Жизнь поэта. книга 2я. стр 341-360. продолж. следу

нями устилают дороги.
-Договорились. А завтра после обеда, если не улетим в
Челны, снова вместе будем узнавать тайны Людмилы.
-Это ты будешь узнавать. А я их знаю. Давай, иди.
.......................................................
-Дядь Петь, я не рано?
-В самый раз. Котлеты по-киевски с варёной картош-
кой, в термосе. Солёные огурчики, в тарелке, на подокон-
ике. А, водочка в холодильнике. Ожидают нас.
-Я тоже принёс бутылку. Давай поставим в холодильник.
-Зачем ты принёс?
-А вдруг не хватит? Ночью, где возьмёшь? Магазины
же не работают!
-При желании всегда можно найти. У таксистов. Или у
татар носильщиков. Ведь Казанский вокзал в двух шагах
от нас.
-Они дерут. Одну продают по цене двух.
-Иначе, какой смысл рисковать?!
-Они совсем не рискуют. Менты сами подгоняют им
водку, а затем делятся.
-Ну, что за встречу?
-Уж, лучше за расставание. Я завтра или послезавтра
уеду.
  Мы выпили. Котлеты были отменными. Особенно кар-
тошечка с огурчиками. Давно я не ел домашнюю пищу.
-Дядь Петь, возьми ключи. Часа через два покорми
моего грудничка Васеньку, а то мой Борька, алкаш, видно
опять запил, приползёт на рогах. Молоко в холодильнике,
только ты холодное ему не наливай, чуточку подогрей.
Побежала на смену.
-Кать, не волнуйся! Всё сделаю.
-Дядь Петь, что-то я здесь юмора не понял! Она что,
дура, грудного ребёнка оставляет дома одного?
  Он захохотал.
-Недавно кошка окатилась, приблудная. Живёт в кори-
341
доре этажом ниже. Не знаю, куда дели остальных котят, а
одного взяла Катька, уж больно добрая баба, вот теперь и
выхаживает. Глаза то он уже открыл, бегает, но питается
пока только молочком. Вот в войну тоже были добрые
люди... И он начал рассказывать разные истории.
-Дядь Петь ты, вроде не такой старый, а зубы все вста-
вные.
-Это благодаря работнику особого отдела, старшему
лейтенанту. Он, паскуда, мне все зубы выбил и чуть не
расстрелял. Правда, потом медаль дали. А ему – орден.
-Интересно! Расскажи!?
-Наливай! Эту историю трезвым тяжело рассказывать.
  Он с трудом прожевал солёный огурец, вздохнул и на-
чал рассказывать занимательную историю из своей фрон-
товой жизни.
-Наша часть стояла в районе Архангельское. Рядом с какой-
то маленькой разбитой деревней.
-Архангельское, что-то знакомое. Курская битва?
-Да, самое грандиозное танковое сражение в отечест-
венной войне.
-Помню из истории, что «битва на Курской дуге – од-
на из величайших во второй мировой войне. В течение 50
дней на сравнительно небольшом участке советско-герма-
нского фронта шли беспримерные по своей ожесточенно-
сти и упорству бои. За это время в сражение было введе-
но более 4 млн. человек, около 70 тыс. орудий и миномё-
тов, более 13 тыс. танков и самоходных орудий, около 12
тыс. боевых самолётов....................................
  Командование обеих сторон отлично понимало, что
исход этой битвы окажет решающее влияние не только на
итоги летне-осенней кампании 1943 г., но и на исход Ве-
ликой отечественной и второй мировой войны. Вот поче-
му так тщательно и долго готовились войска к ней».
-Ты хорошо помнишь историю. Её нам не нужно забы-
вать! Так, вот. Полтора месяца было затишье. Ни мы не
наступали, ни немцы. Почти привыкли к такой жизни.
342
  Постреливали понемногу и мы и они. Стояли жаркие
летние дни. Я служил в разведке. И нас гоняли часто за
языками. Готовилось что-то крупное. Мы понимали, что
наступление. А кто и когда начнёт первым - не знали.
  Мы с Юркой Перловым, царство ему небесное, убили в
Германии, при взятии Зееловских высот, часто и подол-
гу наблюдали за передовой. У нас была девочка, снайпер,
Зина, забыл её фамилию, пигалица, от горшка два вершка
ростом, но фрицев истребляла умело. Когда её ранило ос-
колком залетевшей шальной мины, не сильно, она перед
отправкой в госпиталь сообщила мне о своей «лежке» на
нейтральной полосе. Отыскивая себе место, она наткнула-
сь на старую медвежью берлогу, довольно просторную, и
там подкарауливала немцев. Дерево срубило снарядом, а
яма, засыпанная ветками и землёй, осталась. Ну, и она са-
ма её ещё подправила, замаскировала, иначе немцы её да-
вно бы засекли. После выстрела она сразу перемещалась
на другое место и делала один или два ложных выстрела.
Я не снайпер, не знаю их премудростей. В общем, я раза
два сидел в этой берлоге и наблюдал за передовой, а но-
чью, перед утром, мы с Юркой отправлялись за очеред-
ным языком. Часто возвращались ни с чем.
То ли 27, то ли 28 июня, запамятовал, меня с Юрой
вызвал командир роты и приказал ночью отправиться в
разведку. Весь день мы наблюдали за противником, а но-
чью перед рассветом двинули к немцам. Только мы допо-
лзли до середины нейтральной полосы, а она была метров
60, как немцы зашевелились. Стали пускать одну ракету
за другой. Я полз первым, а Юра сзади. Мы всегда так де-
йствовали, вроде как два самолёта: ведущий и ведомый. Я
успел нырнуть в берлогу, а Юру, видимо, заметили  и от-
крыли по тому месту, где он находился шквальный огонь.
Больше, сколько я не всматривался, на том месте его не
видел. Он как сквозь землю провалился. Скорее всего, по-
думал я, его накрыло миной и засыпало землёй. Недалеко
от того места, где его застала ракета,  стояла  наша  разби-
343
тая тридцать четвёрка. Но она стояла там с тех пор, как
мы заняли эти позиции. По ней время от времени лупили
и немцы и наши.
  Я не знал, что делать: идти одному дальше, выполнять
приказ, в такой сложной обстановке, вернуться туда, где
был Юра и поискать, хотя бы его останки или возвраща-
ться назад, к своим? Меня бы поняли, потому что, навер-
няка наблюдали. За нами всегда наблюдали, когда мы
шли на сопредельную сторону, к врагу. Но ракеты пока
взлетали одна за другой, освещая всё пространство. Вре-
мя быстро приближалось к рассвету.
  Вскоре, ракеты стали взлетать реже и реже. Я вылез из
ямы и немного отполз в сторону леса. Ближе к тому мес-
ту, где находился Юра. Мною было принято решение, уз-
нать что произошло с ним и отползать в сторону своих
позиций. Со стороны леса послышался слабый шум рабо-
тающего двигателя самолёта, но я не придавал этому зна-
чения. Шум двигателя нарастал. Внезапно он дополнился
шумом другого двигателя, мотора другого самолёта. Поя-
вился двукрылый, тихоходный, низко летящий наш само-
лёт ПО-2, или как его называют сейчас, кукурузник. Он,
задевая, макушки деревьев, шатаясь из стороны в сторо-
ну, летел к земле, сломал пропеллер о неё и лёг на брю-
хо, метрах в десяти-двенадцати от меня. Если бы он про-
полз по земле метров пять, то обязательно наткнулся на
мину. Нейтральные полосы, почти всегда минировали и
немцы и мы. В хвостовой части дымило, и вылетали сла-
бые огоньки пламени. Сзади него резко взмыл над лесом
мессершмитт. В упавшем самолёте находились двое: пилот
и пассажир. Не успела взлететь первая ракета, как я был
уже у самолёта. Пилот был весь изрешечён, а у пассажира
было снесено полголовы. Под свесившейся кровавой плащ-
накидкой виднелись, только что введённые погоны с од-
ной большой звездой генерал майора на красном фоне.
Значит, артиллерия или танковые воска, подумал я.
-Дядь Петь, я читал, что в январе 1943 года, в самый ра-
344
згар войны, в Красной армии прошла реформа. Советс-
кие солдаты и офицеры надели погоны и сменили звания.
-Игнатьич, у нас, на политинформациях, ещё до курс-
кой битвы и после говорили, что «идея зрела давно. Ещё в
1935 году в Красной армии ввели звание "Маршал Совет-
ского Союза", в 1940 году были введены генеральские и
адмиральские звания. Это можно считать важной вехой
на пути к погонам. К 1941 году были готовы и образцы
новой формы и погон. В мае 1942 года указ одобрило Гла-
вное политическое управление РККА. Временные техни-
ческие условия, в которых было описание эмблем и зна-
ков различия (звездочек) на погонах, были изданы 10 де-
кабря 1942. Красной армии нужна была яркая перелом-
ная победа. Такой победой стал Сталинград. Когда стало
ясно, что 6-ой армии Паулюса осталось недолго сущест-
вовать, проект был утвержден Политбюро ЦК ВКП (б) -
23 октября 1942 года. Перейти на погоны, согласно при-
казу, нужно было за полмесяца - с 1 по 15 февраля 1943
года, однако ещё на Курской дуге в июле 1943  года неко-
торые летчики и танкисты, носили не погоны, а старые
петлицы. Но нам, разведчикам, положено было знать, о
нововведениях и уметь ориентироваться в нестандартных
ситуациях. Поэтому я сразу сообразил, что к чему. Я быс-
тро срезал с груди у каждого планшетки, сорвал погоны:
герал-майора и подполковника и лёг на землю. Немцы
уже стали предпринимать попытки прорваться к самолё-
ту, но их сдерживало минное поле. Наши стали стрелять
вокруг самолёта, видимо, думая, что лётчик и пассажир
живы. Кое-как я добрался к медвежьей, теперь уже своей
берлоге и спрятался там, как раздался взрыв бензобака
самолёта. Его охватило огнем, и немцы перестали делать
попытки пробиться к нему. Минут через десять они
открыли сильный артиллерийский огонь по нашим
позициям и вскоре пошли в атаку.
  Бой продолжался часа четыре, после чего немцы оказа-
345
лись в наших окопах. Я стал отрезанным от своих. Двое
суток,  мне  пришлось  отсиживаться  в  яме. Хорошо,  что
там находился Зинин НЗ – банка американской тушёнки,
четыре галеты и неполная фляга воды, которую я старал-
ся не расходовать, хотя больше всего мучила жажда, осо-
бенно днём. Что делать не знал. Куда и насколько продви-
нулись немцы, мне было неизвестно.
  Ровно через двое суток, на рассвете, началась артилле-
рийская, но не сильная стрельба с нашей стороны. Снаря-
ды летели в основном, на старые наши позиции, в те око-
пы, в которых были раньше мы, а сейчас находились нем-
цы. Но некоторые долетали почти до меня, и я боялся, что
меня прихлопнут свои. Затем началась атака наших войск
и часа через два немцы отступили на старые свои пози-
ции, а наши заняли прежние свои окопы. Минное поле,
почти было разминировано немецкими сапёрами и наши-
ми снарядами. Я стал дожидаться ночи, чтобы махнуть к
своим.
  Как только стемнело, вылез из ямы, прополз метров
пять, и меня словно обухом огрело по голове.
-Дурак, подумал я, -а, если немцы схватят меня с сек-
ретным пакетом, на котором пять сургучных печатей, то я
подведу армию или может, даже - фронт. Я нашёл хоро-
шее место метрах в двух, закопал планшеты и погоны
офицеров и пополз к своим.
  Добравшись до своих окопов, где мне был известен,
каждый кустик, нырнул в траншею, облегчённо вздохнул
и...потерял сознание.
  Очнулся часа через два в блиндаже особого отдела на
полу. Голова раскалывалась. Во рту пересохло, а на руках
и щеке была запекшаяся кровь.
-Там оказались немцы?
-Какой хер немцы? Особисты. Они, иногда были хуже
немцев. Но, я их не осуждаю. Они не всегда были справе-
дливы, но их жестокость помогала выигрывать войну.
Представь, если бы они со  всеми  сюсюкали,  то  предате-
346
лей и пособников было бы намного больше. Меня взяли
свои. Не те, с которыми мы жили и воевали рука об руку.
  Нашу часть сильно потрепало, когда они подверглись
немецкой атаке, долго сопротивлялись и, потеряв более
половины личного состава – отступили. Их отправили на
вторые позиции, на переформирование, а сюда прислали
свежие войска. В общем, я попал к своим – чужим. Сове-
тским солдатам, но доселе не знакомым мне и они, решив,
что к ним припёрся переодетый лазутчик за языком, взяли
меня самого, как языка.
-Очнулся, гадина! -сказал старший лейтенант, когда я
открыл глаза. –Выкладывай, фриц, зачем припёрся?
-Я не фриц! Старшина Васнецов Пётр Николаевич, раз-
ведчик. Меня тут каждая собака знает.
-То, что ты разведчик, власовец, это я вижу. Может,
тебя здесь и знала каждая собака, но их перебили, а вот из
людей, то есть солдат и офицеров никто не знает. Выкла-
дывай! Кто и откуда?
-Я же сказал – старшина...Моя фамилия Васнецов, вы-
летела вместе с первой половиной моих зубов. Он долго
меня допрашивал, избивая. Вернее долго бил, допраши-
вая. Чего, чего, а допрашивать они могли.
  Часа через полтора зашёл солдат и спросил, пойдёт ли
лейтенант обедать в столовую или ему принести сюда?
-Пусть принесут обед мне сюда и миску каши этой
гниде фашистской.
  Когда через десять минут зашёл с обедом наш коше-
вар Федька, я не поверил своим глазам. Пока он ставил
котелок на стол лейтенанту, я прошамкал уже беззубым
ртом:
-Федя, здравствуй. Что, наших всех положили, пока я был
в разведке.
-Петька, живой! Тебя же убили! Юрка Перов расска-
зывал, что сам видел, как ты взорвался вместе с самолётом.
-Юрка, живой?
347
-Живой, его немного задело в ногу, но кость не заце-
пило. Дня два повалялся в госпитале, а сейчас вместе с
оставшимися на переформировании.
-Многих наших положило?
-Многих. Половину, считай. Ротного, вашего комвз-
вода по разведке, а ты, как здесь очутился? Не ты ли ча-
сом тот, язык, которого взяли в окопе, стукнув прикладом
по башке.?
-Я, а кто же ещё? Шёл домой и пришёл.
-Разговорчики, -прикрикнул старший лейтенант, жра-
вший кашу и прислушивавшийся к нашему разговору. Он,
видимо, в мыслях, уже сверлил дырку, для ордена или ме-
дали, за взятого языка, а тут совсем другой оборот.
-Федь, сказал я, -а, наш особист, капитан Ткачёв, живой?
-Живой! Что ему сделается?
-Передай ему, пусть заберёт меня. У меня очень важ-
ные секретные материалы.
-Старший лейтенант сорвался с места, подбежал, схва-
тил меня за грудки и заорал:
-Сука, говори! Выкладывай все свои секретные данные.
-У меня находится планшет с секретным пакетом, за
пятью печатями и погоны гнерал-майора и подполков-
ника, которые я снял с мертвых. Но тебе, гнида я не ска-
жу, куда их спрятал. Если они не будут доставлены се-
годня в штаб фронта или армии, тебя расстреляют, как не-
мецкого пособника.
  Он, трясясь, выхватил пистолет и с пеной у рта, заорал:
-Я тебя, суку, быстрее застрелю!
-Феде, было под сорок, почти в два раза больше, чем
тому старшему лейтенанту. Он закрыл меня телом и сказал:
-Остынь, сынок! Много бед наделаешь. Свяжись с
особистом Ткачёвым и вместе решите, что делать.
348
  Старший лейтенант оказался отходчивым и умным пар-
нем, послушался Федю и через пару часов я уже обни-
мался с Юркой Перловым, живым, но немного прихрамы-
вющим.
  Я подробно всё рассказал им. Но, видимо, их грызли
какие-то сомнения и они заставили Юрку тоже рассказать
все подробности.
-Мне, снайпер Зина, рассказала, что у неё есть лежка в
старой берлоге, а где, она не уточняла, а вот про вторую,
запасную, всё рассказала подробно. Она была под нашим
подбитым танком тридцать четвёрки. Очень удобная и хо-
рошо замаскированная.
-Юр, значит, Зина не стала класть все яйца в одну кор-
зину. Тебе рассказала про одну, а мне про другую лежку.
Если бы мы поделились этими сведениями, тогда, может
быть, всё обернулось бы по-другому. Вот, поэтому, я не
видел, куда ты делся. Думал, тебя разорвало и засыпало
землёй, а ты в это время сидел под танком.
-А я решил, что ты сгорел вместе с самолётом. Я же
видел, как ты запрыгнул на нижнее крыло самолёта. Но
помогать тебе не стал, из-за раненой ноги, думал, что
только стану помехой. После взрыва самолёта сразу по-
полз к своим. Едва успел заползти в окоп, как началась
атака немцев, а затем до конца отбивался со своими, пока
не получили приказ отходить.
-Особисты о подбитом нашем самолёте знали, но не
знали кого он вёз и с чем. Шум поднимать пока не стали,
а решили все вчетвером, ночью отправиться за пакетом.
Мы с Юркой вперёд, на нейтральную полосу, а они в ка-
честве прикрытия. Операция прошла успешно, не считая
того, что старшего лейтенанта задело в плечо, но пуля
прошла по касательной, вырвав кусочек, его поросячьего
мяса. Вёл он себя геройски. Его смело можно было пере-
водить из особистов в разведчики.
  Через час за нами пришла машина из штаба дивизии  и
там нас допрашивали около пяти часов. Всех вместе и по-
349
одиночке. Видимо, боялись нарваться на дезинформацию,
а когда всё срослось, накрыли стол с выпивкой и закус-
кой. Пить то я пил, но закусывать не мог. Было нечем же-
вать. Зубы, эта сволочь мне выбила.
-Ты, Петь, прости меня, -обнимая говорил старший
лейтенант. -Откуда мне было знать, что ты не диверсант,
а свой, геройский парень?
-Что уж там говорить, Сань?! -шепелявя отвечал я ему
пьяным, беззубым ртом. –Лучше б ты мне, сука, сломал
ногу или руку, чем выбил все зубы. Они срослись бы и ни
каких следов. Как я теперь буду целовать девок? Я ведь
ещё такой молодой!
  Пьяного меня увезли в госпиталь, делать вставные че-
люсти.
  Через пару дней, 5 июля, началось наше наступление
на Курской дуге. Не знаю, сыграл ли какую-то роль этот
секретный пакет, с пятью сургучными печатями, но толь-
ко через два месяца нам с Юркой дали медали, а особис-
там ордена. За боевую доблесть. Наливай, Игнатьич, вы-
пьем. Помянем Юрку, хороший был парень.
Когда он прожевал очередную дольку огурца, то про-
должил:
-С Юркой мы ещё много языков брали у немцев.
  Через год, летом, нас послали очередной раз за язы-
ком. Двумя группами. Мы с Юркой и группу здоровяка,
Валиева, казанского татарина. В его группе все трое были
здоровяками.
  Ушли мы к немцам одной тропой, проделанной минё-
рами на нейтральной полосе и возвращаться должны бы-
ли той же тропой. Куда входили, на нейтральную, там же
должны были выйти.
  Они ушли первыми, мы за ними. Нам повезло, мы взя-
ли тёпленького фельдфебеля сравшего на природе, под
трели соловья. Где бы он, в Германии мог срать ночью
под такую волшебную сонату. Жопу мы ему вытирать не
стали, а сразу засунули кляп...
350
-В жопу?
-Шутник, ты, Игнатьич. В рот, конечно, натянули шта-
ны на грязную задницу, связали ноги и руки, и Юрка вз-
валил его на плечи, как уносят выигранного барана с са-
бантуя, у вас в Татарии. Дотащили, до нейтральной поло-
сы. Прошли по тропке, и тут схватило живот у Юрка от
страха и от тяжёлой ноши. Положил Юрка немца почти у
самой проволоки, а сам спустился ниже и сел прямо на
тропе, чтобы немцы, если сунуться к нам наступили на
его мину. А я лёг метрах  в двух от фрица и сразу уснул
от усталости. Через какое-то время будит меня Юрка и
говорит:
-Пошутил и хватит. Идем, берём немца там, где ты его
спрятал и дальше понесёшь его ты.
-Юр, да, я заснул, идиот, но я его не прятал.
-Не мог же он уйти с связанными ногами и руками.
  Мы ещё немного попрепирались, а когда с той сторо-
ны стали лететь пули и мины пролезли под  проволоку и
прыгнули в траншею.
-Что ребята, сегодня вам не повезло? А группа татари-
на, только что пронесла языка. Фельдфебеля с кляпом во
рту и со связанными руками и ногами. Правда, у него шт-
аны были полуспущены, мы подумали, что ребята «обслу-
жили» его перед тем, как отдать начальству. Баб-то нам
не хватает на войне. - и они захохотали.
  Мы сразу всё поняли. Эти гады, видимо только что
вышли и отдыхали рядом с выходом, а тут появились и мы.
И они решили над нами подшутить.
-Здесь, как раз были зам. командира полка и командир
роты, осматривали позиции. Фрица сразу потащили на до-
прос, сказал ефрейтор, насыпая нам махорки.
-Юр, что скажем начальству, что это наш язык?
-Ты, что, дурак? Во первых не поверят, а во вторых -
засмеют.
Язык, оказался ценным и Валиев со своими ребятами
удостоились медалей,
351
  Потом, когда мы все вместе, впятером пили немецкий
шнапс, ящик, которого подарили нам валиевцы, татарин
рассказывал:
-Ребята, честное слово, мы только хотели пошутить,
посмеяться, как вы будете искать немца, но тут появилось
начальство и нам пришлось сразу тащить немца на допрос..
Простите нас!
-Оказалось, дядь Петь, что у тебя украли не немца, а
медаль. Давай выпьем за эту украденную медаль.
-Давай! Только если пить за все медали и ордена, ко-
торые украли у воинов в той войне, водки на земле не
хватит.
  Он ещё много чего рассказывал в эту ночь. Как раз на
литр водки, которая у нас имелась.
-Хорошо, что ты купил ещё одну! А то бы пришлось
бежать среди ночи.
-Практика.
  Он ещё рассказывал много историй. Некоторые были
ещё интереснее. Но мне запомнились эти две и я, изменив
фамилии, записал их. Кто его знает, может старик выду-
мывает их ночами, а затем по-пьянке рассказывает. И по-
чему он не напишет книгу?
  Я вернулся в комнату, погладил спящего дневника и
сам упал на кровать.
.......................................................
  В десять я позвонил в Главк.
-Софья Абрамовна?
-Да, с кем я говорю?
-Начальник отдела ресурсов Спецатоммонтажа, что в Челнах,
Капцов. Вам должен был позвонить наш шеф, Маслаков.
-Он и сегодня уже звонил. Приказ будет готов сегодня,
а когда, не знаю. Или подъезжай к концу рабочего дня,
к 18, или звони.
-Договорились.
-Только не опаздывай! Ждать не буду.
352
  Пошёл, выпил бутылку пива и поел на углу в парши-
вом кафе. Стало намного лучше. Всё таки лучше пить, да-
же не разбавленное вино, чем водку, пусть даже и под со-
лёные огурчики. Ещё бутылку пива взял домой.
-Ты всё ещё спишь, дружок, дневничок?
-Тебя долго не было. Я всё мечтал о ней, о Людмиле, а
потом заснул. Утром спать хочется больше.
-Вы, дневники, почти как люди. И привычки и жела-
ния и повадки у вас такие же, как и у нас.
-Мы же живые, только многие об этом не знают. Она
знала. Моя, теперь наша общая - Людмила.
-Она больше твоя, чем моя. Мне она свои тайны не до-
веряла. А тебе всё раскрывает, как на исповеди. Пива
глотнёшь?
-Как люди пьют эту бурду?
-А мне нравится.
-С раками?
-Раков – терпеть не могу. С сыром. Или хотя бы, с су-
щёной рыбой.
-Раки не воняют. А от сушёной рыбы пахнет падалью.
Ты, если будешь есть сущёную рыбу, меня лучше в руки
не бери.
-Видишь, я без рыбы и даже без сыра.
-Начнём читать?
-Открывайся.
....................................................
  2 января 1961 года. Понедельник.
  Сегодня бездельничаем. Алка пошла к бывшим одно-
классником, а я села писать дневник. Писать нечего. Вче-
ра за ужином мать сказала, что откладывала деньги на обои
и краску и нужно сделать дома ремонт. Освежить. А,
то придут сваты, ведь у меня две девки, а, дома, такой за-
пущенный вид.
-Мам, где у нас запущенный вид? Всё чисто и убрано.
-А обои висят восьмилетней давности! Надо поменять.
-Хорошо. Поменяем. Завтра сходим с Алкой, выберем
353
купим и поклеим. Только мы не умеем клеить.
-Мы с отцом тоже не умели, а вроде всё сделали ак-
куратно.
-Я завтра не пойду. Иди одна. У меня встреча с одно-
классниками.
-Сходим послезавтра, вместе, чтобы ты потом не вор-
чала.
  4 января. Среда. Купили красивые обои и краску. За-
втра начинаем ремонт. А сегодня передвигаем мебель.
Какая к чёрту мебель? Старьё гнилое. Плохо быть бедны-
ми. Выйти, что ли замуж за богатого!? А где его взять?
  Записи в дневнике начну делать после ремонта.
  13 января. Пятница. Наконец-то закончили ремонт.
Матери понравилось. Опять сказала насчёт сватов, что те-
перь уже не стыдно будет их принимать. Завтра оконча-
тельно приберёмся, а в понедельник, после обеда поедем
в общежитие. Во вторник начинаются занятия.
  Соскучилась о техникуме, общежитии, девчонках и
немного о нём. Наверно, мокнет под моросящим дождём,
а у нас снежок и всего 14 градусов без ветра. Вечером ре-
шили с Алкой прогуляться, если хватит сил.
  22 января. Воскресенье. Куча событий.
  В понедельник приехали все, кроме Нинки. Нелка
привезла домащней колбасы, с чесноком, сделанной по
гуцульски и большой кусок сала. Её мать сказала ей,
что сала хватит недели на три, а мы его слопаем за три дня.
Это сдова Нелки. Хоть она и стерва, но не жадная. Лариска
тоже кое-что привезла. Полведра картошки, лук и ма-
кароны. Все родители думают, что мы здесь готовим. Мы
с Алкой ничего не привезли. И когда Нелка сказала, дава-
йте, девки, скинемся и купим вина, мы с Алкой перегля-
нулись и она, сказав, что раз закуска ваша, то выпивка бу-
дет наша, взяв сумку ушла. Ведь кассир и бухгалтер сре-
ди нас двоих – она. Иначе говоря – министр финансов.
  Лариска поставила варить картошку, а мы с Нелкой
стали накрывать стол.      
354
  Весь вечер проболтали, пока не кончилось вино в двух
бутылках, рассказывая, кто и как провёл каникулы. Я весь
вечер ждала, что откроется дверь, войдёт он и скажет:
-Девчонки, привет вам из солнечной Грузии. Но он
так и не пришёл.
  Утром, перед занятиями все были радостными и доб-
рыми, встречались так, как буд-то пржили вместе, в од-
ной аудитории тысячу лет. Даже Марат подошёл и поз-
доровался так, как буд-то я ему не говорила, о его потли-
вости. Вадим  снова был в новом костюме, как буд-то его
папа первый секретарь горкома партии, а мама председа-
тель горисполкома, а может, так оно и есть? Надо спроси-
ть у него. Он мило улыбнулся и сказал:
-Привет, самой красивой девочке!
-Я чуть не выпалила, от Вано? А затем про Вано забы-
ла и долго любовалась красивой фигурой Вадима, думая,
вот он богатый жених. Но у него есть подруга, с которой
он часто ругается, как говорил Марат. Прозвенел звонок.
Никого не спрашивали. Преподаватель объяснял новую тему,
в новом предмете «конструкции и детали сборного
железобетона в строительстве». Мне многое было знако-
мо, потому, что я почти год проработала с чертежами ана-
логичных конструкций. Глянула в окно, там шёл снежок.
Было красиво. Мысли бегали с одного на другое, пока не
остановились, на тёте Шуре из бани, которая брала на
этот раз уже не по три, а по пять рублей за вход. Но я
так и не поняла, с кем была в бане, на этот раз, с Вано или с
Вадимом. Их лица и фигуры постоянно менялись.. И ког-
да кто то из них начал в меня входить, прозвенел звонок
на перемену. Пришлось бежать домой менять трусики.
Кроме, чистых сухих, что надела на себя, взяла запасные.
Может, пригодятся. На предпоследней паре снова пошла
в баню. На этот раз с Вадимом. Потому, что он был ря-
дом, в новом нарядном костюме, приятно мне улыбался и
был богатым женихом, не то, что Вано, у которого, кроме
совхозных мандарин и чая, больше ничего не было.  Но  и
355
этот раз мужчине не удалось сделать меня женщиной, ли-
шить невинности, потому, что Алка стукнула меня в бок,
в самый сладкий и ответственный момент, когда он, мой
мужчина, начал в меня входить, и сказала:
-Людка, спустись с облаков на землю!
Дура, хоть моя родная сестра и получает повышенную
стипендию, не знает элементарных вещей, что на облаках,
городской бани с номером нет, где тётя Шура пускает за
деньги в номер с мужчиной без штампа регистрации в па-
спорте.  Пришлось опять бежать менять трусики, в туале-
те с закрывающимися дверками.
  Хватит, Людка! -сказала я себе. –Или найди мужика,
который сделает тебя женщиной, или не ходи больше в баню
на уроках, а записывай, как и все студенты то, что
говорит преподаватель. Сказать –то себе легко, да вот вы-
полнить трудно. Я ведь слабая девушка (пока девушка) и
мне всего 21 год.
  В четверг вечером, появился он. Принёс с килограмм
мандарин и длинную сосиску на верёвочке, в которой, как
мне показалось, были шарики от подшипников – чучар-
хела или чурчхела, национальную грузинскую сладость.
Основу этой чурчхелы составляли сырые орехи, нанизан-
ные на нитку наподобие бусинок, которые покрывают не-
сколькими слоями фруктового сока. Это он так пояснил.
Ещё он принёс круг козьего домашнего сыра сулугуни,
сделанного его мамой, и большой круглый лаваш, сложе-
нный вдвое. А затем, когда он достал медицинскую круж-
ку Эсмарха, наполненную жидкостью, Нелка сказала:
-Ты молодец, Капцов, что решил сделать Людке клизму!
Она уже этого давно заслужила, у неё уже шесть лю..
Людочка, а может, там что- то другое?
  Нелка вовремя опомнилась и удержалась, чтобы не
выпалить –любовников.
-Там, настоящее, домашнее грузинское вино. Три литра.
Кто из вас пробовал настоящее вино?
-Сейчас все попробуем сказала Алка. Я давно мечтала
356
об этом.
-Сучка, Нелка, сказала я себе. Но сейчас, ни она вино-
вна, а я. Надо самой поменьше болтать языком. Чтобы
было, если бы Нелка сказала – было шесть любовников?
  Вано, может, и не поверил бы, а девки поверили бы.
  Всё было очень вкусно. Вано даже сказал тост. Он
предложил выпить за девочек. Не вообще, а за прекрас-
ных девочек этой комнаты.
  Потом мы пошли с ним гулять. В голове приятно ту-
манилось. В парке, хотя было градусов девять, почти не
было никого. Падали большие снежинки и садились мне на
ресницы и губы, а он снимал их своими губами. Это
было восхитительно. У меня впервые от поцелуев и от
того, что он ласкал мои груди, не намокло в трусиках,
а вроде бы намокло в душе. От счастья. Боже мой, как хо-
рошо, думала я. Мир, оказывается, может быть и другим.
  А затем он рассказывал. Много рассказывал между
поцелуями. Мы ходили вокруг по аллеям сквера.
-Зря ты не поехала со мной Люд! Этот январь был на
удивление чудесным. Видимо, меняется климат. За две
недели, что я был дома, восемь дней было солнечных.
Мать с отцом держат коз. Перед моим приездом, дней за
десять окатилась...
-Кошка?
-Коза, принесла двух козлят, девочек. Обычно козы
рожают одного козлёнка, но бывает и двух.
-Как у людей!
-Точно. Я подружился с козлятами, и мы бегали друг
за другом. Когда я убегал от них, они бежали за мной, а
когда я бежал за ними – они убегали. К нам на веранду
ведут пять ступенек. Мы заскакивали на неё, а затем пры-
гали оттуда. Высота – около метра.
  Он побежал и запрыгнул козликом  на скамейку, а ко-
гда я подошла, спрыгнул и побежал от меня. Затем оста-
новился и крикнул:
-Почему ты не бежишь за мной? Козлёночек!
  357
  Я хохотала так, что болел живот.
  Затем он подошёл, стал целовать мои холодные руки,
греть их, приговаривая:
-Ты мой маленький козлёночек.
  Боже! до чего же было хорошо.
  А потом, когда мы пошли дальше по аллее, он, держа
меня за руку, продолжал:
-Было так тепло. Двадцать два градуса выше ноля. В
тени. У нас на окне весит термометр. Разница – плюс, ми-
нус один градус. Пусть два. Всё равно было плюс двадц-
ать, в тени. Зря ты не поехала со мной! Будет ли у тебя
ещё такая возможность?
-Ты уже меня разлюбил?
-Дело не во мне, а в жизни. Кто его знает, как она по-
вернётся? Если бы ты поехала, ходила бы в одном платье,
в бюстгальтере и в трусиках.
-А если без бюстгальтера и без трусиков?
-Можно было и так. Мы бы вчетвером, вместе с коз-
лятами бегали и прыгали. Ты бы прогрела там, под юж-
ным, добрым солнцем, не только тело, но и сердце.
-Почему ты решил, что они у меня холодные?
-Тело горячее, а сердце холодное, потому, что оно ме-
ня не любит.
-Люблю! Первый раз за всё время сказала я, вернее, не я,
а, хмель, которая ещё не улетучилась из головы. Как
можно было говорить так, когда я только несколько дней
назад мысленно отдавалась Вадиму в мифической бане?
Людка, ещё раз сказала я себе: -Разберись, наконец, в се-
бе, чего же ты хочешь?
  Мы снова слились в поцелуе. Не мы, а наши губы. Они,
большими белыми снежинками, соединились вместе
и улетели к свету, где под лампочкой фонаря, сверкали и
искрились в страсти.
-Сейчас, твои губы, как...
-Знаю. Как лесная земляника, сладкие и пахучие.
-Не угадала. Сейчас твои губы, как спелая хурма, сня-
358
тая с дерева, когда начинаются холода. Днём плюс десять,
двенадцать градусов тепла. Она в это время – алая, неж-
ная, мягкая, немного влажная и очень вкусная.
-Не говори мне больше о хурме, а то меня стошнит. Я
один раз пробовала эту гадость. Горькая и вяжет рот.
-Ты не ела настоящую хурму. Я принесу тебе, если бу-
дет продаваться на рынке. Выберу самую лучшую.
  Потом мы снова целовались. А потом снова ходили и
он рассказывал:
-Знаешь. У нас дома есть ещё гуси. Только у одних, у
нас, во всём совхозе. Их было 23. 2 гусака и 21 одна гусы-
ня. Одна гусыня сдохла, одну задавила машина, а гусака,
который был послабее, отец зарезал летом, потому что са-
мцы враждовали и порядка в стае не было. Перед новым годом
зарезали на пропитание ещё одиннадцать гусынь. А
остальных оставили на развод. Родители так делают каж-
дый год. Когда я резвился с козлятами, гусак, вожак, сул-
тан гарема, стоял на одной ноге, спрятав полголовы  под
крыло и, одним глазом, презрительно смотрел на меня. А
когда, гуси захохотали, над нашими очередными продел-
ками, он встал на обе ноги, вытащил голову из под крыла
и сказал им, гусыням, своим жёнам:
-Что, же вы, бессовестные дуры, стоите без паранджи,
с открытыми лицами, перед мужчиной, этим глупым сту-
дентом, мальчишкой и смеётесь к тому же. А ну, марш в
гарем, распутные жёны! И он повёл их во дворец, в сарай.
Сарай, по-татарски – дворец. Ты же знаешь в Крыму есть
Бахчисара;й?! В переводе – город-сад. Так вот у нашего
гусака Султана Ивановича есть свой дворец – сарай.
  Я упала на скамейку и хохотала до изнеможения. А
снежинки продолжали падать на мои губы и ресницы, и
он продолжал снимать их своими губами. Мне никогда не
было так хорошо ни с кем. Я сейчас не променяла бы его
ни на одного самого красивого и сильного мужчину,
так мне было хорошо.
  Посмотрев, на здание  техникума, вспомнила  новогд-
359
ний бал и того красавца, которого я чуть не увела сама в
пустую, тёмную аудиторию, чтобы ему отдаться, сказала:
-Ванечка, не оставляй меня одну, не оставляй! Я сла-
бая женщина.
-Женщины все слабые!
-А я - самая слабая из всех!
-Я больше никогда не оставлю тебя одну. Мы всегда
будем вместе, всю жизнь.
  Мы ещё целый час бродили и целовались.
  Бабка, которая дежурила у нас в общежитии и выго-
няла, после десяти вечера, всех ребят, открыв дверь подь-
еда и поднимаясь вместе со мной на второй этаж, где она
дремала на старом диване, сказала:
-И где тебя, сучка черти носили? Наверно всех кобелей
собрала?!
  Был третий час ночи.
  А я ещё долго не могла заснуть, потому, что бегала с
ним и козлятами, в одном платье и без трусиков, под теп-
лым кавказским солнцем, а старый гусак говорил своим
жёнам, гусыням:
-Не берите  пример с этой бесстыжей гусыни, ходить
без трусиков и бюстгальтера! И властно повёл их в гарем.
  На следующий день, в пятницу, Вано был радостным и
весёлым. После первой пары он исчез. Наверно, поехал к
брату, отвозить подарки из дома, решила я.
  Вадим тоже был радостным и весёлым. На нём была
новая, малиновая рубашка и новый галстук. Всё идеально
сочеталось с костюмом. В первый день занятий, когда он
подошёл ко мне и сказал, что я самая красивая девочка, в
разговоре, чуть позже сказал, что зря не купил для меня,
гвоздику, завтра пойду на рынок, куплю и принесу. Я, как
дура, ждала все дни гвоздику от него, но он так и не при-
нёс. Видимо, забыл об обещании. Или у него нет денег на
гвоздику, так как все деньги уходят на покупку одежды и
обуви.
  После второй  пары,  на  перемене,  продолжительнос-
360
Продолжение следует. Любителям поэзии
на сайте Стихию Ру
Мой сайт:  www.kapczov-stihi.ru