Нарыв

              (Впечатлительным  дамам лучше не читать.)

      В жизни   человека, наступает такой период, когда подросток начинает себя ощущать уже  по-взрослому.
     Всё  знающим и понимающим в этой жизни, как он сам считает.
     Его еще называют  переломным периодом.
     Это происходит  примерно  в 14-16 лет.
     И важно что бы, именно в это время, у  него было какое - то занятие по душе.
    Или даже пусть по принуждению, лишь  бы отвлечь его, каким - то образом,  от этой самой  «взрослости», которая  может привести подростка иногда к плачевным последствиям.
   Сами знаете, каждый день показывают в новостных  каналах, то с крыши  спрыгнут, взявшись за руки.
   То обкурятся, какой нибудь  дрянью,  или нанюхаются химии  до   безумства.
    То на спор,  какую нибудь очередную глупость сотворят.
      Да и положа руку на сердце, каждому есть, что вспомнить из этого жизненного периода, такое, за, что до сей поры становиться стыдно.
    И так важно, что бы в этот период был у  подростка, какой нибудь наставник, в лице старшего товарища, или  внимательного родственника. 
     В моей жизни таким наставником  был родной дядя, по матери, самый младший из   семейства.
    Дядя Саша, который был старше меня всего на 14 лет.
     Так, как  без отца я остался в десять лет, то он  мне в какой - то степени и заменял отца.
    И я к нему  был привязан, потому,  как подростку не хватает  мужского влияния.
    И когда он приезжал к нам в село, из города на выходные, то  я  от него  не отходил ни на минуту.
    И для того, что быть вместе, я  предлагал совместно, чем нибудь заняться полезным.
    Одним из полезных дел было  строительство бетонного погреба, так, как  стены ямы имеющегося погреба постоянно осыпались.
 Да и  верх,  дощатый потолок погреба, уже изрядно подгнил и грозился вот- вот обвалиться со всеми последствиями.
    У меня наступили летние каникулы, и мы каждый его выходной занимались этим делом.
     Вначале стали  мастерить внутри погреба опалубку из досок, так как планировали  стены  погреба и потолок сделать из бетона.
Я, как умел, помогал, и перенимал заодно прикладной опыт владения инструментами.
Закончив с опалубкой, через какое - то время, мы приступили  заливать  бетоном пространство,  между  стеной погреба и опалубкой.
     Взяли мы у соседа большое металлическое корыто.
  Засыпали в него песок,  щебень, цемент,  воду и всю эту массу перемешивали  совковыми лопатами,  до придания  всей этой смеси однородного  цвета и  равномерной консистенции.
   Затем выкладывали  теми же лопатами эту смесь в ведра и носили в погреб и заливали стены.
   Мало - помалу, с каждым выходным стены погреба росли  в высоту.
      И вот со временем, когда,  как мне  казалось, я освоил процесс самостоятельно, то,  не дожидаясь выходных, потихоньку каждый день, сам,  занимался этим делом.
   Но в работе, как и в некоторых других житейских  делах, я иногда становился одержимым.
    Как моя бабушка про меня говорила: - «Ты,  Толька обаполный».
    Т.е. бесчурный, не знающий меры. (ред)
   Кто со мною работал, то говорил мне,  не раз, что я работать не умею, потому, как надо работать с перекуром, не спеша, а не  так  как я.
 Скорей - скорей, давай – давай.
 Ну и такой темп работы,  конечно же,  к добру не привел.
Заработал я себе  большие мозоли на ладонях рук.
Некоторые прорвались и вытекли.
А в  работе  сгоряча, внимание на такие вещи, как водиться  не обращаешь.
И вот  видимо занес я в ранку, какую - то инфекцию.
И у меня левая рука вначале опухла, затем стала  сильно болеть и увеличиваться в размерах не по дням,  а по часам.
Затем поднялась температура, и рука моя стала сильно болеть и «дергать».
После чего я слег.
Полежав в таком состоянии несколько дней, самочувствие мое еще более усугубилось.
 Рука распухла до такого состояния, что превратилась почти в шар.
После чего я все - таки согласился на материнское предложение поехать в Пощупово, соседнее село, в поликлинику, к хирургу. 
 Хирург, осмотрев мою руку, вынес вердикт: - «Кисть надо удалять, пока не поздно».
Мать, «запричитала»  в голос,  но  руку  отрезать не дала.
   С тем мы и уехали восвояси.
  Вначале  я прикладывал к руке, там где  «дергало»  ихтиоловую мазь.
 Это мало помогало.
  Рука продолжала сильно болеть.
 И дело дошло до того, что уже в комнате, где я лежал, стало пахнуть разлагающейся плотью.
   Пришел мой дедушка по отцу, посмотрел на меня,  заплакал и вынес вердикт: - «Манька,  (обращаясь к матери), помрет малый- то».
Я на него прикрикну, и он ушел.
    И тут приходит соседка, через дом, баба Таня.
    Посмотрела на мою руку и вынесла вердикт.
- Мань это - "распятица". (потому что пальцы сильно растопырены - ред).
 И  предлагает матери  рецепт.
   Снабдив его такой  инструкцией.
 - Мань,  надо, что бы нарыв созрел и прорвался.
 - И тогда станет легче парню.
- Ты Мань сделай вот, что, возьми треть ржаного хлеба, треть меда, и треть хозяйственного мыла, мыло натри на терке.
- Все тщательно перемешай и наложи эту массу, на то место,  где  дергает.
- А еще лучше кругом наложи.
- Где-нибудь, да и прорвется кожа, и вытечет гной.
-Тогда и станет легче парню.
-Эту повязку потом  три дня не снимай, терпи, милАй, - обратилась она ко мне.
   Сказано сделано.
  И что же вы думаете, ровно через три дня, когда мать была на работе, я, не дожидаясь ее, развязал повязку и увидел следующую картину.
Между безымянным и средним пальцем появился белый стержень, толстый примерно в половину сантиметра в диаметре,  который вылез на  несколько миллиметров наружу.
И тут  по наитию я  сильно тряхнул рукою вниз, что бы этот стержень вывалился.
   И он действительно выскочил.
И появилась глубокая дырка внутрь моей плоти.
Но это обстоятельство меня, почему, то не испугало.
Очевидно потому, что мне тут же стало легче, рука перестала дергать и потек гной из этого отверстия.
  Затем я,  обильно обмазав все поверхность кисти мазью Вишневского (линимент бальзамический),  замотал руку бинтом и крепко заснул первый раз,  за  две недели.
Проспал я сутки, или больше.
Затем размотав повязку, я был сильно удивлен.
Вместе с повязкой  отстала, и моя кожа, со всей кисти, как перчатка слезла.
 И кисть моя предстала предо мною совсем без кожи.
И я, опять обильно обмазав всю поверхность кисти,  мазью Вишневского, замотал  ее бинтом.
- Эта мазь «жирная»  и не даст присохнуть бинту к плоти и не придется отдирать потом бинт, подумал я.
Через несколько дней, когда по моим представлениям должна была появиться новая кожа, я размотал бинты.
И действительно, кожа появилась, очень тоненькая  и прозрачная.
Она, была настолько тонка, что я чувствовал над ней свое дыхание,   от которого становилось даже больно.
И еще она состояла вся из клетчатого рисунка, это собственно рисунок бинта.
Я еще подумал, что теперь  моя рука  будет в мелкую клеточку.
Прошло время, рука моя постепенно стала  приходить в рабочее состояние.
Стало не больно шевелить пальцами.
Утолщалась кожа.
Но все равно, на улице она чувствовала каждое дуновение ветерка.
И  постоянно мерзла.
Отчего мне приходилось  ходить в перчатке, еще до наступления холодов.
Прошла зима.
К весне  рука моя  становилась  рабочей.
Ей уже можно было,  что - то делать.
И где то через год, этот злосчастный погреб, мы все - таки  с дядей Сашей доделали.
Для чего  я написал этот  свой опус.
 Только  лишь  с той целью, что рецепт, спасительной мази, из хлеба, меда и мыла,  прост.
Его легко запомнить. Все брать  по трети.
 И это может   кому - то пригодиться, в подобной ситуации.
Царствие небесное бабе Тане соседке, которая помогла мне.
Рука то моя осталась цела, не отрезали,  помог мне этот рецепт.
Не болейте.
Всем мира и добра.

А.И.Копин
17.02.2017г.