Туман. часть четвёртая. глава третiя

               

               


                ИСТИНА  САМА  В  РУКИ  НЕ  ДАЁТСЯ.



                "Беды не по лесам, а по людям
                ходят".
                Русская народная пословица.


Я уже сбился со счёта, сколько раз Циклида варила кофе, сменяя его, на нетронутый и остывший. Господа же, увлечённые фотографическими карточками и картами, словно новомодным гаданием, вычитанным из книжицы госпожи Ленорман, так ни разу и не притронулись к бодрящему напитку, налитому, по случаю приезда советника, в полупрозрачные чашки китайского фарфора.

День, с каждой минутой, всё больше походил на вечер, приближая время ужина. Но никто, включая и самого Кириллу Антоновича, даже не помышлял о еде, господа были заняты разговорами. Казалось, что в доме господина Ляцких всё замерло в состоянии вероятно скорого разрешения – господа в надежде завершить начатое, а Циклида в полной готовности подавать ужин. Однако, как оказалось, никому в этот вечер не судилось исполнить задуманное.

--Не хотелось бы восклицать, - сказал помещик, беря для ближнего рассмотрения очередную пару картинок, отсортированных общими усилиями, - и оглашать воздух пафосом, но я действительно поражён! Так тонко схвачены детали одежды, даже некоторые черты лица! Вот, к примеру, княгиня Софья Граббе, в карточном изложении она дама бубен. Спутать её с иной мастью, либо с иную даму с этой картой, просто невозможно! Нет, право слово, это поразительная работа!

Русло разговора надобно было менять, и штаб-ротмистр решил взять на себя руководство над разговором.

--Александр Игнатьевич, мы уже вдоволь насладились красотой дам и изысканностью нарядов. Ежели, как вы выразились, юридическая сторона дела вас не беспокоит, то какая вас беспокоит более всего?

--Господа, должен признаться, что ехал к вам только с фотографическими карточками и германской колодой, рассчитывая всё остальное разузнать с вашей помощью. И в вашем же, Модест Павлович, рассказе, я уловил ту нить, которая связывала всё – бал, карты, наряды… всё связывает, правда, на правах гипотезы. Но, гипотезы, похожей на реальное положение вещей. Готовы выслушать?

--Я не могу успокоиться! Как талантливо! – Продолжал восхищаться помещик, пропуская, при том, вопрос надворного советника.

--Кирилла Антонович, готовы выслушать?

--А? Что? Ой, простите великодушно! Да, разумеется, да!

Штаб-ротмистр, глядя на друга, укоризненно покачал головою, словами же, давая подтверждение согласию слушать господина Толмачёва.

--Попрошу меня не перебивать, иначе я собьюсь. Итак, господа! Э-э… Модест Павлович, вы нам поведали о дневниковых записях господина Папюса. В них упоминаются некие комбинации, могущие, образно выражаясь, по восходящей погубить всё – человека, его семью, его дело, народ, государство и, как следствие, мир, как таковой. Упоминаются, такоже, подобранные малые фрагменты комбинации, имеющие не такую разрушительную силу, но и  небезопасные в немногим меньших размерах. Могу ли я предположить, что, к примеру, некто гадает на картах, имея в голове представление об определённой персоне … нет, простите, вот и сбился с мысли, и без чьей-то помощи. Я попробую сказать иначе – некто складывает уже известную ему, вероятно, что только ему, малую комбинацию с тем умыслом, дабы воздействовать на особую, весьма значительную, а потому и влиятельную персону. Для начальности представим то, что я сказал, только в лицах. Вы, Модест Павлович с Кириллой Антоновичем, собираете из карт комбинацию … нет-нет, вы, таки, соберите её! Не важна сама комбинация, как таковая, важна наглядность теории. Да-да-да, король, две семёрки, валет и … пусть будет девятка … нет, Кирилла Антонович, не фантазируйте, кладите девятку на место! Благодарю вас! Вы составили эту комбинацию с единой целью – повлиять на меня. Как – значения не имеет! Вы просто оказываете воздействие на меня, так? Так … и что? Снова ушла мысль …. А, вот! Где уверенность, что ваша комбинация вообще меня затронет? В какой-то момент … вот, извольте! В какой-то момент подойдёт Циклида и предложит вам кофе! Вы отвлекаетесь, и сеанс утрачен! Не думаю, что складывание комбинации сродни стрельбе из револьвера – сколь желаешь, столько и заряжаешь, сколь хочешь, столько и пали! С такими тонкими материями, как мистицизм, оккультизм, магнетизм и остальные «измы», освоенные господином Папюсом, не выйдет запросто обращаться. Нужен соответствующий антураж, настрой, определённый ход мыслей. Ход мыслей … которые наподдали хода и умчались …. Господа, до сего момента замечаний нет? К гипотезе?

--Мне видится, что сказанное вами далеко от того прожекта, который вы назвали гипотезой. Всё выглядит реальнее, чем просто предположение.

И тут, опасаясь того, что Кирилла Антонович затянет свою мысль в водоворот изысканной словесности, штаб-ротмистр, положив свою ладонь на плечо друга, вежливо оборвал его речь, испрашивая, тем самым, право высказаться самому.

--Я прошу прощения у Кириллы Антоновича, что прервал его. Сам бы я предложил такое – продвигаться маленькими шажками. Маленькими, но вперёд. Перво-наперво, я бы вычленил некие определяющие слова-символы, относительно коих стоит обустраивать вашу теорию. Итак, эту колоду ранее никто не видел. Что из этого вытекает? Думаю, что напечатаны они в малых количествах, и для определённой цели. Далее – малая комбинация. Знающий её не стал бы брать первые попавшиеся карты, он выбирает колоду определённого вида. Он, либо они, посвящённые в эти игры, собираются для проведения ритуала, тут … тут и я заблудился, что-о-о-то у-у-пу-с-ти-ил … нет, ускользнула мысль, досадно!

--А что, если, отправить вашего человека сызнова в Дрезден?

--Простите?

--Пусть он сыщет того воришку и, - тут помещик малость потряс кулаком в воздухе, - вежливо, как принято у ваших помощников,  попросит того пакостника всё же припомнить, у кого он выкрал ту колоду? На худой конец, пусть припомнит его внешность.

--Можно для того дела использовать гипнотизм. Им давно уж пользуются, и нужды, кои считаются целью его применения, тоже различны. Изловить того воришку, и отвести его к господину Папюсу, вдруг он припомнит в гипнотическом сне обворованного?

--Минутку, господа … Кирилла Антонович, вы сказали … внешность?

--Каюсь, сказал. А что, не следовало?

--Что-то вертится в голове, а уловить не могу. Где-то упущена деталь, одна маленькая деталь ….

Вышедшая на вечерний променад луна, осветила три фигуры на веранде, которые то спорили, то, внезапно замолчав, сосредоточенно думали. Ошибиться вряд ли удастся, если я возьму на себя смелость сказать, что не одну сотню раз те самые фигуры перекладывали игральные карты и фотографические карточки, делая всё новые и новые попытки приблизиться к той малой мыслишке, ускользающей, ото всех, словно угорь.

А сколько было озвучено новых гипотез, предположений,  предложение, утверждений и соображений! А сколько ….  И только луна, повиснув на небосводе, бесстрастно светила на землю, оставаясь равнодушной к людским заботам и затеям. Какими же они казались луне наивными и глупыми! Наверное, такими же, какими были и сами люди, тратящими мгновения своей жизни на пустые забавы, гордо именуемые «деловой активностью».

Усмиряя человеческую гордыню, снова и снова луна предлагала этим созданиям ночь, чтобы они отвлеклись от своих игрищ, злобы и бесполезной суеты, предоставляя им возможность отдохновения, чтобы утром снова ринуться в схватку с самими собой, стараясь победить вымышленного противника, по странному стечению, имевшего то же имя, что и сам, пробудившийся вояка. Имя ему – ЧЕЛОВЕК.

В поведении наших героев, равно, как и в их речах, уже явно проскальзывала усталость. Кирилла Антонович, а за ним и Александр Игнатьевич, тайком прикрывали раздираемые зевотой рты, прилагая, при том, всяческие усилия, дабы казаться бодрыми.

Это не мог не заметить Модест Павлович, разом положивший конец затянувшимся посиделками, становившимися уже тягостными, и не дающими новых идей. С прямотой боевого офицера, он предложил запомнить последние детали разговора, и отправиться спать.

--Даст Бог, утром мы поймём, что было упущено, тогда и решим задачу. Дорогой друг, не станете возражать, если я останусь у вас?

--Милости прошу, Модест Павлович! Ещё с утра была приготовлена ваша комната. Александр Игнатьевич, пойдёмте и вы отдыхать, я вам покажу вашу спальню.

Утро … как же хорошо утром! Чертовски замечательно! А вы слыхали птичье пение поутру? Скажете, пустое спрашиваю? А, ежели слыхали, то пытались, хоть единожды, на слух определить, сколь много тех пернатых певцов в сей миг ублажает вашу душу? Дюжина? Тридцать дюжин? А какие именно пичуги поют? Скворцы, удоды, воробьи, соловьи? Не пытались? А зря, попытайтесь, и откроется вам новый, неизвестный доселе мир звуков! Впрочем, ничего у вас не получится, в пустую истратите времечко, вместо того, чтобы просто слушать птичье пение, прикрыв глаза, и начать день с радости. С самого утра.

Если вы меня ещё не раскусили, то я просто вожу вас за нос! Я пытаюсь занять вас хоть чем-нибудь, пока наши герои завтракают. Не станем же мы, в самом-то деле, топтаться вблизи стола, в ожидании чего-то нового? Тем паче, мы прекрасно помним о том, что за трапезой наши герои не говорят о делах.

Вот, вы тоже услыхали, как Циклида прибирает посуду со стола? Ну, что ж, идёмте, узнаем продолжение вчерашнего разговора.

На веранде было благодушно. Отменная еда сделала своё дело, а трубка, набитая отменной табакой, кою закурил Кирилла Антонович, умиротворяла и тело, и всё естество. Как приятно осознавать, что мир и позавтракавшие люди просто влюблены друг в друга без клятв, обещаний и признаний – взаимная любовь основывается на удовольствии.

Более собранные, и обходящиеся без табаки Модест Павлович и Александр Игнатьевич, снова разложили на столе вчерашние атрибуты беседы – фотографические карточки и колоду игральных карт.

Разговор начался.

Однако помещик участия в нём не принимал никакого. Таковая его отстранённость была продиктована сном, увиденным минувшей ночью.

А снилось ему такое – прогуливается Кирилла Антонович по своему имению, и видит некоего старика. И было, что-то такое в том старце, что давало повод признать в нём знакомца. Только, кого именно?

Несколько раз окликал помещик привидевшегося человека, однако тот не ответствовал, да и вида не подавал, что слышит окрик.

Проснувшись, Кирилла Антонович припомнил сон и тут же, даже и без старания пояснить самому себе причину такого решения, признал в ночном госте Сеговию. Того самого Сеговию, с коим он завёл знакомство в своём имении, а после и в Ведищевском Логе.

А ещё припомнил Кирилла Антонович наставления, полученные от старца о том, как надлежит понимать событие цельно, а не утруждать свой мозг выискиванием понятных деталей разбираемого дела.

Потому-то и старался наш герой отстранённо, и совсем без логики, взглянуть на вчерашнюю обсуждаемую задачу. И поразился! Поразился тому простому, по своей конструкции пониманию, пришедшему лишь тогда, когда были отставлены в сторону поиски виноватого, логика и оценка чьего-то поведения, определяемого собственным опытом. Картина, разобраться в коей прибыл надворный советник, сложилась сама по себе и сразу.

Потому-то и сидел помещик за столом, покуривая трубку и дожидаясь момента поведать о своём понимании «карточного дела», но, при том, чтобы не оскорбить друзей собственным всезнайством. Иначе говоря, поведение Кириллы Антоновича было сродни сидению в засаде, но с благовидной целью.

--Кирилла Антонович, - обратился к другу штаб-ротмистр,- что же вы сидите, словно в засаде, и не помогаете нам?

Ну, видели такое?! Ай, да, Модест Павлович, ай, да, военный человек! Мигом распознал диспозицию на плацдарме веранды, и с первого же выстрела попал в цель! Пардон, попал в засаду! Ну, дражайший Кирилла Антонович, чем ответите другу?

--У меня, господа, кое-что прояснилось в отношении сей загадки. Если угодно, то назову это решением. Во всяком случае, то, что я готов вам поведать, имеет целостную картину моего видения обсуждаемого нами предмета. Но, сперва я задам вам вопрос – что есть в мире такого, что никак и ничем не влияет на самого человека? Перебирайте всё, что хотите – изобретения, минералы, что-либо находящееся под водою, искусство, то, что находится в ваших карманах, в воздухе, за границей – всё, что угодно назовите мне.

Надворный советник, немало огорошенный таким вопросом, нахмурил брови, откинулся на спинку плетёного кресла и скрестил руки на груди. Он вознамерился, а это было хорошо заметно, найти ответ и прямой сейчас, сидя в уже описанной позе, перебирал в мыслях варианты, дающие разрешение вопроса.

Модест же Павлович, хорошо осведомлённый о манере изъясняться по поводу сложных и запутанных дел, решил дождаться того момента, когда помещик, мало обращая внимание на реплики, относящиеся к заданному вопросу, растолкует сам свою задумку.

--Верите ли, Александр Игнатьевич, я не один день занимаюсь этим вопросом, однако ответа, равноценного этому – «Есть такая вещь, и вот она», не обнаружил. На нас, с вами, влияет всё. Книга влияет предложенными знаниями и эстетическим наслаждением, а камень влияет на болезненные ощущения, после столкновения с ним.
Надворный советник перестал хмуриться, напротив, он сузил глаза, показывая, что его внимание к словам помещика находится в наивысшей точке восприятия.

Штаб-ротмистр вёл себя так, как было описано ранее.

--Сей вопрос, как могло бы показаться, не праздный, и станет понятен малость позже. Сейчас же я хотел бы рассказать о том, о чём мы, с Модестом Павловичем, умолчали вчера, поскольку это не является составной частью исторического экскурса в историю карт. Вот, тут у меня, извольте видеть, есть несколько исписанных листов. Запоминать подобное, я не стал, а лишь сделал выписку. Нет, читать всё я не стану, буквально три-четыре предложения, дабы представить саму основу моей мысли. Так, пожалуй … с этого места. Это, видите ли, общепользуемое обозначение карт. Читаю -  валет крестей. Человек в форме, не имеет высокого офицерского чина, друг, защитник. Далее - совмещение с иными картами. С двумя валетами – не будет покоя, с двумя дамами – супруга станет изменницей. Ежели в процессе гадания выпадает именно сия карта, прогноз непременно окажется правдивым. Дама пик - сама по себе представляет судебную тяжбу, и тому равное. И так далее по остальным картам. Общая идея моего посыла ясна?

--Знаете, Кирилла Антонович, если вчера я не мог удержать мысль, наталкивающую меня на верное решение, то сегодня, благодаря вам, я пытаюсь справиться с добрым десятком мыслей. Посыл мне ясен, хотя направление теории весьма туманно.

--А вам, Модест Павлович, не хочется меня поправить?

--Нисколько! Продолжайте!

--Продолжаю. У господина Папюса я вычитал славное словцо – программа. Знаете, что есть программа? Отвечу сам. Программа есть набор символов, команд, ритмики в следующей цепи – прослушивание-запоминание-повтор. Для чего нужна программа? Скажем, для обучения в гимназии. Вы даёте некие знаки и символы, запоминая которые, гимназисты поступают определённым манером, нужным преподавателю. Слова, карты, глобус, указательная палочка – и всё! Основы познания географии положены! Что сделает гимназист, увидев в аудитории глобус и карты? Он, не желая того, станет припоминать прошлый урок, домашнее задание и название темы, преподнесённой на прошлом задании. Это, касаемо, географии. Для алгебры, или, скажем, для Закона Божия, пользуют иной набор сигнальных точек, призванных побудить гимназиста исполнить мыслительную  работу именно по сей дисциплине.

Как ни странно, но штаб-ротмистр и надворный советник, не ответили ни слова, только нетерпеливыми жестами потребовали продолжения. И поскорее.

--Это, господа, было посвящением в программу для гимназистов. А, скажите мне, у дамы, собирающейся к модистке, не проявляется ли особая программа в поведении? А у нас, ожидающих, скажем, лекаря, не срабатывает ли некая схожесть в поведении, кою, именно из-за схожести, можно смело прозвать программою? А в торговом деле? Вступая в отношение с торговцем, мы ведём себя одинаковым манером, общим для всех покупателей. И так, как мы ведём себя в лавке, более нигде не ведём. И тут созрел новый вопрос – кто из перечисленных мною людей, будь то гимназисты, покупатели, излечивающиеся… да, будь кто, среди ныне здравствующих людей, ставил свою подпись на соответствующий договор с иным участником оговоренных отношений? Разве гимназисты подписывают некую бумагу, в коей указано, что при отсутствии должного, строго определённого поведения и размышления, по одной из оговорённых дисциплин им не видать успешного прохождения экзамена? Может, у нас имеется договор с торговцами, предусматривающий востребование товаров отменного качества, и присмотр за ловкачами-приказчиками, чтобы не обмеривали и не обвешивали? Уверяю вас, таких договоров нет! Спрошу риторически – откуда же мы знаем все тонкости программ, раз так неукоснительно их исполняем? Не есть ли те программы безусловного поведения продуктом нашего воспитания? Это – не трожь, там не груби старшим, будь вежлив, за столом не откусывай большой кусок сразу и прочая? Это, кстати, и не плохо, ежели воспитание изобилует множеством программ. Но, речь идёт о другом. Я постарался, возможно, и сумбурно, дать пояснение своей мысли – все программы, коим подчинён человек, внушены ему. Мало того, граничного человеческого возраста, по достижению которого внушение программ прекращается, нет. Все возрасты покорны. И ещё одно замечание. Программу возможно как внушить, так и вызвать любую к исполнению в любое, желаемое для заинтересованного лица, время. И снова я хочу вас спросить – всё ли понятно в моих рассуждениях? Нет ли надобности в более подробном толковании?

--Нет, продолжайте, и не прерывайте себя! Мне, - господин Толмачёв взглянул на штаб-ротмистра, что-то такое разглядел в мине на его лице, и продолжил, - нам с Модестом Павловичем интересно, и весьма поучительно!

--Хорошо. Теперь я попрошу вас, в мыслях, разумеется, представить, что вы пришли к гадалке. Вы присаживаетесь к столу, глядите, как она перемешивает карты и просит вас взять одну, или несколько. Дальше, карты из её ладоней перемещаются на стол. И что случается, когда раскладывание карт оканчивается, а гадалка поведала вам смысл выложенных на стол карт? Случается вот что – вы начинаете верить. Не совершенно уверены в правоте гадалки, а только начинаете верить. Пока, только в её слова. Ежели вы бывали прежде у гадалок, то припомните, что проговаривая судьбоносный для вас ответ на ваш вопрос, она непременно начнёт постукивать перстом по карте, свойство коей и описывает в сей миг. Что она делает? Она даёт вам настоящее материализированное подтверждение своим словам. Понимаете меня? Она внушает вам новую программу для определённого поведения, зависящую от качества ответа. Ответ плох для вопрошающего – вот, извольте полюбоваться, уважаемый, именно сия карта, означающая чин человека, цвет волос, темперамент и, ежели угодно, любвеобильность, есть помехой в достижении вами успеха. Положительный для вас ответ – гадалка скажет в точности те же слова об иной карте, которая, раз ответ для вас хорош, и поможет в упрочении вашего процветания. Итог таков – программа внушена словами и подтверждена фактически. Всё! Теперь программа ваша, и вы приступаете к её использованию, более не полагаясь на разум и опыт. Вы старательно избегаете знакомых, имеющих, пусть и отдалённое, сходство с вышеописанной картой. Избегаете мест, в коих возможно с ним случайно столкнуться, не принимаете приглашения в те дома, с хозяевами коих он водит знакомство. Каков итог? Вероятно, что избегая кого-то одного, вы, неприметно для себя, избегаете многих мест и людей, кои и являлись причиной ваших неудач. В противном случае ответа гадалки, вы поступаете строго наоборот, увеличивая число добрых и полезных во всех смыслах людей, что ведёт к вашему процветанию. Внушённая программа определяет ваше поведение, которое и определяет ваше судьбу. И самою жизнь, как бы вы к такому тезису не отнеслись. И, наконец, почему гадалкам верят более, нежели, скажем, преподавателю географии, дай он вам такие же предсказания, что и гадалка, только используя вместо карт глобус? У карт, у сих бумажек, есть своя программа внушённая людям при посредничестве тех же карт. Им, картам, верят безусловно, посему и станут исполнять любую их выпавшую прихоть, в соответствии с тем, какая карта перед вами. Если вы не готовы меня спросить, либо поправить, предлагаю попросить Циклиду подать нам чай.


Рецензии
Здравствуйте, Олег!
С интересом прочла очередную главу...
Карты-целая наука, о чём Вы и поведали устами Ваших героев...
Интересные рассуждения и программе...вот уж действительно... сами себя программируем, а затем удивляемся, откуда что берётся...
Так что надо с осторожностью относиться к планам и задумкам...
С уважением и добрыми пожеланиями, Т.М.


Татьяна Микулич   30.04.2017 13:52     Заявить о нарушении