Северные королевства, скрижаль и... глава 11

                Глава XI


                «— Ты не знаешь, как проходит шабаш?
                — Знаю. В этот день все гарпии, ведьмы и другие фурии
                собираются в одном месте и устраивают пьянку.
                — Я же тебя не про 8 марта спрашивал!..»

                Анекдот


        –     Ты уверен, что нам сюда? – спросила Бетти и душераздирающе зевнула. – Ой не могу, сейчас свалюсь на землю и засну...


        Она по-прежнему, с самого начала пути, после ночевки в трактире у Вала Великанов, на границе, страшно мучилась от недосыпа и похмелья. Брюнетка попеременно жаловалась то на смертельную усталость, то на жуткую головную боль, то на мерзкие рвотные позывы и нестерпимую тошноту, периодически строя страдальческие мины, заламывая руки и всячески выказывая свое совершенно разбитое и абсолютно нетранспортабельное состояние.
        –     Конечно уверен, Бет, нам именно сюда, – уверенно ответил Виктор и в подтверждение своих слов махнул рукой в сторону торчащего у обочины дороги аккуратного деревянного указателя, на котором была вполне разборчиво выдолблена надпись сразу на двух языках – Старшими Рунами и на общем языке – Harrueld. Стрелка указателя недвусмысленно указывала на примыкающую сразу за ним к основному тракту дорогу. – Вот, тут и указатель специальный установлен. Даже на двух языках, заметь. Как раз для таких, как мы, туристов. Видать это место и вправду весьма популярное. Так что не сомневайся, поехали!


        Он пришпорил свою Плутовку, направляя её на боковой съезд с главной дороги и, проезжая мимо Бетти, в очередной раз изобразившей на лице крайнюю степень измождения, сочувственно заметил:
        –     Осталось немного, Бет, скоро уже прибудем на место, потерпи.


        Девушка в ответ отрешенно вздохнула, молча подчинилась судьбе, и, состроив кислую мину, медленно поплелась на своей Ленточке следом, пропустив вперед себя не только Виктора, но и Энджи, и даже Ааронгерна Голлондуэя на его муле. Низушек, обгоняя её, все же не удержался и укоризненно покачал-таки головой, выказывая свое неудовольствие состоянием и темпом движения наездницы. Этот жест не остался для брюнетки незамеченным, и она, в спину уже обогнавшему её оруженосцу, скорчила смешную рожицу и показала язык.


        Таким вот, совсем небыстрым маршем, благодаря все время отстающей от остальных Бетти, участники экспедиции двигались достаточно долго, пока не въехали на очередной ничем не примечательный пологий пригорок, с которого им неожиданно открылась удивительная картина.


        Местность впереди всадников плавно понижалась, образуя громадный и ровный, как стол, луг. Дорога резко сворачивала вправо, огибая эту местность, а прямо впереди, как раз посреди раскинувшегося просторного луга, резко, будто гигантский торчащий из травы палец, вздымалась вверх к небу крутая, с покатыми склонами, возвышенность, которая имела почти идеальную округлую форму.


        Несмотря на то, что у бугра совершенно не было скалистых выходов и высотой он никак не превышал ста пятидесяти-двухсот метров, при виде его в голове у Виктора возникло только одно единственное слово – «гора».


        Гора эта не имела на своей вершине совершенно никакой растительности – ни деревьев, ни кустарников. Даже травы на ней не было, а стояло только несколько каких-то неведомых идолов, огороженных старым, почерневшим и покосившимся, видимо от времени, щербатым штакетником.


        Никаких сомнений быть не могло в том, что именно эта круча, столь эффектно открывшаяся взору компаньонов, и являлась той самой Лысой Горой, о которой поведал Виктору в трактире, накануне вечером, капитан аэришеаррской стражи сэр Белеготар.

 
        Подтверждая безошибочность оной догадки, на окружающей луговине теснились в страшной сутолоке бесчисленные повозки, шатры, телеги и кибитки. Имелось даже несколько круглых кочевничьих юрт, разместившихся тут, видимо, для полноты картины. Всюду курились легкими дымками остатки ночных костров, кое-где проглядывали цветастые колпаки нескольких балаганов и что-то, отдаленно напоминающее беспорядочно разбросанные тут и там торговые лотки-навесы. Где-то поодаль лаяли собаки, что-то глухо звякало и брякало, периодически слышались ленивые окрики, доносился приглушенный расстоянием плачь сразу нескольких детских голосов, повсюду стоял негромкий ленивый многоголосый гомон, различалась старшая речь разнообразных диалектов, которая подчас сливалась в непрерывный и неразборчивый монотонный гул.


        Виктору эта картина живо напомнила орду во время их предыдущего путешествия в ставку Великого хана. Только, казалось, что здесь, у Лысой Горы, народу было значительно больше, хотя охватить взглядом весь ярмарочный лагерь мешала сама гора, вокруг которой, собственно, и располагались необъятным табором бесчисленные участники шабаша.
        –     Ну что же, я думаю, мы прибыли по назначению, – предположил Виктор, обращаясь к своим компаньонкам и на всякий случай удостоверился у остановившегося рядом с ним оруженосца. – Не так ли, досточтимый Ааронгерн?
        –     Прибыли, прибыли, – бодро подтвердил тот, утвердительно кивая головой.
        –     Это что и есть Лысая гора? – с сомнением в голосе уточнила Бетти.
        –     Она самая, в дышло её туды и сюды! – весело откликнулся низушек, что резко контрастировало с настроением задававшей вопрос брюнетки.
        –     А где же праздник, веселье и ведьмы на метлах? – недоверчиво осведомилась Энджи, оглядывая необозримое разноплемённое пестрое столпотворение. – По-моему тут все как-то уныло.
        –     Эх вы... – иронично, даже с некоей долей обиды в голосе, возразил Ааронгерн Голлондуэй. – Ну кто же на слете веселится днем? Это же ведьмин праздник, а не детский утренник, в дышло ему туды и сюды. Вот ужо погодите, наступит ночь, так вот тогда и поглядите, что тутова будет. Уж я не на одном слете побывал, в свое время, знаю о чем говорю.
        –     Тогда поехали, поищем место, где можно будет приткнуться до ночи, – предложил Виктор.
        –     И выспаться заодно, – оживилась Бетти.
        –     Кто, о чем... – со вздохом, неопределенно заметил Виктор и, пришпорив свою Плутовку, стал с пускаться на луг, по направлению к Лысой Горе. Остальные путешественники последовали за ним.


        Не прошло и десяти минут, как экспедиция достигла крайних повозок расположившегося вокруг горы громадного лагеря. Погрузившись в глубь этого хаотичного нагромождения транспортных средств, кострищ, шатров и тяглового скота, путники убедились в том, что большая часть обитателей столпотворения действительно, спала вповалку, по-видимому отдыхая от ночных забав. Кто в кибитках, телегах и повозках, кто у потухших, курящихся легким дымком давно прогоревших костров, а кто и просто так, на земле, там, где настигли их измученные утехами тела узы Морфея.


         Проезжая мимо мирно посапывающих участников слета, Виктор то и дело отмечал про себя следы творившегося здесь накануне непотребства: то тут, то там валялись на земле кувшины, фляги и бутыли, порой разбитые в дребезги, всевозможные объедки, разнообразные огрызки, тряпки и другой мусор. Спящие краснолюды, эльфы, гномы и низушки были зачастую совершенно голыми, даже несмотря на близкое наличие детей. Часто они возлежали парами, а то и по трое-четверо и даже пятеро, причем порой это были представители разных рас. Многие были вымазаны чем-то, иногда разукрашены причудливыми узорами, надписями и непристойными изображениями, иногда снабженными надписями на Старшей речи. В общем, по всем признакам, веселье тут действительно происходило безудержное и разностороннее. И чем пристальнее Виктор оглядывался вокруг, тем сильнее росло у него в душе сомнение насчет правильности его решения посетить этот вселенский вертеп.


        Молчание, царившее среди путников, в продолжение их неторопливой прогулки мимо утомленных бурным ночным гуляньем соучастников шабаша нарушил Ааронгерн Голлондуэй.
        –     Смотрите! – радостно воскликнул он, указывая куда-то пальцем, вытянув левую руку. – Вон там и местечко есть, как раз для нас!


        В указанной низушком стороне и вправду угадывалась небольшая свободная полянка, окруженная с двух сторон краснолюдскими повозками, а с третьей - кибиткой гномов. Места там для четверых путешественников было слегка маловато, но при желании расположиться было вполне возможно, а поскольку вокруг, сколько хватало глаз, больше не просматривалось даже такого пятачка, Виктор решил, что предложенное оруженосцем место вполне сгодится для их скромной компании. Он скомандовал остальным, и через пару минут все путники, покинув седла стали располагаться на тесной лужайке, намереваясь, для начала, пообедать.


        Когда все было готово, и Виктор потянулся к ближайшему от себя ломтю хлеба, Бетти, состроив очередную страдальческую мину, жалобно обратилась к нему:
        –     А где же твой бурдючок?
        –     А что такое? – издевательски спросил он в ответ, делая вид, что не понимает, в чем дело.
        –     Я сейчас умру, правда... – упавшим голосом сообщила брюнетка.
        –     Хватит глумиться над бедняжкой, – вступилась за подругу Энджи и добавила. – У меня тоже в горле пересохло...
        –     Так ведь я же совсем не против, так бы сразу и сказали! – невинно согласился Виктор и, порывшись в своей седельной сумке, достал оттуда увесистый бурдюк вина.


        После трапезы, разморившиеся от выпитого вина и теплого полуденного августовского солнца путники устроились на отдых. Из-за нехватки пространства всем пришлось лечь аккуратненьким рядком, так что издали их отряд стал напоминать упавший разнокалиберный забор.


        Бетти, на самом деле утомленная дорогой, почти тотчас же уснула, затем захрапел Ааронгерн Голлондуэй, третьей отключилась, тихо посапывая, Энджи и только к Виктору сон все никак не шел. Он смотрел в темно-голубое, какое бывает поздним летом, небо, провожал взглядом редкие кучевые облака, которые неспешно плыли мимо, будто огромные белоснежные пароходы и размышлял. Мысли его текли столь же нехотя, как эти самые облака, постепенно из бессвязных обрывков складываясь в более или менее стройные выводы.


        «Вот денек какой... – рассуждал он. – Загляденье прямо... И чего это мне не спится? Потом как назло, когда все начнется меня будет в сон клонить... а вот, кстати, интересно: что именно тут такого начнется? Судя по тому, что я видел, творится тут что-то невообразимое. Как бы не пожалеть потом, что привел всю свою банду сюда… Черт его знает, что у них здесь происходит, все вперемешку, ни хрена не понять, сплошной кавардак... Лишь бы только драться не пришлось, чтоб не как у этого хоббита сраного, чтоб ему повылазило...»


        Мысли сами собой незаметно переключились к происшествию в треклятом трактире.


        «Вот ведь тоже, на самом деле, вопрос, – думал Виктор. – Куда подевались эти подонки, выскочив из трактира? Не сквозь землю же провалились, в конце концов?! И обратно они вряд ли могли уйти, не солоно хлебавши: им ведь я нужен был, а меня они не заполучили. Вот кабы я им кишки повыпустил, тогда все было бы спокойно и ждать подвоха не приходилось бы, а так… Вдруг они тоже где-то здесь, неподалеку? А может, они даже следили за нами? А если, к примеру, они нас уже какой-нибудь ведьме заказали? Поди-ка теперь, разберись...»


        Он скосил взгляд на мирно спящую рядом Бетти и подумал, молча стиснув зубы и поиграв желваками:
        «Черта с два я им позволю! Чтоб еще хоть раз… чтоб хоть волосок!..»


        Потом мысли как-то неожиданно перескочили на Скрижаль.


        Эту каменюку где еще искать, ума не приложу, ядрит её налево! – продолжал свои рассуждения Виктор. – Вроде бы и не иголка в стоге сена... старикан этот говорит, что большая, хотя он тоже наговорит, тот еще трепло, язык без костей… Хоть бы знать, что за предмет такой, а то может мы уже сто раз мимо ходили, а ведать-то и не ведаем, что вот мол она, какая, Скрижаль... а вот, кстати, интересно же, какая она. Когда-нибудь же мы её увидим. Должны увидеть!


        Он стал представлять себе в подробностях, как они, все вместе, подойдут к обнаруженной, наконец, Скрижали, как девчонки будут восхищенно охать и ахать, глядя на неё, а он подойдет к этому священному камню и аккуратно погладит его шершавую холодную поверхность своей ладонью...


        Представляя в голове эту сцену, Виктор и не заметил, как заснул.


        Проснулся он от того, что его чем-то больно толкнули в бок. Он открыл глаза и понял, что это была Бетти. Именно понял, а не увидел, потому что вокруг было уже почти совсем темно. Наступала долгожданная ночь.
        –     Вставай, соня! – потребовала брюнетка и снова нетерпеливо подтолкнула своего компаньона. – Вставай, вставай, а то все на свете проспишь! Энджи со стариканом уже свинтили восвояси, пока я тут тебя будила.


        Услышав это неожиданное замечание, Виктор торопливо вскочил на ноги, стряхивая с одежды прилипшие пожухлые травинки, а из головы последние остатки сна.
        –     Все, я готов, можем идти! – сообщил он девушке, закончив приводить себя в порядок и вытянувшись в струнку, словно солдат на плацу.
        –     Куда пойдем? – кокетливо поинтересовалась Бетти и её лицо в ту же секунду приняло игривое выражение.
        –     Давай для начала Энджи найдем, – предложил Виктор, попутно про себя лихорадочно соображая куда она могла пойти вместе с таким коварным и непредсказуемым проходимцем, каковым, несомненно, являлся его оруженосец.
        –     А чего её искать? – неожиданно равнодушно осведомилась в ответ брюнетка и неопределенно махнув рукой куда-то вверх, добавила. – Вон же она!


        Виктор повернулся туда, куда показала его собеседница и тут же инстинктивно присел на корточки, потому что мимо него с легких свистом стремительно пронеслось с невероятной скоростью что-то большое, обдав его плотной струёй холодного воздуха. Он едва успел проследить боковым зрением за промчавшимся мимо предметом, как тот, улетев куда-то к нему за спину, вдруг громко взвизгнул и, голосом Энджи, изумленно крикнул:
        –     Ух ты! Ни..ра себе!

 
        И унесся дальше, скрывшись в темноте.


        –     Что... что это такое? – затравленно озираясь, спросил Виктор и даже немного закашлялся, потому что от волнения горло у него слегка перехватило.
        –     Так это ж она и есть, – спокойно объяснила Бетти.
        –     Кто? – все еще ничего не понимая продолжал допытываться её компаньон.
        –     Эн, – все так же невозмутимо ответила девушка. – Она уже второй раз мимо нас пролетает. Первый раз шума было больше... но ты все равно не проснулся. Спал как убитый.
        –     Да на чем она пролетает-то? – никак не мог взять в толк Виктор.
        –     На метле, – пояснила Бетти, легонько пожав правым плечиком, словно бы удивляясь тому, насколько медленно соображает её спутник. – Это ей Ааронгерн показал, где тут можно метлу напрокат взять. Я, между прочим, тоже полетать хочу, к твоему сведению! Только я на метле боюсь, я лучше в ступе... там еще ступы должны быть. Пошли, а?
        –     Пошли, – согласился Виктор. – Только я не знаю, куда идти надо.
        –     Да я покажу! – обрадованно воскликнула Бетти. Она была похожа на маленькую девочку, которой удалось уговорить своего отца пойти в луна-парк – Я видела, куда они пошли.


        Брюнетка нетерпеливо схватила Виктора за руку, и они стали продираться сквозь ярмарочный лагерь, ведя коней в поводу.


        Только теперь Виктор заметил, что вокруг все переменилось с тех пор, как он, вместе с остальной компанией скитальцев, пробирался к лужайке, обнаруженной между телег, для отдыха. Громадный табор, словно бы, ожил, наполнился новым внутренним содержанием. Никто больше не спал вповалку, наоборот, все были на ногах, все чем-то были заняты, все вокруг сновали туда-сюда. Это больше не напоминало орду кочевников, а скорее походило на рынок или на… ярмарку.
То тут, то там громко кричали зазывалы, предлагая всякие снадобья, пару раз попадались фокусники и факиры. На каждом шагу встречались крытые повозки и ларьки с навесами, надписи на которых, если они были на общем языке, не переставали поражать Виктора: «ПРЕДСКАЗАНИЕ БУДУЩЕГО. ЛЕГКО. БЫСТРО. ТОЧНО.», «ЛЮБЫЕ ЯДЫ. НАДЕЖНО. В СЛУЧАЕ ВЫЖИВАНИЯ ДЕНЬГИ ВЕРНУ», «ПОЧТОВЫЕ НЕТОПЫРИ. СКОРОСТЬ И БЕЗОПАСНОСТЬ» и так далее. Возле некоторых, как, например, перед ярко расцвеченной факелами кибиткой, с намалеванным прямо на её боковой стенке фосфоресцирующими буквами слоганом «ЭЛИКСИРЫ И ЗЕЛЬЯ НА ЛЮБОЙ ВКУС», собралась довольно приличная толпа, видимо, покупателей, стоявших в очереди и переминавшихся с ноги на ногу от нетерпения, а перед входом в большой шатер с воткнутым в землю у входа транспарантом, гласящим «ЛЮБЫЕ ВИДЫ ГАДАНИЯ», почему-то отчаянно дрались между собой сразу несколько краснолюдов.


        Наконец, около небольшой площадки, огороженной толстой бечевкой, растянутой по периметру на длинных кольях, торчащих по углам, Виктор увидел Ааронгерна Голлондуэя. Тот стоял, держа под уздцы своего мула и коня Энджи, и сосредоточенно грыз не то семечки, не то орешки, глядя куда-то в темноту прямо перед собой. В загородке же, весьма ярко освещенной привязанными к кольям четырьмя факелами, громоздилось, опираясь метловищами на бечевку, с десяток грубых, связанных из веток какого-то кустарника мётел, похожих на те, какими обыкновенно орудуют дворники, подметая утром тротуары. Тут же обнаружилось и несколько больших, похожих на огромные ведра, серо коричневых глиняных ступ с неровными краями и шероховатой на вид поверхностью.


        За оградой лихо орудовала какая-то древняя согбенная в три погибели бабка с большим горбатым носом, выдающимся далеко вперед из сморщенного, словно позапрошлогодний, забытый на полке сухофрукт, темного лица и большими, торчащими вверх сквозь редкую седую шевелюру, лохматыми звериными ушами. Эта бабка заметила подошедших людей, широко улыбнулась им, сверкнув одним единственным, имеющимся во рту железным зубом и приветливо осведомилась:
        –     Чаво желаете, люди добрыя? Полетать, али в ступе пройтить?


        Виктор не успел и рта раскрыть, как Бетти тут же выпалила:
       
        –     В ступе, в ступе мы хотим! Сколько стоит в ступе прокатиться?
        –     Э-э милая, деньги что – так, баловство, – хитро прищурившись ответила бабка и хищно зыркнула на сопровождавшего девушку мужчину. – Вот кабы твой милок кровушки своей пузырек мне ссудил...


        У Виктора при этих словах внутри все похолодело от ужаса, хотя вида он и не подал. До него наконец-то начало доходить, куда же они на самом деле попали.
        –     Вот что уважаемая, – стараясь говорить уверенно, предупредил он. – Я, конечно, не угрожаю, но, видите ли, за нанесение телесных повреждений дворянину вас, скорее всего, четвертуют…
        –     Ой, милай, так ты из блаародных чтоля? – нисколько не смутившись, отмахнулась бабка. – Так ить я ж и не знала, я ж сегодня и не гадала ишшо! А так что ж, давай две кроны и выбярай ступу, кака по душе.
        –     Нам не на совсем, а только прокатиться, – на всякий случай уточнил Виктор, услышав цену. – И кататься будет только, вот, она.
        –     Так ить я за прокат одной ступы и прошу, – подтвердила старуха и по-кошачьи подергала ушами. – Я, милай, ступы не продаю.
        –     А чего ж тогда-дорого-то так? – попробовал поторговаться её клиент.
        –     Да разве ж это дорого? – удивилась бабка и недобро глянула на чужака исподлобья. – Мы тут не на базаре. У тя милок чего – денег чтоли нет?
        –     Ну почему нет... просто... – невнятно проворчал Виктор и нерешительно глянул на свою спутницу.
        –     Тебе что, денег жалко? – тут же гневно прошипела ему на ухо Бетти. – Не будь скупердяем, дама просит, ждет, а ты… скряга!
        –     Ну почему... – снова стал бубнить Виктор, краснея от стыда, залезая в карман и нащупывая кошелек. – Ишь ты, чуть что, сразу скряга...


        Не говоря больше ни слова, он достал кошелек, пошарил в нем, выудил необходимую сумму и протянул жадной бабке. Она снова удовлетворенно сверкнула своим одиноким зубом и, приподняв бечевку, обратилась уже непосредственно к брюнетке:
        –     Вот и славно! Выбярай, милая, все справныя, проверянныя, не робей.


        Бетти выбрала себе ступу и стала неловко пытаться залезть в неё. Тогда бабка, строго глянув на Виктора, крикнула ему:
        –     Ну чаво ж ты, кахвалер! Иди помоги своей крале-то, вишь, как она мучается?!


        Веревку ему приподнимать она, при этом, и не подумала. Виктор, будто опомнившись, ловко перемахнул через ограду и, подскочив к ступе, помог своей подруге взобраться внутрь глиняной лохани. Старуха, тем временем, успела ухватить одну из торчавших поодаль метелок и подала её Бетти.
        –    Вот на, держи, дитятко. Ну, в добрый час, милая, в добрый час! – напутствовала она девушку и стала кратко инструктировать. – Ты, девонька, метлою взмахни, вот эдак вот, на вроде бы ты двор метешь.
        –    Вот так? – спросила та, примериваясь метлой.
        –    Ага, вот так, девонька! – подтвердила старуха и снова подергала своими звериными ушами.


        Брюнетка взмахнула помелом. Виктор, внимательно наблюдавший за своей компаньонкой, хотел было уже иронично рассмеяться и крикнуть что-нибудь едкое, но ступа неожиданно, будто перышко на легком ветерке, плавно поднялась со своего места на полметра в высоту и медленно поплыла мимо наблюдателей, слегка накренившись вперед. Виктор даже рот открыл от изумления.
        –     Как это?.. – только и вырвалось у него.
        –     Эх, милай, зелен ты ишшо, супротив заклинания левитации, – констатировала бабка, продолжая наблюдать за ступой и, не удостоив своего собеседника даже взглядом, с укором добавила. – А денег жалеешь...


        Ступа, тем временем, постепенно стала замедлять свой ход и понемногу снижаться.
        –     Маши, маши! – тут же потребовала бабка от Бетти и объяснила. – Чем больша машешь, тем быстрея, да выше летишь. Поняла, что ль?
        –     Поняла, бабушка! – откликнулась брюнетка, заливисто хихикнула и несколько раз резко взмахнула помелом. Ступа послушно взмыла над ярмарочным лагерем и, постепенно ускоряясь, растаяла в ночной тьме.


        Проводив взглядом необычный летательный аппарат в непроницаемый мрак черного неба, на котором еще не взошла луна, Виктор снова взял поводья их с Бетти лошадей и подошел к своему оруженосцу, который, совершенно не обращая внимания на окружающих, продолжал грызть что-то, по-прежнему глядя в пустое пространство перед собой.
        –     Давно ты Энджи на метлу посадил? – спросил он у низушка. Тот ничего не ответил, даже позы не переменил. Тогда Виктор снова поинтересовался. – Я говорю, давно стоишь тут, а, Ааронгерн?


        Оруженосец продолжал стоять как вкопанный, уставившись в одну точку и ритмично жевать челюстями. Это насторожило Виктора и тогда он, ничего больше не спрашивая, подошел вплотную к своему слуге и слегка нагнувшись, заглянул тому в глаза. Взгляд распахнутых настежь до крайней степени глаз Ааронгерна Голлондуэя не выражал ровным счетом ничего. Это был взгляд умалишенного. Сходство с идиотом дополнялось застывшей полуулыбкой на устах оруженосца. Такое выражение лица своего подручного уже не на шутку напугало Виктора. Он некоторое время беспомощно таращился на низушка, силясь понять, что же могло ввести старика в такой глубокий ступор, но так ничего и не придумав, повернулся к старухе, заведовавшей прокатом колдовских летательных аппаратов и вкрадчиво спросил у неё, едва сдерживаясь, чтобы не перейти на шепот:
        –     Послушайте, мне-э-э, сударыня, не подскажете – что это с ним такое?
        –     Да как же не подсказать, милок, – охотно откликнулась бабка, – подскажу. Дурман-травы он где-то раздобыл, да грибочков галлюциногенных. Хитрый у тябе дружок-то, как я погляжу, знает где-чавой тут раздобыть можна... Он у тябе чавой, тожа из блаародных что ль?
        –     Да нет, что вы...- заверил её Виктор, а про себя добавил: «Этого мне еще не хватало...».
        –     А, ну, тады и не переживай, милок, – успокоила она своего собеседника. – Он, по всему судя, знает, что делает, чуток обожди, он доест, да со столбняка-то и выйдет. Маленько ему осталося... Они, низушки, дурман траву, с грибами-то, так любят, так любят, прямо спасу нет! Что мухи на дерьмо на эту дурь слетаются... уж и не ведаю, как они её находят... по запаху что ль?
        –     Хорошо, подождем, – согласился Виктор и стал терпеливо наблюдать, как Ааронгерн Голлондуэй поглощает содержимое своей ладони.


        Не прошло и пары минут, как оруженосец доел всю свою смесь, поднял голову и стал мутным взором оглядываться кругом, словно бы, не узнавая окружающей обстановки. Когда его взгляд достиг стоявшего рядом хозяина, тот, скрестив руки на груди, не отпуская, впрочем, поводьев, деловито осведомился:
        –     Ну как травка, как грибочки?
        –     А! – вместо ответа, с ужасом, не своим голосом воскликнул Ааронгерн Голлондуэй. – Изыди, страховидло поганое! Видно, за мои грехи ниспослал тебя на меня сам Бильбо Булгингтон! А-а-а!!!
        –     Что ты разорался, Ааронгерн?! – осадил своего оруженосца Виктор. – Эко ж тебя прет, дурака... Ты на кой ляд галлюциногенов-то обожрался?
        –     Страховидло знает мое имя?! Горе мне, ох горе!!! – перестав орать и понурив голову, обреченно констатировал низушек. – Теперь будешь ты преследовать меня до конца моих дней и нет мне искупления на всем белом свете. Всё он, в дышло ему туды и сюды!
        –     Кто? – машинально поинтересовался Виктор.
        –     Бильбо Булгингтон, собака! – с ненавистью пояснил оруженосец. – Кто же ещё такое жуткое поганище на меня мог наслать? Не жри меня, а? Пощади... вон, и трава уже вся посинела... – он хихикнул невпопад, Виктор стал оглядываться в поисках посиневшей травы и тогда низушек неожиданно сильно и больно пнул его под коленку. – Вот тебе паскуда мерзопакостная!
        –     Да ты охренел что ли, болван старый!? – скорчившись от боли возмутился Виктор, бесцеремонно схватил взбесившегося слугу, вывернул ему назад руки и, стащив с разбушевавшегося оруженосца поясной ремень, туго связал им его же хозяина по рукам и ногам. В продолжение этой процедуры Ааронгерн Голлондуэй, не переставая, весьма изобретательно обкладывал своего патрона пятиэтажным матом, какого Виктору еще слышать не приходилось и называл его при этом (если воспроизводить только употребимые в приличном обществе выражения) не иначе, как падлой, стаховидлом и поганищем, рогатым и колючим, мерзким и скользким, отвратным и смрадным, и так далее, из чего он заключил, что старик окончательно вышел из ума под действием дурмана.


       Скрутив, наконец, отчаянно сопротивлявшегося старика, Виктор взвалил его на мула и, крепко приторочив дебошира к седлу, стал дожидаться своих спутниц.

 
       Прошло еще минут двадцать, в течение которых словоохотливая бабка объясняла ему, как могла, действие дурман-травы и грибов на вегетативную нервную систему и неокрепший мозг низушков и людей, вставляя, порой, такие красочные комментарии, что её слушатель сделал однозначный вывод о том, что она и сама не гнушалась злоупотреблять эти ингредиенты, и при том не раз и не два.


       Наконец, небо начало светлеть, заливаясь металлическим блеском, и вскоре над горизонтом, со стороны, противоположной Лысой Горе, взошла огромным серебряным диском полная круглая луна.
       –     Так сегодня полнолуние, что... – хотел было спросить Виктор, повернувшись к своей собеседнице и обомлел, осекшись на полуслове.


       Вместо замшелой старухи перед ним, в стальных лучах восходящей луны, стояла совершенно голая молодая женщина, стройная, с высокой грудью и молочно-белой кожей. Красивая. Волосы у неё больше не были седыми и редкими, а ниспадали густыми черными локонами на плечи. Между грудей и на лбу у неё отчетливо были видны нарисованные чем-то темным, наверное, углем, круглые пиктографические знаки, с трех сторон окруженные витиеватыми рунами.
       –     Что, милок, – звонким молодым голосом произнесла женщина. – Челюсть отвисла? Ведьмы никогда не встречал? Полнолуние сегодня. Хочешь меня?


       Последний вопрос прозвучал для Виктора совершенно неожиданно, поэтому он, вместо ответа, едва слышно промямлил что-то невразумительное, продолжая обалдело пялиться на столь неожиданно преобразившуюся древнюю старуху. А она, поняв, что добиться ответа на свой вопрос у неё не выйдет, не теряя времени, предложила:
       –     Если все-таки хочешь, приходи в полночь во-он туда, – она изящным жестом своей правой руки показала на вершину Лысой Горы. – Я буду там.
       –     А туда что, всех пускают? Там же места не хватит...– поинтересовался Виктор. Эта глупость оказалась единственным, на что он оказался способен в данный момент.


       Женщина задорно рассмеялась все тем же звонким молодым голосом, видимо упиваясь произведенным на заезжего рыцарька эффектом и, странно сверкнув в лунном свете глазами, туманно объяснила:
       –     Конечно нет, милок, всех туда не пускают, но для тябе я местечко раздобуду. Приходи, не пожалеешь!


       Неожиданно старуха, ставшая вдруг красивой молодой женщиной, обернулась вороной и зычно каркнув напоследок, полетела в сторону горы. Это было неожиданно, поэтому все, что успел Виктор, это вскрикнуть:
       –     А как же... – имея в виду его спутниц, до сих пор летавших где-то на ступе и метле, но закончить вопроса он не успел. Вместо этого в небе, прямо над собой, он вдруг обнаружил обеих воздухоплавательниц, вынырнувших темноты и довольно умело, одна за другой, спикировавших прямо на огороженный бечевкой «аэродром».
       –     Эка вы навострились летать! – удивленно отметил он, когда обе довольные опробованным аттракционом летуньи пролезли под оградой и предстали перед ним. – Посадка, доложу я вам, была что надо.
       –     Да не-е, это не мы, – призналась Бетти в ответ. – У меня так ступа сама-собой вдруг понеслась сюда. А где эта бабуля, кстати? Я у неё спросить хотела: почему это я вместе с Эн на посадку пошла, хотя она почти на час раньше меня улетела?! Так не честно!
       –     Спросить не получится, – огорчил её Виктор. – Наша старушка при первых же лунных лучах превратилась в прекрасную бестию, заявила, что она ведьма, потом обернулась вороной, каркнула и улетела.
       –     Куда улетела? – не поняла брюнетка.
       –     Во-он туда, – объяснил он, указав на вершину Лысой Горы и, не вдаваясь в подробности, добавил. – Мне, кстати, недобрые люди там уже и местечко забронировать успели, пока вы тут в авиаотряде высший пилотаж постигали. Так что я могу на шабаш прямо из первого ряда поглазеть, только вот отчего-то не горю особым желанием окунаться с головой в бесовские утехи.
       –     Да? Ну и напрасно, – хмыкнула в ответ Бетти, пожав плечиками. – Я бы уже давно там была, только позвал бы кто.


       Виктор немедленно живо представил себя в объятьях хитрой беззубой старухи и ничего не ответил.
       –     А где наш доблестный старичок подевался? – деловито осведомилась Энджи, оглядываясь кругом. – Я ему свой кошелек отдавала, чтоб не потерять в полете...
       –     Эх ты! – упрекнул её компаньон, критически оглядывая лежащее поперек седла на муле вяло подергивающееся тело своего оруженосца. – Догадалась оставить козла капусту стеречь. Он уже успел каких-то грибов с травой набрать и обожраться ими!
       –     Ему плохо? – с тревогой поинтересовалась блондинка.
       –     Не уверен, – с сомнением в голосе предположил Виктор. – Скорее, ему слишком уж хорошо. Через чур. Пришлось, вон, упаковать, чтоб он в экстазе не натворил чего.
       –     Ух ты! – восхитилась Энджи. – Я тоже так хочу!
       –     Нет уж! – отрезал её компаньон. – С вами обоими я не справлюсь! Пошли лучше поищем каких-нибудь менее экстремальных развлечений. Я там пивной ларек видел, предлагаю для начала сходить туда и подзаправиться.


       Никто ему не возражал. Они протолкались сквозь плотную толпу зевак, окружившую балаган, в котором показывали кукольный спектакль, чрезвычайно смешной и такой же пошлый, в котором актеры не стеснялись в выражениях. Публика поминутно громко хохотала и принималась рукоплескать, восторженно ликуя, хотя, в общем-то, выступление из себя ничего особенного не представляло, напоминая скорее разбитые на сценки пошлые и скабрезные анекдоты, чем настоящий спектакль.


       Возле пивного ларька Виктор нос к носу столкнулся с тем самым гномом, которого впервые увидел на памятной поляне каменных изваяний в окрестностях озера Поуэара. Он сразу узнал гнома по пурпурному камзолу, маленьким кожаным башмачкам и привычке переминаться с ноги на ногу. А вот гном его, похоже, не признал.
       –     О, какая встреча! – наигранно воскликнул Виктор, широко расставляя руки, словно собираясь обнять маленького бородатого толстяка. – Господин мне-э... Шли... Шми...сте....
       –     Шихтельгруммерст, сэр, – озабоченно глядя на подошедшего к нему рыцаря, представился гном. – Тобиас Шихтельгруммерст.
       –     Да, точно! – кивнул Виктор, отхлебывая пенный напиток из огромной глиняной кружки, только что приобретенной в ларьке. – Как поживают ваша супруга и дети?
       –     Благодарю вас, сэр, – слегка смягчившись, ответил Тобиас Шихтельгруммерст. – Магдалена и дети в полном порядке. С кем имею честь?
       –     А, так вы меня не помните? – собеседник гнома навис над ним, глаза его недобро сверкнули, но карлик не заметил этого. – Я сэр Виктор из Креана, вы, наверное, меня не помните, но как я благодарен вам за ваш отважный подвиг! Этот василиск у озера...
       –     А, так вот вы, о чем! – важно нахохлившись, догадался, наконец, Шихтельгруммерст. – И не говорите, жизнью ведь рисковал, столько сил отдано было, ну, вы знаете, а эти скряги так и не отблагодарили, представляете, сэр Виктор? Вот так и делай добро этим чинушам. Там у них, видите ли волокита какая-то, надо в столицу ехать, что-то еще доказывать... Негодяи!
       –     Как я вас понимаю, благочестивый Тобиас, – поддакнул Виктор. – Всюду вруны, так и норовят себе чужую славу присвоить, ничего святого!
       –     Истину глаголете, сэр! Нам, бескорыстно творящим добрые дела и не знать ли об этом? – Гном так и не понял сарказма, продолжая плаксиво жаловаться своему собеседнику. – Да что уж там, сэр, я давно уже привык, что вокруг только подлецы.
       –     Вне сомнения, сударь, сплошь одни подлецы, – согласился с ним Виктор. – И ведь знают, паразиты, что таковы, а ничего с собой поделать не хотят. Врут и клевещут направо и налево! Кто-то подвиг совершит, а они бегут вперед, таможенникам врут, что это они, вознаграждения требуют! И ведь, заметьте, хватает им наглости после этого еще и возмущаться! Вот, кстати, познакомьтесь с моими компаньонками. Нас так вот недавно тоже один засранец обмануть пытался, можете представить?! Вот скотина!


       К ним подошли Энджи и Бетти, тоже держа в руках огромные кружки с пивом. Увидев их, гном узнал, кто с ним разговаривает, сконфузился, покраснел, а на лбу у него выступили крупные капли пота.
       –     Ну, сэр Виктор, я, пожалуй, пойду... Магдалена... дети... сами понимаете, – стал невнятно бормотать он и бочком-бочком пятится прочь от рыцаря, пока наконец неожиданно шустро не нырнул в толпу, мгновенно в ней растворившись.
       –     С кем это ты тут? – спросила Энджи, пытаясь проследить, за кем это Виктор наблюдает в толпе.
       –     Да так, встретил одного говнюка, – не вдаваясь в подробности кратко пояснил тот. – О, смотри, а он даже шляпу свою оставил, так улепетывал! Да и хрен с ним, давайте лучше пиво пить. А потом предлагаю навестить вон ту палатку. По-моему, должно быть интересно.


       Он кивнул на шатер, возле которого красовался транспарант с многообещающей надписью: «ВСЕ ВИДЫ КОЛДОВСТВА И ГАДАНИЯ. ПОРЧА, СГЛАЗ, ЛЮБОВНЫЕ ЧАРЫ. НАВЕДУ-СНИМУ ПРЕДСКАЖУ ВСЕГО ЗА ПЯТЬ МИНУТ!».


       Это предложение вызвало горячее одобрение со стороны компаньонок и поэтому, на скорую руку допив свои порции пенного зелья они, не теряя попусту времени, направились испытывать возможности черной и белой колдовской магии.


       Оставив своих лошадей и мула с притороченным к нему, бездвижно спящим уже, низушком у прислужника – сурового краснолюда с боевым топором за поясом троица искателей приключений переступила порог палатки, где немедленно столкнулась с немолодой и необъятной в ширину дамой, лет сорока пяти. Дама эта была смуглая, с большим мясистым носом, круглым лицом, на котором выделялись большие темные глаза с хитрым блеском и толстые, сросшиеся на переносице черные брови. Одета дама была в яркое цветастое платье до пят, а подпоясана она была самодельным кушаком из нанизанных на тонкую цепочку медных монет, отчего каждое её движение отдавалось тусклым звоном. В ушах, таких же больших и мясистых, под стать носу, покоились массивные золотые серьги с многочисленными подвесками чуть ли не до плеч. Толстую короткую шею обрамляла мощная, почти в палец толщиной, золотая цепь, голову с черными волосами покрывал столь же цветастый, как и платье, платок, завязанный на затылке.


       Увидев посетителей, дама хищно осклабилась, обнажив во рту добрый десяток редких золотых зубов в обоих челюстях и стала приветливо причитать зычным голосом:
       –     Ай, проходите, гости мои дорогие, ай сокол мой ясный, голУбки дорогие, ай дайте я погадаю вам, яхонтовые мои, а позолотите ручку, все как на духу скажу, ничего от вас не утаю...
       –     Подождите, сударыня, - прерывая её словоблудие, вежливо потребовал Виктор. – Мы не гадать пришли. У вас там снаружи написано: «все виды колдовства» и тэ дэ и тэ пэ. Это все замечательно, а вот вы научить чему-то такому можете?
       –     Ай, да что ты дорогой, как же я твоих золотец научу? – тут же стала протестовать женщина, мягко, но настойчиво хватая посетителя под локоть и проводя в глубь шатра. – Это же таинство, что ты, сокол! Все, что хочешь сделаю, порчу наведу- сглаз сниму, проклятье наложу, заговоры. Выбирай, что хочешь, дорогой, только это не проси!
       –     Значит, не учите? – разочарованно уточнил Виктор, намереваясь уходить.
       –     Ай какой горячий! – воскликнула дама, снова схватила его за рукав и почти шепотом так, чтобы слышал только он, добавила. – Ай, коли узнает кто? Да набедокурите еще!
       –     А вы что-нибудь попроще, житейское, несерьезное? Мы никому не скажем, чтоб мне провалиться! А? – так же тихо стал уговаривать её Виктор. Видя, как женщина стала колебаться он веско добавил. – Я заплачу.
       –     Ай, что с тобой поделаешь? – забормотала она, решившись. – Такой красавец-мужчина, как откажешь тебе? Ладно, научу, только ручку позолоти, детки у меня голодные...
       –     А можно сделать так, чтобы одному... – начал было Виктор, но передумал и переменил тему. – В общем, вот тут у меня ученицы есть, сможете их научить паре тройке полезных заклинаний? Мы будем могилой... Так?


       Он строго глянул на своих подруг. Они, как по команде утвердительно кивнули головами.
       –     Ай, хорошо, сокол мой! – окончательно сдалась колдунья, сверкнув темными глазами на посетителя.
       –     И сколько это будет стоить? – озадаченно осведомился тот. Он подозревал, что подобные услуги вне прейскуранта, должны цениться недешево.
       –     По два талера с ученика за одно заклинание! – не моргнув глазом выпалила хозяйка шатра.
       –     Это что за деньги такие? – впервые с момента их визита в палатку вступила в разговор Энджи.
       –     Талер, это, примерно, как... мне-э крона! Да, крона! По две кроны с каждого за одно заклинание, голуби мои! – тут же нашлась колдунья.
       –     Ни хрена се... – начал было Виктор, но увидев умоляющие взгляды своих спутниц, он, не говоря больше ни слова, полез на пояс за кошельком. – Сколько вы хотите заклинаний?
       –     Я хочу парочку, и чтобы соблазнять... и еще заговоры от простуды, знаете… зараза такая на губах... А мне эликсир вот такой... А еще мне чтоб от сглазов... А мне еще чтобы мысли читать чужие... А мне... – тут же наперебой громко стали тараторить девушки, приведя своего компаньона в изумление. Он никак не ожидал от них такой реакции, зато колдунья нисколько не удивившись ожидала лишь одного: насколько щедрым окажется спонсор таких благодатных для неё клиенток.


       Тогда Виктор вздохнул и выудил из кошелька несколько золотых гиней и, протянув их даме, заявил:
       –     Вот. Это по паре безобидных заклинаний для каждой из моих прелестных спутниц и мне заговор освобождения.
       –     Ай, милок, ай сокол мой, таким заговорам за пять минут не научишься, – покачала головой колдунья. – Сложно больно.
       –     Тогда им по паре заклинаний. А мне заговор с собой, идет? – предложил он тогда.


       Хозяйка шатра на секунду задумалась, а потом согласилась.
       –     Ай, хорошо, сокол мой ясный, что для такого не сделаешь? – снова стала причитать она, отчетливо напоминая своими манерами цыганку. – Всему научу, проходите, красавицы, проходите, яхонтовые, проходите. Во-он туда. А тебе, хороший мой, вот.


       Она протянула Виктору клочок сухого, как прошлогодний лист пергамента и неожиданно переменившись в лице, мгновенно сделавшись серьезной, негромко объяснила ему:
       –     Прошепчешь: «;;;;;; ;;;;;;;;;;!», сотрешь в порошок, посыплешь на свои путы и будешь свободен.
       –     А как же я слова эти запомню? Я ведь Старшей Речи совсем не обучен, – стал возражать он.
       –     Ай, милок, - лицо и голос колдуньи снова приняли прежнее выражение. – Всего за три шиллинга я тебе Старшую Речь внушу, будешь как на родной говорить, а еще за крону, сделаю так, что и свою речь забудешь...
       –     Нет-нет, спасибо, – испугался Виктор, услышав последнее предложение женщины и вдруг вспомнил о своем оруженосце. – Я уж сам как-нибудь, есть у меня один переводчик, так что не стоит.
       –     Ну, тогда, сокол, пойду я к твоим красавицам, колдовству обучать, а ты прогуляйся пока, пивка попей, да развлекись чем-нибудь, – предложила она и добавила, уже вдогонку выходящему рыцарю. – Да смотри, далеко не уходи, это ненадолго!


       Приняв к сведению слова колдуньи, он вышел из палатки и, послушно следуя услышанному совету, направился обратно к пивному ларьку. Продающий там пиво низушек-шинкарь участливо поинтересовался у подошедшего, проявляя завидную память на лица:
       –     А що ваши зазнобы, сэр лыцарь? Вже зовсим не п'ють?
       –     Развлекаются барышни, – коротко пояснил тот. – А ты, чем пытать меня, налей-ка лучше мне пивка.
       –     Що у тому пыви, сэр, – непонимающе пожал плечами шинкарь и, хитро прищурившись, вкрадчиво предложил клиенту. – А от ви б краще посмакували мого сатанинського еля, що я готую специально на ярмарок!
       –     Давай твой эль! – решительно согласился Виктор и, уже принимая от низушка огромную кружку, ухмыльнувшись спросил. – Выживу я после него?
       –     Так вин нешкидливий, тильки трохи мицний, – пообещал тот и веско добавил. – И поспишайте, а то скоро опивночи.


       Виктор хотел спросить: «Ну и что?», но не успел, потому что к шинкарю подошли другие клиенты и он стал обслуживать их.


       Тогда, оставшийся в одиночестве на этом празднике жизни путник, отойдя в сторону, одним махом отпил добрую половину эля, оказавшегося темной и густоватой жидкостью с приятным горьковатым и немного пряным вкусом. В ноздри, в отличие от пива, напиток не бил, так что со второго захода он полностью осушил свою посудину.


       Едва Виктор успел вернуть кружку на прилавок ларька, как реакция на эль не заставила себя ждать. Все вокруг сначала поплыло перед глазами, потом вокруг стало будто бы светлее, и следом он почувствовал необычный прилив сил и накатывающую волну безотчетного веселья. Тогда, растолкав других посетителей походной шинкарни, Виктор, под одобрительные возгласы низушка-пивовара, купил еще одну кружку сатанинского зелья и, даже не став отходить в сторону, залпом осушил её до дна.


       Дальнейшие события этой ночи Виктор помнил уже с трудом и только частично.

 
       После первого провала в его сознании, открыв глаза, он увидел перед собой лица своих компаньонок. Они хохотали над чем-то, или над кем-то, Бетти приговаривала, обращаясь к нему: «А вот это ты здорово придумал! Ты бы видел его! Ха-ха-ха! А вони-то было!», Энджи требовала: «Я тоже хочу попробовать!», а рядом с ней оказался освободившийся каким-то образом Ааронгерн Голлондуэй, который что-то втолковывал блондинке, указывая на свою ладонь, собранную в жменю и с нежностью глядя на её содержимое. Когда Виктор прислушался, оказалось, что коварный старик терпеливо объяснял девушке: «...нужно три раза, никак не меньше тогда толк будет. И еще какой! Мой метод, лучше даже Бильбо Булгингтон не умеет, вот увидишь!»


       Потом был опять провал в памяти, после которого кругом стало очень шумно, все кричали, где-то прямо у него над ухом оглушительно били барабаны, рядом сверкали языки пламени огромного костра, а на Лысой Горе творилось что-то непонятное. Оттуда слышался грохот, сверкали молнии, истуканы на её вершине горели сине-зеленым огнем, а в небе, прямо над идолами высоко взлетали разноцветные снопы искр, как на салюте. Все смотрели туда и каждый такой сноп встречали многотысячными восторженными вскриками.


       Затем Виктор снова потерял сознание, а когда очнулся, оказалось, что он пляшет какую-то безумную пляску вокруг огромного костра. Одежды на нем не было никакой, на груди были нарисованы неведомые руны, а во рту он жевал невесть откуда взявшуюся там мерзкую на вкус массу. Энджи и Бетти тоже были в этом хороводе, и они тоже были абсолютно голыми и даже несколько раз прыгали через костер, а Энджи кричала что-то про колдовство и про приворотное зелье.


       После того, как Виктор прожевал отвратительную жвачку, ему жутко захотелось пить. Он сообщил об этом своим компаньонкам и девчонки напоили его неизвестным, но чудесным на вкус, искрящимся в темноте странным розовым светом напитком и при этом как-то странно смеялись и Бетти сказала: «Вот сейчас и проверим!», а Энджи согласилась с ней и остатки напитка зачем-то выплеснула в костер и выкрикнула что-то неразборчивое.


       Когда он допил чашу с чудесным питьем до дна, Виктору стало тепло, он вдруг почувствовал странное чувство нежности к своим компаньонкам, ему вдруг, непонятно почему, захотелось обнять и расцеловать их обеих и не только расцеловать...


       Это было последнее, что он помнил наверняка, а потом ощущение реальности окончательно не покинуло его.