Юбилей

При  желании Алевтина Васильевна легко могла выдать себя за казашку, калмычку, чувашку или какую- то ещё разновидность жительниц степей. Ярко выраженные скулы, слегка приплюснутый нос, тёмные волосы явно выдавали её , возможно и отдалённую, принадлежность к азиатской расе. К тому же, она родилась неподалёку от реки Угры в её среднем течении, а из истории всем известно, что великое стояние татаро- монгольского войска, так и не решившегося на определяющее сражение с русской ратью, было на этой реке, в каком месте, правда, не уточняется. Стояли, стояли и достоялись...
   О том, что Азия так или иначе в тех местах присутствовала, говорит хотя бы название местной железнодорожной станции- Баскаковка. Баскаки ( как, опять же, поясняет школьный учебник истории) – это сборщики дани, назначенные  Ордой. Да и страсть к путешествиям у Алевтины Васильевны, наверное, тоже оттуда, от азиатских корней. По крайней мере, когда кто- то обращал внимание на её скуластость или « охоту к перемене мест». Она всегда шутливо отмахивалась: « Последствия татаро- монгольского ига» .               

Покойный муж, зная её тягу к дороге, обычно после серьёзной размолвки старался под любым предлогом усадить супругу в машину – и всё: Алевтина Васильевна оттаивала, веселела,  возвращалась к своему обычному дружелюбному тону разговора.               
       В молодости эту страсть к путешествиям ей не так- то легко было осуществить: безденежье, малые дети, стареющие родители, тоже требующие заботы и внимания. Обычно её «круизы»  ограничивались поездкой на родину, где они с мужем должны были заготовить дров на зиму, поправить забор, насушить сена для коровы; или на родину мужа – немного в другом направлении, но в той же области и с теми же « развлечениями» .            Правда, ей два раза посчастливилось выехать за границу в соцстраны- Чехословакию Венгрию, по дешёвым путёвкам молодёжной туристической организации « Спутник» .И хотя эти поездки были очень заорганизованными и политизированными, всё равно Алевтина Васильевна была очень счастлива и довольна.               
    Потом они с мужем купили « Запорожец» и поехали в Одессу, на море. На всё про всё свекровь отвела им десять дней, согласившись побыть с детьми, тем более что дочке всего годик исполнился. Всё же родительские чувства не позволили им с полной эгоистической самоотдачей использовать даже этот небольшой срок, который они сократили на три дня, уложившись в неделю. Домой возвращались через Молдавию, места гоголевских « вечеров», Житомир, Гомель- так что впечатления от поездки всё  же остались неплохие
      По- настоящему серьёзное путешествие Алевтина Васильевна вместе с семьёй предприняла только через пять лет, когда они приобрели « Жигули» пятой модели. Это событие случилось в августе. Обкатав машину до положенных параметров, в начале сентября на семейном совете решили проехать по Малому Кавказскому кольцу. Отпросили сына из школы на две недели (дочка в школу ещё не ходила) и тронулись в путь, счастливые тем, что совершенно свободны в своих действиях.               
       Алевтине Васильевне было тогда тридцать два года, и это было самым ярким и счастливым событием за всю её жизнь. Она впервые так близко соприкоснулась с горами, и горы покорили её  раз и навсегда своей мощью, какой- то скрытой многовековой тайной, гордостью, достоинством и ещё многим, чему она не могла найти определения. Конкретные точки их туристического маршрута на тогдашней карте Грузии: озеро Рица, музей Сталина в Гори, Новоафонские пещеры, долмены и прочие достопримечательности,- конечно, тоже интересовали, но всё это было как семечки внутри граната: вкусные, а взор притягивает именно сам гранат.  Общую, главную впечатляющую картину создавали только горы. Алевтина Васильевна без устали любовалась лесистыми склонами, снежными вершинами; её восхищали зацепившиеся за острые уступы розоватые облака, глубокие пропасти с одной стороны Военно- грузинской дороги и отвесные скалы с другой.  Отщёлкав почти полную плёнку фотоаппарата на Крестовом перевале, они спустились немного ниже на другую его сторону и остановились передохнуть и перекусить у моста через узенькую, но необыкновенно гремучую горную речушку,  воинственно дробящую  рождённые ледником струи о крупные валуны, среди  которых она упорно пробивала   своё  русло.   Они по очереди  прыгали с камня на камень, брызгали друг на друга обжигающе холодной водой, от которой сводило  пальцы, вскрикивали,  хохотали…    
     Люди всегда по  торжественным дням желают друг другу счастья. Но счастье не может быть постоянной субстанцией в условиях жизни  на земле. Оно состоит из каких- то отдельных моментов на всём протяжении существования    определённой человеческой личности. Алевтина Васильевна, завершая седьмой десяток лет, могла бы точно сказать, что в череде её счастливых жизненных моментов тот , на перевале, был одним из самых ярких и впечатляющих. Тридцать лет назад она похоронила мужа. Дети выросли, наладили свою жизнь вдали от родного дома, но мать не забывали, часть своего ежегодного отпуска обязательно проводили на родине. Сын взял на себя  основные хлопоты по ремонту и благоустройству, помогал матери осуществлять её проекты по ландшафтному дизайну; дочка с зятем поддерживали материально, старались разнообразить её жизнь: купили путёвку в один из светлогорских санаториев, к 65- летию дочь, «переплюнувшая» мать по страсти к путешествиям, свозила её в Италию (  Венеция, Верона, Милан.) Ещё через два года Алевтина Васильевна с дочерью и внуком побывали в Израиле, походили по седому  Иерусалиму, посидели ( иначе и не скажешь) в Мёртвом море, накупались в Красном в уютном курортном  Эйлате. Внуки, сменяя друг друга, проводили у бабушки свои летние  каникулы. Сад, огород, цветники, грибы, ягоды, подруги- скучать было некогда, и Алевтина Васильевна если не вслух, то про себя частенько благодарила господа за ниспосланную ей судьбу.
      Но годы теперь не шли, а бежали, силы понемногу уходили. Некоторые её подруги уже покинули этот свет, остальные частью разъехались, частью потеряли  былую активность и больше отсиживались по домам. Уже и последний из внуков, Васёк, подрос и потерял былой интерес к вольной, но однообразной деревенской жизни. Детям, конечно, было жалко терять связь с родными местами, но они понимали неотвратимые требования времени и настойчиво предлагали матери перебраться к ним, на самый западный край страны, тем более что и жилплощадь отдельная имелась. Тщательно взвесив все «за» и «против» (главное- могилки жалко оставлять), Алевтина Васильевна всё же решила, что отметит свой 70- летний юбилей и тогда уж навсегда покинет родную Смоленщину. На Новый  год она поехала к детям. Неделя в окружении близких людей пролетела очень быстро. Провожая мать на поезд, дочка вручила бумажный пакет. Уже в вагоне Алевтина Васильевна прочитала на нём надпись крупными буквами: "Вскрыть 21 января".
       « Путёвку, наверное, куда- нибудь в санаторий опять купили к юбилею, - улыбнулась про себя Алевтина Васильевна. – Только зря они, не люблю я санаторно – пансионатский отдых.» И всё же ей приятно было, что дети заботятся, стараются сделать ей что- то хорошее.
       21 января Алевтина Васильевна вскрыла конверт. Там лежали билеты на  поезд до Минска и обратно и билеты на самолёт до Тбилиси и обратно, а также чёткая пошаговая инструкция, где и как действовать. Дочка знала, как дороги матери воспоминания о Кавказе, поэтому год назад  купила ей тур в Сочи, а на сей раз  они всей семьёй решили устроить бабушке юбилей в Тбилиси и заодно поближе познакомиться с Грузией. А то полмира объехали, а здесь, под боком, не удосужились ещё побывать.
        Выполнив все инструкции, встретившись с родными в Минском аэропорту, оставив под крыльями самолёта расстояние от Минска до Тбилиси, Алевтина Васильевна лежала в постели в уютном номере «Винотеля» и всё никак не могла осознать всей полноты так неожиданно свалившегося на неё счастья. Лучше всех понять её сейчас мог бы только муж. Но где он? Как к нему достучаться? Алевтина Васильевна вспомнила, как через год после смерти мужа она поехала по турпутёвке на Соловки, как ей там было одиноко, горе не отпускало, и она решила писать мужу письма, как будто он остался дома или уехал куда- то, а ей не терпится поделиться свежими впечатлениями от путешествия. Но дома уже, перечитав эти письма, Алевтина Васильевна увидела, что боль от потери слишком часто и обнаженно прорывается в них. Она не хотела, чтобы кто- то посторонний, даже близкие люди, коснулись этой боли. «Ещё подумают, что сумасшедшая,»- решила она и бросила письма в огонь.
            «А , может,  написать ему снова обо всём, что здесь увижу? – как- то вдруг подумала она.- Никто ничего не знает о том мире. Возможно, мысли и чувства как- то передадутся его душе? Ведь сколько раз мне казалось, что он меня слышит, понимает и даже помогает. Он всё же видел эти места, ему будет интересно.  А что?! Всё, решено! Завтра вечером начинаю писать.» Алевтина Васильевна как- то сразу успокоилась, повернулась на другой бок и быстро заснула.
        Назавтра выяснилось, что внук по дороге подхватил какой- то вирус, у него резко подскочила температура, горло разрывал кашель, так что, напичкав мальчика пилюлями, сбив температуру, решили оставить его в номере, скрасив одиночество планшетником, а сами в сопровождении экскурсовода Русы отправились осматривать город. Вечером Алевтина Васильевна достала из сумки несколько школьных тетрадей, купленных по дороге (вспомнила про своё вчерашнее решение), открыла верхнюю  и вывела на первой странице:
                29 января 2017 года.
   « Милый! Вот написала и усмехнулась: никогда не называла тебя так, стеснялась открытой нежности, а теперь это звучит  как- то легко и свободно. Жалею, что не звучало это в прошлом.
     Благодаря дочери и зятю  я вновь оказалась в тех местах, где мы с тобой проехали когда- то и были так счастливы. Я снова в Тбилиси. Что я помню об этом городе с того времени? Почти ничего, ведь прошло тридцать восемь лет. Тем  более что мы тогда уже торопились, сроки поджимали, поэтому с одного конца въехали, с другого выехали. Помню широкий проспект Руставели, величественную бронзовую фигуру всадника над Курой( как я теперь узнала,- это  памятник грузинскому царю Вахтангу   Первому Гаргасалу, правившему тогдашней Иберией аж в 5 веке. Представляешь?! У нас тогда ещё вообще никакого государства не было. Он вёл свой род от персов, но, объединившись с армянами, против персов же и поднял восстание, которое, правда, не увенчалось успехом.)
     Помню живописные развалины древней крепости Нарекала на фоне лесистых гор. Среди этих развалин возвышалась огромная фигура Матери Грузии, эпическим размахом напоминающую Родину – мать на Мамаевом кургане в Волгограде. Ещё в памяти осталась, конечно, Кура, обрамлённая гранитными берегами, полная скрытого достоинства, её очень высокий скалистый левый берег, ажурные балконы домиков, похожих на ласточкины гнёзда, на этом берегу- вот, пожалуй, и всё. Так что я открываю заново Тбилиси и хочу поделиться этими открытиями с тобой. Тебе, без сомнения, будет интересно.
       Начну с нашей гостиницы. Она представляет собой небольшое трёхэтажное здание в старогрузинском стиле на левом берегу Куры. Мы живём на втором этаже, куда из холла ведёт изящная винтовая лестница. У нас с Васьком двухкомнатный «люкс». Впечатление- будто оказались в доме довольно богатого грузинского князя где- то в конце 19 века: старинные 
встроенные шкафы, изогнутые кушетки, обитые зелёным подвылинявшим бархатом, массивные столы на фигурных ножках и такие же массивные стулья. На стенах- картины в тяжёлых багетовых рамах, в передней комнате -  действующий камин. Стенные ниши и полку камина украшают медные и глиняные вазы и кувшины. На полу- приглушённого салатового цвета ковры.  Полностью современными, даже комфортными( что должно соответствовать четырёхзвёздочному статусу) являются душ, ванна, сауна и прочая сантехника. Из обеих комнат двери ведут на резные балконы, куда мы не выходим по причине зимнего холодного времени. Из окон открывается прекрасный вид на старый город, крепость Нарекала, мост Мира. Вечером, когда всё это подсвечивается,- глаз невозможно оторвать.
    Итак, что же мы увидели в первый день?
        Руса( полное имя Русико), наш экскурсовод, умная, образованная и очень любящая свою страну девушка, подробно рассказала об истории Грузии, Тбилиси. К нашему удивлению, город так назывался с самого начала, а Тифлисом стал, когда Грузия вошла в состав Российской  империи, после же революции снова вернулось старое название.
      По канатной дороге поднялись к крепости, откуда открывается необыкновенный вид на столицу республики. Огромный город, в котором есть даже метро, с высоты кажется котёнком, уютно свернувшимся на дне своеобразной чаши, образованной раскинувшимися вокруг лесистыми горами, и только в ясную погоду далеко, в просвете между пушистыми зубцами гор, вдруг выглянет грозная  оголённая вершина Эльбруса.
    Позади крепости горные склоны покрывает огромный Ботанический сад- излюбленное место отдыха тбилисцев и гостей города в летний период, но сейчас он был голый, заснеженный и малоинтересный. Ограничились тем, что спустились к водопаду, низвергавшемуся с высокой скалы прямо у подножия крепости. От него вниз бежал весёлый ручеёк, то перекатываясь по   
камням, то образуя небольшие заливчики.
     Двое мужчин прямо у водопада на огромном валуне устроили пивной бар (хотя  распивать спиртные напитки здесь запрещено, они, видимо, воспользовались укромностью этого уголка и решили доставить себе не только эстетическое, но и физическое наслаждение). Увидев нас, так гостеприимно и доброжелательно начали приглашать к «столу», что мы не смогли отказаться (ты бы тоже не отказался) и выпили по пластмассовому стаканчику вкусного холодного пива.
     От крепости мы спустились вниз, в старый город. Буквально заворожённые, блуждали по узеньким ( в иных местах от стенки до стенки руками почти дотягиваешься) улочкам, уступами спускающимся к Куре. Где – то отремонтированные, нарядные, в пастельных тонах традиционные грузинские домики, а где- то – с обветшалыми покосившимися балкончиками, на которые, кажется,  не то что ступить – смотреть опасно: от взгляда вот- вот  могут рассыпаться. Каменные животы стен, изрезанных широкими трещинами, уродливо выпирают на улицу. Как в них можно жить людям? А ведь живут же. « Денег в стране сразу на всё не хватает,- пояснила Руса и оптимистично добавила:- Ничего, потихоньку всё реставрируем.»
     На каждом шагу нас встречали  распахнутыми дверями, несмотря на лёгкий морозец, небольшие лавочки с разнообразными сувенирами: тут и кепки- аэродромы, и сванские круглые шапочки, и войлочные коврики, накидки, лохматые  папахи, даже огромные широкоплечие бурки.
     Эмалевая бижутерия, которой славится Грузия, притягивает глаз своими фантастическими узорами и разнообразием. Тут же и советский бренд в виде черной футболки с портретом Вахтанга Кикабидзе  и цитатой из фильма «Мимино» - «Ларису Ивановну хочу». Хочется купить если не всё, то хотя бы всего понемногу: так радушно, гостеприимно приглашают хозяева в свои  лавочки. Возле некоторых зазывную роль выполняют куклы в полный рост: вот добродушный пожилой грузин с кругленьким пузцом попыхивает трубочкой  в плетёном кресле у  порога; вот стройный джигит в  бурке и папахе призывно показывает рукой в сторону своего товара( в этой лавке продаются ножи, украшенные узорчатой чеканкой, грузинская медная и глиняная посуда, вино). Но, надо отметить, стоит всё это недёшево, так что мы больше любуемся, чем покупаем. И всё же в одном из винных магазинчиков, куда нас привела Руса, зять не устоял перед соблазном: отдегустировав всё лучшее, что предложила хозяйка, закупил сразу кучу бутылок( сколько позволяли правила перевозки в самолёте), в том числе и внушительную бутыль с коллекционным грузинским коньяком тридцатилетней выдержки.
     Перешли Куру по вышеупомянутому мосту Мира. О нём отдельный разговор. Это детище итальянского современного скульптора и французского специалиста по освещению. Представляет собой волнообразное сооружение, как будто голубой платок  плавно опускается на берега реки. Состоит в основном из стекла, укреплённого лёгкими металлическими конструкциями. Вечером на нём зажигаются десятки тысяч разноцветных огней, так что можешь представить, какое это зрелище. Мост, конечно, врывается в архитектурную музыку старого города как мелодичный, но абсолютно чужеродный звук, однако красота его заставляет с этим фактом мириться, чего не скажешь о двух гигантских уродливых трубах , склёпанных из металлических листов, в парке Рики рядом с площадью Европы. 
       Оказавшись снова на левом берегу, мы поднимаемя к тому самому памятнику царю Вахтангу, о котором я уже упоминала, вернее, не к нему, а к Метехскому храму Успения Божьей Матери. Он был построен ещё в 12 веке, много раз разрушался и вновь восстанавливался. ( Как тут не вспомнить Иерусалимский еврейский храм, от которого осталась только одна стена фундамента-  Стена плача, у которой евреи молятся, чтобы снова пришёл миссия и возродил его). Нынешний вид храма относится к 17 веку. Раньше его окружала крепость, но многочисленные набеги врагов основательно разрушили её. В 19 веке русский царь превратил остатки крепости в тюрьму (Метехский замок, где отбывал своё первое заключение Горький ), а в 1959 году крепость с частью  района снесли в целях благоустройства города. Сейчас здесь смотровая площадка и маленький садик. Отсюда, как и с Нарекалы, открывается прекрасный вид на город, только с противоположной стороны.
       На этом и закончился наш первый день в Тбилиси. Васёк нас заждался в номере. До завтра, дорогой!

                30 января  2017 года.
       
     День сегодня  выдался холодный, ветреный. Ночью выпал небольшой снежок, к утру замёрз, так что на улицах гололёд.
Сегодня мы едем в Мцхету, древнюю столицу Грузии. Сначала осматриваем её сверху, со скалы, которую венчает храм 4 века, описанный Лермонтовым в поэме «Мцыри»:
         Там, где сливаяся шумят,
        Обнявшись, будто две сестры,
        Струи Арагвы и Куры,               
Был монастырь. Из- за горы
И нынче видит пешеход
 Столбы обрушенных ворот…

Всё точно, вплоть до « обрушенных ворот». Монастырь теперь снова действует, но его перенесли пониже, ближе к  городу. Храм же остался цел и невредим аж с 4 века, здесь проводят службы.
         Теперь один старик седой,
        Развалин страж полуживой,
        Людьми и смертию забыт,
        Сметает пыль с могильных плит.
Служит в храме , действительно, один старик, но довольно живой, весёлый, гостеприимный. Мы откликнулись на его приглашение и осмотрели храм.
Внутри – та же свойственная всем древним грузинским храмам простота и аскетизм: неоштукатуренные каменные стены, несколько икон святых, подставки для свечей. В центре- огромный дубовый крест на каменном широком постаменте. По утверждению настоятеля, именно на этом постаменте стоял тот первый крест, который ознаменовал начало новой, христианской православной веры в Грузии, сменившей языческую.
      Поставив свечи у ликов святых, ещё раз любуемся сверху на прекрасную панораму и едем в город. Он совсем небольшой, но живописный. Главная достопримечательность – огромный, тоже древний храм, внутри которого даже расположена копия  иерусалимской часовни с гробом Господним. Мы пришли сюда во время какой- то службы. Удивительно гармоничное, своеобразное пение заполнило пространство под древними сводами. Стараясь ни шорохом, ни шёпотом не нарушить эту гармонию, мы тихонько обошли храм, стараясь не наступать на могильные плиты похороненных здесь служителей. Конечно, когда проходит большая служба, люди вынуждены наступать на эти плиты, что не считается святотатством.
       Выйдя из собора, направились к машине мимо торговых рядов и  лавочек. И снова то же грузинское радушие и гостеприимство. В одном месте нас угощали горячим кофе, в другом – чачей. Ну как тут не купить что-нибудь?! Купили больше двух десятков различных видов чурчхелы ( за точность написания не ручаюсь), почти столько же  разнообразных приправ,
картину ночного Тбилиси, выполненную на засвеченной фотографической
бумаге, эмалевые серёжки для  родственниц. Завершили этот « разгуляй» всё- таки покупкой кепки- аэродрома для зятя  и накидок из тончайшего цветного войлока для нас с дочкой.
     Мы не забывали о больном внуке и решили вернуться пораньше. Вечером дочка с зятем пошли бродить по ночному  старому городу, внук прочно «засел» в планшетнике, а я, блаженно растянувшись после горячей ванны на диване, «переваривала» впечатления и теперь вот пишу тебе, надеясь, что мысли и чувства дойдут до адресата.
                Пока, дорогой!
      
                31 января 2017 года
     Внуку уже лучше, но температура не стабильна, кашель довольно сильный, так что он обречён быть до конца нашего пребывания здесь «узником «Винотеля» . Оставляем лекарства на столе, даём чёткие указания и выходим на улицу под солнце и ветер. Наша главная цель сегодня – посетить могилу Грибоедова. Сегодня мы одни, без Русы.
      Первая остановка фуникулёра- Акрополь. Выходим из кабины и по скользким ступеням поднимаемся к этому небольшому кладбищу, расположенному почти на вершине горы чуть дальше Нарекалы. Могила великого русского поэта и дипломата открывает это последнее пристанище знаменитых людей Грузии, конечно, не всех из-за своего небольшого размера.
      Полусклеп, где покоятся останки так трагически погибшего автора «Горе от ума», закрыт решетчатой дверью, но к нам тут же подходит служитель, пожилой худощавый  мужчина невысокого роста со следами былой интеллигентности на лице, открывает замок  и распахивает двери. Вот она, одна из самых знаменитых могил, которая  удерживает память людей не только о великом человеке, но и о великой любви  и преданности: чёрное мраморное надгробие, на нём такой же крест, к которому прильнула, обвив его тонкими руками, в невыразимой скорби опустив голову, женщина в траурных одеждах. На левой стороне  надгробия- знаменитая эпитафия, сочинённая его юной  вдовой Ниной  Грибоедовой – Чавчавадзе: «Ум и дела твои бессмертны в памяти русских, но для чего пережила тебя любовь моя»
                Незабвенному.
                Его Нина.
 Рядом же и её могила, тоже отделанная чёрным мрамором. Справа и слева от них расположены более скромные надгробия из камня на могилах сестры и матери Нины . Мы  согласились на предложение служащего  рассказать о семье Грибоедовых. В общем- то, он повторил общеизвестное, но кое- что было для нас и новым, например, что именно отец Нины, будучи известным и влиятельным человеком, спас будущего зятя от ареста и возможной ссылки за вольнодумство. Я не знала, что именно Нина подарила Лермонтову кинжал, который описан поэтом в одноимённом стихотворении:
        Лелейная рука тебя мне
                поднесла
        В знак памяти в минуту
                расставанья,
       И в первый раз не кровь
                вдоль по тебе  текла,
      Но светлая слеза – жемчужина
                страданья.
   Мы зашли в небольшую часовенку со святым источником, где служитель напоил нас целебной водой, показал «чудо»- отражение образа коленопреклонённого Христа, изображённого на иконе над  сводом пещеры, откуда бежит вода, на стене пещеры в её глубине. Ты, как атеист по убеждениям и некрещеный по сути, конечно, скептически отнёсся бы к этому
явлению. Признаться, я тоже про себя отнесла это на счёт каких- то оптических особенностей, свойственных данному месту.
               
                1 февраля 2017 года.
  Сегодня – мой юбилей, 70 лет стукнуло, повод для нашего путешествия. Ты- то навсегда теперь останешься 47- летним. Годы наложили отпечаток на лицо, заставляют постоянно глотать какие- то таблетки, но душой я не очень-то далеко от тебя оторвалась.
      Утром зять вручил огромный букет тёмно- красных роз в медном ведёрке.
Я была тронута до слёз, но зачем такие траты? Всё равно ведь через день улетим, цветы с собой не увезёшь. Ещё сюрприз- розовый букет поменьше и бутылка вина от отеля. Чувствую себя королевой!
      Сегодня мы решили поехать в Мухрани, на фабрику виноделия. В 19 веке представитель княжеского рода Багратионов Мухранских построил здесь дворец ( по нашим меркам, очень скромный) , длинные сводчатые подвалы,где бродило и отстаивалось виноградное вино. Так была основана фабрика грузинских вин. Революция прекратила её существование. Позднее разрушили и засыпали землёй подвалы, на месте фабрики открыли завод шампанских вин. Распад Союза привёл к распаду и этого предприятия. Но вот совсем недавно два состоятельных грузина, швед и француз совместными усилиями решили возродить фабрику, для чего прежде всего откопали и вновь отстроили почти полностью разрушенные подвалы, установили на самой фабрике новейшее оборудование, но старинную технологию изготовления вин оставили без изменений. И дело пошло, продукция фабрики стала пользоваться спросом даже за границей. Но хозяева не ставят своей целью наращивание  выпуска вина ( мало земли под виноградниками), так что их продукция является своеобразным эксклюзивом.
      Мы прошли по подвалам, наполненным, несмотря на вентиляцию, запахом брожения, продегустировали под руководством самилье три вида вин и чачу( помнишь кабачок в Кишинёве? Почти то же самое, только без самилье) и вернулись в отель. Завершился этот день праздничным ужином  в ресторане , где мы с зятем даже станцевали медленный танец под живую фортепьянную музыку, исполняемую штатным тапёром.
      Мысленно принимаю и твои поздравления, дорогой. Завтра – последний день в Грузии.
                2 февраля 2017 года
       Сегодня  банный день, идём в серные бани. Ещё при заказе мы осмотрели номер. Сначала заходишь в обставленную мягкими кожаными диванами  комнату с круглым столом посредине ( я бы назвала её предбанником). Здесь можно отдохнуть, попить чайку ( ты бы предпочёл пиво). За стеклянной дверью-  бассейны с горячей и холодной серной водой. Окунёшься несколько раз в ледяную воду – и тут же в горячую. Одним словом , кайф!
   Отсюда  ещё стеклянные двери  ведут в туалет и сауну. В парилку ходил только зять, мы с дочкой ограничились бассейнами. На зяте же испытали и натирание скрабом. Это целый  ритуал,который дочка зафотографировала поэтапно. Так что зять, можно сказать, оставил старую кожу в Грузии.
       В банях мы пробыли два часа, потом вернулись в гостиницу собирать вещи, а на прощание, вечером, сходили в уютный ресторан- погребок с живой грузинской музыкой. Наши молодые были там накануне, им очень понравилось, так что и меня решили порадовать.
    Ресторанчик  небольшой, узенький, заставленный предметами грузинского быта. Музыкальный коллектив состоит из трёх человек:  баяниста, молодого симпатичного юноши, тучного бородатого барабанщика средних лет и стройной сухощавой девушки – солистки. Заказав литр «Ркацители» и  немного сыра, мы просидели довольно долго, наслаждаясь замечательной музыкой и пением, которое у меня ассоциировалось с отлётным криком журавлей – очень высоким, гортанным и идущим откуда- то из глубины веков.
        К ночи поднялся сильный ветер.Мы боялись, что если он усилится, рейс могут задержать.Тбилиси, наверное, не хотел с нами расставаться, но наш самолёт благополучно взлетел. Под крылом прощально поморгали разноцветными огнями Нарекала и мост Мира.
       
                *     *       *
       
        Вот и закончился юбилей. Закончилась и та высокая концентрация чувств, которая давала мне право верить в возможность общения с тобой, в существование тонкой ниточки, соединяющей два мира, две  души. Напряжение закончилось – и ниточка оборвалась.
                Прощай, дорогой!