Мне снился снег

      Мне снился снег. Холодный, глубокий, колючий и темный. Он наваливался на плечи, укутывал с головой, заставляя беспомощно задыхаться в темноте. Снег был моим кошмаром уже многие годы.
           Тогда мне было лет семнадцать, может, чуть больше. Так повелось, что каждую зиму я приезжала на каникулы в деревню к дедушке. Ездила на электричке, станции возле деревни не было, поэтому просила чуть притормозить и прыгала. Сугробы мягкие, приземлялась всегда удачно. Жаль, что обратно так не запрыгнуть, приходилось до станции идти.
     Та зима не была исключением. Собиралась как всегда недолго: закинула на спину рюкзак, взяла на поводок свою лохматую собаку Хелу, махнула рукой родителям и ушла. Проводница Катя приветливо улыбнулась, почесала Хелу за белым ухом и пожелала приятного пути. Ну вот, теперь можно и расслабиться.
    Я задумчиво смотрела на проплывающие за окном зимние пейзажи. Снега выпало много, и теперь леса и поля напоминали пуховые подушки. Хела мирно дремала у моих ног. Чьи-то дети уже успели заплести тонкие косички из ее длинной шерсти. Малышей от своей собаки я никогда не отгоняла. Хела у меня умная и спокойная, лишний раз даже голоса не подаст, не то что детей тронет.
    От скуки начала рассматривать пассажиров. Напротив меня места пустовали. Оно и понятно, ведь сижу я у самых дверей, из который неслабо так поддувает. За два ряда от меня расположились две старушки, их я помню, тоже часто на этой электричке ездят. Еще чуть дальше заметила юных собачьих парикмахеров: мальчика и девочку лет пяти, молодую маму рядом с ними и, похоже, бабушку.
     На другом ряду у окна сидели двое мужчин с лыжами и большими сумками. Охотники, должно быть. В дедушкиной деревне свои есть, значит, эти до конечной едут. А в дальнем углу вагона дремал, привалившись к стенке, молодой парень, ввергший меня в изумление. Джинсы, куртка, ботинки, тонкая шапка. Явно городской. И куда он в таком виде едет? За городом морозы такие, что в раз околеет. Видимо, парень изучающий взгляд почувствовал, поднял голову и безошибочно посмотрел в мою сторону. В карих глазах читалась усталость и глухое раздражение. Я отвернулась. За окном все так же проплывали заснеженные леса и поля. Умиротворяюще стучали колеса. И я сама не заметила, как задремала.
    Разбудила меня проводница, сказала, что через десять минут выходить. Я широко зевнула, потрепала Хелу и потопала к выходу. Уже стоя с Катей в тамбуре, с удивлением отметила, что странный городской парень находится тут же.
- Ты куда? - спросила я, - Здесь нет станции.
- Но ты же выходишь, - голос у него был слегка простуженным, а глаза все такими же устало-раздраженными.
- Я прыгать буду.
- Ну и я прыгну.
- Ему в ту же деревню, - пояснила проводница и с сомнением попросила, - доведешь его, а то дорог у вас там нет, мало ли заблудится.
- Я местный, - хмыкнул парень, - не потеряюсь.
По лицу Кати было видно, что сомнений у нее не убавилось, скорее наоборот, но возражать женщина не стала.
- Вам пора, - она открыла дверь и отошла.
- Счастливого Нового Года! - улыбнулась я и первая сиганула в сугроб.
- И тебе, Надюш! - донесся ответ проводницы.
     Приземлилась, как на перину, убедилась, что Хела успешно "утонула" рядом, затем кое-как встала, счищая с себя снег. Поезд с шумом скрылся за поворотом, Хела тут же выскочила на рельсы и отряхнулась, за ней, переваливаясь не хуже гусыни, вылезла я. Последним, к моему удивлению, на пути выбрался и мой нежданный спутник. Парня от холода била крупная дрожь, да и выглядел он сильно замерзшим, но виду не подавал.
- Может хоть имя скажешь? - бросила я.
- Вадим.
- Надя, - я протянула руку.
Вадим печально улыбнулся:
- Извини, жать не буду. Холодно.
- Что ж теплее не оделся? Нам, кстати, туда, - я уверенно зашагала вперед по рельсам.
- Деревня в другой стороне.
- И как ты по сугробам до нее добираться собираешься? Там ведь не один километр идти.
- А ты как добираться будешь?
- Сейчас возьму у дяди Миши лыжи и поеду.
- А собака?
- Хела тренированная. Добежит.
Остальные десять минут ходьбы до сторожки мы молчали. Вадим мерз. Я думала. Хела радовалась прогулке. Наконец показались теплые огоньки маленького домика. Мы, не сговариваясь, ускорили шаг.
- Дядь Миш, открывай! - забарабанила я в дверь.
- Чего опять шумишь, Надена? - На пороге показался крепкий старик в шапке-ушанке, - Фу, Хела! - прикрикнул он на полезшую лизаться собаку, -  За лыжами, Наден?
- За ними.
- Держи, - дядя Миша подал мне широкие охотничьи лыжи, - деду своему скажи, чтоб смазал, а то скоро шагать в них будешь. А это кто с тобой? - сторож наконец заметил Вадима, - жених что ли твой?
- Да нет, дядь Миш, это так, попутчик, ему тоже в нашу деревню надо. Только у него лыж нету. Может у тебя еще пара найдется?
Старик задумчиво почесал затылок, сдвинув ушанку на лоб.
- Да вроде были какие-то, - неуверенно сказал он, - сейчас поищу.
Дядя Миша исчез в домике и чем-то пару минут там гремел, затем вернулся со старенькими, побитыми лыжами.
- Держи, парень. Уж что есть.
- Спасибо, - Вадим улыбнулся, - Я верну.
- И вот еще что, - дядя Миша снова скрылся в сторожке, но вернулся сразу и бросил моему спутнику такой же старенький полушубок и варежки, - надевай, а то околеешь раньше, чем до деревни доедешь.
- Спасибо, - на этот раз в голосе парня действительно прозвучала благодарность.
- Вернешь, - строго добавил сторож, - ну все, езжайте, а то метель к вечеру обещали.
- До встречи, дядь Миш! - улыбнулась я и поспешила к лесу.
- Привет деду передавай!
        - Хороший старик, - Вадим догнал меня и пошел рядом. Похоже, наличие полушубка и варежек подняли ему настроение, - он всегда тут живет?
- Дядя Миша в деревне живет, а в сторожку приходит только электрички встречать.
Остановившись на опушке, я застегнула на ногах лыжи.
- И часто приходит?
- Понятия не имею, - я дала ходу.
Не без труда справившись с непривычными креплениями, Вадим последовал за мной. Хела же уверенно заскакала за нами по лыжне. От путей до деревни было без малого два часа на лыжах. Сначала полем, потом лесом и снова полем. Дорога шла по прямой, и была помечена красной краской по стволам, так что заблудится непросто.
       Первый час мы шли нормально, а затем вопреки все прогнозам началась метель. Нас накрыло еще в поле, на подходе к лесу. Ветер валил с ног, из-за поднявшейся пурги было почти ничего не видно, снег обжигал лицо.
- Нам надо укрыться, - прокричал Вадим, - мы в такой буран не дойдем.
- Главное до леса добраться, - отозвалась я, - там поспокойнее будет.
Однако я ошиблась. Метель в лесу гуляла хоть и не так сильно, но все равно ощутимо, вдобавок начало холодать.
- Сходим, - Вадим уверенно съехал с дороги налево, - тут рядом есть охотничий домик. Переждем там, потом поедем.
 Я бросила взгляд на пройденное поле, на измученную Хелу и согласилась.
Домик действительно был, хотя о его существовании я ранее не знала. Вадим стащил лыжи, уверенно взбежал на крыльцо и зашел.
- Чего стоишь? Заходи! - бросил он мне.
В доме было почти так же холодно, как и в лесу, зато не дул ледяной ветер и не валил снег.
- Сейчас печь растопим и согреемся, - Вадим грохнул дверным засовом, окончательно отрезая нас от буйства зимы, и забегал по домику.  Я поставила в угол лыжи, присела рядом с Хелой и начала растирать ей замерзшие лапы. Собака прикрыла глаза и чуть заметно подрагивала то ли от холода, то ли от усталости.
- Как ты узнал, что здесь охотничий домик?
- Его отец строил. Летом мы иногда из деревни уходим и тут ночуем. Можно сказать, это наше тайное место, о домике кроме бабки никто не знал.
- А почему не в деревне?
- Отсюда до реки ближе.
Через полчаса Вадиму удалось разжечь печку. Промерзшие поленья разгорались неохотно, к тому же покрылись инеем и дымили.
- Ничего, - вздыхал парень, - зато тепло будет.
- Интересно, на сколько мы здесь? Метель ведь может и до утра не закончиться.
- А она и не закончится. Такие сильные метели быстро не заканчиваются.
- И что нам делать?
- Переночуем здесь, а утром пойдем в деревню.
     Через три часа маленький домик прогрелся. На крохотной кухоньке нашлась кастрюля и крупа. Мы растопили немного снега и сварили кашу. Пожалуй, это была самая невкусная и самая памятная каша в моей жизни. Мы ели, сидя возле камина, прямо из кастрюли, запивая уже остывшим чаем из моего термоса. Хватило всем, даже Хеле. Под вечер мне удалось разговорить моего собрата по несчастью.
- В деревне бабка моя жила. Мы с отцом на лето к ней приезжали, домик вот построили, рыбачить на реку ходили. А на днях мне соседка позвонила, сказала, что бабка моя померла. Я не подумал тогда, другу сумку отдал, и прямо из универа на электричку, - Вадим скривился, - дурак я. Бабка мне как вторая мать была, а я не ценил, думал...а что теперь об этом? Сама то что в такой глуши забыла?
- К деду езжу, - я сделала глоток, - родители не особо рады, конечно, что я в такую даль одна каждую зиму мотаюсь, но ничего, не мешают, а деду радостно.
    Мы еще долго проговорили о том и о другом. За окнами все так же выла метель, Хела мирно дремала, положив голову мне на колени, да и я поймала себя на том, что засыпаю.
- Ладно, хватит сидеть, спать пора, - Вадим поднялся. - В комнате диван был, ложись на нем.
- А ты?
- А я на полу.
- Замерзнешь. Лучше ко мне на диван иди.
Вадим посмотрел на меня с сомнением, но возражать не стал, тем более вдвоем спать было, действительно, теплее.
         Проснулась я затемно, несколько минут бездумно смотрела в темное окошко, затем бросила взгляд на электронные часы. Полдвенадцатого. Что за черт? Уже должно было рассвести. И тут меня осенила страшная догадка.
- Вадим! - я потрясла спутника за плечо, - Вадим, проснись!
- Что? - Голос парня больше напоминал карканье, глаза покраснели, на щеках расцвел нездоровый румянец.
Я приложила ему руку ко лбу.
- Да у тебя жар, - ахнула я.
- Неважно, - Вадим скинул мою руку и сел, - что случилось?
- Нас, кажется, засыпало
- В смысле?
- Дом снегом засыпало.
- Да быть такого не может!
Я молча показала ему часы, затем ткнула пальцем с окно.
- Твою ж мать! - Парень подскочил с дивана и бросился к двери, на ходу одеваясь. Я поспешила за ним.
Вадим вытащил засов и распахнул дверь, даром она открывалась внутрь. За дверью была стена. Высокая стена сплошь из льда и снега, закрывающая дом, кажется, по самую крышу. Парень снова выругался, на этот раз более длинно и витиевато. Хела подошла к стене и с удивлением ее понюхала, затем попробовала прокусить, но лишь шаркнула зубами по ледяной корке.
- Лопата есть? - уточнила я
- Есть! Только не поможет тут лопата. Кирка нужна, - однако, в кладовку Вадим сходил и притащил обычную железную лопату.
- Погрей пока чаю, - попросил он и воткнул свое орудие в стену.
    За день нам удалось проковырять выбоину, размером около метра и глубиной в половину того же метра.
     На второй день чуть больше, но об освобождении из ледяного плена речи еще даже не шло.
      А на третий день Вадим слег. Вчера он еще держался, жутко кашлял, пил горячий чай и шатался от усталости, а сегодня просто не смог подняться. Ему нужно было нормальное лечение, а в доме, как назло, из лекарств был только йод и бинты. Я положила ему на лоб прохладную тряпку, чтобы хоть как-то сбить температуру, покормила осточертелой кашей на воде и велела не двигаться. Стоит ли говорить, что за день дыра увеличилась совсем немного.
       На четвертый день Вадим встал и даже был бодрым и почти здоровым, ковырял стену и уверенно убеждал меня, что скоро мы выберемся, что даже если сами не сможем, нас найдут и вытащат, что в крыше есть дыры, и воздух у нас не закончится, и что обязательно все будет хорошо.
       На пятый день у него начался бред. Вадим не просыпался, метался на диване, кого-то звал, температура у него зашкаливала, а голос то и дело срывался. К тому же я никак не могла его успокоить. Положение спасла Хела. Она подошла к парню, положила голову на диван и лизнула его в лицо. Вадим судорожно сжал собачью шерсть и угомонился. Хела внимательно на меня посмотрела. В ее глазах читалось "я посторожу его, а ты иди и вытаскивай нас отсюда". Я пыталась, колотила эту чертову стену, плакала, снова колотила и снова плакала, казалось, это будет длится бесконечно. 
        На шестой день встали часы. Вадим не просыпался. Хела все так же сидела с ним. Стена не поддавалась.
        На седьмой день закончились дрова. Тепло в доме еще держалось, но, было ясно, что это ненадолго. Сварить кашу не получилось, пришлось жевать сухую крупу с водой. Гадость. Пыталась напоить Вадима. Ничего не получается. В себя он не приходит, температура не спадает. Накрыла его своей шубой. Ему нужнее. Хела выглядит измотанной. Предложила ее сменить. Собака не отреагировала.
     День восьмой. Кажется, я теряю счет времени. Не могу понять ни время суток, ни, тем более, час. В доме похолодало. Вода заканчивается. Крупа, кажется, тоже. Вадим лежит весь белый. Дышит через раз. Господи, помоги мне...
      День девятый, наверное... Хочется пить. И есть. Сил ковырять стену уже не хватает. Похоже, это конец... Уже погружаясь в холодную темноту, слышу отчаянный собачий вой.
     Нас нашли и на десятый день, когда найти уже почти и не надеялись. За это нужно сказать спасибо Хеле. Увидев, что и я не просыпаюсь, собака начала выть и лаять, на ее лай спасатели и вышли. Не знаю, как нас откапывали, и что было дальше. Очнулась я в доме деда укутанная в несколько одеял. Сам дед выглядел каким-то больным и вымотанным до предела. Запретил мне больше к нему приезжать. Неужели все обошлось?
- А где Вадим? - негромко спросила я.
- Какой Вадим?
- Ну, тот парень, что со мной был.
Дедушка помолчал, затем все же ответил:
- Не выжил он. Умер от воспаления легких, всего два часа до помощи не дожил.
"Не из-за меня ты выть начала, Хела, - я бросила взгляд на собаку. - Смерть почувствовала".
- Как она?
- Здорова, только голодная очень.
Я замолчала. Все произошедшее казалось страшным сном. И я бы и хотела считать это страшным сном, если бы не один молодой парень, сгоревший от холода у меня на руках.
    Зимой мне часто снится снег. Холодный, глубокий, колючий, темный и смертельный. Он наваливается на плечи, укутывает с головой, заставляет беспомощно задыхаться в темноте. Снег - это мой личный кошмар. Снег и кареглазый парень, навсегда погребенный за ледяной стеною.


Рецензии