Кто хозяин?

 Деньги обладают свойством собираться в сгустки, жижея и редея в остальных местах. Кто бы что ни говорил, деньги не размажешь ровным слоем. Это свойство живого. Мёртвое тлеет и распыляется. Живое норовит сгуститься, собраться, преодолеть как бессмысленное равенство хаоса, так и порядок строго разлинованного: выразиться.
Распределяясь меж людей, деньги рисуют простенькую и очень наглядную картинку общества. Она подвижна, но больше напоминает не мультфильм, а показ слайдов: чик и – всё уже не так. «Где стол был яств, там гроб стоит».
Как происходит очередной «чик», вопрос занимательный. И самое в нём интересное, на мой взгляд, вот что: «Как богачи предыдущей эпохи пытались её продлить, отсрочить смену «слайда»?» Не монологи Раневской в день, когда Лопахин уже заявился в вишневый сад, а стратегия поведения её предков, которая должна была предотвратить само нарождение лопахиных, чтобы всё вечно оставалось у раневских. Известно: они сначала секли лопахинских предков на конюшнях, секли нещадно. Поротые и выжившие однажды заявились на барский двор в обличье пугачёвщины. С той поры только Емельку и боялись, только его и ждали. Лопахина никто и вообразить не умел. Генетически, до паралича страшась Пугачёва, дали волю родителям Лопахина. Вот он и народился.
Правда, мне кажется, Антон Павлович немного перемудрил в литературном порыве. Должно, перекрутил, отжимая по капле из себя раба, который ему всюду виделся. Он скорее, как гениям свойственно, провидел в Лопахине нового русского 90-х следующего века. А тогда, в тех 90-х в лопахинском возрасте, силе и социальном статусе был Савва Морозов, построивший МХТ для чеховских пьес. И чем мог, помогавший нарождавшейся «партии совершенно нового типа». Верно, от неизбывной вины за отца – Тимофея Саввича – дожавшего своих рабочих до знаменитой Морозовской стачки.
Его двоюродный племянник Арсений Иванович Морозов строил в подмосковном Богородске (теперь – Ногинске) храмы, больницы, училища. Организовал он и клуб для приказчиков, где, в частности, вывешивал собранную им коллекцию живописи, устраивал киносеансы для рабочих, как мог, старался поднять культурный и профессиональный уровень окружающей его среды. На Богородско-Глуховской мануфактуре А.И.Морозова работали на рубеже веков 10 тысяч человек, но за полвека морозовского управления не было здесь ни одного пролетарского волнения.
От ногинских краеведов привелось мне услышать такую историю. Едет как-то Арсений Иванович по Богородску верхом, а навстречу ему пьяный с гармошкой да с папиросой слюнявой в углу рта. Поравнялись. Морозов, видя, что парень и не думает шапку с головы ломить, удивленно так спрашивает: «Ты, что, новенький? Не знаешь, кто тут хозяин?» Тот окурок сплюнул, как из духовушки в тире выстрелил, гармонь подрастянул слегка и отвечает: «Отчего ж не знаю? Зна-аю: я хозяин и есть». Арсений Иванович хлестнул коня да и прочь ускакал в глубоком огорчении. Краеведы утверждают, что этим встречным был не кто иной, как Толян Железняков – будущий матрос Железняк.
Думаю, в чём-то эта история позанятнее «Вишневого сада» будет. Ведь в отличие от раневских, богородские Морозовы много думали и делали, чтобы не состоялось второго пришествия Пугачева. Ан, опять не получилось: караул устал.
Вот и большевики тоже думали и делали. И всё равно не уберегли страну от прихода новеньких. Не распределяются деньги в России успокоительным для всех образом. Всегда которым переделить охота находятся. Ох, и охота! Воистину пуще неволи. И хоть вроде бы и нельзя, но очень хочется, значит, можно. Вот про это и мультфильм идёт. Вернее, слайд-фильм: чик и – новый вид! Видок.
Хотя, ничего нового.