Утро археолога

- Свежие газеты! Убийство на улице Пекарей! Новые кровавые подробности! Расследование ведет сыщик Гальвани! Свежие газеты! – кричал мальчишка в рваной куртке, стараясь перекричать грохот отъезжающих и приезжающих поездов и своих товарищей-конкурентов. Их нечесаные, снежно-белые волосы развевались на холодном ветру как хлопья снега, напоминая о приближающейся зиме.

Подходящий состав выплеснул на перрон очередную массу людей всех размеров и возрастов; толпа устремлялась вверх по лестницам, спеша попасть на двухэтажный трамвай, останавливавшийся через дорогу. Высокие двухэтажные вагоны трамвая проезжали по ней каждые пять минут. По ним можно было сверять часы – транспорт в столице империи работал безотказно. За одним составом на подходе уже виднелся следующий, но все надеялись попасть именно в первый, считая каждую минуту.

Газеты брали машинально, отдавая мелочь в руки мальчишек и получая от них свежий, приятно пахнущий краской номер. На Пригородном вокзале продавали только «Голос Констанции», печатавшийся на четыре полосы, хоть и на дешевой бумаге, и малоформатный «Имперский листок», который сам хвастался тем, что подходит как для чтения, так и для самокруток и других целей. В киоске на трамвайной остановке можно было купить «Имперские вести» - правительственную газету, но так как в ней публиковали только официальные новости, самые важные из которых всегда перепечатывали или пересказывали все другие издания, то она расходилась плохо.

Аврелиан отдал несколько медяков мальчишке в рваной куртке, который оказался ближе к нему, чем другие продавцы газет, получил свой номер «Голоса Констанции» и поспешил на трамвайную остановку, где он успел вскочить на ступеньку отходившего состава. Сжимая в одной руке газету и в другой поручень, он оглянулся назад и увидел, что на востоке уже появились первые лучи солнца. Трамвай повернул направо и вскоре остановился у заводов Ракитина, где сошла чуть ли не половина пассажиров. Аврелиан переместился на второй этаж, откуда открывался хороший обзор. Он смотрел в запотевшее стекло на рабочие предместья, на маленькие домики с покосившимися стенами и крохотными садиками, где были посажены вишни и яблони. Людей было мало – взрослые уже ушли на работу. Иногда в садах и на улице можно было увидеть стариков и детей, худых, малорослых, с белой кожей и волосами – это были оркские предместья.

На фоне одноэтажных домиков огромные заводские корпуса казались горами. Из высоких труб по небу стлался черный дым. Трамвай проезжал мимо знаменитых механических заводов, производивших чудесные машины, изобретения знаменитого Ракитина и его конкурентов, мимо заводов Ардано, принадлежавших наследникам открывателя электричества, мимо огромного котлована на месте бывшего завода-лаборатории эксцентричного химика, профессора Максимуса, который прославился созданием новых взрывчатых веществ необычайной мощи. На дне котлована зеленела трава, а рядом вовсю шла стройка нового завода, который заложили купившие обанкротившуюся компанию Максимуса предприниматели из Эдессы.

После заводских предместий в салоне стало совсем пусто и Аврелиан задремал у окна, прикрыв глаза шляпой от утреннего солнца. Трамвай теперь проезжал хорошо знакомые Максимилиану  районы города, где он когда-то жил студентом, снимая комнату на улице Роз. Здесь жил бедноватый люд: рабочие старых промышленных предприятий, ремесленники, лавочники, лица свободных профессий, кое-как сводившие концы с концами и еще не выброшенные центрифугой столичной жизни за пределы собственно города, которые отделяла от предместий так называемая Линия.

Линия – это растянувшиеся на десятки километров укрепления, траншеи, стены и блокпосты, где тщательно проверяли всех въезжающих и выезжающих из столицы Империи. Трамвай остановился у крупного блокпоста, Эдесских ворот, где хмурые солдаты в форме цвета хаки внимательно осмотрели и обыскали каждого пассажира и каждое пустое сиденье. Сами ворота, возвышавшиеся на десятки метров, со множеством пулеметных гнезд и вращающихся прожекторов, производили гнетущее впечатление. Вся процедура заняла около двадцати минут и трамвай двинулся дальше. Аврелиан снова надвинул на глаза шляпу и задремал. Он сходил на конечной остановке, до которой был еще час езды.

- Опять проверка документов, - прошептал сзади чей-то сдавленный голос.

Аврелиан приоткрыл глаза.  Было уже совсем светло, они проезжали Университетский проспект. Скоро, через остановку, ему выходить. На второй этаж поднялись двое городских полицейских в синей форме и начищенных до блеска шлемах. Они пошли по рядам. Салон был полупустой, и они скоро подошли к нему. Он приготовил свое удостоверение личности.

- «Доктор Аврелиан Люпин, Императорский археологический музей», - сказал высокий усатый полицейский и вернул ему документы, отдав честь.

Полицейские закончили проверку и вышли у Университета. Трамвайная остановка была у входа в парк, поодаль возвышалось массивное здание из белого мрамора, опутанное плющом. Высокая башня факультета демонологии, или «замок злого чародея», как прозвали ее студенты, виднелась за главным университетским зданием. В парке было пустынно: начались занятия, и все студенты, пришедшие на первую пару, были в аудиториях. Прогульщики, как правило, так рано не приходили, поэтому по аллеям ходили только уборщики мусора и садовники. Этим пользовались пышнохвостые большие белки, радостно скакавшие по скамейкам и копавшиеся в мусорных баках. Их веселый свист и гневные крики, когда они дрались за лакомый кусок, доносились даже до окон трамвая, который шел посередине проспекта.

Университет остался позади. Трамвай проехал длинный арочный мост над рекой Мира. Там, на острове между двумя рукавами реки, был Старый город, его окружала высокая укрепленная стена. Они сделали остановку у ворот, на которых висела надпись крупными буквами «только для людей и эльфов» и ниже, мелким шрифтом, «остальных исключительно со справкой с места работы». В салон вошла группа не полицейских, а хорошо вооруженных солдат, которые проверили у всех документы и внимательно осмотрели лица и форму ушей. Некоторых попросили встать, чтобы осмотреть их спины.

- У меня сегодня три раза проверяли документы, - прошептал голос за спиной, когда полицейские отошли на почтительное расстояние. – За кого они меня принимают? Пусть проверяют документы у орков, мы свободные подданные империи!

- Да, орки совсем обнаглели, - согласился его собеседник. – Вы читали сегодняшние газеты? Говорят, убили орка. Хоть одним меньше!

- Это мало что меняет, их – миллионы, - вздохнул обладатель первого голоса.

– Такое впечатление, что они захватили весь город, нигде нет от них прохода. Сегодня утром я вышел из дома и угадайте, кого я увидел в первую очередь? Понятное дело, орка, подметавшего улицу.

Они продолжали обсуждать орков, когда Максимилиан собрался на выход. Трамвай остановился напротив музея и ему пришлось подождать у перехода, пока механический робот-регулировщик не поднял жезл. Поток экипажей и повозок остановился, он перешел улицу и вошел в кафе, называвшееся «Берилловая диадема». Устроившись за столиком у окна, Максимилиан отхлебнул горячего кофе, пожевал сладкую булочку и развернул купленную утром газету.

На первой странице были политические новости о сессии парламента, и Люпин сразу перевернул ее. Дальше шла светская хроника, и он тоже пропустил ее. На третьей странице была хроника преступлений. В краткой уголовной хронике говорилось, что за минувшую ночь в столице империи произошло несколько десятков краж со взломом и без, совершено восемь убийств и две попытки массовых беспорядков. Остальную часть полосы занимало убийство на улице Пекарей: основная статья с перечислением всех известных к настоящему времени деталей, комментарии, которые удалось получить у полиции, и обязательные свидетельства очевидцев, включая рассказ пятилетней девочки, жившей за квартал от места происшествия (она утверждала, что слышала ночью страшные вопли на улице).

«Как рассказал «Голосу Констанции» лейтенант Гальвани, полиция располагает достаточным количеством улик, чтобы найти преступника или преступников, совершивших уже третье подряд чудовищное убийство в столице империи. От перечисленных им улик кровь стынет в жилах: это в том числе части тела, разбросанные по всей комнате на первом этаже дома, залитые кровью стены и пол, окурки, пять пустых бутылок, обнаруженных рядом с кроватью, окровавленная и обожженная книга и старинный пистолет предположительно XVI века, который по-видимому принадлежал покойному. Личность убитого уже установлена по найденному в комнате векселю, выписанному неким Юлианом Фабрициусом. По словам лейтенанта Гальвани, Фабрициус был известен в кругах торговцев артефактами».

На последней странице шли новости мира искусства. В одной из заметок говорилось о выставке работ молодой художницы Кассиопеи Соулу в картинной галерее «Беорн». «Светское общество, собравшееся в четверг в «Беорне», было шокировано картинами начинающей художницы, которая вместо того, чтобы рисовать цветы, пушистых животных и целующиеся парочки, что больше подобало бы в ее нежном возрасте, предпочла изобразить на своих полотнах жутких монстров, пожирающих людей и разрушающих ландшафт. Мрачность выставленных в галерее работ оттеняла ледяную красоту самой художницы, пришедшей на выставку в черном длинном платье и в маске в виде черепа», - писал или писала автор заметки.

Допив кофе, Максимилиан сложил газету вчетверо и опустил ее в карман пальто. Он посмотрел на часы: было десять утра. У него было назначено несколько встреч на этот день, и еще он собирался зайти в Императорскую библиотеку. Выйдя на улицу, Максимилиан решил не садиться в кэб и пройтись пешком от «Берилловой диадемы» до Академического проспекта, а там сесть на трамвай и доехать до улицы Маршала Фабиана, где находилась библиотека. Прохожих в этот час было немного, и он шел не спеша, с наслаждением дыша свежим воздухом.