во-вторых, регулярно употреблять чистый белок продуктивно сказывается на здоровье. Сашка уволил его не смотря на то, что как работнику ему цены не было. Все же он был не из тех героев капиталистического труда, для которых прибыль важнее нравственных ценностей. Он помнил, как его одноклассника старшие ребята заставляли сосать. Ему не раз предлагали попробовать, дать в рот этой «бабе», но Сашка с отвращением отказывался. Где сейчас этот человек, уже тогда напоминавший побитую собаку, а не советского пионера.
Он стоял и смотрел в окно. Едва как не несколько минут назад, лечащий врач сообщил ему, что страшный диагноз не подтвердился и после повторного обследования, ему назначат консервативное лечение и выпишут из клиники. Его состояние и недуги были связаны с нервным истощением и общей изношенностью организма. Об этом он и пытался доораться до супруги, но мобильная связь на сей раз подвела. Но, он особо не горевал, ведь Маринка все одно приедет к нему после «fife o’clock», а сейчас он предоставлен сам себе. О, нет, как же, он же обещал Сашке-маленькому поиграть с ним в собачку. Игра это была на редкость незатейлива, но весела и динамична. А уж в качестве веселой физической нагрузки, так просто не имела себе равных. Александр вначале думал, что маленький кубинец владел когда-то собакой, а переехав в Россию, по каким-то причинам лишился ее, и тоскуя по четвероногому другу, придумал эту игру. Но, все оказалось гораздо прозаичнее и сложнее. Мальчику просто врезался в память эпизод из фильма Леонида Гайдая «Деловые люди» по рассказам О’Генри, который был очень популярен на Кубе. Там один сорванец надевал на здоровенного разбойника сбрую и вожжи, и катался на его спине, словно на лошади. Почему Саша заменил лошадку собачкой, Александр не знал, но с огромным удовольствием исполнял роль послушной собачки. Вот только есть камушки и пить воду из озера он отказывался, ссылаясь на запрет отца хозяина собачки, то бишь Федора Мигельевича. Поэтому, положив iPhone на тумбочку рядом с планшетом, он надел чистую футболку и пошел на улицу.
Девушки теннисистки с веселым смехом побежали к воде. От каких болезней страдают эти прекрасные создания, может от анаболической зависимости, как наркоманки?
Все дороги в нашем отечестве ведут к Храму. Но, у каждого свой храм, У кого-то это Храм-науки, а кого Храм-искусства, у третьих физического совершенства. Но, наши православные деятели отчего то решили, что это может быть исключительно Храм-Божий и в советских традициях погнали туда осточертевший темный люд, тем более, что верховный главнокомандующий и его подчиненные, внезапно поверили в потустороннюю чудодейственную силу и божественное проведенье, и стали окормлять всех на лево и на право. Сашку никто в церковь к Богу не волок. Он, вообще, как иудей был вне всякой религии, хотя и бывал в синагоге на Пейсах или Пасху, естественно еврейскую. Но, однажды почувствовав, что линия партии (ЕР) резко изменила свою траекторию и рванула в сторону духовных скреп, разбросанных президентом по всей стране, решил принять православие и избавиться от косых взглядов партнеров по бизнесу. Ведь, вступил же он в КПСС в начале перестройки, бросил партбилет в начале леворюции девяностых, вступил в Единство в начале нулевых, в ЕдРо естественным образом попал без его согласия, и вот сейчас, когда православие становиться дополнительным бонусом к партийному билету, Школьник решил покреститься. Маринка поддержала его душевный порыв и даже подарила ему золотой крест с бриллиантом и массивную цепку, как у братвы из девяностых. Сашка решил, что это не скромно и во время обряда крещения, поп нацепил ему на шею обыкновенный серебряный крест на черной тесемке. Добавило ли прикосновение к армии слабоверующих сограждан ему дивидендов, он особо не ощущал, но встречая в церкви молящегося губернатора, подмечал, как его помощники с одобрением смотрят на его поклоны и бубнение молитв. Радость вступления в лоно церкви заключалась еще и в том, что деньги на строительство многочисленных храмов, часовен и подворий, теперь в налоговой декларации не отображались, и стало быть налогом не облагались. Зато в последнее время появились всяческие взносы во внебюджетные фонды. То на памятник князю Александру Невскому фонд создадут, то на генералиссимусу Сталину, то святому мученику Николаю II, то безымянному российскому спортсмену в дзюдоистской робе и рожей как у нашего президента. Ассоциативный ряд заканчивался, там же где и начинался, в слове на букву Жо!
Вот и сейчас Александр шел по широкой песчаной дороге ведущей к церкви Отображения Христова в Песках. Церковь была построена за короткий срок, к моменту посещения клиники первыми лицами государства, пару лет назад. Представляла она из себя каноническое строение с пятью куполами лазурного окраса, колокольней и столовой. Сашка редко посещал богослужения, точнее был лишь на одном из них, накануне обследования на МРТ. Он даже поставил себе свечку – «во здравие» и помолился Святой Богородице, чтобы томография выдала отрицательный результат. Хотя он еще не впал в мракобесие и истовость, как его товарищи, от общения с Богом, но все же старался верить, что Господь поможет ему если что. Сейчас он направлялся в Храм, чтобы помолиться за Сашку-маленького, которому предстояло перенести операцию по пересадке костного мозга. Химиотерапия не приносила действенных результатов, и его отец с каждым днем становился все чернее и чернее от безысходности. После молитвы, Сашка зашел в столовую и съел фаршированного карпа, которого церковные служители вылавливали сетями в озере, хотя для светских лиц ловля была категорически запрещена под страхом смертной казни. Отведав рыбы с гречневой кашей, он зашел в церковную лавку и купил бутылку «Кагора», продававшегося здесь круглосуточно, чем пользовались жители окрестных поселков и регулярно по ночам наведывались к дьячку торговавшему в лабазе и покупали у него церковное вино.
На обратном пути, ему повстречалась пациентка из четвертого отделения, дама с роскошным бюстом, и гипертрофированным мышлением. Занимая должность заместителя руководителя комитета по культуре, она впала в такое дремучее богоборчество, но не со знаком минус, как при коммунистах, а со знаком плюс, как при Путине, что от нее шарахались все пациенты клиники и медицинский персонал. Говорили, что ее начальник Костя Сухенко из партии ЛДПР, умудрился уговорить главврача многопрофильной больницы взять даму на обследование, на короткое время, пока верстается бюджет комитета на будущий год. Причиной диспансеризации послужил неизвестный в мировой практике рост груди у половозрелой дамы. Сиськи росли в таком темпе, что менять бюстгальтеры ей приходилось два раза в год. И если поначалу это скорее веселило даму, от желающих прикоснуться к ее груди не было отбоя, то вскоре эйфория превратилась в депрессию с элементами умственного расстройства. Она ударилась в православие в самом что есть ее маргинальном смысле. Последним, к кому привязалась православная активистка, был Сашка-маленький. И если бы не отец и, в какой-то мере Сашка-большой, то мальчонке было бы не просто вырваться из цепких объятий представительницы начальственной богемы. Кроме веры в Бога, дама верила в свою исключительность в умении рифмовать слова и создавать из них произведения высокого искусства. Она писала стихи везде, лишь церковь оставляла в покое. Она несколько раз, порывалась читать их Школьнику, но он уходил от этого счастья, под различными благообразными предлогами. В начале, во время знакомства, он слышал о ней в кулуарах Смольного, он предполагал, что это будут вирши посвященные Богу, но услышав начало первого же стихотворения, понял, что у женщины проблемы гораздо глубже нежели вера в спасение.
- Собрать бы всех любовников моих в один сарай и тупо сжечь,
а после с упоением смотреть, как пламени язык, облизывая бревна
 стремится к небесам, что тот дамоклов меч над головою овна,
готов башку ему снести с кудрявых плеч.
и слышать, как вскипает мозг у этих тварей, как лопается кожа на груди,
 где нет сердец, а есть лишь только то, что спереди
 зовется  срамной плотью. А где же звонкий смех, что веселил Авдотью
всю жизнь мою, над пропастью во ржи, у бездны на краю? –           выбросив вперед правую руку с восторгом декламировала она, стоя на  берегу озера, привлекая внимание резвящихся в воде лесбиянок.
      - Извините, - заторопился неблагодарный слушатель, - Авдотья, э, не знаю, как вас по отчеству. Мне на процедуры, назначено, понимаете…
- Анна Николаевна, - дама нахмурилась. В какой уже раз ее не хотят слушать. Но, ничего. Я его еще прищучу, заставлю библиотеку построить на территории его застройки.
- А Авдотья кто?
- Это образ! Дуй на свои процедуры, - неожиданно, грубо произнесла она и обиженно отвернулась, прикидывая к кому бы еще пристать. Ну не к этим же лохундрам с длинными руками и жилистыми ногами!

На сей раз женщина не стала приставать к Сашке, а лишь только сообщила ему, что сыну его доктора стало хуже и его собираются перевести в детскую городскую онкологическую больницу №1, где лучшие профильные врачи. Сашка бросился в сторону больничных зданий, а, в вдогонку ему, полетели слова о милостивом боге, всепрощении и жизни после смерти.
Сидя в машине, он тупо щелкал пальцем по экрану, но связь не обнаруживалась. Он обматерил своего мобильного оператора, бросил бесполезный телефон на пассажирское сиденье и надавил на сцепление. BMV рванул со стоянки, поднимая клубы песчаной пыли. На душе скребли кошки, а на сердце лежал тяжелый валун. Фидель уехал вместе с сыном, значит что-то серьезное. Правда оставалась надежда, что Анна- Авдотья просто сгустила краски и они элементарно поехали на консультацию перед непростой операцией. Что же со связью, фигня какая-то твориться. Маринку не предупредить.

Маринка разглядывала Андрюху с неким любопытством. Они не были близки, как с Пантелеевым, но Николаев всегда нравился ей, как настоящий мужик в ее понимании этого слова. Он был в меру стеснительным, в меру грубым, совсем не словоохотливым, как сверстники и совсем не озабоченным по поводу полового влечения. Помниться раз у Марго была возможность переспать с ним, но он так вяло вел себя в пастели, что она попросту заснула, пока он ласкал ее грудь. Его всю жизнь увлекал футбол и это было его настоящей привязанностью, как первая любовь. Сейчас он из кудрявого подростка, превратился в седовласого мужчину, но был так же подтянут, улыбчив и стеснителен, как тридцать лет назад. Он работал тренером в этом интернате, и помогал Маринке донести вещи, только потому, что остальные воспитатели были на двухдневных сборах в спортивном лагере в новгородской области. Андрей же оставался в школе дежурным воспитателем.
- Школьник, - что-то знакомое, а что именно никак не могу врубиться. – Андрей поставил сумки возле кабинета директора и посмотрел на Маринку. – А ты как всегда. Будто и не прошло столько лет.
- Если помнишь, - женщина рассматривала свое отражение на экране планшета и найдя, что губы чуть-чуть потеряли яркость, полезла в сумочку за помадой. – В вашей футбольной команде был такой Саша Школьник. Ну, рыжеволосый такой, большой. С ним еще Пантелеев постоянно дрался. Вспомнил?
- Угу, - кивнул Андрей. Он, действительно вспомнил стадион «Кировец», юношескую футбольную команду и бывшего капитана этой команды. – Но, он не долго играл.
- Да, он у меня вундеркинд, а не мячепиналец, - с каким-то сарказмом произнесла она, вытягивая губы и нанося на них кисточкой жидкую помаду бледно-розового колера. – А ты то как? – спросила она, словно только что выложила перед ним всю свою подноготную.
- Ничего, тружусь на благо подрастающего поколения, - пожал плечами Андрей.
- А как ты попал сюда? – Марго все никак не могла прийти в себя от неожиданной встречи.
 Появление нового человека в устоявшимся коллективе всегда вносит некий дискомфорт и сумятицу, особенно если это коллектив имеет непосредственное отношение к работе с детьми. У каждого свое видение, свой подход к процессу воспитания полноценного человека, тем более если этот ребенок не имеет родителей. Андрей смутно представлял, как примут его старожилы и особенно дети. Идеалистические фильмы типа «Республика ШКИД» могли лишь вдохновлять нынешних депутатов типа Мизулиной, но ни как не мыслящих людей. Беспредел творившийся в детдомах еще с советских времен стал еще более вопиющим и страшным, и влиться в полноценный отряд преподавателей, воспитателей и тренеров было не так просто. Главной для себя задачей, Андрей считал, наладить взаимопонимание с детьми, а со взрослыми по мере притирки друг к другу.
Ему выделили комнату Брошина, под личный кабинет. Он ничего не стал в ней менять, лишь поклеил обои, отциклевал пол и вставил в раму стекло. Раскладушку он собрал и задвинул за шкаф, а картинки на сенах оставил на прежних местах. Стоящие в углу валенки, он аккуратно отнес в подвал, и положил в ящик для песка. А вдруг их хозяин вернется из дурдома? Делать перестановки ему помогали воспитанники и будущие игроки, как он надеялся, его команды. Но, Левона среди них он не обнаружил. Если с мальчишкой все в порядке, то его отсутствие казалось, по крайней мере странным, ведь только с ним он и был фактически знаком. На свой вопрос о парне, он получил невнятное пожимание плечами от его сверстника и отведение глаз. В середине дня, он решил зайти к директрисе, заодно узнать о юном воришке и любителе футбола в одном флаконе.
Руководство в кабинете отсутствовало, зато ему удалось познакомиться с двумя мужчинами воспитателями и одновременно учителями истории и физики. Это были дюжие молодые ребята, своим видом больше напоминающие бандитов на авторынке, а никак не представителей одной из самых гуманных профессий. Мужчины курили в коридоре, и завидев приближающегося новичка, прервали свой разговор. Они знали о новом члене появившемся в коллективе, но поскольку директор еще не успела представить его, лично знакомы не были.
Андрей поздоровался и глядя на нарисованную на самопальном плакате перечеркнутую сигарету с надписью под ней  No Smoke, достал папиросу и прикуривая сказал:
- У вас здесь дымок запрещен или Крис Норман?
Мужчины переглянулись, стараясь вникнуть в смысл его слов. Но, он сам пришел им на помощь.
- На плакате написано, нет дыму или, раз Смоке написано с большой буквы, то стало быть нет английской группе с таким названием, - постарался объяснить Андрей коллегам свои выводы от увиденного настенного творчества, но успеха не достиг. Или воспитатели-преподаватели не шибко знали английский, либо не были знакомы с творчеством Криса Нормана. Пожалуй, они еще на свет не появились, когда он сотоварищи зажигали на просторах Советского Союза наравне с АББА и Бони-М.
Возникла неловкая пауза, пока наконец, Андрей не представился и не узнал, когда появиться руководство, чтобы познакомить его с коллективом.
- Шут ее знает, - ответил за двоих учитель истории, которого Андрей вспомнил, поскольку именно он сопровождал Левона, когда того вызвали в кабинет к директору. – Сейчас проверки регулярные проводит ведомство по правам счастливого детства, на предмет расходования выделенных средств, вот Алиса и мечется по разным кабинетам, кому денег дать, а у кого спонсорские выпросить.
- Сейчас и посевная и жатва одновременно, - добавил учитель физики с широкой грудью и выдающимися бицепсами.
Андрей пожал обоим руки и вкратце пересказал свою биографию, хотя этого от него никто не требовал. Но, он посчитал, что так будет естественней, если будущие коллеги узнают о нем из первых рук. Мужчины равнодушно восприняли его рассказ, лишь в ответ сообщили о том, что тоже занимаются спортом, но к футболу отношения не имеют. Не раскрывая секретов интернатовской кухни, они лишь обмолвились, что контингент здесь не простой, условия близки к пограничным, с материальным обеспечением средне, а вообще если не размениваться по мелочам, то год-полтора перекантоваться можно. Последняя фраза как-то засела в мозгу у Андрея, но поскольку продолжения ее не последовало, то она тупо закуталась в материи глубинного подсознания.
- Извини, дружище, - обратился он к историку. Андрей позволил себе перейти на ты, поскольку мужчины были моложе его вдвое. – А как бы мне увидеть…
Он запнулся, вспоминая фамилию мальчишки. Но, похоже, воспитатель догадался о ком идет речь и сообщил ему, что Левон в холодном боксе наказан за аморальное поведение. Если бы Николаев был чуточку повнимательней, то обратил бы внимание, что мужчин несколько задел его фамильярный тон и панибратское обращение, но он пропустил этот фол и продолжил свои атакующие действия.
- А что он сделал? – спросил Андрей, прикидывая, что пацан тырящий мобильники на рынке, может выкинуть все что угодно.
- Да ты сам спроси, - аналогичным образом перешел на ты и молодой преподаватель, явно пренебрежительным тоном, но в тоже время не стремившимся лезть в контратаку, предпочитая закрыться и дожидаться ошибки соперника.  Это все так же как на футбольном поле. Противники поначалу присматриваются друг к другу и лишь потом переходят к активным действиям. Андрей же с чистого листа ринулся в атаку, причем она была абсолютным экспромтом. А неподготовленное наступление, часто оказывается остановленным и противники переходят в позиционную фазу игры. Короче, гоняют мяч поперек поля, ожидая ошибки от соперника.
 – Пока заведующей нет, а директор вряд ли вернется сегодня, зайди в бокс и спроси у него сам. Только на старшего воспитателя не нарвись, грехов не оберешься, - пнул мячик он на сторону новичка.
Чуть позже, мужчина объяснил Андрею, как попасть в холодный бокс, минуя кабинет «страшного» воспитателя и попросил не выдавать их если он попадется в его лапы.
- И про курево тоже, - сказал второй.
-Что тоже? – не понял Андрей.
- Про дымок не распространяйся особо, это ведь старшего художества, - он кивнул в сторону самопального призыва не слушать древнюю британскую попсовую группу.
Андрей поднял вверх руки. Этот жест означал, что на его немоту мужики могут положиться, он перед ними безоружен. Тем не менее этот короткий диалог оставил в нем смешанные чувства. С одной стороны ребята были к нему достаточно дружелюбны, с другой на откровенный контакт не шли. Начало матче прошло в равной борьбе. Обе стороны присматриваются друг к другу. Мяч у сине-бело-голубых, надо переходить к активным действиям.
В карцер или как предпочитали называть холодную комнату в самом углу коридора, - «карантинный бокс», на примере больничных палат, Левон с самого своего появления в Детдоме, попадал регулярно за всяческие мелкие прегрешения. То он во время построения будет ковырять в носу, то «юноармейский галстук» на шее будет надет задом наперед, то он нахамит преподавателю, то подерется со сверстником или старшеклассником, то дернет девочку за волосы. Мальчишка из смешанной семьи армянки и русского, был типичной «белой вороной» в стае обыкновенных голубей. Ну, чисто Андерсеновский «Гадкий утенок». Понятие дисциплина было ему незнакомо напрочь. Он бесился, шалил, ругался матом, не выполнял задания и не слушал воспитателей. первым звонком для него, послужила «темная», которую устроили ему мальчишки после очередной его выходки, когда он умудрился написать в ботинок воспитателю и учителю физкультуры одновременно. Весь отряд, а жили они в интернате по возрастным отрядам, разбитым по отделениям и  звеньям. К этому еще добавлялись спортивные предпочтения, поскольку детдом был с физкультурным уклоном, то в итоге получалась армейско-скаутская смесь приправленная спортивными секциями и кружками по интересам. Так вот, когда после того, как весь отряд мальчишек из одного класса, вечером из палаты воспитатели вывели на мороз и заставили в одних трусах бегать по кромке футбольного поля в течении двадцати минут, разозленные пацаны побили Левона так сильно, что он несколько дней ходил прихрамывая и держась за саднивший копчик. Надо признаться, что о случившимся мальчишка никому не сказал, может испугался мести товарищей, а может держал обещание данное на совете отряда, не выносить сор из избы. Правда чудачества свои он не прекращал, тем более, что у него была сестра старшеклассница, и мальчишки зная об этом, побаивались, что он пожалуется сестре и тогда, ее хахали отметелят всю группу за милую душу. А в хахалях сестры ходили не только мальчишки, но и учителя с воспитателями и тренерами. Вот бы где развернуться депутату Милонову, а не в Крыму воевать!
Не пидОфил и не гей, ни поэт-бунтарь Лимонов
Ночью на тропу войны вышел депутат Милонов.
Просветленный до пупа, лезбиянам всем зараза
С ржавой ручкой от бачка, с крышкою от унитаза.
Шлем хоккейный на герое, камуфляж из магазина
Не страдает геморроем, православная скотина.
С перепоя может что ли вдохновился он войной,
Или в детстве безмятежном сильно трахнулся башкой?
Почему миляга парень агрессивным стал отныне,
И теперь от депутата нет покоя и в помине?
        И так далее. А Левона от более серьезных побоев спасала именно связь сестры с воспитателями и старшими мальчиками. Как не странно, Левон не особо пользовался этим покровительством, тем более что с сестрой у него были натянутые отношения еще в семье, а после гибели родителей в авиакатастрофе и попадание в детский дом вообще испортились. Манана вскоре должна была покинуть интернат и получить квартиру в новом районе города, но одним из условий получения отдельного жилья было то, что по достижении Левоном четырнадцатилетнего возраста, сестра прописывала его к себе, в противном случае, ей светила всего лишь коммуналка или комната в общаге на Бумажной улице. Жить с этим недоделанным футболистом Манана категорически противилась и предпринимала различные ухищрения чтобы и однушку получить и отвязаться от довеска в образе родного брата. Получилось и не нашим и не вашим. В общагу девушка не попала, но и отдельная квартира пролетела мимо со скоростью курьерского. Манана плакала на плече у младшего брата, жалуясь на то, что имели ее все, а помочь не стал никто. Вскоре после выпускных, девушка покинула школу-интернат и больше ее никто не видел. До этого, Левон смог поставить себя в отряде так, что темные делать ему никто не решался. После очередной выволочки со стороны воспитателя-трудовика, когда пацан поджог алюминиевые опилки и устроил в кабинете профобразования фейерверк, командир отряда – Ваня-гнус, прозванный так не за мерзкие поступки, а за гнусавый голос, дал Левону поджопник, такой силы, что тот подлетел до потолка и увидел в окне свой родной Таганрог. Ночью Левон придушил Ивана подушкой. Несколько мальчишек не могли оторвать сидящего на теле Гнуса Левона, прижимавшего подушку к его лицу, и вцепившегося в него с такой звериной хваткой, что воздух в палате стоял такой тяжелый и вонючий, словно тысячи бешенных скунсов пробежали по помещению. Лишь когда старший воспитатель, пришедший на шум, сумел оттащить парня от его жертвы и Ваня-гнус перднул и сделав глоток воздуха, тяжело захрипел, все успокоились. Левона ждал холодный бокс, штрафной изолятор или карцер, называли по всякому, но лучше от этого не становилось. Улучшение в отношениях с воспитанниками почувствовал только Левон, которого прекратили задевать и подкалывать. Но, он свою противоправную деятельность, как привычно это словосочетание для нашего слуха, не прекратил. То животное какое-нибудь в детдом приволочет, то старшеклассницу за груди ущипнет, то кнопку географичке перед уроком подложит, то стибрит сигареты у воспитателя-историка, то журнал с фривольными картинками притащит. Единственным светлым пятном в его биографии было то, что он очень любил футбол и играл в него так умно и вдохновенно, что тренер футбольной команды был в восторге от своего воспитанника. Стоит признать, что во время тренировок он себе не позволял каких-нибудь странных выходок. Отчего тренер и недоумевал, когда другие преподаватели жаловались на вопиющее поведение Аслона. Возможно, что со временем мальчишку перемололи бы жернова педагогической мельницы, но во втором классе он связался со старшеклассником Сергеем, который воровал. Воровал у своих товарищей, у учителей, у спонсоров и проверяющих чиновников, в магазинах и на рынках, в музеях и в кинотеатрах, даже у самого себя он умудрялся что-нибудь да спереть. Забудет, к примеру, что эту игровую приставку «Sony Playstation» он уже вчера украл и теперь она принадлежит ему, возьмет и украдет ее вновь, а потом продаст за смехотворную цену самому себе. Болезнь даже такая существует фобия какая-то. Но, поскольку в России этой болезни не было, как в свое время секса в СССР, поэтому и способов лечения не существовало. А болезнь эта заразная, стоит только телевизор включить, так сразу первой новостью – очередной чиновник спер из казны несколько лимонов государственных денег. И что, а ничего. Посидит под домашним арестом и снова на промысел. Страна у нас богатая, все кто у кормушки денег хватит, а кто во властные структуры не вписался, для тех холодный бокс существует.
За что Левона поместили в штрафной изолятор, он не понимал, и лишь когда отодвинулся внешний засов и в карцер заглянула кудрявая голова терпилы с рынка, догадался, что этот ухарь настучал. Он отвернулся к стене и претворился спящим.
Но Андрей уже заметил, что мальчишка не спит. Он подошел к железной койке, и заметил, что она привинчена к бетонному полу. Как в тюремной камере, подумал он, вспомнив, как сам оказался на нарах. А было это лет двадцать назад. В лихие девяностые, как любят называть годы свободы, нынешние ура-патриоты и активисты общества поклонников ВВП, решил Андрей немного денег подзаработать. Кто-то челночил по Польшам и Китаям, кто-то рэкетом занялся, в основном его коллеги-спортсмены, кто-то к государственной кормушке прилип, а он решил торгануть.
Как то за разговором с матерью, та стала вспоминать о родственника его отца, живших на юге, и упомянула, что в Астрахани живет папанин друг, в свое время частенько привозивший им осетровую и белужью икру. Решив, что в отпуске не плохо бы прокатиться по стране, раз на заграницу денег не хватает, Андрей связался с приятелем отца и получив добро на поездку,  намылился в Астрахань. Старый знакомый отца, еще по Грозному, отец служил в Чечено-ингушской АССР в начале шестидесятых годов,  оказался скорее мертв, чем жив, и посему Андрею пришлось нащупывать связи, веревочки и ниточки, ведущие к вожделенной «рыбалке» по наитию. Тут на горизонте нарисовалась баба. С Дашей он познакомился на причале, где швартовались катера идущие из Астрахани в Каспийск., где и добывались, в своей основе, осетровые яйца.
 Дама сама подъехала в симпатичному, кучерявому мужчине, нарвавшись на халявный стакан сухого вина. Разговорившись, молодые люди, вдруг обнаружили, совершенно идентичную общность интересов. После второй порции «сухаря» они не только договорились о «палке секса», но и совместном деловом подходе к решению проблемы обеспечения населения всей страны недорогой паюсной икрой, для поднятия эротических и экзотических фантазий. За деньгами дело не встало, у Дарьи «капуста» водилась. Наполовину казашка, женщина была майором милиции в отставке, и выполняла какое-то особое задание в Чечне во время первой чеченской войны. Она была красива как всякая полукровка и откровенна, до безумия. В первую же ночь, она поведала Андрею, что минету ее научил собственный дед-казах, который впервые предложил пососать его конфету, когда Дарье было восемь лет! Сейчас же она иногда ездит на КТО, в качестве эксперта, но официально командировки ей не оформляют, поездки оплачиваются частным образом. Обалдев от такой откровенности, футболист тут же сунул ей в рот и лежал пуская слюни, пока она занималась его хозяйством. Из-за сексуальных игрищ, они едва не опоздали на катер.
Добравшись на «речном трамвае» до рыболовецкого совхоза искатели приключений и охотники за легкой наживой приступили к осуществлению своих амбициозных планов. Дарья, как представитель правоохранительных органов и знавшая весь расклад не первый день,  ухватила за «причинное  место» одного казаха с экзотичной фамилией – Назарбаев. Этот урюк пообещал достать полногрудой девушке десять килограмм осетровой икры, запаянной в двухсотграммовые стеклянные банки, которые предстояло расфасовать или сдать в настоящем виде самим негоциантам. В черную-черную ночь, лишь лунный лик освещал унылый, поросший камышом, лиман, коммерсанты встретились с «рыбаком» и совершили взаимоприемлемую сделку. Кроме всего прочего, молодые люди повеселились от души, на двоих расписав Дашу в течении полутора часов. Майорша тоже была счастлива, нахлебавшись спермы по самые гланды.
На причале, затянутым утренним туманом,  пассажиров было «с гулькин клюв». Какая-то немолодая пара влюбленных аборигенов, мужчина «азиатской» наружности, к которому не преминул подъехать Назарбаев, и три руссомордых упыря с большими клеенчатыми сумками. Ровно в семь сорок, хотя по расписанию должен был отойти в семь пятнадцать, катер отчалил. От причала до причала ходу было час сорок, но поскольку у нас в стране буржуев нет, то командир судна, вернее капитан, мог позволить себе любые вольности, что он и сделал  на этот раз. Катер совершил незапланированный заход в один поселок, неподалеку от Астрахани, где высадил угрюмых русских упырей с их здоровенными клеенчатыми сумками. Если бы Дарья и Андрей были знакомы с местной экзотикой контрабанды, то и они сошли бы на берег, выделив капитану небольшую сумму американских рублей, примерно десять. Но, Даша, в свое время, покупала икру прямо у производителя, будучи действующим сотрудником милиции, и с  местной спецификой была не знакома. Поэтому благополучно добравшись до причала в Астрахани, они попали в потные лапы местной милиции и рыбохотнадзора. Причем, что не удивительно, сдал их чувачек с казахской мордой, с которым что-то перетирал достопочтенный Назарбаев.
 -Что в сумке? - спросил дядя в милицейской форме.
-Какой? – вопросом на вопрос, ответил Андрей, втыкаясь в происходящее.
-Не дуркуй, - сказал рыбинспектор.
-Не понимаю, - ответила Дарья, понимая, что здесь ее корочки их не спасут.
 Не смотря на настойчивые просьбы представителей власти поднять с пола сумку, коммивояжеры на соблазн не поддались и с «чистыми» пустыми руками покинули судно в сопровождении ментов, рыбников и узкоплюского друга Назарбаева, который и волок сумку с икрой.
Парились молодые люди в предвариловке целых трое суток, но «в связи с недостаточностью улик» были выпущены «на подписку». Тут их пути разбежались в разные стороны. Андрей рванул домой, а куда рванула Даша никому не известно. Положа руку на сердце, если бы не ее ментовское прошлое, то ребята так просто бы не отделались. Опыт торговли оказался пустышкой, зато Андрей приобрел прекрасную подругу, с которой переписывался много лет. А как-то на Новый год, он получил посылку с проводниками из Астрахани от нее. Когда он открыл деревянный ящик, то среди вяленых лещей, плотвы, сига и иной мелочи, лежала укутанная в казахский шелковый платок литровая банка с черной икрой.
Присев на табуретку, аналогичным образом привинченной к полу, Андрей тихо позвал парня. То не пошевелился. Андрей протянул руку и потянул покрывало на себя. Левон повернул голову и колючими глазами-уключинами взглянул на мужчину.
- Чего тебе?
Андрей остолбенел, не ожидая такой негативной реакции на его появление. Ведь по идее, это он должен был обижаться на парня, а не наоборот. Ничего себе, этот мелкий бесенок спер у него дорогой телефон, а он даже ни то что в милицию, руководству детдома ничего не сообщил. Похоже, Мишку прилично перекололи лекарствами в больничке, раз он такие дифирамбы парню воспевал: он и такой чувствительный, он и такой жалостливый, он прямо ангел воплоти. Как же, птичек кормит и старушек через дорогу переводит, а уж футбол-то как любит, что хоть кашей не корми.
- А ты чего злой такой?
- Чего приперся? – вопросом на вопрос ответил парень и демонстративно, накрыл голову подушкой без наволочки.
- Во-первых я не приперался, во-вторых,  я не давал тебе повода хамить мне, а в-третьих с чего ты мне тыкаешь, у вас все воспитанники так со взрослыми общаются?
Ответом ему стало едва слышное шипение, а затем ему в нос ударил запах говна. Андрей поднялся с табуретки и вышел. Второе знакомство с мальчиком выдалось еще более скомканным чем встреча в кабинете директора. Его неадекватное поведение здорово зацепило мужчину, но он привык ко всяким закидонам у своих футболистов, поэтому не оставил попытки по-человечески поговорить с парнем. Чем-то запал он ему в душу, заочно запал, еще тогда в больничной палате. Может его тоже лекарствами обдолбали, что он перестал адекватно воспринимать существующую действительность?
Действующая действительность возникла перед ним, едва он вышел из холодного бокса. Перед его очами предстал старший воспитатель, он же завуч школы – Павел Александрович. Это был довольно молодой мужчина с черной бородкой, а-ля Николай-Кровавый ( это народное погоняло для почитателей святого), среднего роста, средней комплекции, средним лицом с горбатым носом, толстыми губами и черными пустыми глазами. Андрей часто встречал такой тип людей в различных комитетах и комиссиях по физкультуре и спорту. Эти люди привыкли вам улыбаться в лицо и по-дружески хлопать по плечу и хватать под локоть, но за глаза обливали вас помоями и вставляли шпильки во все доступные части тела.
- А вы как здесь? – растягивая рот резиновой улыбкой, старший вытянул шею, словно хотел заглянуть Андрею за спину и посмотреть, нет ли там чего-то этакого. Например, футбольного мяча.
- Воспитанника решил посетить, - только и нашелся что ответить Андрей.
- И как, посетили, - тем же ехидным тоном продолжил завуч.
- Никак, - Андрей отвел взгляд. Скользкий тип, и улыбка у него, как у удава. Едва расслабился, сразу в желудке оказался.
- А вы ознакомлены с правилами поведения в нашем интернате? – похоже, старший переходил в наступление, того и гляди слопает с потрохами.
- Нет, не довелось, - внезапно почувствовав неприязнь к коллеге по работе, как в полицейских протоколах – «на основании внезапно возникшей неприязни, имярек такой-то ударил гражданина Петрова гантелей по голове. В результате причинил тому травму не совместимую с жизнью». Нет бы по-русски написать – «нажрались, подрались, убил приятеля», так будут выкобениваться, бумагу пачкать. Так и Андрей, вдруг неприязнь почувствовал такую, что подумал, если его здесь прессовать начнут, то он с легкостью уволится, благо за такие деньги он легко устроится водителем автобуса или грузовика. – Алиса Марковна еще не ввела в курс дел и со штатным расписанием, так же как и со служебными обязанностями не ознакомила. Но, обещала это сделать, едва лишь вернется с совещания у вице-губернатора по образованию и науки. А в данный момент, мне было дано указание, привезти в порядок мое подсобное помещение, что я и сделал с помощью воспитанников. Поскольку иных распоряжений я не получал, то в порядке знакомства с контингентом, решил проверить своего старого знакомого Левона Аслона, чему вы были свидетелем. Я достаточно объяснился!
- Ну что же вы так возбудились, - пожурил его старший, явно довольный тем, что вывел подчиненного из себя невинными вопросами. – Просто получивших наказание воспитанников, можно посещать только записавшись в журнале у старшего воспитателя. А вы этого не сделали. Правда вы, как выяснилось, не были ознакомлены со внутренними инструкциями и это смягчает ваш проступок. Но, ведь кто-то же вам посоветовал? – Он вновь улыбнулся.
- За что Левон наказан? – вместо ответа на заданный завучем вопрос, спросил Андрей.
- За нарушение дисциплины, - последовал обезоруживающий ответ. – Мальчик плохо себя ведет.
- Мне кажется, что его сильно обидели, - Андрей предпринял попытку нормально поговорить со старшим воспитателем, но тот был не расположен говорить по душам с подчиненным.
- Когда кажется…- он запнулся. - Впрочем, если обидели, то за дело, - последовал ответ и завуч дав понять, что разговор закончен, пошел прочь по коридору.
Андрей стоял как оплеванный и размышлял, откуда старший узнал о его месте нахождения. Неужели коллеги мгновенно настучали? Прекрасное начало работы, а все так симпатично начиналось. По дороге в свою комнату-кабинет ему встретилась стайка младших мальчишек, которые привязались к нему с вопросами о футболе, и он быстро забыл о неприятностях и с головой погрузился в шумную дискуссию с малышами.
Недавно он познакомился с женщиной в которую, похоже, влюбился. У дамы был ребенок примерно такого же возраста, как и его гудящие пацаны и он жадно впитывал в себя их привычки, навыки, поведение чтобы было легче понять юное существо, с которым, возможно, придется прожить не одну жизнь, ведь с Ольгой у него все было очень серьезно. Надеясь, что в перспективе достигнет в интернате того положения, которое напророчила ему директриса, Андрей стал обстоятельней относиться к выбору места работы. Пускай поначалу должность и была несерьезной с точки зрения престижа, но дальнейшие перспективы сулили значительные финансовые и человеческие преференции.
Сама Ольга же работала кладовщицей на заводе «Равенство» и даже когда-то пересекалась с бывшей супругой Пантелеева, но подругами они не стали, а стало быть ничего об их отношениях с Андрюхиным приятелем понятия не имела. Сына они прижила от  одного падлеца, который надул ее и бросил, сбежав в Израиль с ее подругой, после чего Ольга надолго прекратила встречаться с мужчинами, в одиночестве воспитывая ребенка. Встреча с Андреем произошла совершенно случайно, когда она пыталась пристроить своего близорукого, вечно хворого сына в какую-нибудь спортивную секцию, чтобы хоть как-то укрепить здоровье. Ноги привели ее в спортивный клуб «Кировец» в секцию спортивной гимнастики. Пока она разговаривала с преподавателем, который не слишком лестно оценивал перспективы маленького Максимки стать выдающимся гимнастом, в  зал заглянул Николаев, ищущий с кем бы булькнуть. Ольга так очаровала Андрея своим вороньим носом, негритянскими губами и огромными карими глазами, эффект огромности которым предавали очки с толстыми стеклами, что он забыл о своем желании что-нибудь шлепнуть и присоединился к ее разговору с приятелем Колькой-гимнастом. Оба мужчины хором отговорили женщину отдавать свое чадо в гимнастику, посоветовав более спокойную секцию – плавания.
-  Кто как не вода укрепит здоровье ребенка, - рассказывал Андрей, провожая даму с ребенком домой.
-  Может, зайдете, - предложила дама, впервые после стольких лет, почувствовавшая симпатию к незнакомому мужчине.
-Может, зайду, -  пожал плечами Андрей. И зашел, да так и остался ночевать.
-Проходите, - Андрея пропустили в актовый зал.
Он даже не успел переодеться, когда ему сообщили, что его ждут на всеобщем собрании, посвященным подготовке к началу четвертой четверти, и пришел в рваных джинсах и телогрейке на голое тело.  Актовый зал был заполнен под завязку. Он уже почти со всеми познакомился, когда директриса представляла его коллегам по работе. В своей основе, преподаватели были его возраста и старше, за исключением нескольких молодых мужчин преподавателей и тренеров-воспитателей, а так же работников хозблока, столовой и медицинской части.
Сначала выступила товарищ из местного РАНО и наметила курс обучения патриотического воспитания будущих защитников родины, в связи со злобными нападками на страну западными коллегами и их наймитами. Она упомянула министра Мудко, который обещал привести нашу сборную по футболу к званию чемпионов Азии. «Раз наши европейские партнеры считают что наша держава наполовину находится на территории Азии, то наш президент принял решение так же участвовать и в первенстве азиатского континента. Вот тут-то успех нам гарантирован!»
Но вместо аплодисментов в зале раздался сомнительный смешок.
Все обернулись и уперлись взглядом на стоящего в дверях сторожа-дворника в ватнике на голое тело.
- Это наш новый сотрудник, - краснея, шепнула на ухо ответственному товарищу директор.
Обиженный ответственный работник промолчал, а директриса решила серьезно поговорить с Андреем, что-то много замечаний по его душу. Вон и Павел Александрович недоволен, как он общается с воспитанниками. Тоже нашел себе приятелей, никакой дисциплины и уважения к старшим!
Старший воспитатель давно уже имел дурную славу среди воспитанников детского дома. Едва попав сюда некоторое время назад, он вляпался в сексуальный скандал с одной из преподавательниц художественной гимнастики. Муж тренера, человек со связями, устроил грандиозный скандал, и Алисе Марковне пришлось девочку уволить по собственному желанию, а Павлу Александровичу поставили на вид и лишили годовой премии. После этого скандала в учреждении настал период благоденствия и застоя. Интернат получал приличное финансирование, занимал призовые места на различных конкурсах, спортивные достижения шли в рост, и только лишь некоторые девочки жаловались подружкам, что устали от домогательств Старшего воспитателя. Алиса Марковна витала в облаках и на сигналы со стороны медиков не реагировала, а сигналы были страшные! Внезапно у девочек старшего возраста, началось поветрие и они стали рвать себе девственную плеву. Если первый случай медсестра сочла за придурь, то последующее ручное лишение себя девственности, вызвало у нее ряд вопросов, которыми она поделилась с директрисой. Та, в свою очередь рассказала Павлу, друзья которого из правоохранительных органов, непременно помогли бы разобраться в этом феномене. Психологов и медиков решили не подключать, опасаясь что те могут вынести сор из избы. И хотя интернет еще не был так широко распространен как сейчас, шальное попадание в сеть не сулило ничего хорошего.  Друзья старшего воспитателя провели следственные действия, совместно с экспертами и выяснили, что три девочки под воздействием слов подруги, действительно порвали себе целки, но сделали это добровольно, а посему никаких противоправных действий со стороны иных лиц выявлено не было и возбуждении уголовного дела отказано. Имели ли сами оперативные работники и эксперты отношение к лишению девственности девочек, в бумагах не сказано, но Павел Александрович на некоторое время ушел в тень. Кстати, девочку которая спровоцировала других на глупый поступок вскоре нашли в пруду в Парке Победы. Сначала предполагали суицид, но после статью переквалифицировали на ненадлежащее содержание порядка в местах отдыха трудящихся и посадили на шесть лет смотрителя парка за утками. Мол, когда девочка кормила птиц, то они так раскрякались, что она с испуга свалилась в воду и захлебнулась.
О том, что в детском доме процветает педофилия Андрей знал еще со слов Михаила, когда в больницы он рассказывал ему историю Левона. Кроме того, он стал подозревать, что кто-то из руководства знает о проступках своих воспитанников за пределами детдома, но или закрывает глаза или попросту крышует их дела. Если поверхностные подозрения вначале упали на молодых учителей-воспитателей, в частности на историка, который несомненно вломил Андрея во время его посещения наказанного Левона, то вскоре он стал подозревать завуча. Причем, как он догадался, Алиса Марковна так же была в курсе дела, - она спала с Пашей. Своими сомнениями он делился с Ольгой, но та лишь вздыхала и советовала ему уволиться. Как уволиться, вскипал Андрей, ведь ему уже разрешили набирать мальчишек в команду и начать их тренировать!
С основными обязанностями по уборке территории и открывания и закрывания ворот, он справлялся успешно, поэтому вскоре можно было приступить и к любимому делу. Пацаны в команде собрались разных возрастов и способностей. Дети в интернате, хотя он и числился со спортивным уклоном, подобрались не очень здоровые, сказывался их статус, и поэтому пришлось выбирать из того чего есть. Вот подрастут, отъедятся, окрепнут, тогда и будут играть как в старших группах. Взял в свою команду Андрей и Левона, хотя парень по-прежнему относился к нему с недоверием и опаской. Но, Андрей не понимая этой озлобленности и замкнутости мальчишки решил, что просто обязан теперь взять над ним шефство, тем более у него дома «свой» почти такой же. Левон, между делом, выделялся на поле своей техникой, пускай и примитивной, своими бойцовскими качествами, как у юного Пантелеева и своей нацеленностью на битву. Для него не существовало различие между тренировкой, товарищеской или официальной игрой на первенство города среди школ-интернатов. Единственное, что отвлекало парня от футбола, это частое попадание в холодный бокс за различные проступки. Большинство из них проходили мимо Андрея, наказание накладывали учителя, воспитатели и заведующий, но некоторые выходки он испытал на себе. Во время тренировки, когда Андрей стоял возле бровки и разговаривал по телефону с Ольгой, запущенный кем-то камень попал ему в затылок и разбил голову. Бросившего камень так и не нашли, но в карцере, почему-то, оказался Левон, с подачи Старшего воспитателя, хотя Андрей и просил этого не делать. Он сам-то догадывался, кто бросил осколок кирпича, но мальчишки из команды, потупив глаза, отказывались называть хулигана. Левон все отрицал, и с ехидством посматривал в сторону завуча, призывавшего тренера прекратить сюсюкаться с воспитанниками. Левон знал, что сестра спала с Пашей, но после того, как она фактически отказалась от младшего брата, он проклял ее и, наоборот, сошелся со Старшим воспитателем.
Ближе к летним каникулам Андрей решился на серьезный разговор с Левоном, на чем настаивала Ольга. Она даже подсказала ему, чем можно привлечь мальчишку и оттолкнуть от дурных поступков. Предстоял выезд школы в летние лагеря, и в городе оставался лишь административный аппарат, пара воспитателей, сторож-двороник и несколько воспитанников не могущих поехать по медицинским показателям. Среди них оказался и Левон, у него было «нагноение на коленной чашечки в связи с попаданием осколка стекла в подкожную ткань сустава». Едва воспитатели с воспитуемыми на шести автобусах выехали в ленинградскую область, как Алиса Марковна, оставшаяся в городе в связи со всяческими отчетами и совещаниями, собрала остатки педсовета и предложила сотрудникам определить фронт работ на ближайшую перспективу. Андрей выступил с предложением, подновить футбольное поле и построить элементарные трибуны хоть на сто мест.
- Это конечно не стадион на Крестовском, - резюмировала директриса, оказавшись с неплохим чувством юмора, - Но я надеюсь, что таким же долгостроем ваша затея не станет.
Андрей перекрестился.
- Но, денег не дам, с финансированием голяк! Санкции, анти-санкции, финансовый кризис в мире…
- А еще Сирию спасать надо, - вставил Андрей.
- Ну вот, опять вы, - по-доброму пожурила Алиса Марковна. Когда рядом не было Павла, а он уехал в лагеря, то она становилась женщиной, а не Валей-стаканом.
Получив добро от Алисы, Андрей рассказал о своей идеи ребятам. Кто-то воспринял эту новость с радостным энтузиазмом, кто-то с сомнением, а Левон просто плюнул. Этот жест не прошел мимо внимания тренера и он выдвинул свой основной аргумент, подсказанный ему женой, но правда не подкрепленный никакими аргументами.
- А мы на его открытие пригласим кого-нибудь из футболистов «Зенита».
У ребят загорелись глаза и они зашумели, выбирая, кого из футболистов «Зенита» они хотели бы у себя увидеть. До уха Андрея доносились различные звездные имена, от которых он впадал в ступор. Про то, что у них работал когда-то Брошин, он даже не вспомнил, так последующие после их знакомства события, подействовали на его память.
- А Кержакова можешь? – неожиданно звонко выкрикнул Левон. Он по-прежнему тыкал Андрею, единственному изо всех преподавателей, воспитателей и тренеров.
- Могу! – ничего иного, как согласиться не оставалось Андрею. Привезти в детдом знаменитого нападающего было задачей архи сложной, но возникшей моде на благотворительность и прочие пиар-акции, можно было попробовать, стоило переговорить с бывшими коллегами и Алисой Марковной, пусть она в Смольном по-шебаршиться.
И дело закипело. Андрей с мальчишками трудились в поте лица. Вскоре к ним присоединились и остальные оставшиеся в городе. Энтузиазм зашкаливал, не хватало только материала для трибун, а деньги закончились. Алиса разобравшись с отчетами и обязательствами свалила на Сейшелы, а вместо нее приехал из области Павел Александрович, злой и недовольный. Ему там местные ухари набили морду на сельской дискотеке, когда тот пристал к заведующей клуба, пытаясь совратить ее прямо на танцполе. Строительству завуч не мешал, но и не помогал, - относился к нему индифферентно. Его больше заботил свой автомобиль из которого кто-то украл дорогой компьютер. Видеорегистратор на нечетком изображении багрового неба, зафиксировал темные очертания щуплой фигуры вора, но идентифицировать ее эксперты не смогли, от этого заведующему становилось грустно и обидно, тем более, что у Андрея вдруг нашлись деньги на брус для постройки трибун. Уж не сторож забрался в его Porshe? размышлял Паша, разговаривая со своим приятелем из органов. Судя по контуру на взрослого человека на тянет. Неужели Левон?
В один из дней, Левон пришел на поле ссадинами и синяками, и на расспросы Андрея только отводил взгляд. Мальчишка в последнее время вел себя как-то странно: познакомил с каким-то армянином из столярной мастерской, сказав что это его дальний родственник, готовый безвозмездно поставить для трибун два кубометра досок и бруса, после пропал на ночь, не объяснив причин своего поступка и вот пришел с синяками. Про то, что у завуча вскрыли автомобиль Андрей знал, то памятуя о том, что Павел с Левоном был в хороших отношениях, подумать про парня плохого не мог. Но, Левон и не воровал. Машину обнес приятель по его просьбе. А попросил он его не из-за большой жажды поскорее достроить стадион и получить автограф от Кержакова, а потому что, Левон в предыдущую ночь залез в кабинет Старшего воспитателя и вскрыл его аккаунт в Facebook, с помощью нехитрой комбинации клавиш, которую подсказал ему знакомый с авторынка. Он так же переписал на флэшку некоторые особо примечательные файлы, среди которых, кроме порнухи и пьяных посиделок с корешами в сауне, были видеозаписи о связях Паши с интернатовскими девчонками и прощальная съемка девочки утопившейся в пруду в парке Победы.
Это была бомба, но что делать с ней Левон пока не знал. Что же касаемо синяков, то Павел его сам не бил, а подогнал двух знакомых, которые и отоварили парня, требуя вернуть якобы существующий долг за прошлые делишки. В открытую предъявить мальчишке воровство компьютера завуч не мог, прямых улик не было. Что же касалось взлома соцсети, то Паша не был фанатом интернета и посещал его поскольку постольку.
Сегодня днем, Павел Александрович договорился с какой-то бойкой дамой, пожелавшей посетить его учреждение с непонятными намерениями. Он пытался отговорить ее, сославшись на отсутствие директора и летний сезон, но дама настояла на своем. Павел вздохнул и пошел на строительство школьного стадиона, предупредить Андрея, чтобы он переоделся в цивильную одежду, потому что приедет некая субтильная дама, возможно одна из тех кто помешан на благотворительности.
- Фамилия Школьник не о чем не говорит? – спросил он Андрея, на всякий случай.
- Это тот, который Петербург- Сити строить собрался, - сказал Андрей. Об этом проекте, в свое время, трубили все городские СМИ, но потом затихли.
- Похоже, что это его жена. Встретьте ее и приведите в мой кабинет. Похоже она с подарками к нам.
- А по какому вопросу, - думая о своем строительстве, спросил Андрей.
Павел пожал плечами.
- Поживем - увидим!

Марго Андрей узнал сразу и поразился, что прошло столько лет, а Маринка выглядела еще красивее, чем прежде. Правда, в отличие от Пантелеева он не пылал к ней страстью, и даже оказался ложиться в пастель, когда случилась такая возможность, но от этого нравиться она ему не перестала.
Он шел за ней следом, неся тяжелые сумки и с улыбкой смотрел на ее кривые ноги. При этом она так виляла задом, обтянутым узкой юбкой, то он поневоле возбудился , поймав себя на мысли, что он бы не отказался вернуть лет тридцать и оказаться в ее объятиях. Сейчас же у него была Ольга, и думать о посторонних бабах у него нужды не было. Впрочем, что-то подсказывало ему, что эта встреча может что-то перевернуть в его жизни. В первую очередь он подумал о футбольном поле и Маринкином муже. Если Андрею удастся расположить бывшую одноклассницу, чтобы она загорелась его идеей, то возможно она сведет его с Сашкой, и тот капитально поможет либо материалом, либо материально.
- Ну, что ты Николаев на мою жопу пялишься! – прервала ход его мыслей Маринка. – Я женщина не свободная, хотя и покладистая, если есть под кого подкласться!
Она расхохоталась и подмигнула Андрею. Павел Александрович смотрел из окна на красивую дамочку и в штанах у него вскипал  сакральный вопрос – чем так возбудил эту стареющую куклу какой-то поношенный бутс.
 Перед носом Марины распахнулась дверь и бородатый мужчина в черных очках с улыбкой на губах приветствовал посетительницу. Та, в свою очередь осклабилась в ответ, и протянула руку. Последовало мгновенное замешательство, и завуч легко пожал кисть ее руки. Она рассеялась в голос.
- Андрей Валентинович,  поставьте сумки госпожи Школьник рядом со столом и можете продолжать занятия.
- Но, я хотела чтобы Андрей принял участие в нашем разговоре, - тоном не терпящим возражение, произнесла Марина и поджала губы.
- Мне кажется, что лучше я пригляжу за своими «халтурщиками», а то как только отвернусь, все мяч норовят покатать, а не цемент месить, - Андрей расставил руки в стороны, извиняясь давая понять Марго, что их разговор его мало интересует.
- Расфуфыренный фазан, - резюмировала Маринка свою беседу с Павлом. – Готов был из кожи лезть, лишь бы понравиться мне. И про музыку он все знает и про театр и о балете и выставках. На все руки мастер. А как уперся взглядом в декольте, так и  не оторвать было целый час. Потом еще фигуру мою стал нахваливать, а у самого похоть из глаз так и брызжет. Я ему телефон своего массажиста дала, там у Олега тренер по фитнессу замечательный, он из этого фазана быстро пингвина сделает.
- А почему пингвина? – Андрею пришлась по нраву реакция Марины на своего шефа.
- Ты в сети не смотрел ролики, как у берегов Антарктиды морские котики насилуют пингвинов, а потом их же и жрут.
- Я такой гадостью не занимаюсь, да и вообще, интернет не особо жалую, привык с людьми напрямую общаться. Ну, представь, если бы мы с тобой по Skype разговаривали, то разве я мог бы почувствовать твой запах, твое дыхание, вибрацию твоего тела, тепло твоих рук.
- Да ты поэт, Николаев, - Маринка была удивлена таким словам вечно угловатого и смущенного подростка. – Ты действительно так считаешь?
- Угу, - он по привычке полез за папиросой. – Я же с детьми работаю, а какой тут YouTube поможет, когда ребенку надо в душу смотреть, иначе ничего у тебя не получится.
- Откуда в тебе все это? – у женщины защемило сердце от его слов. – У тебя наверное много детей!
- Целая школа-интернат!
- Я про собственных говорю.
- Не одного! – как-то виновато произнес собеседник. – Пока, надеюсь.
- И у нас тоже, - Марина медленно, но верно вползала в меланхолию. Необходимо было взбодриться и она предложила Андрею где-нибудь посидеть.
- Пожалуй, соглашусь, - окурок полетел в мусорный бак. Андрей встал, отряхнул брюки и подал руку Маринке. Поднимаясь, она как-то позаговорчески сжала его руку и он почувствовал, что эта случайная встреча добром не закончиться.
Они сидели в небольшом кафе на Бухарестской улице и пили вино. Марго рассказала Андрею о своей судьбе, о болезни Сашки, о цели своего визита в Детдом. Он в свою очередь поведал о своей жизни, не коснувшись только заключительной фазы, - знакомства с Ольгой. Они вспомнили молодость, их Кировский район и школу, стадион «Кировец» и футбол. Она спросила про Пантелеева, они же были друзьями, намереваясь выложить ему новости о Леньке. Но, как оказалось, Андрей и Леонид давно разошлись, но о причине их расставания он рассказывать не захотел.
Потом они пили шампанское и целовались в засос. Затем Андрей решил ей продемонстрировать футбольное поле с трибунами для зрителей, и они вернулись в интернат. Кроме дежурного воспитателя в детдоме никого из взрослых не было. Детки уже спали, кто не спал, смотрели порно-сайты или играли в танки. Андрей привел Марину в свою каптерку и пока она пошатываясь рассматривала фотографии известных футболистов, собрал раскладушку.
Под утро, когда за окном во всю щебетали птицы, Маринка поднялась с постели, поправила волосы, нашла сумочку, а в ней ключи от машины и, поцеловав, храпевшего любовника, распахнула дверь. В нос ударил утренний свежий воздух. Дежурный отключил сигнализацию и выпустил Маринку за ворота. Она сунула ему в руку тысячную купюру и он с благодарностью кивнул. Дойдя до машины, она плюхнулась на сидение и закрыла лицо руками. Она ведь никогда не любила своего Сашку!
Добравшись до дома, она разделась и плюхнулась в ванную. Арина еще не пришла, значит можно было спокойно выть во весь голос, проклиная время неумолимо приближающее старость. Марго больше всего боялась постареть.

Старости Ленька теперь не боялся и все пророчества Черного колдуна о которых говорила ему жена стали отныне побоку. Ему предстояло сделать выбор: бороться за здоровье, а значит и продолжать свое существование в виде амебы, жрущей свой корм и потребляющей источники энергии за счет какого-то дурацкого эксперимента, сущности которого он так и не постиг, или бухать в полный рост, прожигая остатки того, что когда-то называлось жизнью. Перед тем, как принять необязательное для исполнения решение, а он никогда их не выполнял, Ленька залез в шкаф и достал оттуда папочку с договором. Прошло уже столько времени, а он так и не понял его сути. Обязанности свои он исполнял довольно четко, согласно полученным инструкциям. Но ведь права-то у него должны быть какие-то? должен он знать итог этого эксперимента, какую роль отводится в нем Ульяне, или она вообще не причем?
Он включил чайник и принялся перечитывать договор в сотый раз. Основными пунктами были в сущности всего два:
№ 11. Все оставшиеся деньги неистраченные за день, он должен складывать в специальную копилку, встроенную в его комнате. После окончания договора, все деньги из копилки достанутся ему и его сожительнице. Он подчеркнул слово сожительнице фломастером.
№13. Цель эксперимента. Могут ли совершенно разные люди, можно сказать антиподы, просуществовать друг с другом в течение определенного количества времени. Непонятным был срок окончания эксперимента. Фраза на год с возможной пролонгацией, ни о чем не говорила, тем более, что годовщина уже не за горами, осталось каких-то пара месяцев.
№21. В случае нарушения договора или его расторжения раньше срока все накопленные деньги достаются противоположной стороне. Каким образом должен определяться этот пункт? Ведь по сути дела, придраться можно к чему угодно. Но за все это время Эдуард ему ни разу не позвонил. Неужели им достаточно того, что видят они на своих мониторах? То, что Ульяна каким-то образом встроена в этот опыт можно не сомневаться. Ну кто поверит, что за какой-то портрет. Стоп! Уля говорила, что пишет портрет хозяйки ее комнаты и за это, та оплачивает ей коммунальные услуги и не берет денег за найм. Ленька подергал дверь ее комнаты. Заперта на ключ. Может взломать? Так это посчитают за нарушение договора и отдадут его кровные денежки соседке. Соседке! Чего же следует из всего этого?
Чего он из себя целку строит. Пошел бы и поделился сомнениями. С кем? Аркаха стал пеплом, с Николаевым давно в соре, с Французом можно говорить только про Кинчева или бл*дей с Наговицыным. Может с Ульяной потрещать. Встретить ее на вокзале и выложить ей всю подноготную. А зачем? ей всего лишь семнадцать лет. Как она воспримет его откровения. Как пьяный бред или как пощечину? О чем у нее договоренность с хозяйкой, кроме написания портрета? Стоило бы выпить, тогда мозги начинают отмокать и работать, но вечером встречать Ульяну и не хочется обострять отношения с первой встречи после долгой разлуки. Тут он понял, что скучал без нее этот месяц. Интересно, а она вспоминала о нем?
- Я про тебя всем рассказывала, - щебетала Ульяна, когда они ехали домой на такси. Она так загорела у себя на родине, что цветом кожи походила на модель Наоми Кембелл, а не на певицу Шакиру. Кроме всего она поправилась и возмужала. У нее округлились грудь и ягодицы, а лицо слегка изменило свою форму, став менее сухим и вытянутым. Ульяна неминуемо из красивой девочки-подростка превращалась в молодую женщину. Кроме того она покрасила свои длинные, черные волосы в какой-то красно-бордовый цвет и была довольна этим поступком. – Тебе старикашке не понять, - шутила она, когда Ленька заметил эти ее трансформации.
Куда уж мне старикашке чего-то понять. Эта фраза больно кольнула в сердце Леонида. Он тупо улыбался и молчал, слушая ее беспрерывный лепет. Внезапно, она прервалась.
- Ты обиделся? Нет, я вижу, тебя обидели мои слова, на счет старикашки!
Ленька отрицательно затряс головой, словно избавлялся от дурных мыслей.
- Честно? – она строго посмотрела ему в глаза и неожиданно взяла его за руку. – А мне было скучно без тебя! Нет, конечно дома все было классно, но иногда я немного грустила, когда вспоминала наши поездки за город. Сейчас вещи бросим и…
- Устроим праздничный ужин, по поводу возвращения блудного попугая, - продолжил фразу Ленька, по ходу решив сводить Улю в ресторан возле Черной речки. – Точнее попугайки! – шутливо исковеркал он название птицы.
- Нет, ты что, - Ульяна выпустила его руку. – Сегодня никак. Я уже с девчонками договорилась, они меня ждать будут. Давай завтра или… Ну, в общем не сегодня.
А чего он ждал? О чем мечтал лежа на Вике, что вместо нее будет лежать на Ульяне? Что будет держать ее, вот так, за руку и любить ее долго-долго? Такой большой, а в сказки веришь! Действительно старикашка с первичными признаками маразма. Надо было Фрейда читать, пока Уля отдыхала, да Француза слушать, что в его возрасте о любви думать противопоказано, что думать надо о сексе если есть средства, если их нет, то есть ванна и душ, - иди и дрочи!
Ульяна не обращала внимание на его испортившееся настроение, она названивала то одной, то другой подружке, рассказывала, как замечательно отдохнула и договаривалась о встречи. Когда они зашли в квартиру, она попросила его разобраться со всякими соленьями и вареньями и определить им место в холодильнике, а сама бросилась принимать душ, поскольку девочки уже ждали ее возле метро.

Возле метро «Озерки» Сашку тормознул гаишник. На перекрестке Выборгского и Энгельса скопилась приличная пробка и Александр спешащий в больницу, пересек двойную сплошную и прямо под камерами видеонаблюдения рванул по встречке. Да ладно бы камеры, на его беду на дороге стоял капитан полиции с полосатым жезлом. Затормозив сразу за полицейским «Фордом», Сашка выскочил из «бимера» и направился к капитану. Тот козырнул, невнятно произнес свою фамилию и принялся пилить нарушителя дежурными фразами о грубом нарушении, о неминуемой лишенке, о штраф стоянке и прочее. Сашка согласен был заплатить штраф прямо на месте, договориться по-хорошему, вызвать своего адвоката, встать перед полицейским на колени, лишь бы побыстрей освободиться и доехать до больницы куда увезли его приятеля Сашку. Но, гаишник был иного мнения. По базе он пробил номер машины и выяснил, что зарегистрирована она была на известную строительную корпорацию. Сашка не стал скрывать, что он не водитель генерального директора, а президент этой самой фирмы, что, к его удивлению, лишь усугубило его участь. Во время разговора в полицейском «Форде», мент вдруг повел носом, глубоко вздохнул и спросил, подозрительно глядя на Школьника:
- Вы выпивали сегодня?
Сашка вспомнил, что выпил два бокала церковного вина, когда перекусывал в столовой при храме. Известие о срочном отъезде ребенка в другую клинику, так перевернули его мозги, что он умудрился наделать столько нелепых поступков. Гаишник сунул ему в рот трубку, чтобы выяснить сколько промилле покажет прибор. Тот показал 0,2, в принципе допустимый порог, но запах был настолько силен, что капитан засомневался в исправности аппарата. Александр тем временем, тупо смотрел на свой телефон, который никак не хотел подключаться к сети. Растерянность бизнесмена, его сконфуженное поведение без всякой распальцовки, растопило холодное сердце капитана и он согласился принять от того презент в виде 50 000$.
- Но, никакой банк мне не даст такую сумму на руки, без соответствующих документов. Я вынужден буду перевести деньги на счет своей дочки, и после обналички расплатиться с вами, - объяснял Сашка капитану, когда они, выйдя из машины, (мало там всяких записывающих устройств понатыкано) разговаривали о деле.
- Я слушать ничего про ваших дочек и внуков не хочу, - валял дурака гаишник. – Вызываем эвакуатор и едем на штаф-стоянку. А дальше разбирайтесь по закону. Штрафы, лишенка, крики в либеральных СМИ. Вам это надо?
- Хорошо, - согласился Сашка, - я звоню адвокату, он деньги привезет!
- Вы телефон с автономного режима снимите, а то вы так никуда не дозвонитесь, - посоветовал удовлетворенный мент, который не одну собаку съел договариваясь вот с такими начальниками.
Сашка ударил себе ладонью в лоб. Выходя из палаты, он собственноручно поставил телефон на режим «в полете», чтобы избавить себя от навязчивых звонков, да позабыл об этом. Среди пропущенных в основном были номера супруги, но сейчас ее номер был недоступен. Болтается где-то по своим делам. Надо Арине позвонить и сказать, что он уехал из клиники в город и что Маринке ездить к нему бессмысленно, так как Фидель тоже в Петербурге. Про мальчика он ничего говорить не собирался, чтобы не расстраивать супругу. Адвокат Александра обещал приехать в течение часа, и пока у капитана и бизнесмена было немного времени, гаишник воспользовавшись словом «адвокат», рассказал Сашке любопытную историю.
- Вы читали книжку «Прокурор»? – неожиданно, спросил он, чтобы хоть как-то скоротать время. И видя непонимание в глазах собеседника, добавил. – По ней еже сериал сняли про бандитов.
- Не помню, - честно признался Александр. За свою карьеру он столько насмотрелся на реальных, а не киношных бандитов, столько перетер с паханами и авторитетными людьми, что читать и смотреть различные придуманные, притянутые за уши сказки, ему откровенно не хотелось, да и времени не было. – Вы это к чему?
- Просто, - тот пожал плечами. – Вчера одного журналиста задержал, он без прав катался, так он с автором этой книги работал в газете. Вот, ради прикола и рассказал, как пишет эти книги столь уважаемый писатель.
- И как он пишет? – скорее по инерции, чем из любопытства поинтересовался Школьник.
Гаишнику видно так хотелось слить полученную информацию хоть кому-нибудь, поэтому с горящими глазами, он принялся выкладывать версию полученную от какого-то спившегося якобы журналиста.
- Сам автор лишь только выдает саму идею и концепцию построения произведения, а воплощение его на бумаге делает другой человек. Не случайно трилогия «Прокурор. Сценарист. Писатель» завершилась после того, как умер от пневмонии настоящий автор произведения. Это как с «Русским транзитом», идея и фактура принадлежали Славе Барковскому, а писал Измаилов. Но, там хоть соавтор указан, а здесь нет. Несправедливо. В последующих книжках этого писателя уже соавтора указывали, а в той трилогии нет! Почему?
- Почему, - переспросил Сашка, не понимая сути претензий гаишника к уважаемому писателю.
- Потому что, он всю славу захотел себе присвоть, а своему литературному негру только денежки отслюнявил «в черную» и все. Чувствуете разницу? Я как тот негр. За свою работу не славы ни почета ничерта не имею, кроме скромных подарков от благодарных нарушителей ПДД, а вам и почет и награды от губернатора и заметки в газете и шум в интернете. Мы скромные негры, но без нас не было бы фильмов про бандитский Петербург.
Дать ему что ли в морду, подумал Александр, глядя на красную, обветренную физиономию скромного борца за нравственность. Но сдержался. Больной человечек. Сравнил себя с литературным рабом и жалеет, что не может выпятив пузо, рассказать публично о своих достоинствах, как Евгения Васильева из Минобороны, которая трясет своими сиськами и полными ляжками в клипе про «Красные тапочки».
Оставив адвоката разбираться с капитаном, Сашка дозвонился, наконец, до Арины и передал ей пожелания жене. Сам сел в машину юриста и погнал на Петроградку.

Арина застала хозяйку в скверном расположении духа. Истерики случались с Марго не так часто, но когда они происходили, то лучше к ней не подходить и стараться не попадаться на глаза. Но, что делать, надо сообщить о вчерашнем разговоре с хозяином, ведь ей было не ведомо, связались они вечером или нет. Вскоре вопли из ванной прекратились и Арина пошла в комнату вытирать пыль. Она четко знала свои обязанности и выполняла их автоматически и качественно, за это ее и ценили в семье Школьников. Когда же она только появилась в семье бизнсмена и бизнсвумен, то ей пришлось пару раз отвергать приставания подвыпившего Сашки, когда Маринки не было дома. Раз она не выдержала и отдалась ему прямо в прихожей перед огромным зеркалом. Он так ревел, пристроившись к ней сзади, глядя на них в зеркало, что ей стал забавно, видеть себя со стороны и ощущать его внутри. После, Александр извинился перед ней и подарил часы в подарок для ее жениха. Та подарок приняла, но попросила больше к ней не приставать. Сейчас же Арина размышляла, чем же была вызвана истерика хозяйки. Наконец, набравшись смелости, Арина приоткрыла дверь в ванную. Маринка спала в наполненной жидкостью емкости. Голова ее едва не скатилась с надувной подушки в пенную воду. Марина открыла глаза, долго хлопала ресницами, соображая что происходит, потом когда сознание прояснилось поздоровалась с домработницей.
- А который час?
- Начало десятого, - затараторила Арина, стараясь поскорее донести до хозяйки информацию, пока та была в адекватном состоянии. – Вчера Александр Львович звонил. Просил не приезжать в клинику.
- А я и не поехала, - сдавленный смешок слетел с ее губ. На раскладушке что ли надо было переть или на Андрюхиной метле?
- Он просил передать, что он в первой детской больнице…
Взгляд у Маринки стал более осмысленным и она села. Пена поползла через край ванны.
- Принеси телефон, - попросила она. И пока девушка ходила в комнату, сполоснулась под душем и надела халат. Лишь один пропущенный вызов от мужа, остальные от посторонних людей. Раз не особо звонил, стало быть не так серьезно, решила она, но на всякий случай решила отзвониться.
- Ты где?
- В больнице, - из мембраны донесся усталый голос мужа. – Саньке ночью операцию сделали. Он сейчас в реанимации. Ничего страшного, послеоперационный шок!
- Я сейчас приеду!

Работа по строительству трибун и укладки нового газона приближалась к своему завершению, а вопрос с Кержаковым так и подвис в воздухе. За время работы на футбольном поле, отношения между Андреем и Левоном наладились. Похоже, что они поняли друг друга. Лишь однажды у них возник разговор на повышенных тонах, когда у Павла обокрали машину, а Левон привел какого-то прораба, готового пожертвовать двумя кубометрами досок и бруса. Левону тогда удалось отбрехаться, мол местные гопники из соседних дворов отметелили его за прошлые поступки. Андрей принял это к сведенью, но стал внимательней следить за отношениями завуча и парнишки. С Марго он больше не встречался и не созванивался. Тот эпизод он постарался забыть, тем более, что с Ольгой у него все было прекрасно и он собирался официально усыновить мальчишку. Приближалось первое сентября, начинался новый учебный год. Андрея перевели в воспитатели 2-й категории и на полставки тренерской должности. Все складывалось как нельзя лучше, только Кержаков играл в Швейцарии и прилететь не мог раньше ноябрьских праздников. Алиса Марковна и Андрей решили, что спортивную площадку они откроют вовремя, а когда знаменитый нападающий появится в городе, то сделают это под камеры во второй раз. Конечно, Левон был расстроен, но виду не подавал. Парня больше волновала возня, которую затеял Старший воспитатель, он же завуч вокруг персоны Андрея Николаева. Чем мешал ему свежеиспеченный наставник, он не понимал, но чувствовал, что вокруг него плетется какой-то заговор.
Тем временем дни сменялись днями, листки календаря слетали один за другим, как пожелтевшие кленовые листья в парке интернационалистов, на новом поле тренировались разные спортивные группы и проходили соревнования межшкольной спартакиады, а над Андреем сгустились тучи. Аккурат перед приездом Кержакова, а с ним лично договорился Геннадий Орлов, знакомый Алисы Марковны телекомментатор, которого Андрей терпеть не мог, за его безудержное *****больство во время футбольных трансляций и соглашательскую позицию по любому вопросу, если в споре участвует руководство. А уж от фразы : «Искренний футбол» его натурально тошнило на газон. Но, выбирать не приходилось, ведь от этого зависело его слово, ведь он обещал Левону Кержакова, стало быть слово приходилось держать.
За пару дней до вторичного открытия школьной площади и прямой трансляции этого события по местному телеканалу «Срань78», в котором главным действующим лицом, наряду с директрисой и спонсором Мариной Школьник (она все же договорилась с руководством детдома), должен был выступать Андрей Николаев. Надо ли сказать, что Павел Александрович затаил обиду. Тем более, что он заметил, что кто-то ковырялся в его компьютере и решил, что кроме воспитателя 2-й категории с высшим образованием этого никому не по силу. Правда, обладая таким компроматом, тот не проявлял никакой активности, но чем черт не шутит, рвануть могло в любой момент и завуч наметил упреждающий удар. С помощью своего кореша из органов, числившегося в следственном отделе прокуратуры, он решил организовать провокацию и обвинить Андрея, ни много не мало, а в педофилии, благо опыт у него был. Из камер наблюдения вмонтированных во всех кабинетах, залах и жилых помещениях, кроме кабинета директора, его собственного и, по халатности, в коморке сторожа, они нашли кадры, где Андрей обнимает за голые плечи восьмилетнюю девочку и что-то шепчет ей на ухо. Стоило только усилить эту позицию и статью можно смело рисовать на лбу у насильника. Предстояло уговорить девочку дать показания и сделать провокацию. В присутствие следователя, девочка должна была позвонить на телефон воспитателя и сообщить ему о встрече по известному вопросу. Когда тот придет, то его накроют с потрохами. Пока суд да дело. Если и не посадят, то с работы выгонят несомненно. Именно этот разговор и подслушал Левон, стоя под окнами кабинета завуча.
Андрей собирался домой, когда его окликнул Левон.
- Дружище, давай завтра, - торопился тренер на полставки. – У меня времени в обрез.
- Сегодня и сейчас, - металлическим голосом, как при первом их разговоре, произнес бледный Левон. – От этого зависит твоя судьба.
Андрей давно не видел парня в таком состоянии и вздохнув сказал:
-Хорошо, что у тебя?

- Что у вас ко мне? – спросил Эдик, прижимая смартфон к уху. Звонок от Пантелеева его удивил, ведь в последний раз они разговаривали тогда, когда Ленька просил прибавить ему сумму ренты в связи с экономическим кризисом и повышением прожиточного минимума. Они потом посмеялись оба, над его просьбой, но остались при своих. Маринка больше платить была не намерена. Смотреть, как он занимается онанизмом в ванной не велико удовольствие, сейчас этого добра в интернете навалом!
- Я бы хотел с Мариной поговорить на счет нашего договора, - послышался в динамике Ленькин хриплый голос.
- С кем? – Эдуард судорожно вспоминал, говорил ли он ему что-нибудь про Школьник. Ведь, она строго настрого запретила упоминать ее имя при любых обстоятельствах.
- Давайте без экивоков всяких, - сказал Леонид. - Я видел у Ульяны портрет Маринки Маргозиной, моей бывшей одноклассницы. Она снимает для девушки вторую комнату, стало быть вы знакомы. И вообще, мне сдается, что это ее затея. Вот я и хочу у нее узнать, для чего она это сделала?
- Но, у моей работодателя фамилия Школьник, - только и нашелся опешивший Эдик.
- Еще хуже для нее, - грубо ответили на том конце. – Давайте номер, Эдуард иначе я разрываю договор и выхожу из эксперимента.
На самом деле он уже все решил после разговора с Ульяной. Во всяком случае, так ему казалось.
После своего возвращения в Петербург Ульяна изменилась не только внешне, но и внутренне стала рассудительнее и строже. Что послужило переменам возникшим в девушке, Ленька поначалу понять не мог, но вскоре по обрывчатым фразам телефонных разговоров Ули, догадался, что она влюбилась. Он стал ревновать и начал прикладываться от бессилия к бутылки. Ульяна же ничего не замечала вокруг и, похоже, витала в облаках. Прожив достаточное количество лет и познав некоторое число особей женского пола, Пантелеев научился угадывать причину смены настроения, внезапные нервные срывы, меланхолию и стрессы своих визави, в зависимости от их душевного состояния. А уж предшествующие разводу с Инной переживания и потрясения, он запомнил на всю оставшуюся жизнь. Главное, что до встречи с Ульяной, бл*дей в счет не берем, бывшая супруга снилась ему каждый день и во сне  закатывала такие сцены, устраивала такие истерики, что он просыпался в холодном поту и засыпал только под утро.
               Мое солнце вышло из круга,
 На душе такая усталость,
Мы когда-то любили друг друга,
Да меня уж почти не осталось.

Одиночество в горло вцепилось,
Сердце выело болью зубною.
Ты опять мне сегодня приснилась,
И опять… мы ругались с тобою.

 Кончилось все тем, что он стал бояться ложиться спать, что привело к нервному истощению и попаданию в психушку. Потом душераздирающие сны прекратились, но сейчас жена вновь вернулась в них. Причем, в нынешних снах она такая теплая, ласковая, сексуальная, что Ленька стал просыпаться уже от эротических возбуждений и вновь боялся заснуть. Жена явно ревновала и заманивала его в свои сети, чтобы он не думал об Ульяне. Точно дьяволица какая-то, а не агнец божий. Слава богу, что он расстался с этой … навсегда!
Дождь стирает следы, где тебя уже нет,
Наверное, ночь поменяет рассвет.
Тогда я узнаю, в чем жизни секрет.
И об этом тебе прочитаю.
Слишком поздно стенать угодившему в ад,
Пошло думать о том, что лишь я виноват.
За рассветом любви, - непременный закат…
Её нет, я давно это знаю.

Сидя на кухне, что стало привычным для них обоих, Ульяна вдруг при телефонных звонках стала убегать к себе в комнату, чего раньше не происходило. Иногда во время совместных походов на какую-нибудь выставку Ван Гога, вспомнить Шнурова и лабутэны, Улъя внезапно испарялась на некоторое время, а потом появлялась вновь, объясняя свое отсутствие случайной встречей с сокурсницей. По своему мобильнику разговаривала, прикрыв аппарат рукой, и часто говорила: Целую. Люблю. Сладкий.  Ленька бесился, но ничего сделать не мог. Сердцу не прикажешь, да и разница в возрасте давала о себе знать. А в принципе, кто он такой и какие у него перспективы в этой жизни? Чудовищная мысль абсолютной бессмысленности прозябания в этом мире, все чаще посещала его. Улька молоденькая, у нее все впереди, а он стар, болен и опустошен. Внезапно в голову пришла мысль про эксперимент в котором он принимает участие. Автор этого опыта хотел выяснить, может ли возникнуть симпатия между столь разными людьми. Садисты какие-то авторы этого проекта. Как может из ничего получится что-то, они законы физики не знают что ли? Про божественную материю стоит помолчать, и про флюиды и про ангелов. Про ангелов и бесов! Ленька вспомнил бывшую супругу и подумал, уж не она ли приложила к этому руку. Тут он вспомнил, что Ульяна пишет портрет хозяйки ее комнаты, может в нем разгадка кроется. Надо же, он стал задумываться о вещах, которые раньше не приходили ему в голову только благодаря какому-то дьяволу решившему вырастить любовь из пробирки.
Но любовь должна быть взаимной, иначе цель эксперимента не достигнута. Если он разрывает контракт, то все деньги накопленные им, достаются Ульяне, а он возвращается в прежнюю жизнь. Что сделал он за этот год, чтобы хоть какую-то подстилку поселить, чтобы вновь рухнуть в прежний мир, безденежья и обреченности. Он ведь даже не задумывался, что когда-то этот день придет. Причем, ведь он сам его приближает. Сам разрушает этот мир за стеклом. Про деньги, которые отойдут Уле, он не расстраивался, ей они нужнее, но а как быть с ее контрактом, ведь у нее тоже есть какие-то обязательства.
- Как у тебя продвигается работа над портретом? – спросил Ленька, столкнувшись с Ульяной в коридоре, возвращающейся с занятий, как всегда ближе к полуночи.
- Ой, да все никак, - она махнула рукой. От нее сладко пахло духами, ночным городом, молодостью и влюбленностью.
Она прямо светилась от этого, что занозой кололо в Ленькиной груди. Он старался подавить в себе ревность, пытаясь сделать своим знаменем изречение Конфуция о том, что настоящей любовью может быть только та когда любишь ты. В философском понятии с этим изречением он соглашался, но в житейском, мечтал быть тоже любимым. Не срослось!
- Может, покажешь? – он уже хлебнул «малыша», был раскован и настроен на выяснение отношений.
- Ну, он не готов, я не знаю, может… Ну…- Ульяна мялась и ломалась. Не замечая, что сосед в подпитие, она банально стеснялась, что он раскритикует ее работу и ей станет обидно, что она такая дурра! Вероятно, ей самое не очень нравилась ее работа, но и желание узнать чужое мнение так же присутствовало в душе. Еще поломавшись секунду, она согласилась. – Только не смейся, я же не Ван Гог.
Они прошли в комнату. Он сразу оценил, что перемены с последнего посещения возникли не значительные. Новые занавески на окне, планшет  Samsung на не убранной постели, на  которую Улька тут же набросила покрывало, да кадка с каким-то фикусом на полу. Единственное, что бросалось в глаза, что наряду с фотографиями родственников и Ульяны в детстве, появилось цветное фото ее и еще одной девушки. На фотографии девушки целовались. Заметив его взгляд, Уля слега потупила глаза, покраснела и сообщила, что это на вечеринке ее с подружкой сняли мальчишки из группы. Хорошо что сняли не с мужиком в постели, пронеслось в голове у Леонида и он слегка успокоился, ожидая увидеть здесь портрет любовника или boyfriend как принято сейчас говорить.
- Вот, смотри, - Ульяна повернула к нему мольберт.
На Леньку смотрела красивая женщина среднего возраста, с черными глазами и волосами, носом с греческой горбинкой, волевыми губами, ямочками на нарумяненных щеках, тонкая белая шея. Маргозина Марина смотрела на него из прошлого так, словно время было не властно над ее лицом.
Заметив, что взгляд соседа стал едва рассеянным, а лицевые мышцы напряглись, Ульяна решила показать ему фотографию с которой она писала портрет. Он взял фотку и поднес к глазам. Здесь Марго выглядела куда старше и естественней. Художница несомненно льстила заказчице. Но, в ее глазах по-прежнему горел тот бл*дский огонь, который очаровал его в далеком детстве.
- Ну что? – девушка ждала его вердикт.
- Знаешь, - он очнулся от сна. – Ты конечно разукрасила ее, как придворную даму Екатерининской эпохи. Но мне кажется, что главное в Марго, это ее взгляд. Властный, тяжелый, но одновременно похотливый и смешливый, может вычурный…
- Марго? – удивилась Ульяна. – Ты знаешь эту женщину!?
Когда-то знал, - Ленька кивнул головой. – Это моя одноклассница – Маринка Маргозина.

- Маргозина-Школьник, - произнес инспектор, одним глазом глядя на водительские права Маринки, а другим на декольте, открывающем такие аппетитные шницеля, что так бы и съел. Гаишник был голоден и зол, потому что, вчера его обули на 25 000$. Мужчина по фамилии Школьник грубо обманул его, подсунув вместе с адвокатом сотрудника из службы собственной безопасности. Вышел скандал, результатом которого послужило то, что капитану пришлось делиться с коллегой из ССБ половиной обещанной суммы. Если я не вы*бу эту сучку, в прямом и переносном смысле, то съем свой жезл без горчицы, думал он. Засунуть бы ему его палку в жопу, думала Маринка, глубоко вздыхая, от чего еще больше открывая свою грудь.
Гаишник сел к ней машину и молча уставился ей в лицо, словно удав, гипнотизирующий свою жертву. Так я тебе и отдалась, ответным взглядом, сообщала Маринка, я с генералами *блась, а с каким-то обоссышем пускай студентки из полицейской академии трахаются.
Тут в окошко постучали. Марина повернула голову и обомлела. Перед автомобилем стояли два клоуна в каком-то невообразимом наряде с перьями и что-то лепетали на английском языке. Маринка знала английский и понимая, стала вслух переводить капитану их речь.
- Он, говорит, полковник индийских спецслужб… на этой трассе должен проехать картеж Махатма Ганди… все припаркованные автомашины убрать незамедлительно…в противном случае он откроет огонь на поражение…русское ФСО на спецмероприятии в Крыму.
Для верности, один из клоунов вытащил из ножен кривую саблю и продемонстрировал ее стальной блеск опешившему капитану, который даже не чертыхался, принимая как должное весь этот бред. Он вышел из Маринкиной машины, отдал честь индийцам и уныло побрел к своему «Форду». На площади Льва Толстого режиссер Учитель снимал фильм по повести Владимира Мудинского «Мой друг Махатма Ганди», об исторической встрече Путина и индийского лидера,  и их многочасовых беседах, в середине шестидесятых годов. Об этом актеры и рассказали Маринке, а уж за ее вольный перевод она не виновата, капитану полиции не мешало бы и самому знать иностранный язык хотя бы на уровне четвертого класса.
В прекрасном расположении духа, Маринка припарковалась возле детской больницы, но увидев лицо озабоченного мужа, решила не делиться с ним своим неожиданным приключением.
- Что случилось, дорогой, - Марина чмокнула Александра в небритую щеку, - с ребенком неприятности?
- Понимаешь, я тоже перенервничал, рванул вчера сюда. Федьки ничего не сообщил, увез парня и телефон выключил. Кстати, у тебя тоже абонент был вне зоны.
- Зарядка села, - соврала Маринка. – Замоталась за день, забыла в сеть воткнуть. Ну, ты ближе к телу, рас уж мы в клинике. Что здесь у вас?
- После того, как Саньке сделали последнюю пересадку костного мозга, еще на Кубе, вроде все стабилизировалось, ты же видела какой он живчик, - Александр взял жену под руку и они пошли по направлению к главному корпусу им. Р.М.Горбачевой. – но, как Фидель сказал, вчера случился инсульт – мозг отказал. Сашку срочно привезли сюда и подключили к аппарату искусственной вентиляции легких. Местные эскулапы пребывают в пессимизме, говорят, что возможно мозг у мальчика умер и живет он только за счет ИВС. Если аппаратуру отключить, то всё конец.
Маринка крепко прижалась к мужу и глубоко вздохнула.
- А к нему пускают?
- Нет, Федора едва пустили, но можно через стекло в реанимационной палате увидеть. Фидель хочет договориться с академиком Рошалем, чтобы ему позволили находиться рядом с сыном. Он надеется, что в Москве войдут в его положение.
- Вот бл*дство, - выругалась Марго, - у нас даже чтобы к родному человеку памперсы поменять, нужен из Кремля запрос. Сейчас еще аборты запретят, вообще лихо будет.
- Ты о чем? – Сашка развернул жену к себе и внимательно посмотрел ей в глаза. – Ты мать, прекрати всякие еврейские радиостанции «Эхи» слушать. Свихнешься на старости лет!
- А если я еврейка, так что мне еще слушать, кроме как моих сородичей, - шутливо возмутилась Маринка. – Они хоть правду говорят в отличие от всяких «Вестей» и «Лайфов». Сам же когда-то мне говорил, что в машине лучше не попсу гонять, а информацию впитывать, все одно, время летит, а деловая информация на подкорке оседает.
- Ладно, убедила, - согласился Александр. – Как ты в интернат съездила?
Если бы в этот момент он смотрел бы жене в глаза, то возможно прочитал бы в них восторг от поездки. Во всяком случае, раскладушка в коморке Андрея до сих пор так сладко пела в ее ушах, и так стонало истомленное тело, что Маринке стало неудобно перед мужем, проведшим бессонную ночь в коридоре детской больницы.
- Бесполезно, - Маринка стряхнула с себя наваждение. Про встречу с Андреем, она решила не рассказывать, тем более, что встреча случилась чересчур эротичной.  – У них еще каникулы. Зря только деньги потратила.
Супруги Школьник поднялись на лифте на второй этаж, надели бахилы на ресепшене, дошли до стола дежурной и, получив разрешение, прошли за ней следом к пластиковому широкому окну, за котором находилась реанимационная палата. На широкой железной койке со множеством каких-то струбцинок и датчиков, под массивным голубым одеялом лежало крохотное живое существо, казавшееся несоразмерным величине кровати. К голове существа из громоздкого электронного шкафа, стоящего за койкой, вели какие-то трубки, кабели. По обоим бокам стояли капельницы. На большом ЖК мониторе висевшем над кроватью выводилась картинка с камеры установленной над головой ребенка. Маринка с испугом смотрела на монитор и мурашки пробегали по коже. Сашка смотрел на нее стеклянными глазами. Вначале Марине даже показалось, что мальчик не дышит. Она испугалась и взяла мужа за кисть руки. Неожиданно, Сашка моргнул. Маринка подумала, что ей это показалось, но она почувствовала, что Александр сжал ее ладонь, значит он тоже увидел это движение век. Маринка отвела взгляд от экрана и увидела в глубине палаты Фиделя, который положив голову на спинку стула спал. Доктор все-таки уломал персонал отделения и прошел к сыну.
Они отошли от окошка.
- Нелегко ему, - спустя некоторое время произнес Сашка.
- Знаешь, а мне показалось, что Сашка улыбнулся. Только чуть-чуть кончиками губ, - Маринке самой хотелось, чтобы так и было. Но, как она смогла бы это разглядеть из-за кучи трубок и датчиков, буквально облепивших все маленькое тело ребенка.
- Я говорил с Федором, что когда состояние ребенка стабилизируется, он подъедет в клинику и назначит мне все анализы. Если диагноз не подтвердится в этот раз, то он советует мне поехать в Германию на курорт. Ты как?
- Я за, - Маринка снова чмокнула мужа в щеку. – Мы как Тургенев в Баден Бадене оторвемся по-питерски! А то что же это, в Питере пить! а за бугром?
- Я еще договорился, что если Москва даст добро, то я подежурю вместо Федьки пару раз, ты ведь меня понимаешь.
- Конечно, - Маринка давно не видала мужа таким сентиментальным и беззащитным как сейчас. Ей даже гадко стало, что она изменила ему. Но, это чувство улетучилось, растворилось в петербургском августовском воздухе, так романтично действующем на приезжих дурачков, с выпученными глазами бегающих по Невскому и желающих попасть на крейсер Аврора, в Эрмитаж и Исаакиевский собор одномоментно.

Сашка сидел возле кровати мальчика и смотрел, как бегут на экране датчиков сменяя друг друга непонятные комбинации цифр, как на осциллографе дрожит тонкая нить, лишь изредка вздымаясь вверх острыми пиками и едва-едва падая вниз завершая синусоидальный цикл. Сегодня он заменял Федора, который просто физически не мог дежурить ночью. Хотя Москва и дала добро на ночные бдения посторонних людей, но еще одну койку установить строжайшим образом запретила, а на стуле долго не просидишь, тем более ночью, когда свет проникает только из-за стекла от тусклой лампы в коридоре, когда от кардиограмм и беготни цифр рябит в глазах и лишь противный тонкий писк исходящий от осциллографа не дает уснуть. Федор спал в соседнем кабинете заведующего отделения. Порой Александру казалось, как тот стонет во сне, но это только казалось, звукоизоляция в палате была на подобающем уровне. Сашка тупо смотрел на экран и думал о смысле жизни. Вот он вроде добился многого, живет на широкую ногу, жена красавица, хоть и бл*дь, а смысла бытия не понимает. Денег шквал, но с собой на тот свет не утащишь. Бизнес некому передать, по наследству, ведь нет у него этих самых наследников. Что это значит жить для процветания государства, как призывает президент. Чушь собачья! Всех своих дружков к кормушке пристроил, сейчас дочерей прилаживает. То одной деньжат подкинет, до другую фондом одарит. А тут и рад бы, да некому… а с детьми тоже морока. Вот так родишь его, как Федька, а потом вся жизнь наперекосяк. Сначала жена, теперь вот с Санькой беда… хорошо если пацанчик выкарабкается, тьфу-тьфу-тьфу, а если нет.
За окном промелькнула тень и в палату зашел Фидель.
- Александр, - прошептал он. – Меня в клинику вызывают срочно. Уже вертолет выслали. Там какой-то VIP клиент в коматозном состоянии. Я только туда и обратно. Одна нога здесь, другая тоже. Утром обязательно сменю. Ты как?
- Да все нормально, Федя, - Сашка привстал со стула, - ты это не нервничай. Делай свое дело. Утром Маринка приедет. Ты не беспокойся, не в первый раз.
Фидель посмотрел на безжизненное лицо ребенка и выскочил из кабинета.
Сашка закрыл за доктором дверь и подощел к кравати. Он наклонился и поцеловал мальчика в нос из которого торчала трубка. Внезапно, ему показалось что Сашка пошевелил губами, улыбнулся и произнес: «лошадка». Он сел на стул, облокотился на спинку и откинул голову.
;. Сон наступал на него по всем фронтам. Он мужественно боролся с захватчиком, но глубоко за полночь силы начали оставлять его. Вот уже на потолке поползли сиреневые и малиновые тени. Внезапно возникло полотно Петрова-Водкина – «Купание красного коня».  Задремал он под заунывный писк осциллографа. Сашка-маленький выздоровел и сидел у него на спине. Они играли в лошадку. Только почему-то вместо вожжей в руках мальчика были провода и резиновые трубки, а над зеленым лугом летал большой зеленый комар и пищал. Мальчишка молча отбивался от комара, а Сашка мчался от него со всех ног в церковную столовую. Как только он с наездником проскочили в помещение в котором пахло мамиными пирожками, так писк усилился и стал невозможным до боли в ушах. Маленький наездник закрыл уши руками и закричал.. Сашка очнулся от сна. На экране монитора тянулась прямая зеленая, как трава на лугу, нить.
В три часа утра сердце мальчика остановилось. Все реанимационные процедуры дежурных врачей ни к чему не привели. Двухмесячная борьба за жизнь Сашки оказалось проигранной. Предстояло кому-то позвонить в клинику и сообщить обо всем отцу, который в тот момент был в операционной. Известить отца о кончине сына вызвался Школьник. Он сел в свой «бимер» и помчался за город.
Когда Фидель Мигельевич совершенно разбитый вышел из операционной, то увидел перед собой Александра Михайловича держащего в руке ошейник и поводок, которыми Санька-маленький так любил играть в лошадку.
Сердце упало куда-то в бездну. Бесконечность становилась близкой. Стоит только протянуть руку.
Взорвавшись, лопнул мозг, до звонкой тишины,
взлетев до самых звезд,  где дети видят сны.
 Пересекая вдоль бескрайнюю реку,
И  воскрешенный вновь взойдет на берегу.

- Надо только руку протянуть и ты нащупаешь за спинкой шконки на скотч прилепленную флешку, - напутствовал Левон Андрея, после того, как рассказал ему о подслушанном разговоре Павла Александровича со своим приятелем из органов.
- Да, задачка, - ошалевший от услышанного, Андрей туго соображает. – Если везде камеры, то завуч обязательно заметит, что в  холодном боксе я побывал.
- Какая разница! – возмутился Левон. – Заметит, не заметит. Твоя задача забрать флешку и добраться до прокуратуры. В противном случае, тебя скрутят, как насильника и тогда уже поздно будет что-либо доказывать.
- Пожалуй, - мальчишка так здраво соображал, что Андрей даже позавидовал его умственным способностям и логическому мышлению. – Думаю стоит заранее написать заявление в прокуратуру, но для начала надо посмотреть файлы.
- А я о чем тебе талдычу уже битый час, - парень хорохорился словно бойцовый петух перед битвой с противником. А ведь и вправду это была настоящая драка не на жизнь, а на смерть. – Сейчас в карцере никого нет. Сегодня ночью дежурит на физик, он хороший парень, хоть ты его и не любишь. Он мне таблетки давал, когда меня избили, чтобы ткани быстрей восстанавливались.
- То-то я смотрю, он такой здоровый, - хмыкнул Андрей. – Стероиды жрет килограммами!
- Он дверь отопрет, а ты зайдешь и возьмешь, - продолжил мальчишка, не обращая внимания на реплики старшего товарища.
Андрей не понимал, почему это должен сделать он, а не сам парень. Ведь ему легче проникнуть в помещение, тем более, что у него приятельские отношения с учителем физкультуры. Тут ему стало стыдно и противно. Парень старался не для себя, вытаскивал его, собственно, из беды, а он испугался и наделал в штаны. Слава богу, что никто не слышит его мысли, иначе ему бы то что руки никто не подал, с ним срать бы никто не стал ближе чем за километр.
- Я не смогу, - как бы отвечая на его немой вопрос, сказал Левон. – Наши палаты запирают на ночь до шести утра. Это сделали после того, как обокрали Пашкину машину и забрались в компьютер.
- Это ты? – вспомнил Андрей о краже и двух кубометров бруса, появившиеся как по мановению волшебной палочки.
- Я же сказал.
- Я про автомобиль завуча!
- Я!
В принципе он и тогда догадывался, откуда вдруг появился добрый земляк Левона и подарил интернату строительные материалы. Но, доски и брус были нужнее его принципов и нравственных терзаний. Конечно, он должен был послать этого барыгу со строительного рынка и отчитать парня, но он смалодушничал и пошел на сделку с совестью. И вот сейчас он еще размышляет, как бы снова подставить парня, а самому на бледном коне прийти к прокурору и получить медаль за храбрость от президента. Стыдно должно быть тебе Андрей Валентинович!
- Хорошо. Но, мне хотелось бы материал посмотреть перед тем, как нести его в прокуратуру, - он взглянул на мальчишку, который деловито ковырял в носу. – Я тебе конечно верю, но взрослый взгляд он вернее.
- Смотри, - ответил Левон. – у меня компьютера нет, а от Пашкиного кабинета в общей связке ключа нет. Он его забрал, после того, как заметил, что в его компьютере ковырялись дважды.
- А зачем ты во второй раз полез? – не понял Андрей.
- А как бы я файлы на карточку слил, если бы не влез повторно, - парень постучал себя по голове и скорчил идиотскую морду, показывая Андрею на кого он сейчас похож.
- Ладно, не умничай, - Андрей собрался звонить Ольге, предупредить, что он не придет ночевать, но у той было на глухо занято. Догадаться, что по-прежнему существуют городские номера, он к сожалению не смог. Он написал СМС. Как номер освободиться, сообщение должно упасть на телефон абонента. Сейчас о главном. Поговорить с физиком, взять флешку, найти аппарат. Сейчас разговаривать с Антоном преждевременно, пускай все взрослые свалят из школы, тогда и займемся делом, размышлял он, попрощавшись с Левоном до утра, направляясь в свою каморку.
Проходя мимо кабинета завуча, он заметил, что у того горит свет. Еще не хватало, чтобы этот упырь остался здесь на ночь. 
Павел Александрович и Борис Борисович, старший следователь прокуратуры Фрунзенского района, к которому в сущности должен был утром прийти Андрей Валентинович и выложить ему на стол заяву с вещдоком, сидели за столом в кабинете завуча и прикидывали диспозицию.
- С девчонкой все улажено. Она все равно ничего не понимает. Глазами лупает, сопли облизывает и верещит: «А зачем мне звонить Андрею Валентиновичу, если я могу ему так сказать?» Я ей объясняю, что его не будет на работе, а  дяде Боре, это ты, нужно быстрее узнать. «О чем?» тьфу ты черт, злюсь я. О том, что ты хочешь еще, что он тебе предлагал!
- Все это за уши притянуто, - следователь мутными глазами смотрел в пустоту, не понимая, для чего он ввязался в этот блудень? За паленую бутылку конька, ведь никаких дивидендов по службе ему это дело не принесет. Пиар акция обещает быть шикарной, - задержание под видеокамеры и его рожа на всех телевизорах страны. Пожалуй, если все срастется, то покруче Вовы Маркина из пресс-службы СКР буду. – Давай еще раз проговорим это дело.
Паша налил по рюмке, достал из шкафа тарелку с нарезанными лимонами и убрал бутылку под стол. Привычка выработанная с молодости, когда он с приятелями бухал в институте. Одним из сокурсников и был Борька. К чему он вдруг институт вспомнил? А к тому, что когда Бориса из него поперли за драку в общаге, после распития вина в женском туалете, Пашка еле отмазался, спрятавшись под кроватью у тупорылой Лильки, девушки Борьки, когда бойцы из ОКОД вязали его приятеля. На комсомольском собрании зареванная Лиля подтвердила, что Павла в тот вечер в общежитии не было. Комсорг группы, а им в тот момент был Паша, пообещал ей поездку в Болгарию по комсомольской путевке, а как альтернативу исключение из комсомола, за аморалку. Еб*ться без трусов было всегда неприлично в этом государстве. Борька улетел в армию, Лиля в Пловдив, а Паша в комсорги потока.
- Давай! – Павел махнул рюмку и откусил корку лимона.
- Мы с тобой, пара понятых и девочка сидим у тебя и она звонит. Опера пасутся возле твоего человечка под видом телевизионщиков из «Срани78» и хватают его после звонка. На подстраховке боец ОМОНа возле двери. Пожалуй хватит для фактурной картинки.
- Я бы хотел присутствовать при задержании, - сказал завуч.
- Тоже в ящике покрасоваться захотелось! – следователь выпил, но закусывать не стал, занюхав пойло кулаком. – Тщеславный ты парень, Павел Александрович ***шко!
Хотя фамилия у Паши была Хумишка, его с детства называли ***шко, чем вечно вгоняли в краску.
Наличие начальства здорово отражалось на планах Андрея. Он опасался, что Павел вообще останется ночевать на работе и тогда … Он ничего не мог придумать, что будет, если он не возьмет карту памяти и не предъявит ее  прокурору. Решив пока переодеться, он открыл дверь в свою коморку, задвинул щеколду и нащупал выключатель. Но, свет почему-то не включился. На ум стали приходить всякие глупости, типа того, что Паша специально подослал электрика, чтобы тот вырубил энергию. Конечно, просто у него перегорела лампочка, вот и все, успокаивал он себя. А ему действительно было не плохо выпить какого-нибудь транквилизатора, чтобы взбодриться и прийти в себя. Он включил фонарик на смартфоне и стал рыться в тумбочке. «Нозепам» он нашел в нижнем ящике. Странно, как он оказался здесь и вообще, с какого черта он решил, что у него есть успокоительное! Мистика какая-то. Он единственный раз в жизни «глотал колеса» в юности вместе с Пантелеевым, сперев упаковку таблеток у Андрюхиной матери. Ленька умудрился выпросить у нее еще упаковку 5% «Эфедрина» в ампулах и уколов себя в вену, торчал и уговаривал Андрея вмазаться вместе с ним. Андрей отказался, довольствовавшийся несколькими таблетками «Нозепама», но кайф от этого не словил. Сейчас же ему и кайф был не нужен, ему надо было успокоить нервы, но валерианки в тумбочке не нашлось. Выпив пару таблеток, он присел на раскладушку и внезапно понял, откуда в ящике таблетки. Он как устроился на работу, так не разу не залезал в нижний boxtable хотя из остальных выбросил все. Вероятно живший до него Брошин принимал колеса чтобы успокаивать расшатанные нервы. Посмотрев на часы, в ноябре темнеет столь рано, особенно когда еще не выпал снег, что в мозгах заблудишься бредя домой глубинами сознания. Время еще навалом. Пожалуй стоит подумать, что делать, если начальник останется в интернате. Раскладушка дольно врезалась трубками в ноги. Он прилег на подушку и принялся играть в дурочка, чтобы убить время.
;. Его клонило в сон. Он мужественно боролся с ним, но воздействие таблеток, делало свое гнусное дело. Впрочем, если он позволит себе расслабиться, то однозначно, времени хватит, чтобы выполнить задание. Масти стали путаться, а дамы и валеты занимались на экране черт знает чем! Внезапно его осенило. Едрен-батон, ведь он может позвонить Валере-дзюдоисту и тот приедет со своими братками и решит все вопросы, как решил их на авторынке когда у Андрея украли телефон. Отогнав от номера Валеры назойливую даму, Андрей нажал на звонок. Друг-спортсмен ответил сонным голосом:
- Ты не ох*ел в натуре?
- Валер, срочное дело, выручай, менты на хвосте. Запалить меня хотят, - кричал Андрей в трубку, забав об опасности. А ведь его злейший враг был совсем близко.
Павел Александрович, обговорив все скользкие вопросы со следователем, решил, что лучше провести эту ночь дома, в объятиях красавицы жены. А утром свежим и бодрым совершить героический поступок перед телеоператорами, поймав за х*й педофила! Нет, это выходило слишком грубо! На всю страну держать за конец какого-то поганца! Подумают, что голубой. Интересно, а Милонов будет? Может перчатку на руку одеть – резиновую. Нет, не то! За руку его поймать в присутствии телекамер и прочих Лайф. Надо встать пораньше и в салон красоты заехать, чтобы выглядеть как Астахов. Павел размечтался и совсем ошалел от радужных видений. В себя его привел толчок в бок локтем. Он моргая посмотрел на товарища.
- Спятил совсем, - обиженным голосом, пробормотал он.
- Гляди, в каморке свет прорезается, - шепнул ему следователь. – Твой клиент здесь. Тоже замышляет что-то паскуда!
Павел напрягся. Его компьютер вскрывали дважды и не исключено, что этот злоумышленник каким-то образом проник в их планы и строит козни, чтобы их сорвать. Надо немедленно предпринять какие-нибудь серьезные меры иначе вся завтрашняя радужная картинка на телевизионном экране полетит в тартарары!
- Вызывай ОМОН, брать будем гада!
- Ошалел что ли! – возмутился приятель. – Я его и без ОМОНа скручу, но на каком основании?
- Эх ты, законник, -был бы человек, а основание найдем. Что не помнишь товарища Иосифа Сталина! - Он вытянулся в струнку и по щекам его поползла слеза. – Вызывай ОМОН.
В дверь постучали. Андрей промолчал и спрятал телефон за пазуху. Дверь стали настойчиво дергать за ручку и он услышал голоса, один из которых принадлежал завучу.
- А может тебе почудилось?
- Сам дурак! Дверь изнутри закрыта!
-Ломай!
-Она железная, тут взрыватехник нужен!
- Андрюша, открой, - тонким голосом прокричал Павел.. – Мы с тобой поговорить хотим. – И тут же грубым басом. – Открой скотина, живой покуда! Из песни в драку, из драки к чуду!
Ох ты, подумал Андрей, а ведь он мне тут Башлачева цитирует. И стал невольно подпевать: Танцуй от печки – ходи вприсядку, рвани уздечки и душу в пятку! - Одна из самых главных песен Александра – «Ванюша».
На улице раздался вой сирены. Это верещал полицейский УАЗ, за которым ехала колона ОМОНовских машин, как и они раскрашенных в радужные цвета ЛГБТ сообщества. Паша, как Анка из фильма про Чапаева, стащил с головы бейсболку, зажал ей рот от счастья и глаза его засверкали разноцветными огнями.
Андрей загрустил. Похоже, участь его была предрешена. Сейчас дверь от коморки взлетит на воздух и его подхватив под белые руки, отправят в «Кресты» просто так, по прихоти властей. Он уже было собрался звонить Ольге и сообщить ей, что завтра тоже домой не придет, но тут до его уха донеслась песня Наговицына про воронье, несшаяся из колонок Валеркиного «Мерседеса». Он посмотрел в окно. Навстречу машинам ОМОНа летел кортеж казанских пацанов раскрашенных в цвета «Исламского государства» запрещенного на территории РФ. Теперь уже Андрей рвал на голове остатки волос, от навалившегося  счастья.
Тем временем кортеж братвы и колона полицейских сблизились и началось великое стояние на реке Угрелке. Так бы и стояли они там как русские с татарами в XV веке до окончания праздника народного единства и согласия, но вдруг Андрею пришла в голову разумная мысль. «А что если решить возникший спор не с помощью меча, а с помощью мяча. «Перекуем мечи на оралы!» зароем дубину войны в землю, на время проведения олимпийского турнира на новом поле детдомовского стадиона. Если братва одерживает победу, то Пашу в кутузку тащат, если менты, тогда Андрея волокут! Ну чем не цивилизационное решение спора, в отличие от агрессии в Донбассе.
Договорились! Бандиты надели форму казанского «Рубина», а омоновцы московского «Динамо», лишь капитаны команд Андрей и Павел играли в другой амуниции и цвета. На Андрее форма была цветов «Зенита», а на Паше – цвета «Спартака». Внезапно пошел снег. Крупные хлопья кружили над полем, застилали глаза, забивались в нос. Игроки так извозились в грязи, что уже нельзя было разобрать, кто за кого играет, да и счет перестали записывать. Пропади он пропадом этот футбол, давайте лучше пить пиво, предложил кто-то из болельщиков, которых на трибунах собралось немалое количество. Давайте, давайте дружно закричали игроки, и лишь один Старший воспитатель был зол. В его планы замирение не входило. Скорее он съест свою бейсболку, чем согласится на ничью. Подкравшись к Андрею ссади, он вытащил из кармана табельный пистолет старшего следователя прокуратуры Бориса Борисовича и выстрелил тренеру в затылок. 
Взорвавшись, лопнул мозг, взлетев до самых звезд,
до  звонкой тишины, где взрослым не до сна, где черти видят сны
 и умирает явь пересекая вплавь беспечную реку взойдя на берегу
гранитным кирпичом и сон тот не о чем!


- Я чего-то не пойму, - после довольно продолжительной паузы выдавила из себя фразу Ульяна. – Получается, что твоя одноклассница сняла для меня комнату в квартире, где живешь ты, для того, чтобы ты приглядывал за мной! Так это следует понимать?
- Ты что, слепая, - злился в свою очередь Леонид. – Ты не заметила моей реакции на твой портрет, на ее фотографию! Я сам опешил от этого. Давай успокоимся оба и поговорим. Только не дома.
- Это почему еще? – неожиданно заартачилась девушка.
- Хорошо, - ответил Ленька. – Пускай все слушают! Так вот, Марго, я знаю, про то, что по всей квартире установлены веб-камеры и кто-то регулярно подсматривает за нами. Правда я не могу сказать, есть ли в ее, - он показал на Улю пальцем, - комнате жучки, но в моей, на кухне, в ванной их навалом.
Он схватил Ульяну за руку и потащил в свою комнату, где на обоях и в проеме окна, Аркадий фломастером обозначил найденные окуляры.
- Я поначалу хотел их заклеить или испачкать, но потом решил, что вы там догадаетесь, что я все знаю и поэтому старался просто ничего не делать. Да, иногда я забывался и возможно накосарезил и не один раз. Но, в глобальном смысле договор я ни разу не нарушил, - Ленька бегал по комнате, и орал, подбегая то к одному, то к другому крестику нарисованному фломастером на стене. – знаешь, Улька, камеры и в ванной есть, хочешь взглянуть? – он бросился в ванную и стал тыкать пальцем в большое зеркало висящее за душем. – Вот ты стоишь перед зеркалом, свое тело кремом натираешь, и руки, и ноги, и грудь и живот. А в промежности? Там ты не забываешь намазаться пахучей пенкой или душистой лавандой? Ты любуешься собой, прикидывая, как будет ласкать твое тело твой мальчик, а в это время, какой-то урод смотрит на тебя на мониторе и дрочит, и дрочит, и дрочит!
Представив эту картину, Ленька все никак не мог успокоиться, пока не довел Ульяну до истерики. Та вскрикнула, закрыла лицо руками и выбежала из ванной. Тут Ленька успокоился, и понял, что маленько переборщил. Это для него старика было можно понять устроителей этого, с позволения сказать, шоу, а для семнадцатилетнего создания, было довольно дико. Особенно если ее голым телом наслаждался кто-то посторонний. А вдруг это сексуальный маньяк? Надоест мастурбировать, придет и изнасилует ее! Раскрыв ей часть тайны, про договор речь еще не заходила, он поверг девку в шок, и неизвестно чем это обернется.
Он постучал к ней в дверь, но из комнаты донеслось лишь невнятное мычание. Подперев на всякий случай дверь снаружи шваброй, чтобы сдуру не сбежала, Ленька пошел к себе и допил свою чекушку. Ничего, к утру отойдет, а ему все равно. Ведь он нарушил условия договора и рассказал девушке… А что он в собственности ей рассказал? Камеры показал и все! Ни про договор ни про деньги ни про… да, деньги здесь самое главное. Именно из-за них он согласился здесь жить. Но, он не собирался совращать Улю. Она сама собой понравилась ему. Но, ведь он не давал повода усомниться в его чистых помыслах. Он не приставал к ней, не пытался напоить и переспать с ней. Да, корысть в его поступках была. И год, который они прожили вместе не прошел для него даром. Как прикидывал он, за это время в сейфе набралась довольно приличная сумма, - больше лимона деревянных. Если бы не вечерняя истерия, то вполне можно было договориться с Ульяной, прикинуться влюбленными, и раздербанить деньги напополам. Правда приз в 100 000$ уплыл бы к хозяевам, но и этих денег хватило бы на первое время.
Ульяна похоже спит. Он сел на кровать и стал сочинять для нее стишок. Он давненько занимался не только онанизмом, но и стихоплетством, особенно по пьяной лавочке. Вот и сейчас, допив спиртное и убедившись, что девушка мирно сопит в своей комнате, он согрел себе чая и уставился в потолок.
Борясь с парами алкоголя, окутывавшими его мозг, он вывел на бумаге нетвердым почерком несколько строк.
- Залив глаза змеиным ядом…
;. Глаза, которые он залил для чего-то змеиным ядом, которым обычно спину и суставы натирают от ревматизма, Ленька уставился в черное окно, с горящими на улице разноцветными фонарями и рекламой. На внезапно пошедший снег, серыми хлопьями облепивший оконную раму. Весь город спит и его Ульяна спит, лишь он мается дурью сочиняя никому не нужные вирши.
Промаявшись до утра, он подошел к Ульянкиной двери и прислушался. Сопение морской свинки было ровным и спокойным. Он удовлетворенно улыбнулся и пошел на кухню готовить яичницу. Главное, что девушка успокоилась и теперь нужно с ней серьезно поговорить. Когда действие алкоголя улетучилось, то он задумался, не разорвет ли Эдик с ним контракт, тем более, что его вчерашнее выступление явно играло против него. Стоило позвонить ему и взять Маринкин телефон. Конечно, это можно сделать через Ульяну, но она спит. Он вспомнил, что писал про нее стихи и усмехнулся. Х*евенький из тебя Александр Сергеевич выходит, даже не нашелся вшивенький Дантес, чтобы тебе пузо продырявить, чуть пониже пупка. Разговор с Эдиком не занял много времени. Тот сказал, что все зависит от согласия Ульяны. «Если она признается в любви к тебе, тогда деньги ваши. Марина даже согласна премию выплатить. Но, из квартиры вы съезжаете. Впрочем, полученных денег хватит, чтобы купить такую же двушку где-нибудь в Калининском или Красносельском районе. А можете и эту забрать, если с Марго договоритесь, она не против» услыхав такое, Ленька с нетерпеньем стал дожидаться пробуждения Ульяны. Теперь все зависит от нее. Вот только как бы ей намекнуть, чтобы она хотя бы сделала вид, что влюблена в него. Скажет и скажет, на камеру. А потом и прилюдно повторит. Ну, не заставят же их спать ложиться! От этой мысли у Леньки зашевелилось в штанах, но в ванную он не пошел, постарался прогнать свои эротические фантазии прочь. Подумав о том, что Маринка могла наблюдать, что он выделывал в ванной, ему стало стыдно. Но, на Марго ему наплевать, главное чтобы с деньгами не нагрела.
Он положил часть яичницы на тарелку и прошел в комнату. Вскоре поднялась Ульяна. Она долго находилась в ванной, потом разогревала чайник. Наконец, она постучалась к нему.
- Можно? – она просунула голову.
- Конечно, заходи, - ответил он, заметив, что она уже навела макияж и причесав свои роскошные черно-красные волосы.
- Я вчера переутомилась, - сказала она. – Не обращай. Расскажи лучше про договор.
Ленька достал папку с договором и положил ее перед Ульяной. Она вытащила листки и принялась читать. Закончив чтение, она посмотрела на него и промолвила:
- Нас поженить хотят что ли?
- Ты так это поняла?
О женитьбе в бумагах не было сказано ни слова. О каком-то взаимопонимании, о привязанности, о дружбе могла идти речь, но не более того. Правда, сам он допер до любви, но почему она  в первую очередь подумала об этом? Сработала  женская логика, которую мужчине понять не дано.
- Да, - улыбаясь во весь свой белоснежный ряд зубов, ответила Ульяна. – Я согласна! Я тоже люблю тебя. - Она подошла и поцеловала Леньку в губы. Внезапно оказавшийся рядом Француз тихо крякнул и отвел глаза. Ульяна же наоборот,  развернулась к крестику на стене и четко сказала, на публику, - Я люблю Леньку и согласна с ним жить.
Ленька сидел ошарашенный. У него плавились мозги, зашкаливал пульс, и сердце выскакивало из груди.
Взорвавшись, лопнул мозг, до  звонкой тишины,
где взрослым не до сна, где в шаге от войны.
Пересекает явь бескрайнюю реку,
Нагая ждет любовь на сонном берегу.


;.В клинике готовились к конференции на тему «Православие и агрессивность. Несовместимые противоречия». Особой суеты не ощущалось, лишь в библиотеке кипела работа. В нескольких залах меняли ассортимент книг. Появились в огромных количествах томики Пушкина, Лермонтова, Шолохова, Пастернака. На видных местах, в цветах российского флага выкладывали произведения министра Мудинского, книга Кудрина по экономике, Глазьева по социалистическому развитию производства, бестселлер Сечина и Леонтьева, - «Как я купил у себя нефть». Отдельные полки ломились от церковной литературы. Но, Ветхого и Нового завета Александр найти не смог, зато современных богоугодников и попов было навалом. Центральное место представили для труда метрополита Варсонофия - «Почему религия это любовь?». Школьник полистал этот подарочный экземпляр с автографом автора для библиотеки и удивился, насколько слова написанные в книге не соответствовали действительности.
В центральном зале суетились фотографы и телевизионщики. На полках, среди корешков книг разложили различные экзотические фрукты. Но, когда Сашка решил взять один большой нектарин для Сашки-маленького, то к нему подбежала женщина в монашеской рясе  и строго сказала, что это для гостей форума, а для простых посетителей только груши, которые находятся в соседнем зале. Причем от дамы так сильно пахло плесенью, что у Сашки защекотало в носу и он чихнул, чем вызвал недовольство десятка полтора философов, ученых и прочих проктологов, которые готовились к фото-сессии и рассаживались на фоне книжных развалов в длинный ряд. Уважаемые люди пихали друг друга локтями и обижались как дети, когда чья-то тень закрывала часть профиля другого.
Академик Хазин с рыжей бородой все никак не мог разминуться с профессором Сатаровым в узком проходе и громко выговаривал ему, за то, что в лихих девяностых, он его не пускал на подобные мероприятия, а нынешняя власть куда более гуманна и светла. «При чем здесь свет», - недоумевал Сатаров и обращался за ответом к Чубайсу, который грыз яблоки и обсуждал с Сечиным, как нам реорганизовать Роснано.
Появился владыка Кирилл, и тут же к нему бросились корреспонденты Лайф и стали целовать его рясу. Напряжение нарастало с каждой минутой. Все ждали президента. Посторонних, а Сашка был одним из них, вытолкали из залов, и неприметные люди в черных костюмах по периметру окружили библиотечный комплекс. Сашка стоял возле окна и наблюдал, как две мамаши с маленькими детьми о чем-то судачат у пруда. Какой-то бородатый доктор несет папку с документами в лечебный корпус. Рядом с ним появилась монашка с неприятным запахом, но зато с огромным разрезом халата, начинающегося от пояса. Из дыры торчал ствол автомата.
Сашка опешил, но не так чтобы совсем обалдел. Зато в следующее мгновение он действительно был сражен наповал. От здания библиотеки отделился невысокий, худощавый, лысоватый мужчина в сером костюме и направился к гуляющим дамам с детьми.
Александр онемел. Он узнал его! Это был он. Все знают, как он любит детей, вот и теперь видно решил вновь поцеловать какого-нибудь карапуза в живот. Завидев его, мамаши с ужасом схватили детей и бросились прочь. Тогда этот человек, Сашка несомненно догадался, кто он, решил до*баться к доктору с папкой, но тот свернул в сторону и прыгнул в озеро. Мужчина с лицом президента развел руки, мол ну что я могу, если мой народ меня так любит, что боится. Сашка судорожно полез за iPhone чтобы заснять гаранта в обстановке, без охраны и свиты, но якобы монашенка, распахнула свою рясу-халат и одним движением руки, затащила Сашку за чуб под свое одеяние. Мужчина лицом уперся в ее влагалище, от которого пахло болотом, в темя ему уткнулся ствол АКМС.  «Сиди молча, - прошептала воинственная амазонка. – Если тебя засекут, то мне несдобровать. Зато можешь мою писю поласкать, я не против» Сашке стало плохо и он вспомнил, что не принимал сегодня лекарство. Интересно, сколько продлится эта конференция и сколько ему внимать сей прекрасный удушливый аромат гниющей картошки?
Внезапно халат-бронежилет распахнулся, и монашка с лицом министра образования и науки, выпустила узника из виртуальной клетки. «Между прочим, - на прощанье сказала она. – Я заканчивала всегда, когда вы дышали мне в промежность! Идите, скушайте груш»
Обалдевший Сашка пошел в библиотечные залы, которые были пусты. В них не было не только людей, но и книг. Вероятно, публика разобрала все для внеклассного чтения, подумал он, но все оказалось банальней. Экспозицию отправляли на склад и книгохранилище в Москву до следующего семинара. В курилке, рядом с которой стоял ящик с грушами, Сашка обнаружил двух солидных мужчин, которые продолжали спор о религии и воинственности. Один из мужиков с веником на голове и мочалом на роже ругался с небритым усатым малым, вальяжно закинувшим ногу на подоконник.
 – Ты Миша не прав, - говорил Веник. – Какой дурак решил, что Бог это любовь? Бог это смерть! А религия это война.
- Ты Леша, - отвечал усатый в пенсне с нефтяной вышкой в качестве золотого узора. - *бнулся вместе со своими либерастами. У вас иудеев может быть. Вы всю жизнь свою воюете, а у нас православных иначе.
- Подожди, подожди, - не соглашался тот кого назвали Алексеем, - а взять факт самого крещения! будь то Руси или Франции. Ведь море крови пролито было. Вон что твой Владимир, что мой Генрих. Религиозные войны длившиеся столетиями, это не от бога, это от любви?
- Если бы не религия, то люди давно бы уничтожили друг друга за понюшку табака. Да просто так из-за ревности. Как Каин и Авель.
- Ну, ты зацепил, - возразил всклокоченный мужик. – ты мне сейчас про Сечина и Ходорковского рассказывать начнешь. Мол, кто Владимиру Владимировичу первым жопу отлизал, то и живым остался. Нет Миша, с этим я с тобой не соглашусь.
- И х*й с тобой, - ответил мужик с нефтяной вышкой во лбу. Обнял собеседника за плечи и сказал. – Пойдем Леша выпьем хорошего вискаря, сегодня я проставляюсь!
- Вот это другой разговор двух идеологических противников, - согласился мужчина-веник и они, обнявшись, прошли мимо равнодушного Александра. Несомненно он знал обоих. Один руководил известной радиостанцией, другой пресс-службой известной компании.
«А, потом образовались две системы и войны из религиозных превратились…». Доносилось эхом из коридора.
 Сашка взял две освященные груши и пошел больничный корпус. Маленький Сашка шел на поправку. После той страшной ночи, случился перелом в его болезни. Неминуемая смерть сжалилась над людьми и отступила. Два месяца ребенок провел в реанимации и вот теперь, его не только перевели в общую палату, его отпустили в клинику к отцу и прописали щадящий режим. Вскоре они смогут играть в лошадку. Под мышкой он зажимал книгу «Маленький принц», которая чудом оказалась в библиотеке среди религиозной литературы. Он никогда не читал Сент-Экзюпери, и ему сказку-притчу посоветовала взять, как не странно, женщина монашеского вида с запахом болотной тины из причинного места. Он даже придумал ей прозвище – черепаха Тротила, пока вдыхал ее ароматы, прячась под ее халатом неведомо от кого. «Это самая религиозная книга после Нового завета, - сказала она, прикладывая его ладонь к своему мокрому влагалищу. – Как это самая страшная пропасть, в которую способен попасть мужчина»
Витиевато, подумал Александр, но что-то в ее словах есть. Он зашел в палату к мальчику, но поскольку тот спал, то просто положил ему на стол парочку груш и книжку. Он никогда не стал бы приносить ему всякую ерунду, но после чудесного выздоровления ребенка, он просто фанатично уверовал в силу бога и его благость.
Вечером звонила Маринка и сказала, что его ожидает сюрприз. Он подумал, что она наконец разобралась со своей диссертацией и теперь они могут рвануть в Иерусалим к Сашкиной маме, которая уже год скучала без родного сына.
Всю ночь он ворочался и стонал во сне. Сначала ему приснился Путин, который сидел в его машине на месте водителя и рассуждал о войне с марсианами, потом приснился маленький Сашка, который возил его по воде озера, распугивая голых русалок-лесбиянок, в довершении всего, ему приснилась Марина, занимающаяся любовью с Чубайсом. Он проснулся и сел на койке. Приснится рыжий это не к добру!
Утром позвонила Маринка и заговорческим голосом назначила встречу.
- А там-то зачем? – удивился Сашка месту встречи. – Там подъезд неудобный.
- Ничего, припаркуешься заранее и пройдешь пешком сто метров, - безапелляционным тоном ответила жена.
Это место в Кировском районе на пересечении проспекта Стачек и улицы Новостроек, рядом с Комсомольской площадью было символично для них и не только для супружеской пары. Тысячу лет назад, когда еще и деревья были большие, и дубы-колдуны руководили страной которой больше нет, экскурсионный автобус со школьниками района врезался в трамвай на этом перекрестке. Тогда погибло и переломалось множество детей и взрослых. Были среди выживших и заклятые друзья Школьника, - Пантелеев и Николаев. Странно, он не вспоминал их сто лет, а после Маринкиного звонка неожиданно вспомнил. Надо в церковь зайти перед поездкой, решил Сашка и стал собираться.
Зайдя в храм божий, он остановился у дверей. Шло отпевание. Дьякон размахивая кадилом ходил вокруг гроба и голосил заупокойную. Сашка узнал лежащего в гробу человека. Это была Анна Николаевна или Авдотья в просторечии. Забыв о времени, Школьник смотрел на ее иссохшее лицо, на дрожащее на груди пламя свечи и думал о ее словах. Точнее словах в ее стихах о любовниках, которых следует сжечь и любоваться их страданиям. Грустно как-то, господа. 
            ;. Очнулся он от дремоты когда до его слуха донесся шум возле двери. Он прислушался. Кто-то резко дергал за дверную ручку. Андрей поднялся и на цыпочках подкрался к двери. За ней кто-то разговаривал. Он прислушался. Голоса были незнакомые. До слуха донеслись обрывки фраз, из которых он понял, что один из говоривших настаивал идти за ключом к завучу, а второй предлагал дежурить возле двери. Разделиться им не позволяла инструкция. Наконец, они решили идти за ключом вдвоем. Андрей выскочил из каморки, запер за собой дверь и юркнул в подвал. Вскоре он услышал звук шагов. Раздался стук в дверь. Потом послышался скрежет ключа в замке и скрип открываемой двери.
- Я же тебе говорил, что дверь на ключ заперта, - говорил чей-то голос. – А ты, на засов, на засов.
- Ладно тебе, показалось, - последовал ответ. – Заходи, погреемся до утра. Вдруг он раньше появиться.
Андрей выжидал. Территория перед входной калиткой и воротами была перед ним как на ладони, и он не мог пропустить момент, когда завуч и следователь ушли. Значит, они остались в интернате, что существенно осложняет задачу, а еще эти двое архаровцев. Чувствуется, что паша затеял серьезную игру, не такую как приснилась давеча. С чего это он решил, что за ментов Игорь Акинфеев должен играть, ведь он же конь? Впрочем, конь он или осёл, не столь важно. Сейчас надо в холодную проникнуть и забрать флеш-карту.
Перегодив еще малехо, Андрей решился на бесшабашный поступок. Откровенно, ему терять нечего. Скоро подъем, и все закрутиться. Детишки побегут на физкультуру, пришедшие воспитатели и учителя станут готовиться к приезду Матвиенко, Мизулиной и Милонова. Нарисуется журналистская братия. Появится директриса. Может у нее воткнуть флешку, прямо в кабинете и положить всему конец. Но, не факт, что она позволит это сделать, и не факт два, что на микро-памяти записано что-то стоящее. Конечно, Левон умный парень, и врать он не станет. Но так ли там все серьезно, как он говорит. Жаль, он не знает номера телефона дежурного, придется идти напролом. Если отопрет Паша, то дам ему в бубен, решил Андрей, слушая шевеления за входной дверью.
- Ты ошалел! – сонный учитель физики, тер опухшие ото сна веки. – Что за праздник такой? Понагнали целый дом каких-то упырей, поспать не дают. Проходи, чего встал.
- Павел Александрович ушел? – с надеждой спросил Андрей, что он продремал исчезновение начальства.
- Куда там, сидят, бухают и в шахматы режутся. Ты же знаешь, он до шахмат сам не свой. Примерно, как ты до футбола, - чертыхнулся воспитатель. – А чего тебя нечистая принесла?
- Мне надо в карцер попасть, - смущаясь, сказал Андрей. – Там сегодня никого.
- Нах*я тебе в холодную? Арестовать себя решил за будущие прегрешения? – хохотнул учитель избавляясь от дремоты.
- Типа того, - ответил Андрей.
- Я ключи, конечно, дам, но гляди, у Паши в кабинете мониторы стоят. Не факт, что и сейчас он нас не видит!
Завуч не видел ничего! У Павла мониторы были выключены, потому что какая-то сволочь перегрызла силовой кабель возле самой двери. Какая это сволочь Паша знал, так как сам лично приказал отнести на помойку здоровенную крысу, валявшуюся возле места преступления. Левон с отвращением завернул огромного зверя в половую тряпку и отнес в мусор. Как юный натуралист, он долго приучал животное жрать всякие предметы со вкусом сала и сыра, как было написано в учебнике зоологии. И вот, наконец, он натер основной кабель кусочком сала во время ежедневной уборки преподавательских кабинетов, и запустил знакомую подругу крысу-Ларису в помещение. Бесстрашное хвостатое чудовище, которого так жутко боятся женщины, сделало свое праведное дело, заплатив за это жизнью. Левону было жаль приятельницу, но праведное дело было дороже.
В здании детдома была кромешная тьма. Проходя мимо пустых кабинетов, Андрей постоянно прислушивался, ожидая любой чертовщины. Ключ от бокса он держал в руке, поскольку физик с ним не пошел, просто отдал ключ, отстегнув его от общей связки. Мимо кабинета завуча, Николаев прошел на цыпочках, стараясь не дышать. В нем по-прежнему горел свет, но голосов слышно не было. Если бы он заглянул в кабинет, то увидел бы, как оба заговорщика спали на рабочем столе, положив головы под руки. Павел во сне улыбался, а Боря пускал слюни, как младенец или пьяный начальник следственного комитета.
Этажом выше раздался шум падающей жестяной кружки и топот босых ног по полу. Затем чьи-то голоса и все стихло. Воспитанники спали на третьем этаже, огороженном железной дверью и постом охраны. После нескольких случаев с развращением несовершеннолетних в Сероморске, правительство и сам Павел Астахов – детский долбо*б, приняли меры по ограждению детей от насилия. Можно подумать, что педофилы только по ночам промышляют. Свет в карцере Андрей не включал, но карту-памяти нашел сразу и довольный вернулся на вахту. Проходя мимо кабинета завуча, он с изумлением заметил, что свет был выключен. Неужели свинтили? – подумал он. Но, все оказалось банальней. Просто Борис захотел поссать, но забыв где туалет, наткнулся на умывальник в коридоре, и отлил прямо туда. Физик услышав шум, включил коридорный свет и застал следователя на месте преступления. Перекинувшись парой фраз, каждый разошелся по своим местам: физик на тумбочку, а следователь на стол, при этом он погасил свет, который мешал разрабатывать план задержания опасного маньяка. Сам маньяк в этот миг размышлял, вводить коллегу в курс дела или нет. Ведь он сам не имел представления, что за материал находится у него в руках. В конце концов, он принял решение доверится товарищу, тем более, что Левон отзывался о нем не плохо.
В кабинете Алисы Марковны пахло розами. Цветы в сумасшедшем количестве торчали из всех щелей. Эмалированные ведра были полны алыми розами, которые любила сама директриса. В тазиках складировались розовые и желтые, белые и голубые находились в кастрюлях, в связи с чем, сегодня на завтрак контингенту полагался омлет вместо традиционной манки. Даже ночные горшки для самых маленьких воспитанников, были реквизированы под цветы для гостей. Красные цветы предназначались для самой Ваалентины Иоановны, для сенатора Мизулиной подготовили желтые и белые розы, а пламенному бойцу отцу Виталию  традиционные для него цвета: розовые и голубые. В углу стояли плакаты и приветственные лозунги, но все они относились скорее к президенту нежели к высоким гостям. Особый подарок предназначался для футболиста Кержакова – это был кактус размером с футбольный мяч, на который была прикреплена красочная табличка с сине-бело-голубой надписью: «Как сядешь, так и слезешь!»
Все эти штучки весьма позабавили мужчин, чувствовалось креативное мышление нового PR-менеджера Юлии Эдуардовой, пришедшей с интернат из строительной корпорации Школьника (Маринка специально спихнула сюда эту похотливую свинью). Эта дама постоянно совала свой нос куда попало, даже детей тренировать учила Андрея, пока он не послал ее подальше. Но, та не поняла, а затаила обиду, сообщив Ольге (где сука телефон нашла!), о его встрече с Марго. Ольга особо не истерила, но осадок от этого остался.
Антон, так звали учителя физики, запер дверь, пока Андрей разбирался с паролем директорского компьютера. Наконец, с помощью смартфона он нашел нужную комбинацию знаков и дело пошло. На экране запрыгали разные иконки, на одну из которых и нажал Андрей. Поначалу появилась картинка с каким-то мудаком, выгуливающим собаку. Потом жирная женщина заходит в речку и плюхается в воду так, что река выходит из берегов. После следуют титры на английском языке и на кадрах видна съемка проходящего мимо полицейского, сидящего на лошади солидного мужчины в костюме. Неожиданно, мужик тыкает в круп лошади хабариком, а в ответ получает пинок копытом в висок. Отлетает на пару метров, ударяется о капот припаркованного автомобиля и падает бездыханный на землю. Далее следует еще несколько забавных сюжетов, а потом начинается самое интересное. Нечеткие кадры с противным дребезжащим звуком, выхватывают из темного помещения две детские фигуры, судя по голосам женского пола. Девочки чем-то напуганы, и шепчутся между собой тыкая пальцем в пустоту. Потом появляется голый мужчина, без головы и призывает детей пососать его орган. Девочки ломаются, пока он силой не берет одну за волосы и та, обхватив его руками, не начинает лизать его член. За кадром слышен голос, похожий на голос Павла Александровича. Затем следуют другие сцены детского минета, но сцен изнасилований нет. Внезапно, Андрей узнает себя. Вот он обнимает за плечи зареванную девочку и гладит ее по голове. Девочка голая, а Андрей в тренировочном костюме. На видео не видно, есть ли на нем треники, экран перекрывает спина ребенка. Видимо эти кадры хочет использовать завуч чтобы привлечь Андрея к ответственности, вменив ему статью за насильственные действия сексуального характера. Да, девочка наклоняется и обнимает Андрея за пояс, но он всего лишь успокаивает ее. Он вспомнил тот эпизод, случившийся еще несколько месяцев назад, когда мальчишки из класса отчего-то начали травить и издеваться над одноклассницей за то, что та рассказала Старшему воспитателю, что ребята воруют сигареты у взрослых. Девочку стали всячески третировать и она пошла жаловаться Андрею, поскольку он был другом Левона, с которым она дружила. Именно этот ребенок и рассказал мальчишке о видеосъемке находящейся и завуча, именно из-за нее Левон и залез в компьютер завуча.
- Ну все, довольно, - раздраженно сказал физик. – Ерунда какая-то. Я не понимаю, для чего тебе эта муть.
- Погоди, - Андрей решил досмотреть до конца. Тем более, что Левон говорил о признании утонувшей в пруду девочки.
- Смотри, - Антон поднялся и направился к выходу. – Скоро подъем, пойду территорию обойду. Ты долго не засиживайся, того и гляди Паша проснется.
Едва преподаватель вышел за дверь, как возникло лицо заплаканной девочки, которая шла по черному парку и рыдая шептала о погибшей любви. Разобрать слова было сложно, но обрывки фраз помогали более-менее восстановить картину происходящего. Плачущая девочка жаловалась подружке на «бросившего ее любовника!» неизвестная подружка, чей голос звучал за кадром, просила ее успокоиться и привести себя в порядок, но та лишь больше распалялась, переходя на крик. Затем девочка рвет чью-то фотографию и бежит к мостику через пруд. Объектив гуляет по окружающему пространству, выхватывая то один кусок парка, то другой. После слышится дикий крик и круги на темной воде пруда. На серой пленке цветущей ряски, видно, как образовавшееся от падения черное пятно чистой воды, постепенно затягивается тиной. Чьи-то дрожащие руки собирают обрывки фотографии в одну. Это лицо мужчины, но без увеличения разглядеть его нельзя. Андрей хочет увеличить масштаб, но внезапно гаснет свет. Матерясь, Николаев вытаскивает флешку и прячет в карман. В газах кадры из затягивающегося серым черного круга. Жуть какая, как дети могут такое снимать! Теперь передать эти материалы в полицию, а там пускай разбираются. Кто же на фото? Надо у Левона спросить, он наверняка рассмотрел все до конца.
Когда Андрей вышел из кабинета директора, то неожиданно дали свет, и он пожалел, что поторопился уйти. Но, возвращаться плохая примета и он пошел к физику на вахту. Тот разговаривал по телефону. До побудки оставалось пять минут.
- Покараулишь? – спросил Антон. – Меня чего-то Паша хочет. Всех впускай и никого не выпускай, - он пожал плечами. – Ты нашел там, чего искал?
- Ничерта там интересного, - он сам не понял, для чего ввязался в эту историю. – Девчонка утопилась странно, словно в кино.
- Какая девчонка, - поднял брови физик. Лицо его стало сосредоточенным, глаза загорелись любопытным огнем, а губы едва дрожали от возникшего напряжения.
- Я не знаю, - прямодушно ответил Андрей. – Эта история случилась до моего прихода в интернат. Ты же сам должен знать про утопленницу!
- Нет, - как-то неубедительно пробурчал физик и отправился к завучу.
Прозвенел звонок и наверху раздался топот сотен ног. Детский дом оживал с веселым шумом, разворошенного осиного гнезда. Вскоре показались первые воспитанники с воспитателями, готовящимися к зарядке. Внезапно поступила команда по громкой связи, что в связи с испортившейся погодой, упражнения провести в физкультурном зале. Андрей стоял на вахте и с трудом сдерживал ребячью толпу, не желавшую заниматься в душном зале. Наконец, ребят удалось угомонить с помощью старшеклассников и учителей. Подошел Антон, но жестами дал понять Андрею, чтобы тот оставался на месте, а у него другое задание. Директрисы пока не было, а вместо нее появились телевизионщики с канала «Срань78» и принялись расставлять софиты и аппаратуру. Вместе с ними появился дюжий омоновец в бронежилете с автоматом на плече и шлеме на голове. В руках у него был металлоискатель. Андрей заметил Левона, который отирался возле журналистов и пропагандистов, и многозначительно бросавшего на него взгляды. Судя по всему, из-за приезда Матвиенко предприняли такие меры безопасности. Странно, но Андрей нигде не видел ночных гостей, которые ломились к нему в каптерку. Так же не появлялся Паша. Правда, до приезда начальства было еще больше часа, но все равно, выглядело это как-то странно.
Наконец, появился Павел Александрович, поздоровался с Андреем, по-прежнему занимавшему пост охранника, перекинулся парой фраз с Антоном, шепнул что-то охраннику.
- Павел Александрович, - не выдержал Андрей этой конспираторологии. – Надо бы поле расчистить перед церемонией. Вы дайте команду, чтобы мне ребята помогли.
- Да, да, конечно, - слегка замялся завуч. – Все верно. Пока есть время.
- Стоп! – вступил в разговор омоновец. – По инструкции, я обязан проверить всех на наличие взрывчатки. Так что, все кто будет выходить, построиться в шеренгу и спокойно и не спеша. На стол выкладываем все колющие, режущие и прочие предметы. Ключи и отмычки так же.
-  Логично было наоборот, - сказал один из журналистов. – Проверять входящих, как в аэропортах делают.
- Не умничай, - омоновец возбудился так, что стекло на его шлеме запотело от напряга.
Андрей согласился с доводами губастого журналиста, но полицейский был непреклонен. Несколько человек выстроились в шеренгу. Перед Андреем оказался Левон, за ним Антон и еще парочка старшеклассников. Павел прошелся вдоль ряда и вспомнив о чем-то побежал в свой кабинет.
-Слышь, - Левон дернул Андрея за брюки и прошептал. – К себе не ходи. Там засада была. Я двоих закрыл на ломик. Пока очухаются…
Андрей понял, почему он не видит здесь двух ночных гостей. Странно, в наш электронный век, когда даже из мусорного бачка торчит видеокамера, а связь существует даже с потусторонним миром, эти двое не могли элементарно попросить о помощи. Впрочем, Андрей меньше всего думал сейчас об этом. Почему он раньше не свалил, почему дождался этого шмона? Он сам не мог понять, до чего же он оказался глуп.
В кабинете завуча, Павел Александрович, следователь Борис Борисович инструктировали девочку, которую Андрей узнал на видео с ним, и которая согласилась помочь взрослым. Сути своей помощи она не понимала. Ее задача состояла в том, чтобы позвонить Андрею Валентиновичу по телефону и сказать, что она согласна. На что она согласна, не столь важно. Главное четко произнести эти слова в трубку.
В смартфоне у Павла раздался вызов. Он взял трубку.
-Да, хорошо, иду! –четко отвечает завуч, на звонок Антона и тут же говорит следователю Борису. – Телевизионщики готовы, я поскакал. Желаю удачи.
Борис нажимает на опцию «диктофон», затем набирает номер мобильного телефона Андрей, слушает длинные гудки, и когда на том конце берут трубку, передает аппарат девочке.
- Алё, алё, - дрожащим голосом произносит она, ловя на себе напряженный взгляд следователя и двух воспитателей-понятых.
- Да, - Андрей достает из кармана телефон и смотрит на неизвестный номер. Ладони его вспотели от напряжения, а голос осип от страха.– Слушаю вас.
- Андрюша, привет, - раздается в трубке голос похожий на Маринку. – Ты сейчас очень занят?
Андрей оглядывается по сторонам и медленно соображает. Он обложен со всех сторон. Но, ему кажется, что пока он разговаривает по телефону, никаких действий предприниматься не будет, хотя камеры уже включены. Для чего только? Телевизионщики заявляют, что им нужно проверить качество картинки. Похоже, это шоу устроено специально для него. Кто-то звонит во входные ворота. Паша хлопает глазами, омоновец размахивает металлоискателем, Андрей слышит голос Марго:
- Андрей, я беременна!
- Поздравляю, - недоумевает он. Для чего ему знать, что Марина станет матерью,  у него перспектива стать заключенным.
- Что, ну что он говорит, - нервничает следователь, глядя, как девочка что-то деловито слушает в телефоне, после того, как произнесла сакральную фразу о готовности с ее стороны.
- Там тетя говорит: «Оставайтесь на линии абонемент скоро…».
Следователь разводит руками и берет у девочки трубку. В трубке короткие гудки.
- Давай встретимся, прямо сейчас! – настаивает Марго. – Я для тебя сюрприз приготовила!
- Но, я сейчас не могу, - Андрей понимает, что сходит с ума. – У меня Матвиенко, Кержаков. – Он видит, как Павел делает какие-то жесты, стоящему сзади Антону. – Хорошо, - наконец, отвечает он, слушая как Маргозина говорит о времени и месте встречи.
Очередь перед вахтой заканчивается. Перед омоновцем остается Левон, Андрей и сзади Антон, который приобнял Андрея за плечо, своей мускулистой рукой и шепчет ему на ухо, о том, что на порванной фотографии напечатано его лицо. Андрей почти ничего не слышит и не видит. Ухмыляющаяся рожа завуча, сладострастный шепот Антона и … внезапный вскрик омоновца. Андрей видит искореженное гримасой боли лицо стража порядка и слышит крик Левона: «Беги!». Омоновец сгибается пополам и, выронив из рук металлоискатель хватается за пах. Левон засадил ему в мочевой пузырь наточенный надфиль, не смотря на то, что причинное место у бойцов ОМОН защищено специальной стальной пластиной. Андрей с разворота бьет Антону локтем в горло и бросается к выходу, под восторженные взгляды пропагандистов с канала «Срань78», такой сюжет дорогого стоит.
Из кабинета завуча бежит следователь Борис. За ним бегут учителя и ошалевшая от всего этого подсадная кукла. Назвать уткой это лупоглазое существо, язык не поворачивается. Возле входных ворот стоит одинокая директриса и начинает жаловаться подбегающему Андрею, что забыла ключи, что сломалась машина, и что у нее дурные предчувствия.
- Иди ты в пах! – орет Андрей, отодвигает щеколду  и несется прочь мимо опешившей начальницы.
Улицы пустынны, лишь где-то слышны полицейские сирены, это гаишники очищают улицы к приезду спикера Совета Федерации РФ, да несколько снегоуборочных машин убирают снег поэтому же случаю. Возле заправки Роснефти Андрей видит бензовоз. Он запрыгивает в него, выбрасывает опешившего водителя и нажимает на газ. Работа в конторе у Альберта Виталя не прошла для него даром!

;. Проснулся он от хлопка закрывающейся двери. Какое-то время соображал кто он такой. В последнее время это часто случалось, особенно после того, как он перестал ощущать реальность. Когда сон становиться явью, а явь сном, поневоле задумаешься где она реальность бытия. Он даже четверостишье придумал про это.
Я седой, без царя в голове,
Да и храм не построил в душе.
Тошно знать, что лишь снишься ты мне,
Жизнь моя, не еще, а уже.
На счет седины, он конечно приврал, а в остальном мог ручаться за каждую строчку. Надо же довести себя до такого состояния, когда перестаешь воспринимать окружающий мир и никак не разобрать, какой из двух твой собственный. Этот когда лежишь с похмелья и хлопаешь глазами, глядя в темноту. Или тот, когда летишь по небу, а вокруг облака и белые птицы. Какой из них твой мир, тот или этот?
Потусторонний мир растаял призраком в ночи,
С ним ты простился, догорел костер, осталась лишь зола.
Осталась только боль, да эхо от огня в печи,
Там где сгорал закат, - за амальгамою разбитого стекла.
Так бывало хотелось рассказать об этом хоть кому-нибудь, разобраться, что происходит, но было некому. Те прежние друзья-алкаши остались в прошлом, а новых друзей не найти, в таком возрасте, а тем более, когда зол на весь мир от собственной никчемности и ненужности, невостребованности и злобы. Никому не нужен, никем не любим и от того вечно раздражен и высокомерен. Люди обитают в тяжелейших условиях, в которые наш царь вверг страну благодаря своим амбициям и собственным понятиям о добре и зле. Это такой же одинокий человек, как и Ленька, только из другого мира. Он чем-то похож на него и чувствует это, и судя по всему от этого и ненавидит правителя честно и открыто. Люди живут, вернее выживают, надеясь, что настанет и на их улице праздник и когда-нибудь они прикоснуться к простому человеческому счастью. Не к тому, которое на загнивающем западе, а к великому русскому счастью, о котором все знают, но никто его не видел. Люди терпят и надеются, что вслед за Крымом последует духовное возрождение России, что патриарх научит их духовности и каждый поднимет ту скрепку которую разбросал по стране верховный правитель. Вероятно ему не досталось этой самой путинской скрепы, и он плывет по жизни пытаясь найти собственные ориентиры. Искал в водке, в вине, в наркотиках, но не нашел. В один момент постучался в обитель Бога, но не понял ничего…

                Из Ленькиного дневника


              Я знаю что-то, что не знает никто.
                1   
                Математика в китайском гороскопе 

              Она сказала:
-Надо забыть про прошлое.
-Хорошо, - согласился я, - Давайте забудем.
- С настоящим у тебя тоже проблема.
-Забудем?
-Зачеркнем!
-Получается, - я наморщил лоб, - Остается одно будущее?
-Его у тебя НЕТ!
На приеме у психоаналитика

            
Придурки вы все.
Ну, не все конечно, а те, кто верит россказням дебилов из наркоконтроля, утверждающих, что всяческие психотропные и галлюциногенные вещества приносят исключительно только вред человечеству и никакой пользы от них нет. Бред, исключительный бред представителей спецслужб, и служебное рвенье да корысть движут ими. Срубить как можно больше бюджетных денег, присосавшись к государственной кормушке, а после их распила, уехать куда-нибудь на Багамы или на худой конец в Магадан, забить там косячок хорошей травы или вмазаться «герычем» и, усевшись в кресле-качалке на веранде, устремив свой взгляд за горизонты подсознания, предаваться воспоминаниям о будущем.
Про бухло я не говорю, это к делу отношения не имеет. Да, и про наркотики тоже не гутарю. Если кому интересно, то есть рассказ «Компот из сухофруктов», там вкратце, в лекционном формате, я даю некоторое представление, скажем, сравниваю некоторые виды одурманивающих веществ и их воздействие на сознание человека. Сейчас базар о другом, в данный момент разговор о философическом понятии воздействия всякой дряни на человеческий мозг и восприятия этого воздействия не конкретным индивидуумом, а некой общностью людей, носящей гордое имя земляне. Замете, без всяческих кавычек. Это вам не группа какая-то сраная, поющая про «земля, бля, в иллюминаторе, земля в иллюминаторе видна!». Хер ты там видишь, а не землю, товарищ Киселев и Ко. Обкурились, уроды, «травы у дома» и поют всякую дрянь, вдобавок еще и Путина приглашают за рояль, на подпевки! Постеснялись бы, сволочи, президента позорить, у него же не слуха, ни голоса. Кроме х… Хоризмы ничерта не осталось. А вы что подумали, что я про его мужское достоинство рассуждать намерился? Вот еще, пускай дамы из цирка обсуждают или те, кто его портреты сиськами рисуют на стенах домов в Петербурге. Впрочем, президент не та фигура, чтобы о ней рассуждать всерьез, есть персонажи и покруче, о которых не напишут в энциклопедиях, не живописуют в романах и не экранизируют их светлый образ в кинофильмах, и тем более сиськами на стенах домов уж точно не намалюют!
О чем я? А о вечном! Это, блин, не крымнаш, это даже не концерт для виолончели с оркестром, это бесконечность, это вселенная, это то, чего не дано понять простому обывателю, голосующему за Обаму с Меркель или Путина с Мугабе. Это то, что находится где-то у края вселенной, где-то возле обители Бога, где-то там, где заканчивается этот Мир. Мир с большой буквы, потому что, как оказалось, этот Мир («придуман не нами, этот мир придуман не мной» пела Алла Борисовна) конечен и скоро все эти россказни про бесконечность полетят в тартарары, к ****и матери!!! Только мы, живущие в данный момент, в данном месте, об этом никогда не узнаем, потому как жить нам осталось, до вселенского взрыва еще 16 секунд!
Ну, чё ты ржешь, паяц! Типа, мол, совсем этот придурок сбрендил, шестнадцать секунд это же и поссать не успеешь, а уже взрыв! Досчитал до шестнадцати, лежит жену за сиськи дергает, намекает на любовные игры или грудь ей разминает перед написанием очередного путинского портрета. Или наоборот, она его за шланг, чтобы либо утехам предаться, либо иди Путина х*ем малюй, благо до этого еще пока никто не додумался. Дубина! Я же говорю в космическом масштабе, а не в твоей идиотском. Прочитай библию. Что там про сотворение мира сказано? Не помнишь? Хорошо, про семь дней, что-нибудь знакомо? Да, неделя состоит из семи дней, об этом и дети знают. А откуда взялись эти семь дней? Вот именно! Послушай товарища Зюганова (есть такой старорежимный коммунист) заявившего, что Христос был первым коммунистом на Земле, и согласившегося с тем, что его батя, Христа, а не Зюганова, за семь дней создал этот Мир! Так это он не за неделю создал, а за семь дней. Понимаешь! Нет, тогда читай Дарвина, а я только намекну, что ты не дубина, а чистый баобаб! Для тех же кто хоть что-то шурупит в процессах мироздания и миропорядка, постараюсь привести математически выверенные расчеты, что же означают эти 16 секунд, оставшиеся прожить человечеству, до вселенской катастрофы.
Для начала определимся, за сколько секунд создал Господь наш Мир. В минуте 60 секунд, в часе 60 минут, в сутках 24 часа, в неделе 7 суток. Всю эту канитель перемножаем между собой с помощью калькулятора и получаем… получаем, как сказал бы Аркадий Райкин: «Дох*я!».  А именно: 604 800 секунд. Чего-то маловато у меня получилось, может гаджет говеный попался, а может я математик хреновый, но у вас есть возможность самим исправить мою ошибку, если она имеется. Но, поскольку, я пересчитывать не собираюсь, да это и не принципиально, то поверим моему калькулятору на слово и приступим к дальнейшим операциям.
Тут уже к Богу обращаться не станем, а сошлемся на расчеты наших, земных ученых, утверждающих, что возраст нашей вселенной восемь миллиардов лет. Может и десять, я точно не помню, но это не суть важно, два миллиарда туда, два сюда, в сущности это ничего не меняет, мы же не ручку у Дерипаски забираем, и считаем его бабло, мы всего лишь говорим о времени, а он, как известно, всяким дерипаскам и прочим олигархам неподвластно. Поэтому остановимся на цифре 8. Итак. Восемь миллиардов лет делим на 604 800 секунд и получаем: 13 227. 513227! Обратите внимание на сочетание цифр в середине и конце этого числа. 227 в полных и 227 в миллионных его долей! Во-первых, это говорит о верности расчетов, а никакой-то там подтасовке в духе академиков Насонова и Еременко. А во-вторых подтверждает теорию чисел православного академика АркадияПетрунина, в которой говорится, что в случае двукратного повторения цифр в пределах одного числа, включая миллионный порядок после запятой, данное число является непреложной истинной, как слово Божье! И в-третьих, на языке племени майя, предсказавших конец света в 2013 году, но не случившегося к счастью из-за ошибок в познаниях современных ученых, число 227 повторяющееся дважды означает не много ни мало, а иероглиф обозначающий Абсолютную правду! Не просто правду, а Абсолютную, с большой буквы. Вот такая у нас с вами вышла любопытная циферка. Цифра интересная, вот разве что не понял еще, в каких единицах она обозначается и что означает вообще! Давайте разбираться. Если ученые считают, что нашему Миру 8 миллиардов лет (от первого вселенского взрыва), а в библии сказано, что Бог создал его за 7 дней, то получается, что… Ять! Я совсем заплутал в глубинах своего подсознания и потерял путеводную нить размышлений. Восемь миллиардов лет разделить на семь дней, то, что нам это даст? Даст, не даст. Передаст! Во, анекдот вспомнил. Пока расскажу, может, натолкнусь на какую дельную мысль.
Стоят два грузина в автобусе. Им какая-то тетка сует деньги и просит передать водителю за проезд. А один из них говорит:
-Вон, Гиви передаст.
-Кто передаст? – возмущается второй грузин. –Я передаст? Да ты сам передаст! И брат твой передаст! И дед твой передаст! Вы все передасты!
Вот такой смешной анекдот. Да!
Мне кажется, что эта цифра 13 227. 513227 количество «ученых» лет в одной «божьей» секунде. То есть, в одной секунде в библии от Бога, 13 228 (я округлил) лет от библии от Науки. Если я не наврал и не спятил во время этих подсчетов- расчетов, то умножив эту цифру на 16, о чем я уже выше живописал, мы получим: 211 648. Таким образом вытанцовывается следующая мысль. Жить Миру осталось всего 211 648 лет. Маловато, конечно по сравнению с домыслами наших высоколобых ученых, ведущих счет на миллионы, но все равно не так плохо, если учесть, что на Земле то мы болтаемся каких-то семь веков! О, бля, опять семерка выпала! Не зря, товарищ Пушкин в Пиковой даме эту цифирь упоминал. Тройка, семерка, туз! Кстати. У меня есть стишок, который так и называется:
ПИКОВАЯ ДАМА
Она читает мою смску,
про прекрасную, злую принцесску.
Пушистая, помятая слегка.
Лицом напоминая облака,
Набуханные влагою ночной,
грозящие дождем пролиться.
Я даже рот открыл, но
не дают напиться.
 Крича, хватило бы одной.
Столь бурной ночь была,
толи ее *бли, толи она *бла.
Не вспомнишь и захочешь,
Да хрюха я, и х*ли ты хохочешь?
Когда с тобой спала, безумная слегка,
клевал мой корм из рук - цыпленок табака.
Теперь люблю других, на то имею право,
ведь это сука ты мне в кровь занес отраву,
попользовался сволочь, сердце съел,
и был таков,  задроченный пострел.
А кобели слетелись, как на течку
П*зда огнем горит,
хоть доставай аптечку
и смазывай обточенный ланит.
Он смски шлет ей про любовь.
Какая тут любовь, зараза?
Успеть бы добежать до унитаза,
и в койку забуриться вновь.
В руках зажав срамную плоть,
старушка губы облизала,
и тихо небесам сказала.
Благослови тебя Господь,
Сто лет так не имела трах-минет,
а тут гляди-ка,  привалило счастье.
*бут и в лед и в пламень и в ненастье.
*бут до тошноты… А Германа все нет.
Про цифру семь тут ничего нет, и про карты нихрена. Да и вообще, Пушкин к этому стихотворению имеет опосредованное отношение. Но, Герман есть? Есть! Значит, как говорил Владимир Ленин: «Верной дорогой идете товарищи!». Впрочем, от математики, поэзии и прочей дребедени, пора переходить к высшим материям. Пофилософствовать мы еще успеем, а для начало двинемся к началу.                Прежде еще немного о числах и совсем чуть-чуть о гороскопах. Весь прошлый век Россия прожила под годом Змеи. Думаю, что доказывать это бессмысленно, поскольку простое перечисление годов змеи для нашей страны в ХХ веке, являвшихся переломными в ее истории, отбросит сомнения всякого, убедят даже православного депутата Милонова.
Плюнем на этого представителя Петербурга в большой массе клоунов на российской политической арене и продолжим наш экскурс в историю страны в ХХ веке, как уже стало нам понятно, прошедшей под змеиным знаком гороскопа.
Итак начнем.
1905 – первая русская революция. У кого есть вопросы? Нет, поперли дальше.
1917 – проскакиваем без комментариев.
1929 – коллективизация, начало голодомора, первые пятилетки.
1941 – Великая Отечественная. Родился Сергей Довлатов.
1953 – смерть Сталина. Сдох тиран, родился Борис Гребенщиков, страна поворачивается к миру лицом. Пускай медленно, но верно.
1965 – я родился! Этого вам мало? Шутка! Начало эпохи застоя.
1977- последняя советская конституция. Перечитайте ее, только не на ночь и помолитесь своим партийным богам.
1989 – первый съезд советов. Как мне кажется именно этот год стал годом распада СССР и возникновением на мировом небосклоне нескольких новых демократических стран, включая и Россию. Именно 1989, а не 1991 стал переломным в истории развитии цивилизации.
На этом в ХХ веке змея закончилась и началась в XXI  эпоха дракона.
2000- Путин у власти.
2012 – Путин окончательно повернул страну назад, доверяя своей идеологеме о распаде Союза, как самой глобальной геополитической катастрофе ХХ века. Кстати, родился ВВП в 1952 году. А это был год Дракона! В 2024 году очередные выборы и не факт, что Путин на них не пойдет. А это  снова год Дракона. Почему я так педалирую эту тему? Да просто потому, что Змея мудрая, а Дракон говно. Змея в говно вляпается, но все одно из него выползет. А Дракон, он как из него выползет если он сам оно и есть. Вот и прикидывайте, что ждет нас в XXI веке с этим Драконом!
Что же касаемо года Змеи, то для нее век закончился в 1989 году, но не закончился для меня. В 2001 году, году Змеи я крестился.
И было все это таки так.
                2

                Опция крещения


 Запой продолжался две недели. Что я только не пил. Тут и пиво, в огромных количествах, тут же водка, в не менее огромных, не говоря уже о различных настойках, ликерах, наливках и прочих спиртосодержащих крашенных жидкостей. Наверное, единственное до чего я не добрался, так это до стеклоочистителя, вот чего-чего, а эту дрянь я не под каким соусом пить не стану.
Я пил и в компании и в одиночку, и на блатхатах и на улице, в кафе и пивняках, где я только не употреблял. Утром просыпаешься, башка трещит, сунул руку под кровать, хвать ее за грудки.
Кого ее?
Кого-кого бутылку конечно!
Крышку зубами хрясь и давай лакать живительную влагу. Считай день пропал, надо продолжать «банкет». А тут звонок по телефону, я продираю глаза и смотрю на часы, еб… еще только шесть утра. Что за хреновина может звонить? Але. Понятно, приятели уже опохмеляются. Ну что же, значиться и мне пора. Морда заспанная, помятая, волосы растрепаны, глаза как у китайца, во рту грузовики с кошачьим дерьмом туда-сюда, туда- сюда.
В итоге допился до психушки. Покинув сие благообразное заведение, сижу на скамейке возле дома и размышляю, а что дальше-то делать? Можно, конечно, приятелям позвонить, рассказать о приключениях в скорбном доме и хорошенько нажраться по этому поводу, но как-то боязно становится от того, что всё это может повториться снова. Тут на мою беду, а может, наоборот, на счастье попалась мне на встречу толстомясая сеструха Танька, не родная, естественно, но все равно, близкий родственник, хоть и старший. Фигура у нее необъемная, а грудь так точно седьмого размера, что так и хочется ущипнуть ее по-братски за вымя. Но, мы же с вами интеллигентные люди, что же я посреди улицы сестру за сиськи щипать буду, я ей лучше поджопник дам, для профилактики. Только я вознамерился ей ладошкой по филейной части закатать, как она, вероятно почувствовав мои намерения, шваркнула мне пакетом по башке, с возгласом:
-Только попробуй придурок!
При слове придурок, вся игривость с меня слетела, как корка от банана и я рассказал ей, хоть и дура, но все же старшая сестра, о своих злоключениях.
-Тебе покрестится надо, гаденыш!
И так мне в душу запали ее слова, что с этого самого дня я исключительно об этом самом крещении и думал. Бухаем с пацанами, они, кто про баб, кто про футбол, кто про рыбалку гундосят, а я башкой-то киваю в ответ, а сам думаю о своем. Лежим с какой-нибудь кобылой в постели, едва процесс закончили, она мне на ухо шепчет всякие гадости о любви и страсти, а я щеки-то надуваю, а сам о боге думаю. Стоит ли мне крестится или нет? Вроде бухаю, как и прежде, а до дурки опять, так и не допился.
Но, Бог шельму метит, это непреложная истинна, как я понял. Потому что встретилась мне на пути еще одна обнутая баба, наподобие моей сеструхи Таньки. Звали это сокровище Алисой.  И вот Алиса действительно взяла меня в оборот. Совершенно чумовая баба, из рассказа это видно достаточно хорошо, выслушав однажды мои стенания о несправедливости этой паскудной жизни, она загорелась желанием, непременно меня окрестить. У нее, вообще, стремление помочь каким-нибудь долбо*бам присутствовало регулярно. Она кормила бомжей и собак, гастробайтеров и воробьев, помогала больным из 14 больницы, находящейся в двух шагах от ее дома. И в качестве подготовки к моему крещению, а это было решено окончательно и бесповоротно, заставляла меня помогать ей ухаживать за этими убогими с распухшими ногами и руками, беззубыми ртами и слезящимися глазами, которых санитары и медсестры регулярно выкидывали из больнички, поскольку все они были или казались быть, асоциальные элементы. А четырнадцатая-то о-го-го, в то время была единственной гнойной в городе. Не трудно догадаться, что представляли из себя эти люди, оккупировавшие все газоны возле главного входа в больницу. Кого-то, позже забирали родственники, кого-то увозили в другие больницы, а кто-то крякал прямо здесь на природе, в душный и печальный май 2001 года.
Помню, Алиса попросила меня найти для одного дуста какую-нибудь рубашку, поскольку свою он обосрал, а стирать ее ей не хотелось. Я не долго думая, приволок из дома личную, за 200$ и отдал пацану. Тот, сука, не оценил моего подарка и доброго к нему отношения, а выгнал меня прочь, оттого что на дереве под которым он изволил отдыхать в моей двухсотдолларовой рубашке вместо листьев зеленели баксы! Правда, зеленели они не долго, вскоре их сменили жирные зеленые мухи, облепившие полураскрытый рот этого несостоявшегося миллионера. Таких клиентов мужского и женского полу было несколько, и все они склеили ласты прямо здесь на «траве у дома», про которую так пронзительно поет группа «Земляне» господина Киселева.
Вот так вот, совсем не воцерковленный, я уже до своего крещения выполнял обряд послушания или черт его знает что! Главное, за это время, я практически не пил, не встречался с приятелями и проститутками Просто нашло на меня какое-то затмение, сам не пойму с какого перепуга. Вероятно, я так вдруг уверовал в бога, так вдруг захотел осознать его внутри, почувствовать прикосновение его длани, что *банулся в другую сторону, как депутат Милонов.
Крестился я в церкви возле Варшавского вокзала, не помню как ее там, опосля вспомню, 1 июня 01 года. Было обычное пасмурное утро, вроде бы, даже накрапывал дождик. Таинство было назначено на десять часов, день был субботний, поэтому народу на набережной Обводного канала было не много, тем более, что Варшавский вокзал прекращал свое существование, как железнодорожный кластер, а становился толи центром развлечений, толи музеем ж/д транспорта. Перекурив возле газетного киоска и выслушав очередные напутствия от мурзилки, так я называл Алису, мы подошли к церкви. Алиска выступала в роли крестной, а в папаши я выбрал своего институтского приятеля Игоря Ралина. Игорь приехать не смог, а Алиска, купив мне серебряный крестик за 30 рублей, благополучно свинтила со ступенек храма, благо ей на мобилу позвонил благоверный Алик и настоятельно попросил приехать. Этот гребаный  мудила жутко ревновал меня к Алиске, хотя сам имел молодую жену и маленького ребенка.
 Поднявшись по ступенькам и открыв массивную дубовую дверь, я оказался внутри. Таким образом, покинутый всеми, я остался один одинешенек под сводами величественного храма среди икон, свечей, благообразных старух и священников в черных рясах. Стою, переминаюсь с ноги на ногу, в костюме (Алиска велела надеть) но без галстука. Тереблю в, одной руке, руке крестик на веревочке, в  другой свечка. Короче, полный пипец. Главное, не одной молитвы не выучил, хотя Алиска и приволокла мне целую кипу всяких церковных брошюр: «Таинство святого крещения и обязанности восприемников»,» В помощь кающемуся», «Памятка желающему принять таинство святого крещения». Был у меня дома «Новый завет», но прочитать его я так и не смог, во-первых шрифт мелкий, во-вторых бумага тонкая, папиросная, и в-третьих нихера непонятно, для апологета безбожия. Чувствую себя, словно двадцать лет назад на приеме в комсомол. Один в один! Ни устава не знаю, ни зачем мне эта канитель обосралась, не пойму!
Сунул руку с крестом в карман пиждака, так ко мне тут же какая-то старух подскочила и зашепелявила, мол, нельзя в храме руки в карманы пиждаков засовывать, не положено это у них по уставу. Я так разволновался, что хотел было плюнуть на все и свалить, но тут какой-то служка заверещал козлячим голосом:
- Те, кто на крещение подойдите к алтарю!
Отступать было поздно и я, мысленно обругав Алиску, двинулся к амвону. Почему-то на память пришли слова Александра Блока: «..и где-то у паперти плакал ребенок, о том, что никто не придет назад».
Поп, отец Александр, вероятно, мой ровесник, полный черноволосый мужчина с черной бородой, крупным носом, темными глазами и веселым взглядом, поздоровался, представился и поставил меня в середину, между двух женщин, явно старших меня по возрасту. Особо я на них не смотрел, да и было мне не до этого, волновался я изрядно. От священника за версту несло сивухой, видно обряд крещения праздник не только для меня, но и для него тоже. Я бы сейчас тоже тяпнул бы стакан какого-нибудь кагора или просто портвейна для храбрости, но по настоянию Алиски пришел в храм трезвый, аки стекло, тем более, что вроде по правилам обряда, поп сам мне должен был влить в хлебало какое-то пойло, изображающее из себя толи кровь Христа, толи пот. Спросив у нас, знаем ли мы молитву, которую надо произнести, те мы двое усердно затрясли головами, а мы, который посередине, лишь дружелюбно кивнул отцу Александру, мол, о чем базар «отец Онуфрий», как устав ВЛКСМ, от зубов отскакивает, (кстати, комсомольский устав я тоже не учил. А нафига?)
Какая-то бабка, из зрителей, зажгла нам свечки и взяла наши крестики, положив их на небольшое золотистое блюдце, и отошла в сторону. Что было в руках у попа, убей бог, не помню. Может, он кадилом размахивал, может библию в руках держал или требник какой или крест. Во, скорее всего крест, ведь его мы целовать должны были по окончании святого таинства. Как только бабка с подносом отрулила в сторону, священник сказал:
-Повторяйте за мной.
И принялся произносить молитву. Что это была за молитва, я не знаю. Просто, пытался вслушиваться в произносимые слова и повторять их следом. Но, поскольку в оба уха мне щебетали вразнобой две мои подельницы, то через минуту я совсем перестал ловить мышей, и бубнил себе под нос какую-то чушь, с благоговеньем глядя в рот попу и мысленно готовясь к воцерковлению.  Законив читать молитву, отец Александр подошел к нам и взяв с подноса, который подтянула ему еще одна старуха, маленькие ножницы оттяпал у меня клок волос на макушке. Позже сунул с рот какую-то палку, типа палочки от мороженного в советские времена, с какой-то жидкостью на конце. Как я догадался, это было то церковное вино, которое поп должен был влить нам, якобы христову кровь, но, вероятно, выжрал сам заранее, по доброте своей церковной души. И тут случилось то, что повергло присутствующих в шок, а некоторых из зрителей ввело в ступор.
Раздвинув руками серые тучи, обильно покрывавшие небо над городом до самого горизонта, небесное светило, как ножом сквозь масло, прорезало закопченное стекло от многомиллионных огарков свечей окна, расположенное под самым куполом храма, своим лучом и с невероятным грохотом, опустило его на мою макушку, только что лишившуюся клочка волос.
В полумраке храма, горят лампадки и свечки, стоят священники и миряне, сверкают глазами с икон лики святых, и тут в полной тишине, в запахе ладана и благовоний, вина из уст отца Александра, появляется незваный гость с небес, явно не входивший в планы земных организаторов данного действа.
Святой или свят,свят!!!, забубнили старухи стоящие с подносами подле нас. Служки дружно перекрестились, а отец Александр, надевая на мою шею мой серебряный крестик на черной тесемке, как-то тепло и ласково заглянул в глаза. После целования креста, отец Александр повел меня на амвон, что-то говоря при этом и, показывая иконы, находящиеся там объяснял куда к какой нужно приложиться губами. Прощаясь, он сказал, что вероятно мы встретимся с ним не только на исповеди, но и как «сослужители» Господу нашему Иисусу. На что я ответил, что это вряд ли, грехов на мне немерено. Но, успокоил меня, разъяснив, что после обряда крещения Бог простил мне все мои прошлые грехи.
- Главное, не нахватай новых. Молись. Живи праведно. И не забывай приходить на исповедь, я тебя всегда жду!
Я улыбнулся на его слова, пообещал исполнять все его пожелания и пьяной походкой побрел из храма. Больше я его никогда не видел, да и в храме был пару раз и то по обстоятельствам, типа того чтобы свечку Богу поставить, что не убили, что спас негодника от супостатов. Но, это уже другая история, а тогда я, действительно, как пьяный вышел из церкви (вроде как Вознесения Господня) и совсем окосел от теплого летнего воздуха и моросящего дождя. Солнце, которое чудесным образом, пронзило мой мозг своим упавшим лучом, по-прежнему находилось за пеленой облаков и показываться явно не собиралось. Отчего же я такой бухой, перекатывались мысли в мозгу, а пазл так и не складывался.
 В метро на Балтийской меня не пустили. Я божился, крестился, показывал свой серебряный крестик, объяснял, что только что принял Господа в свою душу, но мент и работница метрополитена лишь понимающе кивали и похихикивали, слушая мою несвязанную речь. Наконец, мусор сказал:
- Я сейчас медиков вызову, чтобы они тебя на наркоту проверили! Иди лучше пешком, воцерковленный!
Послав его на …, я развернулся и поплелся домой, благо идти до него всего-то сорок минут. Шел я и думал, а что же такого произошло сегодня и отчего я хмельной, словно банку водки вдел? Может быть, меня от благовоний потащило, которые в храме курились в разных местах?

                3
                Подсолнухи. Взгляд из прошлого в нирвану

Этот пакетик с рисунком подсолнуха на серебристой фольге, размером с упаковку для гондона, я нашел на траве возле пруда в парке 9 января. Стояло жаркое лето 2013 года и как обычно в моей комнате было много комаров, а в карманах отсутствие наличия денег, чтобы купить какой-нибудь фумигатор, либо иную хреновину от этих кровососущих тварей. Не прочитав сослепу, что это за гадость находится в упаковке с подсолнухом на этикетке, но инстинктивно догадавшись, что это какие-то «воняйки», я сунул ее в карман джинсовой куртки и благополучно забыл до той поры, пока не увидел в одной поганой прогубернаторской газетенке статью про спайсы с фотографией таких же пакетиков с подсолнухом и надписью - «Стоп наркотикам!». В содержимое статьи я естественно вдаваться не стал, а вот, сподобившись извлечь из давно завалившегося за подкладку, куртки пакетика с рисунком подсолнуха, вычитал на оборотной стороне любопытную информацию, главной из которой была надпись, категорически запрещающая употреблять эту шмаль вовнутрь. Попросту говоря, - курить. И еще, среди различных искусственных ароматизаторов, в составе присутствовал каннабис. Что такое марихуана мы знаем с детства. Достаточно было прочитать в девятом классе, на внеклассном чтении, роман Чингиза Айтматова «Плаха» и все тут же становилось ясным, как божий день. Это сейчас мудаки-депутаты из Госдуры пытаются запретить все и вся, не втыкаясь, что интернет им, ****ям, неподвластен, как время для дерипасок. А тогда, в начале 80-х стоило прочитать Айтматова и ты уже знал, что «план» из чуйской долины самый лучший в СССР. Что мак, это не декоративное растение и не присыпка для булочек, бубликов и сушек, а вполне приятный и симпатичный утолитель самопознания. Впрочем, как я и обещал, не буду распространятся о наркотиках.
И вот прочитал я оборотную сторону подсолнуха и возникло во мне давно угасшее желание покурить. Я вообще курить бросил, а не то чтобы траву, так что желание было чревато со всех позиций. Тут после стакана попросишь у приятелей «тяжку сделать», так после нее сидишь минут десять словно обдолбанный негодяй, только спустя минут десять-пятнадцать и отпускает. А тут, как курну этой дряни, мало ли что со мною будет, это ведь не чистый план или гашиш, здесь какие-то химические добавки присутствуют. Впрочем, какой только пакости я за свою жизнь не перепробовал, попробую и эту, от меня не убудет.
Смартфон  категорически сообщал, что температура за окном порядка +18 градусов и, согласившись с гуглом, яндекс давал на два градуса меньше, сунув копыта в шлепки, подаренные мне Игорем и его бабой Викой, к несчастью почившей вбозе в 33 года ( опять числа знаковые!) от цирроза печени, я навострил лыжи на проспект, в надежде раздобыть где-нибудь папиросу, чтобы закосячить в нее мою некурительную смесь. Вероятно, Господь внимательно наблюдал за моими действиями, плюнув на время следить за ситуацией на нефтяном рынке, отчего цена за баррель нефти марки «брент» рухнула со 120, до 50 $. Почему я так в этом уверен? Так почему же на улице оказался Никитос, единственный крендель из знакомых курящий «Беломор»! и почему у него оказалась початая бутылка шампанского, которую он сосал прямо из горлышка, приставая при этом к симпатичной продавщице из винного отдела магазина расположенного аккурат под моими окнами. Майя красивая узбечка с огромными глазами-блюдцами и восхитительной тонкой талией, легко находила язык с местной алкашней, потому что была всегда улыбчива, приветлива и обаятельна. На все же попытки гопников, типа Никиты, склонить ее к каким-либо «дружеским» сношениям, она с металлическими нотками в своем бархатном голосе, однозначно отвечала, что любит своего мужа урюка. Хотя, сдается мне, что к хозяину магазина эти слова не прилипали никаким образом. Стрельнув у Никитоса папиросу, хлопнув стакан шампанского, высказав Майке всё, что я думаю на счет ее красоты, я с сознанием важности предстоящего мне мероприятия, перебежал проспект Усрачек и уселся на одну из скамеек, стоявших возле входа на кладбище жертв 9 января. Высыпав табак из папиросы на обрывок газеты, я открыл подсолнечный пакет и понюхал. Конопляный дух мгновенно ударил в ноздри, запаха же иных отдушек не ощущалось вовсе. Забью для начала фифти-фифти, решил я, смешивая зеленовато-коричневую пыль с табаком. Вспомнить мою молодость оказалось совсем не сложно, и процесс забивания косяка завершился благополучно через три минуты. Перекрестившись, как истинный христианин, я сунул папиросу в рот и чиркнул зажигалку.
На дворе трава, на траве двора! Башка мгновенно закружилась после первой тяжки, и я ощутил, что тело мое вдруг наливается свинцом. Обычно, эффект от курения конопли обратный. Появляется невероятная легкость во всех клеточках тела, воздушность, как у одуванчика (между прочим Алиска меня так и прозвала – Одуванчик), что кажется дунь на тебя и воспаришь на мирской суетой и вознесешься к небесам. Что, похоже, и сделал великий поэт и музыкант земли русской Александр Башлачев. Впрочем, ни о каком Сашбаше я в тот момент, естественно, не думал. Я принялся гадать, отчего это я вдруг расползаюсь по этой гребаной скамейке, словно тающий на солнце шоколадный батончик. Это беспредел какой-то получается, а не прогулка под луной. Пыхнув еще раз, я вдруг понял, что стал инвалидом и у меня нет ног. Я стал судорожно вертеть головой в поисках моих костылей. Но они куда-то сгинули напрочь! Затянувшись в третий раз, я понял, что заблудился в этом сраном городе. Бл*дь, нах*уя я сюда приехал, в эту провинцию, где даже троллейбусы ходят из моего дурацкого детства, где дома покрашены розовой краской, как на старых, выцветших фотографиях семидесятых годов, отпечатанных на глянцевой грубой бумаге. Провинция, провинцией, а люди вроде одеты по-современному. Да и дворняги в тюбетейках в современных рыжих безрукавках. Да и город-то уж больно знаком… и тут я вдруг подумал, что никуда из Питера не уезжал, а просто оказался в Ленинграде времен моего бесшабашного детства. Каким образом это произошло, я конечно не понял, просто случилось так и все. Но, даже воздух стал совершенно другого вкуса и цвета. Цвета детства и вкуса беспечности.
Почему-то я вдруг оказался сидящим на поребрике напротив своего дома и разглядывающим собственный дом. Как я безногий смог доползти до троллейбусной остановки и усесться тут же на поребрик, ума не приложу! Да и вообще, странно как-то все это – город Ленинград, а люди петербуржцы. То что мне не оторвать свою жопу от земли, так это однозначно. Башку постоянно тянет к асфальту. Явно сука хочет упасть с такой высоты и разбится в пыль! Дерьмо, а не скопище мозгов. Сарай для сена, с голыми деревенскими шмарами, а не храм науки и искусства.
 Возле остановился какой-то пацан на елосипеде.
- Дядя, вам не плохо?
Я с трудом поднял на него взгляд и покачал головой. Отвечать ему мне было лень. Он еще постоял чуть поодаль, втайне наблюдая за мной, может, смарфон хотел сп*здить? А потом сел на велик и укатил к бениной маме. Я же принялся изучать вывески магазинов расположенных на первом этаже моего дома. Так, на углу книжный, далее следует мясной, колбасный и булочная. Ну, все верно, как и положено быть, чему я удивляюсь. Как в 56-м сделали, так по сей день и наличествуют в прямом остатке. Бля, а как же перестройка, а где же дерьмократизация и гайдаровские реформы, где лихие девяностые наконец? Неужели этот злобный Путин повернул ход истории вспять и мы опять несемся во всю прыть в эпоху застоя? Да х*й с ним с застоем, как бы пролетев волюнтаризм не оказаться в ГУЛАГе! Эко меня понесло. Пошли они все нах*й, прилягу -ка я здесь на травке, да отдохну маленько, что-то я притомился изрядно, шевеля своими каменными мозгами.

Бесконечность это то, что близко. Это то, что рядом с тобой. Протяни руку и ты коснешься бесконечности. Прочти молитву в тишине и темноте и поймешь, что близко то, что далеко.
Вот трое. Кто они и зачем?
Бл*дь бесконечность или нирвана, х*уй ее победишь!
Среди этой тройки, один человек показался мне дьявольски знаком. Где-то я видел эту лысую рожу.
Господи, да ты видишь ее всю свою жизнь, - это твой отец! Отец?
 Отец!
 Но, как он оказался здесь? Ведь, как я понимаю, это обитель Богов?
 Все верно, сынок! Это место, где обитают боги.
 Но, причем здесь мой батя? Он что, Бог?
 Для тебя да! ОН ГЛАВНЫЙ ТВОЙ БОГ. Если бы не он, то не было бы и тебя. А твой дед Бог для него, а прадед…
 а мать, разве мать не …
Мать не может быть Богом, сынок, она может быть всего лишь матерью.
А вы кто? Дух святой?
 Дурашка, я поэт! Это куда круче чем Святой Дух. И в доказательстве своих слов, прочту тебе стих о том, о чем только что объяснял тебе неразумному.
И он прочитал мне стихотворение:
           Смерть-сука что ж ты не приходишь?
Ведь жизнь несется кубарем с горы,
Сметая на пути своем, те правила игры
Однажды и придуманных тобой самой
Сгоревшим днем,
 разбитой мостовой
Что в имени тебе моем находишь?
Какие звуки, взывают к тошноте у смерти-суки?
что где-то отвлеклась,
застряв у изголовья
тех праведных,
что обошла любовью
 ты… дура-жизнь
вытягивая жилы, грызя сердца:
 воров, кликуш, скопца и мудреца
распяв на лунном поле подлеца,
приняв за сына божьего Иуду…
Народ роптал, не веря в чудо
Что сможет вознестись он на рассвете,
Что смерти-суки нет, о чем не знают дети,
Что жизни тоже нет, а есть одна тоска
По жизни той, нагой и настоящей,
Не в яркой мишуре – блестящей
Не в вожделенье грешном бытия,
Встающей с упоеньем плоти,
перед толпой благообразных лиц,
упавших ниц, испачкавшись в блевоте
от счастья созерцания Х*Я!
Есть он и есть любовь, что вкупе остальное
все в женщине одной Создатель воплотил.
Все в ней и горечь слез, и смех – вино хмельное,
И страсти грешный стон и ветер без ветрил.
Он и любовь идут, одни в истомной муке
Безвременья строки, винительный падёж.
И шепчут голоса, прекрасной смерти-суки
Ну, смилуйся, *ИЗДА, когда же ты придёшь!
Так это же про какую-то суку смерть, про х*и и п*зды! Причем здесь отец, мать?
 Прочитай еще раз, намедни, тогда может, до тебя дойдет философия этого стиха. Ты видишь здесь лишь матерные слова, обозначающие мужской и женский половые органы. А ты копни глубже. Отвлекись от реалий, ты загляни в сущность бытия. Поменяй понятия и смыслы. К примеру замени слово Х*й на слово Жизнь, и все станет иначе.
 Стало быть, если П*зду поменять на Сме… - я зажал рот, чтобы не высказать своей догадки.
 Конечно, ты прав. И не трогай рот, его у тебя нет, как нет и рук, чтобы зажать его. Здесь ты общаешься со мной совершенно на ином уровне. Ты еще не успел подумать, а я уже знаю, о чем ты хочешь узнать. Здесь нет тебя, здесь есть все.
Что все?
Все это значит ничего!
Еб! Обалденный ответ на, обалденный вопрос! Вы хотите, чтобы вам на все вопросы были ответы и без истерик и мозгов? Нах*я вы родились тогда придурки?!
Отец, он на небе Бог или как? Ведь он создал тебя по образу и подобию.
 Да. Только он рядом, прикоснись к нему рукой, гаденыш и почувствуй его тепло.
А мать?
 Мать это лишь только инкубатор чтобы ты появился на свет божий.
Значит отец это Бог.
 Конечно, для тебя это бог.
 А Бог, который, ну, во вселенском смысле…
Во вселенском смысле его нет! И Христа нет, и не было никогда! Это эфемерность, иллюзия и сон разума. Бог он в нас, в душе, которой тоже нет. Нет ничерта, как нет и тебя и меня и них*я.
Так, поди ты, зачем я крестился?
 Дурак! Ты Бога в себя впустил и теперь живешь с ним. Говно ты или молоко, это не тебе судить.
 Но, ведь бога нет.
 Есть, но только для тебя и в тебе.
 А зачем мне надо было идти в церковь?
 Чтобы познать себя, чтобы увидеть в себе кусочек бытия и чисел смысл понять. А еще, чтобы попасть сюда, ведь без Бога в душе сюда не войти.
 Вот видишь, - он показал на огромный ядерный циферблат, буквально во все небо, на котором высвечивалась цифра 16. - осталось 16 секунд и все, пустота.
ПУСТОТА!
 16 секунд и … но, ты же умрешь через пару лет, и что, чего ты боишься? Ведь бог он не врет он и там.
 Там это как?
А сам всё ожидаю, когда у меня башка взорвется.
 Там это в пустоте. Какое занудство объяснять тупорылым что такое пустота. А 16 секунд во вселенском масштабе это просто мгновение или взмах ресниц и стук сердца. И пока из моего горла исходит священный огонь, - вселенная будет жить.
Но, кто ты, я не вижу тебя?
Он промолчал.
 На огромном циферблате постоянно прыгали цифры с неимоверной скоростью, но как бы они не менялись, число 16 оставалось неизменно устойчивым.
 И тут я увидел его. Точнее не его, а только его башку. Зеленый с мордой похожей на Николая Боярского (это дядя Д’Артаньяна) но с маленькими рогами. Весь, бл*дь в прыщах, словно жаба.Сука лежит в небесной луже, пасть раззявил,  а из горла его огонь прет, словно из зажигалки с турбонадувом.
Когда этот огонь погаснет, тогда все сдохнут. НАВСЕГДА! Никто из ныне живущих не знает об этом, кроме тебя и  вообще, вали отсюда нах*й!
Я открыл глаза. Дворничиха, мальчик с лисопедом, какие-то старухи. Скорую надо вызвать, у него эпилепсия!
 Идите вы в пень. Я нормальный. А сам прикинул, что рот у меня открыт и я пытаюсь из него пламя выпустить, словно Чудо-юдо, зеленому подражаю. Под верещание небольшой толпы, я медленно, но верно приходил в себя. Лишь бы не вызвали ментов, ведь у меня в кармашке рубахи еще полпакета этой гадости. На мгновение, закрыв глаза, я резко выдохнул из себя воздухи  встал, но с трудом, и добрел до скамейки под причитание бабок пытавшихся все вызвать мне скорую.
 Всё.
 Башка стала светлеть.
 Я сидел и тупого смотрел на асфальт под ногами.
 цифра 16, отец или человек на него похожий, Бог он есть или его нет. Зеленый с огнем из горла.
  И тут я понял, что такое путин. Этот президент везде ищет бога, но не может его найти нигде. Не в Крыму, не на Афоне, не в душе и не в миру. Этот человек, нарисовавший себя в истории, как ему кажется, чуть ли не князем Владимиром – крестителем Руси и стало быть ее спасителем, не может понять, а для чего. Крымнаш, но в душе нет бога, нет той, *банной скрепы ради которой он и убил меня. Нет ему места там, где я был.
Окончательно придя в себя, я поспешил домой избавиться от подсолнухов. Просто выбросить в урну я не решился, а вдруг еще захочется.
Дома, перелистав страницы произошедших событий, я решил подсчитать6 «А сколько же осталось жить вселенной, если существовать ей оставалось 16 секунд? Проделав все вышеописанные операции с числами, выпив чаю, я уселся перед окном и стал наблюдать, как моя любимая девочка Ульяна грациозно залезает в свой бирюзовый автомобиль. Тут то меня и осенило, что все расчеты произведены не до конца. Пораскинув мозгами я понял, что ведь если к году в котором мы с вами сейчас, грубо говоря, существуем прибавить количество оставшихся лет до конца света, назовем это мягко, для всяких малокровных, экзальтированных и вечно падающих в обморок дамочек, то получится любопытная цифирь. То есть: к 2016 прибавить 211 458, то с учетом поправки Лапласса-Лейбница, о корреляции пространства во времени, получается любопытная штуковина. Мир взорвется в 213 666 году! Обратите внимание на три последние цифры. *бёна мать так ведь это же число дьявола. Вот к чему этот зеленый с рогами, изрыгающий из своей пасти священный огонь телепортировал мне свои вирши. А ведь там есть такие строки:
… распяв на лунном поле наглеца,
приняв за сына божьего Иуду…
Народ роптал, не веря в чудо
Что сможет вознестись он на рассвете,
Что смерти-суки нет, о чем не знают дети,
Что жизни тоже нет, а есть одна тоска
По жизни той, нагой и настоящей,
Не в яркой мишуре – блестящей
Не в вожделенье грешном бытия…
И вот сижу я с подсолнухами в руке и думаю, до чего же нужно дойти нам с вами люди, чтобы ух*уячить эту вселенную, этот бесконечный Мир именно в тот год с такими цифрами на конце. Не на моем, на моем только родимое пятнышко и имеется, да и нет его конца.
Придурки вы все, а не поэты!

Разбился дождь в окне, небесною слезой.
Разёблась колея миров, устав от откровений.
Бреду,  в соплях  убогий и босой,
Запутавшись во тьме  мерцающих знамений.

Вон как Леньку колбасило, а так и не забрало. Искать величие жизни и ее смысл в любви небыло никаких сил и вот случилось чудо, а все благодаря взбалмошной подружке детства, скорее даже первой любви, которая преследуя свои меркантильные интересы, подвигла его на подвиг – влюбиться. И он повелся и влюбился, словно какой-то пацан. Марго просто купила его любовь, но не к себе, а к постороннему человеку. Так что же это было вчера, сон или нет?
Ленька встал и вышел в коридор. За дверью соседки тишину прерывали лишь звуки улицы из раскрытой форточки. На кухне стояла сковородка с  недоеденным омлетом. Ульяны небыло. Конечно, все эти штучки про поцелуи и объяснения в любви, всего лишь привиделись ему в пьяном сне, а реальность закончилась разговором на повышенных тонах, ее истерикой и его ночным возлиянием. Интересно, она вернется обратно или уедет на прежнюю квартиру?
Его мучила жажда и грызли сомнения, признался он Ульяне в любви или нет. И то и то было бессмысленно. В душе или в сердце он уже догадался, что ответит ему девушка на его признание. Это только в его снах все хорошо кончается, особенно в последнее время. Он уже давно заметил эту тенденцию и не мог ее раскусить. Отчего когда плохо здесь, там хорошо? Если бы не лень, то Ленька взял бы да и прочитал хотя бы парочку произведений Фрейда, Юнга. Может Сократа с Платоном, а заодно и Шопенгауэра пролистал за чашкой чая. Ведь если книги пишут, а мысли высказывают, то значит это кому-то нужно. Что ему нужно сейчас? Позвонить Маринке и сообщить ей о расторжении контракта. Пусть он останется без денег, пускай вернется в свою убогую комнату, где кроме дивана и секретера с книжками и бритвенными станками ничего нет. Где есть ненавидящая его старая мать и спятивший от возраста отец. Где стоя у окна хочется полететь, но исключительно на асфальт, а не в небо. Где цвета исчезают, испаряются, превращаясь в далекую радугу, которая не видна из окна, поскольку оно упирается в стену соседнего дома. Где пушистые белые хлопья снега, еще не достигнув земли, превращаются в серую грязь. Где прошло детство и наступила старость. Все возле этого окна. И с той и с этой стороны исчезает жизнь, бессмысленная и бесполезная. Завтра захотев пожрать, он встанет и пойдет собирать алюминиевые банки, чтобы сдать их на Кировском рынке, получить жалкую мелочь и купить себе дешевые макароны или картофель. Даже на нормальную водку денег не хватит, а это значит, что придется покупать спирт, от которого сводит конечности, болит желудок и кости. Про потерю умственных способностей говорить бесполезно, мозги вытекли еще двадцать лет назад. И эта перспектива ему нужна?
Ленька встряхнул головой, отгоняя навязчивое виденье. Перспектива вырисовывалась великолепная. И все же, он может хоть один раз поступить так, как велит ему то, что раньше называлось совестью. Он целый год прожил так, как не жил никогда. Сбылась мечта русского Емели, - сидишь на печи, них*я не делаешь, а счастье так и прет в руки. Главное, что знаешь имя этого счастья. Не щука из речки-говнотечки, а вполне реальная кобыла.
Он набрал телефон, который дал ему Эдуард.
- Я ждала твоего звонка, - ответил с того конца до боли знакомый голос. Столько лет, а он прежний – грубый и звонкий, задиристый.
- Зачем ты это сделала?
- Ты знаешь, это не телефонный разговор. Давай встретимся завтра на углу Стачек..
- И Новостроек, - продолжил он. – Я помню это место. Хорошо, но я прежде скажу, что я разрываю договор и ухожу.
- Я знаю, - неожиданно, вздохнула она. – Эксперимент закончен. Я говорила ночью с Ульяной...
У Леньки забилось сердце, в висках застучала кровь, а руки задрожали словно с сильнейшего перепоя.
- Ты ей, - Маринка медленно, тягуче пережевывала каждое слово, словно хотела проверить его нервы на стрессоустойчивость.
- Безразличен! – выпалил Ленька.
- Отнюдь, - не меняя тональность, продолжила женщина. – Ты ей очень понравился и ей будет очень жалко, если ты так и не найдешь себя в жизни. Представляешь, она маленькая девочка поняла тебя за какой-то год, а ты маешься всю жизнь.
- О, ты мне Инку мою напоминаешь, - вырвалось у него.
- Это не мои слова, а Ульяны. Хорошо, этот вопрос я решу. Договорим при встрече. В квартире можешь не убирать, вдруг изменишь свое решение, но ключи захвати на всякий случай. И еще, за банкой с геркулесом на кухне лежит ключ от Ульяниной комнаты. Она просила передать, что в ней ты найдешь ответ на свой вопрос.
- Какой?
- Увидишь! До встречи!
В принципе, ответ он уже получил и идти в комнату девушки, только для того, чтобы вконец убедиться и добиться подтверждения Маринкиных слов, совсем не обязательно, но Ленька отпер дверь и зашел. В комнате все было убрано, даже картина с мольберта исчезла. На накрытом скатертью столе лежала одинокая фотография и листок бумаги. На фото две девушки целовали друг друга в губы. Одной из них была Уля. Ленька взял листик с парой написанных строк. «Это я с Олей. Мы любим и мы счастливы. Ведь настоящее счастье, когда любишь ты! Ты прав Леонид»
Он бросил листок на фотографию и вышел из комнаты. Вернувшись к себе, он поднял с пола недописанные строки и закончил стишок за считанные минуты.               
Залив глаза змеиным ядом
Насытив льдом густую кровь.
Как смерд ползу – окопным гадом,
Похоронить свою любовь!

Ведь знаю, сука, что не любит,
Она  бухих моих прикрас.
Но каждый раз, гадаю тупо:
Авось проскочит в этот раз.

Дверь. Домофон. Звонок. Тревога.
От страха сердце не стучит.
Вот скажет – скатертью дорога…
Но Ольгин голос: Уля спит!

Ульяна спит. Какое счастье,
Ведь кто не пойман, - тот не вор.
И в сердце улеглось ненастье,
Небесный дремлет режиссер.

Стою, нахмурившись фазаном
Горжусь собою, как герой.
Ульяна спит – привет «тарзанам»,
Я вылечил свой геморрой!

Ведь надо ж было так влюбиться,
На склоне лет, закате дней.
Ульяна спит, пусть ей приснится
Лазурь тропических морей




Где над волной такой безмерной,
Палящим солнцем, зноем ночИ.
Ей кто-то шепчет о бессмертном.
И громко любит что есть мочИ!

Где водопады и аулы,
Где кенгуру и крокодилы,
Киты, мурены и акулы,
И от любви теряешь силы!

Ульяна спит. Ей снится ветер,
Ей звезды снятся и лианы.
Безбрежной дали океаны
И сладкой дремы на рассвете.

Влюбиться на исходе жизни,
И все что есть осталось в прошлом.
Готовь себя к веселой тризне,
А хочешь… думай о хорошем.

Что спит Ульяна крепко-сладко,
Что завтра вновь ее увидишь.
Что смерть придет не мирно-гладко,
Но сам себя не ненавидишь.

Ульяна спит, укрывшись ветром
Дождем, что на закате светел.
Дорогой шелка километром
И камнем превращенным в пепел.

Я протрезвел: душой не телом,
Как корень, что не производен.
Нельзя любить, так, между делом.
Ульяна спит … и я свободен!

Назавтра он медленно шел по трамвайным путям на улице Новостроек и злился на весь мир. Вечером, вернувшись домой, он ощутил всю прелесть прежней жизни, едва увидав лицо матери, открывшей ему дверь. Порой ему казалось, что эта старуха просо жаждет его смерти, но не решается совершить преступление. Она просто не может допустить, чтобы он продолжил свое существование после ее смерти. Она реально опасалась за жизнь своего младшего сына, которого в отличии от него, любила изначально. С Ленькой все было иначе. Она хотело девочку, в отличие от сестры, которая хотела сына, а вышло все наоборот. У сестры появилась Ирка, а у нее – Ленька. В придачу ко всему, у нее пропало молоко и Ленька питался молоком своей тетки. А дальше –больше. Мальчик был каким-то хилым, глупым, трусливым, совсем не таким, каким представляла она. Мнение отца в воспитании ребенка часто не совпадало с мнением матери, но она научилась играть на струнах противоречий с ненавистной свекровью, чуть что вменяя ему любовь к «своей мамаше» и безразличие к ней самой. Патологическая ненависть к старшему сыну, переродилась в безмерную любовь к младшему и оба ответили ей взаимностью. Посеешь ветер – пожнешь слезы! Так оно и вышло. Однажды сорвавшись с петель и почувствовав свободу, женившись на Инне и уйдя из дома, Ленька больше не желал мириться с произволом матери, даже когда его выгнали из семьи. Субтильный, инфантильный тип говорили про него знакомые и пеняли ему его все. И Ленька закрылся в себе, в своем внутреннем пространстве, не находя ни у кого поддержки. Водка, собутыльники и сны. Сны о чем-то большем, как пел БГ, не случались. Скорее сны не о чем!
«Из Ленькиного дневника»


      Вроде бы и пить-то особо не хотелось, но я все же вышел на улицу. Погода была хоть и промозглая, но довольно сносная, для середины августа, и я был в обычном спортивном костюме, кроссовках и легкой ветровке голубого цвета. Банок из-под пива и тоника я быстро набрал один пакет и пошел сдаваться на приемку находившуюся на рынке.
Очереди никакой не было, но возле приемки суетились какие-то рабочие в желтых касках с отбойными молотками и газовыми баллонами. Тут же стоял экскаватор и лежали лопаты. Намечается какое-то строительство, решил я и постучал в окошко приемки. Вагиз открыл дверь. Его рожа была помята, словно он спал и я разбудил его. Я извинился и протянул ему пакет с банками, но он только похлопал глазами, отошел в сторону и стал мочится. Подошли еще несколько бомжей с алюминиевыми частями от пишущей машинки и встали передо мной. Азербайджанец поссав, взял у них метал и прошел в свою каморку. Я стоял и безразлично наблюдал за происходящим. Вдруг, те трое сдававшие алюминий, развернулись и пошли куда-то по делам, а рабочие в желтых касках, отодвинув меня от входа, принялись капать канаву возле кирпичного здания автомойки. Я вернулся к железной двери приемки и постучал. В окошке появилась рожа азербайджанца и он сказал мне, чтобы я зашел попозже, потому что ему некогда и он должен отлучится по срочным делам. Я попробовал возразить, но он захлопнул окно перед моим носом.
Вскоре он вышел из приемки в сопровождении какого-то человека огромного как медведь, они сели в Мерседес выехавший из помещения автомойки и куда-то уехали, предварительно повесив замок на дверь. Мой пакет с банками остался в приемке, а денег за него я так и не получил. Вот такая загогулина , как сказал бы Б.Н. Ельцин.
Я почесал репу и решил сходить домой, чтобы взять пару книг и сдать их тут же на рынке, на втором этаже и на полученные деньги все же опохмелиться. Почему-то я отобрал Бунина и Довлатова, две книги желтого цвета в твердых обложках и довольно толстые.
Вернувшись на рынок, я его почти не узнал. Кроме центрального кирпичного здания все остальные постройки были снесены, а вместо них зияла черная пустыня из вспаханной земли. Место возле приемки заасфальтировали и прорыли два водостока. На новой металлической двери висел массивный замок, а вместо автомойки сверкал здоровенными стеклами новенький концертный зал. Нехило, подумал я, ведь если захотят, то могут за день и сломать и построить. К чему бы это. Но задаваться глупыми вопросами я не стал, а поднявшись на второй этаж рынка на эскалаторе, я прошел в зал, где можно было купить или продать старые книги, и встретил там своего приятеля, который служил когда-то в ФСБ. Мы поздоровались и я рассказал ему о своей проблеме. «Это ерунда, -сказал приятель - давай я сдам твои книги». Я передал ему два тома и остался ждать возле двери. Он не появлялся.
Я продолжал ждать. Наконец мне надоело и я, распахнув дверь, сам оказался в помещении, в котором глаза разбегались от миллиона книг, и вкусно пахло типографской краской и старой бумагой с плесенью. Я подошел к мужчине стоявшим возле книжных полок и спросил у него про моего приятеля. 
-Да - ответил мужчина в белой рубашке и нарукавниками баклажанового цвета - я сейчас найду ваши книги. Они нам не подходят, за такие мы деньги дать не сможем.
- Да наплевать мне на деньги, он библиотечные и мне за них оторвут голову, - ответил я.
- Посмотрите сами, - сказал мужчина и показал рукой на полки,-  а если не найдете, то выберите себе похожие, авось прокатит.
Что именно прокатит, я, к сожалению, не понял, подошел к полкам и стал рассматривать корешки книг. Внезапно захотелось жрать, но денег то я за свои смятые банки так и не получил, а следовательно ничего не смогу купить себе из съестного.
Я рассматривал стеллажи с книгами, а голод все сильнее и сильнее подступал к желудку. Бог с ними с книгами, решил я. Тут недалеко до леса, а говорят, что подосиновики пошли, наберу пакет грибов, поджарю тут же, утолю голод, тогда и с книгами и банками разбираться будет проще.
Я спустился вниз по лестнице, предупредив продавца в нарукавниках, что вскоре вернусь и вышел на улицу. Неожиданно возле стеклянного зала оказалось множество черных машин с мигалками и вместо рабочих в желтых касках сновали какие-то люди в черных костюмах и с рациями. Слава богу, до меня у них небыло никакого дела и я спокойно прошел сквозь ряды припаркованных машин и вышел на улицу пересекавшую тропинку ведущую в лес.
Возле обочины проспекта Маршала Говорова, у Окружной дороги и тропинки ведущей в лес, где росли грибы, я увидел трех мужиков, которые давеча сдавали алюминий. Они расположились на поваленном столбе освещения и разливали какое-то пойло. Я прошел мимо, когда один из мужиков окликнул меня. Это оказался приятель служивший в ФСБ, которому я отдал свои книги.
- Выпьешь?  - спросил он.
- А где книги, - в свою очередь спросил я.
Он неопределенно махнул рукой в сторону рынка и протянул мне руку с полиэтиленовым пакетом.
- На вот возьми!
Я взял пакет и развернул его, там был кусок какого-то мяса такого же цвета, как нарукавники у торговца книгами.
- Это тебе за книги, - сказал приятель.
- На выпей, - сказал другой, протягивая пластиковый стакан с белой жидкостью.
Я выпил. Тепло от кислой водки мгновенно разлилось по желудку и мне тут же расхотелось идти за грибами. А гарнир я сделаю из книг, решил я, ведь жрали же в блокаду всякую обувь и из клейстера супы варили.
Поблагодарив приятеля за подкинутый продукт, я пошел обратно на рынок, где на втором этаже была кухня, на которой готовили еду для продавцов и хозяев рынка. По дороге я обратил внимание на труп собаки, у которой небыло задних ног. Наверное трамваем переехало, подумал я, подозрительно заглядывая в свой пакет. К шмату фиолетового мяса прилипли какие-то куски шерсти, но это логично, ведь животные не могут жить без шерсти, они же замерзнут в наших климатических условиях.
По громкоговорителю висящему на столбе возле универмага торговавшего вещами из Белоруссии,  голос диктора вещал о благотворительном ужине и концерте устраевымым администрацией города в честь широкой масленицы. Праздник-то языческий, пронеслось в мозгу, а Полтава шибко православный! Х*й его паразита поймешь, за собор так уцепился, что никакие потомки лиц с цензами оседлости оторвать не могут.
Я обратил внимание, что возле здания рынка появились какие-то активисты с имперскими флагами и хоругвями, а так же пара попов в рясах и со свечками в руках.  Другой поп в золоченой парче что-то голосил и размахивал кадилом.
Беспрепятственно поднявшись на второй этаж, я прошел на кухню и занял столик возле окна. За соседним большим столом колдовал какой-то невысокий человек в песочного цвета костюме. Я взял висевшие над плитой, две разделочные доски, одну для мяса, а другую черт знает для чего, но для чего-то взял, и посмотрел на мужчину. Это был Путин, что меня почему-то совсем не удивило. Владимир Владимирович любил эпатажно выступить перед публикой: то сыграет на рояле, то спляшет кадриль, то пузо почешет у ребенка, почему бы ему в кулинарном искусстве себя не проявить. Поражало только, с каким непроницаемым лицом он колдовал над продуктами. На его столе лежал огромный шмат сала, здоровенный кусок ветчины, наверное, размером с полсвиньи и стояла здоровенная бутылка  виски. Владимир Владимирович крупно нарезал сало, вывалил его на чугунную сковороду, величиной с блин на котором дети катаются со снежных горок, и обильно полив его из бутили с виски, поджег. Вспыхнуло сине-желтое пламя. ВВП улыбнулся, и по-прежнему, молча, стал нарезать ветчину ножом напоминающим мачете. Странно это все, пронеслось в голове - ВВП один и без охраны. А что если я террорист какой-нибудь, ведь я могу беспрепятственно совершить теракт, или клинком его по горлу полоснуть. От таких мыслей мне стало дурно и страшно, и я решил сходить к книгопродавцу, узнать не нашли ли моих Бунина с Довлатовым.
Лысеющего мужчину в белой рубахе с нарукавниками, заменил другой, высокий в твидовом пиджаке.
- Нет, ничего не нашлось, - он расставил руки, словно хотел обнять меня.-  Возьмите что-нибудь другое.
Я взял «Москва Петушки» Ерофеева и «Книгу о вкусной и здоровой пище» с портретом Сталина на обложке. Она побольше и потолще, всяко сгодится для салата. Почему-то я решил, раз в блокаду ели канцелярский клей, то почему бы мне не сделать салат или гарнир из бумаги?
Не встретив никаких помех, я прошел на кухню, где по-прежнему колдовал президент. Сало в его сковородке шкварчало и шипело, а он молча поливал его алкоголем и улыбался, явно получая от этого процесса какое-то скрытое удовольствие.
Я между тем порезал свое мясо, которое оказалось жестким и вонючим, и, отложив его в сторону, положил на разделочную доску книгу «О вкусной и здоровой пище» и стал резать ее на гарнир. Путин не обращал на мою персону никакого внимания, словно меня небыло вовсе. Бумага подавалась с трудом, а самое странное, что из книги потекла какая-то зловонная склизкая жидкость, и заволокла вонью все наше с Путиным помещение. Президент молча посмотрел в мою сторону и плеснул на сковороду еще порцию виски.
Лучше бы мне налил, пронеслось в мозгах. Вонь становилась такой невыносимой, что я, отложив книгу в сторону, взял обе разделочные доски, и, пройдя мимо Путина в песочном костюме с неизменной ухмылкой на лице, направился в подсобку в которой был кран с водой.
Вся подсобка была набита одинаковыми людьми в черных пиджаках, которые, казалось, бесцельно бродили по помещению. Но стоило мне приблизится к соску с водой, как тут же возле меня оказался невысокий тип со светлыми волосами и серыми глазами и жестом показал, что воду включать нельзя.
- Но мне надо вымыть доски, - сказал я, - от них так воняет. Парень с песочными волосами, поморщился, подумал некоторое время и махнул рукой.
- Мой только быстро.
Я сунул доски под кран. Парень безразлично наблюдал за мной. Потом резко протянул руку и выключил кран. Я стряхнул воду. Он жестом показал, что я должен следовать за ним.
Прямо у меня на глазах, он вдруг преобразился. Он слегка подбоченился, расправил плечи,  я почувствовал, что под мышками у него спрятано оружие. Минуя кухню, мы прошли в какой-то коридор и, пройдя по нему, вышли на лестницу. Спустившись по ней, мы оказались за сценой огромного прямоугольного зала под завязку наполненного людьми. Парень выглянул из-за массивной шторы и поманил меня пальцем. «Владимир Владимирович Путин донесся голос диктора из висевших где-то по всему периметру зала мощных динамиков. Я устремил свой взгляд на передние ряды. Находившиеся в зале люди встали и зааплодировали. В самом конце зала отворилась маленькая дверь, и показался человек в песочного цвета костюме. Он поклонился, помахал присутствующим рукой и подошел к задним рядам, где, как объявлял диктор, находились почетные жители города. Их было немного и от остального зала их отделяло внушительное расстояние.
Путин пожал руку, по моему, Пиотровскому и прошел по ряду, чтобы занять свое место возле певицы Ваенги. Она тоже из Ленинграда? подумал я. Откуда в моем городе столько сброда? Тем временем, зал разродился бурными овациями. Путин саркастически улыбался.
Я стоял и понимал, что так и не съел ничего за весь сегодняшний день. Раздался гимн России в исполнении Стаса Михайлова и на сцену вынесли сковородку с огромными кусками кровавого цвета ветчины  и кипящим жиром в котором плавали остатки моей недорезанной книги «О вкусной и здоровой пищи» с портретом возжя всех времен на обложке. Сталин удовлетворенно улыбался.
Ленька шел по поребрику вдоль трамвайных путей. До встречи оставалось еще около десяти минут, но он не привык опаздывать. Вот он знакомый перекресток с вечно сломанными светофорами. Навстречу, по трамвайным путям, сломя голову, несется черный джип. Сука, подумал Ленька, знает ведь, что здесь одностороннее движение, а летит как у себя дома. Черная машина мчалась ему навстречу. А что если спрыгнуть с поребрика, эта падла свернет или нет?
Ленька остановился на миг и сделал шаг навстречу приближающегося BMV.

;. Сашка не стал заезжать на ЗСД, а втопил по Выборгскому шоссе, пролетая КПП один за другим. В принципе, особо спешить ему было некуда, но потрясения от увиденного в церкви никак не давало ему успокоиться и прийти в себя. Женщина лежащая в гробу, страдавшая от рака молочных желез, не любящая своих мужчин, как следовало из ее стихов, загорелась в гробу. Школьник стоял неподалеку и явственно видел, как внезапно еле коптящий лепесток пламени, вдруг отделился от самой свечи и пролетев некоторое расстояние опустился на волосы покойницы. Те мгновенно вспыхнули фиолетовым пламенем и зачадили синим дымом. В церкви началась паника и возникла давка. Сашка выскочил одним из последних и видел, как покойница присела в гробу и из-под черной, обугленной коже на лице, торчали большие, перламутровые зубы. Зрелище было настолько жутким, что Александр даже слегка засомневался, а сможет ли он в таком состоянии добраться до города самостоятельно, не вызвать ли ему шофера или такси. Но спустя полчаса он успокоился и перекрестившись отправился в путь. За ж.д. станцией Удельная, он свернул и поехал через Черную речку и далее по Петроградской. На площади Льва Толстого ему на встречу выскочил гаишник в чине капитана. Никогда капитан ты не станешь майором, цинично пропел водитель, задевая крылом постового. Тот полетел в сторону припаркованного полицейского «Форда». Бог троицу любит, подумал Сашка, вспоминая предыдущую встречу с инспектором. Сейчас план перехват начнется, засуетятся тараканы, а потом на них снизойдет праведный огонь и они все сгорят в топке.
Сзади послышался вой сирены. Ужели по мою душу? Сашка не мог поверить, что менты так быстро проснулись. Он добавил газа, тем более, что проспект Маршала Говорова был пуст. Правого поворота на Новостроек естественно нет, там одностороннее движение, но объезжать через Комсомольскую площадь лень, поэтому он свернул и поехал по путям. Вон тот самый перекресток. Сашка взглянул на часы на торпеде и поднял глаза.
На встречу ему, прямо под колеса, прыгнул какой-то бомж. Он резко вывернул руль влево и нажал на тормоза.

;. Щетки пожалуй включать бесполезно, разводы на стекле хуже налипшего снега, хотя ничего не видно, но и пусть. Что же это было с ним, Андрей пытался понять, но соображалось с трудом. Цепочка событий, заплетавшаяся в клубок из колючей проволоки, становилась невыносимым эмпирическим сигналом, суетивность которого понять не рефлектируя весьма проблематично. Куда прежде ехать, к Марго или в прокуратуру? К Маринке логичнее, раз обещал. Что, что она там про Ольгу трепала? Бл*дь, единожды изменил и тут же влетел. Что это вообще такое, я беременна. У Андрея небыло своего ребенка и в иной ситуации он бы сходил с ума от счастья, но в данной момент это было настолько невообразимо, как родиться в непорочный час. Он решил поехать на угол Стачек и Новостроек, где много лет назад их микроавтобус РАФ, врезался в 41 трамвай и снес ему половину крыши. Тогда погибли его сверстники, но он остался жив. Проехав по Краснопутиловской, он обогнул Комсомольскую площадь и, свернув на Корабельную, перестроился, чтобы повернуть на Новостроек. Пережидая в пробке, он дозвонился до Ольги и услышал, что она уже на месте и ждет его. «Целую родная, - сказал Андрей. – Через мгновение буду!»
Он свернул за угол, перестроился в левый ряд и увидел, как ему в лоб заносит черный автомобиль. Удар в кабину, а дальше пустота...

; Маринка смотрела на себя в зеркало и не могла поверить, что эта раскрасневшаяся морда принадлежит ей. На лбу морщины, под глазами синяки, словно пила всю ночь, на левой щеке желтое пятно, под носом прыщик. Она раздраженно отодвинула от себя пенку для лица и задумалась. Если тест действительно подтвердиться, то ей предстоит не простой выбор. То о чем она мечтала всю жизнь сбывается, но каким образом. Сашка естественно захочет узнать, как так случилось, что она не спала с ним уже полгода и вдруг понесла. Расставание с мужем не входило в ее планы. Теперь что говорить Андрею? Что делать с ним? Промолчать и забыть о его существовании, воспитать ребенка самой. Честно ли это будет с ее стороны? Аборт! Вот уж нет, этого вы от нее не дождетесь никогда. Даже если врачи посоветуют избавится от плода по медицинским показателям, она откажется от этого категорично и безапелляционно. Уж лучше пускай она сдохнет во время родов, но произведет на свет потомство, чем будет реветь остаток жизни поминая не родившееся дите. Она решительно взяла телефон и позвонила мужу. В последний момент, она изменила свое решение признаться ему по телефону о положительном тесте на беременность, и просто назначила ему стрелку. Затем она вызвонила Андрея, но тому сообщила свою новость и так же попросила приехать. Разговаривать с женщиной Андрея она долго не решалась, но характер взял свое и она дозвонившись до Ольги, договорилась о встрече. Говорить на прямую с ней об измене мужа она не собиралась, не та натура, чтобы разрушать чужие семьи. Маринка хотела просто посмотреть на человека и в зависимости от сложившегося впечатления принять решение. Она постарается купить согласие Андрея на ребенка, устроив его на сытное место в корпорацию Александра. Пантелеев был тем, с кем меньше всего хотелось видеться, но он сам настоял о встрече, якобы чтобы передать ключи. Что ж, пускай будет так. Заодно свою Улю увидит, ловелас хренов. И последнее, кого она вызвонила, это была Ульяна. Разговор с девушкой был самым долгим и приятным. Все дело в том, что буквально накануне, Эдик по ее просьбе все же выяснил судьбу квартиры на Торжковской. Уж как он это сделал, не ее ума, но он вычислил, что родственницей той старухи хозяйки квартиры, которой бабка до своей смерти завещала жилплощадь была эта самая Ульяна из Краснодарского края. Тогда путаница возникла из-за того, что наследницу искали на Украине в Крыму, в бытность полуострова украинским, пока Путин не аннексировал его с помощью вежливых людей. А оказалось, что искать следовало в Крымске Краснодарского края РФ в котором случилось чудовищное наводнение несколько лет назад, и многие документы просто утонули или исчезли по чьему-то злому умыслу. И вот справедливость восстановлена и Марина торжественно вручит Ульяне ордер на квартиру.
Придя в прекрасное расположение духа, Маринка быстро привела себя в порядок и дав указание Арине, приготовить праздничный ужин, чего бывало не часто, она выпорхнула из своего пентхауза.
Она сидела в салоне своего автомобиля и наблюдала, как немолодая невысокая женщина в белом пальто оглядываясь по сторонам, ходила взад-вперед на условленном месте встречи. У нее были короткие черные волосы, светлое лицо без излишков макияжа, крупный горбатый нос, тонкие губы, впалые щеки. Глаза в очках с толстыми линзами, казались нереально огромными. Ольга пыталась кому-то позвонить. Рядом с ней появилась высокая фигура девушки с красными волосами завязанными в пучок. На Ульяне была черно-желтая куртка, синие джинсы и белые кроссовки. Она беспокойно озиралась, словно боялась увидеть здесь нечто неудобоваримое. Самое удивительное, что все женщины на месте, а мужики заставляют себя ждать. Правда до назначенного времени еще есть пять минут.
 Выждав пару минут, пока незнакомые между собой дамы поймут, что обе оказались здесь не случайно, Маринка затушила сигарету и собралась выходить. В этот момент земля под ней вздрогнула, раздался страшный грохот и яркая вспышка озарила полнеба.
Марго зажала уши руками и завизжала как побитая собака!

Собрать бы всех любовников моих в один сарай и тупо сжечь,
а после с упоением смотреть, как пламени язык, облизывая бревна
 стремится к небесам, что тот дамоклов меч над головою овна,
готов башку ему снести с кудрявых плеч.
и слышать, как вскипает мозг у этих тварей, как лопается кожа на груди,
 где нет сердец, а есть лишь только то, что спереди
  зовется  срамной плотью. А где же звонкий смех, что веселил Авдотью
 всю жизнь мою, над пропастью во ржи, у бездны на краю?
Лишь стоны, крики, ор и словно вой шакала, шампанского хочу, с горла, а не с бокала
 я выпью за мужчин прекрасней всех мужей, что вились возле ног с искусностью ужей,
стремясь попасть во чрево непременно. Попали ну и как? ..и в такт попеременно
 имели все, чем так хотелось вам владеть, теперь имею я, а мне ли не иметь?
 ведь вы рабы и были мне рабами, пусть гуще дым, пусть будет ярче пламя,
костер из снов любовников моих зачахнет и сгорит как ночь, что веселит
началом пробужденья, от сумрачных покровов забытья, от возбужденья,
 от моря откровений бытия, от просветления ума и помраченья.
Авдотья пробуждается от сна, испарина на лбу и в дрожи руки,
 ну сны, ну вы паскуды-суки, дрожа всем телом думает она.
И между ног горит, сгорает тот пожар, что ночью разожгла сама греха не чая,
пойти помыться или выпить чая?. авось исчезнет сумрачный угар.
Все полегчало, можно позвонить, смартфон в руках, в раздумье между прочим,
кому звонить, к чему, зачем? и … Ах! Взвивались кострами московские ночи.
Стук в дверь, соседка вполубок протиснулась в кургузую квартиру,
и встав между кладовкой и сортиром промолвила: «Ну что мой голубок.
Дурную принесла я весть, чего стоишь, тут надобно присесть,
ведь правды нет в ногах, как нет ее на свете, вот так оно и так, сгорели на рассвете
 все мужики за час. Взрыв грохнул на заводе, от молнии такой, что не было в природе не в мире ни у нас.
Так всех до одного  забрал огонь небесный, лишь дед Халдей один,
но он же бесполезный для женственных утех, как старый нафталин
для моли молодой слетающей с перин
 к мехам и вожделенью плоти…Тьфу ты напасть!» -  испачкавшись в блевоте,
 соседка поспешила прочь. Авдотью же рвало и день и ночь,
И ночь и день, и снова день. Когда же к ней пришли, то не нашли,
осталась только тень
 Нагая тень на кромке одеяла, на пыльных покровах зияющих небес.
И право для чего сгубить мужъев желала, никак в вагину к ней забрался мелкий бес,
Что шепчет в ухо всем вводя их в искушенье, что есть лишь ты одна, а все вокруг одно,
А всё вокруг одно  уродства порожденье, чу в зеркало взгляни, что видишь там…

;) . -А почему по радио матом ругаются?
-Как ругаются.
-А вот женщина сказала. Желаю мужчинам хорошего еблита!
- Не еблито, а либидо, какая ты глупенькая девочка! Это когда стоит как кирзовый сапог.
- А понятно. А кирзовый сапог здорово стоит?
- Еще как стоит, не положишь. Все по уставу!

  Резкий визг тормозов, глухой звук удара и скрежет металла о металл, а затем чудовищной силы взрыв и лопнувшие барабанные перепонки, на миг повергли его в шок. Но, только на тот миг, пока пламенем и взрывной волной Ленька не рухнул в горящий снег. Мгновенно лопнули стекла очков, и оплавились  пустые глазницы. Сами глаза испарились, словно капля дождя в раскаленном воздухе. Вздулась  и обуглилась кожа под испепелившейся одеждой. Тело нелепо скрючилось и сжалось, напоминая собой эмбрион в утробе матери. И только хрупкая душа кружила над пылающим кострищем и смеялась над своей последней проделкой. Вскоре к ней присоединились еще две  беспечных души и нечто неопределенное и бесформенное, с запахом подгоревшего  говяжьего фарша. Это была душонка бездомного пса, случайно оказавшегося возле произошедшей трагедии. Бензовоз вспыхнул тысячами солнц, истребляя вокруг себя все живое и неживое. И только три мужских души обнялись, облобызали друг друга и полетели смотреть как Кержаков открывает футбольное поле в Купчине. Ведь кто бы они небыли в земной жизни, в душе они всегда были футболистами. Вскоре за ними увязалась душонка бездомной суки и они приняли ее в свою компанию.
А как же женщины?
Бабы подождут, ведь футбол он куда важнее!


2016 г. За полтора года до чемпионата мира по футболу в России.