Крысолов. Часть 1

Дивный майский вечер накрыл город мягким пологом, укутал сумеречной вуалью, сотканной из тепла нагретой за день земли, теплых стразов редких пока еще звезд на не до конца остывшем небе и упоительного, дурманящего запаха черемухи, которым хотелось дышать и дышать, пока не закружится голова.

 Тяжелые белопенные гроздья цветов ломили черемуховые ветки, и старая баня, серенькая и полуразрушенная, такая невзрачная в любое другое время года, тоже расцвела в густых черемуховых зарослях, как гадкий утенок, на мгновение притворившийся лебедем.

В сумеречной тишине в ближайшем небольшом пруду попробовала голос первая лягушка, ей ответила вторая, хор быстро набрал силу и заполнил окрестности, как гимн всего лягушачьего народа, открывающий майскую ночь. В пруду медленно всплыла неразличимая в темноте кочка с круглыми желтыми глазами, как у филина, блаженно прищурилась и плавно опустилась обратно, под воду.

Но в стоящем на окраине деревянном доме не заметили тихих шагов приближающейся темноты. Там были заняты другим важным делом.

Три пуговицы, игрушка от «Киндер-сюрприза», пять старинных костяшек с полустершимися метками и обглоданная куриная кость весело прогрохотали по пустой кастрюле и вывалились на стол в художественном беспорядке. Ленка склонилась, внимательно оглядела полученный натюрморт и компетентно заявила:

- Короче, ждёт тебя дорога в незнакомое место, опасность от левой ноги и серьёзные изменения в личной жизни.

Оборотень Тимофей подскочил на месте и вытаращился на ведьму, как на говорящий чайник.

- Чегоооо?! – возмутился он, - что ты мелешь?

- А дорога-то дальняя? – заинтересованно склонился над столом Юрка-вампир, - Слышь, Тимох, может, тебя наконец в Магадан сошлют за то, что ты в прошлом году у казаков лошадь украл? Ладно б продал, купил бы мяска да поел нормально, а то задрал конягу на месте, сожрал без соли и перца, сторожа перепугал до икоты рожей своей волосатой, меня из дома выволок костомахи помогать закапывать… А там, между прочим, фигурное катание шло по телеку.

- Да, погорячился маленько… - оборотень смущенно шмыгнул носом и тоже насел на Ленку, - чего, правда дальняя дорога?

Ведьма взглядом эксперта оценила положение куриной кости относительно азимута и помахала головой:

- Да нет. В пределах населенного пункта.

- Аааа, - Тимофей облегчённо откинулся на спинку стула, но тут же снова подпрыгнул:- А чего там с жизнью-то? Личной?

Ленка удивлённо воззрилась на друга. Оборотня она знала лет десять, и за все это время у него никогда не возникало мыслей поменять свою закорузлую, как старый кирзовый сапог, холостяцкую жизнь на хоть что-то, подразумевающее присутствие рядом женщины. На все вопросы по этому важному поводу он отвечал коротко и неприлично, и друзья давно поняли, что тема это то ли донельзя больная, то ли наоборот, совершенно не интересует бомжеватого сына богини Ойхолл, как между собой называли себя оборотни.
И вот сейчас его почему-то зацепило.

- Ты что? - поразилась Ленка, - дозрел, что ли?

Тимофей смущённо почесал волосатую левую ногу с огромной ступней и длиннющими нестриженными когтями и пробурчал:

- Ну все-таки не щенок уже... Весна, опять-таки. Вон и кости твои врать же ж не будут. Может, чего и выйдет толкового...

Ведьма взяла со стола "Киндер-сюрприз", который у неё отвечал за любовную линию, и пристально его изучила.

 Вообще-то, конечно, старых бабушкиных гадальных костей осталось всего несколько штук, остальные сгинули в неизвестном направлении, а разбавленные наговоренным Ленкиным хламом, говорили правду только пару-тройку раз в году, но и это можно было использовать с толком.

- Решено! - браво щелкнула она пальцами, - будем тебе невесту искать. Только в порядок тебя привести надо, а то зарос, как леший какой-то, того и гляди к кочке болотной свататься пойдёшь. Сейчас мы из тебя красавца сделаем.

Она уже встала, чтобы притащить из комнаты огромные портновские ножницы и начать раскопки тимофеева лица в гуще бороды, усов и прочих зарослей, но Юрка-вампир, который сидел  на табуретке с подозрительно задумчивым видом, её окликнул:

- А себе что же, так и не погадаешь?

Ведьма дернула плечом:

- Сам знаешь, себе не гадают. Да и что там меня может ждать? Опять выпадет  тройка и синяя пуговица, мелкие хлопоты и неудача в делах. Не хочу.

-Тогда давай я тебе кину, - шутливо предложил вампир, закатал рукав спортивной мастерки, смахнул в кастрюлю весь ведьминский набор и затряс им, как заправский бармен:

- Ужужу, ворожу, все как есть расскажу! Золота груды, камни-изумруды, красавец холостой, встань у нас на постой! Подари Ленке грудь и коленки, пусть не родные, зато не кривые!

- Ах ты поганец! - хлестанула охальника полотенцем разгневанная ведьма, - все у меня нормально и с тем, и с другим!

Вампир дернулся, уходя от просвистевшего над головой изделия полотенечной промышленности, и упустил кастрюлю. Кости веером высыпались на стол, покатались, попрыгали и замерли на месте.

- Ооох, ну и ворожея же ты... фигова...

Ленка не договорила, вглядываясь в расположение костей внимательно и тревожно.

- Ну, че там? - влез из-за спины Юрка, - любовь до гроба, счастливы оба?

Ведьма помолчала и ковырнула пальцем клеенку, указывая в сторону трёх отдельно откатившихся костей, на верхних гранях которых выпало три шестерки.

- Гроб-то у меня будет,- сказала она без эмоций, - а вот любовь вряд ли. Допрыгались.

Тимофей кашлянул, словно по ошибке проглотил муху, потом резко втянул в себя воздух и сбил Юрку на пол ударом тяжёлого волосатого кулака.


На следующий день с утра Ленка отправилась в ЖЭК на работу.
Работа у неё была самая ведьминская, малоуважаемая и малооплачиваемая - дворник. По старинному закону, если уж назвалась волшебствующим элементом, то и зарабатывать должна только своими колдовскими силами, и брать тебе из рабочего инструмента ничего не дозволено, кроме метлы. Да и то потому что раньше приличной женщине без неё никуда - ни на шабаш слетать, ни ветродуй наворожить, ни тараканов из-за печки вывести.

Ленка на метле передвигаться не умела, не хватало её крупинок дара на то, чтобы поднимать свою тушку в воздух, да ещё и с инвентарем. Но свою работу любила. Ей нравилось вставать, едва на горизонте начинает теплиться розоватое солнечное яблоко, превращая серую предрассветную муть в светлый, сияющий каплями росы цветной мир, в тишине мерно махать метелкой, думая о своём, превращать замусоренный двор в чистый и, быстро сделав дело, отправляться по личным делам. Конечно, зимой, с приходом снегопадов, ведьма выматывалась махать лопатой до синих чертиков в глазах, но здесь её иногда подменял Тимофей, за тарелку борща по ночи широкими взмахами пробивая всю территорию, как снегоуборочный комбайн.

И вот 18 мая, в половине седьмого утра, Ленка в джинсах и тапочках шла на рабочее место, в детский сад номер 15.
Автобус в такую рань ходил неохотно, словно делая огромное одолжение, и ведьма предпочитала пробежать дорогу пешком, срезая углы по узким переулкам рабочей слободы, мимо частного сектора и старых деревянных домов за такими же старыми заборами. В утренней тишине весело чирикали птички, пахла черемуха, и страшное предсказание, которое по глупости вчера выудил для неё бестолковый вампир, стало ослабевать и забываться.

Вчера, криком, пинками и ковшом холодной воды разняв катающихся по полу приятелей, она устроила злобную лекцию на тему криворуких друзей, которые хватают чего ни попадя и предсказывают хорошим людям всякие гадости. Юрка драл на тощей груди мастерку с косой китайской надписью "Абидас" и клялся, что это все не считается, и вампиры вообще предсказывать смерть не умеют, загрызть, конечно, бывало, и загрызут, но любя, нежно и не по злому умыслу!  Тимофей, слизывая кровь со сбитых костяшек, зыркал исподлобья на виновника и многообещающе щурил жёлтые глаза, показывая, что разговор не окончен. Но Ленка потихоньку их помирила, отпоила бузинной настойкой, а потом провалялась почти до утра, глазея в потолок в противной маяте, холодным обручем сковавшей сердце.

Но утро потихоньку развеяло её хандру, и она, услышав из-за очередного забора тонкие звуки флейты, даже подпела на бегу незамысловатый мотивчик: там-там-там-там... Звук оборвался на одной ноте и начал заново: там-там-там-там... Девчонка проскакала мимо, напевая, и вроде уже добежала до угла, как снова с удивлением увидела слева от себя тот же серый забор, возле которого почему-то не росла трава, и вновь в её ушах и голове тоненько зазвучало: там-там-там-там...там-там-там-там...

Ленка остановилась, недоумевающе наморщила лоб. Внимательно оглядела улицу, косо приколоченный почтовый ящик, древнюю табличку с надписью "Волобуева 66" и крышу дома, видневшуюся с высоты её роста. Все вроде обычное, только серое какое-то... Земля возле забора серая... Калитка... серая...

Ведьма вздрогнула, с удивлением смотря на свою руку, которой она уже поворачивала тяжёлое железное кольцо-ручку на калитке, и отдернула ладонь, будто её обожгло. Моргнула раз, второй. Быстро развернулась и пошла прямо по безлюдной улице прочь от дома, стараясь держаться середины и высматривая прохожих, которых почему-то совсем не было. В голове у неё медленно, тягуче, как смола, по капле, обволакивая мысли непробиваемой пленкой, звучали все те же четыре ноты: там-там-там-там... Там-там-там-там...

Она шла ровно по прямой, по заметенному черемуховыми лепестками асфальту, туда, где уже виднелась оживленная улица Лермонтова, сновали деловито машины, но их звук был каким-то приглушенным, словно ей на голову одели шапку-ушанку, гадкую музыкальную шапку, нашептывающую прямо в её мысли мотив: там-там-там-там... Она убыстрила шаг, почти побежала, и тут же с размаху впечаталась в серый забор, и шлепнулась на серую землю, на которой не росла трава, с возрастающим ужасом вглядываясь в серую крышу, со стороны которой, то тише, то громче, доносился тоненький голос флейты. Там-там-там-там... Там...

Следующие полчаса прошли в тяжёлой борьбе и судорожных попытках отойти от проклятого дома. После седьмого раза ведьма, уже задыхаясь от липкого страха, мотая головой, не в силах избавиться от невыносимых звуков, наконец заорала прямо в почтовый ящик, крышу и опостылевшее железное кольцо на калитке:

- Да отпусти меня наконец!!! Чего пристал?! Чего надо?! Я... Я... я все бабушке расскажу!!!

В детстве этими словами удавалось отпугнуть самых отпетых мальчишек, с Ленкиной бабкой связываться дураков не находилось. Но детство прошло, и бабушки уже нет... И помочь уже некому.

Каково же было её удивление, когда неожиданно детская угроза подействовала. Звук стих, уши внезапно снова обрели возможность слышать, а дом странно отдалился, как будто передернулся, и стал каким-то... обычным. И лопухи вон у забора растут, все как полагается.

Ленка круто развернулась и со всех ног помчалась вперёд, к людям, задыхаясь от скорости, непонимания и страха.


Вечером, когда в дом на окраине по привычке нагрянули Тимофей и Юрка, они застали странную картину. Ленка сидела за столом в кухне, прямая, словно проглотившая осиновый кол, смотря в одну какую-то точку на стене. Вместо обычного веселого приветствия она медленно перевела взгляд на друзей,  диковато улыбнулась, так, что даже привычного ко всему оборотня передернуло, и промурлыкала:

- Там-там-там-там... Там... Там...

Юрка обеспокоенно склонился к её лицу и потряс за плечо.
- Лен, ты чего? Ты чего, Лен? Тебе плохо?

От этого движения  ведьма как будто на миг очнулась, глянула вампиру в лицо и, внезапно вцепившись ему в руку, забормотала:

- Это дом! Он опять... Забор... Волобуева, шестьдесят шесть! Не могла утром уйти... Там-там-там-там! Опять он поёт... Да что ж это такое! - наконец заорала она в полный голос и шваркнулась головой прямо об стол, впечатавшись лбом в клеенку.

Юрка отшатнулся. Тимофей, вглядевшись в бледное ленкино лицо, шипяще выругался на незнакомом языке, содрал с немытой шеи болтающийся там на ветхом шнурке амулет, похожий на раздавленную армейскую гильзу, и припечатал его ко лбу ведьмы.

Ленка вся вздрогнула, как пробитая током, мотнула головой, руками, и уже сама вдавила ладонью амулет, будто хотела запихать его прямо в череп.

- Что за дрянь со мной происходит? - просипела она хриплым голосом, словно в её горло  запихали наждачку, - Что, вашу машу, такое со мной творится?!

Быстро, то и дело срываясь на кашель и хлебая воду из железной кружки, которую ей держал вампир, Ленка рассказала утреннюю историю и подытожила:

- И теперь я вообще ничего не соображаю. Есть не могу. Пить не могу. Только музыка эта чертова в голове крутится, как пластинку заело, и мозги мне выедает! Реально выедает! Что это за дрянь, а?! - и беспомощно подняла на друзей измученные глаза.

- Что за адрес, повтори-ка, - попросил вампир, сосредоточенно грызя клыком и так уже обгрызанный ноготь.

- Волобуева.Шестьдесят шесть. Там ещё магазин стоит, его "Поминальным" называют, потому что там дорога на кладбище идёт. И берёза раздвоенная рядом, - отрывисто сказала Ленка, с трудом подбирая слова и стискивая челюсти, как будто её мучила зубная боль.

- Да знаю я этот адрес, - тихо сказал Юрка, - Тут, Лена, видишь какое дело. Нету там дома. Вообще никакого нету. И забора тоже. Сгорело все несколько лет назад. До сих пор пустырь, даже трава не растёт.

Продолжение следует.