Остров. Часть 8. Глава 3

ЧАСТЬ VIII. Глава 3.


Встречу «Ариадны» из последнего плавания островитяне обставили торжественно. Офицеры в парадной форме выстроились на пирсе. Играл военный оркестр, и близняшки с огромными охапками цветов в сопровождении Макдедли только ждали, когда отдадут швартовы и опустят трап.

Настроение и у встречающих, и у прибывших было приподнятым. Для Речел и семейства де Гре приключения благополучно завершались. Все они стали участниками необыкновенных приключений, грандиозных открытий. Макдедли обзавелся новыми друзьями. И, как минимум, две женщины имели право в отношении его рассчитывать на нечто гораздо большее.
 
В общем, почти сразу, это подчеркнул и сам Макдедли. Все оставшееся время перед отплытием яхты в Грецию он безраздельно отдал семейству де Гре. Старый грек и Речел не были обделены вниманием, но девушка прекрасно понимала, что главным для него были последние часы, которые он проводил с сестрами близнецами. Лиза и Тесс каким-то образом ухитрились поделить между собой любовника и не перед кем этого не скрывали.

Все остальные вопросы, очевидно, давно были оговорены с Бет и Теодоракисом, поэтому по организации отплытия судна вопросов не возникало. Единственно, что про себя отметила Речел, была непривычная задумчивость Бет. Речел всегда знала ее холодновато решительной и целеустремленной. А теперь ее явно что-то тревожило, и по некоторым признакам это как-то было связано с Дугласом.

Речел хорошо помнила ту ночь на пляже, которую Бет провела с Макдедли и имела все основания считать, что у матери были какие-то виды на возлюбленного дочерей. Ее подозрение стало уверенностью, когда уже перед отплытием яхты Бет демонстративно осталась на пирсе, хотя все остальные и провожавший их Дуглас поднялись на борт «Ариадны».

Речел не ошиблась, Дуглас быстро понял, что ждут его, и сбежал по трапу. О чем они говорили, Речел не слышала, но что решалась какая-то проблема, было понятно по поведению пары. Решение, по-видимому, устроило обоих, судя потому, с каким почтением Макдедли целовал руки Бет, и потому, что на борт «Ариадны» поднялась опять хорошо знакомая девушке, уверенная в себе женщина, на губах которой змеилась привычная улыбка.

Отвалившая от пирса яхта опять прошла мимо строя офицеров. Опять гремел военный оркестр, и как только оконечность пирса осталась за кормой, над скалистыми кручами остова полыхнули прощальные дымы артиллерийского салюта. Остров отдавал честь уходившим в море.

***

Давно остров скрылся за горизонтом, давно наступила ночь, но Речел не хотела, кого-либо видеть, спускаться в свою каюту. Слишком многое еще нужно было обдумать.

За время плавания по историческим центрам Средиземного моря, девушка узнала так много нового, что уже совсем по-другому теперь относилась к упорному труду близняшек в их храмах. У нее появилось понимание того, что она прикоснулась к чему-то действительно значительному. Однако ей самой надо было решать, чем она займется в ближайшее время. Теодоракис и семейство де Гре были хорошими друзьями. Могли помочь, но выбор она была должна сделать сама. А вот выбор то оказывался не слишком богатым. Брошенный университет и череда мужчин ничего хорошего к ее жизни не прибавили.

Единственным делом, которое она неплохо знала, была работа стюардессы международных авиалиний. Но это неизбежно тащило ее на уже пройденную дорожку. Привлекательная, незамужняя, молодая женщина сразу же становилась объектом домогательств пилотов. Впрочем, и замужние стюардессы, часто решали свои проблемы, связью с кем-то из экипажа или руководства компании.

Она знала, что эта проблема неминуемо   встанет и перед ней. Знала, что долго сопротивляться не сможет. Проклинала себя за это и не знала, как быть в этом положении.

От размышлений отвлекли резкие команды с мостика яхты   и суматошная беготня матросов. Все кинулись на левый борт судна, а некоторые по вантам забрались на мачты яхты, громко переговариваясь и указывая на что-то в ночи. 

Теодоракис извещенный капитаном уже был на мостике, шум встревожил и семейство де Гре. Бет и ее дети тоже поднялись на палубу.

В начале Речел не понимала, что привлекло внимание вахтенных, но, наученная горьким опытом недавних приключений, встревожилась. Только через некоторое время стало ясно, что все следят за зыбким облачком света, концентрировавшимся в море, по левому борту. Хотя яхта скорости хода не уменьшила «нечто», судно явно догоняло. Не доброе предчувствие опять сжало сердце.

Капитан, тоже не ожидавший ничего хорошего от ночных гостей, очевидно с благодарностью вспоминал Макдедли вооружившего команду яхты еще в начале морских прогулок Бет и детей в начале сентября. Большинство матросов сжимали оружие в тревожном ожидании приближающейся беды и явно только ждали команды им воспользоваться. Но опытный капитан не спешил.

К тревоге и даже страху, охватившему Речел, начинало примешиваться, какое-то детское изумление. То, что догоняло «Ариадну» не могло причудиться даже в кошмарном сне. По морю скользил, какой-то древний парусник с нелепо высокой кормой и фигурой морского чудовища на носу. Их догонял один из тех кораблей, которые должны были исчезнуть с морей еще лет триста назад. Сказочность всему происходящему добавлял странный свет, окутывавший его. Точнее света не было, было не яркое фосфорическое свечение. Светилось все: Разорванные в клочья ветхие паруса. Обросшие странным мхом снасти. Изъеденная временем и морем, поврежденная во многих местах ядрами обшивка бортов.  Все светилось и все говорило о том, что такое судно просто не могло держаться на воде и давно бы утонуло, но оно не тонуло, более того наконец настигло яхту. На палубе яхты явственно прозвучало «Летучий голландец» и в памяти всплыло «Огни святого Ельма» - название волшебного света на парусах корабля-призрака.

Ужас ледяной рукой сжал сердце. Мучила догадка, что призраки с острова, казалось забывшие ее, снова протягивают к ней свои руки. И скоро она смогла убедиться, что призраков на палубе корабля-призрака было немало.

«Летучий Голландец», наконец догнал яхту, и слегка опередив, уровнял с ней ход. Зловеще раскрылись пушечные порты, и жерла, выкатившихся старинных бронзовых пушек не сулили ничего хорошего. Речел с ужасом ждала залпа, но командир галеона не торопился. Выстрелила только носовая пушка. Фонтан воды поднялся прямо по курсу яхты.

- Он приказывает остановиться.

Услышала Речел голос кого-то рядом.  Но капитан яхты останавливаться не собирался, и казалось, что яхта прибавила ход, так как призрак начал отставать. Однако все это длилось только мгновение и галеон, сровняв скорость, явно начал сближаться с яхтой. Судно уже было близко и можно было довольно ясно разглядеть, что творилось на его палубах.

Палубные матросы ожидали только мгновенья, когда суда ударятся борт о борт, чтобы забросить свои абордажные крючья. Канониры у старинных пушек скалили зубы, ожидая команды. Стрелки наводили мушкеты и поигрывали тлеющими фитилями. Приготовившись к абордажу, сжимая в руках древнее оружие, замерла абордажная команда. И от всех их веяло холодом смерти. Рваные камзолы или ржавые кирасы не могли скрыть кости лишенных плоти скелетов, но страшнее были те, у кого остатки плоти сохранились.

Однако до того, как пойти на сближение для абордажа галеон ударил залпом всех пушек правого борта. В первое мгновение Речел ужаснулась, ожидая, что все вокруг будет сметено шквалом раскаленного железа.  Однако яхта, ни каких повреждений не получила, лишь на палубе закрутились какие-то шары, разбрызгивающие искры и смрадный дым.   Палубу «Ариадны» начал окутывать зловонный туман, несший запах гниющей плоти и неожиданный ледяной холод.

Речел еще запомнила, как легким ударом столкнулись суда, как взвились и лязгнули, цепляясь за борт и снасти абордажные крючья, как прогрохотал залп старинных мушкетов, и палубу яхты затопила лавина одетых в древние лохмотья мертвецов. Как предательски начало мутиться сознание и обмякли ноги. Последнее, что осталось в памяти это голый череп с безумными глазами, в ржавом испанском шлеме, который склонилось над ней, уже впадающей в обморочное забытье.

***

Речел опять мучил ночной кошмар. Сознание стало зыбким, и смутные образы черных безликих существ окружили ее в зловещем, причудливом танце. Наконец пришедшее беспамятство показалось спасением.

В первое мгновение пробуждение показалось облегчением, но тут же пришла новая тревога. Глаза не могли чего-либо различить в непроглядной темноте, окружавшей девушку, а сырой холод и отчетливый запах серы слишком живо напоминал ей обстановку последних свиданий с призраком Рона. В довершение всего она поняла, что ее руки и ноги наглухо прикованы к какому-то   жесткому и очень неудобному креслу. Происходящее совсем не было похоже на сновидение.

Речел попыталась освободить руки, но обручи широких браслетов плотно прижимали руки к поручням. Неудачное движение отозвалось болью, и она не сдержала негромкий стон. Тут же эхом кто-то чертыхнулся рядом и Речел не задумываясь, позвала:

- Тесс, это ты? – но в этот раз она ошиблась.

- Нет, Лиз. Речел это я! Тесса ты здесь?

В ответ Тесса только выругалась, но подала голос Бет де Гре:

- Девочки, где мы?

Ей вторил и Георг:

- Бет! Что за театр!? Меня приковали к креслу.
 
- Георг ни тебя одного, меня тоже.

У Речел был повод убедиться, что связали не только ее, но все разом замолкли. Мрак, наконец, начал исчезать. От дальнейших переговоров отвлекло слабое багровое свечение, возникшее где-то прямо перед ними. Запах серы усилился, и к нему примешивалось присутствие гниющей плоти и еще кокой-то мерзости.

Свет становился ярче, и волна тепла сменила промозглый холод подземелья, но не принесла облегчения пленникам – зловоние становилось нестерпимым. Да и чем ярче становился свет, тем более жарким становился воздух, а к уже привычному зловонию примешался запах горелой плоти. Речел вспомнила ужас первых свиданий с призраком Рона, и ей почудилось, что пришло время кары за все, в чем она считала себя виноватой.  Казалось, жара и зловоние выжгли из воздуха весь кислород и дышать становилось нечем. Пот заливал глаза. В горле першило, и дышать приходилось широко раскрытым ртом, но воздуха не хватало. 

Свет позволил оглядеться. Речел поняла, что прикована к какому-то грубому, массивному креслу. Дюжина таких же кресел ровной дугой были размещены в центре, несомненно, большого зала, или вернее пещеры – плохо выровненный каменный пол был явно естественного происхождения. Увидеть потолок и стены было невозможно, они терялись в темноте.  Свет позволил ей увидеть и друзей, по несчастью. К четырем другим креслам в середине ряда были прикованы Георг, Бет и двойняшки. Сестры и Речел опять были рядом. О том, что ничего хорошего ожидать не приходилось, говорило одеяние всех прикованных к креслам. Длинные грубые рубахи и высокие конические колпаки на головах очень напоминали одеяние тех, кого средневековая инквизиция приговорила к аутодафе. 

Добра не сулила, и длинная толстая перекладина с петлями между двух, заляпанных какой-то мерзостью, столбов. В довершение всего она обнаружила рядом с виселицей залитую кровью колоду с топором и кучу каких-то, похоже, пыточных приспособлений. От страха, на тонкие металлические шесты с кандальными обручами под петлями виселицы она внимания не обратила.

Наконец стало ясно, что главные события будут происходить там, откуда полыхало адским жаром   разгоравшегося костра. Свечение не ослабло, но начало менять цвет с угрожающего багрово красного, на зловещий сине-зеленый. Некоторым облегчением было то, что стало явно прохладней, и воздух перестал обжигать легкие.
 
В центре свечения начало формироваться туманное облако. Туман сгущался все больше, и, казалось, поглотил свет. Опять потянуло могильной сыростью с отчетливой примесью тлена, и смрад горелой плоти исчез.

Свет на мгновение померк окончательно, но потом начал разгораться с новой силой. При этом пелена зловонного тумана поредела, открывая в центре зала плоское возвышение, на котором вырисовывались три высоких готических кресла с застывшими в неподвижности фигурами. Из-за призрачного освещения понять, кто сидит в креслах, было не возможно. К тому же даже при нормальном освещении реально можно было разглядеть только одного из сидящих. Кресла на круглом подиуме были составлены спинками друг к другу трилистником.

Все происходящее слишком напоминало Речел ее ночные свидания с Роном, и она напряглась, с замиранием сердца ожидая его появления. Свет ярче не стал, но сама фигура сидящего напротив, засветилась   неярким фосфорическим
светом. Яснее проявилось только то, что должно было считаться лицом, и Речел поняла, что это не Рон. Это вообще был не человек. В кресле сидело существо, практически разложившуюся плоть, которого прикрывала роскошная черная хламида. Кости рук, затянутые в шелковые перчатки сжимали львиные головы подлокотников кресла, а глаза, живые, светящиеся глаза, посаженные в глазницы лишенного плоти черепа, только делали существо еще страшнее.

- Заткните им глотки. – Казалось негромкий хрипящий голос, громом прокатился по залу и эхом отозвался в глубине подземелья. Говорили по-гречески и Речел с трудом, но все же понимала происходящее.

Только сейчас Речел поняла, что все это время в тени за спинками их кресел прятались уже знакомые ей козлоногие слуги хозяев подземелья. Крик отчаяния замер в глотке, а потом стал и просто не возможен. Воткнутый в рот кляп закрепили завязанным на затылке сыромятным ремешком. Недолго подавать голос смогли и остальные пленники.

- Покуда прочь! Позову, – опять прохрипело чудовище слугам.

- Итак. Почему только эти?

Вопрос обращенный, казалось, в пустоту позволил познакомиться еще с одним участником разворачивающегося действа.

Круг возвышения резко повернулся на треть и новый персонаж происходящего, в зеленовато-голубой, фосфоресцирующей хламиде ответил.
- На остальных нет нашей власти. Доступны только эти.

Хотя голос говорившего был искажен, но Речел узнала его. Лицо было серо – зеленым лицом покойника, тление его еще сильно не исказило, и ясно было, что это их последняя жертва - Джон Пиккеринг.

Речел вдруг окончательно поняла, что ее ночные ведения не были бредом больного воображения. Страшными сновидениями. Их всех, в конце концов, приволокли в этот зал, и этот зал будет залом судилища над ними. Догадку подтвердил новый поворот помоста. В багровой хламиде, с жезлом верховной власти в руке заговорил Быкоголовый:
 
- Что числится за ними?

Круг опять повернулся, и черный ответил:
 
- Достаточно. Десятки обращенных и куда больше тех, кто вкусил   от   плодов и не сможет от них теперь отказаться. Есть и те, кто как у них говорят «лишился разума». Есть и те, кто порвал с тем миром. Многие уже среди нас.

Дольше всех служили и больше всех сделали этот жрец и его подруга. Они верно служили Великой Богине. Дочери этой женщины и эта девка, с ними не давно, но их заслуги сопоставимы. Двое из пришедших к нам пришли по их воле. Они заслужили, смотри.

Во тьме между подлокотниками кресел что-то засветилось голубоватым светом и, судя по мельканию теней, на смраде, который поднимался между ними, они довольно долго смотрели то, что им показывал черный. Мерцание потухло и перед прикованными опять был Багровый.

- Ну и что? Сами они к нам не спешат. Муж жрицы пришел сюда не по ее воле. Жрец многих посвятил, но сам никого к нам не отправлял. Разве что эти? Девка убила своего любовника, даже оставив ему жизнь, а сестры никогда не заботились о том, что убивают. Да, кстати, а где эта -   невеста последнего. Она-то виновна не меньше.

Речел сначала не поняла, почему Быкоголовый сказал о Джоне в третьем лице, ведь тот сидел с ним рядом, однако поворот кресел все прояснил. Фигура в зеленой хламиде потеряла лицо Джона, и теперь на них смотрел голый череп неизвестного. Зеленый начал оправдываться:

- Но она же ничего не сделала и была занята только собой. Придет время, и она от нас никуда не денется. И вообще последний пришел к нам не по и их воле.

- Не по их?!! – голос Багрового казалось, рвал ушные перепонки.

- А зачем они вкладывали каждый раз смерть им в руки?
Если бы хоть раз им повезло, я бы давно уже взял жрецов к себе. Однако все их неофиты слишком дорожили своей жалкой жизнью. Глупцы. Ладно, хватит об этом. Заслуживают внимание только эти трое.

Жрецов вернуть в мир.

Звероголовые кинулись к креслам Георга и Бет, и уволокли их куда-то во тьму. Перед судом остались одни девушки.

Только теперь Речел поняла, что им грозит. А Черный опять начал:

- Они столько раз пропускали соблазненных ими через мясорубку страданий, боли и унижения, что не грех и самим узнать, что чувствуешь, когда твою плоть превращают в собачий корм… Или медленный, очень медленный огонь. Решетка! Нет сковорода с маслом или вертел…

А может быть, сдерем кожу? Такую кожу жалко портить. Мастера сделают из нее прекрасные чучела. И переходить к нам они будут долго…

Но Зеленый прервал Черного:

- Эти молоды и красивы. Великая мать может захотеть их в свою свиту. Испорченных лиц и тела нам не простят. Даже умелая петля оставит вечный след на их коже. Казнь должна оставить их красивыми!

Теперь уже багровый повысил голос:

- Хватит! Они умрут. Умрут в муках, но тело и лица им не испортят.

Палачи за дело!

Грубые лапы намеренно причиняли им боль, освобождая девушек от замков пристегнувших их к креслам. Сорвали с них одежду и, связав руки спереди какими-то мягкими ремнями, поволокли к виселице.

Когда один из уродов, тащивших Речел ловко подпрыгнул и потащил к ней веревочную петлю, она решила, что ее накинут ей на шею, но она ошиблась. Петлей ловко захлестнули руки и тут же потащили ее вверх. Девушка оказалась весящей над тонким металлическим шестом с довольно широкими, легко скользящими по шесту, разомкнутыми обручами.
Речел догадывалась, что это орудие пытки, но что должно было случиться дальше, не понимала. Не понимала даже тогда, когда обручи замкнулись у нее на бедрах, и шест оказался у нее между ног. Но волна ужаса накатывала все больше. Надежды не прибавил и голос Быкоголового:

- Развяжите этим языки. Пусть кричат.

Кляпы сорвали, и стало легче дышать, но от этого стало еще страшнее. От ужаса помутилось сознание, когда прокатилась команда   багрового.

- Начинайте!

Речел все еще не понимала, что происходит. Мерзкие слуги исчезли, но заработал какой-то механизм, приводимый в движение огромным маятником с чудовищной двух лезвийной, похожей на критскую, секирой на конце.

Она отчетливо ощутила, что при каждом взмахе секиры веревка, на которой она висела, слегка опускается вниз. Все, что им предстоит, она поняла, только когда почувствовала, что округлая головка шеста неумолимо движется между ее ног вверх. Ужас происходящего стал совсем ясен, когда рядом голос Тессы   подтвердил, что и с ней происходит тоже самое:

- Сволочи, они нас хотят посадить на кол! Сволочи!.. Сволочи!.. Это не по-человечески…

- Не унижайся перед ними… - остановила сестру Лиз. - Как раз это по-человечески. Терпи. Они именно этого от нас и ждут. Они хотят, чтобы мы кричали, молили о пощаде. Они все равно убьют.  Не доставляй им этого удовольствия.

Только теперь Речел окончательно поняла весь ужас положения, в которое они попали. Их убивали, и убивали так, чтобы смерть была максимально мучительной и долгой.  Острое лезвие быстро бы нанесло тяжкие раны, и от потери крови они хотя бы потеряли сознание. Но шест был тупым, гладким и достаточно толстым, чтобы медленно и с большим усилием входить в их тела, тянуть мять и рвать внутренние органы. Смерть была бы милосердием по сравнению с тем, что им предстояло, но она придет не раньше, чем кол достигнет сердца, и надеяться можно было только, что сознание быстро покинет ее от боли.

Шест, наконец, достиг промежности и стал отчетливо давить. Речел не выдержала и тихо завыла от страха и безнадежности. Она уже не обращала внимание на уродов, обрекших их на муку. Не косилась, на застывших от ужаса близняшек.  Глаза начала застилать какая-то пелена. Девушка только слышала, что рядом сквозь зубы чертыхается Тесса. Неожиданно помощь пришла от не потерявшей самообладание Лиз:

- Девчонки! Он гладкий! Подтянитесь на руках и впустите его в себя. Это хотя бы еще полчаса без боли. У меня получилось.

Тесс перестала ругаться. Да и Речел схватилась за совет как за спасительную соломинку. Сгибая руки, оказалось возможным уйти на мгновение о боли, а главное незначительное движение бедер позволило вполне безболезненно впустить его в себя. Она понимала, что это только отсрочка, но и она была благом в их положении.

Боль ушла, но Речел ни о чем уже не могла думать. Неумолимое железо двигалось внутри ее, и она с ужасом ждала, когда боль начнется опять, предвещая неминуемую гибель. Страх парализовал девушку, и она уже не обращала внимание ни на что вокруг. Заставил ее поднять голову, только грохот чего-то котящегося по полу.

Наконец появилась надежда. Рон опять пришел на помощь. Полуобнаженный, похожий   в своем костюме на критского принца, он, яростно упираясь ногами в пол, толкал перед собой огромный чурбан какого-то дерева. Наконец естественный наклон пола позволил колоде легко покатиться, и он лишь подправил ее в направлении маятника. Острая секира, с каким-то чавканьем, вошла в дерево.  И, лезвие застряло в нем. Что-то заскрипело по полу, и маятник остановился. Течение казни прервалось.

Звероподобные слуги окружили Рона, но длинные тонкие мечи, выхваченные им из ножен за спиной, описали предупреждающие круги и заставил нечисть, с каким-то жалким воем   исчезнуть во мраке.

 Черный в ярости ударил кулаками о подлокотники кресла и громко заскрипел зубами, а Быкоголовый вскочил со своего трона.

- Опять ты путаешься под ногами! Эти шлюхи наши! Ты же должен быть с нами, и они бы достались тебе, хоть все три. Убей их, и они твои навсегда.

Рон решительно шагнул в сторону говорившего.

- Я знаю, что уничтожить тебя не смогу, но эти мечи искромсают твою морду Минотавр и если мне повезет я отсеку тебе то, чем ты так гордишься.  Клянусь, ты еще не скоро сможешь снова насиловать.

Минотавр в ярости сломал свой жезл. Мечи Рона его явно тревожили. Вдруг Быкоголовый успокоился и произнес не громко, почти примирительно.

- Ну и дурак! Так уходи в тот мир, где тебя ни ждет ничего, кроме жалкой участи земного существа. Да и этих потаскух забирай с собой. Они еще тебе отомстят за свое спасение. 

Над помостом взвилось дымное пламя и чудовища, казалось, провалились в преисподнею. Не показывались больше и их звероподобные помощники. Рон кинулся к месту казни, но его остановил предостерегающий голос Лиз:

- Нет Рон! Нет. Нас уже посадили на кол. Одно неверное движение, и ты нас убьешь. Попробуй подтянуть веревки вверх.

Рон бросился к вороту, на который веревки наматывались, и для начала подпер его рукоятки обрубком дерева. Ему пришлось разбираться в механизме, и только поняв в чем дело, он блокировал опускание веревок наверняка. Ворот теперь мог работать только на подъем, и он взялся за рукоятки.

Уже скоро Речел почувствовала, что страшное железо покидает ее тело. Голос Тессы подтвердил, что и их тоже.

- Хватит Рон! Теперь освободи нас от этих кольев.

Замки вокруг бедер раскрылись, и упали вниз. Теперь упершись коленями в шест можно было отклониться от опасной зоны. Рон проверив, что девушкам уже ничего не угрожает, облегченно вздохнул, и бросился к вороту. Щелкнул какой-то механизм, барабан под весом трех тел свободно провернулся и веревки неожиданно легко скользнули по блокам. Падение хотя и не с большой высоты окончилось болезненным ударом о каменный пол, но сознание оставило Речел из-за чего-то другого.

***

Очнулась она от мерного покачивания лодки. Лучик утреннего солнца слепил глаза. Оно еще не припекало, и близкий горизонт был чистым. Приподнявшись на локтях, она убедилась, что лодка несет по морю всех пятерых участников ночного кошмара. Рубахи кающихся грешников исчезли, и на всех была та одежда, в которой каждый вышел на встречу с «Летучим Голландцем».   

Явным свидетельством того, что произошедшее с ними не было бредом ее больного сознания, была чудовищно старая лодка, в которой они оказались теперь. Лодка показалась такой ветхой, что должна была бы развалиться от малейшего дуновения ветерка, от даже небольшой волны, но оказалась на удивление прочна, и даже капли воды на дне не скопилось. К сожалению, в лодке не было ни только воды – в ней вообще ничего не было, кроме брошенных на произвол судьбы людей. Георг, Бет и сестры были, по-видимому, живы, и Речел попыталась привести их в чувство.

Пришлось оторвать длинную полосу ткани от подола платья.  Разорвав ее на четыре части, и смочив их морской водой, Речел обтерла ими лица спутников, и прикрыла лоскутами их головы. Первой пришла в себя Бет и начала помогать Речел.

- Реч, так это правда? Я надеялась, что это просто ночной кошмар.

- Если бы кошмар! Когда вас утащили, нас хотели убить, и только вмешательство Рона нас спасло. 

- Рона? - удивленно подняла на Речел глаза Бет. - Но…

- Бет я не сошла с ума, девчонки очнутся и подтвердят мои слова.

- Какие слова Реч? - переспросила, пришедшая в себя, Лиз.

- Бет не верит, что Рон спас нас от смерти.
 
- Спас, спас. Мам этот так, – подтвердила очнувшаяся Тесса. - Хотя признаться, все, о чем мы говорим полный бред.

- Бред?! – переспросила сестру Лиз. - Но то, что наделала во мне это железка, я чувствую до сих пор. Если бы не Рон нас накололи бы как бабочек на булавки.

Очевидно, только теперь Бет поняла, какой участи избежали ее дочери и их подруга. Она не стала расспрашивать девушек и занялась еще не пришедшим в себе Георгом.

- Слава богу! Мы все живы, и теперь надо понять, где мы находимся.

Грек еще не успел полностью очнуться, когда Лиз заметила у горизонта черную точку. Довольно быстро гул двигателей подтвердил, что это самолет, и Тесса не раздумывая, сорвала с себя платье и замахала им над головой. Знакомая «Каталина» сделала над ними круг и пошла на посадку. Самолет приводнился в отдалении и только тогда стал неспешно приближаться к утлому суденышку. Остановился он в десятке метров от лодки, и уже просто рук хватило, чтобы подгрести поближе к его раскрывшемуся люку. Последние метры их тащили, при помощи брошенного с самолета фала.

После всего пережитого аскетическая кабина военного самолета казалась верхом роскоши, а участие и забота пилотов сделали недолгий полет до острова не обременительным.

На поле знакомого аэродрома их ждал встревоженный Макдедли и карета скорой помощи.

- Что случилось? Капитан «Ариадны» несет по радио какой-то бред о «Летучем Голландце». Где он вас потерял? Девочки, Бет вы в порядке? – И уже подчеркнуто, выделяя явную заинтересованность, обратился только к де Гре. - Бет, с тобой все хорошо? Ты здорова? 

- Не беспокойся. Легкий стресс, который никому не должен повредит. – Сказала она с явным значением, которое было понятно только Дугласу. Я в порядке. А вот Георга и девочек стоило бы осмотреть врачу.
 
О чем, в тот раз говорил Макдедли с Бет, Речел так никогда и не узнала. Их быстро погрузили в автобус и весь день до утра следующего дня они провели в госпитале.

Кроме сильного нервного стресса военные эскулапы ничего существенного не обнаружили, и дали успокоительное. Уставшие и измученные они провалились в сон и проспали больше двенадцати часов. Девушки спали в одной палате, и всех их довольно рано разбудил Дуглас. Хотя первой он чмокнул в лоб Речел, но стремился он явно к сестрам, и те, не стесняясь подругу, просто повисли у него на шее, споря друг с другом за обладание мужчиной. Речел не выдержала и уколола.

- Если я мешаю вам, могу выйти в коридор.

- Не сердись Реч, – засмеялась Лиз. -  Надеюсь, господин коммандер принес нам хорошие вести.

Дуг тоже расплылся в улыбке.

- «Ариадна» ночевала в порту. Она в полном порядке, но больше с острова без надежной охраны я вас всех не отпущу. Пусть Георг прикажет капитану идти куда угодно, но я вас всех отправлю самолетом в Афины. Когда и как, решим там наверху. Вертолет уже ждет, да и Бет с детьми, наверное, заждались.

Вертолет приземлился недалеко от домика Макдедли и для Речел, а, по всей видимости, и для сестер, было неожиданным то, что Бет встретила их на его пороге в роскошной ночной пижаме. Дети прибежали поздней из коттеджа, в котором обычно останавливались. Их мать явно провела ночь не в своей постели.

Косвенно догадку Речел подтвердили и надутые лица близняшек. Она намеренно прислушивалась к их разговору с Дугом и получила подтверждение своей правоты. Тесса выговорила ему за то, что он бессовестный кабель, который опять спал с их матерью. Оправдываясь, он сказал, что они еще не знают чего-то такого, почему он не может отказать их матери. Впрочем, уже за завтраком сестры вели себя как хозяйки дома, а Бет, задолго до вечера, перебралась   к Георгу.

К слову во время этого завтрака договорились и о том, что самолет в Афины полетит завтра после обеда. Но главным для Макдедли было понять, что все же произошло на «Ариадне» той ночью.

Он категорически отказывался верить в призрачные корабли, приведения и адских монстров. Тем более он не хотел верить в ожившего мертвеца. Но не считаться с десятками свидетелей на яхте, а главное с рассказом близких ему людей он не мог. В конце концов, он сами события согласился признать, хотя сказал, что в мистику не верит, и будет искать всему логичное объяснение.

За прошедший день и ночь Дугласу явно удалось найти общий язык с близняшками, да и Бет видно сыграла в этом какую-то роль. Мир в этом странном семействе был восстановлен. Сестры, явно считали Дуга своей собственностью, да и их мамаша не стеснялась целоваться с ним при всех. Речел окончательно убедилась, что все три женщины имеют на Макдедли какие-то виды.

Разобраться во всех хитросплетениях отношений в этом семействе было сложно, а главное сама она теперь от них мало зависела. По крайней мере, до следующего лета. Возникшую тесную дружбу она ценила, но зависеть от них не хотела. Надо было срочно искать работу. По всей видимости, опять стюардессы на международных линиях. О продолжении учебы пока не думала. Хотела для начала основательно обосноваться в Европе. Желанным был Лондон, хотя она и понимала, что, возможно, быстро устроиться не удастся. Мечтала о Париже, но с ее знанием французского это было маловероятно. Оставались Америка и Канада. Впрочем, за океан пока лететь не собиралась.

Бет предложила Речел вместе со всеми на неделю слетать в Париж. Но она отказалась. Речел решила лететь в Лондон.

Макдедли принял пожелания всех к сведению и, когда утром следующего дня они поднялись в салон «Маринера» сообщил, что билеты на самолеты из Афин до Лондона. Остальные улетали дневным рейсом в Париж на следующий день. Гостиничные номера для Теодоракиса и семейства де Гре, тоже были забронированы.