сборы

                СБОРЫ.
          На курсе была военная кафедра и, что бы по окончании института мы смогли бы получить звание лейтенанта, надо пройти военные сборы во время летних каникул. В день отправки нас выстроили на летней спортплощадке в две шеренги. Многие из нас ещё находились на подпитии после празднования по поводу сданной сессии, все были веселы в предвкушении радостного, как нам казалось, события. И все разразились хохотом, когда, уже в солдатской форме, отдавая нам честь, вдоль строя строевым чеканным шагом промаршировал один из наших однокурсников. Этим он с одной стороны реабилитировал себя за опоздание, с другой - изображал из себя командира, обходящего  строй почётного караула.
      Нас, а это несколько сотен человек, загрузили в подогнанные автобусы, и мы тронулись, по дороге  загрузившись спиртным и началась весёлая поездка с остановками для «дозаправки» в сельских магазинах. Встречавшие нас в летнем лагере офицер и сержанты выглядели растерянными, когда из автобусов вывалилась пьяная, галдящая и неуправляемая толпа. Но кое - как им удалось нас построить и завести на санобработку, после которой  переодеть в солдатскую форму. Мы, привыкшие к студенческой  вольнице, попали в условия с относительным ограничением свободы, с определённым распорядком дня, со строгой армейской дисциплиной. Жили в лесу, спали в палатках, питание разнообразием не отличалось. В первой половине дня проводилась строевая подготовка, изучали оружие, тактику медицинской службы, вывозили на полигон, где заставляли рыть окопы. Политрук периодически проводил воспитательные уроки, лейтенанты, немного старше нас, обучали физической подготовке, заставляли по времени проходить полосу препятствия. Особенно нас докучала строевая подготовка, когда мы, голодные (она проводилась обычно перед обедом) вынуждены были маршировать строем и с песней на плацу вблизи столовой, откуда доносились приятные запахи. Однажды командиру не понравилось исполнение песни и он пригрозил продолжать занятия, пока песня не зазвучит должным образом. В знак протеста мы прекратили пение, продолжая маршировать в полном молчании, что и продолжалось всё обеденное время.
     Одному из постоянно отказывающегося от утренней физзарядки в виде наказания приказали выкорчевать огромный пень, назначив срок трое суток, освободив на это время от службы. Он, узрев подъёмный кран, уговорил крановщика и пень был выкорчеван за считанные минуты, а отпущенное ему время он проводил в своё удовольствие.
    Однажды объявили общее построение, перед строем вывели двоих наших, они стояли без ремней, понурившись, босиком (с непривычки натёрли ноги), переминаясь с ноги на ногу. Их вина заключалась в том, что они, соскучившись по зелени, воровали яблоки в близлежащей деревне. Речь держал майор:
-Вы, обворовав бедную старушку, уронили честь советского солдата. Это называется мародёрством, в военное время вас судил бы трибунал и вы бы были расстрелянии перед строем.
     Эти наши товарищи представляли собой жалкое зрелище, всё это напоминало фильмы о гражданской войне, когда судили проштрафившихся бойцов с известным финалом. У каждого из нас появлялась мысль в голове:
-Ну и кто из нас не воровал яблоки в детстве, ведь они из чужого сада намного вкуснее и кто не перепрыгивал забор, убегая от рассерженного хозяина? Но в данном случае созданный прецедент был важен в качестве воспитательной меры, что и было продемонстрировано перед строем. В последующем один из них стал высококлассным анестезиологом в железнодорожной больнице, другой, в звании генерала  медицинской службы, сейчас уже в отставке, живёт в Севастополе.
       Наконец, нас вывезли на полигон, где нам решили продемонстрировать учебные  стрельбы. Сидя на земляном валу, приготовились внимать силе современного оружия. Вперёд выходит краснолицый капитан в хорошем подпитии:
-Идёт танковая атака. У меня в подчинении взвод гранатомётчиков. Я командую: огонь! И 9 танков как не бывало. Ещё залп и ещё 9 танков горят. Сейчас вы это увидите. На опушке леса стоит макет танка из фанеры. Гранатомётчик из положения лёжа производит выстрел, граната улетает в лес, не затронув макет. Мы начинаем смеяться. Ещё выстрел, опять мимо. Хохот уже звучит громче выстрела. И лишь с третьего выстрела граната отбивает край макета. Затем, демонстрируя мощь автомата Калашникова, раскрошили кирпичную стенку и каждому из нас дали сделать по 3 выстрела по мишеням.
      На курсе большинство составляли иногородние студенты, жизнь которых на частных квартирах или в общежитии отличалась не в лучшую сторону  от жизни студентов – витеблян, привыкших к комфорту  в домашних условиях, поэтому они легко переносили армейские тяготы, подтрунивая над «маменькими сынками», вынужденными адаптироваться к непривычным  условиям полевой жизни. Это иногда переходило в ссоры и оскорбления, к счастью не переходящие в драки. Однажды услышал разговор витеблян, которые обсуждали месть иногородним за оскорбления  по возвращению в Витебск, я сказал:
 -Ребята, не делайте это, среди них много «целинников», а они будут стоять грудью друг за друга и ваша месть обречена на неудачу.
    На полевые занятия нас вывозили на автомобилях, в марш – бросках мы участия не принимали,  с сочувствием наблюдали солдат, бегущих с полной выкладкой, потных от жары, уставших, с грязными потёками на лицах от пыли.
     Однажды чуть не случилось чрезвычайное происшествие:  по лесной дороге из – за поворота навстречу нашему автомобилю выскочил танк. От резкого торможения всё укуталось пылью, а когда она рассеялась, мы увидели, что ствол танка оказался в считанных сантиметрах от нашего ветрового стекла.
    Закончились месячные сборы, домой мы возвращались в хорошем настроении. Свежий воздух, физические нагрузки, строгий распорядок дня, регулярное питание оказали благотворное воздействие.