Клятва Гуань Инь, Рагхаван Айер

«Я НИКОГДА НЕ БУДУ ИСКАТЬ ЛИЧНОГО ИЛИ ОТДЕЛЬНОГО СПАСЕНИЯ; Я НИКОГДА НЕ ВОЙДУ ОДНА В ОКОНЧАТЕЛЬНЫЙ ПОКОЙ, НО ВЕЧНО И ВСЮДУ Я БУДУ ЖИТЬ И БОРОТЬСЯ ЗА ОСВОБОЖДЕНИЕ КАЖДОГО ТВОРЕНИЯ ПО ВСЕМУ МИРУ ОТ ОКОВ ОБУСЛОВЛЕННОГО БЫТИЯ».

ГУАНЬ-ИНЬ



Безусловное принятие клятвы Гуань-Инь может исходить только из необусловленного ядра человеческого существа. Слова произносятся во времени, и обычно отграничивают их смысл. Они выражают мысль, но также затемняют мысль. Уметь использовать слова в той манере, которая выходит за ограничения, значит уметь распознавать их до произнесения и осознавать после их произнесения то, что они действуют только на том плане, что имеет начало и конец, хотя они являются копией и прославлением плана безначального и бесконечного. Каждое слово и каждый день похож на одно из воплощений. Безмолвие или глубокий сон передаёт ощущение длительности, которое не укладывается в обычное время, но указывает на возвращение к первоначальному чувству бытия, никто не обусловлен и не отождествлён с внешними событиями, воспоминаниями, ожиданиями, симпатиями или антипатиями, надеждами или страхами, возможностями или ограничениями. Общие слова или обычное бодрствование для большинства людей является лишь затуманенным зеркалом, тускло отражающим отблеск сияния духовного бодрствования. Любая священная клятва может быть произнесена человеком с колеблющимся умом и непостоянным сердцем, но её можно утвердить во имя Высшего Я, которое превыше слов и формулировок, хотя присутствует в них. Это является освященной веками основой религиозных обрядов, а также первоисточником гражданского права. Эмиль Дюркгейм объяснил, как давно в процессе эволюции общества люди научились переносить энергию религиозной клятвы на светские ограничения и тем самым устанавливать высокую степень надежности человеческих отношений. Мохандас Ганди говорил о солнце, планетах и могучих Гималаях, как о выражении высочайшей надежности мироздания, и учил тому, что, когда люди связывают себя силой обета, они стремятся к тому, чтобы стать вполне надежными. Если надежность, по сути, обозначает соответствующий уровень безусловного и безоговорочного успеха, то, беря обет, человек обязательно видит дальше каких-либо ограничений". Если человек мудр, он допускает вероятность ошибок и забывчивости, но где-то глубоко в себе, он всё-таки хочет соизмеряться с клятвой и испытываться ей. Тем самым обет, который является безусловным и освобождает духовную волю, определяет высочайшее чувство человеческого достоинства и является существенно важным по отношению к тайне преображения.

Клятва Гуань-Инь является обетом Бодхисатвы, принятым от имени всех живых существ. Он тесно связан с бодхичиттой, мудростью ищущего ума, семенем просветления. Понятие о том, что непросвещенный человек не может эффективно генерировать семя просветления является центральным понятием, лежащим в основе учения о сострадании Махатм и Бодхисаттв, Будд и Христов. Капля воды напоминает океан; мигающий огонек или одинарное пламя аналогично океану света; мизерное отражает великое. В этом кроется скрытая сила клятвы Гуань-Инь. То, что может показаться небольшим с точки зрения личностной самореализации, когда человек действительно предлагает что-то от имени безграничной Вселенной живых существ и всего человечества в прошлом, настоящем и будущем, действительно может свести на нет конечность конечного, предельность того, что представляется неотложным, необъятность того, что кажется текущим. Человеческий разум непрерывно порождает ложные оценки, создавая эфемерное и чрезмерное чувство реальности, чтобы удерживаться в мировом потоке. Чтобы заранее свести на нет эту тенденцию и искать реальность только в целом, требуется огромная смелость ума. Это требует, пока человек жив, признания связи между моментом рождения и моментом смерти, а также глубокой связи между болью человека и страданием всего человечества. Сюда также входит признание того, что существа выше нас дали такой же обет, и подтверждают снова и снова эту клятву. Таким образом, можно предложить себя, хрупких и слабых, в семью тех, кто сам избрал свой путь, оставаясь непризнанными, но непобедимыми друзьями человеческой расы.

Перспектива такого обета, естественно, вызывает недоумение у низшего ума, который почти совсем не знает приоритетов бессмертной души и очень мало знает об этой жизни, не говоря уже о предыдущих жизнях. На каком основании может личность признать авторитет гностика в отношении своих собственных ограничений? Если просто посмотреть на последние десять лет жизни, то можно легко увидеть, что многие вещи, которые выглядели неуместными, далёкими, даже невозможными в прошлом, неожиданно становится образом мышления, глубиной ощущений. Если человек не знает самого себя, но лишь осознаёт себя на личностном уровне при условии сохраняющихся ограничений, то это вызывает разочарование. При этом не учитывается то, что сам по себе невыразимый и невыраженный, он, какой бы то ни был, не может преодолеть ограничивающие параметры мышления, грубость усечённых слов и отупляющее ограничение действий.

Клятву Гуань-Инь может дать любой человек в любое время, но уровень мышления и интенсивность, с которой она даётся будут определять степень и надежность реакции всего существа в целом. Шантидева облекает это в форму посвящения:

Когда Сугаты прежних времен обязались развить бодхичитту, они постепенно утверждались в практике бодхисаттвы. Итак, я тоже обязуюсь развить бодхичитту на благо всех живых существ и постепенно утверждаюсь в практике бодхисаттвы. Сегодня моё рождение стало плодотворным, моё рождение как человека вполне оправдано. Сегодня я родился в семье Будды; теперь я сын Будды. Теперь я твёрдо решил выполнять деяния соответствующие моей семье; я не буду нарушать чистоты этой беспорочной, благородной семьи.

Иметь возможность занять место в славном обществе Бодхисаттв не значит, что можно самому выполнить эту возвышенную задачу. Но когда человек твёрдо решился на это, то никакая другая цель не сопоставима по значимости с этой целью. Это признание будет иметь решающее значение для своевременного принесения великого обета Будды, священной клятвы Гуань-Инь, посвящение Бодхисаттвы Шантидевы. Своевременность в этом смысле будет означать, что человек просто не может представить себе другую альтернативу. Если человек принёс бы клятву досрочно, не осознавая необходимости, то это могло бы вызвать трудности, чувство виновности, терзание совести, бесполезное сравнения себя с другими людьми, ещё большее чувство подавленности и оставленности. Но после всех этих неудач может придти чувство своевременности в какой-то последующий момент зрелости.

Своевременность не приходит сразу. Своевременность, как и всякая мудрость, должна созреть в результате проб и ошибок, ограниченных во времени. Из-за ограничения во времени они изменчивы и недолговечны. Так же, как человек спотыкается, когда учится ходить, или пытается рассказать таблицу умножения, можно вновь открыть что-то о плавности движений или о глубокой логике элементарных чисел. Так же можно вновь открыть более высокую ступень, более глубокий смысл, большее значение приносимой клятвы для всей жизни. Предположим, человек действительно решает больше не причинять вред ни одному человеческому существу и хочет распространять любовь во всех направлениях. Если человек решил твёрдо, то какое имеет значение что-то несовершенное или неубедительное в его неоднократных усилиях воплотить желаемое? Зрелые личности, которые поступают так снова и снова, знают, что вскоре после того, как кто-то принял такое решение, он подвергается испытанию. Некто пригласил Свет Логоса освещать темные углы своего существа. Через повышенное сознание он видит бессознательные элементы своей природы, о которых он даже не подозревал, что они способны оскорблять, но теперь их можно распознать, как омрачение глубочайших чувств, прекраснейшей природы, истинного и глубочайшего чувства братства в человеке. Эти открытия важны, но самым трудным и наиглавнейшим опытом во все времена является приобретение терпения и настойчивости. Это является залогом бескорыстного служения, и никогда не бывает преждевременным. Такой опыт всегда будет своевременным, хотя интригующая своевременность может прийти только тогда, когда есть невозмутимое внутреннее видение, поддерживаемое силой личной неуязвимости.

С незапамятных времён существует учение о том, что изначальное семя просветления, пусть и небольшое, может вырасти в будущем в цветущее дерево мудрости, могучий ствол просветления. Чистому семени присуща сила, которая представляет собой полное отрицание предполагаемых успехов и неудач только для себя, отдельно от всего мира. Существует полное отречение от всех земных критериев счастья, власти и успеха. Для бессмертной души обет никогда не бывает преждевременным. Тем не менее, каждый раз произнесение этих святых слов должно быть результатом глубокого осмысления и искреннего чувства, они должны произноситься в тишине, обогащенной созерцанием, при переходе от бодрствования через сон без сновидений в ясный день ежедневного проявления. Если человек знает достаточно об этом, то ему известна сущность задачи своего преображения. Так как эта задача также предполагает самоотречение и охватывает всех людей, то встаёт вопрос, когда сама мысль о собственном успехе или его отсутствии в отношении обета будет отходить на второй план просто потому, что сознание поглощено ростом и благосостоянием человеческой расы. Если человек тщательно продумал, он или она может устоять перед величайшей опасностью, игнорирование которой является признаком инфантильности: холод отречения, который возникает в результате неразумности неофита или душевной горячности при принесении обета. Обет – свят, он должен рождаться в безмолвии. Он вызывает к жизни священные слова, но он должен созревать через страдания. Обет включает признание повсеместности человеческих страданий, когда человек решает сделать собственные страдания полезными и созидательными для высшей цели, и обет содержит в себе самокоррекцию. Те, кто получили это великое учение и были вдохновлены этим высочайшим идеалом, будут мудро приносить клятву Гуань-Инь на определенном уровне. По словам Будды, "все, кто когда-нибудь слышал о Гуань-Инь, начинают тотчас же искать просветления".

Свет бесстрашия имеет большое значение для своевременного принятия обета Гуань-Инь. В Сутре Гуань-Инь упоминается пламя агонии, которое сжигает личное сознание. Гуань-Инь в своём метафизическом значении связана с огнём и водой. Гуань-Инь соединена с изначальным светом Логоса, который является парадигмой и чистейшим источником всякого творчества в космосе, скрытой силой в каждом человеке, добивающейся положительных результатов. Если Гуань-Инь онтологически связана со светом, но также сравнивается с океаном, в чём же тогда смысл ссылки на сжигающее пламя агонии? Это – метафизический парадокс. То, что является светом на самом абстрактном уровне недифференцированной первичной материи, есть тьма небытия, такая же как тьма, окружавшая скинию Бога в Ветхом Завете, или то, что иногда называется просто "В начале" или Архей, или мрачная бездна космоса. Гуань-Инь коренится в Беспредельном Пространстве и, следовательно, предполагает существование ноуменов на столь высоком уровне сострадания, которое не имеет атрибутов в Вечной Длительности, что является парадигмой всех клятв и обетов, приносимых огромным числом странников во всей незаписанной истории. Её еще называют Бат Коль или Дочь Голоса в еврейской традиции, которая, когда её ищут в сокровенном святилище, дарует милосердный отклик в человеческом сердце. Есть скрытая Гуань-Инь в каждом человеческом существе. Это – голос совести на самом простом уровне. Это – читкала продвинутого ученика. На высшем уровне это – Нада или Голос Безмолвия, Беззвучный Звук, то, что постигается при посвящении, непрерывно отражается в анахате и является бессмертным центром человеческого тела, преображённым в божественный храм.

Глубинный смысл обета Гуань-Инь лежит в глубокой метафизике, но в то же время он нисходит до уровня человеческого невежества и боли, на всех уровнях сжигая интенсивность влечения, огонь невежества. Это – учение Сутры Гуань-Инь. Когда то, что является светом на самом высоком уровне, спускается, становится подобным прохладной воде, хотя, по сути, он такой же сияющий, что может ослеплять. Но, когда он рассеян, то преобразуется в жидкость, которая действует очень успокаивающе, что иногда можно сравнить её с прохладными лучами Луны. И тогда он способен дарить успокоение и поддержку. Когда человек успокаивается и охлаждается, то может оставить или ослабить заботу о себе. Личный жар очень болезнен, когда переживается без всякого осознания альтернатив. Но когда человек обнаруживает, что его можно заменить успокаивающей мудростью, охлаждающими водами сострадания, то можно облегчить боль и повернуть ум от ложного огненного состояния, которое является разрушительным к охлаждающему и регенеративному состоянию. Таковы все алхимические выражения процессов, которые участвуют в преднамеренном изменении состояния сознания, связанном с различными уровнями материи.

В теософии каждый уровень мышления соответствует уровню дифференциации вещества и единосущен с ним. Таким образом, можно даже в обычном языке найти слова, которые, как правило, нагревают психо-ментальную атмосферу. Сам способ, которым человек характеризует своё состояние, может причинить большой вред посредством языка. Человек можно сжечь себя или совершенно задохнулся от пламени, хотя хасидские мистики напоминают, что даже если замок горит, то владелец остаётся. Даже если человек горит, то всё-таки существует признаки вечной и неистребляемой в нём сущности. Такая возможность есть корень веры в силу духовного бессмертия, а также является основой всех представлений о физическом бессмертии, будучи лишь смутными представлениями о стремлении к сохранению и преобладанию. Если у кого-то есть житейский опыт того, как определенные слова или догмы могут понизить температуру, то он также может использовать более мягкие слова, исцеляющие метафоры или аналогии, более широкие категории, которые успокаивают и охлаждают атмосферу. Научиться этому – целое искусство, которым можно заниматься, прилагая огромные усилия и учась у великих мастеров этого искусства. Гуань-Инь является космическим архетипом этого искусства. Выражающая сострадание во всех мыслимых случаях, она показывает, насколько неистощимы пути сострадания мудрых существ, и как посвящённые используют любую возможность, чтобы придти на помощь. Это – часть всеобщего наследия человечества. Это также отражается в каждой матери и отце, которые, несмотря на все более низкие уровни беспокойства, как-то знают, что то, что он или она делают, нельзя выразить никакими расчетами, нельзя взвесить или измерить.

Благодарность не может быть принудительной, но без неё жизнь не продолжалась бы. Это – как если бы людям навязывалось то, что они врожденно признают за ложную структуру ожиданий, которая опутывает их ментальной паутиной, полностью создающейся ими самими. Если эмоция становится достаточно интенсивной, невыносимой и мрачной и становится тяжелейшим бременем, то даже это бремя есть акт сострадания духа, потому что под его тяжестью, в конечном счете, сгорает танха, непрестанная жажда земных ощущений, ложной личной жизни. Она растворяется в момент смерти, но это происходит не сразу. Она будет получать определенные потрясения в жизни, и тем самым люди сбрасывают огромные излишества навязчивой мозговой деятельности, большую часть ненужных и тщетных эмоций, изнашивание тонких одежд через собственные опасения.

То, что делает природа, разумеется, может быть дополнено сознательными мыслями. Но там, где это способствует сознательному мышлению во имя высшего космического принципа и в обществе с длинной историей, золотом обществе великих примеров для подражания, давших обет и клятву всеобщего просветления, человек может по-настоящему посвятить этому свою жизнь и тем самым воздерживаться от слишком напряженного участия в процессе повседневной психологической алхимии. Это – то, чему учил Будда. Если кому-то действительно нравится сама мысль о том, кто такая Гуань-Инь, или о клятве Гуань-Инь, то эта одна симпатия должна помочь значительно снизить страдания и тревоги, напряжение и бремя ежедневной борьбы. Настоящая задача заключается в том, чтобы быть искренними, и с единым сознанием подойти к обету. Это нужно сделать без оценок взглядов, без противоречий, но в святой простоте, о которой мистики говорят, как о детской невинности, искренности и доверии. Это есть акт принятия вселенной и свободы всего того, что встречается на пути. Когда ничего не мешает, его следует сжечь в пламени жертвенного изменения, которое одно приводит к истинному духовному росту. Многие монахи на пути бодхисаттвы извлекали огромную пользу через прочтение этих трёх стихов в качестве талисмана:



Если счастье не можете вы заменить

На страданье существ, чтобы им сострадать,

Состояния Будды вам не достичь,

Даже счастья вам в жизни сей не узнать.

Если тот, кому больше всего я помог

От кого ожидаю я больше всего,

Навредит мне немыслимым образом смог,

То признаю ль учителем лучшим его?

Я живых всех существ считаю ценней

«Талисманов, способных желанья» вершить,

Нет мотива для страждущих цели главней:

А смогу ли я их всё время любить?



Гермес, ноябрь 1979 года.

Рагхаван Айер